CC BY
77
12. Nazis in Patches // Business Week. 1941. № 622. 2 August. P. 54.
13. Behind Time Table // Business Week. 1941. № 619. 12 July. P. 76.
14. Saaveda R. Guerilla Warfare, Russian Style // New Republic. 1941. Vol. 105. № 11. 15 September. P. 335.
15. Treasures of Caucasus // Life. 1941. Vol. 11. № 15. 13 October. P. 47.
16. White W. W. On the Battle Front // Current History. 1941. Vol. 1. № 3. November. P. 231.
17. Werner M. Prospects for the Red Army // New Republic. 1941. Vol. 105. № 20. 17 November. P. 648; Kirshwey F. Congress and Russia // Nation. 1941. Vol. 153. № 16. 18 October. P. 361.
18. Kirshwey F. Shall We Declare War? // Nation. 1941. Vol. 153. № 4. 26 July. P. 65; Europe: How It Resists // Fortune. Vol. 24. № 6. December. P. 99.
19. См.: Юнгблюд В. Т. Внешнеполитическая мысль США 1939-1945 годов. Киров, 1998. Гл. 1.
20. Casey S. Op. cit. P. 30.
21. Из многочисленных определений понятия «дискурс» воспользуемся следующим: «Дискурс - совокупность рациональных обоснований и представлений, опирающихся на факты». Кургинян С. Страна не хочет умирать // Литературная газета. 2010. № 44. 39 ноября. С. 10.
УДК 94(497.1+73+470)"1942/1944" А. А. Костин
ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ЮГОСЛАВСКОЙ ПОЛИТИКИ США И СССР в 1942-1944 гг.*
В статье исследуется политика Соединенных Штатов и Советского Союза в отношении двух групп югославского Сопротивления. Автор характеризует деятельность Управления стратегических служб в Югославии и анализирует факторы, повлиявшие на определение американской позиции по югославскому вопросу в годы войны.
In article the policy of the United States and Soviet Union concerning two groups of the Yugoslavian Resistance is investigated. The author characterises activity of Office of Strategic Services in Yugoslavia and analyzes the factors which have affected definition of the American attitude on the Yugoslavian question during the war.
Ключевые слова: США, СССР, Югославия, Вторая мировая война, движение Сопротивления, И. Броз Тито, четники, УСС.
Keywords: USA, USSR, Yugoslavia, World War II, Resistance movement, J. Broz Tito, Chetniks, OSS.
* Статья подготовлена при финансовой поддержке Федеральной целевой программы «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009-2013 гг. (Государственный контракт № П656 от 10.08.2009 г.)
© Костин А. А., 2010
5 декабря 1941 г. Советский Союз начал контрнаступление под Москвой, поставив крест на «блицкриге» вермахта. 7 декабря 1941 г. после атаки японцами Пёрл-Харбора Соединённые Штаты вступили в войну. Определился состав держав, противостоящих «оси». 1 января 1942 г. США, СССР, Великобритания и ещё 23 государства подписали в Вашингтоне Декларацию Объединённых Наций. Среди членов оформившейся антигитлеровской коалиции была и Югославия.
За период с середины 1941 г. международная обстановка принципиально изменилась. Вопросы внешней политики теперь должны были решаться в тесной связи с соображениями военной целесообразности. Более того, стратегические моменты отныне не только определяли содержание большинства межгосударственных переговоров и дипломатических акций воюющих держав, но и, чаще всего, доминировали над политическими расчётами и идеологическими пристрастиями Советского Союза и Соединённых Штатов.
Война изменила политическую карту, что породило одну из наиболее сложных проблем в коалиционной дипломатии - проблему определения отношения к эмигрантским правительствам тех государств, которые были оккупированы Германией и Италией, и, соответственно, к силам Сопротивления, развернувшим борьбу на захваченных территориях и далеко не всегда действовавшим в соответствии с установками этих правительств. Сложности социально-политического, идеологического, религиозного, этнического характера нередко вторгались в политические калькуляции, корректировали военные планы, заставляли руководителей СССР, США и Великобритании задаваться вопросом, на кого же следует делать ставку в войне, кто является более верным союзником. В силу целого ряда объективных и субъективных обстоятельств ответы, которые давали на эти вопросы в Москве и Вашингтоне, далеко не всегда совпадали.
Из всех оккупированных европейских государств наиболее сложной была ситуация в Югославии. На четыре года драматичные и кровавые события в этой стране стали предметом всё возрастающего внимания руководителей внешней политики СССР и США. Именно в Югославии движение Сопротивления приобрело наиболее массовый, организованный и ожесточённый характер. Это обстоятельство не только приковывало внимание Кремля и Белого дома к событиям в этом регионе, но и ставило перед проблемой югославского Сопротивления.
После оккупации Югославии на её территории развернулось движение Сопротивления, достигшее к началу 1942 г. заметных успехов в борьбе с фашистскими захватчиками. Это заставило Советский Союз и Соединённые Штаты, способ-
ствовавшие весной 1941 г. решению Югославии отказаться от соглашательства с Гитлером и перейти к борьбе против него, вновь активизировать свою политику на Балканах. Теперь перед Москвой и Вашингтоном встала новая задача -поддержать югославское Сопротивление, используя его для истощения сил германского рейха. Ситуация осложнялась тем, что в оккупированной несколькими фашистскими государствами, расчленённой и к тому же многонациональной Югославии образовалось два лагеря Сопротивления - четники Михайловича и партизаны Тито.
После оккупации Югославии оставшиеся на её территории части югославской королевской армии не смирились и продолжили сопротивление. Под антиоккупационными лозунгами зародилось четническое (от слова «чета», то есть «отряд») движение, во главе которого встал полковник королевской армии Югославии Драголюб Михайлович. Четники провозгласили себя патриотами и выдвинули лозунг восстановления независимости страны. Их группировки действовали в различных частях Сербии, а затем Боснии и Герцеговины, Черногории и некоторых других районах страны, населённых сербами. Следует отметить, что Михайловичу были подконтрольны далеко не все четнические формирования.
Одновременно в Югославии развернулась партизанская борьба, организованная Коммунистической партией под руководством Иосипа Броза, известного под псевдонимом Тито. Первоначально, по указаниям из Москвы, КПЮ выдвинула общенациональные цели освобождения, для чего стремилась к созданию широкого национально-освободительного фронта, объединяющего всех, кто желал бороться против оккупационного режима независимо от политических убеждений и взглядов на будущее развитие страны [1].
Интернационализм партизанских отрядов натолкнулся на националистический (великосерб-ский) характер четнического движения. Кроме того, монархические идеалы Михайловича не могли ужиться с коммунистическими воззрениями руководства партизан [2]. Перед державами антигитлеровской коалиции встала проблема выбора: поддерживать обе силы югославского Сопротивления, раздираемого политическими противоречиями, или только какую-либо одну из них. Первоначально Советский Союз и Соединённые Штаты в условиях недостатка информации не противопоставляли четников и партизан, признавая военные заслуги движения Сопротивления в Югославии в целом.
