CC BY
208
Коростелев Владимир Сергеевич
аспирант кафедры уголовного права и криминологии Самарского государственного университета (e-mail: vlad-volga1@yandex.ru)
Некоторые вопросы систематизации уголовно-правовых предписаний о преступлениях против военной службы
В статье анализируются отдельные вопросы систематизации уголовно-правовых положений, устанавливающих ответственность за преступления против военной службы в дореволюционном, советском и современном законодательстве России, а также их месторасположения в Особенной части уголовного закона. Обосновываются идеи признания норм о преступлениях против военной службы составной частью института преступлений против государственной власти и их последующее деление на две самостоятельные группы уголовно-правовых предписаний, определяющих ответственность за преступления военачальников и иных военнослужащих.
Ключевые слова: служебные преступления, преступления против военной службы, преступления военачальников.
V.S. Korostelev, Post-graduate of a Chair of Criminal Law and Criminology of the Samara State University; e-mail: vlad-volga1@yandex.ru
Some issues of systematization of prescriptions of criminal law about crimes against military service
Some issues of systematization of rules of criminal law about liability for crimes against interests of military service in the prerevolutionary, soviet and modern legislation, their position in the Special part of criminal law are analyzed in the article. Ideas about acceptance of rules of law about crimes against military service as a part of crimes against public service with their sequential dividing for crimes of commanders and other military men are stressed by author.
Key words: official crimes, crimes against military service, crimes of commanders.
Историко-правовой анализ показывает, что преступления против военной службы занимали особое место в системе уголовного законодательства России. Изначально нормы о них размещались вместе с нормами об иных преступлениях в рамках единого закона. Так, в Соборном уложении 1649 г. выделялась гл. VII «О службе всяких ратных людей Московского государства», в которой содержались нормативные положения об ответственности за преступления военачальников (ст. 11 и 16) и иных военнослужащих (ст. 6, 8, 9, 19, 24, 28, 29, 31 и 32). К примеру, за отпуск боярами и воеводами со службы ратных людей виновным должностным лицам полагалось «жестокое наказание, что государь укажет» (ст. 11 гл. VII Соборного уложения).
Однако начиная с эпохи Петра Великого нормы о воинских преступлениях обособились в специальное, так называемое военное законодательство. Если составы преступлений против интересов гражданской (коллежской, министерской и пр.) службы описывались в
Генеральном Регламенте 1720 г., Указе от 25 августа 1713 г. «О пресечении грабительств в народных сборах, о платежах всех податей вместе на четыре срока и о способах взыскания недоимок» и др., то ответственность за преступления против военной службы устанавлива-лась в таких нормативных актах, как Артикул воинский 1715 г., Воинский устав 1716 г. (гл. X, гл. XXVIII, п. 4 гл. XLII), Морской Устав 1720 г. (кн. V «О штрафах»).
Петровское военно-уголовное законодательство вслед за Соборным уложением различало деликты военных начальников и нижестоящих военнослужащих. В двухстах девяти артикулах Петра I по субъекту преступления содержались нормы об ответственности: 1) «офицеров», 2) «рядовых» («солдат»), 3) всех военнослужащих вне зависимости от чина, 4) военнослужащих и прочих лиц. Например, за сон или пьянство при карауле, уход из караула прежде смены, оставление места караула как «офицеры», так и «рядовые» подлежали расстрелу на месте (арт. 41). С другой стороны, только «офицеры»
108
карались смертной казнью за неисполнение должного при несении караула или при обнаружении неосмотрительности, неосторожности и лености при несении караула (арт. 40).
В XIX в. составы преступлений против военной службы описывались в Воинском уставе о наказаниях 1839 г., Своде морских уголовных постановлений 1851 г., Военно-морском уставе о наказаниях 1868 г. Названные источники действовали параллельно с Уложением о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. (в ред. 1866 г. и 1885 г.). В начале ХХ в. совместно с Уголовным уложением 1903 г. действовал Воинский устав о наказаниях 1910 г.
В данный исторический период законодатель продолжил обеспечение не только раздельного оформления общего и специального (военного) уголовного законодательства, но и строгого разграничения уголовно-правовых норм об ответственности за преступления против военной службы офицеров и «нижних чинов». Вопросам уголовной ответственности военачальников специально посвящались гл. 5 «О превышении власти и противозаконном оной бездействии», гл. 8 «О слабом за подчиненными надзоре и злоупотреблении власти в сношениях начальников с подчиненными» и гл. 11 «О противозаконных поступках должностных лиц по некоторым особенным родам службы» разд. II «О воинских и других преступлениях и проступках по службе военной» Воинского устава 1869 г.
