CC BY-NC-ND
277
Е.В. Кириченко
ПРИРОДА ГЕНДЕРНОЙ АСИММЕТРИИ
В ОБЩЕСТВЕ СКВОЗЬ ПРИЗМУ СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКОЙ МЫСЛИ
В сознании общества социальное неравенство полов всегда оценивалось неоднозначно. Дискуссия по этому вопросу возникла еще во времена античности и не завершилась поныне. В статье проводится анализ различных направлений социально-философской мысли, искавших причины гендерного господства и подчинения. Особое внимание уделено эссенциалистским социальным концепциям, а также гендерной парадигме.
Ключевые слова: гендер, пол, гендерное неравенство, гендерные особенности поведения, феминизм.
Тайна пола - важнейшая тема мировой философии. Пол человека во все времена играл огромную роль в его жизни и деятельности, являясь естественной основой всей его индивидуальности. Понимание и решение многих проблем постиндустриального мира невозможно без анализа гендерных структур социума. Представительница постмодернистского течения феминизма Л. Иригарэ так констатировала актуальность полового вопроса для своих современников: «По Хайдеггеру, каждая эпоха одержима одной и только одной вещью. Кажется, что половое различие - это вопрос нашей эпохи, от решения которого зависит наше интеллектуальное спасение»1.
Осознание гендерной принадлежности настолько распространено в нашем обществе, что мы считаем его заложенным в генах. Но гендерные различия постоянно создаются и воссоздаются именно в ходе человеческого взаимодействия и в то же время составляют основу социальной жизни и являются ее организующим началом.
Причины господства и подчинения, составляющие существенную черту гендерного конфликта, исследовались в различ-
ных направлениях социально-философской мысли. Все основные концепции дифференциации тендерных ролей в обществе и семье условно можно отнести к одному из двух подходов -«половому диморфизму» или же «половому символизму»2. Представители первого направления настаивают на том, что половая дифференциация - непреодолимая бытийная константа, которую культура только оформляет и осмысливает с теми или иными вариациями в виде надстройки системы психических различий, когнитивных процессов, мотивации, способностей и интересов мужчин и женщин. Эти различия объективируются в половом разделении труда и прочих общественных ролях. Адепты второго подхода уверены, что гендер - исключительно социальный конструкт, и никакие факты биологии сами по себе не имеют непосредственных социальных значений или институциональных последствий; тендерная дифференциация не тождественна половой дихотомии, она конструируется обществом.
Рассмотрим аргументы каждой из сторон.
Представителей полового диморфизма условно можно разделить на три основные группы - в зависимости от того, что они выбирают в качестве ключевого объяснения стратификации мужчин и женщин в обществе. Восточные мудрецы, пифагорейцы, христианские богословы, русские философы видят источник дифференциации тендерных ролей в экзистенциально-метафизических качественных различиях между мужским и женским началом, составляющих основу бытия. Для Аристотеля, Ж.-Ж. Руссо, С. Кьеркегора, Ф. Гегеля, О. Вейнингера, Л. Колберга, З. Фрейда, В. Геодакяна и других источник гендер-ной асимметрии - сама природа человека как биологического существа. И. Кант, О. Конт, Г. Спенсер, Э. Дюркгейм, Т. Парсонс убеждены в том, что гендерная дифференциация необходима для выживания и развития человеческого общества, она функциональна. Однако всех их объединяет одно - уверенность в строгой дихотомии женского и мужского начал, а также в том, что она непреодолима. Остановимся подробно на доводах наиболее ярких представителей полового диморфизма.
С древних времен человек стремится закрепить социальные различия между мужчинами и женщинами в доступных ему культурных формах: мифе, религии, обрядовых и семейных традициях. Полярность мужского и женского рассматривается не как результат физиологической дифференциации полов, а как продукт объективации высших сакральных сил в бытийной реальности. Например, китайские символы «ян» и «инь» означают не только мужское и женское начала, но и «небо» и «земля». За
ними выстраиваются целый ряд противоположностей: активное/пассивное, дающее/принимающее, горячее/холодное и т. д.
Принцип бинарных оппозиций прочно утвердился и в греческой философии. Пифагорейцы составили десять пар контрастов (конечное/бесконечное, правое/левое, свет/тьма, добро/зло и т. д.) таким образом, что один из контрастов является лучшим, превосходнейшим по отношению к своей противоположности. Сюда же попадали и категории «мужского» и «женского». Пифагор уверенно заявлял: «Существует положительный принцип, который создал порядок, свет, мужчину, и отрицательный принцип, который создал хаос, сумерки и женщину»3.
Согласно Аристотелю, половая дифференциация - это не просто биологическая данность, но и онтологический принцип: «лучше, когда высший принцип отделен от низшего. Поэтому если это возможно и там, где это возможно, мужское отделено от женского»4. Так античностью были заложены базовые основания европейской модели гендерных отношений, которые предопределили вытеснение женщины из общественно значимых сфер.
В средневековой христианской философии дуализм маскулинного (мужественного) и феминного (женственного) усиливается: «мужское» презентирует сознательное, рациональное, божественное; «женское» и сама женщина - это образ грязного, грешного телесного мира. Так, уже для Августина эмоции относятся к сфере плоти, рациональность - к сфере духа, а поскольку для него очевидно, что женщина - олицетворение плоти, а мужчина - духа, то он делает заключение: «Где правит плоть и служит дух, там в доме царят извращенные порядки. Что может быть хуже дома, где жена господствует над мужем. Прав тот дом, где муж повелевает, а жена повинуется. Прав человек, в котором властвует дух, а служит плоть»5. Согласно Фоме Аквинскому, цель существования женщины - «помочь мужчине продлить род»6. Тем самым «в схоластике формируется представление об абсолютистском характере патриархальной власти по аналогии с властью Бога»7, а связь женщины, секса и греха становится фундаментальной парадигмой западного патриархального мышления8.
Однако уже в философии романтизма чувственное начало впервые получает приоритет над рациональным, а женское - над мужским. Братья Шлегели, Новалис, Ф. Шлейермахер, К. Брен-тано впервые в истории философии выступили против концепции «естественного предназначения женщины» - «назначение женщины я считаю прямо противоположным домашней жизни»9. Женщина более близка к истинной человечности, так
как ей присуща изначальная гармония чувства и духа, которой лишены мужчины, склонные бросаться из одной крайности в другую. Нельзя не согласиться с идеологами феминизма в том, что идея спасительной миссии женщины встроена во всю систему андроцентристской идеологии - она наделяется чертами миссии, но одновременно лишается права быть человеком. Воспевание женского предназначения пропорционально нежеланию общества относиться к женщине как к полноценному человеку.
Эту же мысль возрождают и некоторые русские философы конца XIX - начала ХХ в. Согласно Бердяеву, призвание женщины - не простое деторождение, но и не копирование мужчины. Оно в том, чтобы представлять собой Вечную Женственность, тем самым вдохновляя мужское начало на творчество, результат которого - появление не нового смертного существа, а бессмертных идей. Творчество - вот смысл разделения человеческого рода на два пола. «Быть Данте - это высокое призвание, но не менее высокое призвание - быть Беатриче»10. Вместе с тем способность женщины к культурному творчеству отрицается, признается лишь ее роль как вдохновительницы мужчин для созидательной деятельности.