Тем не менее ни для кого не было секретом, что приоритеты и возможности влияния на Тито и Михайловича у обеих держав были различными. Партизанский лидер являлся генеральным
секретарём КПЮ, учился в СССР, во время подписания советско-германского пакта о ненападении находился в Москве. Благодаря системе Коминтерна Сталин вполне мог контролировать и направлять деятельность партизан [3]. Михайлович 7 декабря 1941 г. получил от короля Петра II, находящегося со своим правительством в эмиграции в Лондоне, звание бригадного генерала. 13 января 1942 г. глава четников был включён в состав нового югославского кабинета С. Йо-вановича в качестве военного министра. Четни-ческие отряды стали называться королевской армией на родине, а реальные рычаги воздействия на силы, подконтрольные Михайловичу, получил Лондон [4].
Югославская эмиграция, не желавшая находиться под жёсткой опекой англичан, начала искать поддержку у Америки. В самом начале 1942 г. югославский посол в США К. Фотич связался с будущим шефом Управления стратегических служб полковником У. Донованом по поводу оказания Югославии американской помощи. Никакого вопроса относительно того, кто будет получателем этой помощи, не было. В расчётах правительства США тогда фигурировал один Михайлович. Было достигнуто соглашение, предусматривавшее американскую материальную помощь, которую планировалось доставить на четырёх бомбардировщиках на Ближний Восток. Эти бомбардировщики должны были быть переданы фактически не существующим в тот период югославским ВВС. Стороны также договорились отправить в штаб Михайловича вместе с югославскими офицерами несколько американских наблюдателей [5]. 18 мая 1942 г. было подписано соглашение об американской материальной поддержке югославской армии. Заместитель госсекретаря С. Уэллес выразил восхищение народа и правительства Соединённых Штатов борьбой югославов против врага, особенно приветствуя при этом достижения генерала Михайловича [6]. 24 июля 1944 г. госсекретарь К. Хэлл и югославский министр иностранных дел М. Нинчич подписали соглашение о поставках по ленд-лизу [7]. Кроме того, была достигнута договорённость об обучении в США югославских лётчиков [8].
Сближение администрации США и югославского эмигрантского правительства совпало с началом крупных столкновений четников с партизанами [9] и потребовало от Москвы шагов в защиту движения Тито. 6 июля 1942 г. вещавшее из СССР радио «Свободная Югославия» в достаточно резких выражениях обвинило Михайловича в коллаборационизме. За день до окончания визита короля Петра в США, 28 июля, нью-йоркская газета «Дейли уокер» перепечатала заявление «Свободной Югославии», хотя десятью днями раньше это же ежедневное издание
опубликовало фотографию генерала Михайловича, назвав его «великим лидером южнославянских сил Сопротивления против Гитлера» [10]. Причиной подобного непостоянства газеты могло быть отсутствие у редакции достоверной информации о происходившем в Югославии либо изменение позиции Москвы, вызванное крупными столкновениями партизан с четниками. До этого, в сложных условиях военной обстановки на фронтах, Кремль не выступал против Михайловича, надеясь на вклад возглавляемого им движения в борьбу с врагом.
Действия советской стороны побудили Уэл-леса встретиться 5 августа 1942 г. с Фотичем [11]. В тот день нарком иностранных дел СССР В. М. Молотов передал послу Югославии меморандум, подтверждающий заявление «Свободной Югославии». 7 августа такую же памятную записку от советского правительства получил посол Англии [12]. Глава Отдела Государственного департамента по делам Южной Европы К. Кэн-нон был недоволен: «Нам достаточно одной войны, нам не надо второй - междоусобной войны в Сербии, где лидер - Михайлович» [13].
Раздражение Кэннона объяснимо. Оно было вызвано вовсе не тем, что Москва заявила всему миру о своей протекции Тито, резко выступив против поддерживаемого американским общественным мнением Михайловича. Глава южноевропейского отдела был раздосадован неожиданно свалившейся на него новой проблемой. Этой проблемой был Тито. Полной и достоверной информации об этом человеке и его партизанских формированиях в Государственном департаменте в конце лета 1942 г. не было. Факты, подтверждающие коллаборационизм Михайловича, за исключением обвинений в его адрес, предъявленных советской стороной, у Вашингтона также отсутствовали. На все запросы к югославскому эмигрантскому правительству Государственный департамент получал лишь свидетельства героической борьбы военного министра и его четников с оккупантами, в чём, судя по всему, в тот период сам король и его окружение не сомневались. Появление столь скандальных данных, да ещё и в официальном советском меморандуме, ставило размеренную, устоявшуюся в сознании чиновников Госдепартамента картину югославского Сопротивления с ног на голову.
Позиция советской стороны заставила Государственный департамент разобраться в сложившейся ситуации. Последовала просьба пояснить суть меморандума. 11 сентября посол Биддл получил неофициальный ответ советского посла при югославском эмигрантском правительстве в Лондоне А. Е. Богомолова, который гласил, что Михайлович не сумел консолидировать Сопротивление и что теперь надо дать возможность
новым лидерам объединить все антифашистские силы в Югославии. В октябре правительство США получило специальный советский меморандум, в котором Михайлович обвинялся в коллаборационизме и действиях против народно-освободительного движения. В Вашингтоне это расценили как попытку Москвы захватить инициативу в югославских делах в свои руки, а кроме того, как уверенность Советов в способности Тито возглавить югославское Сопротивление [14].
27 ноября 1942 г. в Бихаче было созвано Антифашистское вече народного освобождения Югославии, ставшее органом представительной власти. АВНОЮ формировало в глазах мировой общественности вполне определённый образ силы (в виде созданной Народно-освободительной армии Югославии), способной противостоять оккупантам, а следовательно, вносящей реальный вклад в общее дело союзников по антигитлеровской коалиции [15].
В дополнение ко всему 23 января 1943 г. исполком АВНОЮ и Верховный штаб НОАЮ обратились к правительствам США, Великобритании и СССР с требованием порвать с Михайловичем и эмигрантским кабинетом, выступавшими на стороне союзников, но воевавшими на стороне оккупантов против партизан, сражающихся за дело союзников [16]. Тем самым преследовалась цель добиться признания НОАЮ единственной силой, дающей вооружённый отпор оккупационному режиму, а АВНОЮ - новым центром политической власти в стране.
