CC BY
79
51. Бурышкин, П. А. Указ. соч. С. 135.
52. Валеев, Н. М. Дмитрий Стахеев: Судьба и творчество [Текст] / Н. М. Валеев. Уфа, 1996. С. 19; В дальнейшем Д. И. Стахеев (1840-1918) стал известным писателем, автором 12-томного собрания сочинений.
53. Петров, Ю. А. Династия Рябушинских... С. 13.
54. Боткина, А. П. Указ. соч. С. 17.
55. Подробнее см.: Бурышкин, П. А. Указ. соч. С. 50-63; Поликарпов, В. С. История нравов России: Восток или Запад [Текст] / В. С. Поликарпов. Ростов н/Д., 1995. С. 237-238.
56. Например, М. Е. Салтыков-Щедрин в «Губернских очерках», Н. В. Гоголь в «Ревизоре».
57. Костомаров, Н. И. Очерки торговли Московского государства в XVI и XVII столетиях [Текст] / Н. И. Костомаров // Земские соборы: Исторические монографии и исследования. М., 1995. С. 174-175.
58. Там же.
59. Жалованная грамота городам гласила: «. 92. Дозволяется всякому, какого бы кто ни был пола, или лет, или рода, или поколения, или семьи, состояния, или торга, или промысла, или рукоделия, или ремесла, кто за собою объявит капитал выше 1000 рублей до 50000 рублей, записаться в гильдию. 93. Срок записания в гильдии да будет с 1 декабря по 1 генваря; сей же срок означивается и для ежегодного платежа в гильдии записанных по одному проценту с объявляемого ими по совести капитала.» (ПСЗ. I. Т. 22. № 16188).
60. ПСЗ. III. Т. 28. № 15601.
61. Бурышкин, П. А. Указ. соч. С. 160; Рать-ков-Рожнов, В. А. Выдающийся благотворитель г. Вятки Я. А. Прозоров [Текст] / В. А. Ратьков-Рож-нов // Вятские епархиальные ведомости. 1896. № 3; В г. Ярославле на Леонтьевском кладбище сохранился памятник купцу Н. П. Пастухову (1820-1909) с надписью: «Почетному гражданину города Ярославля, высокочтимому русскому деятелю с благоговением и с сердечной признательностью благодарное потомство».
А. А. Костин
СУД НАД Д. МИХАЙЛОВИЧЕМ И ПОЗИЦИЯ США (1946 г.)
В статье исследуется американская позиция по делу арестованного в ФНРЮ четнического генерала Дражи Михайловича. Показаны настроения общественности Соединённых Штатов и усилия государственного департамента по предотвращению его казни. Раскрывается общая канва американо-югославских отношений в первой половине 1946 г.
17 июля 1946 г. по решению военного трибунала Федеративной Народной Республики Югославия был казнён человек, который в годы войны для многих американцев был олицетворением свободолюбия балканских народов. Именно таким в 1942 г. многие американские газеты и жур-
КОСТИН Алексей Александрович - кандидат исторических наук, доцент по кафедре всеобщей истории ВятГГУ
© Костин А. А., 2007
налы представили общественности четнического генерала Дражу Михайловича. В тот период американская пресса пестрела публикациями, восхвалявшими четников и их лидера. Среди этих периодических изданий были «Washington Evening Star», «Washington Post», «New York Times», «Tribune» [1]. В них «превосходные достижения генерала Михайловича и его бесстрашных людей» были описаны как «пример бескорыстного желания победить врага». В сознании американской общественности был утверждён образ «балканского Робин Гуда» Михайловича, взявшего на себя бремя спасения страны в один из самых тяжёлых моментов её истории. В середине июля 1942 г. нью-йоркская газета «Daily Worker» опубликовала фотографию генерала Михайловича, назвав его «великим лидером южнославянских сил Сопротивления против Гитлера» [2].
Что же произошло за четыре года, превративших югославского национального героя в государственного преступника, казнённого в родной стране? Ответ на этот вопрос для многих американцев в то время был очевиден. В общих чертах его можно выразить следующим образом. В ходе освобождения Югославии при поддержке Красной армии к власти в стране пришли коммунисты. Новый режим Тито для удержания власти начал уничтожение своих противников, главным из которых был Михайлович. После ареста он был несправедливо обвинён в сотрудничестве с врагом и расстрелян. Дело было сфабриковано.
Примерно таким было американское восприятие событий, произошедших с лидером одного из двух оппозиционных друг другу лагерей югославского Сопротивления. В настоящем исследовании не ставятся цели определения справедливости обвинений, предъявленных судом ФНРЮ Михайловичу, и рассмотрения борьбы между четниками и партизанами. В современных условиях, когда Вашингтон имеет возможность фактически самостоятельно вершить суд над лидерами суверенных государств, такими, как С. Милошевич и С. Хусейн, наибольший интерес представляет исследование американского поведения в иной, обратной ситуации суда над политической фигурой, в сохранении которой Соединённые Штаты были заинтересованы. К тому же актуальность изучения американской позиции по делу Михайловича дополняется полным отсутствием работ на эту тему в отечественных исследованиях.
До войны Драголюб Михайлович был офицером разведотдела Генштаба югославской армии, затем военным атташе в Праге и Софии. Учась на высших офицерских курсах во Франции, он был хорошо знаком с Ш. де Голлем. Во время оккупации и расчленения Югославии в чине полковника Михайлович объединил под своим ру-
ководством избежавшие плена части около местечка Равна Гора в западной Сербии. Так под антиоккупационными лозунгами зародилось чет-ническое (от слова «чета», то есть «отряд») движение. Четники провозгласили себя патриотами и выдвинули лозунг восстановления независимости страны. Их группировки действовали в различных частях Сербии, а затем Боснии и Герцеговины, Черногории и некоторых других районах страны, в основном населённых сербами. 7 декабря 1941 г. Михайлович получил от югославского короля Петра II, находящегося со своим правительством в эмиграции в Лондоне, звание бригадного генерала. 13 января 1942 г. глава четников был включён в состав нового кабинета С. Йовановича в качестве военного министра. Четнические отряды стали называться королевской армией на родине [3].
