CC BY
495
ТЕОРИЯ И ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА
Вестник Омского университета. Серия «Право». 2022. Т. 19, № 2. С. 5-14. УДК 340.13
Б01 10.24147/1990-5173.2022.19(2).5-14
СУБЪЕКТЫ ПРАВОТВОРЧЕСТВА: ПОНЯТИЕ И ВИДЫ
Р. Л. Иванов
Омский государственный университет им. Ф. М. Достоевского, г. Омск, Россия
Введение. Субъекты правотворчества организуют и направляют правотворческую деятельность, а также определяют официальное содержание юридических норм и принципов. Однако их понятие и виды остаются дискуссионными не только в науке, но и в юридической практике и требуют дальнейшего изучения. Цель. Цель статьи состоит в определении существенных признаков субъектов внутригосударственного (национального) правотворчества и их видов, а также их отграничение от иных участников правотворчества и правообразования. Методология. Методологическую основу исследования составляют принципы и категории материалистической диалектики, системный, формально-логический, формально-юридический и сравнительно-правовой методы. Результаты. Определён и охарактеризован главный специфический признак субъектов правотворчества - правотворческая компетенция, охватывающая предметы их ведения и правотворческие полномочия, основу которых образуют юридические обязанности. Уточнена общетеоретическая классификация субъектов правотворчества. Заключение. Разнообразие субъектов правотворчества в современном государстве обусловлено усложнением и дифференциацией общественных отношений, требующих соответствующей специализации правотворческой деятельности, учёта не только общегосударственных интересов, но и интересов локальных групп.
Ключевые слова: правотворчество; субъекты правотворчества; субъекты правообразования; субъекты правотворческого процесса; правотворческая компетенция; правотворческие полномочия; акты правотворчества; квазиправотворческие акты.
1. Введение
В государствах с развитыми правовыми системами большинство первичных юридических норм (далее - нормы), а также официальные формулировки принципов права возникают в результате правотворчества. Первичными (базовыми, субстанциональными) являются нормы, которые закрепляют основы правового регулирования определённого вида правоотношений. Соответственно, вторичными (производными, обеспечивающими и т. п.) выступают правовые нормы, конкретизирующие содержание первичных правил и действующие только вместе с ними (интерпретационные нормы), а также определяющие порядок их действия
(оперативные и коллизионные нормы)1. Вторичные нормы нередко формируются в результате спонтанного правообразования
и принимают форму правовых обычаев2. В этом случае их непосредственная связь с правотворчеством отсутствует вообще, а косвенная зависимость от него проявляется только тогда, когда оно становится одним из способов их нормативного санкциониро-вания3.
Субъекты правотворчества выступают главными участниками правотворческого процесса, которые, в отличие от иных его участников, уполномочены принимать итоговое юридическое решение в отношении рассматриваемой ими правовой нормы или её проекта. Хотя они достаточно активно изучаются представителями различных направлений юридической науки, их общетеоретическая характеристика содержит нерешённые вопросы и продолжает вызывать научные дискуссии.
2. Методология
Данное исследование основывается на категориях и принципах диалектико-материа-листического подхода, положениях формально-логического, системного, сравнительно-правового и формально-юридического методов познания. Правотворчество рассматривается как официальная деятельность уполномоченных государством субъектов, направленная на установление, изменение, приостановление, пролонгацию, прекращение действия и отмену юридических норм.
3. Понятие субъектов правотворчества
Понятие «субъект правотворчества» используется не только наукой. В постсоветский период оно стало применяться и в нормативных правовых актах субъектов Российской Федерации, регулирующих правотворческую деятельность в соответствующем регионе . В то же время наряду с ним в региональном законодательстве используются категории «нормотворческий орган»5, «правотворческий орган» , «субъект правотворческой деятельности»7. Причём в одних случаях они означают субъектов правотворчества, а в других - охватывают также иных участников правотворческого или иного нормотворче-ского процесса. Похожая картина сложилась и в научной литературе [1, с. 21; 2, с. 17; 3, с. 73; 4, с. 219, 226; 5, с. 201; 6, с. 21, 38].
Субъекты правотворчества составляют отдельную группу участников правотворческой деятельности (правотворческого процесса) и самостоятельный вид субъектов нормотворчества. Поэтому им свойственны общие с данными группами признаки, а также то, что определяет их специфику.
Общим для них является принадлежность к субъектам права, так как заниматься правотворчеством или иным видом нормотворчества могут только люди и их формализованные объединения (организации), которые всегда обладают соответствующим правовым статусом.
