CC BY
59
Софья КУРАС
СУДЕБНАЯ ПРАКТИКА КАК ИСТОЧНИК ИЗУЧЕНИЯ ПРЕСТУПНОСТИ И ССЫЛКИ В СИБИРЬ
Данная статья посвящена исследованию значения судебной практики и статистики в деле изучения ссыпки преступников в Сибирь. Предпринята попытка рассмотреть степень изученности, а также достоинства и недостатки таких источников, как судебный приговор, статистические сведения о преступлениях и судебная практика по уголовным и политическим делам. This article is devoted to researching significance of judicial practice and statistics in studying criminal’s exile to Siberia. An attempt to consider the degree of examination as well as advantages and disadvantages of such sources as a court verdict, statistical data on crimes and judicial practice in criminal and political cases is undertaken.
Ключевые слова:
ссылка, суд, Сибирь, уголовная статистика, приговор суда; exile, court, Siberia, criminal statistics, court verdict.
Судебная статистика по проводившимся в стране делам всегда была важнейшим источником в деле изучения российской преступности. Рассмотрению ее данных посвящали свои труды еще дореволюционные исследователи1. Практически одновременно с созданием Министерства юстиции, т.е. уже с начала XIX столетия, его структурными подразделениями в губерниях стали формироваться данные о преступности на всей территории России. Эти сведения систематизировались и прилагались к ежегодному всеподданнейшему отчету министра юстиции.
Однако наиболее полные сводные данные о видах совершаемых незаконных деяний, о числе приговоренных к наказанию преступников, о национальности (вероисповедании) нарушителей правопорядка стали собираться только в ходе подготовки к проведению Судебной реформы 1864 г. Систематизированные материалы судебной практики стали публиковаться в специальных изданиях — «Сводах статистических сведений по делам уголовным». Сборники с такими подробными данными позволяют исследовать число выносимых судебными палатами приговоров, провести сравнительный анализ по видам совершаемых преступлений. На основании данных о нарушенных статьях уголовного законодательства, по которым правонарушитель приговорен к наказанию, можно провести сравнительное исследование численности ссылаемых в Сибирь и на Кавказ преступников по отношению к другим видам наказаний, применяемым в соответствии с так называемой «лестницей наказаний».
В то же время, несмотря на богатейший статистический материал этих сборников, начиная с 1879 г. в них отсутствовали сведения о политических преступлениях. В своих исследованиях это убедительно доказывает Е.Н. Тарновский, приводя в качестве подтверждения циркуляры министерства юстиции от 20 мая 1877 г. и 30 апреля 1888 г., на основании которых дела привлеченных к дознанию лиц были изъяты из общей судебной отчетности и проходили через осо-
1 Тарновский Е.Н. Статистические сведения о лицах, обвиняемых в преступлениях государственных // Журнал Министерства юстиции, 1906, № 4; он же. К вопросу о соотношении между судебной практикой и уголовной статистикой // Журнал Министерства юстиции, 1898, № 5; он же. Данные уголовной статистики о рецидиве в общих и мировых судебных установлениях // Журнал Министерства юстиции, 1901, № 4; Э.П. Статистические данные о лицах, обвиняемых в преступлениях и подвергаемых исследованию состояния их умственных способностей // Журнал Министерства юстиции, 1901, № 2.
КУРАС
Софья
Леонидовна —
к.и.н., доцент
кафедры
правоведения
Иркутского
государственного
университета путей
сообщения
kuras@list.ru
бый прокурорский надзор. В министерство юстиции эти документы доставлялись через прокурорские органы. Причем структура заполняемых на преступников документов отличалась от статистических листов, присылаемых общими судебными местами о подсудимых и осужденных за уголовные преступления1.
Кроме того, в статистических листках, которые заводились жандармским управлением или тюремной инспекцией, отсутствуют сведения о мотивах преступления. Хотя эти данные имеют большую значимость при изучении сложных составов уголовных деяний, а также при рассмотрении случаев совершения одним лицом нескольких деяний, например, политического преступления (против основ государственного устройства) и убийства или кражи. Мотивы преступлений также являются важной характеристикой при изучении психологических особенностей личности осужденного, отправленного в ссылку в Сибирь.