В ходе освободительной войны в оккупированной Югославии оформилась новая военно-политическая сила - партизанское движение, руководимое коммунистами во главе с Иосипом Броз Тито. Партизаны не только сыграли решающую роль в борьбе с оккупантами, но и сумели завоевать политическую власть. После утверждения режима Тито судьба Михайловича была предрешена. 13 марта 1946 г. он был арестован тайной полицией ОЗНА (Органы защиты народа) к востоку от Вишеграда около боснийско-сербской границы. Место, где он скрывался, очевидно, было раскрыто, умышленно или невольно, Николой Калабичем, одним из его офицеров. До сих пор неизвестно, был ли Калабич частью сложного плана по захвату Михайловича или стал предателем, надеясь, что те, кто искал Михайловича, спасут его и никогда не выдадут [4].
Во время захвата Михайловича Тито ехал в поезде в Варшаву для подписания югославо-польского соглашения. Министр внутренних дел ФНРЮ Александр Ранкович телеграфировал Тито всего два слова: «План выполнен» [5]. После прибытия в Варшаву Тито телефонировал Сталину, который остался доволен этим известием, но сердился, что не получил его напрямую от МВД Югославии [6].
Югославы не стали скрывать факт задержания лидера четников. Хотя Белград не делал никаких официальных заявлений на международном уровне, считая определение дальнейшей судьбы Михайловича внутренним делом суверенной Югославии, известие об этом быстро попало в американские СМИ. 13 марта министр Ранкович объявил в Народном собрании, что Михайлович схвачен и предстанет перед судом. Заявление Ранковича уже в последней декаде марта вызвало в американском обществе бурю протеста [7].
Первыми выступили представители сербской эмиграции. 27 марта в передовице «New York
Times» было опубликовано обращение бывших членов эмигрантского югославского правительства. Они просили передать дело Михайловича в международный трибунал [8]. Затем в Госдепартамент с просьбой защитить Михайловича обратились более 600 лётчиков американских ВВС, спасённых четниками.
В конце концов настроения, царившие в американском обществе, вынудили официальный Вашингтон предпринять определённые шаги. 30 марта 1946 г. Госдепартамент направил Министерству иностранных дел Югославии соответствующую ноту [9]: «Нота Правительства Соединенных Штатов выражает реакцию на официальное объявление по белградскому радио от 24 марта Белград о заявлении министра иностранных дел А. Ранковича в Народном собрании об аресте генерала Дражи Михайловича 13 марта.
Когда в 1941 г. немцы оккупировали Югославию, именно генерал (тогда полковник) Михайлович организовал и руководил крупными силами Сопротивления против оккупантов... Генерал Михайлович являлся командующим югославской армией и военным министром до мая 1944 г. После этого он перестал быть политической фигурой.
Как известно югославским властям, представители Армии Соединенных Штатов для координации действий союзников находились при Генеральном штабе Михайловича в течение основного периода его военной деятельности. Югославские власти также должны знать о том, что несколько сотен американских лётчиков были спасены и возвращены на Родину усилиями бесстрашных сил генерала Михайловича. Эти спасённые и многие другие в Соединенных Штатах, кто был тесно связан с генералом Михайловичем, являются непосредственными свидетелями того, что никакого сотрудничества с врагом, в котором югославские власти обвинили Михайловича, не было.
В сложившейся ситуации Правительство Соединенных Штатов считает, что в интересах правосудия югославскому Правительству следует принять необходимые меры для представления в суде показаний американских свидетелей по делу генерала Михайловича. Быстрое выражение мнения югославских властей по этому вопросу, а также указание места и времени суда вместе с теми шагами, которые югославское правительство готово предпринять для того, чтобы облегчить представление показаний американских свидетелей, будет высоко оценено Правительством Соединенных Штатов» [10].
Текст ноты говорит о том, что американцы сделали ставку на подчёркивание заслуг Михайловича в организации югославского Сопротивления и спасении союзных лётчиков, сбитых в небе Югославии. Нота ставила установление пол-
ноценных дипломатических отношений между двумя странами в прямую зависимость от согласия югославской стороны представить в суде показания американских свидетелей.
Не следует рассматривать это условие весомым козырем, позволявшим Вашингтону оказать необходимое давление на Белград. Свёртывание начавшегося 22 декабря 1945 г. процесса дипломатического признания не могло привести к падению режима Тито. Во-первых, в Югославии и за её пределами в тот момент уже не было личности или движения, способного составить конкуренцию партизанскому лидеру. Единственным исключением мог стать Михайлович, судьба которого теперь уже была предрешена. Во-вторых, югославские партизаны ещё на Тегеранской конференции были признаны союзной силой. В-третьих, ФНРЮ уже признал Советский Союз. В-четвёртых, необходимо было мирным, дипломатическим путём урегулировать проблему Триеста, что в условиях отсутствия дипломатических отношений между Вашингтоном и Москвой вряд ли было возможно. Совершенно фантастическим явилось бы предложение выменять Михайловича на Триест. В-пятых, значительная часть югославских эмигрантов в США негативно воспринимала режим маршала Тито, но при этом сербо-хорватское лобби не допустило бы отсутствие дипломатических отношений с их прежней Родиной. Наконец, в-шестых, было опасно игнорировать военный потенциал и боеспособность ФНРЮ. Ущемление интересов Югославии, внесшей немалый вклад в борьбу с нацизмом, могло привести к повторению ситуации с соседней Италией, брошенной союзниками по Антанте после окончания Первой мировой войны. Провоцировать новые великодержавные настроения на Балканах сразу после завершения Второй мировой войны Вашингтон не мог.
Всё это понимали в Белграде. 1 апреля Тито выступил в Народном собрании. Его речь ясно связала вопрос признания, проблему территориальных требований и арест Михайловича в единое целое, настроив югославское общественное мнение, а отчасти и международное, против США. Югославский ответ на американскую ноту по делу Михайловича продемонстрировал твёрдость позиции Белграда. 5 апреля руководство Соединенных Штатов получило следующую ноту:
«...Правительство ФНРЮ сожалеет, что оно не может удовлетворить желание Правительства США, чтобы офицеры американской армии, которые находились при штабе Дражи Михайловича, выступили свидетелями следствия и дали показания в суде по делу предателя Михайловича. Это прерогатива Военного суда, который будет рассматривать дело. Исключительно Военный суд может вызвать того свидетеля, которого сочтёт
необходимым, и Правительство ФНРЮ не имеет права оказывать какое-либо давление на суд.