Казалось бы, данное качество в силу его очевидности в специальном упоминании и рассмотрении не нуждается. К тому же признаки субъектов права в отечественном правоведении могут быть признаны в целом устоявшимся. К ним обычно относят внешнюю обособленность (автономность существования), персонифицированность, способность
формировать и выражать свою волю, признание в качестве субъектов права (право-дееспособных лиц) в рамках того правопорядка, в котором они осуществляют свою деятельность [7, с. 139; 8, с. 183; 9, с. 216]. Однако в последние десятилетия, отмеченные распространением в гуманитарных науках постмодернистских тенденций, поддерживаемых активным внедрением в различные сферы деятельности цифровых технологий, данные признаки некоторыми исследователями подвергаются переосмыслению. Активно внедряется идея о необходимости и неизбежности «расчеловечивания» общественных отношений, которая затронула и научную юриспруденцию. Высказана мысль о возможном признании субъектами права носителей искусственного интеллекта (роботов). Это предлагают, в частности, разработчики проекта «Модельной конвенции о робототехнике и искусственном интеллекте», ст. 29 которой предусматривает признание роботов субъектами права и закрепление за ними возможности самостоятельно выступать в гражданском обороте, в частности, иметь в собственности других роботов, если это прямо установлено применимым законо-дательством8.
Данный подход обусловлен, вероятнее всего, незнанием авторами документа элементарных основ общей теории права. Однако он вызывает сочувственный отклик и со стороны отдельных юристов [10, с. 30-32]. При возобладании столь революционного взгляда на роботов как на возможных субъектов права недалеко и до постановки вопроса о признании их особыми субъектами правотворчества, поскольку цифровизация юридической, в том числе правотворческой, деятельности на сегодняшний день относится к числу приоритетных задач нашего государства. Так, в соответствии с Паспортом Национальной программы «Цифровая экономика Российской Федерации» реализация Федерального проекта «Нормативное регулирование цифровой среды» предполагает поэтапную автоматизацию отдельных процессов нормотворчества, в том числе использование возможностей современных и перспективных технологий искусственного интеллекта9, а часть 9 раздела II «Концепции развития регулирования отношений в сфере технологий
искусственного интеллекта и робототехники до 2024 года» предусматривает не только ограниченное применение при принятии юридически значимых решений систем искусственного интеллекта, но и законодательное (в рамках экспериментальных правовых режимов - «регуляторных песочниц») «точечное "делегирование" определённых решений системам искусственного интеллекта, где это объективно целесообразно и не несёт угрозы основополагающим правам и свободам человека, обороне страны и безопасности госу-дарства»10. Во всяком случае, уже сегодня некоторые исследователи не ограничивают роль роботов лишь рутинным, вспомогательным, сугубо техническим содействием субъектам правотворчества. По их мнению, искусственный интеллект может использоваться и для разработки текстов нормативных правовых документов [11, с. 153].
Роботы никогда не станут субъектами права и не будут обладать даже ограниченной правосубъектностью, поскольку мир юридического права - это сфера человеческих ценностей и противоречивых социальных интересов, неведомых и недоступных никакому искусственному интеллекту. В людях диалектически сочетаются материальное и духовное, рациональное и иррациональное. Биологические особенности человека, его эмоции, чувства, переживания, без которых человеческое поведение сложно представить, определяют содержание правовых норм порой не в меньшей степени, чем рациональность «холодного разума». Поэтому нельзя не согласиться с теми исследователями, которые видят роль искусственного интеллекта в правотворчестве лишь в сокращении времени и средств на поиск и упорядочение необходимой для создания правовых норм информации [12, с. 9-10], а также в создании машиночитаемых вариантов правовых норм [13, с. 235].
Поскольку признаками субъектов права обладают только отдельные люди (физические лица) и их формализованные объединения (организации) - государства (части государств) и их союзы, органы публичной власти, юридические лица в частном праве и другие, то субъекты правотворчества, правотворческого процесса и нормотворчества могут рекрутироваться лишь из их числа. Чем они отличаются друг от друга?
Субъекты нормотворчества - это субъекты права, участвующие в создании любых общих правил, регулирующих человеческое поведение: социальных, технико-социальных или технических. При этом вид созидаемых ими норм не имеет значения, так как объединяет их в одну группу не видовая идентичность результатов их деятельности - общих правил, а её направленность на их установление, изменение, отмену и т. д. Поэтому субъекты нормотворчества существуют и действуют не только в сфере права, но и в религиозной, нравственной, политической, эстетической, технической и иных областях социума.
Субъекты правотворчества образуют самостоятельный вид субъектов нормотворчества. Их специфический признак - наличие правотворческой компетенции. Именно она отличает их от иных субъектов нормотворчества, так как только они уполномочены на установление, изменение, отмену норм права, а также на иные юридически обязательные действия с ними.
Правотворческая компетенция выделяет данных субъектов и среди других участников правотворческого процесса. В связи с тем, что правотворческий процесс является официальным, юридически регламентированным порядком деятельности, осуществляемым в правотворческих отношениях [14, с. 149150, 152; 1, с. 21], к числу его субъектов принадлежат только их участники: официальные инициаторы и разработчики проектов нормативных и индивидуальных актов правотворчества, органы и лица, на которых возложены обязанности по доработке актов правотворчества, эксперты, иные специалисты, а также субъекты правотворчества, которые уполномочены на принятие юридического решения (индивидуального акта правотворчества), завершающего правотворческий процесс или его отдельную стадию.
