CC BY
164
НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК МГТУ ГА серия История, философия, социология
УДК 316.35:316.42
СУБКУЛЬТУРНЫЕ ОБЪЕДИНЕНИЯ КАК ОБЪЕКТЫ СОЦИАЛЬНОГО УПРАВЛЕНИЯ
В.С. АСТАФЬЕВА
Статья представлена доктором философских наук, профессором Г араниной О.Д.
Раскрыты особенности субкультурных объединений молодежи, проанализированы типологии таких объединений.
Термин «субкультура» появился в 60-е годы ХХ века в связи с анализом альтернативных молодежных движений на Западе, которые получили обобщенное название «контркультура» за «намеренное противостояние нормам и образцам господствующей культуры» [1,с. 16]. Позже термин субкультура обнаружил свой большой внутренний потенциал, стал использоваться при анализе любых, достаточно четко выделяемых культурных общностей и постепенно лишаться негативного оттенка при употреблении [2,с. 8-9]. В социологии субкультура означает культурную общность, выделяемую согласно некоторым сходным чертам и признакам. Субкультурные явления существовали всегда и примерно соответствовали понятиям люди одного круга, земляки, золотая молодежь, богема и т.п. Субкультуры могут быть формальными (например, партии, профессиональные объединения). Иногда они носят полуформальный характер, как, скажем, социокультурные движения.
Для субкультур (или иначе субкультурных объединений) характерны непосредственные связи между теми, кто их составляет. На личностном уровне принадлежность к субкультуре выражается в образе и стиле жизни. Субкультуры могут быть социально позитивными и социально опасными (террористов, преступников, наркоманов). Субкультуры являются не только «накопителями разнообразия в культуре», но и зачастую (инновационные субкультуры) выступают «лабораториями будущего», естественными стихийными экспериментами на пути движения культуры. В ситуациях социокультурных кризисов, переходных периодов «молодежные субкультры становятся источником культурных инноваций, важной составляющей, а порой и ядром нового направления в искусстве, основой для решения социально значимых технических задач» [2, с.11].
Общественно-педагогическое движение и составляющие его субдвижения могут быть рассмотрены как своеобразная субкультура и как субкультурные объединения. При этом можно отметить как общие признаки, так и особенные. К общим признакам можно отнести стартовые особенности; позиция изоляционизма как «идеология замкнутости» (в той или иной мере свойственна членам объединений, особенно на первых порах); позиция аполитичности (стремление уйти от «мира взрослых»); позиция радикальной модернизации (представления о необходимости коренного изменения образа жизни).
При этом следует учесть, что «все молодежные субкультуры проходили сходный путь от оппозиции доминирующим в обществе культурным нормам до рассеивания и поглощения их последними, от зарождения стиля, которому следовали единицы, до быстрого распространения его вширь» [3, с.14]. «Стартовые позиции» постепенно меняются на противоположные. Субкультура, обособляющаяся как «секта», стремится стать «мировой религией». Аполитичность сменяется активным включением в политическую деятельность. Позиция радикальной модернизации сменяется позицией освоения культурного наследия и сохранения традиций. Формирующееся как институт самореализации субкультурное объединение трансформируется в ин-
ститут социализации и даже адаптации и в качестве социализирующего и адаптирующего механизма составляет базу общественно-педагогического движения.
К отличительным особенностям общественно-педагогических движений как субкультурных следует отнести «педагогизированность», для которой свойственны:
1) «авторский» характер происхождения (в отличие от типичного для большинства молодежных субкультур анонимного характера);
2) «педагогическая окраска» деятельности лидеров (особенно в официальных документах);
3) преобладание детского и подросткового контингента;
4) в значительной степени, особенно на старте, это организации не самих детей, а организации «для детей».
Однако было бы неправильным считать общественно-педагогические субдвижения явлением чисто педагогическим, так как в отличие от традиционной школьной, это совершенно иная педагогика. Это педагогика социальная не по объекту воздействия, а по субъекту. В ней не государство, не господствующая в нем педагогическая культура (и не примазывающиеся к государству мафиозные социально-педагогические структуры) являются субъектами деятельности, а субкультура, субкультурные объединения и их лидеры. Поэтому будем ее называть не «социальной», а «общественной».
Это размежевание имеет принципиально важное значение, прежде всего, по той причине, что, как считает Э. А. Орлова, «стала совершенно очевидной неадекватность ранее установленной государственной системы общей социализации и профессиональной подготовки уже нескольких поколений молодежи».
