Субъект, субъективность, субъектность Текст научной статьи по специальности «Социологические науки»

Социология № 1 2024

Субъект, субъективность, субъектность

Кемеров Вячеслав Евгеньевич,

д.ф.н., проф. кафедры социальной философии, Уральский федеральный университет E-mail: kemerov1444@yandex.ru

В статье рассматривается эволюция понятий субъекта, субъективности, субъектности. Устанавливаются их различи в связи с изменением контекста их употребления. Маршрут этих изменений прослеживается как путь через гносеологию, психологию, социологию. Определяется влияние эволюции этих понятий на связи философии, социального и гуманитарного знания. Схема субъекта, нарисованная философской классикой, как будто упрощается: мышление, познание, мораль оказываются в тени. На первом плане - предметно-ориентированные силы и потребности человека. Они становятся главной мотивацией человеческих отношений и динамики общества. Можно сказать и по-другому: схема раздваивается; с одной стороны - это человек с его деятельными способностями и потребностями, с другой -это индивид с его мышлением, познанием, мотивацией и рефлексией. Наметилась тенденция к раздвоению образа человека как субъекта. В конце девятнадцатого столетия эта тенденция обрела вполне ощутимые и значимые формы. При всем преобладании позитивистских настроений обозначилась группа ярких исследований, утверждающих, что путь изучения людей как вещей проходит мимо важных аспектов жизни общества. Для него недоступны уникальные исторические ситуации и события, мотивы деятельности лидеров, детерминанты культурных и научных достижений. Оставленные в стороне позитивизмом и натурализмом области жизни общества необходимо выявлять с помощью совсем другой методологии.

Ключевые слова: субъект, субъективность, субъектность, социальные взаимодействия, социальные структуры.

Правом первого слова обладает философия. Со своего латинского первоисточника она сопровождает любой рассказ о деятельности, работе, человеческих усилиях этим словом.

Но и в обыденном языке это слово постоянно участвует, причем в разных степенях, начиная с высоких, когда субъектом именуют государство, и до низких, когда пренебрежительно говорят о ком-то: странный или подозрительный субъект.

В повседневной практике человеку постоянно приходится приближаться к пониманию, что он субъект: когда он что-то утверждает или отрицает, что-то определяет, демонстрирует, когда защищает своё «Я», предъявляет претензии быть физическим или юридическим лицом. Все эти грани открываются в различных ситуациях и человек может не думать, что он - субъект.

Но близость выбора его подстерегает на каждом шагу и тогда ему приходится задумываться, какими правами и обязанностями он наделен, как он может поступить.

Все эти грани человеческого бытия давно разобраны отдельными социально-гуманитарными дисциплинами. Но нам необходимо вернуться к положению, где они собраны в некое единство, то есть к философии.

В философии движение к этому понятию было постепенным. В Новое время оно шло параллельно со становлением классической науки и развитием гуманизма, но не совпадало с этими трендами.

В философском осмыслении проблемы субъекта можно выделить несколько важных ступеней.

Р. Декарт акцентирует внимание на мышлении субъекта: это человек, который может мыслить, причем мыслить и самого себя, да еще и делать эту мысль исходным пунктом для мышления и обо всём другом. Упрощая, можем сказать: он обладает сознанием, исходящим из самосознания. Это - не эмпирический

4

человек и практические интересы в его мышлении не имеют серьёзного значения.

В философии И. Канта субъект активен прежде всего в сфере познания. Но он наполнен также многими силами и способностями. Он практичен, но его практичность ориентирована на мораль. В нем присутствуют разные законы и правила. Но он их не всегда отображает и использует. Это - не эмпирический субъект. Поэтому, как бы за его спиной, возникает субъект трансцендентальный: он то по Канту и помогает эмпирическому субъекту в сборке сверхчувственных тенденций.

Концепцию активности субъекта развивает И.Г. Фихте. Он концентрирует внимание на деятельности субъекта. Но эта деятельность видится ему в идейно-познавательной сфере. Он предполагает воздействие человека на природу, но важнее для него концентрация самого субъекта. В стиле своей интерпретации активности он выдвигает на первый план волю субъекта.

Так изменяется принцип сборки субъекта. Если прежде в центральной позиции оказывалось мышление (познание), то теперь её занимает воля с всеми предполагаемыми последствиями: взаимодействия, преодоление, борьба [1].