Лица, реализующие свой творческий потенциал путём инициативной подготовки проектов правотворческих актов (учёные, правоприменители, подрядчики, оказывающие услуги по созданию актов правотворчества, и иные неофициальные «норморайте-ры») или участвующие в их обсуждении, не порождающем юридических последствий, субъектами правотворческого процесса не являются и могут стать ими, лишь вступив
в правотворческие отношения. До этого момента они выступают участниками одного из начальных этапов правообразования, который предшествует правотворческой деятельности. Инициируя акты правотворчества вне правотворческих отношений, они выполняют роль представителей гражданского общества, формирующих идеологические предпосылки правотворчества, которое возможно в будущем.
Официальный характер правотворчества для любого специалиста очевиден, поскольку за всю известную нам историю права ещё никому и никогда не удавалось целенаправленно установить (изменить, отменить и т. д.) юридическую норму без особых на то полномочий, являющихся элементами правотворческой компетенции. Многочисленные случаи самоуправства, злоупотребления властью или просто ошибки здесь ничего не меняют, так как они не представляют правотворчества, а выступают правонарушениями или невиновными противоправными деяниями, посягающими на нормальное осуществление правотворческой деятельности. А поскольку единственным легитимным субъектом, обладающим глобальной правотворческой компетенцией, является государство в лице уполномоченных им субъектов правотворчества, то никто, кроме него (субъектов правотворчества), норм права не создаёт. Поэтому утверждения о том, что «государство не творит право», так как последнее «рождается в рамках гражданского общества... изначально формируется естественно, исторически независимо от деятельности законодателя», и задача государства состоит лишь в том, чтобы «признать реально существующие правовые отношения и закрепить их в правовых нормах» [15, с. 257], ничего общего с действительностью не имеют, а отражают ошибочное отождествление государства с государственным аппаратом. Гражданское общество - это часть государства как публично-правового союза граждан (подданных), относительно свободная от прямого вмешательства органов государственной власти в деятельность людей и их организаций, которые могут достигать своих целей самостоятельно, путём самоуправления в границах государственного правопорядка. Гражданское общество формирует объективные и субъективные предпосылки правотворчества,
но как таковое норм права не создаёт. Его институты становятся субъектами правотворчества только по поручению органов государственной власти, а формирующиеся в его недрах юридические обычаи являются результатом спонтанного правообразования, а не итогом правотворческой деятельности.
Кроме того, критикуемая позиция, по сути, отрицает регулятивную динамическую функцию права и его способность стимулировать возникновение новых, ещё не существующих правоотношений или напрямую их порождать (например, многие публичные правоотношения, в первую очередь процессуальные и отношения юридической ответственности).
Объём, социальное и юридическое содержание правотворческой компетенции зависит от места субъекта в системе правотворческих органов государства. Наибольшим объёмом правотворческих обязанностей и прав и самыми обширными предметами ведения обычно наделяются высшие органы государственной власти, которые принимают наиболее важные для страны решения и регулируют максимально широкий круг общественных отношений, поскольку определяют основы нормативного юридического воздействия в подведомственных им областях социальной действительности. Вследствие этого создаваемые ими нормативные акты правотворчества обладают и наиболее высокой юридической силой. По мере движения от вышестоящих к нижестоящим звеньям управленческой системы правотворческая компетенция субъектов уменьшается: сужается предмет их нормативного правового регулирования и (или) уменьшается юридическая сила их актов правотворчества.
Ещё одним фактором, определяющим содержание правотворческой компетенции, является цель основной деятельности обладающих ею субъектов. Например, для представительных органов публичной власти правотворчество составляет главный вид деятельности, а потому они обладают всем спектром юридических полномочий по любым вопросам, входящим в предмет их регулирования. Они могут создавать, изменять, пролонгировать действие юридических норм (проводить позитивное правовое регулирование), приостанавливать, прекращать их дей-
ствие или нормы отменять (осуществлять негативное правовое регулирование). При сравнении с ними суды, главным видом деятельности которых является разрешение правовых споров, т. е. применение юридических норм, а не их создание, обладают ограниченной правотворческой компетенцией, значительная часть которой связана с негативным правовым регулированием в процессе нормо-контроля, для осуществления которого им предоставлено полномочие по признанию юридических норм недействующими.
Безусловно, правотворческая компетенция российских судов не сводится только к негативному правовому регулированию. Однако и иные их правотворческие полномочия (принятие судебных регламентов, создание интерпретационных правовых норм, общеобязательных правил, регламентирующих деятельность аппаратов судов и т. д.) обусловлены потребностями правосудия и реализуются ими лишь постольку, поскольку обеспечивают единообразие судебной практики и судебную защиту права.