В то же время социализация во многих субкультурных объединениях и общественнопедагогических субдвижениях оказалась достаточно эффективной. Вот почему сейчас не только можно, но и необходимо противопоставить «общественную педагогику» субкультурных объединений традиционной официальной педагогике и нарождающейся «социальной педагогике». И это противопоставление невозможно без выявления специфических отличий общественной педагогики и без нового понятийного аппарата, отражающего эту специфику.
Признав молодежную субкультуру как объективно обусловленную часть социальной реальности постсоветского российского общества, целый ряд российских исследователей сделали попытку ее типологизации.
Толстых А. В. типологизировал молодежные субкультуры по направлениям деятельности, выделив группы [4, с. 45]:
• общественно-политические, пропагандирующие определенные общественнополитические взгляды;
• радикалов;
• эколого-этические;
• образа жизни или собственно неформальные молодежные объединения;
• нетрадиционно - религиозные;
• по интересам.
Известны типологизации, в соответствии с которыми субкультуры (наркоманская, уголовная, нетрадиционной сексуальной ориентации, футбольных фанатов, неофашистов, скинхедов и т. д.) представляют собой практически непересекающиеся «молодежные миры», однако, очевидным является солидарное сосуществование этих видов и новой контркультуры.
Существует систематизация по степени конформности (А. Башлачев), выделяющая конформные, условно-конформные и нонконформные молодежные субкультуры.
Бабахо В.А. и Левикова С.И. в своей типологизации выделяют группы:
• объединяющие приверженцев музыкальных вкусов и стилей;
• ценностные ориентации которых имеют некоторый политический и идеологический оттенок (пацифисты, анархисты, «зеленые»);
• аполитичного, эскапистского характера (хиппи, панки);
• эстетствующие;
• исповедующие культ мускулов и физической силы;
• криминогенные, объединяющиеся по признакам агрессивности, жесткой организованности и противоправности деятельности.
Типологии детских и молодежных организаций, отражающие особенности социально - политических процессов, протекающих в России в начале XXI века очень удачно вписываются в их типологизацию, предложенную С. С. Фроловым.
По принадлежности:
• ингруппы, т.е. такие, к которым молодой человек ощущает свою принадлежность и в которых он идентифицируется с другими членами таким образом, что оценивает членов группы как «мы». Общим для таких молодых людей служит то, что они разделяют определенные чувства и мнения, а также почти единодушны относительно сфер активности и целей жизни;
• аутогруппы, к которым молодой человек не принадлежит и для которых он подбирает символические значения «не мы», «другие». Несмотря на то, что они обладают многими признаками, свойственными любой молодежной субкультуре, есть определенные частные признаки, а также чувства, отличные от чувств членов ингрупп.
По взаимоотношениям:
• первичные, в которых каждый член группы видит в другом индивида и личность; молодые люди интересуют друг друга, прежде всего как личности, у них общие надежды и чувства, они полностью удовлетворяют свои потребности в общении. Группа всегда ориентирована на взаимосвязи ее членов;
• вторичные, в которых контакты носят безличный, односторонний и утилитарный характер. Здесь дружеские личностные контакты с другими членами необязательны, все контакты носят безличный, односторонний и утилитарный характер. Группа всегда ориентирована на цель.
Важно при этом отметить, что первичные группы обычно формируют личность, в них она социализируется. Входящие в них молодые люди находят там интимную среду, симпатии и возможности реализации личностных интересов. Потребность молодых людей в самореализации и самовыражении удовлетворяется именно в подобных группах. В то же время члены вторичных групп имеют возможность найти эффективный механизм для достижения определенных целей, хотя и ценой потери интимности и теплоты во взаимоотношениях. Но это довольно часто компенсируется тем, что во вторичных группах практически всегда есть некоторое число первичных. По степени общения:
• малые группы, в которых молодые люди имеют личностные контакты каждый с каждым. Для них не характерна ориентация на групповые цели и действия, там групповое мнение выступает в качестве постоянно действующего фактора социального контроля. Они конформны к групповым нормам;
• большие группы, в которых нет непосредственного общения молодых людей со всеми членами группы. Им присущи рационально целеориентированные действия, контроль за которыми осуществляется сверху вниз, а групповое мнение редко учитывается. Большие группы конформны к политике, проводимой большей частью группы.
Исходя из подобной типологизации, а также анализируя долю участия молодого человека в той или иной субкультуре, B.C. Левикова разделяет молодежные субкультуры на группы [5, c.30]:
• «чистые» («регулярные»), которые становятся самоцелью для молодых людей. Они как правило, закрыты не только для представителей других поколений, но и для «чужих» вообще;
• «смешанные», или «неполные» («нерегулярные»), участие в которых — не самоцель, а дополнение, компенсация недополученного молодым человеком в формальных социальных институтах.