Мужчина, согласно Бердяеву, не только не есть нормальный тип человека, но и вообще еще не человек сам по себе, не личность, не индивидуальность. «Мужчина - только пол, половина, он продукт мировой разорванности и разобщенности, осколок цельного бытия. И женщина - пол, половина, тоже осколок»11. «Пол есть не только биологическое, но и метафизическое понятие. Пол - основа бытия, половая принадлежность - основа творения»12. «Связь пола с Богом, - продолжает эту мысль В. Розанов, - большая, чем связь ума с Богом, чем даже совести с Богом...»13
Как видим, для Бердяева и Розанова Бог и религиозность тесно связаны с любовью, страстью, Эросом, - словом, тем, что в западной традиции маркируется как феминное. Кроме того, в русской теологии пола различия мужского и женского начал рассматриваются как духовный, а не онтологический или гносеологический принцип, что характерно для западной философии.
Биологический детерминизм представляет собой подход, согласно которому отношения, складывающиеся между полами в обществе, рассматриваются как производные от принадлежности к биологическому полу. Предполагается, что все социальное биологически фундировано и только как таковое считается естественным и нормальным.
Основы биодетерминистского подхода в отношении полов заложил еще Аристотель, согласно которому единственный
смысл разделения полов заключается в рождении детей, а единственное назначение женщины - в вынашивании потомства. В процессе зачатия женщина дает ребенку тело (материю), а мужчина - душу (форму). Поскольку душа по природе лучше и божественнее тела, то она выше тела, следовательно, мужчина выше женщины: «женщина есть как бы бесплодный мужчина», отклонение от нормы, а «женственность - природный недостаток»14.
Новыми аргументами наполнил концепцию биодетерминизма Ж.-Ж. Руссо. Для него принципиальное различие мужской и женской субъективности - избыточная сексуализированность женской чувственности, которая полностью определяется половым инстинктом: «В жизни мужчины и женщины пол как таковой играет далеко не одинаковую роль. Самец является самцом лишь в некие минуты, самка остается самкой всю жизнь, во всяком случае, все годы своей молодости...»15 Поэтому теория «естественного» женского воспитания строится у Руссо как концепция надзорного воспитания, основными условиями которого являются: домашнее образование, сокращение до минимума контактов с внешним миром; подготовка девушки к будущему материнству; непрерывность воспитания (сначала девушку опекает отец, потом муж). «Все образование женщины должно осуществляться, имея в виду ее будущее отношение к мужчине. Угождать им, быть полезными им, превратить себя в любимую и почитаемую ими, чтобы обучать их, пока они маленькие, заботиться о них, когда они вырастут, давать им советы, утешать их и делать их жизнь более приятной и сладкой - таковы обязанности женщины во все времена, и именно им они должны обучаться, начиная с раннего детства»16. Практические рекомендации, предлагаемые Руссо для воспитания женщин, убедительно свидетельствуют, как можно достичь тех качеств, которые приписывались женской «природе», и как из потенциального дерева, по словам немецкой исследовательницы В. Эрих-Хефели, выращивается плющ. От девочки требуется полный отказ от собственных чувств самоутверждения: протеста, гнева, печали, ярости. И Руссо показывает, как этого можно достичь: «нужно сначала приучить их к принуждению, чтобы затем оно им ничего не стоило; из этого "привычного принуждения" получается потом "послушание", покорность, а она, с свою очередь, превращается в "мягкость" - первое и самое главное качество женщины»17. Таким образом, Руссо закладывает в образе Софи все те черты, которые спустя сто пятьдесят лет З. Фрейд de facto будет обнаруживать в психике своих пациенток как специфические особен-
ности «женского»: пассивность, мазохизм, дефицит «сверх-Я», «темный континент» женской сексуальности и т. д. - т. е. все то, что сегодня мы понимаем скорее как признаки фундаментального нарциссического нарушения, которое препятствует развитию самостоятельного бытия женщины как субъекта.
Пожалуй, самым ярким выразителем идеи природной детерминации разделения полов считается З. Фрейд, полагавший, что личность женщины определяется в конечном счете самим фактом отличия ее анатомического строения от мужчины: анатомия - это судьба18. Именно потому, что девочки и мальчики переживают свою сексуальность по-разному (как результат биологии), они вырастают с разными половыми ролями. Взгляды Фрейда на женщину базируются на постулате о ее биологической неполноценности, из которого им и выводится основополагающий, как он считает, механизм формирования психических качеств женщины - зависть к мужчине и его детородному органу. Действие этого механизма организует внутренние психологические процессы таким образом, что для женской психики возможны только три пути развития - истерия как следствие подавления сексуальных импульсов, мужеподобность (модификация характера под мужские образцы, стремление к творчеству, сильные социальные интересы, активность) и «нормальная» женственность, под которой подразумевается стремление к реализации желания обладать тем, что составляет предмет ее зависти, посредством замужества и рождения сына, и в которой интересы женщины ограничиваются узким миром спальни, детской и кухни.
Представители фрейдизма утвердили в общественном сознании идею о том, что предпочтение, оказываемое женщиной мужскому началу, есть ее самозащита от женских мазохистских стремлений. Фрейд делает вывод, согласно которому «женщины вообще или, по крайней мере, в своем большинстве, в сущности, стремятся занимать подчиненное и зависимое положение»19. Этим определяется природа и роль женщины по отношению к норме, которая является мужской. Однако многочисленные исследования этого вопроса показали, что в разных человеческих обществах нормы полового разделения отнюдь не универсальны. Нам представляется, что подчиненное, зависимое положение женщин в обществе - скорее результат асимметричной гендер-ной социализации, показанной еще Руссо, чем врожденной особенности женской психики.
В России к биодетерминистским концепциям относится «информационная» теория В.А. Геодакяна20, сформулированная им в 60-е годы ХХ в. В общих чертах ее суть сводится к тому, что
дифференциация полов есть средство, с помощью которого природа обеспечивает выживаемость биологических систем. Дихотомия мужского и женского проистекает из интересов популяции. Процесс воспроизводства любой биологической системы включает в себя две противоположные тенденции: наследственность и изменчивость. Женское начало обеспечивает воспроизводство потомства, передачу характеристик и свойств от поколения к поколению, а мужской пол, как передовой отряд популяции, берет на себя функции столкновения с новыми условиями существования. Поэтому мужской пол более уязвим, в нем больше отклонений от средних величин, а женский обладает большей устойчивостью к нежелательным воздействиям среды.
Думается, подобная прямая экстраполяция эволюционно-ге-нетических закономерностей полового диморфизма на человеческую психологию и поведение неправомерна. Психика индивида не развивается по законам биологической эволюции, человек, по сути, сам создает себе среду развития. Более того, в XX в. роль женщины довольно часто менялась, подтверждая тем самым то, что биологические причины, лежащие в основе господства мужчин над женщинами, не имеют глубоких оснований.
