CC BY
108
УДК 101.1:316(045)
СУЩЕСТВОВАНИЕ ПОЛА НА ПРЕДЕЛЕ: «НУЛЕВОЙ ПОЛ»
© О. В. Соколова
Удмуртский государственный университет Россия, Республика Удмуртия, 42б034 г. Ижевск, ул. Университетская, 1.
Тел.: +7 (341) 291 60 21.
E-mail: yandelf@yandex.ru
В статье рассматривается возникновение категории «нулевого пола» в предельных точках социальных структур как результат половой недифференцированности и неразличенности, а также утрата полом биологической сущности и его интеграция в структуры социального.
Ключевые слова: пол, идентичность, гендер, социальность, дискурс.
Социальная онтология, предъявляемая в парадигме фаллогоцентризма, обнаруживает социальное бытие на пределе его существования в дискурсах, маркированных половой определенностью. Изначально идентификация индивида по полу происходила на основе оппозиции «женское - мужское», производной от биологического дискурса. Посредством бинарности осуществлялась дифференциация полов. Половая различимость, предъявляемая через гетеросексуальность, выстраивалась через функциональность различий и вписывалась в социальную реальность как основополагающая и удерживающая социальную систему в равновесии. Конституированная гетеросексуальность полагалась некой неизменной стабильной данностью.
Проблема пола и половой идентификации в глобализованном мире становится все более актуальной. В современной социальной реальности индивид может предъявлять себя через любую существующую сексуальную идентичность. Стало возможным быть мужчиной-гомосексуалистом, лесбиянкой, транссексуалом, трансвеститом, фетишистом, садомазохистом и, соответственно, выбрать то поведение, которого раньше не существовало. Продуцируется множество половых идентичностей, которые начинают разрушать институт нормативной гетеросексуальности. Пол как категория становится поливариантным, рассеивается, возникает проблема половой неопределенности.
Пол перестал быть только природной данностью. Каждый может сделать операцию по перемене пола. В этом случае пол утрачивает устойчивую биологическую сущность. Биологическое основание пола полностью интегрируется в структуры социального и конструируется. Возникает вопрос о необходимости обращения к «естественной» человеческой природе и о возвращении ее онтологической сущности.
Исчерпанность биологического понимания пола в существующей современной реальности проявляется в продуцировании клонированного бесполого общества. В точке возникновения предела биологического представления пола не только утрачивается его сущность и определенность, но пол вообще «исчезает». В постчеловеческом клонированном обществе половое различие снимается. «Клонирование будет производить существа, отме-
ченные полом, подобные своим моделям, и в то же время пол делается тем самым совершенно бесполезной функцией, но пол как раз не функция, это то, что превосходит все части и все функции тела... Клон самодостаточен, вернее, самодостаточна молекулярная формула, осуществлением которой он является. Ему не нужно другого, другой» [1, с. 60].
Человек и «человеческое» становится производным от генома, набора сети нейрональных и других связей, который оказывается экраном нашей «сущности». Все интеллектуальные и эмоциональные ощущения есть лишь результат химических процессов, происходящих в головном мозге. Клонирование как результат применения высоких технологий к производству человека является процессом объективации субъективности, где клонированный пол становится пустым знаком субъективности, повторяющим и предъявляющим объективированную генетическую модель. Клонирование как закономерный результат объективации субъективного в пространстве гиперреальности, где половая различенность существует всего лишь как «пустой» знак без значения, оборачивается половой не-различенностью. Следствием генетического конструирования как полной объективации субъективности является возможность полного социального контроля и управления процессами производства пола. Вместе с тем, управление и контроль по отношению к производству пола и половой дифференциации не имеют никакого смысла. Это связано с тем, что клонирование как процесс технического производства не имеет природной половой детерминации, а значит, не нуждается в производстве пола и половой разли-ченности. «С одной стороны, идея о том, что мы способны теперь окончательно сформулировать позитивную идентичность человека, кем он или она «объективно является», что определяет его или ее развитие; с другой стороны, полное знание о геноме - «руководстве по человеческой жизни», как его обычно называют, - открывает возможности технологического манипулирования, позволяя нам «перепрограммировать» наши собственные (или, скорее, других) телесные и психические качества» [2]. Половая идентификация индивида теряет смысл в постчеловеческом клонированном обществе.