Минимальной правотворческой компетенцией наделяются субъекты локального правотворчества, поскольку она им необходима только для регламентации внутриорга-низационных отношений и за их пределы, как правило, не выходит.
Кроме того, правотворческая компетенция зависит от характера входящих в неё полномочий, которые могут быть разделены на основные (базовые) и дополнительные (временные, делегированные). Первые имеют постоянный характер и входят в специальный правовой статус субъекта. Например, правотворческие полномочия представительных и исполнительных органов публичной власти, органов конституционного правосудия, иных судов, уполномоченных на осуществление нормоконтроля, охватываются специальным юридическим статусом данных органов. Вторые передаются им на время в дополнение к их базовым правотворческим полномочиям, а потому могут у них никогда и не появиться. Например, к их числу относятся правотворческие полномочия по изданию нормативных указов, обладающих приоритетом перед российскими законами, переданные Съездом народных депутатов РСФСР до 1 декабря 1992 г. Президенту РСФСР для обеспечения
экономической реформы в РСФСР11; правотворческие полномочия издавать акты, имеющие силу закона, предоставленные в декабре 1993 г. Президенту Республики Казахстан до начала работы первой сессии вновь избранного Верховного Совета Республики Казахстан12; правотворческие полномочия органов государственной власти субъекта Российской Федерации, которые могут быть временно возложены на федеральные органы государственной власти и (или) должностных лиц, назначаемых федеральными органами государственной власти, в соответствии с ст. 26.9 Федерального закона от 6 октября 1999 г. № 184-ФЗ «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации»13 и т. д.
Входящие в состав правотворческой компетенции полномочия заслуживают отдельного рассмотрения и в данной работе анализироваться не будут.
Таким образом, субъекты правотворчества - это субъекты права (физические лица и организации), обладающие правотворческой компетенцией. Поэтому обладание даже одним из правотворческих полномочий свидетельствует о принадлежности его обладателя к числу субъектов правотворчества.
4. Виды субъектов правотворчества
Классификация субъектов национального правотворчества представлена не только в литературе, но и в законодательстве14. Образцом для их общетеоретической систематизации обычно служит отечественная правовая система, а её критерии нередко не указываются. Как следствие, здесь обнаруживаются существенные логические изъяны.
Наиболее часто субъектов правотворчества разделяются на три вида: 1) органы государственной власти; 2) народ, участвующий в правотворческом референдуме; 3) негосударственные субъекты правотворчества [14, с. 96; 16, с. 16]. При этом перечень правотворческих органов государственной власти может существенно варьироваться , а образуемая ими группа порой обозначается термином «государство» [16, с. 16; 17, с. 69]. В свою очередь, народ может причисляться к группе негосударственных субъектов правотворчества наряду с органами ме-
стного самоуправления и субъектами локального правотворчества16.
Одним из очевидных недостатков этой классификации является то, что народ, который образует субстрат государства и является носителем государственной формы (т. е. го -сударственно организованным народом), при отнесении его к виду негосударственных субъектов правотворчества автоматически исключается из состава государства и из его понятия. А отсюда неизбежен абсурдный вывод о том, что народ и государство существуют независимо друг от друга. Конечно, это не так. Народ в рассматриваемом нами смысле является особым органом публичной власти и обладает общими для органов данной категории признаками.
Во-первых, являясь коллективным субъектом права, он организационно оформлен. Его признаки как субъекта правотворчества определены законодательством в виде требований к лицам, его образующим (гражданство (подданство), право-, дееспособность), их количеству, необходимому для принятия правотворческого акта (кворум), процедуре правотворческого референдума, системе постоянно функционирующих органов управления, организующих правотворческое волеизъявление народа (избирательные комиссии), и т. д. Поэтому народ как субъект правотворчества - это не аморфная совокупность граждан (подданных), а избирательный корпус (электорат), организованный для принятия конкретного правотворческого решения.
Во-вторых, народ (электорат) наделен соответствующей управленческой компетенцией, в том числе правотворческой.
В-третьих, как особый орган публичной власти народ (электорат) принимает юридически обязательные для адресатов решения именем государства (иного носителя публичной власти, субстратом которого является данный народ, - субъекта федеративного государства, самоуправляемой территории и т. д.), реализация которых в необходимых случаях может осуществляться принудительно.
Специфика народа (электората) как органа публичной власти проявляется в том, что он осуществляет непосредственное волеизъявление от лица всех граждан (подданных) государства, не входит в состав государственного аппарата, функционирует отно-
сительно обособленно от него и участвует в принятии государственных решений (в том числе, правотворческих) не постоянно, изо дня в день, а в определённых случаях, предусмотренных законодательством.
Как субъект правотворчества народ (электорат) не разрабатывает содержания принимаемых им норм (это делают инициаторы референдума) и не может вносить в них изменения в процессе их принятия. Его роль в качестве субъекта правотворчества фактически сводится к тому, чтобы придать принятым им общеобязательным правилам максимальную легитимность. К тому же народ в силу очевидных технических сложностей может участвовать в правотворчестве не систематически, а лишь в особо важных для государства случаях.
