CC BY
10УДК OO1
СУБЛИМАЦИЯ ТВОРЧЕСТВА
В СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКОЙ ОНТОЛОГИИ
••••••
SUBLIMATION OF CREATIVITY IN SOCIO-PHILOSOPHICAL ONTOLOGY
Сыпачев Сергей Владимирович
кандидат социологических наук, начальник управления процессуального контроля и криминалистики, Главное военное следственное управление [email protected]
Тищенко Александр Викторович
соискатель, Ессентукский институт управления, бизнеса и права [email protected]
Беляков Сергей Григорьевич
соискатель кафедры философии и социологии,
Адыгейский государственный университет
Корсаков Александр Николаевич
соискатель, Ессентукский институт управления, бизнеса и права [email protected]
Костюк Анна Владимировна
студентка,
Северо-Кавказский филиал Российского государственного университета правосудия [email protected]
Сотский Александр Сергеевич
соискатель кафедры философии и социологии,
Адыгейский государственный университет
[email protected] Аннотация.
Sergey V. Sypachev
Candidate of Social Sciences, Chief Department of procedural control and criminalistics,
Main military investigative Department [email protected]
Alexander V. Tishchenko
Applicant, Essentuki Institute management, business and law [email protected]
Sergey G. Belyakov
Candidate of the Department of philosophy and sociology, Adygeya state University [email protected]
Alexander N. Korsakov
Applicant,
Essentuki Institute management, business and law [email protected]
Anna V. Kostyuk
Student,
North Caucasus branch Russian state University of justice, [email protected]
Alexander S. Sotsky
candidate of the Department of philosophy and sociology, Adyghe state University [email protected]
Истинная специфика личности и деятельности субъекта заключается не только в высоком уровне, так называемых, профессиональных знаний и умений, не столько в развитии соответствующих способностей, сколько в наличии совершенно особой мотивационно-смысловой структуры самой направленности личности.
В данной статье раскрывается проблема формирования и развития наиболее значимых личностно-профессиональных ценностных ориентаций индивида и группы. В качестве базовой, в системе сублимации творчества, выступает ак-сиологически насыщенная картина приоритетов ценности творческого труда, ценности успеха и ценности свободы.
Ключевые слова:
Annotation.
Keywords:
индивид, социальная сущность, творчество, социальные отношения.
The true specificity of the personality and activity of the subject lies not only in the high level of so-called professional knowledge and skills, not so much in the development of the relevant abilities, but in the presence of a very special motivational and semantic structure of the very direction of the personality. This article reveals the problem of the formation and development of the most significant personalprofessional values of the individual and group. As the basic, in the system of sublimation of creativity, is an axiologically rich picture of priorities of the value of creative work, the value of success and the value of freedom. individual, social essence, creativity, social relations.
В наше время обсуждаются проблемы понятий, самым тесным образом связанных с аксио-логически решающим, но, одновременно и наименее исследованным звеном социально-философского подхода: диагностикой и формированием мотивационной готовности субъекта к его творческой, по своей сути, работе с людьми. Истинная специфика личности и деятельности субъекта заключается не только в высоком уровне, так называемых, профессиональных знаний и умений, не столько в развитии соответствующих способностей, сколько в наличии совершенно особой мотивационно-смысловой структуры самой направленности личности. При этом в современной трактовке базового для нас термина «направленность личности» обнаруживаются понятийные недоработки, несоответствия, проецирующиеся далее на другие термины, на саму понятийную основу научных исследований общества. Опыт показывает, однако, что эта, сугубо практическая задача, не может быть надежно решена без соответствующей разработки ряда теоретических и методических вопросов, накопившихся как внутри общей философии, так и в ее конкретных социально-практических приложениях.
«Философское познание выступает особым самосознанием культуры, которое активно воздействует на ее развитие. Генерируя теоретическое ядро нового мировоззрения, философия тем самым вводит новые представления о желательном образе жизни, который предлагает человечеству. Обосновывая эти представления в качестве ценностей, она функционирует как идеология. Но, вместе с тем, ее постоянная интенция на выработку новых категориальных смыслов, постановка и решение проблем, многие из которых на данном этапе социального развития оправданы преимущественно имманентным теоретическим развитием философии, сближает ее со способом научного мышления» [1].
Современные исследователи, в подавляющем большинстве случаев, предпочитают иметь дело не с направленностью (как целостной, личностной мотивационно-смысловой структурой), а с отдельными, выделяемыми иногда сугубо произвольно мотивами, как побудителями. И это, несмотря на то, что в реальной регуляции творчества многочисленные векторы направленности не просто складываются в некую равнодействующую силу, а образуют специфичную систему, которая организует всю социально-философскую картину личности, придает ей собственный облик.