Советская дипломатия поддержала это обращение, подчеркнув западным союзникам, что лишь НОАЮ борется с врагом. Ответа правительства Соединённых Штатов не последовало. В американских публикациях документов и исследованиях партизанское обращение вовсе не упоминается, равно как у отечественных авторов не говорится о реакции Вашингтона. США сохраняли официальные отношения с законным королём Петром и его кабинетом, власть партизанского лидера в условиях оккупации страны не могла быть легитимно признанной всем населением, поэтому Вашингтон не рассматривал НОАЮ иначе как составную часть югославского Сопротивления.
Соединённые Штаты отдавали себе отчёт в политических последствиях предлагаемого разрыва с Михайловичем и поддержке новой власти. 29 января 1943 г. У. Буллитт, в то время специальный помощник морского министра США, предупредил Рузвельта о намерениях Сталина в Европе. Буллитт подчеркнул, что «партизаны сейчас активно борются, их методы подобны советским, и это подготовит путь для установления в Югославии советского правительства» [17].
Советская сторона попыталась воздействовать на американское общественное мнение. В февра-
ле 1944 г. Американский славянский конгресс представил общественности брошюру, озаглавленную «Программа Тито». Она содержала следующие основные моменты:
1. Освобождение страны от оккупации.
2. Неприкосновенность частной собственности и полная свобода инициативы в экономической деятельности.
3. Никаких радикальных изменений в социальной сфере. Все важные вопросы в социальной жизни после войны должны решаться представителями народа, честно и свободно избранными.
4. Партизанскому движению, борющемуся за свободу народа, за социальные и демократические права, чужда любая форма насилия и беззакония [18].
Более сдержанный и умеренный документ трудно было представить. Если кто-нибудь в Соединённых Штатах в результате этой мастерски организованной кампании в поддержку партизан и приобрёл расположение к Тито, его симпатия не имела ничего общего с симпатией к коммунизму.
Брошюра Американского славянского конгресса отвечала установкам Москвы. По каналам Коминтерна Г. Димитров неоднократно призывал Тито избегать любых политических акций, не придавать освобождению страны характер революционной борьбы. 5 марта и затем 8 августа 1942 г. Кремль заявил партизанам о нецелесообразности называть формируемые ими бригады «пролетарскими» и советовал не выступать против эмигрантского правительства. В Югославию была послана рекомендация «не акцентировать коммунистический характер партизанского движения». Наконец, в послании 19 ноября относительно создания Национального комитета освобождения Югославии Коминтерн настойчиво призывал КПЮ: «Не рассматривайте этот орган как нечто вроде правительства, а как политический орган народно-освободительной борьбы. Не противопоставляйте его югославскому правительству в Лондоне. На данном этапе не поднимайте вопрос об упразднении монархии. Не выдвигайте лозунг о республике» [19].
В результате в 1943-1944 гг. пропартизанская пропаганда навязывала американской общественности образ Тито как действительного национального лидера, свято проводящего в жизнь основополагающие принципы демократии, завоёванные американской, французской и другими нациями в многовековой борьбе с монархической реакцией, интересы которой отражал Михайлович, вступивший в сговор с нацистами.
В итоге пропагандистской кампании, осуществляемой с обеих сторон - партизан и Москвы, с одной стороны, королевского эмигрантского
правительства и националистически настроенного сербского лобби в США, с другой - сведения о ситуации в Югославии были крайне противоречивыми. Официальному Вашингтону необходимо было быть крайне осторожным, прежде чем занять какую-либо позицию. К тому же Лондон в 1943 г. изменил свою политику.
К началу 1943 г. в британском Форин офисе, вероятно, стали понимать, что в Югославии, традиционно входившей в английскую сферу интересов, инициатива ускользает из рук Лондона. С одной стороны, всё активнее и весомее становилась позиция Москвы, с другой - Англия всё более отставала от Вашингтона в поставках оружия и продовольствия, понимая, что соревноваться с экономическими возможностями США было, по крайней мере, неразумно. Поэтому весной 1943 г. англичане вынуждены были поменять тактику, пытаясь сохранить своё влияние в Югославии, до этого осуществлявшееся через всё более дискредитирующего себя Михайловича, путём примирения последнего с Тито.
В своих попытках примирения партизан и четников английский МИД сослался на заинтересованность в этом Соединённых Штатов. В беседе с советским послом в Лондоне И. М. Майским в апреле 1943 г. министр иностранных дел Англии Э. Иден отметил желание президента Рузвельта «каким-либо образом прекратить борьбу между Михайловичем и партизанами» [20].
Конечно, для Рузвельта важно было остановить столкновения югославских военных групп друг с другом, так как их противостояние мешало главной цели - сопротивлению нацистской оккупации. Но вряд ли президент в данном случае руководствовался стремлением поддержать политические задачи, преследуемые Лондоном. Возникала дилемма выбора между национальными интересами США и союзным партнёрством. Поддержать Лондон либо Москву, заняв тем самым подчинённое положение в решении югославского вопроса, или открыто встать в оппозицию обоим союзникам. Оба варианта вряд ли могли рассматриваться Рузвельтом как вполне удовлетворительные. Выбрать наиболее выигрышную позицию и выразить её официально, не владея достаточной информацией о ситуации в Югославии и рычагами влияния на неё, было крайне сложно. Поэтому на данном этапе Государственный департамент вынужден был уступить ведущую роль разведывательному ведомству.
В годы войны «разведка являлась неотъемлемой частью процедуры принятия важнейших политических и военных решений» [21]. К сентябрю 1943 г. Управление стратегических служб и британское Управление по специальным операциям подготовили к высадке в Югославии совместные миссии: одна направлялась к четникам
Михайловича, другая - в Верховный штаб НОАЮ. Перед обеими американскими группами, направленными к партизанам и к четникам, ставились эквивалентные задачи: наблюдение и сбор информации. Роль младшего партнёра американцы выбрали для себя сами, явно рассчитывая сперва присмотреться к происходящему [22]. Американский член союзной миссии при партизанском штабе майор Линн Фэриш находился в Югославии до сентября 1944 г. Группа в составе капитана Уолтера Мэнсфилда, подполковника Альберта Зейца и лейтенанта Джорджа Масали-на, посланная к Михайловичу, покинула четников в марте 1944 г.
Результатом наблюдений американского офицера при партизанском штабе стало появление 29 октября 1943 г. «Предварительного отчёта о посещении НОАЮ», более известного как «Рапорт Фэриша», который Рузвельт на Тегеранской конференции передал Сталину. Возможно, тем самым президент пытался получить расположение советского руководителя, ведь это была их первая встреча. Вдобавок в сознании Сталина это должно было утвердить независимость американской политики от английской.
