CC BY
374
УДК 344.13
СУБЪЕКТИВНАЯ СТОРОНА В ПРЕСТУПЛЕНИЯХ ПРОТИВ ВОЕННОЙ СЛУЖБЫ: НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ ТЕОРИИ И ПРАКТИКИ
© Коренев М. С., 2013
Военный следственный отдел Следственного комитета России по Иркутскому гарнизону Центрального военного округа, г. Иркутск
Рассматриваются некоторые спорные вопросы, возникающие при квалификации преступлений против военной службы. На основе критического анализа приговоров, вынесенных военными судами Сибирского федерального округа, предлагаются пути решения данных вопросов, а также делаются предложения о корректировке некоторых норм УК РФ, устанавливающих ответственность за совершение указанных преступлений.
Ключевые слова: преступления против военной службы; субъективная сторона преступления; цель воинских преступлений; неисполнение приказа; самовольное оставление части или места
службы; дезертирство.
Усиление законности и правопорядка в российской армии — одна из важнейших задач, стоящих перед нашим государством в настоящее время. Только в таких условиях можно обеспечивать соблюдение воинской дисциплины и, как следствие, боеготовность и обороноспособность страны. При этом решение указанной задачи должно осуществляться по нескольким направлениям, среди которых большое значение имеет совершенствование действующего законодательства о воинской обязанности и военной службе, а также практики его применения.
Одно из центральных мест в системе мер обеспечения воинской дисциплины занимают нормы уголовного права, особенно положения главы 33 УК РФ, предусматривающей ответственность за преступления против военной службы. Стоит согласиться с В. В. Лунеевым, который считает, что «социальная вредность преступлений в этой сфере связана не только с нарушением общественного порядка, характерного для преступных деяний обычных граждан, но также и с ослаблением воинской дисциплины как важнейшей составляющей боевой готовности воинских частей и соединений» [1]. Эта мысль, по сути, является развитием положений, высказанных еще в начале XX в. Н. И. Фалеевым: «Охраняя воинский правопорядок путем наказания, государство в то же время охраняет тем же самым и норму правопорядка — воинскую дисциплину» [2].
Таким образом, можно с уверенностью говорить об особой роли уголовного права в деле укрепления законности в сфере военной службы в целом и воинской дисциплины в частности, в связи с чем вопросы теории и практики применения норм главы 33 УК РФ заслуживают повышенного внимания. Масштабы данной работы не позволяют охватить весь комплекс проблем, возникающих в сфере правоприменения указанных законоположений, поэтому мы остановимся только на субъективной стороне преступлений против военной службы.
В соответствии со ст. 5 УК РФ «лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия (бездействие) и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина». Данное положение постоянно находит свое отражение в разъяснениях Верховного Суда РФ, который систематически указывает на необходимость установления в каждом конкретном случае вида вины, мотивов, целей, эмоциональных состояний, а также доказательств, на основании которых суд пришел к убеждению, что те или иные обстоятельства имели либо не имели место в действительности [3]. Такое отношение законодателя и высшей судебной инстанции к признакам субъективной стороны не случайно: будучи самостоятельным элементом преступления, они «служат одними из оснований уголовной ответственности, существенно влияют на общественную опасность и, следователь-
но, правовую оценку содеянного, выступают факторами разграничения различных преступлений в процессе их квалификации, влияют на индивидуализацию ответственности и наказания» [4]. Сказанное в полной мере относится и к преступлениям против военной службы.
Одним из дискуссионных вопросов военно-уголовного права является вопрос о форме вины в составах тех преступлений, предусмотренных статьями главы 33 УК РФ, в которых ч. 1 и ч. 2 не содержат указания на возможную форму вины, а в ч. 3 говорится о небрежности. Такая картина наблюдается, например, в ст. 332 УК РФ «Неисполнение приказа».
По мнению А. В. Сапсая, «деяния, предусмотренные ч. 1 и 2 ст. 332, совершаются умышленно, с прямым или косвенным умыслом. При этом отношение виновного к последствиям неисполнения приказа может характеризоваться и неосторожностью. Преступление, квалифицируемое по ч. 3 ст. 332, совершается по неосторожности, оно является результатом небрежного или недобросовестного отношения виновного к службе» [5].
В свою очередь О. К. Зателепин, ссылаясь на положения ч. 2 ст. 24 УК РФ, предлагает такой вариант решения: в ч. 1 ст. 332 УК РФ вина может быть как умышленная, так и неосторожная, а в ч. 2 данной статьи — только умышленная, поскольку в противном случае никакой разницы между ней и ч. 3 не было бы [6].