Кроме того, Правительство ФНРЮ не может согласиться с содержанием ноты, отрицающей предательскую позицию Дражи Михайловича в течение войны. Самое удивительное, что после всего того, что было ранее опубликовано и установлено по факту предательства Дражи Михайловича и его сотрудничества с немцами, по факту совершения множества преступлений против наших народов, нота пропускает эти факты. Нота выражает мнение, которое не верно уже потому, что на многочисленных судах над предателями -офицерами Михайловича, где показания свидетелей давались абсолютно свободно, подтверждены все факты измены Дражи Михайловича, известные Правительству ФНРЮ. Эта измена подтверждена десятками тысяч боровшихся с врагом членов югославской армии. Эта измена подтверждена десятками тысяч живых свидетелей, у которых погибли родственники или было уничтожено имущество в результате действий Михайловича и его людей. В конце концов, эта измена подтверждается самим Дражей Михайловичем.
Кроме того, было бы большой исторической ошибкой согласиться с тем, что Дража Михайлович начал освободительную борьбу югославских народов против немцев в 1941 г., как это было заявлено в ноте. Он организовал свои отряды в 1941 г., это верно, но с тем лишь исключением, что до ноября 1941 г. ничего не предпринимал, со стороны наблюдая за борьбой партизан против немцев. 2 ноября 1941 г. он открыто напал на силы национального Сопротивления - партизан и с тех пор до конца войны напрямую или косвенно постоянно сотрудничал с немцами, итальянцами и усташами [11], действуя против партизан и Народно-освободительной армии. На настоящий момент без всякого сомнения доказано, так как есть живые свидетели, что Дража Михайлович впервые вступил в переговоры с немецким командованием в августе 1941 г. в бронированном поезде около небольшого города Лиг [12], где были скоординированы совместные действия против национально-освободительного движения.
...Правительству ФНРЮ точно известно, что, начиная с 1941 г., при штабе Михайловича была британская военная миссия и что эта миссия покинула Михайловича в 1944 г. Мы видели, что весь мир уже знает о сотрудничестве Дражи Михайловича с немцами. После того, как британская военная миссия покинула Михайловича, насколько это известно Правительству ФНРЮ, в августе 1944 г. в штаб Дражи Михайловича прибыла военная миссия американской армии, что вызвало в рядах национально-освободительного движения большое удивление и непонимание.
В ответ на протест Верховного штаба НОАЮ, союзническое командование заявило, что задачи миссии ограничены функцией эвакуации сбитых лётчиков.
Правительство ФНРЮ допускает и верит, что Дража Михайлович вёл себя так, словно он имел лояльное отношение к Америке, и что множество американских лётчиков, вынужденных приземлиться на территории, подконтрольной ему, было спасено. Но мог ли он поступать иначе, ведь он ждал помощи продовольствием и оружием от подобного покровительства? По этому поводу Правительство ФНРЮ должно напомнить, что силы Народно-освободительной армии, зачастую не жалея собственной жизни, спасли около двух тысяч [13] союзнических лётчиков, большинство из которых американцы. Они просто считали это своим долгом по отношению к товарищам по оружию.
Преступления предателя Дражи Михайловича против народа Югославии являются слишком большими и ужасными, чтобы можно было обсуждать, виновен он или нет» [14].
Жёсткость формулировок текста ноты, её стиль и содержание свидетельствовали о полной уверенности нового югославского режима в своей правоте, о неготовности и нежелании идти на какие-либо компромиссы. Это во многом определялось пониманием того, что никаких реальных возможностей оказать помощь Михайловичу у Вашингтона нет.
Ответ Соединенных Штатов был очевиден, но в основном выражал всего лишь эмоциональную реакцию и был мало рассчитан на какой-либо результат.
19 апреля в прессе было опубликовано заявление президента Г. Трумэна, в котором сообщалось, что правительство Соединенных Штатов вынуждено приостановить процесс юридического признания ФНРЮ и доводит до сведения Белграда, что признание не означает одобрения политики югославского правительства [15].
Это заявление не противоречило духу предыдущей политики Вашингтона в отношении Югославии, но в первую очередь явилось результатом давления американского общественного мнения и было адресовано американскому народу, а не режиму Тито. Если официальный Вашингтон понимал безрезультатность своих действий, то американское общество, движимое антикоммунистическими настроениями, продолжало добиваться оказания помощи Михайловичу.
В конце апреля Национальный комитет американских лётчиков, надеясь помочь генералу Михайловичу, сформировал и отправил делегацию в составе восемнадцати человек к президенту с целью поддержать его намерение до конца добиваться удовлетворения требования Соединен-
ных Штатов, чтобы лётчикам позволили свидетельствовать в суде [16].
14 мая Госдепартамент вынужден был повторить своё требование, чтобы американским лётчикам разрешили свидетельствовать в суде по делу Михайловича:
«...Ответ югославского Правительства содержит утверждение, которое для Правительства Соединенных Штатов никак не согласовывается с принципом судебного определения виновности, "что преступления генерала Дражи Михайловича против народа Югославии являются слишком большими и ужасными, чтобы можно было обсуждать, виновен он или нет".
Между тем, к Правительству Соединенных Штатов обратились различные американские граждане и группы, которые заявили о своей готовности свидетельствовать по делу генерала Михайловича. Основная масса этих людей - летчики ВВС США, которые были сбиты над Югославией, спасены и эвакуированы силами Михайловича. Так, например, группа из 20 американских лётчиков, которые парашютировались в Югославии между январем и декабрем 1944 г., лично звонили в Госдепартамент и выразили своё желание обнародовать информацию, которой они обладают, и явиться в суд лично или представить показания в письменной форме, если это будет необходимо. Многочисленные подобные заявления были также получены по почте.
В сложившейся ситуации Правительство Соединенных Штатов повторяет свой запрос к югославскому Правительству относительно того, возможно ли предпринять меры для представления в суде над генералом Михайловичем показаний американских граждан и безотлагательно информировать Правительство Соединенных Штатов относительно этих мер...» [17].
Югославы просто не стали отвечать на эту ноту. Через неделю, 22 мая, министр иностранных дел Югославии Станойе Симич [18] заявил в Народном Собрании, что американский запрос о представлении американских свидетелей в суде будет игнорироваться и что Правительство Федеративной Народной Республики Югославии считает это вторжением во внутренние дела суверенной страны [19].
Тогда американцы попытались надавить на Белград, пригрозив лишить Югославию экономической помощи, предоставляемой через механизм Администрации по оказанию помощи и восстановлению Объединённых Наций. В конце мая подкомиссия Палаты представителей Конгресса США провела расследование по сообщениям о препятствиях, чинимых югославскими властями в отношении Администрации по оказанию помощи и восстановлению. Удивительно, но эти сообщения не были подтверждены. Тем не менее под-
комиссия обратилась в Госдепартамент с просьбой, чтобы он продолжал добиваться справедливого суда над Михайловичем путём передачи дела в международный трибунал [20].