Так, например, ссыльные поляки в сибирском регионе, где ощущалась нехватка грамотных людей, легко находили себе занятия, связанные с интеллектуальным трудом. Они служили медиками, аптекарскими работниками, администраторами, бухгалтерами2. Еврейские ссыльные попадали в ссылку из черты еврейской оседлости, совершая небольшие уголовные преступления. При этом в Сибири им было где развернуть свои таланты, ведь на этой земле не было скученности на одном пятачке земли людей, занимающихся одинаковыми профессиями, как это наблюдалось в «черте». Этот факт помог им занять свою экономическую нишу в суровом крае и закрепиться здесь. В то же время противоположные результаты ссылки показывают поселения эстонцев, латышей, финнов, которые не смогли обосноваться в Сибири и создать жизнеспособную поселенческую колонию после отбывания наказания.
В целом, подавляющее большинство ссыльного элемента оставалось после отбывания наказания в Сибири, несмотря
1 Тарновский Е.Н. Статистические сведения
о лицах, обвиняемых в преступлениях государственных // Журнал Министерства юстиции, 1906, № 4, с. 50.
2 Кальмина Л.В. Адаптация ссыльных в Сибири во второй половине XIX в.: этнические нюансы //
Сибирская ссылка : сборник научных статей / отв. ред. А.А. Иванов. — Иркутск, 2011, с. 381.
на сложности поиска жен для неукоснительно соблюдавших традиции женитьбы на единоверках, как это происходило, например, у мусульман. Поэтому данные о видах преступлений, которые совершались этими лицами до этапирования в сибирский регион, а также совершаемые ими рецидивы уже после отбывания основного наказания помогут составить более полный портрет сосланных преступников.
Мотивация преступников была обозначена, хотя и кратко, в особом источнике — приговорах суда, которые в основе своей находятся на хранении в центральных архивах страны. Такой документ, как «приговор суда», можно считать массовым документальным источником, т.к. он имел однотипный формуляр и по структуре также составлялся в соответствии с единой установленной формой. В тексте приговора подробно излагались обстоятельства совершения преступного деяния, т.е. место, время, а также мотивация обвиняемого к совершению злодеяния.
Приговоры судов всех уровней способствовали формированию общеимперской статистики о преступности, позволяли ведущим юристам ознакомиться с материалами по незаконной деятельности отдельных лиц и преступных шаек по всей территории России. На основании этих данных исследователи прошлого столетия публиковали свои научные изыскания по различным проблемам преступности. Сегодня данный источник не теряет своей актуальности, и материалы судебной практики находят свое отражение на страницах ведомственных журналов и официальных сайтах судов всех уровней.
Помимо обозначенных недостатков в судебной статистике царской России, которые отмечают в своих исследованиях дореволюционные юристы, сами чиновники констатировали, что «доставляемые от разных присутственных мест и должностных лиц ведомости и отчеты о движении дел не всегда согласны с действительностью»3, т.е. статистические данные составляются не на основании реально производимых в судебном учреждении дел и реестров, а на произвольных приблизительных расчетах. Министерством юстиции были даже установлены факты умышленного увеличе-
3 Распоряжения по министерству юстиции // Журнал Министерства юстиции, 1865, № 9, с. 59.
ния числа поступивших и рассмотренных соответствующим судом дел, при этом число нерешенных исковых требований значительно занижалось.
Такие факты стали основанием для составления министром юстиции специального циркуляра от 24 июня 1865 г. № 10.861 «О тщательном составлении и проверке представляемых ведомостей и отчетов»1, предназначенного для всех председателей судебных мест, обер-прокуроров, губернских, уездных прокуроров и стряпчих и других должностных лиц Министерства юстиции.
Большую значимость судебной практики в деле изучения работы следственных органов и судов отмечали все видные юристы имперской России. Поэтому не удивительно, что во второй половине XIX столетия судебные приговоры стали публиковаться на страницах как специальных ведомственных периодических изданий Министерства юстиции и Министерства внутренних дел, так и в популярных изданиях для непрофессиональной, но интересующейся ходом судебных заседаний и речами знаменитых в то время адвокатов публики. Составители известнейшего «Журнала Министерства юстиции» на страницах своего издания обращали внимание на низкий уровень знакомства профессиональной и любопытствующей публики с судебной практикой в стране. При этом авторы отмечали, что процесс собирания таких данных — дело непростое, ведь решения судов требуют специальной обработки, систематизации с точки зрения исторического осмысления. Они должны также знакомить юристов-практиков с текущими изменениями в судопроизводстве, разрешать спорные вопросы права. Поэтому издательство журнала взяло на себя функции по регулярной обработке и публикации материалов российской и зарубежной судебной практики.