По нашему мнению, в данном случае имеется определенное противопоставление ч. 3 рассматриваемой статьи (неисполнение приказа вследствие небрежного либо недобросовестного отношения к службе, повлекшее тяжкие последствия) и ч. 1, 2, в которых говорится о неисполнении подчиненным приказа начальника, отданного в установленном порядке, причинившем существенный вред интересам службы (ч. 1) и том же деянии, совершенном группой лиц, группой лиц по предварительному сговору или организованной группой, а равно повлекшим тяжкие последствия (ч. 2). Противопоставление видится в
использовании законодателем эпитетов «небрежный, недобросовестный»: по смыслу закона получается, что в первых двух случаях речь идет о сознательном невыполнении приказа. Если обратиться к словарям русского языка, то там можно встретить
такое толкование указанных терминов: «небрежный — нестарательный, относящийся без должной тщательности к своим обязанностям, работе» [7], «недобросовестный — выполненный плохо, небрежно, без достаточного усердия» [8]. Исходя из такого понимания, можно предположить, что в ч. 3 ст. 332 УК РФ описываются ситуации, при которых военнослужащие, не имея намерения специально не исполнить отданный им в установленном порядке приказ, тем не менее не выполняют порученное им задание по причине безответственного отношения к своим обязанностям и воинскому долгу. Более того, по нашему мнению, по указанной части ст. 332 УК РФ должны квалифицироваться ситуации, когда военнослужащие начинали реально осуществлять действия, являющиеся содержанием полученного приказа, но в результате халатного отношения не достигали нужного результата. В любом случае в этих ситуациях речь может идти только о неосторожной форме вины по отношению к самому неисполнению приказа и тем более по отношению к наступившим последствиям.
В свою очередь, в ч. 1 и 2 речь идет о случаях осознанного неисполнения отданного приказания, которое может выражаться в очевидном, демонстративном бездействии, а также маскироваться под выполнение отданного поручения, без цели реально его исполнить (создание видимости работы). Поэтому мы считаем, что здесь необходимо говорить только об умышленной форме вины по отношению к факту неисполнения приказа и о любой — по отношению к последствиям [9].
Также хотелось бы обратить внимание на цель воинских преступлений. Во многих статьях главы 33 УК РФ она не указывается в качестве конструктивного признака состава отдельных преступлений. Тем не менее, ее установление является обязанностью органов предварительного расследования и суда по каждому уголовному делу о воинском преступлении. Это связано с тем, что она влияет на квалификацию содеянного. По многим умышленным преступлениям против военной службы необходимо проверить, не было ли деяние совершено в целях оказания помощи иностранному государству, иностранной организации или их представителям в проведении враждебной деятельности в ущерб внешней безопасности России, а при ее установлении — квали-
фицировать содеянное по ст. 275 УК РФ (государственная измена).
Помимо этого, цель может играть роль разграничивающего признака, позволяющего отграничить одно воинское преступление от другого. Так, например, дезертирство (ст. 338) по всем объективным признакам может совпадать с составом самовольного оставления части. Поэтому единственным критерием их отличия друг от друга является цель — для дезертирства она традиционно определяется как намерение вовсе уклониться от военной службы [10].
Помимо указанных теоретических проблем определения признаков субъективной стороны преступлений против военной службы хотелось бы обратить внимание на ряд проблемных моментов, которые возникают в практической деятельности органов предварительного расследования и судов по данной категории преступлений.
1. Необоснованная квалификация действий осужденного как воинского преступления при реальном отсутствии умысла на совершение такового
Так, приговором Красноярского гарнизонного военного суда от 5 августа 2011 г. Пр. осужден за совершение преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 337 и ч. 1 ст. 338 УК РФ, с применением ч. 3 ст. 69 УК РФ.
Судом первой инстанции установлено два периода уклонения Пр. от военной службы: с 30 декабря 2009 г. по 21 января 2010 г. (временное) и с 25 марта 2010 г. по 25 апреля 2011 г. (с намерением не приступать к исполнению воинских обязанностей вовсе).
В ходе кассационного рассмотрения окружной военный суд, основываясь на обстоятельствах, установленных материалами дела, указал, что второй период уклонения вменен осужденному обоснованно, что подтверждается соответствующими доказательствами.
Вместе с тем в материалах дела имеется предписание следователя от 30 декабря 2009 г., во исполнение которого Пр. прибыл в этот же день в Красноярскую ГКБ № 6, откуда сразу же был направлен в другое лечебное учреждение — Березовскую ЦРБ, где он прошел обследование и лечение. На стационарное лечение Пр. поступил в больницу только 21 января 2010 г., после появления свободных мест.