Сказанное позволяет объединить народ (электорат) с иными органами публичной власти, не забывая при этом о его уникальных особенностях как властвующего субъекта.
Представляется, что субъекты правотворчества могут быть классифицированы по не скольким основаниям.
Они различаются темпоральными особенностями их правотворческой компетенции. Так, среди них есть субъекты, обладающие постоянной правотворческой компетенцией, которая является неотъемлемой частью их правового статуса (например, высшие органы представительной, исполнительной и судебной публичной власти) и субъекты, обладающие временной правотворческой компетенцией, которая делегирована им на определённый срок.
В свою очередь, субъекты, обладающие постоянной правотворческой компетенцией, в зависимости от её объёма могут быть дифференцированы на тех, за которыми закреплена универсальная правотворческая компетенция, включающая все виды правотворческих полномочий во всех сферах правового регулирования (например, представительные органы публичной власти, народ (электорат)), и тех, чья правотворческая компетенция ограничена (например, суды, учредительные (конституционные) собрания, субъекты локального правотворчества). Объём правотворческой компетенции зависит от места субъектов в управленческой иерархии, в которой они занимают вышестоящую или
более низкую позицию. Верховенство или подчинённость определяются масштабом управленческой вертикали. Она охватывает государство в целом, формируется в пределах его территориальной части, отдельной ветви публичной власти, отрасли публичного управления, конкретной организации и т. д. Вышестоящие субъекты правотворчества не только обладают более широкой правотворческой компетенцией, но в ряде случаев могут приостанавливать или отменять правотворческие акты нижестоящих.
Конкретизацией данной классификации является деление субъектов правотворчества по содержанию интересов, которые реализуются в регулируемых ими правоотношениях. На основании данного критерия можно выделить субъектов, осуществляющих нормативное правовое регулирование всех видов общественных отношений (как публично-правовых, так и частноправовых), и субъектов, уполномоченных на нормативное правовое регулирование только в частном праве. Первую группу образуют органы публичной власти (государственной и муниципальной), к исключительному ведению которых относится нормативная регламентация всех вопросов организации и осуществления публичной власти, реализации и защиты общих интересов социума во всех сферах деятельности, обеспечение единых основ правового регулирования в государстве и (или) отдельных его частях, установление и поддержание в них единого правового порядка. Правотворческие полномочия этих субъектов в публично-правовой сфере не могут быть делегированы иным субъектам. Во вторую группу входят субъекты правотворчества, уполномоченные регулировать отдельные виды частноправовых отношений с учётом собственных интересов. Закреплённые за ними правотворческие полномочия ограничены субъектными, территориальными и темпоральными условиями их существования, не должны противоречить публичным интересам и регламентировать права и обязанности лиц, не состоящих с ними в организационных или трудовых отношениях. Данный вид составляют субъекты локального правотворчества, которые в пределах, установленных субъектами публичного нормативного правового регулирования, конкрети-
зируют первичные нормы в частноправовой сфере. Поэтому их можно считать агентами публичной власти, уполномоченными адаптировать общее, централизованное нормативное правовое регулирование к местным условиям. Благодаря им происходит децентрализация нормативного правового регулирования на низшем его уровне.
Субъекты правотворчества отличаются также своим составом и обусловленным им порядком принятия актов правотворчества. Они бывают единоличными (главы государств, руководители организаций) и коллективными (органы представительной публичной власти, коллегиальные органы управления организаций, народ (электорат)). Для субъектов правотворчества последней группы необходимо наличие кворума, процедуры согласованного волеизъявления и т. п.
5. Заключение
Государство, целенаправленно формируя своё позитивное право, делает это через официальных представителей - субъектов правотворчества. Современное их многообразие является закономерным результатом усложнения и дифференциации социальных интересов, а также опосредующих их реализацию правовых отношений и норм. Адекватное нормативное правовое регулирование должно учитывать не только общегосударственные интересы, но и интересы различных локальных групп. Оно нуждается в определённой децентрализации не только в публичном праве, но и в привлечении к правотворчеству субъектов частного права. Кроме того, демократизация государственной жизни и обеспечение режима правовой законности предполагает создание системы сдержек и противовесов, которая невозможна без наделения органов всех ветвей публичной власти правотворческими полномочиями в соразмерных их основной деятельности объёмах.
Определяющим признаком субъектов правотворчества является наличие у них правотворческой компетенции, для обладания которой достаточно наличия у субъекта любого правотворческого полномочия, а не обязательно всей их системы.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Единый критерий для классификации норм права на первичные и вторичные отсутствует, поэтому они могут подразделяться на эти виды
и по иным основаниям. См., например: Полени-на С. В., Сильченко Н. В. Научные основы типологии нормативно-правовых актов в СССР. - М. : Наука, 1987. - С. 82-87; Бахрах Д. Н. Действие норм права во времени: теория, законодательство, судебная практика. - М. : Норма, 2004. - С. 11; Харт Г. Л. А. Понятие права : пер. с англ. / под общ. ред. Е. В. Афонасина и С. В. Моисеева. -СПб. : Изд-во С.-Петербург. ун-та, 2007. - С. 8586, 98-103.