Ведомственный журнал Министерства юстиции формировал отдельную рубрику, в которой печаталась судебная практика по различным отраслям права. В официальной части издания размещалась краткая информация о решениях судебных органов. Эти данные не систематизировались, а располагались в хронологическом порядке — по времени выхода в свет того или иного
1 Распоряжения по министерству юстиции // Журнал Министерства юстиции, 1865, № 9, с. 59-60.
распоряжения Правительствующего сената. В неофициальной части журнала помещалась так называемая «хроника» дел по рубрикам: гражданские и уголовные дела. Публиковались дела о спорных вопросах и неоконченные, но интересные дела, рассматриваемые в судебных местах. Помимо публикации самой судебной практики, редакция журнала начала создавать традицию по подборке дел со злободневными и широко обсуждаемыми как профессиональными юристами, так и общественностью темами.
В разделе хроники журнал публиковал также комментарии юристов к применению отдельных статей Уложения о наказаниях, которые были составлены с использованием новейшей судебной практики. Авторы научных публикаций, например, уделяли особое внимание преступлениям, совершаемым группой лиц, и участившимся случаям нищенства и бродяжества2 на территории всей страны. Сегодня этот материал неоценим для более глубокого изучения причин совершения злодея -ний, за которые преступники ссылались в Сибирь. Помимо прочего, подробный анализ статей дореволюционными исследователями позволяет проследить логику применения статей судьями к нарушителям спокойствия.
Данные о самом ссыльном элементе мы можем почерпнуть в основном из такого источника, как «статейный список». Этот документ поступал в сибирские тюремные инспекции вместе с самим осужденным к ссылке. В нем кратко, в нескольких строках указывалось, какой суд вынес приговор преступнику, указывалась часть и номер статьи Уложения, по которой он был приговорен к каторге или ссылке. При этом в статейном списке подробно суть уголовного или политического дела не расписывалась. То есть, такая информация не дает современным исследователям полных сведений о совершенном злодеянии и о том, как квалифицировать совершенное преступное действие.
Именно поэтому разъяснения ведущих дореволюционных юристов позволяют провести более подробный анализ при-
2 Жижиленко А.А. Нищенство и бродяжество перед уголовным законом // Журнал Министерства юстиции, 1898, № 7, с. І67—215; Чистяков А. О постановке вопросов по преступлениям, совершенным шайкою // Журнал Министерства юстиции, 1900, № 1, с. 178-188.
меняемых судьями статей к нарушителям права в дореволюционной России. Такая информация может подтвердить вывод современных сибирских исследователей о том, что центральная власть делала акцент на карательном значении ссылки1. Ведь таким суровым наказаниям, как каторга и ссылка, нарушители подвергались не только за политические выступления как, например, участники польского восстания 1831 и 1863 гг., но и за «маловажные» преступления, как, например, лютеране всех национальностей.
Помимо уголовных дел, опубликованная в журналах сенатская практика была посвящена и административным вопросам и жалобам бывших ссыльных на местное начальство. Ведь именно оно занималось организацией места для колоний ссыльнопоселенцев, устраивало их быт, должно было способствовать выдаче средств от государства для минимального пропитания, прежде чем осужденный найдет себе «занятие», для того чтобы прокормить себя и семью, которая в отдельных случаях следовала за осужденными к месту отбывания наказания.
Особый интерес для современных исследователей каторги и ссылки представляют сравнительные исследования, публикуемые на страницах «Журнала Министерства юстиции» о проблеме одновременного действия в первой трети XX в.
1 Кальмина Л.В. Указ. соч., с. 379.
нового Уголовного уложения и Уложения о наказаниях. Эти материалы, наряду с архивными источниками, позволяют изучить специфику назначения наказания судами в такой сложный период.
Вслед за ведомственным изданием Министерства юстиции с 1893 г. начал выходить в свет журнал Главного тюремного управления — «Тюремный вестник», который в официальной части размещал кассационную судебную практику Сената. Конечно, эти материалы были в большей степени посвящены вопросам устройства тюремного заключения, но в то же время рассматривали проблемы и ссылки как вида наказания, ведь именно к началу прошлого столетия центральная власть готовилась полностью отменить этот вид уголовной и политической ответственности. Поэтому печатное издание с завидной частотой публиковало материалы об изменениях в системе этапирования и назначения мест причисления ссыльным, о недостатках ссылки как вида наказания.
Таким образом, судебная практика является уникальным источником, который обладает большой степенью информативности в деле изучения ранее не исследованных аспектов ссылки преступников. К таким вопросам могут относиться мотивы совершения преступлений, после которых правонарушители попадали в Сибирь, рецидивы их преступной деятельности, а также криминологические характеристики личности осужденного.