Майор Фэриш сообщал, что приверженцы Тито «всегда воевали с немцами и воюют теперь», в то время как Михайлович перешёл к борьбе против сил Тито «вместе с немцами и итальянцами». Основная мысль документа сводилась к одному -поддержка партизан. Этот вывод покоился на уверенности в том, что партизанские отряды «состоят не только из коммунистов», которые к тому же «не являются догматиками» [23]. Посол при греческом и югославском эмигрантских правительствах Л. Маквей после телефонного разговора с офицером УСС об американской миссии в штаб Тито записал в своём дневнике 11 декабря: «Фэриш очень впечатлён количеством партизан и их организацией» [24].
Вопрос о поддержке югославского Сопротивления стал темой для обсуждения на встрече лидеров держав антигитлеровской коалиции в Тегеране. На рабочих заседаниях состоявшейся 28 ноября - 1 декабря 1943 г. конференции вопрос о четнической армии не поднимался. В «Военных решениях Тегеранской конференции» было зафиксировано, что партизанам в Югославии будет оказана поддержка «снабжением и снаряжением в возможно большем размере, а также операциями коммандос», при этом части королевской армии, возглавляемые Михайловичем, не упоминались [25].
Коммюнике конференции отразило официальное признание державами «большой тройки» партизанских отрядов, руководимых НКОЮ, фактической союзной военной силой в Югославии. Тем не менее на продолжившейся после Те-
геранской встречи американо-английской конференции в Каире в решениях по Балканам вместо югославских партизан фигурировали балканские патриоты. Об этом свидетельствует примечание, данное в американской публикации материалов конференции. Оно гласит, что «настоящее приложение включает набросок указания, чтобы "партизаны в Югославии" было заменено на "патриоты на Балканах"» [26].
Партизанские отряды под командованием Тито американцы и англичане называли термином "partisans". Использование названия «патриоты» ["patriots"] вносило в содержание документа некоторую двусмысленность. Под ними могли пониматься все патриотические силы на Балканах, включая наравне с НОАЮ и четничес-кую королевскую армию на родине, что облекало американскую позицию в более обтекаемую формулировку. Таким образом, через некоторое время, используя иную трактовку, можно было изменить смысл тегеранской договорённости, обеспечив себе тем самым свободу манёвра.
Между тем перед началом Тегеранской конференции американский посол в Москве А. Гар-риман сказал первому заместителю наркома иностранных дел СССР А. Я. Вышинскому, что, по его мнению, для союзников настало время поставить главу четников перед выбором между борьбой с врагом и коллаборационизмом. Гар-риман отметил, что «на настоящий момент Михайлович не только не приносит пользы в ведении войны, но, скорее, наносит вред» [27]. На самой конференции во время первого заседания
28 ноября 1943 г. Рузвельт говорил о «возможности произвести десант в районе северной части Адриатического моря с тем, чтобы поддержать партизанские войска Тито» [28]. Высказывания Рузвельта и Гарримана были обусловлены желанием добиться доверительных отношений с русскими либо свидетельсвовали о том, что симпатии президента и посла были всё-таки на стороне партизан. Однако речь шла только о признании боевых заслуг югославских партизан, что не означало отказа от военно-политического сотрудничества с королевским правительством. Судя по всему, американский президент высказывался за помощь Тито, пытаясь этим заменить проведение полномасштабных военных операций на Балканах, к которым стремился Черчилль. Сталин тем не менее посчитал, что союзники нарочно подняли тему югославского Сопротивления на Тегеранской конференции, чтобы отвлечь его внимание от идеи открытия второго фронта на северо-западе Европы [29].
В самый разгар Тегеранской конференции,
29 ноября 1943 г., в городе Яйце началась II сессия АВНОЮ, на которой было принято решение об образовании Национального коми-
тета освобождения Югославии в качестве временного правительства. В программной речи Тито, назначенный главнокомандующим НОАЮ с присвоением ему маршальского звания, представил АВНОЮ как центр народно-освободительного движения, а эмигрантский кабинет обвинил в поддержке «сотрудничающих с врагом предателей - четников» [30]. Смысл всего этого действа заключался только в одном - путём намеренно резких и быстрых действий свести к минимуму возможность манёвра для своих оппонентов и их посредников, а также представить себя как единственную военно-политическую силу в Югославии, способную оказать реальную помощь союзникам в общем деле борьбы с врагом.
Образование в Югославии новых органов власти, претендующих на политическое лидерство, не могло остаться не отмеченным в политике стран «большой тройки». К вопросам военного сотрудничества прибавились политические проблемы послевоенного будущего этого балканского государства. Главной проблемой для союзников на тот момент становилось признание какой-либо политической силы, способной обеспечить восстановление югославской государственности. Для СССР первостепенной задачей была поддержка новых органов власти: АВНОЮ и избранного им правительства - НКОЮ. Английский Фо-рин офис большое значение придавал примирению короля с Тито, видя в этом последнюю возможность для сохранения своего влияния в Югославии.
В отечественных исследованиях 1950-1980-х гг. неоднократно затрагивалась проблема создания на завершающем этапе войны государственной власти в Югославии и отношения к политическим процессам в этой стране государств «большой тройки» [31]. Особое внимание уделялось дипломатическому соперничеству СССР и Великобритании. При этом Соединённым Штатам, как правило, отводилась роль стороннего наблюдателя, стоявшего за некоторыми исключениями на стороне Англии. В действительности США занимали особую позицию, определявшуюся необходимостью скорейшей победы над врагом и создания условий для реализации своего финансово-экономического потенциала после войны.
Официальная реакция США на постановления АВНОЮ последовала 9 декабря 1943 г. Госсекретарь Хэлл заявил о намерении сотрудничать с силами югославского Сопротивления «в зависимости от их военной эффективности, не вдаваясь в рассуждения о существующих между ними политических различиях» [32]. При этом факт создания в Югославии альтернативного правительства американцы обошли стороной и ни о каких преимуществах партизан в сравнении с четниками не упоминали [33].
То, что Тито и Михайлович были поставлены в заявлении Государственного департамента в равное положение, вовсе не означало желания Вашингтона представить последнего более достойно, чем было на самом деле. Такая позиция Госдепартамента соответствовала многочисленным заявлениям руководителей страны о том, что Соединённые Штаты в условиях войны заинтересованы в любом посильном вкладе союзников в разгром Германии вне зависимости от их политической окраски. Кроме того, переход к демонстративной поддержке Тито внёс бы диссонанс во всю систему уже сложившихся двусторонних связей и заставил бы заняться корректировкой не только политической линии в отношении Югославии, но и широкого комплекса союзных договорённостей, достигнутых с большими трудностями за счёт весьма зыбких компромиссов.
Можно вполне определённо утверждать, что «Рапорт Фэриша», решения II сессии АВНОЮ и советская позиция были учтены американским президентом. В разговоре с Маквеем 3 декабря 1943 г. Рузвельт сказал, что «Михайлович действует в сговоре с немцами, а Тито - нет, поэтому мы будем поддерживать последнего». При этом президент отметил, что он «не уверен в своей информации, но это лучшая информация, которой мы владеем, поэтому следует исходить из неё. Мы сами не уничтожаем немцев и должны использовать любой инструмент для этого» [34].