В советском законодательстве нормы о воинских служебных преступлениях стали сосредоточиваться в отдельной структурной части общего кодифицированного уголовного закона. Речь идет о гл. VII «Воинские преступления» УК РСФСР 1922 г., гл. IX «Преступления воинские» УК РСФСР 1926 г., гл. 12 «Воинские преступления» УК РСФСР 1960 г. Эти главы располагались последними в Особенной части указанных законов.
С 1924 г. содержание названных глав УК РСФСР периодически приводилось в соответствие с предписаниями законодательства Союза ССР, включающего Положение о воинских преступлениях ЦИК СССР от 31 октября 1924 г., Положение о воинских преступлениях ЦИК СССР, СНК СССР от 27 июля 1927 г., Закон СССР от 25 декабря 1958 г. «Об уголовной ответственности за воинские преступления». Указанные правовые акты СССР не имели непосредственного действия на территории РСФСР, и их нормы подлежали включению в УК пятнадцати союзных республик.
Тенденцией систематизации норм о воинских преступлениях военачальников в советском законодательстве стало расширение перечня запрещенных форм служебного поведения и, соответственно, статей, их предусматривающих.
В УК 1922 г. вопросам уголовной ответственности военачальников посвящались две статьи: ст. 209 о превышении и бездействии власти и ст. 210 об отступлении военного начальника от данной ему диспозиции или иного распоряжения, отданного для боя, сдаче им неприятелю вверенных ему отрядов, укрепления или военного судна, а равно уничтожении или приведении в негодность укрепления,судна,орудий,складов оружия, продовольственных припасов и других предметов, принадлежащих к средствам ведения войны. УК 1926 г. знал три подобных статьи. При этом в ст. 193.12 этого закона речь шла о наказуемости злоупотребления, превышения правами и бездействия лица командного, административно-хозяйственного и политического состава; ст. 193.13 воспроизводила содержание ст. 210 УК 1922 г.; в ст. 193.19 УК 1926 г. речь шла о противозаконном использовании начальником своего подчиненного для обслуживания личных потребностей начальника или его семейства. УК 1960 г. включал в себя уже шесть статей об ответственности военачальников (следует заметить, что в первоначальной редакции УК 1960 г. предусматривалось пять такого рода статей: п. «а» ст. 243, п. «а» ст. 246, п. «в» ст. 247, ст. 260, п. «а» ст. 262). В п. «а» ст. 243 этого источника уголовно наказуемым признавалось оскорбление начальником подчиненного при исполнении хотя бы одним из них обязанностей по военной службе. В п. «в» ст. 246 запрещалось самовольное оставление части или места службы лицом офицерского состава. Согласно п. «в» ст. 247 преступным объявлялось дезертирство, совершенное лицом офицерского состава. В п. «а» ст. 262 была регламентирована ответственность за «оставление погибающего военного корабля командиром, не выполнившим до конца своих служебных обязанностей...». Согласно ст. 260 наказанию подвергалось злоупотребление властью, превышение и бездействие власти. Впоследствии УК 1960 г. был дополнен статьей, предусматривающей ответственность за халатное отношение «начальника или должностного лица» к военной службе (ст. 2601).
В УК РФ 1996 г. вопросам ответственности за воинские преступления посвящены положения гл. 33 «Преступления против военной службы» одноименного разд. XI. В отличие от советского уголовного законодательства глава о преступлениях против военной службы расположена в Особенной части УК 1996 г. предпоследней. Как известно, этот уголовный закон завершает гл. 34 о преступлениях против мира и безопасности человечества.
УК 1996 г. знает только две нормы о преступлениях военачальников, предусмотренных ч. 2 ст. 336 (в части «оскорбления начальником
109
подчиненного») и ст. 345 (устанавливающей ответственность «командира военного корабля, не исполнившего до конца свои служебные обязанности»).