Для новоевропейской философской классики субъект важен как некая система ориентаций. Но они сконцентрированы вокруг субъекта или в нем самом. Это - не пахарь, не кузнец, не ювелир и не меняла. Скорее всего, это философ, размышляющий и прежде всего о самом мышлении, причем -о своем мышлении, через призму которого проходит остальная предметность. Заметим, что в рассмотрении мира субъекта проходит заметный сдвиг. Вначале в рассмотрении этого мира в центральной позиции оказываются мышление и рефлексии по этому поводу, затем -познание с его отношением к внешним вещам и темам, затем на первый план выходит активность субъекта и, соответственно, его воля, определяющая характер его усилий. Казалось бы, намечается сближение образа философского субъ-

екта и образа эмпирического индивида (индивидов). Но оно не происходит, тем более оказывается невозможным их совпадение. На этом классическая философия заканчивается, теряет свой престиж и статус.

Схематизм абстрактного субъекта философии отходит на третий план. Его заслоняют интерес к эмпирическим индивидам с их силами, умениями, знаниями и классическое естествознание с его методологией исследования взаимодействия вещей. Сходятся, но не совпадают две классики: философская, занятая абстрактными обобщениями, и научная, ориентированная на исследование физических взаимодействий. Преимущество остается за второй, поскольку она близка мощному росту индустриализации общества.

В плане этой «второй» классики главными оказываются организация взаимодействий эмпирических индивидов, их эффективное встраивание в производственно-технологические цепочки.

Но это уже работа не философии. Появляется целый корпус общественных наук, вступающих на путь исследования человеческих взаимодействий. Лидером оказывается экономическая теория, затем появляется социология, далее - психология, натуралистически ориентированная история и антропология. При всех различиях их объединяет ориентация на мир вещей, окружающих человека и создаваемых им.

Тонус задает экономика: богатство и развитие общества заключено в круговороте вещей, который обеспечивают люди. Люди, конечно, включены в этот круговорот, поскольку обеспечивают его воспроизведение и развитие. Так сохраняется и возрастает богатство общества.

Сами люди уподобляются вещам: их силы, качества, умения соизмеряются с вещами.

Вспомнив протагоровское «Человек есть мера вех вещей», можем теперь сказать: «Вещь есть мера каждого человека». Воспроизводя круговорот вещей, люди сами становятся подобными вещам. Следующий шаг - рассматри-

5

вать, изучать, использовать их как вещи. Но вещи особого рода. В них надо находить или развивать силы и качества, позволяющие умножать и усложнять вещи. Существует выражение «Соответствовать логике вещей». Оно оформляет описываемую ситуацию. С той, однако, поправкой, что логика вещей задаётся не вещами, а условиями, средствами и целями деятельности людей.

Формируется на первый взгляд простой, а, по сути, странный и сложный мир. Его создатели не являются субъектами в классическом смысле, но без их участия в производстве и потреблении этот мир не может существовать.

Эту ситуацию фиксирует позитивизм и развивающаяся на его базе социология. Необходимо изучать отношения людей как взаимодействие вещей, то есть учитывать их силы, умения и навыки, но не вникать в их мотивы и намерения [2]. Такую же позицию впоследствии занимает и догматический марксизм (В.И. Ленин).

Общество становится машиной по производству возрастающей массы вещей, а эмпирические индивиды субъектами, обеспечивающими возрастание этой массы. Они - субъекты, но не того типа, о котором рассуждала классическая философия. Они участвуют в воспроизводстве общества своими деятельными силами и своими потребностями; они субъекты производства и потребления.

Схема субъекта, нарисованная философской классикой, как будто упрощается: мышление, познание, мораль оказываются в тени. На первом плане -предметно-ориентированные силы и потребности человека. Они становятся главной мотивацией человеческих отношений и динамики общества. Можно сказать и по-другому: схема раздваивается; с одной стороны - это человек с его деятельными способностями и потребностями, с другой - это индивид с его мышлением, познанием, мотивацией и рефлексией. Наметилась тенденция к раздвоению образа человека как субъекта. В конце девятнадцатого столетия эта тенденция обрела вполне ощутимые

и значимые формы. При всем преобладании позитивистских настроений обозначилась группа ярких исследований, утверждающих, что путь изучения людей как вещей проходит мимо важных аспектов жизни общества. Для него недоступны уникальные исторические ситуации и события, мотивы деятельности лидеров, детерминанты культурных и научных достижений. Оставленные в стороне позитивизмом и натурализмом области жизни общества необходимо выявлять с помощью совсем другой методологии.