Мнение Рузвельта было дополнено предупреждениями внешнеполитического ведомства. В закрытом документе Государственного департамента от 10 декабря было отмечено, что «отношения с партизанами должны сохранять чисто военную основу в соответствии с принципом поддержки всех сил Сопротивления в Югославии, активно борющихся с врагом. Не должно быть иных отношений с НКОЮ, кроме носящих отчётливо военный характер» [35]. В подобном тоне были выдержаны и инструкции главе американской военной миссии в СССР генералу Дж. Дину в связи с прибытием в Москву миссии НКОЮ. 15 апреля 1944 г. госсекретарь Хэлл писал Гар-риману, что «генерал Дин может иметь контакты с миссией НКОЮ для обмена военной информацией, но должен избегать отношений протокольного или официального характера, которые традиционно подразумевают политическое признание» [36]. Хотя ещё осенью 1943 г. американцы признали военные заслуги движения Тито, они отказывались от политического признания партизан.
Советская политика в отношении югославского Сопротивления оставалась неизменной с лета 1942 г., когда Москва открыто выступила в поддержку партизанского движения Тито, обвинив четников Михайловича в коллаборационизме.
Позиция США, несмотря на тегеранские соглашения, оставалась выжидательной и непоследовательной. Она легко корректировалась в зависимости от содержания каждой новой порции информации. В вопросе поддержки различных сил югославского Сопротивления американская политика отличалась от действий советской дипломатии. Подобно тому, как югославское Сопротивление было расколото на два лагеря, разошлись и направления союзной помощи. СССР поддерживал народно-освободительное движение, возглавляемое коммунистами, таким образом, советский подход к реализации своей политики в Югославии (как и британский) характеризовался значительной степенью идеологизиро-ванности. США руководствовались соображениями военной целесообразности, считая, что политические приоритеты не должны мешать главному делу - борьбе с врагом.
После Тегеранской конференции англичане отказались от четников и эмигрантского правительства, потерявших шансы на военное и политическое лидерство в стране. Возникшая диспропорция в союзной поддержке сил югославского Сопротивления неизбежно вела к монопольной власти Тито, что лишало США свободы манёвра и рычагов для обеспечения своих интересов. Но Соединённые Штаты не заняли позицию активной поддержки короля Петра II и его военного министра, что могло бы стать противовесом английской и советской политике. Такой шаг мог серьёзно ослабить антигитлеровскую коалицию.
В условиях противоречивости имевшихся сведений и недостатка объективной информации Соединённые Штаты взяли курс на поддержку военных контактов с обеими сторонами Сопротивления, полностью исключая политическую поддержку, что оставляло возможность манёвра и позволяло Вашингтону играть на противоречиях своих союзников. Об этом свидетельствует не только несомненно более значительная материальная поддержка партизан, нежели четников, но и продолжение помощи последним, а также негативная реакция на любые действия своих союзиков, ведущие к установлению власти Тито после войны.
До ноября 1944 г. Вашингтон в плане оказания военно-экономической помощи стоял на пути выбора между Тито и Михайловичем. В самих Соединённых Штатах значительную активность проявляли сторонники обеих сил югославского Сопротивления. Важно было сохранить внутреннее единство, столь необходимое в условиях войны, не дав разгореться национальным противоречиям в США. Ещё важнее было создать в Европе после разгрома нацизма такое устройство, которое бы наиболее полно отвечало американским целям, а поддержка какого-нибудь одного
военного лагеря в Югославии неизбежно вела к обеспечению его политических позиций после войны. Рузвельт не был щедр на внимание к правительствам в изгнании, которые для него были равноценны «правительствам без страны». Не проявлял он особых симпатий и к лидерам повстанческих движений, претендующих на власть. Он воспринимал их не иначе как «политических выскочек», пытающихся использовать свои военные заслуги, а вместе с ними и возможности для отвоевания себе позиций в политике. Поэтому президент и Госдепартамент были заинтересованы в объединении усилий четников и партизан, отодвигая их политические противоречия на задний план.
Тем не менее успехи советских войск и движения Тито в 1944 г. поставили вопрос о возможном послевоенном лидерстве Москвы в европейских делах и вызвали сомнения в восстановлении английского влияния на юго-востоке Европы. Политическая победа югославских коммунистов была возможна только в случае решающего вклада партизан в освобождение территории страны, в первую очередь её столицы. Для этого у НОАЮ не хватало тяжёлой техники и вооружения, требовалась помощь советских войск. В письме Сталину 5 июля 1944 г. Тито писал: «Нам настоятельно необходимо значительно больше вооружения и продовольствия, чем нам до сих пор посылали союзники. Эти потребности увеличиваются с ростом нашей армии, а ещё больше потому, что тысячи новых добровольцев, особенно в Сербии, ждут, чтобы их вооружили». Глава НКОЮ продолжал: «Кроме того, уже существующие наши части располагают в основном легким вооружением, и это является основной слабостью нашей армии, так как мы не можем успешно вести фронтальные бои с противником, который имеет значительное превосходство в технике. Нам нужны и танки, и самолеты... » [37]
Близившееся освобождение Югославии выдвигало на первый план вопросы политического характера. Для выработки единой позиции становилась необходимой встреча лидера югославских партизан со Сталиным: «Есть много крупных вопросов, по которым я бы очень хотел лично побеседовать с Вами. Если Вы считаете это своевременным и необходимым, я готов прибыть в начале августа». Югославский маршал также выразил необходимость оказания советскими войсками помощи югославским партизанам: «По моему мнению, самая сильная поддержка во всех отношениях состояла бы в том, чтобы Красная Армия продвинулась через Карпаты и Румынию в направлении юга» [38].
Сталин не мог тратить на Югославию значительные силы Красной Армии и время, отвлека-
ясь от борьбы с нацистской Германией и рискуя конфликтом с англичанами. Достаточно было оказать помощь партизанам в освобождении столицы, чтобы они значительно увеличили свой политический вес в стране. 26 сентября 1944 г. нарком иностранных дел Молотов обратился к послам США и Великобритании в Москве с просьбой довести до сведения своих правительств следующее:
«Недавно советское командование обратилось к верховному командованию и Национальному комитету Югославии с просьбой разрешить некоторой части советских войск, в целях развития операций против немецко-венгерских войск в Венгрии, вступить временно на территорию Югославии, примыкающей к Венгрии, с тем чтобы по миновании надобности советские войска были уведены из Югославии.
Национальный комитет и верховное командование Югославии удовлетворили просьбу советского командования при условии, что в тылу советских войск на территории Югославии будет функционировать исключительно югославская гражданская администрация народно-освободительного движения.