Согласно адептам социодетерминистского подхода, основная причина гендерного конфликта коренится в том, что один пол более приспособлен для выполнения определенной социальной роли, чем другой. Однако в целом роли мужчин и женщин взаи-модополнительны и нацелены на выживание и развитие общественной структуры.
Классики социологической мысли О. Конт и Г. Спенсер связывают неравенство между мужчиной и женщиной с системными качествами общества, считая, что подчиненное положение женщины в социуме обеспечивает социальный порядок и не является унизительным для нее, будучи основано на естественной слабости женского организма. Иными словами, женщина не способна к общественной жизни в силу своих природных особенностей.
Основатель функционализма Э. Дюркгейм разное положение полов в обществе связывает с общественным разделением труда и развитием цивилизации. Он доказывает, что распределение обязанностей, видов деятельности между мужчинами и женщинами функционально необходимо обществу, по мере усложнения социальной организации оно становится все более отчетливым и взаимодополняемым. В результате социального развития один пол завладел эмоциональными функциями, а другой - интеллектуальными. «В основании диссоциации функций находятся дополняющие друг друга (т. е. природные) разли-
чия»21. Кроме того, разделение полового труда является источником супружеской солидарности. По мнению Дюркгейма, если разделение труда «регрессирует ниже известной точки... брачное сообщество исчезнет, уступив место лишь весьма эфемерным половым отношениям; если бы полы совсем не разделились, не возникло бы целой формы общественной жизни»22. Не наблюдаем ли мы сегодня подтверждения этой гипотезы? Если следовать логике автора, то современный кризис моногамного брака, возможно, в значительной мере обусловлен универсализацией гендерных ролей, которые в наше время становятся все менее взаимодополнительными и все более взаимозаменяемыми.
Первая собственно социологическая концепция структуры мужских и женских ролей выдвинута американским социологом Т. Парсонсом23. Он рассматривает лежащие в основе разных ролей женщин и мужчин образцы, которые не могут быть объяснены ссылкой на биологические данные. Общество всегда стремится к состоянию динамического равновесия и стабильности. Механизмом, обеспечивающим равновесие и стабильность самой системы социального взаимодействия, является функциональное разделение сфер деятельности или дифференциация ролей.
Для существования любой социальной системы необходимо выполнение экспрессивной и инструментальной функций. Последняя отвечает за отношения социальной системы с внешним миром, обеспечивая ей средства к существованию. Первая нацелена на поддержание интеграции членов системы, установление моделей отношений и регулирование уровня их напряженности. Мыслитель утверждает, что один и тот же человек не может выполнять одновременно и инструментальные (требующие властности и жесткости) и экспрессивные (требующие мягкости и умения погасить конфликт) функции. Именно поэтому, заявляет он, разделение этих ролей строго функционально и существует во всех системах социального взаимодействия. При такой жесткой дифференциации ролей социально престижная профессиональная деятельность мужчины предопределяет его главенство в семье, а домашний труд женщины (Парсонс назвал его псевдозанятием) - ее подчиненную роль. Такая сегрегация ролей интерпретируется им как механизм подавления возможного соревнования за власть между супругами, разрушительного для брака и семьи.
Примененный к анализу гендерных отношений, полоролевой подход утверждает, что быть мужчиной или женщиной - значит выполнять роли, приписываемые данному полу и усваиваемые индивидами в процессе социализации. Таким образом, женский
(feminine) характер формируется путем социализации в женскую роль, а мужской (masculine) характер, соответственно, - в мужскую роль, а девиации возникают из-за какой-либо неудачи в процессе социализации.
Стоит отметить, что модель поло-ролевых отношений, предложенная Т. Парсонсом, при всей своей логической строгости и убедительности, не лишена недостатков. Во-первых, она носит нормативный характер. Во-вторых, поло-ролевой подход игнорирует действие механизмов власти в гендерных отношениях и, соответственно, не может объяснить сопротивление сложившемуся гендерному порядку и его возможные изменения. Таким образом, «теория половых ролей не располагает механизмом, который бы помог понять изменения как диалектику, вырастающую из самих гендерных отношений»24. Кроме того, результатом применения ролевого подхода является абстрактное представление о различиях между полами и между ситуациями, в которых они находятся, а не конкретное объяснение отношений между ними. Что касается половых ролей, то лежащая в их основе биологическая дихотомия, по-видимому, убедила многих теоретиков в том, что здесь нет властных отношений вообще. «Женская» и «мужская» роли молчаливо признаются равными. Думается, в основе дихотомии инструментальности/экспрессивности, при всей ее эмпирической и житейской убедительности, лежат не столько природные половые различия, сколько социальные нормы, следование которым стесняет индивидуальное саморазвитие и самовыражение и женщин, и мужчин.
Эмпирическое опровержение теория Т. Парсонса получила благодаря американскому этнографу М. Мид. Исследовав жизнь трех племен островов Новой Гвинеи, она выяснила, что у племени арапешей оба пола феминны (и мужчины и женщины занимаются делами, которые традиционно приписываются женщинам), у мундугоморов - маскулинны (и мужчины и женщины открыто сексуальны, агрессивны и не заботятся о потомстве), в племени чамбули гендерные роли полов противоположны традиционным представлениям о роли полов в обществе (женщины деятельны, энергичны, руководят деловой стороной жизни, мужчины - их абсолютная противоположность)25.
Тем не менее, несмотря на критические замечания, теория структурно-функционального анализа Парсонса и концепция разделения инструментальной и экспрессивной функций в семье и обществе получили широкое распространение и играли ведущую роль в традиционной социологии вплоть до начала 1970-х годов, потому что позволяли применять понятия половых
различий, социализации, ролей и статусов к интерпретации положения женщин и мужчин в обществе. Молчаливо предполагалось, что дифференциация социальных ролей женщин и мужчин является следствием и естественным продолжением принципиальных различий их биологической конституции. Попытки отойти от биодетерминистского подхода и дать социологические объяснения дифференциации половых ролей предпринимались в 1960-1970-е гг. разными социологами: У. Гуд считал причинами дифференциации совокупную систему ценностей, Р. Тернер -систему культуры, Г. Бэрри, М. Бэкон и И. Чайлд - модели социализации, а М. Джоунг и П. Уилмот - степень научно-технического развития общества. Однако очевидно, что эти авторы не преодолели традиционную дихотомию производственных/ семейных и мужских/женских ролей.
Итак, традиционная система полового диморфизма характеризуется следующими особенностями: во-первых, мужские и женские виды деятельности и личные качества отличаются очень резко и кажутся полярными (таким образом закрепляется внеисторизм и эссенциализм сложившихся отношений между полами и вообще социальными группами, различающимися по биологическим признакам); во-вторых, эти различия освящаются религией или ссылками на природу и представляются незыблемыми; в-третьих, мужские и женские функции являются не просто взаимодополнительными, но и иерархичными - женщине отводится зависимая, подчиненная роль, так что даже идеальный образ женщины конструируется с точки зрения мужских интересов.