Кроме того, в УК 1996 г. проведено необоснованное уравнивание уголовной ответственности воинских и гражданских должностных лиц. При наличии к тому оснований воинские должностные лица несут ответственность по нормативным положениям гл. 30 этого УК. Так, офицер К. был осужден по пяти эпизодам за преступления, предусмотренные ч. 1 ст. 286 и п. «а» ч. 3 ст. 286. Этот военачальник, «действуя из ложно понятых интересов военной службы, с целью добиться от подчиненных беспрекословного выполнения его распоряжений по службе» применял насилие в отношении подчиненных и «с целью создания обстановки мнимого благополучия в материальном и бытовом обеспечении его подчиненных» собрал принудительно денежные средства с подчиненных [1]. Согласно материалам другого дела военачальник К. из корыстных побуждений освобождал подчиненных военнослужащих от исполнения обязанностей военной службы на оговоренные промежутки времени (11 эпизодов). Каждый из эпизодов был квалифицирован по ч. 1 ст. 285 [2].
В современной доктрине уголовного и военного права неоднократно высказывалась в разных интерпретациях мысль о целесообразности установления уголовной ответственности военнослужащих в специальном законе. Так, В.А. Селюков, ссылаясь на Указ Президента РФ от 6 февраля 1995 г. № 94 «О подготовке к изданию Свода законов Российской Федерации» и распоряжение Президента РФ от 17 апреля 1995 г. № 183-рп, предлагал принять отдельный Свод военного законодательства. В структуре последнего, с точки зрения этого автора, следовало выделить ч. 4 «Юридическая ответственность военнослужащих», которая включала бы в себя кн. 7 «Закон об уголовной ответственности за воинские преступления» [3, с. 15-16]. По мнению И.Г. Вишни, назрела необходимость разработки Кодекса военной юстиции, объединяющего наряду с нормами военного права нормативные предписания уголовного и уголовно-процессуального характера [4, с. 16].
Кроме того, в современной правовой науке продолжается дискуссия по вопросу о разработке (исходя из положений, закрепленных в ч. 3 ст. 331 УК РФ) специального законодательного акта об уголовной ответственности за преступления против военной службы, совершенные в военное время либо в боевой обстановке [5, с. 64].
Все вышеуказанные предложения о порядке систематизации военного и уголовного законо-
дательства о преступлениях против военной службы далеко не бесспорны. Прежде всего, подчеркнем, что уголовно-правовые положения вообще и уголовно-правовые предписания о воинских преступлениях неразрывно связаны друг с другом. При этом органическое единство «общего» уголовного и «военно-уголовного» законодательства выражается, так сказать, юридически, в самом правовом мире. Как справедливо замечено, «ст. 14 УК РФ дает единое понятие преступления как виновно совершенного общественно опасного деяния, запрещенного данным Кодексом под угрозой наказания. Поэтому ст. 331 УК РФ не повторяет общих признаков преступления, а лишь указывает на особенности объекта и субъекта преступления против военной службы» [6, с. 29]. Таким образом, единство уголовного и военно-уголовного законодательства проявляется в «сквозном» характере норм о преступлениях против военной службы.
По вопросу о множественности источников уголовного права в области обеспечения интересов военной службы заметим следующее. Принятие специального уголовного закона о воинских преступлениях военного времени нецелесообразно. В современной доктрине правильно указывается, что положения ч. 3 ст. 331 УК («Уголовная ответственность за преступления против военной службы, совершенные в военное время либо в боевой обстановке, определяется законодательством Российской Федерации военного времени») не стыкуются с ч. 1 ст. 1 этого закона («Новые законы, предусматривающие уголовную ответственность, подлежат включению в настоящий Кодекс»). В этой связи обоснованно утверждается, что «деление военно-уголовного законодательства на два вида - мирного и военного времени - противоречит основополагающей идее построения системы российского уголовного права. Нормы, предназначенные для применения в условиях вооруженных конфликтов, должны быть включены непосредственно в УК РФ» [7, с. 234-235]. При этом отдельные исследователи предлагают ограничиться соответствующей модернизацией гл. 33 УК [8].
С учетом вышеизложенного полагаем целесообразным признать утратившей силу ч. 3 ст. 331 УК РФ при условии включения нормативных положений о воинских преступлениях военного времени в действующий УК, а не в специальный военно-уголовный закон.
Еще один вопрос систематизации уголовно-правовых положений, устанавливающих ответственность за преступления против военной службы, - их месторасположение в системе Особенной части УК РФ. Военная служба имеет свою специфику, но остается элементом системы го-
110
сударственной службы. Согласно предписанию ч. 1 ст. 2 Федерального закона от 25 апреля 2003 г. № 58-ФЗ «О системе государственной службы Российской Федерации» система государственной службы включает в себя государственную гражданскую службу, военную службу, правоохранительную службу.