В течение какого-то времени человек может быть направлен, например, вовсе не на деятельность, которая в любом варианте активна, а на пассивное безделье, на некое переживание или на что-либо еще, что трудно назвать какой-то социальной деятельностью. Вероятно, в силу такого положения дел, различные формы сублимации творчества человека - в его способностях, характере, сознании и самосознании, по-настоящему еще не систематизированы в социальной философии.
В этой связи, практическую важность приобретает, казалось бы, вполне теоретический вопрос о соотношении понятий «мотив» и «смысл», а точнее - вопрос о реальных связях тех социальных феноменов, которые данными терминами обозначаются. Термин «мотив» в современной литературе употребляется обычно лишь в связи с той или иной деятельностью, тогда как, по нашему мнению, его фактическое место в человеческом самоопределении много шире и разнообразнее по своим проявлениям. Не бывает, вероятно, деятельности без мотива, но вполне возможен (и думается, много чаще в реальной жизни) мотив без деятельности: до ее начала, после завершения, да и вообще вне прямой связи с ней. Такие, недеятельностные мо-
тивы, проявляются и реализуются не во внешнем бытии, но, непременно и по-особому структурируют общую мотивационно-смысловую картину творческой направленности человека. Такие мотивы могут и переживаться субъектом, и входить в его сознание, а поэтому - быть доступными объективному изучению и измерению в аксиологической теории.
Нужно полагать, соответственно, что в сублимации творчества есть также потребности, которые для своего удовлетворения не требуют никакой специальной деятельности, во всяком случае, в устоявшемся понимании последней. Эти потребности, разумеется, и предметны, и «находят себя» в мотивах, и как-то проецируются на смысловую структуру направленности человека, на весь облик его творческих ориентаций.
Планомерное изучение разнообразных потребностно-мотивационных феноменов - это путь к исследованию собственно субъективности социального отражения, индивидуальной субъектности, в целом, его живой пристрастности как зависимости от потребностей, мотивов, эмоций, смыслов. В этом контексте более полно раскрывается социальная суть понятия «мотив». В трактовке последнего главным, на наш взгляд, является понимание социально-психологичесих функций мотива. Чаще всего называют три из них: побуждение к деятельности, придание ей направленности (или векторизация деятельности), смыслообразование.
Побудительная функция мотива, которой он обязан своим появлением в системе социально-психологической сублимации творчества, является в действительности, скорее, описательной, метафоричной, нежели экспериментально-объективной и четко выделяемой на практике. В реальном исследовании сублимации творчества, у нас нет надежного критерия для обнаружения истинного побудителя, как источника того или иного процесса. О наличии побуждения говорят обычно постфактум, когда деятельность уже началась или, более того, уже завершилась. Но что происходило до ее начала? Каковы были мотивы потенциальные? Какой именно и почему победил? Такие вопросы, собственно, и являются предметными в философской рефлексии сублимации творчества. На них нет прямого ответа. Деятельность и мотив сопряжены отнюдь не по модели прямой детерминации, связи между ними не линейны. Ведь отсутствие деятельности, как говорилось выше, не означает непременного отсутствия мотива. Равно как и наличие деятельности нельзя рассматривать в качестве доказательства наличия одноименного мотива-побудителя.
«Иногда говорят, что если мотивом действия поступают телесные наслаждения или поддержание собственного здоровья, то это еще не человеческий, а, как бы, дочеловеческий уровень мотивации. Но дело не в том, что эти ценности имеют более низкий ранг в шкале человеческих ценностей, а в том, что снижение человеческого уровня мотивации происходит из-за абсолютизации - сознательной или неосознанной - данных мотивов. В этом нетрудно убедиться, если припомнить, какое огромное количество аморальных действий совершалось или могло совершаться из-за абсолютизации ценностей даже самого высокого ранга» [2].
Отметим, что измеримое, хотя и косвенное, изучение борьбы мотивов может осуществляться, в принципе, в контексте анализа проблем принятия решения. Однако, в любом случае необходимо уточнение, казалось бы, очевидной функции побуждения на уровне индивидуальной социализации. Ведь «побуждать» вовсе не обязательно означает «заставить». Существуют две возможные стадии реализации общей функции сублимации творчества:
а) потенциальная устремленность человека, наличная избирательная тенденция, как своеобразный вектор в определении развития сублимации при исследовании обстоятельств ее социально-философской рефлексии;
б) реализация приоритетной потенциальной устремленности, проявившаяся затем в наличии какого-то акта деятельности, т.е. процессуально обозначенной целенаправленной активности человека.
Отсюда ясно, что полный социально-философский анализ феномена сублимации творчества нужно производить, по крайней мере, в двух взаимосвязанных временных и событийных срезах: во-первых, что побуждало и, во-вторых, что побудило человека к конкретному действию.