В. Дильтей и Г. Риккерт утверждают разделение методологии на две ветви: «науки о природе» и «науки о духе» (о культуре) [3-4]. В первой люди исследуются как натуральные объекты, как вещи; во второй решается задача понимания их идейных мотивов, их целе-полагания, их самодетерминации. Для первой остается весомой традиционная методология обобщений и объяснений, для второй она оказывается бесполезной. Намечается радикальное раздвоение наук. Заметим, что в этом скрыто присутствует классическая схема субъекта; она способствует методологическому дуализму. Напряжения этой ситуации добавляет тот факт, что физика открывает целую группу неклассических объектов: они не наблюдаемы, неощутимы, но могут быть реально используемы. Значит, объект более - не вещь, которую можно увидеть, взвесить, измерить без специальной аппаратуры. Многообразие объектов предполагает многообразие средств и форм на стороне субъекта.

Раздвоение методологии простирается на междисциплинарный и дисциплинарный уровни. В первой четверти двадцатого столетия формируются две психологии, две антропологии, две экономических трактовки организации труда и, чуть позже, две социологии. Что касается темы субъекта, то её развертывание сталкивается с дилеммой: либо человек - особого рода вещь, либо он многогранное существо, скрывающее и раскрывающее обилие возможностей.

В психологии это явно сказывается в противостоянии раннего бихевиоризма с его концепцией поведения и первона-

6

чального психоанализа с его идеей бессознательного.

Методологический дуализм распространяется на всё обществознание. Это приводит к тому, что оно раскалывается на социальную науку и гуманистику, исповедующие радикально различные методологические и мировоззренческие принципы [5]. С учетом методологической дифференциации всех дисциплин нарастает ситуация методологического плюрализма: в ней для проблемы субъекта почти не остается пространства.

Междисциплинарные связи в обще-ствознании разрушаются; положение усугубляется внутридисциплинарными методологическими конфликтами. Традиционная философия с её схематизма-ми помочь не может. Возникает атмосфера деструктивности и неопределенности. Выход из этой ситуации предлагает отнюдь не философия, а социально-практическая сфера.

Исчерпанность экстенсивной экономики с её ориентацией на массовое производство и потребление заставляет искать новые схемы организации человеческих взаимодействий. Передовые области производства начинают выстраивать свою организацию не вокруг создания вещей, а вокруг переориентации на новые формы стимулирования субъектов производства и их взаимодействия. Поиск новой эффективности вынуждает изменить отношение к человеческим индивидам. Оказывается, экономически невыгодным рассмотрение работника как особого рода вещи, как сгустка мышц и нервов, как винтика или зубчика экономической машины; оно неизбежно ведёт к её пробуксовке.

Иной план требует вложения капитала в самого работника, но теперь уже не в мышцы, а в его умения, способности, компетенции. Конечно, такое вложение весьма затратно, но только оно выводит производство и экономику на новый виток развития. Рассмотрение субъекта на фоне логики вещей теряет свою привлекательность.

В конце двадцатых, начале тридцатых годов прошлого века появилась целая плеяда концепций «социального

действия». При всех различиях у них была общая черта: они рассматривали взаимодействия людей как поле сохранения, воспроизведения и развития социальных форм. Различия между ними были весьма значительны. Макс Ве-бер ратовал за широкое понимание социальных форм. Т. Парсонс, который, возможно, заимствовал представление о «социальном действии» у П. Сорокина, использовал его как деталь в его конструкции структурно-функционального анализа; в ней «социальное действие» служило средством адаптации индивидов к доминирующим нормам и стандартам. Первоначально его трактовка господствовала. Но в 60-е гг. всё резко изменилось.

Если прежде акцент в трактовке «социального действия делался на приспособлении индивидов к нормам и стандартам, то теперь он переносится на стимулирование индивидами социальных форм. Преобладающей становится ве-беровская установка на выявление субъективных смыслов, которые индивиды вкладывают в своё сотрудничество [6]. Причем, важно заметить, что это не традиционная трактовка субъективности, когда она толковалась по схемам «субъект - объект», человек - вещь. Речь идет не о мышлении, познании, отражении. В фокусе оказывается координация смыслов разных субъектов, результатом которой является воспроизведение или развитие социальной формы.

Это своего рода интерсубъективность, поддерживающая или развивающая человеческие взаимоотношения. Схема социального взаимодействия, вроде, бы остается той же самой, но её характер существенно меняется. Прежде векторы влияния были устремлены от господствующей формы к взаимодействующим субъектам и, по сути, закрепляли их связи и ценностные ориентации, теперь же в фокусе оказываются стремления субъектов, образующие интерсубъективную связь и её изменения.