Маршак А. Л., отмечая необходимость разработки методологической модели социологического изучения молодежной субкультуры российского общества, взял за основу теорию потребностей. Среди особенностей культурных потребностей современной российской молодежи он выделяет то, что она становится более динамичной, активно и последовательно реагирует на интеллектуализацию общественных отношений, изменение в быте и общекультурном уровне жизни. Происходит индивидуализация культурной деятельности. Негативность данного процесса, по Маршаку, проявляется в том, что новые виды занятий все более носят келейный характер. Этим объясняется появление малых молодежных групп, закрытых для массового участника, для любого желающего. Экономизация культуры усугубляет этот процесс и делает его элитарным, что часто порождает факты жестокости, вандализма по отношению к ценностям духовной и материальной культуры, формирует бездуховность у определенной части молодежи. Под влиянием новых социально-экономических процессов происходят значительные изменения в культурном облике современной молодежи, которые фиксируются за счет проявления нового отношения к культурным реалиям, в частности к трудовой деятельности, образованию. [6, с.243-252].
Волков Ю.Г. и Добреньков В.И., исследуя особенности молодежной субкультуры в России, отмечают необходимость учета в ней существенных региональных и национальных различий, начиная с 1990-х годов усугубляемых ценностным и имущественным расслоением молодежи. В частности, вряд ли корректно говорить в социально-психологическом смысле, например, о «петербургской молодежи» как о единой группе населения. Безусловно, как поведение, так и ценности, например, молодого бизнесмена, с одной стороны, и молодого безработного, с другой, не могут не отличаться друг от друга. Тем не менее существует некое субкультурное ядро, которое присуще в той или иной мере всему молодому поколению России, а именно субъективная «размытость», неопределенность, отчуждение молодежной субкультуры от основных нормативных ценностей (ценностей большинства). Так, у немалого числа молодых людей отсутствует четко выраженная личностная самоидентификация, сильны поведенческие стереотипы, обусловливающие деперсонализацию установок. Политика отчуждения в ее экзистенциональном преломлении просматривается как в отношении к социуму, так и в межгенерационном общении, в контркультурной направленности молодежного досуга. Генерационное отчуждение выступает в качестве психологического антонима («мы» и «они»). Особенно явственно это противопоставление прослеживается на уровне собственно культурных (в узком смысле) стереотипов молодежи: есть «наша» мода, «наша» музыка, «наше» общение, а есть — «папино», которое предлагается институциональными средствами гуманитарной социализации. Здесь обнаруживается третий (наряду с социальным и межгенерационным) аспект отчуждения молодежной субкультуры — культурное отчуждение [7, с.166-169].
На уровне досуговой самореализации молодежную субкультуру отличают следующие тенденции, распространенные с разной степенью интенсивности.
1. Преимущественно развлекательно-рекреативная направленность. Наряду с коммуникативной (общение с друзьями) досуг выполняет в основном рекреативную функцию (около трети старшеклассников отмечают, что их любимое занятие на досуге «ничегонеделание»), в то время как познавательная, креативная и эвристическая функции не реализуются вовсе или реализуются недостаточно. Рекреативные досуговые ориентации подкрепляются основным содержанием теле- и радиовещания, распространяющего ценности преимущественно массовой культуры.
2. Вестернизация (американизация) культурных потребностей и интересов. Ценности национальной культуры как классической, так и народной, вытесняются схематизированными, ориентированными на внедрение ценностей «американского образа жизни» в его примитивном воспроизведении. Любимыми героями, в определенной степени образцами для подражания,
становятся, по данным опросов, героини «мыльных опер» (для девушек) и видеотриллеров (для юношей). Однако вестернизация культурных интересов имеет и болееширокую сферу распространения: художественные образы влияют на групповое и индивидуальное поведение молодых людей, проявляясь в прагматизме, жестокости, стремлении к материальному благополучию в ущерб профессиональной самореализации.
3. Приоритет потребительских ориентаций над креативными. Потребительство проявляется как в социокультурном, так и в эвристическом аспектах. По данным опросов студентов петербургских вузов (1996—2000), потребление в рамках художественной культуры заметно превышает креативные установки в социокультурной деятельности. Еще более эта тенденция присутствует в культурной самореализации учащейся молодежи, что косвенно обусловлено самим потоком преобладающей культурнойинформации (ценности массовой культуры), способствующей фоновому восприятию и поверхностному закреплению ее в сознании. Творческая самореализация, как правило, выступает в маргинальных формах.