«Начавшийся в рамках классической философии поворот к человеку справедливо связывают с Кантом. Из-за радикальности и далеко идущих последствий его сравнивают с коперникан-ским, хотя, по вектору это событие скорее антикоперниканское, ибо, если Коперник отправил человека вместе с Землей на периферию Вселенной, то Кант поставил их в центр познания. Субъект стал подобен солнцу - источником света. Зеркало превратилось в прожектор, при том, подвижный, ищущий, что бы осветить (высветить). Разум, полагал Кант, может познавать только то, что сам создал. После этого познавательный подход к миру, при строгом употреблении слов, надо бы считать завершенным, так как его сутью является все-таки открытие, отражение в мыслях и описание в теории того, что есть - готового, несделанного, (unmade, как потом скажет Р. Рорти). Субъективность разрушает собственно (классическое) познание, и это происходит по мере превалирования в жизни людей практического преобразования реальности. В индустриальном обществе природа
рассматривается как материал для обработки, от мышления все больше требуется ответ не на вопрос «что», а на вопрос «как». Оно устремляется на изобретение артефактов, проектирование предварительно задуманного. Непосредственное знание о реальности, знание-репрезентация уходит в предпосылки «продуктивного воображения».
На первой стадии зарождается то, что обычно относится к категории социальных состояний. Здесь «работает», скорее, не мотив, а переживаемое состояние потребности в творчестве, т.е., своеобразный и мало изученный сплав ее (как субъективного состояния, отвечающего объективной необходимости), с широко понимаемой эмоцией (как переживаемым отношением к миру). Очевидно, что далеко не все, что пробуждает творчество человека, скрытно инициируя его поведение, приводит в реальности к какой-либо целенаправленной деятельности или даже, к элементарно выраженной активности. Что-то (и очень многое) может остаться внутри, проявившись, однако, в мотивационно-смысловых образованиях целостной структуры направленности человека. Эту часть общей функции сублимации творчества реализуют не только мотивы, по крайней мере - в традиционном их понимании.
Что касается второй, прагматически результативной стадии побуждения, когда осуществляются «запуск» и периодические «включения» деятельности, то эту функцию реализует также - не просто мотив (если понимать его как предметный образ того, что необходимо человеку), во всяком случае, не сам по себе. Реально побуждают взаимоотношения, взаимодействия мотива творчества с его субъективной, личностной значимостью, конкретные обстоятельства жизни людей.
Индивидуально выражаемое соотношение вопросов: «Что нужно?» и «Зачем нужно?», динамика возможных социальных противоречий выступает действительной причиной, реальной движущей силой человеческого поведения и деятельности. Поэтому важная проблема в исследовании проблематики сублимации творчества - это вовсе не рассмотрение вопроса: «Что нужно?», а специальное исследование всегда двусторонней его трансформации в вопрос субъективно-ценностный, личностный, в определенной степени, моральный: «Зачем нужно?».
Итак, обобщенную функцию творчества, объективно реализует, на наш взгляд, не мотив, как таковой. На потенциальной стадии это делают оценки в их иерархичных отношениях с мотивами. Тогда, как на результативной стадии, в том числе, и в переоценке, работают столь же динамично соподчиненные мотивы в их взаимоотношениях и противоречиях с личностной иерархией смыслов. В обоих случаях, необходимо специальное исследование всех групп иерархий, а также, их отношений, с целью выявления специфических мотивационно-смысловых структур направленности человека.
Заслуживает понятийного уточнения также функция придания направленности деятельности, относимая, обычно, к мотивации творчества. Нам представляется, что уже выбранную человеком и протекающую реально деятельность, далее направляет не просто мотив, а его практические взаимные связи с предметом деятельности, ее целями, задачами, средствами, результатами. Мотив, а точнее - иерархия мотивов, во всей своей социально-деятельностной выраженности, придает направленность не элементам творчества, а личности, в целом. Эти две направленности (деятельности и личности), несомненно, связаны, но, как говорилось, отнюдь не идентичны. Они описывают различные феномены реальной жизни личности: план поведения и план сознания, объективный мир и мир субъективного в человеке.
В этой связи, отождествление в схемах творчества предмета деятельности и мотива (предмета потребности), представляется нам упрощением весьма существенным и к тому же - достаточно распространенным в практике социальных исследований. Ведь, если предмет и мотив деятельности по определению совпадают, то что-то одно из них можно просто не рассматривать, исключить из социального анализа. Например, при изучении мотивации творчества, почти традиционно не исследуется предметная сторона деятельности. Или, напротив, тщательно анализируя предмет деятельности, социальная философия, как правило, оставляет в стороне мотивационные ее аспекты. Фактически, из теории, как бы, изымается одно из этих понятий, а отсюда возникают упущения и ошибки не только терминологические, но и методологические.