Все усилия Вашингтона оказались тщетными. 10 июня 1946 г. начался суд над Михайловичем. В этот день Тито вернулся из Москвы, где ему и нескольким его соратникам по партизанской борьбе (Ранковичу, Кидричу и Коче Поповичу) был устроен торжественный приём. Тито был принят как равный Сталину глава недавно возникшего коммунистического государства и вскоре был приглашён в Кремль для личной беседы с советским лидером.
Скорее всего, дело Михайловича в беседе не обсуждалось. В этом не было необходимости. Сталин спросил Тито о судьбе И. Шубашича [21] и М. Грола [22], подчеркнул сложность решения вопроса Триеста, поинтересовался положением дел в албанской коммунистической партии, говорил с югославами о Венгрии и Болгарии [23]. По сравнению с процессом «законного устранения» Михайловича, это были намного более серьёзные вопросы, требовавшие согласования между Белградом и Москвой. Визит югославского лидера в Кремль не был обусловлен необходимостью получения от «старшего брата» установок по делу четнического генерала. Судьба Михайловича была предрешена заранее. Советское отношение к аресту Михайловича и преданию его суду было доведено до американской общественности через «New York Times» ещё в начале апреля: оно сводилось к полной поддержке Тито и критике позиции Соединенных Штатов [24].
В Вашингтоне это и так понимали без помощи «New York Times». Когда известие об аресте Михайловича достигло Вашингтона, Государственный департамент уже был ознакомлен с «Длинной телеграммой» Дж. Кеннана и наверняка разделял взгляды У. Черчилля, высказанные им в Вестминстерском колледже. В опубликованных документах по американо-советским отношениям в 1946 г. имя генерала Михайловича не упоминается. Вашингтон трезво оценивал позицию Кремля по этому делу и никаких иллюзий в отношении возможности оказать давление на Белград через Москву не питал. На следующий день после начала суда 11 июня госсекретарь Джеймс Бирнс объявил, что нет никаких шансов помочь Михайловичу [25].
Мало что давало и взаимодействие в этом вопросе с англичанами. Вначале Лондон большой заинтересованности в судьбе Михайловича не проявлял. В мае министр иностранных дел Великобритании Эрнст Бевин сообщил Палате общин, что Правительство Его Величества готово послать письменные свидетельства пяти офицеров, находившихся при штабе Михайловича, но
не будет делать официальных заявлений на правительственном уровне [26]. Но сразу после начала заседаний Военного трибунала ФНРЮ, когда государственный департамент признал безрезультатность всех усилий, англичане бросились защищать Михайловича. Они заявили, что полковник Бэйли, капитан Хадсон и бригадный генерал Армстронг готовы выступить в суде для поддержки Михайловича [27] и Форин Офис сделал об этом официальное заявление югославскому правительству, которое также никакого результата не имело [28].
Тем не менее Вашингтон, несмотря на заявление Бирнса, продолжил попытки нажима на югославов. Во-первых, американцы проверили твёрдость намерений Белграда, сыграв на нервах Тито демонстрацией своей военной мощи. 20 мая боевой корабль «Fargo», самое крупное судно военно-морского флота США в Средиземном море, пришвартовался в гавани Триеста. Рост напряжённости спровоцировал ряд опасных инцидентов между англо-американскими и югославскими частями, стоявшими в Триесте, поставив бывших союзников на грань вооружённого столкновения [29].
Во-вторых, параллельно с расследованием условий деятельности в Югославии Администрации по оказанию помощи и восстановлению Вашингтон предоставил Белграду возможность ощутить последствия прекращения поставок. В конце мая Командование воздушного транспорта Соединенных Штатов, обеспокоенное действиями югославской стороны, наложило запрет на полёты личного состава американской армии на самолётах, доставлявших в Югославию помощь от Объединённых наций. Кроме того, на случай задержания югославской стороной американских пилотов, были введены ограничения на состав экипажей и использование на самолётах новейшего оборудования. Наконец, в середине июня, когда суд над Михайловичем уже начался, еженедельные рейсы на Белград были приостановлены [30]. Тем самым фактически был закрыт один из каналов поставок продовольствия и предметов первой необходимости югославскому народу со стороны ООН.
В-третьих, Соединенные Штаты попытались противопоставить белградскому трибуналу свой, как они утверждали, «справедливый» суд. Не добившись югославского согласия на выступление в защиту обвиняемого спасённых им лётчиков, американцы активизировали деятельность «Комитета справедливого суда по делу генерала Михайловича», сформированного ещё в начале мая в Нью-Йорке [31]. Секретарём этого комитета был Дэвид Мартин, автор работы о судьбе Михайловича «Союзник, которого предали». Мартин взял показания многих свидетелей [32],
наиболее ценным из которых был полковник Р. Макдауэлл [33]. Макдауэлл заявил, что Михайлович боролся с немцами и отверг предложенное ему сотрудничество. Он объяснил, что встреча с Р. Штаркером [34], агентом немецкой разведки, была обусловлена перспективой сдачи нацистских сил в плен четникам и не являлась сотрудничеством [35]. В защиту Михайловича свидетельствовали и многие американские лётчики. 14 июня в передовице «New York Times» было вновь опубликовано требование передать Михайловича суду международного трибунала [36].
Как показала история, все эти усилия в деле Михайловича оказались тщетными. В связи с этим возникает риторический вопрос: почему Соединённые Штаты не помогли Михайловичу бежать из страны ещё до установления в Югославии режима Тито?
В конце войны американцы неоднократно предлагали ему эвакуироваться в Италию, а англичане предоставили Михайловичу политическое убежище [37]. По некоторым данным, он отказался от всей предложенной помощи, заявив: «Мое место - с моими народами, которых я не имею права покинуть в час серьезной опасности» [38]. 2 февраля 1946 г. он написал письмо друзьям за границей:
«Ни при каких обстоятельствах я не брошу свою страну и своих людей. "Вы не можете унести свою страну с собой на подошвах ваших ботинок", - сказал Дантон, когда ему предложили покинуть Францию. Сегодня я не могу сделать иначе, как повторить эти слова... Я понимаю, чем закончится восстание в настоящее время. Национальное восстание достигнет успеха только при условии, если в нашей стране больше не будет иностранных войск, поддерживающих террористический режим, который находится у власти сегодня... Мои силы фактически состоят из всей нации, и внутри страны и за её пределами. В подконтрольных нам горных районах более 100 000 вооружённых людей... Вы знаете мою стратегическую цель: устоять и сохранить себя любой ценой для выполнения большой задачи, которая стоит передо мной. Возможно, я погибну в нашей святой борьбе. Но вы прекрасно понимаете, что это не будет означать, что то справедливое дело, за которое борется наш народ, погибнет вместе со мной» [39].