Элементарной формой взаимодействия становятся не человек и вещь и не субъект и объект. Фундаментальным является отношение человека и че-

ловека, субъекта и субъекта; в более широком плане межсубъектные отношения людей. В них определяющей выступает не мыслительная, не познавательная составляющие, а ценностные ориентации, взаимосвязанность мотивов. Далее субъективность людей определяется не гносеологическими мерками (отношение к истине и лжи и т.п.). В фокусе внимания - направленность их на нормы и ценности, на их поддержку или преобразование. Человеческая субъективность по-прежнему остается в идейно-психологической сфере, но в её понимании намечается важный переход.

В классической традиции субъективность толковалась как некая сомнительная инстанция деятельности человека или даже как некий недостаток его сознания или прямо как ущербность его психики и моральности, а вот неклассическая культура и наука в субъективности обнаруживают возможность человека влиять на обстановку, взаимодействовать с другими, создавать конструктивные решения [7]. В обыденно жизни за понятием субъективности сохраняется отрицательный шлейф. А в обще-ствознании 20-го века подготовлено его радикальное переосмысление. Конечно, с важными дополнениями и изменениями.

В шестидесятые годы 20-го столетия была предпринята попытка дополнить схему социальной структуры, «возвышающейся» над индивидами, схемами межиндивидных взаимодействий, наметился союз макросоциологии и микро-сциологии. Но он не был последовательно осуществлен. Слабым местом этого объединения был вопрос о динамике больших структур: кто их создает, кто воспроизводит, кто изменяет. Человеческие индивиды «вытесненные» в резервацию микросоциологии, были выведены и за рамки решения этого вопроса. Но в 70-е годы набирает силу большая группа дисциплин, - социальная феноменология, гуманистическая психология, этнометодология, экзистенциальная социология, - настаивающая на том, что все социальные формы являются производными от взаимодействия человече-

ских индивидов. Так, например, А. Шюц представляет социальный мир как продукт, созданный, воспроизводящийся и развивающийся взаимодействиями людей [8].

На первый взгляд такие представления могут казаться тривиальными. Но надо учитывать атмосферу, в которой они приобретают значение. В эпоху господства структурно-функционального анализа было привычным считать взаимодействия социальных индивидов производными от порядка, задаваемого Большими структурами. Функции индивидов заключались в поддержке этого порядка. Поэтому и в трактовке личности на первом плане оказались понятия адаптации и социализации, т.е. участия людей в сохранении этого порядка.

В процессе фронтальной критики функционализма выяснилось, что на первом плане выявляется не приспособление индивидов к структурам, а их участие в воспроизведении, более того, в трансформировании структур. Соответственно, в их личностном бытии становится существенной не адаптация к большим формам, а их самоактуализация, причем не в идейно психологическом плане, а в практике межиндивидуальных взаимодействий.

Возникает широкое движение, получившее название конструктивизма или конструкционизма, смысл которого в том, что взаимодействия индивидов определяют функционирование всех социальных форм. Еще раз: не структуры определяют бытие индивидов, а индивидные взаимодействия детерминируют формы социальных структур [9].

Этот концептуальный сдвиг меняет и представление о социальных индивидах как взаимодействующих субъектах. Их идейно-психологическая установка сохраняет своё значение, но решающим в социальном смысле становится их воздействие на социальные формы. В этом качестве они становятся не только проводниками социальных форм, но и силами их реализации, более того, гарантами их существования. Э. Гидденс в своей концепции структурации структур показывает, что структура нежизнеспособна,

8

если она не проходит через внутреннюю организацию индивидов [10]. Таким образом мы подходим к пункту, где понятие субъективности преобразуется в понятие субъектности.

Понятие субъектности по нескольким параметрам отличается от классического понятия субъекта. Во-первых, оно не является производным от философского представления об абстрактном человеке, в котором главными качествами являются мышление и познание (при участии воли и нравственности). Во-вторых, оно определяет силы и способности человеческого индивида (включая мыслительные и познавательные) как важнейшее средство в его воздействии на условия его жизнедеятельности. В-третьих, оно рассматривает результаты его воздействия на условия как способ связи с другими индивидами.

Принципиальным является то, что понятие субъектности не закреплено за отдельным индивидом или абстрактным человеком классики; оно распространяется на всех живых и действующих людей. Они подтверждают свою субъект-ность в практической повседневной деятельности. Мера их субъектности определяется не философией, а степенью их воздействия на условия жизни, а через эти условия и на других субъектов. Прямые и косвенные взаимодействия их с другими людьми создают почву и для их самореализации; самореализация создаёт почву для взаимодействия, а социальные взаимодействия встраиваются в индивидную самоактуализацию.