Подчеркнем, что во многослойной концептуальной схеме таких прямых ошибок, конечно, нет. Они распространяются при переносе частных схем сублимации творчества на практику, так как аксиоматическое утверждение тождества предмета и мотива в деятельности, по нашему мнению, чрезмерно упрощает и обедняет как раз реальную методику исследований творчества, особенно, в области социологии мотивации. Совпадение мотива (что нужно?) и предмета (что делается?) оказывается лишь частным, редкостным, слишком благополучным вариантом деятельности. Когда человек делает именно (и только) то, что ему субъективно нужно (предмет-мотив), и именно (только) потому, что достигает при этом и субъективно, и объективно востребованного. Такие равенства представляются нам излишне прагматичными. Из деятельности, по сути, исключен живой человек с его сомнениями, переживаниями, направленностью, оценкам.
По отношению к творчеству, понятие «потребности» можно, конечно, назвать «абстрактом», но не в большей степени, чем любое другое научное понятие, которое, дабы быть обобщенным, всегда, так или иначе, отвлекается от конкретности. Следует признать, что предметно незаполненных потребностных состояний у человека просто не бывает. Другое дело, что предмет - это не обязательно вещь, да и уровень конкретизации предмета потребности может быть различным. Потребность в творчестве, как уже отмечалось, может и не иметь вовсе прямой связи с предметной деятельностью, но быть при этом совершенно конкретной с точки зрения социальной философии.
Во всякой реальной человеческой деятельности, между предметом ее и мотивом, нет ни тождества, ни полного разъединения. В личностном своем существовании они, по-своему, взаимодействуют, как-то соотносятся, вступают в возможные противоречия и т.п. Как показывает проведенный анализ, термин «предмет деятельности» используется в философии также далеко не однозначно, поскольку теоретически это понятие разработано многомерно, хотя само свойство предметности деятельности, да и других социальных процессов и состояний, нам представляется, в основном, бесспорным.
Подчеркнем, что и предмет, и мотив сосуществуют не только в процессе реализации творческой деятельности, находясь в разных сочетаниях и отношениях, имея различные социальные проявления. Одно дело, например, предмет деятельности, другое - предмет потребности, третье -предмет желания и т.п. Но есть и необходимо общее: предмет деятельности, так или иначе, участвует в формировании какого-то вектора творческой активности, в оформлении его избирательности. При этом становится понятным, что и мотив социальной деятельности, со своей стороны, не идентичен, например, мотиву социального переживания. Однако общим остается ответ на философские вопросы: Что человеку нужно? Кому действовать, а кому, например, глубоко мечтать? об-ществознанию нужно принимать и исследовать, по возможности, все реально существующее.
В заключении хотелось бы отметить, что социальная детерминация личной жизни и ее индивидуальная самобытность, неповторимость и уникальность, ее материальные и духовные основания должны изучаться, прежде всего, с позиций теоретических определений сублимации творчества. Установки творчества - это, по сути, осознанные состояния социальной мотивации. В свою очередь, идеология и практика сублимации творчества - это один из наиболее вероятных путей преодоления надвигающихся на человечество проблем и кризисов.
Литература:
1. Степин В.С. Философия и образы будущего // Вопросы философии. 1994. № 6. С. 14.
2. Агацци Э. Ответственность - подлинное основание для управления свободной наукой // Вопросы философии. 1992. № 1. С. 37.
3. Барбасов А.В. Утопия и теоретическое исследование будущего // Философские науки. 1990. № 4. С. 30.
4. Аверьянова А.Н. Системное познание мира. М., 1985.
5. Алексеев П.В., Панин А.В. Философия : Учебник. М. : Проспект, 2008. 390 с.
6. Доблаев Л.П. К постановке проблемы оценивания в психологии // Проблема оценивания в психологии. Саратов : СГУ, 2004.
7. Кравченко И.И. Общественный кризис XX века и его отражение в ряде западных концепций // Вопросы философии. 2001. № 8.
8. Магун В.С. Потребности и психология социальной деятельности личности. М. : Политиздат, 2003.
Literature:
1. Stepin V.S. Philosophy and Images of the Future // Philosophy Issues. 1994. № 6. Р. 14.
2. Agazzi E. Responsibility is the true basis for the management of free science // Philosophy issues. 1992. № 1. Р. 37.
3. Barbasov A.V. Utopia and theoretical study of the future // Philosophical sciences. 1990. № 4. Р. 30.
4. Averyanova A.N. Systemic Cognition of the World. M., 1985.
5. Alexeyev P.V., Panin A.V. Philosophy : Textbook. M. : Prospect, 2008. 390 p.
6. Doblayev L.P. K staging the problem of evaluation in psychology / The problem of evaluation in psychology. Saratov : SSU, 2004.
7. Kravchenko I.I. The public crisis of the 20th century and its reflection in a number of Western concepts // Issues of philosophy. 2001. № 8.
8. Magun V.S. Needs and Psychology of Social Activity personality. M. : Politizdat, 2003.