2 В соответствии с традицией, укоренившейся в отечественной юриспруденции в советский период её развития, юридические обычаи принято именовать расплывчатым и многозначным термином «правоположения юридической практики».
3 Другим способом нормативного санкционирования норм обычного права являются юридические обычаи, легитимирующие их использование (правоприменительные обычаи).
4 Ст. 3 Закона города Москвы от 8 июля 2009 г. № 25 «О правовых актах города Москвы». - URL: https://duma.mos.ru/ru/0/page/zakon-goroda-moskvyi-ot-8-iyulya-2009-goda-25-o-pravovyih-aktah-goroda-moskvyi (дата обращения: 04.02.2022); ст. 3 Закона г. Севастополя от 29 сентября 2015 г. № 185-ЗС «О правовых актах города Севастополя». - URL: https://sev.gov.ru /files/documents/des/ORV/ 185-Z S_29_09_2015.pdf (дата обращения: 05.02.2022); ст. 3-1 Закона Кабардино-Балкарской Республики от 3 августа 2002 г. № 52-HP «О правовых актах в Кабардино-Балкарской Республике». - URL: https:// docs.cntd.ru/document/802054266 (дата обращения: 05.02.2022).
5 Ч. 3 ст. 3 Закона Новосибирской области от 25 декабря 2006 г. № 80-ОЗ «О нормативных правовых актах Новосибирской области». - URL: http ://pravo.gov.ru/proxy/ips/?doc_itself =&infostr=xO7q8+zl7fIg7vLu4fDg5uDl8vH/IO3lIO Ig7+7x6+Xk7eXpIPDl5ODq9ujo&backlink=1&nd= 172027359&page=1&rdk=0#I0 (дата обращения: 04.02.2022).
6 Ч. 1 ст. 32, ч. 2 ст. 33 Закона Свердловской области от 10 марта 1999 г. № 4-ОЗ «О правовых актах в Свердловской области». - URL: https:// docs.cntd.ru/document/801105688 (дата обращения: 06.02.2022); ч. 5 ст. 7 Закона Иркутской области от 12 января 2010 г. № 1-оз «О правовых актах Иркутской области и правотворческой деятельности в Иркутской области». - URL: https://irkutsk-pravo.ru/zakon/2010-01-12-n-1-oz/ (дата обращения: 06.02.2022).
7 Ч. 1 ст. 3, ст. 5 Закона Иркутской области от 12 января 2010 г. № 1-оз «О правовых актах Ир-
кутской области и правотворческой деятельности в Иркутской области». - URL: https://irkutsk-pravo.ru/zakon/2010-01-12-n-1-oz/ (дата обращения: 06.02.2022).
8 Модельная конвенция о робототехнике и искусственном интеллекте. - URL: https://robo-pravo.ru/modielnaia_konvientsiia (дата обращения: 27.01.2022)
9 Паспорт Национальной программы «Цифровая экономика Российской Федерации» (утв. президиумом Совета при Президенте РФ по стратегическому развитию и национальным проектам, Протокол от 4 июня 2019 г. № 7). - URL: http://static.government.ru/media/files/urKHm0gTPP nzJlaKw3M5cNLo6gczMkPF.pdf (дата обращения: 28.01.2022).
10 Концепция развития регулирования отношений в сфере технологий искусственного интеллекта и робототехники до 2024 года (утв. Распоряжением Правительства Российской Федерации от 19 августа 2020 г. № 2129-р). - URL: http://government.ru/docs/all/129505/ (дата обращения: 28.01.2022).
11 Постановление Съезда народных депутатов РСФСР от 1 ноября 1991 г. № 1831-I «О правовом обеспечении экономической реформы». - URL: http ://pravo.gov.ru/proxy/ips/?docbody=&prevDoc=
102016004&backlink= 1 &&nd= 102012915 (дата обращения: 18.02.2022).
12 Закон Республики Казахстан № 2576-XII от 10 декабря 1993 г. «О временном делегировании Президенту Республики Казахстан и главам местных администраций дополнительных полномочий». - URL: https://online.zakon.kz/rn/document /?doc_id=1002635 (дата обращения: 18.02.2022).
13 Федеральный закон от 6 октября 1999 г. № 184-ФЗ «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации». - URL: http:// www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_14058/ (дата обращения: 19.02.2022).
14 См., например, ст. 3 Закона города Москвы от 8 июля 2009 г. № 25 «О правовых актах города Москвы». - URL: https://duma.mos.ru/ru/0/page /zakon-goroda-moskvyi-ot-8-iyulya-2009-goda-25-o-pravovyih-aktah-goroda-moskvyi (дата обращения: 04.02.2022).