Соответственно, родовым объектом преступлений против военной службы следует считать общественные отношения по обеспечению надлежащего функционирования публичной власти. Поэтому нормативные положения об уголовной ответственности военнослужащих должны размещаться в разд. Х УК РФ вместе с нормами об иных преступных посягательствах на интересы государственной (публичной) власти.
Ключ к установлению места воинских преступлений в структуре разд. X УК лежит, во-первых, в их многообъектности и принятии во внимание ценности как основного, так и дополнительного объекта. С одной стороны, любое воинское преступление посягает на интересы военной службы (основной объект) в смысле нарушения установленного порядка прохождения такой службы, и это ставит воинские преступления в один ряд с преступлениями против интересов государственной и муниципальной службы (гл. 30). С другой - преступление против военной службы одновременно наносит существенный вред или угрожает причинением такого вреда обороноспособности страны (дополнительный объект), а следовательно, внешней безопасности государства, которая является одним из видовых объектов преступлений, предусмотренных гл. 29 разд. X УК. Данный вывод вытекает из действующего законодательства. Ведь согласно ч. 1 ст. 4 Федерального закона от 28 декабря 2010 г. № 390-ФЗ «О безопасности» государственная политика в области обеспечения безопасности является частью внутренней и внешней политики Российской Федерации и представляет собой совокупность скоординированных и объединенных единым замыслом политических, организационных, социально-экономических, военных, правовых, информационных, специальных и иных мер. При этом оборона есть неотъемлемый элемент мер по обеспечению безопасности, т.к. согласно ч. 1 ст. 1 Федерального закона от 24 апреля 1996 г. № 61-ФЗ «Об обороне» последняя представляет собой систему политических, экономических, военных, социальных, правовых и иных мер по подготовке к вооруженной защите и вооруженную защиту Российской Федерации, целостности и неприкосновенности ее территории.
Во-вторых, надо принимать во внимание, что преступления рядовых военнослужащих и воинских должностных лиц на порядок опаснее «аналогичных» деликтов гражданских служащих и руководителей. Обратимся к судебной практике.
Так, ефрейтор И., проходящий военную службу по контракту, «с целью временно уклониться от военной службы» в установленный срок не вернулся из отпуска в войсковую часть. Его деяние было квалифицировано по ч. 4 ст. 337 УК [9]. По материалам другого дела, военнослужащий К. был осужден за преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 339 УК, а именно «желая отдохнуть от военной службы, в целях временного уклонения от ее прохождения, не явился на службу в дислоцированную в. войсковую часть. сообщив командованию заведомо ложные сведения якобы о наличии у него заболевания и оснований для освобождения от исполнения обязанностей военной службы» [10].
Аналогичные деяния, совершенные в иной сфере государственной службы, были бы квалифицированы как дисциплинарные проступки («прогул» и пр.). Однако в данном случае виновные не только нарушили порядок прохождения военной службы. Своим общественно опасным поведением они создали потенциальную угрозу обороноспособности страны. Дело в том, что уменьшение количества личного состава воинской части и подрыв военной дисциплины априори снижает боеспособность Вооруженных сил РФ.
Резюмируя вышеизложенное, заметим: преступления против военной службы опаснее преступлений против интересов государственной службы и приближаются по уровню вредоносности к посягательствам на конституционный строй и безопасность государства. Ввиду этого нормы о преступлениях военнослужащих должны быть помещены сразу после гл. 29. В связи с этим предлагаем дополнить УК РФ гл. 291 «Преступления против военной службы» и одновременно признать утратившей силу гл. 33 УК РФ. При этом представляется обоснованным разделение предложенной нами гл. 291 на два параграфа: § 1 «Преступления против военной службы, совершаемые военачальниками» и § 2 «Преступления против военной службы, совершаемые военнослужащими, не относящимися к военачальникам». Очевидно, что все это потребует внесения изменений и дополнений в отдельные положения УК РФ, например введения новых составов преступлений (злоупотребление, превышение и неисполнение полномочий воинскими должностными лицами),
111
исключения из п. 1 примечаний к ст. 285 словосочетания «а также в Вооруженных Силах Рос-
1. Приговор Ульяновского гарнизонного военного суда по делу № 1-6/2012 [Электронный ресурс]. URL: http://gvs.uln. sudrf.ru/modules.php?name=sud_delo&srv_ num=1&name_o=doc&number=3630357&delo_ id=1540006&text_number=1 (дата обращения: 07.12.2013).