4. Слабая индивидуализированность и избирательность культуры. Выбор тех или иных культурных ценностей чаще всего связан с групповыми стереотипами достаточно жесткого характера (несогласные с ними легко попадают в разряд «отверженных»), а также с престижной иерархией ценностей в неформальной (референтной) группе общения.
Групповые стереотипы и иерархия ценностей обусловлены половой принадлежностью индивида, уровнем его образования, в определенной мере местожительством и национальностью. Суть ценностей молодежи одна: культурный конформизм в рамках неформальной группы общения и неприятие других ценностей и стереотипов. К крайним проявлениям этой тенденции молодежной субкультуры относятся так называемые команды с жесткой регламентацией ролей и статусов их членов, для которых характерен девиантный, криминогенный стиль общения.
5. Внеинституциональная культурная самореализация. Данные исследований показывают, что досуговая самореализация молодежи осуществляется вне учреждений культуры и относительно заметно обусловлена воздействием одного лишь телевидения — наиболее влиятельного институционального источника не только эстетического, но и в целом социализирующего воздействия. Однако большая часть молодежных и подростковых передач ТВ отличается крайне низким художественным уровнем и никак не разрушает, а скорее подкрепляет те стереотипы и ту иерархию ценностей, которые уже сформировались на уровне референтной группы — наиболее эффективного культурного коммуникатора.
6. Отсутствие этнокультурной самоидентификации. Эта тенденция в высокой мере свойственна прежде всего русской молодежи, обусловлена не только вестернизацией массового молодежного сознания, но и характером гуманитарной социализации в ее институциональных формах. Интериоризация норм и ценностей, проходящая именно в этот возрастной период, базируется либо на традиционно советской, либо на западной модели воспитания, в любом случае — вненациональной, в то время как интериоризация этнокультурного содержания практически отсутствует.
Систематизируя представления, сложившиеся в российской социологической науке о молодежной субкультуре как неотъемлемой части современной отечественной культуры, важно осознавать, что сопровождающие трансформацию российского общества социальное расслоение, экономический кризис, криминализация не могут не оказывать влияние на содержание молодежной субкультуры.
Также необходимо отметить факт отрыва школьного образования от социальной практики; возникла отчужденность учеников от учителей. Функциональные обязанности учителя или педагога дополнительного образования ограничены рамками своего коллектива и урочного времени, а детей и подростков все больше волнуют проблемы, возникающие за пределами школы. Здесь и встает вопрос об организации досуга детей и подростков.
Проблема приобщения детей и подростков к организованному досугу актуальна во многих странах. А в условиях кризисного состояния социокультурной жизни России она актуальна не
столько в аспекте развития и модернизации, сколько - элементарного выживания, приостановления процесса, названного Д. С. Лихачевым «культурным одичанием».
Детское и молодежное движение, как и все новые социальные движения, нацелено не столько на трансформацию социальных структур, сколько на изменение социальных и культурных ценностей, в особенности тех, которые касаются индивидуальной автономии. Стремясь к обеспечению активного участия рядовых членов, детское движение отвергает формальные и бюрократические способы организации и предпочитает гибкие и свободные формы, что зачастую приводит к формальному существованию той или иной организации. Именно общественное объединение предоставляет подросткам прямую возможность участия в организаторской деятельности, в управлении делами своего сообщества.
ЛИТЕРАТУРА
1. Матвеева С.Я. Субкультуры в динамике культуры // Субкультурные объединения молодежи: критический анализ. - М., 1987.
2. Орлова Э. А. Субкультуры в структуре современного общества // Субкультурные объединения молодежи: критический анализ. - М., 1987.
3. Рылева С. И. Ограниченность социолого-культурологических интерпретаций молодежных субкультур.// Субкультурные объединения молодежи: критический анализ. - М., 1987.
4. Толстых А.В. Взрослые и дети: парадоксы общения. - М.,1988.
5. Левикова С.И. Молодежная субкультура. - М., 2004.
6. Маршак А.Л. Общая социология. - М., 2004.
7. Волков Ю.Г. , Добреньков В.И. и др. Социология молодежи. Ростов н/Д., 2005.
8. Социология молодежи / Под ред. В.Н. Кузнецова. - М., 2007.
SUBCULTURAL UNIONS AS THE OBJECT OF SOCIAL MANAGEMENT
Astafieva V.S.
The singularity of subcultures unions and different schemes to its typology are analyzed.
Сведения об авторе
Астафьева Валерия Сергеевна, окончила МПГУ (2004), аспирантка МГТУ ГА, член Российского философского общества, автор 5 научных работ, область научных интересов - социология управления.