Эти слова звучат несколько пафосно, большое сомнение вызывает их достоверность. Сомнительно утверждение о 100 000 верных вооружённых людей. Однако показателен тот факт, что в сентябре 1944 г., когда Красная армия вступила в Сербию, Михайлович сумел ускользнуть от преследовавших его партизан и скрывался до марта 1946 г. Это было возможно только при условии значительной поддержки населения.
Насколько верно утверждение, что Михайлович сам отказался от предложения покинуть страну? Судя по всему, это всего лишь красивое оправдание. Ещё в конце 1944 г. четники продолжали контролировать часть Боснии. Перед тем как покинуть Югославию в ноябре 1944 г., полковник Макдауэлл предложил Михайловичу продвигаться к итальянской границе навстречу американским войскам [40]. Это было легко сказать, но трудно сделать. Путь в Италию был заблокирован объединенными немецкими и хорватскими силами. Позади Михайловича были партизаны. Начиналась зима со всеми её трудностями, ненастной погодой и нехваткой обмундирования и продовольствия.
Михайлович пытался пробиться к союзникам. Потеряв много людей в результате столкновений с усташами и немцами и из-за мороза и голода, он оставил эту идею. Кроме того, в январе 1945 г. много четников умерло из-за эпидемии сыпного тифа. В марте один из соратников Михайловича офицер Павле Джурижич с 7-9 тысячами солдат и беженцев, очевидно без согласия генерала, вновь попытался выйти в Италию. Они попали в усташскую западню, и только около одной трети из них смогли выйти из окружения.
В конце марта Михайлович решил сделать попытку вернуться в Сербию. В начале мая три колонны четников достигли реки Дрина близ Фочи. Однако 10 мая приблизительно 6 тысяч четников столкнулись с партизанами и около половины погибли. Другая половина прорвалась, но была фактически уничтожена в другом сражении два дня спустя. Только 300-400 четников бежали. Был потерян последний радиопередатчик, а с ним и вся связь с внешним миром. Михайлович вынужден был скрываться в округе Закмур около Фочи и распустить свою организацию, надеясь когда-нибудь её возродить [41].
Этим надеждам не было суждено сбыться. 13 марта 1946 г. Михайлович был арестован. Из членов его семьи только жена посетила его в тюрьме. Сын и дочь ещё во время войны разорвали с ним отношения как с предателем и перешли на сторону партизан [42].
Суд над генералом Михайловичем открылся чтением обвинительного акта против Михайловича и ещё двадцати трех подсудимых. Среди обвиняемых были Стеван Мольжевич [43], Мла-ден Жуйович [44], Живко Топалович [45], а также заочно: Слободан Йованович [46], Божидар Пурич [47], Момчило Нинчич [48], Петар Жив-кович [49], Радойе Кнежевич [50], Милан Гаврилович [51] и Константин Фотич [52]. Михайлович, вне всякого сомнения, был основным подсудимым, а включение в число обвиняемых нескольких прежних глав правительств, министров и президента Конгресса Св. Савы, наряду с извест-
ным полицейским агентом, имело целью дискредитировать не только подсудимых, но и велико-сербский национализм, а также предыдущие югославские правительства и поддержавших их Соединенные Штаты и Великобританию. Суд был закрытым для иностранной и внутренней прессы и напоминал советские политические процессы 1937 г. Чтобы нейтрализовать враждебную пропаганду, обвинение сосредоточило основное внимание на сотрудничестве Михайловича с немцами, а не на оппозиции коммунистам и его монархических убеждениях.
Факты переговоров четников с оккупантами бесспорны, хотя их содержание вряд ли когда-нибудь будет правдиво документально раскрыто. Партизаны тоже вели переговоры с немцами об обмене военнопленными. Грань между коллаборационизмом и стремлением сохранить свои силы для нанесения новых ударов по врагу очень призрачна. Размышления об этой грани лежат в несколько иной плоскости, нежели данное исследование, для которого намного важнее выявить американское восприятие тех событий.
Во время войны точные сведения, подтверждающие коллаборационизм Михайловича, за исключением обвинений в его адрес, предъявленных советской стороной, у Вашингтона отсутствовали. На все запросы к югославскому эмигрантскому правительству государственный департамент получал лишь свидетельства героической борьбы военного министра и его четников с оккупантами, в чём, судя по всему, в тот период не сомневались сам югославский король и его окружение [53].
В феврале 1944 г. американцы получили сообщения вернувшихся от Михайловича сотрудников Управления стратегических служб подполковника Альберта Зейца [54] и капитана Уолтера Мэнсфилда [55]. Вместе с ними прибыл и чет-нический капитан Борислав Тодорович [56]. Мэнс-филд уверял, что «Михайловича в Северной и Центральной Сербии воспринимают как "мессию", и спокойствие сербского населения - это его заслуга». Отчёты гласили, что четники контролируют всю Сербию и большую часть Черногории, Боснии и Герцеговины; что нет никаких фактов коллаборационизма самого Михайловича. Можно говорить лишь о немногочисленных отрядах не подчиняющихся ему четнических командиров, и, что, получив союзную помощь, Михайлович способен мобилизовать армию в количестве 250 тысяч человек и более [57]. Эти новости тогда произвели впечатление на государственный департамент и президента.
К началу сентября 1944 г. немецкое командование в Белграде через сербского эмиссара установило контакт с главой прикомандированной к штабу Михайловича американской миссии под-
полковником Робертом Макдауэллом. Целью германской стороны было соглашение о капитуляции, при этом немецкие войска на Балканах предпочитали сдаться западным союзникам и четникам, нежели русским и партизанам.
Состоялись две встречи Макдауэлла и Михайловича с Рудольфом Штаркером, который выступал от имени Германа Нойбахера [58] - полномочного представителя Германии на Балканах. Штаркер пытался добиться американского согласия на использование сдавшихся германских частей против продвижения Красной армии. Содержание бесед через главу югославского отделения УСС Роберта Джойса [59] было передано союзному командованию. 5 сентября 1944 г. Объединённый комитет начальников штабов предписал Макдауэллу строго следовать союзному принципу «безоговорочной капитуляции». По этой причине переговоры закончились ничем [60].