Половой символизм. Несмотря на абсолютное доминирование эссенциалистского подхода к асимметрии полов на протяжение тысячелетий, еще в античности Платон выразил сомнение в диаметральной противоположности полов и в ее биологической основе. По его мнению, хотя природа женщин и мужчин различна, это не влияет на способность женщин выполнять любые обязанности так же хорошо (совершенно), как и мужчины. Одинаковые природные свойства встречаются в живых существах того и другого пола, и по своей природе как женщина, так и мужчина могут принимать участие во всех делах (т. е. женщины могут быть и философами и воинами)26.
В середине XIX в. К. Маркс и Ф. Энгельс связывают неравноправие полов не с несовершенством буржуазной морали и не с разной природой мужчин и женщин, а с существованием частной собственности на средства производства27. Согласно их концепции, причины социально-экономического неравенства женщин
следует искать в глубокой древности в развитии всей совокупности социокультурных обстоятельств и, прежде всего, в экономической жизни. С переходом людей от собирательства к скотоводству и появлением права собственности первобытный коммунизм разлагается, и богатство сосредоточивается в руках немногих богатых людей. Для того чтобы передать собственность по наследству, отец должен точно знать своих детей. Поэтому происходит переход к строгому единобрачию, что является всемирно-историческим поражением женского пола. Базовыми факторами в возникновения патриархата, т. е. власти отцов, согласно классикам марксизма, становятся разделение труда, развитие частной собственности и формирование традиционной семьи, сопровождающиеся закреплением в соответствующих обычаях и правах. Нормы подчинения женщины мужчине с древнейших времен опираются на традиционное право и религиозные установления. По мере того, как женщины будут вовлекаться в общественное производство, равноправие будет усиливаться. Дискриминация женщин в обществе рассматривается в классическом марксизме как частное проявление глобального классового неравенства. А потому способом ее преодоления может быть только революция и построение социализма.
Марксистский подход к проблеме полового неравенства и ее решению не только не вписывается в господствовавшую систему биодетерминизма, но и является ее альтернативой. Однако и этот подход не лишен недостатков. Так, он игнорирует наличие собственной динамики гендерных отношений и сводит все социальные противоречия лишь к отношениям общественных классов. Он слишком сосредоточен на анализе капиталистической системы и зачастую не может объяснить суть и происхождение гендерного неравенства в до- и посткапиталистических обществах.
Куда более полное и аргументированное обоснование концепция полового символизма получила в рамках феминизма. Его адепты предприняли попытки доказать, что пол не сводится только к первичным и вторичным половым признакам, он пронизывает все сферы социальной и культурной жизни человека.
Появление феминизма имманентно самой традиционной культуре, поместившей половину человечества за границу, вне рамок этой культуры - как бы в культурное зазеркалье. «Феминистский вызов традиционной западной философии стал возможен в контексте современного философского релятивизма, допускающего в противовес традиционной рационалистической вере в универсальность истины, что истина может быть относи-
тельной, имеющей хождение только в определенной культуре в определенный период времени»28.
Нечувствительность к опыту женского субъекта очевидна в большинстве текстов современной социальной теории, и это вызывает интеллектуальный протест феминистски ориентированных исследователей. Они деконструируют методологическую позицию, лежащую в основе социальной теории, и «переписывают» ее, включая женский опыт. Так, например, К. Гиллиган критикует Л. Колберга, который, по существу, ограничивал стадии морального развития личности теми, которые типичны для развития мужчин, - согласно предложенной им шкале оценок женские случаи оказывались маргинальными. Н. Чодороу, анализируя первичные истоки женственности, «переписывает» З. Фрейда, смещая анализ с отношений между отцом и ребенком на отношения между ребенком и матерью. Д. Смит тестирует многие из имеющихся общественных теорий, с их претензиями на универсализм, и обнаруживает, что они находятся в противоречии с жизненной практикой женщин. То, что считалось знанием, подтвержденным с позиций теории познания, признанным «фактом», оказалось «в рамках более общей картины - ограниченным продуктом привилегий»29.
Феминистская теория в самом общем виде - это философ-ско-культурологический анализ понятия пола, альтернативная (по отношению к европейской традиции) философская концепция социокультурного развития. Однако в течение довольно длительного периода феминизм существовал как идеология равноправия женщин и как социально-политическое движение, потому не рассматривался ученым сообществом как весомая методологическая концепция.
Термин «феминизм» (от латинского «£етта» - «женщина») предложил Ш. Фурье в 30-е гг. XIX в., хотя зарождение феминистских идей относится еще к эпохе Возрождения. Именно тогда появились первые трактаты К. де Лизан и К. Агриппы, в которых открыто говорилось о подавлении личности женщины и несправедливом отношении к ней со стороны общества. Следующий этап в развитии феминизма связан с периодом Великой французской революции с ее лозунгами свободы, равенства и братства всех людей независимо от их происхождения. Но в «Декларации прав человека и гражданина» ни слова не было сказано о правах женщин. Потому в 1792 г. О. де Гуж написала «Декларацию прав женщины и гражданки», в которой требовала предоставить представительницам «слабого» пола гражданские и избирательные права и возможность занимать государственные посты. В этом же году
М. Уолстонкрафт опубликовала книгу «О подчинении женщины», одновременно в Германии вышла работа Т. фон Гиппеля «Об улучшении гражданского положения женщин».
Значительную роль в оформлении феминистских теорий сыграли различные социально-философские и политические концепции (либеральная философия Дж. Локка, Ж.-Ж. Руссо и Дж. С. Милля; утопический социализм Ш. Фурье, А. де Сен Симона и Р. Оуэна; марксизм; психоанализ З. Фрейда; постструктурализм М. Фуко, Ж. Лакана, Ж. Деррида). В частности, марксизм, заново прочитанный феминистскими теоретиками, позволил связать гендерную систему с историческим процессом и отношениями собственности; психоанализ помог распознать структуры бессознательного, воспроизводящие иерархию отношений между полами в рамках социальных институтов. Однако наиболее широкие возможности для осмысления положения женщин и мужчин в обществе предоставил постмодернизм. Основная идея этого философского течения заключается в отрицании «изношенных сюжетов современности» и убеждении в том, что существующую историю и культуру необходимо привести в соответствие с новыми социальными обстоятельствами. Его представители подвергли серьезной критике идеи рационализма и противопоставили им плюралистическую концепцию разума, утверждающую, что социальные системы ценностей носят преходящий характер, так как имеют под собой идеологическую (значит, изменчивую) основу. Это дало феминисткам возможность исторически и культурологически переоценить существующие социальные нормы и стандарты в отношении женщин.
Организованное женское движение обычно датируется концом XIX в. Феминизм «первой волны» или суфражизм (от английского suffrage - «право голоса», «избирательное право»), представленный именами Х. Тейлор, М. Фуллер, Х. Мартинью в Англии, Л. Мотт, Э. Стэнтон в США, М.В. Трубниковой, И.В. Стасовой, А.П. Философовой в России, не оспаривал существующей общественной системы, выступая за те права для женщин, которые уже имели мужчины (образование, участие в голосовании, право на равный оплачиваемый труд). Этот этап завершился в 1920-е гг. решением своей главной задачи - предоставлением женщинам избирательных прав: первыми странами, принявшими законы о предоставлении женщинам избирательных прав, были Новая Зеландия (1893), Австралия (1902), Финляндия (1906), Норвегия (1913), Советская Россия (1917).