Советское командование приняло это условие» [39].
Ещё 23 сентября политический советник А. Кирк передал госсекретарю сведения от английского бригадного генерала Ф. Маклина, возвратившегося накануне от Михайловича. Британский генерал сообщил, что Тито уехал в Румынию на переговоры с советскими генералами. Маклин сказал, что «недавние события в Югославии утвердили полное доминирование Тито», и заявил, что «Михайлович сошёл с исторической арены» [40].
28 сентября Красная Армия вместе с болгарской Народной армией перешла югославскую границу. На следующий день последовало официальное сообщение ТАСС по поводу заключения между советским правительством и НКОЮ соглашения о вступлении советских войск на территорию Югославии с целью оказания помощи НОАЮ в уничтожении противника в северо-восточной части страны.
Соглашение было заключено во время визита Тито в Москву 21-28 сентября 1944 г. В освобождении страны планировалось использовать силы III Украинского фронта, вышедшего на болгаро-югославскую границу, и Дунайской военной флотилии. Одновременно силы левого крыла II Украинского фронта должны были пересечь румыно-югославскую границу и развернуть наступление в Венгрию через северо-восточную часть Югославии [41]. После завершения освобождения югославского государства советские войска должны были покинуть его территорию.
В освобождаемых районах устанавливалась власть Национального комитета освобождения Югославии [42].
30 сентября 1944 г. американский посол в Москве сообщил, что накануне между советским командованием и НКОЮ было достигнуто соглашение, разрешающее проход советских частей через югославскую территорию для дальнейшего развития наступления против врага [43]. Присутствие советских военных сил Государственный департамент оценил в январе 1945 г. как «важный фактор» при выработке югославской политики США. Об этом свидетельствует меморандум главы Южноевропейского отдела К. Кэн-нона [44].
Соглашение между НКОЮ и советским правительством об участии союзных войск в освобождении югославской территории создало своего рода прецедент, после которого вступление в страну англо-американских войск без согласования с Тито встретило бы сопротивление Народной освободительной армии Югославии, фактически признанной державами антигитлеровской коалиции в качестве военного союзника на Тегеранской конференции. Это повлекло бы за собой обвинения Англии и Соединённых Штатов в пособничестве Гитлеру, столкновения между англо-американскими войсками и партизанами и, в конечном счёте, разрушение союзного единства.
Подчёркивая свободолюбивый характер югославского народа, Генри Киссинджер отметил: «Страна, неоднократно в одиночку воевавшая с Оттоманской и Австрийской империями, яростно противостоявшая Гитлеру... не могла допустить, чтобы её территория стала открытой для движения иностранных войск» [45]. Надеяться, что НКОЮ даст согласие на участие в освобождении Югославии сил западных союзников, было бессмысленно. Вашингтон это понимал и не поддержал планов высадки англо-американских войск в Югославии.
Гарриман неоднократно пытался убедить Рузвельта сыграть более активную роль в предотвращении установления советской сферы в Восточной Европе, считая это «принципиальным интересом Соединённых Штатов» [46]. Ещё в телеграмме от 20 сентября он предположил, что Советский Союз намеревается взять Балканы под свой контроль. В послании государственному секретарю Хэллу посол призвал активно воспрепятствовать этому: «Можно долго доказывать, что американские интересы не касаются балканского региона. Это меня пугает. Когда государство под предлогом обеспечения собственной безопасности начинает устанавливать своё влияние силовыми, военными методами, сложно представить, как далеко могут быть растянуты его
пределы» [47]. Однако президент Рузвельт, его личный советник Г. Гопкинс и госсекретарь Хэлл занимали иную позицию.
Хотя действия Советского Союза далеко не всегда отвечали принципам Атлантической хартии, сотрудники Госдепартамента, в частности из Отдела южноевропейской политики, были более обеспокоены английскими намерениями. Лондон стремился к восстановлению влияния ослабевшей Британской империи, что наталкивалось на советские интересы и приводило к усилению старой длительной англо-российской борьбы на Балканах, особенно в Югославии, где и Сталин и Черчилль, казалось, искали расположения партизан.
Хуже всего, по мнению американских дипломатов, было то, что англичане могли внушить Москве ложное впечатление, что Вашингтон использует Лондон для установления американского влияния в регионе. Чтобы предотвратить появление подобных подозрений у советского руководства и уменьшить «риск падения национального престижа», Кэннон настаивал на снижении помощи Югославии по ленд-лизу. Исследователь Х. Де Сантис, комментируя ранее не публиковавшийся меморандум главы Отдела южноевропейской политики, отправленный в Отдел помощи иностранным государствам 20 сентября, полагает, что рекомендации Кэннона и последовавшее после их появления сокращение поставок военных грузов были следствием желания умиротворить русских [48]. Но настолько ли сильна была вероятность того, что американские поставки сражающимся югославам согласно закону о ленд-лизе были причиной советского недоверия?
Скорее, на мнение представителей внешнеполитического ведомства США повлияло нежелание помогать партизанам Тито, которые в это время, освобождая территорию Югославии совместно с частями Красной Армии, стремительно увеличивали своё политическое влияние в стране. А поставки четникам, также быстро терявшим своё значение, были бессмысленны и действительно могли вызвать «недоверие» Москвы, считавшей это поддержкой коллаборационистов.
В деле Югославии использование помощи по ленд-лизу для усиления американского влияния было достаточно сложным. Это объяснялось изменением соотношения степени реальной власти в руках Петра II, эмигрантского кабинета, его бывшего военного министра Михайловича и партизан Тито. События 1944 г. демонстрировали стремительное падение авторитета югославского монарха и четников в стране. Заключить официальное соглашение с быстро увеличивавшим свой политический вес партизанским лидером Вашингтон не мог. Это противоречило американской политике непризнания военно-поли-
тических сил, возникших в ходе нацистской оккупации и не получивших легитимного признания большинства населения государства.
20 октября 1944 г. НОАЮ совместно с частями Красной Армии освободила Белград. Советские войска предоставили артиллерию и бронетанковую поддержку, но основная масса пехоты, вступившей в столицу Югославии, состояла из партизанских частей [49]. Взятие Белграда дало Тито необходимые козыри в борьбе за власть. Авторитет и возможности короля и его эмигрантского правительства заметно снизились. Новые условия требовали перемещения югославской политики Советского Союза и Соединённых Штатов из военной в политическую плоскость. Начался новый этап - определения послевоенного государственно-политического устройства страны.