Согласно подпункту «з» п. 1 ст. 37 Федерального закона «О воинской обязан-
ности и военной службе», военнослужащий считается исполняющим обязанности военной службы в случае нахождения на лечении, следования к месту лечения и обратно.
Таким образом, в период с 30 декабря 2009 г. по 21 января 2010 г. Пр. от прохождения военной службы не уклонялся, а исполнял предписания следователя по прохождению обследования и лечения. Указанные обстоятельства подтверждаются соответствующими выписками из медицинской карты амбулаторного больного, показаниями лечащего врача, а также справкой и выписным эпикризом, имеющимися в материалах дела.
Представляется, что при таких обстоятельствах в действиях Пр. отсутствовал умысел на самовольное оставление места службы в указанный период. Поэтому мы считаем обоснованным, что ЗападноСибирский окружной военный суд отменил в соответствующей части вышеуказанный приговор и прекратил уголовное дело [11].
2. Отсутствие в приговоре описания признаков состава преступления (в частности, умысла), неприведение доказательств их наличия
Так, по делу установлено, что Ал. 12-13 марта 2010 г. в вечернее время в уединенном месте помещения казармы части, в целях личного обогащения, угрожая избиением, потребовал от сослуживца Др. в ближайшее время передать ему 1500 руб. для собственных нужд.
В дальнейшем, с этой же целью, применяя насилие, а также угрозы применения насилия, он требовал от потерпевшего передавать ему части указанной суммы денег.
Действия Ал. квалифицированы судом по п. «в» ч. 2 ст. 163 УК РФ и по ч. 1 ст. 335 УК РФ.
Между тем из материалов дела было видно, что умысел осужденного был направлен только на изъятие чужого имущества. Имелся ли в его действиях умысел на нарушение уставных правил взаимоотношений между военнослужащими, материалами дела не установлено.
В свою очередь по смыслу ст. 335 УК РФ применение физического насилия одним военнослужащим к другому может быть признано нарушением уставных правил взаимоотношений между военнослужащими при отсутствии между ними отношений подчиненности лишь в том случае, если оно применено в связи с исполнением
потерпевшим обязанностей по военной службе, либо при исполнении хотя бы одним из этих обязанностей либо когда применение насилия, хотя непосредственно и не связано с исполнением обязанностей по военной службе, было сопряжено с очевидным для виновного нарушением порядка воинских отношений и выражало явное неуважение к воинскому коллективу.
Учитывая, что в материалах дела отсутствуют какие-либо доказательства о совершении Ал. указанного деяния по вышеописанным мотивам, мы находим абсолютно обоснованным решение Президиума Восточно-Сибирского окружного военного суда исключить из обвинения ч. 1 ст. 335 УК РФ [12].
3. Неправильное установление цели преступления
Так, приговором Барнаульского гарнизонного военного суда П. осужден по ст. 338 ч. 1 УК РФ. Дезертирство им совершено в период с 25 января 2007 г. по 29 января 2009 г.
Между тем анализ материалов дела заставляет усомниться в наличии у виновного цели вовсе уклониться от исполнения обязанностей военной службы, которая является обязательным признаком дезертирства.
Как усматривалось из показаний самого осужденного, свидетелей Б., Хр. и С., П. в октябре 2006 г. в установленном порядке подал рапорт о досрочном увольнении с военной службы по личным обстоятельствам, и по нему командование инициировало вопрос такого увольнения.
Незаконно не выходя на службу с 25 января 2007 г., П., по его пояснениям, ожидал решения вопроса об его увольнении, проживая по месту, известному командованию части, о чем свидетельствует то, что офицер Хр. в апреле 2007 г. разыскал его. При этом П. по предложению Хр. оформил ряд документов, необходимых для досрочного увольнения с военной службы уже по несоблюдению с его стороны условий контракта, подписав при этом лист беседы о предстоящем увольнении.
Добровольность поступления П. на военную службу по контракту предполагает и возможность досрочного увольнения этого лица по основаниям, установленным в Федеральном законе «О воинской обязанности и военной службе». Поставив перед командованием такой вопрос до начала уклонения от военной
службы, а затем незаконно выведя себя из сферы воинских правоотношений, П. рассчитывал на ожидаемое для себя положительное решение, что свидетельствует об умысле виновного лишь на временное уклонение от военной службы.