Возрождение феминизма в 60-е гг. ХХ в. началось в США под влиянием движения за гражданские права, а также студенческого
движения этого периода. Не ограничившись формально-юридическим равноправием, «вторая волна» массового женского движения произвела своего рода социокультурную революцию в западном мире, подорвав патриархальную систему ценностей, социальных практик и институтов. Если для феминисток первой волны женщины выступали в качестве объектов и жертв ошибочных социальных установок, то феминистки «второй волны» увидели в женщинах силу, бросающую вызов этим установкам. Феминизм новой волны не был идеологически однороден: в нем выделилось по меньшей мере три направления (либеральный, социалистический, радикальный феминизм). Задачи либерального крыла были унаследованы еще со времен «первой волны» -вовлечь женщин в «мужской мир», т. е. в политическую, экономическую, социальную деятельность, а также достичь социально-экономического и юридического равенства полов в рамках существующего общества. Социалистический феминизм определил свою цель как трансформацию основных структурных конвенций общества (таких, как категории класса, гендера, сексуальности и расы). Активистки радикального течения требовали кардинального разрушения общества, созданного мужчинами и для мужчин. «Если для либеральных феминисток государство -неперсонифицированный разум, для социалистических феминисток - средство доминирования, легитимирущее идеологию господствующей группы, то для радикальных феминисток государство - инструмент мужского контроля за женской сексуальностью, инструмент насилия, маскулинной власти»30.
Исследователи феминизма выделяют еще и «третью волну» этого течения - постфеминизм, в которую включают культурный феминизм, феминизм цветных (в нем положение женщин анализируется не только через категорию гендера, но и категории расы, национальности, религиозной системы), постмодернистский, психоаналитический, экофеминизм и другие женские течения. Основным отличием данного направления является более тесная его связь с постмодернистской философией. Теоретики постфеминизма активно ставят под вопрос «фальшивый универсализм» теоретического мышления классического философствования и основываются на постструктуралистской методологии понимания человеческого опыта как многообразного, раздробленного, «инакого», где полагание любого типа опыта в качестве «магистрального» оборачивается стиранием, игнорированием и обесцениванием опыта других его видов. Адепты постфеминизма занимаются критическим переосмыслением базовых оснований феминизма и упрекают классиков «второй волны» в биологичес-
ком эссенциализме, редукционизме, недостатке кросскультурных подходов и жестком социальном конструктивизме.
Итак, феминизм - это концепция, которая выросла и развивается как ответ на социальные запросы женщин. И поскольку реальные проблемы, которые встают перед женщинами разных эпох и разных культур, весьма различны, постольку различны решения, которые предлагает феминизм. Однако все они сводятся к трем основным принципам: признанию возможности интерпретации женщиной своего жизненного опыта; неудовлетворенности таким положением, при котором существует институциональное неравенство женщин; и стремлению покончить с этим неравенством.
Участники первого этапа феминистского движения видят источник неравенства между полами в юридических законах, а потому требуют изменения этих законов, предоставления женщинам равных с мужчинами прав - голоса, собственности, образования и т. д.
Представители «второй волны» феминизма этот источник интерпретируют по-разному, соответственно предлагают различные пути решения проблемы половой асимметрии в обществе. Так, К. Миллетт находит источник неравенства в социальных институтах, особенно в семье, которую она характеризует как сердцевину патриархата, и требует широкого комплекса реформ и даже культурной революции, предусматривающей разрушение семьи как специфического института угнетения женщин мужчинами. С. Бовуар уверяет, что мужчины господствуют над женщинами не по причине превосходящей физической силы или более мощного интеллекта, а потому что до распространения средств контрацепции женщины находились всецело во власти биологических особенностей своего пола - частые роды и хлопоты по уходу за детьми делали их зависимыми от мужчин и в материальном отношении. Успехи контрацептивной индустрии, а также материальная независимость работающих женщин, согласно французской исследовательнице, способны искоренить неравенство полов в обществе и семье.
Активистки радикального течения феминизма (С. Гриффин, К. Маккинон, С. Файерстоун) считают, что подчиненное положение женщин заключено в их теле, поэтому сама биология («до тех пор, пока женщина принимает материнскую роль, доступ к общественной сфере для нее затруднен, или совсем закрыт, и уравнение в положении двух полов становится абсурдом»31) должна быть изменена посредством новых репродуктивных технологий (через искусственное осеменение, оплодотворение «в
пробирке», трансплантацию эмбрионов и т. д.). Представительницы феминистского социального конструктивизма (Д. Митчелл, Ю. Кристева, М. Баррет), напротив, уверяют, что причиной угнетения женщин является не биология сама по себе, а способы, используемые социальной системой для объяснения биологических процессов, поэтому следует изменить взгляды, убеждения и ценности, а не само тело или природу женщины. Достижение равенства не требует трансформации или подавления тела. Тело -дискурсивный объект, подчиненный воле желаний, обозначения и власти. Женственность - это даже не признак биологического пола: женственны особи обоего пола, когда прибегают к украшению тела, сексуальному завлечению и другим «косметическим» типам поведения.
Сторонники психоаналитического феминизма (Д. Диннер-стайн, К. Гиллиган) настаивают, что субъективность и половые различия выстраиваются на уровне бессознательного в значительно большей степени, чем в природе и материальных условиях, а потому путь трансформации общества видят в изменении сознания в ходе выравнивания асимметрии гендерной социализации.
Для постмодернистских феминисток половая дихотомия укоренена в самом языке, а потому бороться следует не с институтами власти, а с ее технологией, прежде всего с языком, который производит и воспроизводит гендерное неравенство. Средство борьбы - деконструкция естественного языка, разоблачение его понятий как идеологически или культурно сконструированных и не отражающих природной реальности.
Нам представляется, что источник асимметрии полов в обществе представляет собой производную как от неотъемлемых физиологических особенностей женщины, так и от их интерпретации в социокультурном контексте. Природная способность (а при отсутствии контрацептивов и необходимость) женщины -рождение детей, способствующая ее естественной зависимости от поддержки и защиты мужчины, до сих пор трактуется общественным сознанием как фактор онтологической вторичности и подчиненного положения женщины в социуме и семье. Отказаться от материнства означает обречь человеческий род на вымирание, поэтому единственным решением проблемы остается изменение общественного сознания относительно положения полов в ходе выравнивания асимметрии социализации мальчиков и девочек.