В 1941-1944 гг. и советский и американский курсы в отношении Югославии характеризуется поэтапным вовлечением обеих держав в югославские дела. После «апрельской войны» 1941 г. ни в политике Москвы, ни в политике Вашингтона эта балканская страна не занимала значимого места - после оккупации и расчленения Югославии не стало возможностей хоть как-то повлиять на ситуацию. Частично сохранив связь через Коминтерн с югославским коммунистическим подпольем, советская сторона, тем не менее, в условиях вторжения германских войск была занята более важными тогда вопросами собственной обороны.
Активизация интереса СССР и США к событиям в Югославии начинается после превращения югославского Сопротивления в реальную силу, противостоящую врагу, а также после вступления Вашингтона в войну и создания Антигитлеровской коалиции. Начинается оказание союзниками материальной помощи силам, борющимся против оккупантов. Сложность заключалась в наличии в югославском Сопротивления двух идеологически различных группировок - партизан Тито и четников Михайловича. Первоначально Москва была готова «закрыть глаза» на политические убеждения военного министра эмигрантского правительства, рассчитывая на вклад четников в борьбу с врагом.
Летом 1942 г., после ряда крупных стокнове-ний между партизанами и четниками, Кремль открыто поддержал Тито, обвинив Михайловича в коллаборационизме. Практически в это же время США начали активную помощь королевскому правительству в эмиграции, министром которого являлся четнический генерал. Это поставило Вашингтон перед выбором - продолжать поддержку движения, обвиняемого державой «большой тройки» в сотрудничестве с врагом, или свернуть отношения с законными югославскими вла-
стями и пойти на военное сотрудничество с партизанским движением, возглавляемым коммунистами.
В условиях отсутствия достоверной информации американцы решили не менять своей позиции и отправили в Югославию разведывательные миссии. Результатом их деятельности стало появление информации о военных заслугах партизан. В этих условиях американское руководство приняло решение, сохранив отношения с королём и его правительством, оказать помощь партизанам. К концу 1943 г. Москва добилась признания партизанского движения союзной военной силой, что было отражено в решениях Тегеранской конференции.
В период её работы югославские коммунисты заявили претензии на политическую власть, создав временное правительство - Национальный комитет освобождения Югославии. Но американцы продолжили военное сотрудничество с обеими силами югославского Сопротивления и по-прежнему в качестве законной власти признавали только королевское правительство, однако стали избегать каких-либо новых политических обязательств перед ним.
Отказ англичан от Михайловича и их попытки летом 1944 г. добиться соглашения между НКОЮ и новым эмигрантским кабинетом И. Шубашича поставили Соединённые Штаты перед новым выбором. Администрация Рузвельта не последовала за английским курсом, как нередко доказывают отечественные историки, и не уступила советской позиции, как зачастую считают западные. Рузвельт лавировал между союзными устремлениями, действуя в интересах своей страны. Американцы не намеревались обеспечивать балканские претензии Британской империи, защищая её от советских притязаний. И имперские амбиции Лондона, и экспансионистский интернационализм Москвы не нашли поддержки в Вашингтоне.
В начале осени 1944 г. военные победы Советского Союза открыли перед ним возможность оказать югославским партизан непосредственную помощь в освобождении страны. Внеся решающий вклад в борьбу с врагом и освободив Белград, НКОЮ стал фактической политической силой в Югославии. Король и его правительство стремительно теряли возможности влияния на политические процессы на Родине. Перед Тито и Кремлём осталась задача международного признания новой власти. Это во многом зависело от американской позиции в ходе послевоенного урегулирования.
Таким образом, несмотря на совпадение военных интересов, обусловивших сотрудничество СССР и США в годы войны, их интересы и подходы к политическим процессам в Юголавии, начавшимся в ходе освобождения страны, различа-
лись. Тем не менее и для Советского Союза, и для Соединённых Штатов период 1941-1944 гг. стал временем активизации их югославской политики.
Примечания
1. См.: Коминтерн и Вторая мировая война: сб. док. Ч. 2: После 22 июня 1941 г. М., 1997. С. 106. (Док. № 9. Директива Г. Димитрова Вальтеру [Тито] о задачах КПЮ в войне. 30 июня 1941 г.)
2. Гибианский Л. Я. Советский Союз и новая Югославия. 1941-1947. М., 1987. С. 24-27; ГиренкоЮ. С. Сталин - Тито. М., 1991. С. 107-113; Tomasevich J. War and Revolution in Yugoslavia, 1941-1945. Vol. I: The Chetniks. Stanford, 1975. P. 145-155; Auty Ph. Tito: A Biography. N. Y., 1970. P. 191-196; Stafford D. Churchill and the Secret Service. L., 1997. P. 319-320.
3. Коминтерн и Вторая мировая война. Ч. 2. С. 182183, 201-202, 205-206, 214-215, 221-222, 248, 267-268, 328-329, 341-342, 407-408; Auty Ph. Op. cit. P. 77162; Гиренко Ю. С. Указ. соч. С. 91-105; Макдер-моттК., Агню Дж. Коминтерн. История международного коммунизма от Ленина до Сталина. М., 2000. С. 188-189; Полегаев Г. Югославы и Коминтерн // Архивы раскрывают тайны... М., 1991. С. 349-363; Се-миряга М. И. Тайны сталинской дипломатии. 19391941. М., 1992. С. 41.
4. Tomasevich J. Op. cit. P. 144-145; Roberts W. Tito, Mihailovic and the Allies. 1941-1945. New Brunswick, 1973. P. 53.
5. Fotitch C. The War We Lost. Yugoslavia's Tragedy and the Failure of the West. N. Y., 1948. P. 166.
6. Howard H. Foreign Policy in the Second World War (1939-1946) // Yugoslavia / ed. by Robert J. Kerner. Berkeley and Los Angeles, 1949. P. 344.
7. War and Peace. Aims of the United Nations: September 1, 1939 - December 31, 1942 / ed. by L. Holborn. Boston, 1943. P. 556.
8. Fotitch C. Op. cit. P. 175-177; Roberts W. Op. cit. P. 61.
9. Tomasevich J. Op. cit. P. 215.
10. Foreign Relation of the United States. Diplomatic Papers. [Далее - FRUS.] 1942. Vol. III: Europe. Wash., 1961. P. 806.
11. Ibid. P. 806-807.
12. Roberts W. Op. cit. P. 62-63.
13. Jukic I. The Fall of Yugoslavia. N. Y., 1974. P. 133; De Santis H. In Search of Yugoslavia: Anglo-American Policy and Policy-Making, 1943-1945 // Journal of Contemporary History. Vol. 16, № 3 (July 1981). P. 544; De Santis H. The Diplomacy of Silence. The American Foreign Service, the Soviet Union and the Cold War, 1933-1947. Chicago, 1980. P. 98.
14. FRUS. 1942. Vol. III. P. 814-815, 821-823.
15. Auty Ph. Op. cit. P. 208-209.
16. Гибианский Л. Я. Указ. соч. С. 56.