Сдвиг от понятия субъективности к понятию субъектности трансформирует не только представление о межиндивидных взаимодействиях. Он меняет и представление об обществе.

Прежняя модель общества предполагала взгляд на него как на некое помещение, как на некий объём, который заполняется социальными индивидами. Индивиды проходят через это пространство. Потом проходят другие. А помещение остается тем же самым. А проход индивидов через это пространство делает их социальными.

Принятие концепции субъектности людей принципиально меняет и картину общества: оно далее - не вместилище для людей, а социальное пространство и социальное время, в котором люди вырабатывают, утверждают и меняют формы взаимодействия. У этой коробки нет стен: самыми надежными оказываются формы, обеспеченные воспроизводством социальных индивидов.

Концепция субъектности предлагает признать, что у социальных форм нет только внешнего и только внутреннего; общество живо, пока оно воспроизводится в жизнедеятельности индивидов, а индивиды остаются социальными, пока они воспроизводят и меняют социальную форму.

Литература

1. Длугач Т. Человек в системе философии И.Г. Фихте // Философский журнал. 2015. № 3. С. 92-106.

2. Дюркгейм Э. Социология. Её предмет, метод, предназначение. - Москва, 1995. - 352 с.

3. Дильтей В. Типы мировоззрения и их обнаружение в метафизических системах // Новые идеи в философии. - Вып. 1. - Санкт-Петербург, 1912. - С. 216-229.

4. Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре. - Санкт-Петербург, 1911. - С. 196.

5. Кемеров В.Е. Гуманитарное и социальное// Современный философский словарь, Москва, 2004. - С. 168-171.

6. Вебер М. Исследования по методологии наук. - Москва, 1980. - С. 202.

7. Ватин И.В. Человеческая субъективность. - Ростов н/Д., 1984. - С. 197.

8. Шютц А. Структуры жизненного мира. - Эванстон Иллинойс, 1973. -С. 335.

9. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. - Москва, 1995. - 323 с.

10. Гидденс А. Устроение общества. Очерк теории структурации. - Москва, 2018. - 528 с.

9

SUBJECT, SUBJECTIVITY, SUBJECTIVITY

Kemerov V.E.

Ural Federal University

The article examines the evolution of the concepts of subject, subjectivity, subjectness. Their differences are established in connection with the change in the context of their use. The route of these changes can be traced as a path through epistemology, psychology, and sociology. The influence of the evolution of these concepts on the connections of philosophy, social and humanitarian knowledge is determined. The scheme of the subject, drawn by the philosophical classics, seems to be simplified: thinking, cognition, morality are in the shadow. In the foreground are the subject-oriented forces and human needs. They become the main motivation of human relations and the dynamics of society. One can say it in another way: the scheme is bifurcated; on the one hand, it is a person with his active abilities and needs, on the other, it is an individual with his thinking, cognition, motivation and reflection. There is a tendency to split the image of a person as a subject. At the end of the nineteenth century, this trend took quite tangible and significant forms. With all the predominance of positivist sentiments, a group of vivid studies has emerged that claim that the path of studying people as things passes by important aspects of society. Unique historical situations and events, motives of leaders, determinants of cultural and scientific achievements are inac-

cessible to him. The areas of social life left aside by positivism and naturalism need to be identified using a completely different methodology.

Keywords: subject, subjectivity, subjectness, social interactions, social structures.

References

1. Dlugach T. Man in the system of philosophy I.G. Fichte // Philosophical Journal. 2015. No. 3. P. 92-106.

2. Durkheim E. Sociology. Its subject, method, purpose. - M., 1995. - 352 p.

3. Dilthey V. Types of worldview and their detection in metaphysical systems // New ideas in philosophy. - Vol. 1. - St. Petersburg, 1912. - P. 216-229.

4. Rickert G. Natural Sciences and Cultural Sciences. - St. Petersburg, 1911. - P. 196.

5. Kemerov V.E. Humanitarian and social // Modern philosophical dictionary. - M., 2004. - P. 168-171.

6. Weber M. Research on the methodology of sciences. - M., 1980. - P. 202.

7. Vatin I.V. Human subjectivity. - Rostov n/d., 1984. - P. 197.

8. Schutz A. Structures of the Life World. - Ev-anston, Illinois, 1973. - P. 335.

9. Berger P., Luckman T. Social Construction of reality. Treatise on the sociology of knowledge. - M., 1995. - 323 p.

10. Giddens A. The Constitution of Society. Essay on the Theory of Structuration. - M., 2018. - 528 p.

10