При констатации причин гендерной асимметрии в обществе, а также при описании стратегий «улучшения положения жен-
щин» теоретики феминизма сталкиваются с проблемой сходства или различий между мужчинами и женщинами. Одни представители феминизма (суфражисты, либеральные и социалистические феминистки) видят причину асимметрии полов в обществе в законодательном оформлении неравных прав мужчин и женщин и отстаивают принцип гендерного равенства, даже тождественности мужчин и женщин как существ, в одинаковой степени обладающих разумом. Различия между полами рассматриваются как несущественные, как продукт «мистики». Б. Фридан разоблачает мистику женственности, С. Окин утверждает, что не следует фиксировать различия, Д. Ричардс полагает униженность женщин следствием асимметричной социализации, Н. Блюстоун утверждает, что женский ум такой же, как у мужчин. В целом сторонницы принципа гендерного равенства отрицают различия между полами во имя достижения социального равенства. Представительницы других направлений феминизма часто упрекали их за то, что фактически они искали не равенства женщин и мужчин, а равенства женщин с мужчинами в иерархизирован-ном обществе, где женщины должны были бы соответствовать «мужскому образцу».
Выразители другого «лица феминизма», напротив, делают акцент на различии и доказывают, что представительницам слабого пола нужны особые права, ибо «женщины очевидно отличаются от мужчин - в их способности беременеть и традиционном ограничении их сферой воспитания детей»32. Эта позиция наиболее ярко представлена в рамках радикального феминизма, активистки которого (С. де Бовуар, С. Гриффин, К. Миллет, К. Маккинон, С. Файерстоун) отвергают борьбу за равноправие с мужчинами, ибо эта борьба приводит к принятию женщинами «мужских» ценностей и стандартов поведения; они утверждают ценность особой женской сущности, принципиально отличной от мужской природы, и выступают за развитие сепаратной женской культуры. Начало этой позиции было положено С. де Бовуар в книге «Второй пол» (1949). Общество, по ее мнению, конституирует маскулинное как позитивную культурную норму, а феминное - как негативное, как отклонение от нормы, как «Другое». Общественная группа, обозначаемая как «чужая»/ «чуждая» или «другая», получает свидетельство о неполноценности и лишается права на «равенство», констатировала Бовуар. На основе этого радикальные теоретики утверждают, что все женщины подобны друг другу и принципиально отличаются от мужчин в лучшую сторону. Очевиден явный биологизм этой позиции. Радикальные феминистки отвергают традиционные
политические стратегии и программы либерального феминизма и предлагают скорее культурные стратегии сепаратизма от «мужской власти», нацеленные на акцентирование и поддержание женской уникальности.
Между «симметристами» и «антисимметристами» много общего: и те и другие стоят на позициях усиления роли женщин в социальной жизни. Однако феминистские теоретики пытаются разрешить дихотомию сходства и различия, либо признавая биологические различия фактором, определяющим иерархию социальных статусов женщин и мужчин, либо попросту отрицая саму проблему биологических различий. Возможно, поэтому ни одна из этих альтернатив не в силах улучшить положение большинства женщин.
Тем не менее влияние феминизма на изменение гендерной системы в западном мире оказалось разнообразным и разнонаправленным: было изменено законодательство, касающееся разводов и абортов, женщины получили устойчивые позиции в парламентских структурах, везде был изменен общественный контекст, трансформирована гендерная идентификация. Феминизм стремился доказать, что пол не сводится к первичным или вторичным половым признакам, но пронизывает все сферы социальной и культурной жизни человека, причем без какой-либо экстраполяции к трансцендентному началу. «Пол не является только составляющей, изолированной частью, или незначительной вариацией общечеловеческого. Он не является случайной характеристикой для социального и политического статуса, он -важнейшая составляющая часть социального и политического положения субъекта. Он имеет глубочайшее влияние и значение для субъекта, ... потому что пол проявляется в каждом действии, биологическом, социальном, культурном, если не в конкретном действии, то определенно в своей значимости»33. Другими словами, феминистская позиция заключается в признании точки зрения пола на все аспекты интеллектуальных и социальных действий.
Итак, феминизм не дает однозначного ответа на вопрос о происхождении гендерных различий по признаку пола. Поскольку феминистская теория была создана и развивалась через столкновение с целым рядом различных концепций (либерализма, радикализма, социализма, психоанализа, постмодернизма и т. д.), она остается фрагментарной и незавершенной. Нельзя не упомянуть и еще одну особенность феминизма - сращивание научного и политического моментов, причем научный момент неизбежно приносился в жертву политическим амбициям.
«Феминизм сконцентрировался на правах женщин в ущерб их обязанностям, т. е. отказался признать ответственность одних по отношению к другим людям»34. В период спада феминизма как общественного движения множились его парадоксы как теории. Появились новые вопросы и утверждения: «А есть ли пол?», «женщина - это социальный конструкт», «сексуальность конструируема и управляема обществом». Деконструкция традиционного языка и мышления, предпринятая постмодернистскими феминистками, доходила до абсурда, обнаруживавшего, что внутри нас нет ничего «природного», «естественного».
Феминистские исследовательницы выработали две противоположные стратегии: стремление подчеркнуть равенство женщин и мужчин и попытку настоять на существовании различия, т. е. постулировать специфически женскую культуру. Неучтенными остались различия женщин между собой, а также логика, на которой базируется вытеснение женщин. Нам представляется, что дилемма сходства/различий может быть решена только при использовании гендерной теории, базовым принципом которой выступает различение понятий «пол» (sex) и «гендер» (gender).
В 1960-1970-х годах социальные и психологические аспекты взаимоотношений между мужчинами и женщинами описывались в таких понятиях, как «половая роль», «полоролевые ожидания», «половая идентичность». Эти термины ясно говорили, что речь идет не о природных, а о социальных, интерактивных отношениях, нормах и т. д. Но прилагательное «половой» тянуло за собой длинный шлейф нежелательных значений и ассоциаций. Во-первых, слово «пол» и его производные обычно ассоциировались с сексуальностью, хотя многие, даже явно биологические, процессы и отношения с ней не связаны («секс» как фенотип и как деятельность - явления разного порядка). Во-вторых, эта терминология вольно или невольно предполагала, что социокультурные различия между мужчинами и женщинами - только надстройка, форма проявления или способ оформления фундаментальных, базовых, универсальных различий, обусловленных половым диморфизмом. Чтобы избавиться от этих ассоциаций и преодолеть биологический редукционизм, ученые ввели в науку понятие «гендер» (английское gender, от лат. gens - «род»).
Впервые в научный оборот термин «гендер» ввели не феминистки, а американский психолог Р. Столлер в 1968 г. На основе своей практики изучения транссексуалов он пришел к выводу, что легче хирургическим путем изменить пол пациента, чем с помощью психологии - его половую идентичность. Столлер предложил использовать для обозначения социальных и культурных
аспектов пола понятие gender, которое до этого использовалось только для обозначения грамматического рода и поэтому не вызывало никаких ассоциаций с биологией. Ведь в грамматике род понимается как способ классификации явлений, как социально оговоренная система различий, а не как объективное описание присущих им черт35.
Переход от женских исследований к тендерным, осуществлявшийся в 1980-1990-е годы, состоял в постепенном смещении акцентов: от констатации мужского доминирования к анализу того, что разделение по полу является одним из способов социальной стратификации общества и как это влияет на женщин и мужчин.