17. For the President. Personal and Secret. Correspondence Between Franklin D. Roosevelt and William C. Bullitt. Boston, 1972. P. 581.
18. Adamic L. Dinner at the White House. N. Y., 1946. P. 405-423.
19. Коминтерн и Вторая мировая война. Ч. 2. С. 214, 248, 267-268.
20. Советско-английские отношения во время Великой Отечественной войны. 1941-1945 гг.: док. и материалы. Т. I. М., 1983. С. 370.
21. Юнгблюд В. Т. Внешнеполитическая мысль США 1939-1945 гг. Киров, 1998. С. 287.
22. Smith R. OSS. The Secret History of the America's First Central Intelligence Agency. Berkeley, 1972. P. 134, 140; Maclean F. Eastern Approaches.-L., 1951. P. 228229, 234, 237, 253, 327, 329-330; Stafford D. Op. cit. P. 327-328.
23. FRUS. 1943. The Conferences at Cairo & Tehran. Wash., 1961. P. 606-615; Harriman W. A. & Abel E. Special Envoy to Churchill and Stalin, 1941-1946. N. Y., 1975. P. 260; Ford K. OSS and the Yugoslav Resistance, 1943-1945. College Station, 1992. P. 34.
24. Ambassador MacVeagh Reports: Greece, 19331947 / ed. by J. Iatrides. Princeton, 1980. P. 405.
25. FRUS. 1943. The Conferences at Cairo & Tehran. P. 652; Советский Союз на международных конференциях в период Великой Отечественной войны, 1941— 1945: сб. док. Т. 2: Тегеранская конференция руководителей трёх союзных держав - СССР, США и Великобритании (28 ноября - 1 декабря 1943 г.). М., 1984. С. 155.
26. FRUS. 1943. The Conferences at Cairo & Tehran. P. 795.
27. Harriman W. A. & Abel E. Op. cit. P. 259-260.
28. FRUS. 1943. The Conferences at Cairo & Tehran. P. 493, 503; Тегеранская конференция. С. 88; Burns J. Roosevelt: The Soldier of Freedom. N. Y., 1970. P. 408.
29. FRUS. 1943. The Conferences at Cairo & Tehran. P. 574.
30. Auty Ph. Op. cit. P. 229-231.
31. Фельдман Д. Из истории Международного признания НКОЮ // Вопросы истории. 1955. № 12. С. 96-101; Земсков И. О так называемом «разделе» Югославии на «сферы влияния» // Международная жизнь. 1958. № 8. С. 72-83; История Югославии / под ред. Л. Б. Валева и др. Т. II. М., 1963; Славин Г. М. Освободительная война в Югославии (1941— 1945 гг.) М., 1965; Гибианский Ё. Я., Зеленин В. В. СССР и борьба югославских трудящихся за народную республику (1941-1945 гг.) // Советское славяноведение. 1970. № 6. С. 7-26; Гибианский А. Я. Борьба за утверждение и международное признание новой Югославии в период освобождения страны от фашистской оккупации (осень 1944 - весна 1945 гг.) // Etudes balkaniques. 1972. № 2. С. 26-44; Романов В. Е. Советский Союз и новая Югославия. Сентябрь 1944 - май 1945 гг. // СССР и страны Европы. Внешнеполитические проблемы / под ред. В. Я. Си-полса. М., 1982. С. 113-138; Зеленин В. В., Романов В. Е. Действия СССР на международной арене в поддержку югославского народно-освободительного движения // Советское славяноведение. 1983. № 4. С. 28-42; Гиренко Ю. С. Указ. соч.; и др.
32. FRUS. 1943. Vol. II: Europe. Wash., 1964. P. 1038-1039.
33. Roberts W. Op. cit. P. 176.
34. Ambassador MacVeagh Reports. P. 397.
35. FRUS. 1944. Vol. IV: Europe. Wash., 1966. P. 1358.
36. Ibid. P. 1358-1359.
37. Документы интернациональной солидарности // Вопросы истории КПСС. 1984. № 9. Док. 10. С. 1516.
38. Там же. С. 16.
39. Советско-американские отношения во время Великой Отечественной войны, 1941-1945 гг.: док. и материалы. Т. II. М., 1984. С. 218; Советско-английские отношения. Т. II. С. 179.
40. FRUS. 1944. Vol. IV. P. 1411.
41. Гибианский А. Я. Указ. соч. С. 111-112.
42. Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны: док. и материалы. Т. II: 1 января- 31 декабря 1944 г. М., 1946. С. 236; Tomasevich J. Op. cit. P. 417-424.
43. FRUS. 1944. Vol. IV. P. 1410.
44. FRUS. 1945. Vol. V: Europe. Wash.., 1967. P. 1192.
45. Киссинджер. Нужна ли Америке внешняя политика? М., 2002. С. 294-295.
46. Messer R. The End of an Alliance. James F. Byrnes, Roosevelt, Truman, and the Origins of the Cold War. Chapel-Hill, 1982. P. 75.
47. FRUS. 1944. Vol. IV. P. 933; The Diaries of Edward R. Stettinius, Jr.: 1943-1946 / ed. by T. Campbell and G. Herring. N. Y., 1975. P. 153.
48. De Santis H. Op. cit. P. 125.
49. Ford K. Op. cit. P. 158, 227.
УДК 94(4-11+73)"1945"
О. В. Рычкова
ВОСТОЧНАЯ ЕВРОПА В ЯЛТИНСКО-ПОТСДАМСКОЙ СИСТЕМЕ: ПОЗИЦИЯ АМЕРИКАНСКИХ ДИПЛОМАТОВ
Статья посвящена позициям американских дипломатов в отношении послевоенного устройства стран Восточной Европы во время Ялтинской и Потсдамской конференций. Анализируются основные подходы дипломатов, изучается динамика мнений дипломатического корпуса, выявляются причины этих изменений.
The article is devoted to positions of U.S. diplomats on the postwar Eastern Europe during the Yalta and Potsdam conferences. Analyzes the main approaches diplomats, examines the dynamics of the views of the di plomatic corps, identifies the causes of these changes.
Ключевые слова: Восточная Европа, Вторая мировая война, международные отношения.
Keywords: Eastern Europe, Second World War, intern ation al relations.
На состояние общественного мнения США о СССР в 1945 г. существенно повлияли Ялтинская и Потсдамская конференции. Ожидания американских дипломатов накануне конференций, степень реализации этих надежд, оценки встреч в целом и их отдельных решений во многом стали определяющими для складывания целостного образа Советского Союза в американском общественном сознании.
Проблема финальных конференций Второй мировой войны и по сегодняшний день является объектом внимания исследователей. Этот интерес определяется их судьбоносной ролью в мировой истории, противоречивостью итогов и ха-
© Рычкова О. В., 2010