Как справедливо в своем определении отметил Западно-Сибирский окружной военный суд, «...при таких обстоятельствах утверждение осужденного о неоднократном возбуждении им процесса своего увольнения с военной службы, каждый раз поддержанного командованием части, исследованными в судебном заседании доказательствами не опровергнуто».
В связи с изложенным мы считаем, что суд кассационной инстанции обоснованно пришел к выводу о том, что уклонение П. от военной службы изначально носило временный характер, и справедливо переквалифицировал содеянное с ч. 1 ст. 338 УК РФ на ч. 4 ст. 337 УК РФ [13].
Обратным примером может служить рассмотренное Читинским гарнизонным военным судом дело рядового М., осужденного за совершение преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 337 УК РФ.
Органами предварительного следствия М. обвинялся в дезертирстве. При этом в основу обвинения М. были положены обстоятельства длительного уклонения его от военной службы — свыше 3 лет, а также то, что он скрывал свою принадлежность к армии, работал на временных работах и цели продолжить военную службу не имел.
Однако, как установил суд, М. с целью временного уклонения от военной службы 29 марта 2006 г. самовольно оставил часть и уехал к месту жительства родителей в город <...>, где стал проводить время по своему усмотрению. 10 июня 2009 г. М. обратился в следственный отдел по Читинскому гарнизону и заявил о себе.
Расценивая указанные действия М. как самовольное оставление части продолжительностью свыше одного месяца и переквалифицировав их на ч. 4 ст. 337 УК РФ с ч. 1 ст. 338 УК РФ, суд сослался на последовательные показания М. о том, что он хотел временно отдохнуть от военной службы. При этом суд пришел к выводу, что об отсутствии умысла на дезертирство свидетельствовало и объективное поведение подсудимого, который в период незаконного пребывания вне воинской части проживал по месту жительства родителей, не скры-
вался и легализовать свое положение не пытался, добровольно явился в следственные органы и заявил о себе. Кроме того, по мнению суда, об этом свидетельствовали показания свидетелей из числа родственников М., пояснявших, что М. в период с апреля 2006 г. по июнь 2009 г. постоянно высказывал намерение обратиться в военную прокуратуру, чтобы разобраться в вопросе прохождения военной службы.
На наш взгляд, квалификация действий М. как самовольного оставления части продолжительностью свыше одного месяца, в данном случае вызывает определенные сомнения. Очевидно, что для правильной оценки содеянного необходимо было подробно изучить цели и мотивы действий виновного. В первую очередь по этому поводу должен был быть подробно допрошен сам обвиняемый, после чего его показания должны были быть тщательно проверены и сопоставлены с другими доказательствами. Но как показывает анализ материалов дела, суд при вынесении приговора основывался только на показаниях подсудимого.
Между тем суду надо было проанализировать в совокупности все преступное поведение М. на протяжении трех лет уклонения: его отношение к военной службе, факты бездействия и непринятия мер по прекращению своих преступных действий по уклонению от прохождения военной службы, факт его трудоустройства в указанный период, длительность пребывания вне части [14].
4. Использование неправильных формулировок при описании признаков субъективной стороны преступлений против военной службы
Как показывает анализ материалов уголовных дел о преступлениях, предусмотренных главой 33 УК РФ, органы предварительного расследования и суды далеко не всегда приводят корректные формулировки тех признаков состава преступления, которые являются конструктивными. Так, нам встречались следующие описания целей преступлений, предусмотренных ст. 337 и 338 УК РФ: «с целью отдохнуть от военной службы», «с целью отдохнуть от исполнения обязанностей военной службы», «желая отдохнуть от военной службы», «стремясь избежать обязанности по несению военной службы», «имея намерение прекратить выполнение обязанностей военной службы» и т. п.
Представляется, что во всех указанных вариантах говорится о мотиве данных преступлений, но не о цели. Поэтому мы считаем справедливым высказанные замечания окружных военных судов о необходимости указания в приговорах цели временно уклониться от военной службы (для ст. 337 УК РФ), а в случаях совершения дезертирства — с целью вовсе уклониться от прохождения военной службы [15].
Подводя итог, хотелось бы отметить, что этим проблемы субъективной стороны преступлений против военной службы, безусловно, не исчерпываются, — они гораздо объемнее и многограннее. Поэтому мы считаем необходимым продолжать исследования всех сложных вопросов, связанных с квалификацией указанной группы преступлений, ведь в конечном итоге это окажет положительное влияние на состояние законности в рядах Вооруженных Сил РФ и обеспечит обороноспособность нашей страны.