Развитие категориального аппарата гендерных исследований было связано с конструктивистской критикой структурного функционализма и концептуализацией повседневности как измерения общественной жизни. Конструктивистский подход, опирающийся на работы А. Щюца, П. Бергера и Т. Лукмана, И. Гофмана, Г. Гарфинкеля, смещает акценты социальной теории на микроуровень и повседневные взаимодействия: гендерные отношения рассматриваются как социально и культурно производимые в конкретных социальных ситуациях. Последователи гендерного подхода (Дж. Скотт, Г. Рабин, К. Уэст, Д. Циммерман, Т. де Лауретис, Дж. Хубер, О. Воронина, Г. Брандт, Е. Здравомыс-лова, А. Темкина, А. Костикова, О. Шабурова и др.) занялись деконструкцией гендерных отношений, т. е. рассмотрением их генеалогии и археологии. При структурном анализе гендерного порядка исследователи пользуются теми же категориями, что и при анализе общества в целом. Выделяются публичная и приватная сферы; в публичной сфере анализируются гендерные отношения в экономике, политике, идеологии и культуре; в приватной сфере предметом анализа становятся семейно-брачные, дружеские и сексуальные отношения.
Гендерные исследования сосредоточены не на одном поле, а на диалоге полов, причем «не обязательно в ракурсе их иерархии, стратификации, но именно в плане реконструкции исторической эволюции различных форм их взаимодействия»36. Гендерная методология по определению междисциплинарна: аккумулируя социологические, политологические, культурологические идеи, она трансформирует их в принципиально новый подход к анализу культуры и общества.
Исходя из убеждения, что мужчины и женщины создаются -ими не рождаются, исследователи, работающие в рамках гендер-ного подхода, постулируют: не существует ни женской, ни
мужской сущности. Гендер - это социальная категория, назначенная телу, имеющему пол37. Это «система межличностного взаимодействия, посредством которого создается, утверждается, подтверждается и воспроизводится представление о мужском и женском как базовых категориях социального порядка»38.
Стоит особо подчеркнуть, что гендерные отношения - это не просто социальная условность. Это социальная конструкция, построенная, а точнее говоря, «замешанная» на власти, т. е. на сегрегации и иерархии. Первым важным ее аспектом является то, что социально сконструированным иерархии и сегрегации приписывается статус естественных, а протест против иерархии и сегрегации воспринимается как агрессия и нарушение порядка вещей. В бинарных гендерных системах идеи доминирования одной гендерной группы (мужчин) над другой (женщинами) и гендерной сегрегации так глубоко укоренены в сознании любого человека, что они воспринимается как естественные не только мужчинами как субъектами власти и сегрегации, но и женщинами, которые являются их объектами.
Гендерная методология, гендерный анализ призваны вскрыть, обнажить властный характер данного воспроизводства, жестко ограничивающий многообразие индивидуально-личностных проявлений половой идентичности современного человека. Гендер является мощным устройством, которое производит и легитимирует выборы и границы, предписанные категорией принадлежности по полу, «это социальный статус, который определяет индивидуальные возможности»39. Статус гендера включает ресурсы и возможности пола в освоении профессиональной деятельности, доступа к власти, стереотипов поведения, распределения семейных ролей. При этом субъект не только усваивает и воспроизводит гендерные правила и отношения, но и сам создает их - он может как воспроизвести их, так и разрушить.
Гендер не является монолитной сущностью, а состоит из многих компонентов, связанных друг с другом: пол как биологическая категория, как социальная категория, как идентичность, как процесс, как статус и структура. Р. Коннелл выделяет четыре структурных уровня обусловливания и проявления гендерного порядка: уровень социального разделения труда (выражается в разделении труда по признаку пола; в публичной сфере это вертикальная и горизонтальная сегрегация занятости, распределение престижных и непрестижных рабочих мест, дискриминация при найме, профессиональной подготовке и продвижении по службе, различия в оплате труда; в приватной - организация домашней работы и заботы о детях, больных, престарелых);
структура властных отношений (включает контроль и принуждение, осуществляемое государственными и бизнес-иерархиями, институциональным и личным насилием, отношения господства и подчинения в семье, регулирование сексуальности); структура «катексиса» или эмоциональных отношений; символический уровень (система значений и репрезентаций мужественности и женственности)40. Посредством этих социальных механизмов мужчины и женщины разделяются на две социальные категории, обозначающие асимметричные отношения.
Гендерная теория по-новому ставит оказавшуюся тупиковой для феминизма проблему равенства и различий полов. Не оспаривая различия между женщинами и мужчинами, она утверждает, что сам по себе факт различий не так важен, как его социокультурная оценка и интерпретация, а также построение властной системы на основе этих различий. Они являются последствиями неравенства полов, однако представляются как исток. Иерархия полов не только продуцирует неравенство, но и придает социальную значимость половым различиям. До тех пор, пока не изменится идеология различий, требование ген-дерного равенства со стороны женщин будет восприниматься как их противоречивое желание иметь одинаковые с мужчинами права и еще специальные материнские права.
Если либеральный феминизм строится на идее полного равенства мужчин и женщин, а радикальный - на идее несходства, то гендерный подход синтезирует эти две позиции в своей концепции «равенства в различии». Равенство прав в рамках гендерного подхода понимается как равенство права на различия и их реализацию. Общественное развитие предполагает не устранение различий (создание бесполого существа в «unisex society»), а устранение их иерархии.
Теоретики гендерного подхода полагают, что на повестку дня выдвигается новая концептуальная задача: вместо решения дилеммы равенство/различие в том виде, как она рассматривалась ранее, необходимо проанализировать феномен разнообразия и множественности различий индивидов. При этом сами различия понимаются не как отклонения от нормы, которые должны быть преодолены, но как разнообразие, которое имеет право на существование и вносит в культуру альтернативные ценности. Такое позитивное восприятие множественности различий противоположно традиционной идее различия как неравенства.
Гендерный подход делает акцент на относительности нормативных определений маскулинности и феминности. Они понимаются не как нечто, что должно быть преодолено (как в
либеральном феминизме), и не в духе уничтожения одного во имя другого (как в радикальном феминизме) - а как две равнозначные составляющие индивида, каждая из которых имеет свою собственную ценность, вне зависимости от того, объединены ли эти составляющие в рамках одной человеческой личности или принадлежат двум половинам человечества. Гендерный подход в этом смысле преодолевает саму фундаментальную оппозицию биологических полов, продолженную в социальной, политической, экономической, культурной и других сферах человеческой жизни.
Нельзя не согласиться с Н.М. Габриэлян в том, что особенностью традиционного, маскулинного, мышления является «фантомизация человеческой личности путем вовлечения ее в многоступенчатые иерархически-ориентированные структуры, превращение человека в пучок дифференциальных признаков с последующим провозглашением одного из них в качестве приоритетного. Тем самым человеческая личность превращается в придаток к какому-то одному из собственных же признаков»41. В частности, речь идет о сильнейшей установке рассматривать женщину как придаток к ее детородной функции, а атрибутом мужчины полагать исключительно рацио. Способность к деторождению модифицируется в тезис о якобы природной предопределенности женщины. Отсюда, кстати, и отождествление мирового женского начала с Материей, а мужского - с Логосом.