17 марта 1945 г. немецкий эмиссар Штаркер, который до этого трижды встречался с Михайловичем, посетил его штаб в боснийской деревне Дуго Поле в горах около Дервента. В ходе переговоров Штаркер потребовал, чтобы Михайлович передал в штаб союзников в Италии секретное немецкое предложение о капитуляции. Михайлович передал это предложение в Казерту. Это было одно из его последних сообщений [61].
Чем на самом деле был этот эпизод для американской политики? Единственная версия, фигурирующая в исследованиях, сводится к тому, что американцы пытались спасти престиж Михайловича путём немецкой капитуляции [62]. Скорее, Михайлович здесь ни при чём, он выступил простым связующим звеном между союзной разведкой и германскими представителями, а сами переговоры - попыткой зондажа германской решимости продолжать сопротивление в этой части Европы. Тем не менее, как и в случае с переговорами Аллена Даллеса с генералом Карлом Вольфом в Цюрихе в начале марта 1945 г., любая утечка информации об этом событии могла вызвать острый кризис в союзных отношениях, крайне нежелательный в тот момент. Именно этим объясняется жёсткое предписание ОКНШ Макдауэллу.
Как бы то ни было, все эти события фигурировали в качестве доказательства вины Михайловича во время работы следственной комиссии. Поздно вечером 10 июля Михайлович закончил свою заключительную речь, которая продолжалась почти четыре часа. Существует несколько версий драматической речи Михайловича [63]. Почти сразу после завершения суда Союз журналистов ФНРЮ опубликовал сокращенную версию его стенограмм, наверняка подвергнутых цензуре. Тем не менее более достоверной версии до сих пор не опубликовано. В конце своего выступления четнический генерал подытожил:
«Я был представителем правительства в оккупированной стране. Я получал послания через направленных ко мне агентов. Правительство имело возможность знать всё, что происходило в стране. Западные державы имели своих людей при мне. Хадсон привёз послание, позже Бэйли прибыл с сообщением, затем сообщение доставил Воя Лукачевич [64], и, наконец, со мной работал Макдауэлл. Всё это в целом влияло на мои действия и позицию.
Я оказался в водовороте событий и интриг. Я оказался в водовороте событий и соперничества. Я был противопоставлен целям и устремлениям моего правительства. Я был окружен всеми возможными разведывательными службами, британской Интеллидженс Сервис, Гестапо и многими другими разведками мира.
Судьба была беспощадна ко мне, когда ставила меня в самые сложные ситуации. Я хотел многого, я рьяно взялся за дело, но вихрь, вихрь мировых событий унес меня, и моё дело оказалось далеким от намеченной цели.
Я прошу Суд быть справедливым ко мне» [65].
Через пять дней Военный Совет Верховного Суда вынес приговор. Все двадцать четыре обвиняемых были признаны виновными. Михайлович и ещё десять человек были приговорены к смерти, остальные получили большие тюремные сроки. Тито приветствовал решение суда как действие против «международной реакции» [66]. Рано утром 17 июля Михайлович и другие обвиняемые, приговорённые к смертной казни, были расстреляны на поле для гольфа [67].
После суда последовал трагический эпилог. Адвокат Драгич Йоксимович, который защищал Михайловича, был арестован и приговорен к трём годам тюремного заключения. Йоксимович умер в тюрьме. Согласно свидетельству Ж. Топалови-ча, одного из обвиняемых по делу Михайловича, просьба родственников о выдаче тела была отклонена, чтобы «сохранить труп Йоксимовича в тюрьме, пока не произойдёт его разложения и не исчезнут следы умышленного убийства» [68].
Так завершилось дело генерала Дражи Михайловича. Какую роль оно сыграло в американской внешней политике?
Во-первых, можно констатировать, что «борьбу за Михайловича» Вашингтон проиграл. Но проиграл не потому, что четнический генерал был казнён, а потому, что вместе с его устранением исчезла последняя, какая-никакая, но всё-таки возможность противопоставить Тито альтернативную политическую силу, дружественную США. Приход этой силы к власти в Югославии неизбежно повлиял бы на международную ситуацию и на развитие американо-советского соперничества.
Во-вторых, несмотря на то что Вашингтон поставил завершение юридического признания
ФНРЮ в зависимость от уступок по делу Дра-жи Михайловича, фактически произошло обратное. Сразу после окончания Второй мировой войны, когда реалии глобального противостояния держав ещё только формировались, США были готовы проявить «добрую волю» и продемонстрировать свою готовность к разумному компромиссу, а может быть, и к «торгу». Дело Михайловича стимулировало установление полноценных дипломатических отношений между двумя странами. Каждая новая нота югославскому правительству всё больше и больше закрепляла официальные контакты Белграда и Вашингтона.
Когда 22 декабря 1945 г. исполняющий обязанности госсекретаря Дин Ачесон сделал заявление об установлении дипломатических отношений с Белградом де-факто, условием признания ФНРЮ де-юре было объявлено соблюдение новой югославской властью всех прежних международных обязательств Югославии [69]. Белград уступил лишь в апреле 1946 г. в самый разгар шумихи вокруг ареста Михайловича. 13 апреля вице-президент югославской республики Эдвард Кардель заявил, что белградское правительство будет придерживаться всех соглашений, заключённых предыдущими режимами, и уже 16 апреля Соединенные Штаты окончательно признали ФНРЮ де-юре, без каких-либо оговорок [70]. Вероятно, Вашингтон надеялся, что в Белграде этот «жест доброй воли», будет воспринят как стремление США к дальнейшей нормализации американо-югославских отношений и вынудит Югославию к ответному «шагу навстречу» в деле Михайловича. Но Тито, добившись своего, освободился от необходимости дальнейших уступок американцам.
В-третьих, даже если Михайлович был виновен в предъявленных обвинениях, смысл суда был не в том, чтобы наказать коллаборациониста. Это, без сомнения, был политический процесс, имевший целью легитимно уничтожить соперника в борьбе за власть. Было бы чудом, если бы суд нового режима признал Михайловича невиновным. Исходя из этого, суд следует оценить как несправедливый. Так как Соединенные Штаты не имели возможности законными средствами оказать действенную помощь Михайловичу, а режим Тито продемонстрировал своё пренебрежение к морали и праву, этот случай, возможно, повлиял на дальнейший выбор средств руководителями США. Вкупе с другими сюжетами периода генезиса холодной войны, дело четнического генерала могло склонить Вашингтон к преимущественному использованию силовых методов во внешней политике. Именно в конце 1940-х гг. в США произошло становление концептуальных основ политического реализма.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Congressional Record [Text]. Vol. 88. Proceedings and Debates of the 77th Congress: Second session. Washington: USGPO, 1942. P. A2597-A2598, A2972-A2973.