2. Приговор Реутовского гарнизонного военного суда по делу № 1-1/2012 (1-133/2012) [Электронный ресурс]. URL: http://rgvs.mo.sudrf.ru/ modules.php?name=sud_delo&srv_num=1&name_ op=doc&number= 29084179&delo_id=1540006&text_ number=1 (дата обращения: 07.12.2013).
3. Селюков В.А. Российское военное законодательство в конце XIX - начале XX века: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 1995.
4. Вишня И. Г. Особенности правового обеспечения деятельности по выявлению и раскрытию преступлений в условиях вооруженного конфликта немеждународного характера: по материалам деятельности военной прокуратуры Чеченской Республики: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Калининград, 2003.
5. Ображиев К. В. Формальные (юридические) источники российского уголовного права. М., 2010.
6. Военно-уголовное право: учеб. Сер. «Право в Вооруженных Силах - консультант». М., 2008.
7. Шулепов Н. Римский Статут Международного уголовного суда и национальное военно-уголовное законодательство // Международный уголовный суд: проблемы, дискуссии, поиск решений / под ред. Г. И. Богуша, Е.Н. Трикоз. М., 2008.
8. Лещев А. В. О криминализации воинских общественно опасных деяний, совершаемых в военное время [Электронный ресурс] // Право в Вооруженных Силах. 2005. № 2. Доступ из СПС «ГАРАНТ. Платформа F1 - Эксперт».
9. Приговор Новосибирского гарнизонного военного суда по делу № 1-25/2011 [Электронный ресурс]. URL: http://gvs.nsk.sudrf.ru/ modules.php?name=sud_delo&srv_num=1&name_ op=doc&number=6398048&delo _id=1540006&text_ number=1 (дата обращения: 07.12.2013).
10. Приговор Московского гарнизонного военного суда по делу № 1-42/12 [Электронный ресурс]. URL: http://moskovskygvs.msk. sudrf.ru/modules.php?name=sud_delo&srv_ num=1&name_op=doc&number=74619115&delo_ id=1540006&text_number=1 (дата обращения: 07.12.2013).
сийской Федерации, других войсках и воинских формированиях Российской Федерации» и др.
1. Sentence of Ulyanovsk court martial by case № 1-6/2012 [Electronic source]. URL: http://gvs. uln.sudrf.ru/modules.php?name=sud_delo&srv_ num=1&name_op=doc&number=3630357&delo_ id= 1540006&text_number= 1 (address date: 07.12.2013).
2. Sentence of Reutov court martial by case № 1-1\2012(1-133/2012) [Electronicresource]. URL: http://rgvs.mo.sudrf.ru/modules.php?name=sud_ delo&srv_num = 1&name_op=doc&number= 29084179&delo_id=1540006&text_number=1 (address date: 07.12.2013).
3. Selyukov V.A. Military legislation of Russia in the period of the end of the XIX and beginning of the XX centuries: auth. abstr. ... Master of Law. Moscow, 1995.
4. Vishnya I.G. Specifics of juridical regulation of activities for identifying and detection of crimes in the framework of armed conflicts of noninternational nature: by materials of activities of militaryprosecution office of the Chechen Republic: auth. abstr. ... Master of Law. Kaliningrad, 2003.
5. Obrazhiev K.V. Formal (juridical) sources of Russian criminal law. Moscow, 2010.
6. Military and criminal law: textbook. Ser. «Law in the Military Forces - consultant». Moscow, 2008.
7. Shulepov N. Rome Statute of International criminal court and national military and criminal legislation //International criminal court: problems, discussions, search of decisions/ ed. by G.I. Bogush, E.N. Trikoz. Moscow, 2008.
8. Leschev A.V. About criminalization of military socially dangerous act, completing in the military time [Electronic resourse] // Law in the Military Forces. Access from HLS «Garant. Platform F1 -Expert».
9. Sentence of Novosibirsk court martial by case № 1-25/2011 [Electronicresource]. URL: http://gvs. nsk.sudrf.ru/modules.php?name=sud_delo&srv_ num=1&name_op=doc&number=6398048&delo _id=1540006&text_number=1 (address date: 07.12.2013).
10. Sentence of Moscow court martial by case № 1-42/12 [Electronic resource]. URL: http://moskovskygvs.msk.sudrf.ru/modules. php?name=sud_delo&srv_num = 1&name_ op=doc&number=74619115&delo_ id=1540006&text_number=1 (address date: 07.12.2013).
112