С этой точки зрения, гендерный подход можно определить как устремленность к другому мышлению, способному воспринять многомерность мира не в дробности, а в целокупности, к мышлению не оппозиционному. Ибо оппозиции (объект/субъект, внешнее/внутреннее, целое/частное и т. д.) коренятся не в самом бытии, а в особенностях нашего маскулинизированного сознания42.
Как теория и метод гендерные исследования получили широкое распространение в период зенита постмодернистской философии, благодаря которой складывается новое видение мира, побеждает новое ощущение реальности, различие и многообразие признается конституирующим началом природы, мира, человека, социальных связей, культурных и духовных контактов. Гендерный подход сформировался как критика представлений классической социальной философии о природе отношений между полами и ее атрибутов - биологического детерминизма и эссенциализма. В его рамках статус пола перестает быть аскриптивным. Гендерные отношения рассматриваются как социально организованные отношения власти и
неравенства. В этом смысле гендер означает новый постмодернистский подход - стремление «снять» иерархичность отношений между полами, приучить все общество и отдельного человека к мысли о праве на индивидуальность.
Думается, эвристический потенциал гендерных исследований очень высок и обещает богатство концептуальных подходов и решений. Категория гендера открыла новые аналитические возможности для анализа общества и культуры. Оппозиция мужского и женского утрачивает биологические черты, акцент переносится с критики в адрес мужчин и их шовинизма на раскрытие внутренних механизмов формирования западной культуры. Это -принципиально новая теория43, принятие которой иногда означает изменение ценностных ориентаций человека и ученого и пересмотр многих привычных представлений и «истин».
Примечания
1 Irigamy L. Sexual difference // The Irigaray reader. Cambridge MA, 1991. P. 165.
2 См.: Клецина И.С. Гендерная социализация. СПб., 1998.
3 Цит. по: Айвазова С.Г. Русские женщины в лабиринте равноправия. М., 1998. С. 13.
4 Цит. по: Discovering reality. Feminist perspectives on epistemology, methaphysics, methodology and philosophy / Eds. S. Harding and M. Hintikka. London, 1983. P. 5.
5 Цит. по: Клименкова Т. Женщина как феномен культуры. Взгляд из России. М., 1996. С. 31.
6 Там же. С. 34.
7 Жеребкин С. Гендерная проблема в философии // Введение в тендерные исследования. Ч. 1 / Под ред. И.А. Жеребкиной. СПб.: Алетейя, 2001. С. 399.
8 См.: Миллет К. Теория сексуальной политики // Вопросы философии. 1994. № 9. С. 23-58.
9 Цит. по: Шлегель Ф. К Доротее // Эстетика. Философия. Критика. Т. 1. М., 1983. С. 338.
10 Бердяев Н.А. Метафизика пола и любви // Русский Эрос, или Философии любви в России. М., 1991. С. 253.
11 Там же. С. 252.
12 Бердяев Н.А. Философия свободы. Смысл творчества. М., 1989. С. 399.
13 Розанов В.В. Уединенное. М., 1990. С. 243.
14 Аристотель. О возникновении животных. М., 1940. С. 90.
15 Руссо Ж.-Ж. Эмиль или О воспитании // Руссо Ж.-Ж. Избранные сочинения. Т. 1. М., 1961. С. 550.
16 Там же. С. 556.
17 Цит. по: Эрих-Хэфели В. К вопросу о становлении концепции женственности в буржуазном обществе XVII в.: психоисторическая значимость героини Ж.-Ж. Руссо Софи // Пол. Гендер. Культура / Под ред. Э. Шоре, К. Хайдер. М., 1999. С. 80.
18 См.: Фрейд З. Лекция 33: Женственность // Фрейд З. Введение в психоанализ. Лекции. М., 1989. С. 369-385.
19 Цит. по: Хорни К. О психологии женщины // Психоанализ и культура. Избр. труды Карен Хорни и Эрика Фромма. М., 1995. С. 201-202.
20 См.: Геодакян В.А. Теория дифференциации полов в проблемах человека // Человек в системе наук. М.: Наука, 1989. С.171-189.
21 Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. М., 1991. С. 58.
22 Там же. С. 62.
23 См.: Парсонс Т. Понятие общества: компоненты и их взаимоотношения // Американская социологическая мысль: Тексты. М., 1996. С.494-526.
24 Коннелл Р. Современные подходы // Хрестоматия феминистских текстов / Под ред. Е. Здравомысловой и А. Темкиной. СПб., 2000. С. 266.
25 См.: Мид М. Культура и мир детства. М.: Наука, 1988.
26 См.: Платон. Государство // Платон. Собр. соч. Т. 3. М., 1994.
27 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология. М., 1956.
28 Воронина О.А. Философия пола // Философия / Под ред. В.Д. Гу-бина. М.: Русское слово, 1998. С. 397.
29 Хоф Р. Возникновение и развитие гендерных исследований // Пол. Гендер. Культура; Чернова И.И. Тенденции развития гендерных процессов на пороге XXI в. (Опыт сравнительных исследований России и Канады) // Гендерные проблемы в общественных науках / Отв. ред. И.М. Семашко. М., 2001. С. 47.
30 Элиот П., Менделл Н. Теории феминизма // Введение в гендерные исследования Ч. 2 / Под ред. С.В. Жеребкина. Харьков; СПб., 2001. С. 110.
31 Грос Э. Изменения очертания тела // Там же. С. 610-611.
32 Фогель Л. По ту сторону равенства // Там же. С. 915.
33 Грос Э. Изменения очертания тела // Там же. С. 620.
34 Филипс Ч.Т. Феминизм и семья: историко-социологический анализ. М., 2002. С. 128.
35 См.: Скотт Дж. Гендер: полезная категория исторического анализа // Введение в гендерные исследования Ч. 2. С. 405-436.
36 Пушкарева Н.Л. Гендерные исследования: рождение, становление, методы и перспективы в системе исторических наук // Женщина. Гендер. Культура. М., 1999. С. 26.
37 См.: Скотт Дж. Гендер: полезная категория исторического анализа// Введение в гендерные исследования. Ч. 2 / Под ред. С.В. Же-ребкина. Харьков; СПб., 2001. С. 405-436.
38 Уэст К., Циммерман Д. Создание гендера // Гендерные тетради. Вып. 1. СПб., 1997. С. 97.
39 Здравомыслова Е.А., Темкина А.А. Социальная конструкция гендера и гендерная система в России // Гендерное измерение социальной и политической активности в переходный период: Сб. науч. статей. Вып. 4. СПб., 1996. С. 7.
40 См.: Коннелл Р. Современные подходы // Хрестоматия феминистских текстов / Под ред. Е. Здравомысловой и А. Темкиной. СПб., 2000. С. 251-279.
41 Габриэлян Н.М. Всплывающая Атлантида (медитация на тему феминизма) // Общественные науки и современность. 1993. № 6. С. 41.
42 См.: Синельников А. Паника, террор, кризис. Анатомия маскулинности // Гендерные исследования. 1998. № 1. С. 211-227.
43 См.: Теория и методология гендерных исследований. Курс лекций / Под общей ред. О.А. Ворониной. М., 2001.