2. Tomasevich, J. War and Revolution in Yugoslavia, 1941-1945 [Text] / J. Tomasevich. Vol. I. The Chetniks. Stanford: Stanford University Press, 1975. P. 215.
3. Tomasevich, J. Op. cit. P. 144-145; Roberts, W. Tito, Mihailovic and the Allies. 1941-1945 [Text] / W. Roberts. New Brunswick: Rutgers University Press, 1973. P. 53; Howard, H. Foreign Policy in the Second World War (1939-1946) [Text] / H. Howard // Yugoslavia / ed. by Robert J. Kerner. Berkeley and Los Angeles: University of California Press, 1949. P. 344.
4. Ford, K. OSS and the Yugoslav Resistance, 19431945 [Text] / K. Ford. College Station: Texas University Press, 1992. P. 177-178.
5. Dedijer, V. Tito Speaks [Text] / V. Dedijer. L.: Weidenfeld and Nicolson, 1953. P. 255; Maclean, F. The Heretic [Text] / F. Maclean. N.Y.: Harper and Brothers, 1957. P. 275.
6. Dedijer, V. Op. cit. P. 255.
7. Dedijer, V. Op. cit. P. 255; The New York Times [Text]. 1946. March 20-31.
8. The New York Times [Text]. 1946. March 27.
9. Тексты всех цитируемых нот ранее не публиковались на русском языке.
10. Цит. по: Larson, D. United States' Foreign Policy Towards Yugoslavia. 1943-1963 [Text] / D. Larson. Washington: Univ. Press of America, 1979. P. 90.
11. Организация хорватских националистов. Основана Анте Павеличем в 1929 г. за границей (центры существовали в Италии, Австрии, Венгрии, Бельгии и других странах). В 1934 г. усташи убили югославского короля Александра I Карагеоргиевича и французского министра иностранных дел Луи Барту. После оккупации Югославии в 1941 г. при помощи Германии создали «Независимое государство Хорватия». В ходе освобождения страны в 1945 г. отряды усташей были разбиты, а лидеры объявлены военными преступниками. А. Павелич после капитуляции германских войск сумел бежать в Аргентину, умер в 1959 г. в Испании.
12. В английской транскрипции - Ljig.
13. Данное количество, равно как и количество американских лётчиков, спасение которых ставилось в заслугу Михайловичу, скорее всего, преувеличено. Вряд ли в период с 1942 г. немцы сумели сбить так много союзнических самолётов, чтобы из состава их экипажей удалось спасти около 2600 человек.
14. Цит. по: Larson, D. Op. cit. P. 91-92.
15. The New York Times [Text]. 1946. April 19.
16. The New York Times [Text]. 1946. April 28, 30.
17. Цит. по: Larson, D. Op. cit. P. 93-94.
18. Симич, Станойе - с января 1942 г. посол Югославии в СССР, затем, с 24 апреля 1945 г., посол в США.
19. The New York Times [Text]. 1946. May 23.
20. The New York Times [Text]. 1946. June 1.
21. Шубашич, Иван - до войны бан (губернатор) Хорватии, премьер-министр королевского югославского правительства с 1 июня 1944 г. до 7 марта 1945 г., в новом правительстве Тито занял пост министра иностранных дел, 11 октября 1945 г. подал в отставку.
22. Грол, Милан - лидер Сербской демократической партии, член югославского эмигрантского коро-
левского правительства, вице-премьер в правительстве Тито с 7 марта по 18 августа 1945 г.
23. Maclean, F. Op. cit. P. 275-278.
24. The New York Times [Text]. 1946. April 14.
25. The New York Times [Text]. 1946. June 12.
26. The New York Times [Text]. 1946. May 23, June 4.
27. The New York Times [Text]. 1946. June 11.
28. The New York Times [Text]. 1946. June 14.
29. Newsweek [Text]. 1946. May 20. P. 40-41; Newsweek [Text]. 1946. July 8. P. 34, Newsweek [Text]. 1946. July 15. P. 40; Foreign Relation of United States: Diplomatic Papers [Text]. 1946. Vol. II: The Council of Foreign Ministers. Washington: USGPO, 1972. P. 506507; Rabel, R. Between East and West: Trieste, the United States, and the Cold War, 1941-1954 [Text] / R. Rabel. Durham, 1988. P. 90-91; Novak, B. Trieste, 1941-1954. The Ethnic, Political, and Ideological Struggle [Text] / B. Novak. Chicago: The University of Chicago Press, 1970. P. 252-257; Gormly, J. From Potsdam to the Cold War: Big Three Diplomacy, 1945-1947 [Text] / J. Gormly. Wilmington: SR books, 1990. P. 155.
30. The New York Times [Text]. 1946. May 31, June 1, 13.
31. The New York Times [Text]. 1946. May 11.
32. The New York Times [Text]. 1946. June 20.
33. Макдауэлл, Роберт [McDowell, Robert H.] -подполковник, глава американской миссии при штабе четников с 26 августа до 1 ноября 1944 г.
34. Штаркер, Руди [Staerker, Rudi] - офицер германской разведки, эмиссар на переговорах с Михайловичем и Макдауэллом в середине сентября 1944 г.
35. The New York Times [Text]. 1946. June 12, 14.
36. The New York Times [Text]. 1946. June 14, 1946.
37. Fotitch, C. The War We Lost. Yugoslavia's Tragedy and the Failure of the West [Text] / C. Fotitch. N.Y.: The Viking Press, 1948. P. 284; Maclean, F. Op. cit. P. 257.
38. Fotitch, C. Op. cit. P. 284.
39. Martin, D. Ally Betrayed [Text] / D. Martin. N.Y.: Prentice Hall, 1946. P. 343.
40. Ford, K. Op. cit. P. 127.
41. Roberts, W. Op. cit. P. 306-307.
42. Auty, Ph. Tito: A Biography [Text] / Ph. Auty. N.Y.: McGraw-Hill, 1970. P. 267.
43. Мольжевич, Стеван - сербский националист (по происхождению - боснийский серб), адвокат, один из лидеров четнического Центрального Национального Комитета.