Ситуация отягощается тем, что киберпространство открывает для индивида новую возможность - создать вторую знаковую реальность, которая обладает признаками телесности. С одной стороны, кибернетическая реальность позволяет осуществить возможность выхода в пространство чистой субъективности и преодоления материальной телесности, конечности. С другой стороны, создание «виртуальных тел» приводит к полной элиминации идентичности индивидов, т. к. все «тела» в знаково-семиотическом пространстве становятся тождественными и неразличимыми. Индивид предъявляет себя как виртуальный объект, происходит его тотальная объективация. Объективированная субъективность «может переноситься с одного материального носителя на другой» [2].
По отношению к носителю возникает неразличимость субъективностей и, как следствие, неопределенность человеческих идентичностей. Виртуализированная социальная реальность организуется из бесполых, неразличимых, полностью объективированных знаково-символических «сущностей». Не-различимость и не-идентифицируемость индивидов в виртуальном пространстве приводит не только к возможности подмены виртуальной идентичности, но даже к ее полному «стиранию». Индивид как виртуальная сущность утрачивает существование. Исчезая из всех сетей, он теряет возможность участвовать во множестве действительных социальных отношений, становится как бы «невидимым», «лишенным» идентичности. Виртуальные сущности обретают невидимую «нулевую» идентичность, «лишенную» половой и социальной определенности.
В виртуальной реальности телесность лишается своей «человеческой природы». Виртуальное тело превращается в набор знаков и символов, который не имеет собственной субъективности. «Новая телесность» может подвергаться различным воздействиям через дополнительные квази-
телесные органы восприятия, которые оказываются машинными техническими устройствами, подключенными к физическому телу. Цель манипуляций с телом - получить дополнительное наслаждение, его избыток, бесконечно продлить удовольствие. Сверх-избыточное наслаждение является насилием над физическим телом, способным воспринимать ограниченный уровень воздействия. Насилие становится «естественным» в пространстве экрана компьютера. «. Кстати, что если все эти новые способы получения удовольствия, которые возникнут в будущем с развитием виртуальной реальности (прямые нейрональные имплантанты и т. д.), станут новыми - «расширенными» - возможностями для проведения пыток? Не открывает ли союз биогенетики и виртуальной реальности новые неслыханные горизонты для расширения нашей способности переносить боль (через расширение наших сенсорных способностей к переживанию боли
посредством изобретения новых форм ее причинения)? Быть может, главный садовский образ «бессмертной» жертвы пыток, способной переносить бесконечную боль и не находящей спасения в смерти, тоже вскоре станет реальностью?» [2].
Сексуальная избыточность как виртуальная порнография является результатом воплощения иллюзий «освобожденного желания», «освобожденной сексуальности». Виртуализированная объективированная сексуальность лишается пола, лишается не-хватки как условия всякого желания, лишается смысла. Это предел сексуальности. Дойдя до предела, индивид теряет свою сущность. Тело становится знаком, который начинает себя проявлять в бесконечных трансформациях, кодировках и перекодировках, как трансформер, существующий в бесконечном морфизме через преобразование и порождение новых форм. Множественность форм возможна только при полной потере устойчивости границ. Исчезновение границ означает невозможность идентификации. Единственной возможностью обретения идентичности оказывается «бытие-под-взглядом-Другого». Но индивид как объект, существующий под-взглядом-Другого, лишается какой-либо субъективности.
Бесконечная циркуляция сексуальных символов влечет за собой смешение всех форм сексуальности и порождает бесконечную множественность желаний, порождаемых бесконечным множеством виртуальных объектов. В ситуации бесконечного выбора индивид либо не способен предпочесть что-либо из бесконечного множества объектов, либо становится без-различным к выбору объектов, т.е. все объекты становятся для него не-различимыми. Вследствие бесконечной множественности объектов желания происходит не только полная объективация сексуальности, но и утрата индивидом субъективного начала как свободы выбора.
В порнографии обнаруживается иллюзия «освобожденного желания», «освобожденной сексуальности». При полной объективации субъективности желание исчерпывается, а субъект объективируется, т. е. отождествляется с объектом. Как только объект желания становится тождественным субъекту, желающему его, наступает конец желания, т.к. исчезает дистанция желания между субъектом и объектом, сексуальность исполняется, т.е. объективируется. Полностью объективированная сексуальность лишается пола как исполненное, лишается нехватки объекта желания, лишается смысла. Это предел сексуальности, а, следовательно, и половой функциональности.