15 Например, в одних случаях суды в него включаются, а в других - нет.
16Дербина А. В. Правосознание как элемент правовой позиции субъекта правотворчества : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - Казань, 2011. - С. 18.
ЛИТЕРАТУРА
1. Кулапов В. Л. Образование права // Вестник Саратовской государственной юридической академии. -2021. - № 3 (140). - С. 15-21. - Б01: 10.24412/2227-7315-2021-3-15-21.
2. Литвинова Ю. О. Риски в правотворчестве: теоретико-правовой анализ // Философия права. - 2020. -№ 2 (93). - С. 17-22.
3. Пашенцев Д. А. Модели правотворческой деятельности в условиях цифровизации // Образование и право. - 2021. - № 9. - С. 72-75. - Б01: 10.24412/2076-1503-2021-9-72-75.
4. Пржиленский В. И. Правовое и этическое регулирование генетических исследований // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Юридические науки. - 2021. - Т. 25, № 1. - С. 214231. - Б01: 10.22363/2313-2337-2021-25-1-214-231.
5. Мажорина М. В. Международное частное право в условиях глобализации: от разгосударствления к фрагментации // Право. Журнал Высшей школы экономики. - 2018. - № 1. - С. 193-217. - Б01: 10.17323/2072-8166.2018.1.193.217.
6. Нормография: теория и технология нормотворчества : учебник для бакалавриата и магистратуры / под ред. Ю. Г. Арзамасова. - М. : Юрайт, 2019. - 460 с.
7. Алексеев С. С. Общая теория права : курс в 2 т. - М. : Юридическая литература, 1982. - Т. 2. - 359 с.
8. Спиридонов Л. И. Теория государства и права. - М. : Изд-во АООТ «ГПНИ-5», 1995. - 300 с.
9. Явич Л. С. Общая теория права. - Л. : Изд-во Ленинград. ун-та, 1976. - 287 с.
10. Михалева Е. С., Шубина Е. А. Проблемы и перспективы правового регулирования робототехники // Актуальные проблемы российского права. - 2019. - № 12 (109). - С. 26-35. - Б01: 10.17803/19941471.2019.109.12.026-035.
11. Залоило М. В. Современные юридические технологии в правотворчестве / под ред. Д. А. Пашенцева. -М. : ИЗиСП : Норма : ИНФРА-М, 2020. - 184 с.
12. Ягофарова И. Д. Цифровые технологии в правотворческой деятельности: теоретико-правовой аспект // Пролог: журнал о праве. - 2021. - № 2. - С. 4-13. - Б01: 10.21639/2313-6715.2021.2.1.
13. Понкин И. В. Концепт машиночитаемого права // Юридическая техника. - 2021. - № 15. - С. 21-236.
14. Правотворчество в СССР / под ред. А. В. Мицкевича. - М. : Юридическая литература, 1974. - 318 с.
15. Гусева С. Г., Коняхина Т. Я. Правотворчество: основные понятия и принципы // Вестник экономической безопасности. - 2016. - № 6. - С. 257-259.
16. Парфенова Т. А. К вопросу о видах правотворчества в современной юридической науке // Пролог. -2013. - № 1. - С. 14-19.
17. Куренкова А. Ю. Субъекты правотворческой деятельности // Символ науки. - 2020. - № 10. - С. 68-70.
Информация об авторе
Иванов Роман Леонидович - кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры теории и истории государства и права Омский государственный университет им. Ф. М. Достоевского
Адрес для корреспонденции: 644077, Россия, Омск, пр. Мира, 55а
E-mail: IvanovRL@omsu.ru
SPIN-код: 1975-2203, Author ID: 200674
Информация о статье
Дата поступления - 17 марта 2022 г. Дата принятия в печать - 4 апреля 2022 г.
Для цитирования
Иванов Р. Л. Субъекты правотворчества: понятие и виды // Вестник Омского университета. Серия «Право». 2022. Т. 19, № 2. С. 5-14. й01: 10.24147/1990-5173.2022.19(2).5-14.
SUBJECTS OF LAW-MAKING: THE CONCEPT AND TYPES
R.L. Ivanov
Dostoevsky Omsk State University, Omsk, Russia
Introduction. The subjects of law-making organize and direct law-making activities, as well as determine the official content of legal norms and principles. However, their concept and types remain controversial not only in science, but also in legal practice, and require further study. Purpose. The purpose of the article is to determine the essential features of subjects of domestic (national) law-making and their types, as well as their differentiation from other participants of law-making and legal education. Methodology. The methodological basis of the research consists of the principles and categories of materialistic dialectics, systematic, formal-logical, formal-legal and comparative-legal methods. Results. The main specific feature of the subjects of lawmaking is defined and characterized - law-making competence, covering the subjects of their jurisdiction and law-making powers, the basis of which is formed by legal obligations. The general theoretical classification of the subjects of law-making is clarified. Conclusion. The diversity of subjects of law-making in the modern state is due to the complication and differentiation of public relations that require appropriate specialization of law-
making activities, taking into account not only the general interests of the state, but also the interests of local groups.