44. Жуйович, Младен - сотрудник тайной полиции короля Александра I Карагеоргиевича, в межвоенный период участвовал в арестах и избиении коммунистов, член республиканской партии, в годы Второй мировой войны - один из лидеров четнического Центрального Национального Комитета, полковник, советник Д. Михайловича, представитель Армии на родине в югославском эмигрантском правительстве в Египте.
45. Топалович, Живко - один из лидеров четни-ческого движения, до войны президент югославского Национального Конгресса, лидер югославской социал-демократической партии, известный журналист.
46. Йованович, Слободан - премьер-министр югославского эмигрантского правительства с 11 января 1942 г. до 10 августа 1943 г.
47. Пурич, Божидар - премьер-министр и министр иностранных дел эмигрантского югославского королевского правительства с 10 августа 1943 г. до 24 мая 1944 г., в 1946 г. приговорён к 16 годам лишения свободы.
48. Нинчич, Момчило - министр иностранных дел югославского эмигрантского правительства C. Йова-новича.
49. Живкович, Петар - генерал, начальник королевской охраны, с января 1929 г. первый премьер-министр королевства Югославия, в годы Второй мировой войны - министр без портфеля и исполняющий обязанности военного и военно-морского министра эмигрантского правительства.
50. Кнежевич, Радойе - министр юстиции югославского правительства с марта 1941 г. по январь 1943 г., оказывал большую поддержку Д. Михайловичу.
51. Гаврилович, Милан (Милован) - югославский посланник в СССР (первый после установления дипломатических отношений) с июня 1940 г. по январь
1942 г. 5 апреля 1941 г. в Москве подписал «Пакт о дружбе и ненападении» между СССР и Югославией.
52. Фотич, Константин - югославский посол в США до июня 1944 г.
53. Об отношении Вашингтона к силам югославского Сопротивления в годы войны см.: Юнгблюд, В. Т. Политика США в Югославии в 1941-1945 гг. [Текст] / В. Т. Юнгблюд, А. А. Костин. Киров, 2004. С. 5898.
54. Зейц, Альберт [Seitz, Albert B.] - подполковник, член миссии при штабе четников с 23 сентября
1943 г. до 14 марта 1944 г.
55. Мэнсфилд, Уолтер [Mansfield, Walter R. M.] -капитан, член американской миссии при штабе четников с 18 августа 1943 г. по 29 января 1944 г.
56. Тодорович, Борислав - четнический капитан, офицер связи союзных миссий при штабе четников, военный атташе югославского посольства в Вашингтоне.
57. Todorovich, B. J. Lost Words: A Memoir of World War II and the Yugoslav Tragedy [Text] / B. Todorovich. N.Y.: Walker, 1989. P. 253-269; Ambassador MacVeagh Reports: Greece, 1933-1947 [Text] / ed. by John O. Iatrides. Princeton: Princeton University Press, 1980. P. 460.
58. В немецкой транскрипции - Hermann Neubacher.
59. Джойс, Роберт [Joyce, Robert P.] - главный помощник американского посла в Белграде А. Лэйна до оккупации страны, глава секретных разведывательных операций УСС в Югославии в 1941-1945 гг., политический советник военного командующего Свободной территорией Триест после войны.
60. Ford, K. Op. cit. P. 129-130; Martin, D. Op. cit. P. 272, 347-349; Tomasevich, J. Op. cit. P. 376; Roberts, W. Op. cit. P. 279.
61. Tomasevich, J. Op. cit. P. 453.
62. Ibidem.
63. Clissold, S. Whirlwind [Text] / S. Clissold. N.Y.: Philosophical Library, 1949. P. 242; Maclean, F. Op. cit. P. 284-285.
64. Лукачевич, Воислав [Lukachevich, Voislav] -четнический командир, до мая 1944 г. являлся представителем Михайловича в Лондоне и Каире, затем на территории Югославии при поддержке англичан возглавил «Независимую группу национального Сопротивления».
65. Цит. по: Larson, D. Op. cit. P. 97.
66. The New York Times [Text]. 1946. July 16; Maclean, F. Op. cit. P. 285.
67. Maclean, F. Op. cit. P. 285.
68. Larson, D. Op. cit. P. 98.
69. Fotitch, C. Op. cit. P. 320.
70. Larson, D. Op. cit. P. 87-88.
Т. А. Воробьёва
США, СССР И КИТАЙ В 1945-1946 гг.
(по материалам новейших документальных публикаций)
В статье на основе донесений советского посольства в Китае рассматриваются вопросы взаимоотношений КПК, Гоминьдана и представителя Вашингтона Дж. Маршалла.
Истоки холодной войны, роль и значение происходивших событий в отдельных регионах сразу после окончания Второй мировой войны остаются в центре внимания историков, о чём свидетельствуют многочисленные публикации последнего десятилетия [1]. Приоритетными для изучения по-прежнему являются процессы, предопределившие становление биполярного мира как геополитической основы холодной войны в Европе. Азиатский мир в контексте причин возникновения холодной войны исследован слабее, за исключением корейских событий.
Публикация документов по советско-китайским отношениям периода 1946-1950 гг. [2] из различных фондов Архива внешней политики РФ, а также из Архива Президента РФ (фонды Политбюро и И. В. Сталина) даёт возможность проследить, как возникал азиатский театр холодной войны, центром которого на начальном этапе был Китай. Многие из документов, вошедших в данную серию, были введены в научный оборот в исследованиях С. Тихвинского, А. Ледовского и других авторов [3]. Тем не менее они представляют большой интерес, так как дают возможность проследить работу советского посольства в Китае, проанализировать ту информацию, которая направлялась в Москву, оценить роль этой внешнеполитической структуры в формировании китайской политики Кремля на начальной стадии холодной войны. В связи с этим в статье за основу взяты в основном записи бесед советского посла в Китае А. А. Петрова и других работников дипломатической службы с различными представителями китайского правительства, общественных организаций, с главой американской посреднической миссии в Китае Дж. Маршаллом, с послом США Л. Стюартом.
Как известно, на Ялтинской конференции были достигнуты договорённости в отношении позиций СССР и США в Китае. Однако уже тогда выявились разные подходы Ф. Рузвельта и И. Сталина. Так, американский президент исходил из сохранения политики открытых дверей в
ВОРОБЬЕВА Тамара Альбертовна - кандидат исторических наук, доцент по кафедре всеобщей истории ВятГГУ
© Воробьева Т. А., 2007