Секс, не связанный с функцией продолжения рода, полностью объективируется и разрастается до своих логических пределов - до порнографии. Порнография - это предел мужского дискурса. Женское тело становится полностью объективированным. Оно настолько близко, что наступает избыток реальности, гиперреальность вещи. «Непри-
стойность выжигает и истребляет свои объекты. Это взгляд со слишком близкой дистанции, вы видите, чего прежде никогда не видели, - ваш пол, как он функционирует: этого вы еще не видели так близко, да и вообще не видели - к счастью для вас. Все это слишком правдиво, слишком близко, чтобы быть правдой. Это-то и завораживает: избыток реальности, гиперреальность вещи. Так что если и сказывается в порнографии игра фантазии, то единственный фантазм здесь относится не к полу, но к реальности» [3, с. 68].
Порнография аннулирует пол. До нее пол был скраден, теперь он избыточен. Он не предъявлялся до конца, благодаря тому, что мыслился как пол. Будучи полностью объективированным, он исчезает, как бы сводится к «нулю». Происходит абсолютное подавление пола гиперреальностью. Ни «мужского», ни «женского» не остается. Порнообъект поглощает и «женское», и «мужское». Различимость и дифференциация исчезают. Пол становится нулевым.
Порнография как жанр выстраивается, показывая все, ничего не скрывая от взгляда. Зритель может получить удовольствие только в том случае, если он тождественен с Другим, который находится на экране. Принимая точку зрения героя на экране, индивид начинает испытывать субъективные переживания вместе с героем. Однако в порнографии происходит объективация зрителя. Зритель оказывается в роли объекта, так как на него смотрят герои с экрана, пытающиеся его возбудить. Скрытая точка, не-хватка, пробел, гарантирующие субъективность взгляда, отсутствуют в силу полной представленности тел и половых актов на экране. «В порнографии зритель априорно вынужден занимать извращенную позицию. Вместо того, чтобы быть на стороне рассматриваемого объекта, взгляд перемещается в нас, зрителей, и поэтому в изображении на экране нет той возвышенно-загадочной точки, из которой оно смотрит на нас» [4].
Женское тело как объект и предмет обмена или продажи становится ценностью по аналогии с законом ценности в политической экономии. Сначала тело женщины превращается в тело манекенщицы. Затем тело каждой женщины должно стать телом манекенщицы: безупречным, гладким, без изъянов, соответствующим «мужским» стандартам. Но как только тело женщины становится полностью предъявленным мужскому взгляду, то есть полностью объективированным, происходит реверсия знаков. Женское, лишаясь своей субъективности, лишает субъективности и мужское. Появляется манекен, а мода порождает новое понятие унисекс. Не только женское, но и мужское тело должно быть отраженным и опосредованным в массовых знаковых моделях. Тело лишается природного начала, оно становится социально конструированным продуктом экономического производства, бесполым. Сексуальность, освободившись от своего природ-
ного детерминанта, превратилась в пустой знак. Все это в чистом виде представлено в трансвестизме. Пол - знак, свободно циркулирующий в пространстве половой неопределенности.
Современный американский социолог Ирвин Гофман утверждает, что определение пола происходит на основании первичных биологических фреймов [5, 6, 7]. Пол, мужской или женский, присваивается благодаря имеющимся у человека первичным половым признакам. Это событие изначально интерпретировалось как естественное, вписанное в космологический порядок вещей. Однако в контексте современных изменений в глобализующемся мире пол более не является биологическим фреймом. «Естественное» основание утрачивает смысл в определении половой идентичности. Категория пола наполняется содержанием социальной идентичности, поиск которой осуществляется с помощью социальных фреймов.
В системе социального дисплея индивид может выбрать любую форму сексуального само-предъявления, которая является одним из способов самоидентификации субъекта. В ситуации «обнуления» пола классическая парадигма бинарных оппозиций утрачивает смысл, вследствие чего мужское и женское становятся не-различимыми и взаимозаменяемыми. Половая идентичность в поле социального дисплея трансформируется в гендерную идентичность.
В современном мире выбор пола осуществляется индивидом по его усмотрению в целях получения наибольшей выгоды. Транссексуалы в Таиланде, стране третьего мира с проблемами безработицы и низкого уровня жизни, имеют больше возможностей заработать «достойные» деньги проституцией или в шоу-бизнесе, чем обычные гетеросексуалы. Гендерная идентичность трансформируется согласно определенным социальным ожиданиям индивидов и предъявляемым к ним социальным требованиям.
Социальная идентичность множественна, она связана с различными типами ролевых репертуаров и совокупностью образов, которые предъявляет индивид в социуме. Персональная идентификация индивида складывается из его социальных идентичностей. Социальный пол является одной из главных составляющих персональной идентификации. Для современных индивидов проблема состоит не только в том, чтобы обрести избранную идентичность и заставить окружающих признать ее, но и в том, какую идентичность выбрать и как ее изменить, если она утратит свою актуальность, потеряет свою ценность в изменившихся вновь условиях существования.