Keywords: law-making; subjects of law-making; subjects of the law-making process; law-making competence; law-making powers; law-making acts; quasi-law-making acts.
REFERENCES
1. Kulapov V.L. Formation of law. Vestnik Saratovskoi gosudarstvennoi yuridicheskoi academii = Herald of Saratov State Law Academy, 2021, no. 3 (140), рр. 15-21. DOI: 10.24412/2227-7315-2021-3-15-21. (In Russ.).
2. Litvinova Yu.I. The risks in law-making: theoretical and legal analysis. Filosofiya prava = Philosophy of law, 2020, no. 2 (93), pp. 17-22. (In Russ.).
3. Pashentsev D.A. Models of law-making activity in the conditions of digitalization. Obrazovanie i parvo = Education and law, 2021, no. 9, pp. 72-75. DOI: 10.24412/2076-1503-2021-9-72-75. (In Russ.).
4. Przhilenskiy V.I. Legal and ethical regulation of genetic research. Vestnik Rossiiskogo universiteta druzgby narodov. Seriya: Yuridicheskie nauki = RUDN Journal of law, 2021, vol. 25, no. 1, pp. 214-231. DOI: 10.22363/2313-2337-2021-25-1-214-231. (In Russ.).
5. Mazhorina M.V. Private International Law in Context of Globalization: from Privatization to Fragmentation. Pravo. Zhurnal Vysshei shkoly ekonomiki = Law. Journal of the Higher school of economics, 2018, no. 1, pp. 193-217. DOI: 10.17323/2072-8166.2018.1.193.217. (In Russ.).
6. Arzamasov Yu.G. (ed.). Normography: theory and technology of rulemaking, textbook for undergraduate and graduate studies. Moscow, Yurait Publ., 2019. 460 p. (In Russ.).
7. Alekseev S.S. General theory of law, the course in 2 volumes. Moscow, Yuridicheskaya literatura Publ., 1982. Vol. 2. 359 p. (In Russ.).
8. Spiridonov L.I. Theory of state and law. Moscow, AOOT "GPNI-5" Publ., 1995. 300 p. (In Russ.).
9. Yavich L.S. General Theory of Law. Leningrad, Leningrad State University Publ., 1976. 287 p. (In Russ.).
10. Mikhaleva E.S., Shubina E.A. Challenges and prospects of the legal regulation of robotics. Aktual'nye problemy rossiiskogo prava = Actual problems of Russian law, 2019, no. 12 (109), pp. 26-35. DOI: 10.17803/1994-1471.2019.109.12.026-035. (In Russ.).
11. Zaloilo M.V. Modern legal technologies in lawmaking. Moscow, IZiSP Publ., Norma Publ., INFRA-M Publ., 2020. 184 p. (In Russ.).
12. Yagofarova I.D. Digital Technologies in Law-making Activity: Theoretical and Legal Aspect. Prolog: zhurnal o prave = Prologue: law journal, 2021, no. 2, pp. 4-13. DOI: 10.21639/2313-6715.2021.2.1 (In Russ.).
13. Ponkin I.V. The concept of machine-readable law. Yuridicheskaya texnika = Legal technique, 2021, no. 15, pp. 21-236. (In Russ.).
14. Mitskevich A.V. (ed.). Law-making in the USSR. Moscow, Yuridicheskaya literatura Publ., 1974. 318 p. (In Russ.).
15. Guseva S.G., Konyakhina T.Ya. Lawmaking: basic concepts and principles. Vestnik ekonomicheskoi bezopasnosti = Herald of economic security, 2016, no. 6, pp. 257-259. (In Russ.).
16. Parfyonova T.A. To the issue of the lawmaking types in contemporary legal science. Prolog = Prologue, 2013, no. 1, pp. 14-19. (In Russ.).
17. Kurenkova A.Yu. Subjects of law-making activity. Simvol nauki = A symbol of science, 2020, no. 10, pp. 6870. (In Russ.).
About the author
Ivanov Roman - Ph.D. in Law, Docent, Associate Professor at the Department of Theory and History of State and Law Dostoevsky Omsk State University
Postal address: 55a, Mira pr., Omsk, 644077, Russia
E-mail: IvanovRL@omsu.ru
SPIN-code: 1975-2203, Author ID: 200674
Article info
Received - March 17, 2022 Accepted - April 4, 2022
For citation
Ivanov R.L. Subjects of Law-Making: the Concept and Types. Vestnik Omskogo universiteta. Seriya "Pravo" = Herald of Omsk University. Series "Law", 2022, vol. 19, no. 2, pp. 5-14. DOI: 10.24147/1990-5173.2022.19(2).5-14. (In Russ.).