1. Лунеев В. В. Преступность XX века. Мировые, региональные и российские тенденции: Мировой криминологический анализ. 2-е изд., перераб. и доп. М. : Волтерс Клувер, 2005. С. 743.
2. Цит. по: Камнев Р. Г. Совершение преступления под влиянием стечения тяжелых обстоятельств и его значение для уголовной ответственности за преступления против военной службы, предусмотренные ст. ст. 337, 338 УК РФ // Воен.-юрид. журн. 2008. № 10. С. 25.
3. См., напр.: О судебной практике по делам о
преступлениях, предусмотренных статьями 131 и 132 Уголовного кодекса Российской Федерации : постановление Пленума Верхов. Суда РФ от 15 июня 2004 г. № 11 // Рос. газ. 2004. 29 июня; О судебной практике по делам о хищении, вымогательстве и незаконном обороте оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств : постановление Пленума
Верхов. Суда РФ от 12 марта 2002 г. № 5 // Рос. газ. 2002. 19 марта; О судебной практике по уголовным делам о хулиганстве и иных преступлениях, совершенных из хулиганских побуждений : постановление Пленума Верхов. Суда РФ от 15 нояб. 2007 г. № 45 // Рос. газ. 2007. 21 нояб. и др.
4. Толкаченко А. А. Проблемы субъективной сто-
роны преступления в практике военных судов [Электронный ресурс]. URL: http://voen-
sud.ru/ about/problem_subekt_prestup.php
5. Преступления против военной службы / В. М. Борисенко, К. И. Егоров, Г. Н. Исаев, А. В. Сапсай. СПб., 2002. С. 117.
6. Военно-уголовное законодательство Российской Федерации (научно-практический комментарий) / под ред. Н. А. Петухова. М., 2004. С. 106.
7. «Небрежный» [Электронный ресурс] // Ушаков Д. Н. Толковый словарь. URL: http ://dic. academic. ru/ dic. nsf/ushakov/880114
8. «Недобросовестный» // Там же.
9. Здесь необходимо оговориться: термины «существенный вред интересам службы», «тяжкие последствия» являются очень неконкретными и заслуживают отдельного анализа. Представляется, что под ними могут пониматься любые негативные изменения общественных отношений как в сфере военной службы, так и в любых других. В некоторых ситуациях такими последствиями может быть даже смерть человека. Поэтому в случае установления умысла к таким последствиям можно говорить и об общеуголовном преступлении, в котором неисполнение приказа выступило способом его совершения.
10. О практике рассмотрения судами уголовных дел об уклонении от призыва на военную службу и от прохождения военной или альтернативной гражданской службы : постановление Пленума Верхов. Суда РФ от 3 апр. 2008 г. № 3 // Бюл. Верхов. Суда РФ. 2008. № 6. П. 15.
11. Обзор кассационной и надзорной практики Западно-Сибирского окружного военного суда по уголовным, административным, дисциплинарным и рассмотренным в порядке ст. 125 УПК РФ делам за второе полугодие 2011 года [Электронный ресурс]. URL: http://ovs.nsk.sudrf.ru/modules.php?name=informa-tion&id=692
12. Обзор кассационно-надзорной практики
Восточно-Сибирского окружного военного суда по уголовным делам за первое полугодие 2011 года [Электронный ресурс]. URL: http://vsovs.cht.
sudrf. ru/modules .php? name=docum_sud&id=347
13. Обзор кассационно-надзорной практики Западно-Сибирского окружного военного суда по уголовным, административным, дисциплинарным и рас-
смотренным в порядке ст. 125 УПК РФ делам за второе полугодие 2009 года [Электронный ресурс]. URL: http:/ / ovs.nsk.sudrf.ru/modules.php?name=informa-tion&id=672
14. Справка о практике рассмотрения гарнизонны-
ми военными судами в 2009 году уголовных дел по обвинению военнослужащих в уклонениях от военной службы [Электронный ресурс]. URL: http://
vsovs. cht.sudrf.ru/ modules. php ? name=docum_sud&id=343
15. Там же.
The Mental Element in Crimes Against Military Service: Some Problems of the Theory and Practice
© Korenev M., 2013
In this article some questions arising at qualification of crimes against military service are considered. On the basis of the critical analysis of the sentences pronounced by military courts of Siberian federal district, solutions of the matters are offered, and also offers on correction of some norms of the criminal codes of Russian Federation establishing responsibility for commission specified crimes.
Key words: crimes against military service; the mental element of a crime; the purpose of military crimes; order non-execution; unauthorized leaving of duty station; desertion.