Заданное гендерное поведение порождает определенные гендерные стереотипы. Они более не соотносятся с конкретным биологическим полом. Они становятся универсальными. Так появляются унисекс и метросексуальность. Исчезает гендерная
различенность между мужчинами и женщинами. Женщины начинают носить мужскую одежду, вступают в ряды вооруженных сил, а мужчины используют косметику по уходу за телом.
Данный тезис подтверждается и психологическими теориями, в которых биологический пол становится нейтральным к конструированию разных форм пола социального. В ситуации исчерпанности половой определенности и возникновения множественной идентификации И. Гофман в качестве условия социального структурирования предлагает апеллировать к не-половой оппозиции «родители - дети» [5-7]. Ребенок может повторить как женский тип поведения матери, так и мужской тип поведения отца. Он воспринимает социальную реальность через дискурсивные поля отца и матери. Роли, исполняемые родителями и навязываемые ребенку, носят символический характер. Понятия «отец» и «мать» трансформируются в качественные категории «мужественности» и «женственности» и начинают продуцировать гендерные стереотипы.
Репрезентации «социальных ролей» постепенно срастаются с аспектами осознания первоначальной половой идентичности. Социальная идентичность вытесняет и замещает объективированную половую идентичность, основанную на нерефлек-сированном или бессознательном отнесении себя к биологическому полу. Ребенок находится в бессознательном вопрошании своей половой идентичности, доказывая свою принадлежность к тому или иному биологическому полу, производному от его анатомического строения, через когнитивные функции в процессе поиска подобных себе объектов в качестве ролевых моделей в соответствии со своей собственной идентичностью. Социальные роли, которые исполняют мать и отец в процессе воспитания ребенка и навязывании ему определенных гендерных стереотипов на начальном этапе, порождают «половую» двойственность. Ребенок попадает в ситуацию постоянного колебания и блуждания между двумя возможными идентификациями. Неслучайно З. Фрейд говорил о бисексуальности как о конституциональном для каждого индивида явлении. Эдипов комплекс является подтверждением «плавающего» характера половой идентификации. Необходим страх возможной кастрации для установления и фиксации половой иден-
тичности. Если для девочки факт ее изначальной кастрации является определяющим ее женскую идентичность, то у мальчика процесс идентификации, связанный со страхом кастрации, откладывается во времени. Соответственно, для мальчика половая идентичность становится навязанной. Если «навязанный пол» останется неотрефлексированным, то это грозит психосексуальными извращениями.
В процессе утраты половой различимости и гендерной стереотипизации индивид теряет свою уникальность и становится универсальным существом, который четко вписывается во множественный ряд поведенческих дисплеев. Все индивидуальное теряет свою сущность и становится объективированным, повторяющимся, размножающимся пустым знаком и формой.
Итак, категория «нулевого пола» возникает в предельной точке полной объективации и неразличимости всех форм сексуальности, в том числе и перверсивных. Категории «мужского» и «женского» становятся в современном социуме взаимозаменяемыми, вследствие этого неразличимыми. Современный индивид необходимо оказывается в точке вопрошания по поводу собственной половой идентичности, обнаруживая себя как субъекта пола в структурах субъективности. Половая недиффе-ренцированность становится основанием для переопределения социальной идентичности, посредством вписанности индивида в социальную структуру, которая является объективацией социальной субъективности. Утрата социальной идентичности, вследствие половой неопределенности, свидетельствует о неопределенности социальной субъективности и исчезновении субъекта социального.
ЛИТЕРАТУРА
1. Парамонов Б. // Вещь. 2002. №11.
2. Жижек С. Обойдемся без секса, ведь мы же пост-люди // иЯЬ http://www.lacan.com/nosex.htm
3. Бодрийяр Ж. Соблазн. М.: А<3 Маг§тет, 2000.
4. Жижек С. Садист как объект // http://www.lacan.com/htm
5. Гофман И. Представление себя другим в повседневной жизни. Москва. Издательство «Канон-пресс-Ц», 2000. -304с.
6. Гофман И. Анализ фреймов: эссе об организации повседневного опыта. Москва: Издательство Институт экономики РАН, 2004. -752с.
7. Гофман И. Гендерный дисплей // Введение в гендерные исследования. Ч.11: Хрестоматия/Под ред. С. В. Жеребкина Харьков: ХЦГИ, 2001; СПб.: Алетейя, 2001. -991с.
Поступила в редакцию 20.05.2008 г.
