CC BY
83А.А. Фокин
СЦЕНИЧЕСКАЯ СУДЬБА ПЬЕСЫ И. Д. СУРГУЧЕВА «ОСЕННИЕ СКРИПКИ» В искусстве любого времени есть вершины и так называемый поток, над которым они возвышаются. Пьесу Ильи Сургучева «Осенние скрипки» нельзя назвать вершиной, но то, что она выделяется из потока русской драматургии 1910-х годов, факт безусловный, весьма примечательный и даже поразительный. С одной стороны, литературная и театральная критика тех лет была единодушна в положительных и превосходных оценках сценического воплощения пьесы, а с другой - подчас нелицеприятно отзывалась о литературных достоинствах произведения Сургучева.
Неоднозначность восприятия публикой и критикой «Осенних скрипок» - своеобразная визитная карточка пьесы и при ее постановках в 1920-1930-х годах. Сохранилась эта тенденция и в конце XX - начале XXI века, когда пьеса Сургучева вновь стала одной из самых репертуарных во многих театрах России и ближнего зарубежья. Вот как, например, непримиримость полемики вокруг «Осенних скрипок» характеризует современный критик:: «Написанная в 1915 году, она кажется похожей на все столь же посредственные сочинения того времени. <...> Интересно, что «Осенние скрипки» в те давние времена были поставлены Московским Художественным театром, который, правда, считал позором для себя оглушительный успех этого произведения у публики» (1).
Отвечая однажды на подобную язвительную реплику журналиста и на его вопрос о мотивах постановки «посредственной», «позорной» пьесы, Р. Г. Виктюк, один из ведущих российских театральных режиссеров, объяснил свое обращение к «Осенним скрипкам» Ильи Сургучева высоким литературным качеством драматургии текста и указал основные причины популярности пьесы в прошлом и в настоящем. «Я думаю, что конец века и
начало века удивительно совпадают по невероятному дефициту на чувства, -отметил он.
- И вот в этой тоске по любви в начале того века и в конце нынешнего мы удивительно похожи. А Серебряный век — это вспышка любви, уникальная в мировой культуре и сознательно уничтоженная после 1917 года. Илья Сургучев - автор пьесы
- сам из того времени. Поэтому выбор пьесы не просто наша тоска по любви, но и наша благодарность Серебряному веку. <...> Когда в 1915 году был поставлен спектакль в Художественном театре (ставил Немирович-Данченко, играла Книп-пер-Чехова), он имел потрясающий успех. Потом в 1919 году Сургучев уехал в Париж, и его имя, естественно, было забыто навсегда. Задача была
- возвратить этого человека той стране, которая его отправила в Вечность. Он принадлежит нашей земле» (2).
Приводя высказывание о пьесе известного режиссера, мы далеки от мысли защищать произведение Сургучева авторитетным мнением: «Осенние скрипки» в этом не нуждаются. Но дело в том, что любой драматургический текст немыслим без интеллектуальной активности интерпретатора, а первым интерпретатором пьесы (конечно, после автора) почти всегда становится режиссер. Во всяком случае для зрителя именно он является читателем, даже первочитателем, пьесы. Поэтому поверим режиссеру: он меньше всего заинтересован в том, чтобы обмануться, оценивая драматургические качества того или иного произведения, и обманывать, ибо зритель, как правило, этого не прощает. А поверив, попытаемся проникнуть в тайну «Осенних скрипок», почти столетие покоряющих сердца и зрителей и читателей. Для этого нам нужен прежде всего текст пьесы, а мнения режиссеров, актеров и уж тем более критиков
- небезынтересные, но второстепенные источники, хотя без них порой тоже не обойтись. Еще К. С. Станиславский указывал, что театр - коллективное творчество, но начинается оно «с драматурга - без него артистам и
режиссеру делать нечего», и далее сетовал на то, что этого не хотят учитывать ни театральные, ни литературные критики, «отсюда, естественно, вытекает целый ряд ошибок, недоразумений, толкающих искусство по ложному внешнему пути» (3).
На сегодняшний день известны, по меньшей мере, четыре издания пьесы «Осенние скрипки».
Впервые она была опубликована в апрельском номере журнала «Русская мысль» за 1915 год (4) и в третьем томе Сочинений И. Д. Сургучева в «Книгоиздательстве писателей в Москве» (5). В том же году, как уже было сказано, пьесу поставили на сцене Московского Художественного театра. Популярность ее оказалась столь высокой, что даже в насыщенном известными революционными событиями 1917 году издательству, находившемуся на грани банкротства, оказалось коммерчески выгодным второе издание третьего тома, его вновь открывали «Осенние скрипки». Последний раз пьеса вышла в свет в берлинской типографии И. П. Ла-дыжникова (7), когда писатель уже находился в эмиграции. Тем не менее это издание все еще могло быть доступно читателям на родине автора.
В России «Осенние скрипки» по сей день больше ни разу не переиздавались, а имелись ли эмигрантские ее републикации - доподлинно неизвестно. Таким образом, доступ читателя к первоисточнику ограничен.
Все это говорит о том, что драматургическое мастерство И. Д. Сургучева оценивается прежде всего по театральным постановкам его пьесы и по критическим отзывам на ее режиссерские и актерские интерпретации. Факт не просто печальный, но даже трагичный. Ведь именно от незнания подлинника критиками, а возможно, и режиссерами страдают не только читатели-зрители, но и само творение драматурга, остающееся непонятым и непрочитанным. Более того, недоброкачественные постановочные «трюки», сценарные обработки и переработки, все эти безапелляционные «по мотивам», а также безграмотные высказывания критиков читатели-зрители относят (как правило, по незнанию) на счет автора. Отсюда и получается, что
Сургучев написал «посредственное сочинение с нечеловеческим кипением страстей и самоубийством в финале» или что интрига пьесы имеет неожиданное разрешение: «главная героиня великодушно передает своего возлюбленного молодой сопернице и на прощание еще дарит букет хризантем на счастье» (курсив наш. -А. Ф.).
Ни «кипения страстей», ни хризантем, ни соперничества, ни уж тем более самоубийства в пьесе Сургучева конечно же нет. Ее пафос в другом — в страдании, в соблюдении долга и чести. Но об этом немного позже.
Методы истории литературы, исключающие субъективный характер высказывания и требующие объективного исторического подхода к исследуемому памятнику литературы, предполагают широту материала, на котором должны строиться научные оценки, историческое понимание литературы (8). Речь идет прежде всего о собирании литературного наследия писателя, биографического материала, литературно-критического контекста, которые показывают место, занимаемое тем или иным произведением в литературном процессе. Первостепенное значение здесь имеет установление канонической редакции изучаемого текста или наиболее авторитетного его варианта, т. е. изданного самим автором при его жизни. Итак, мы установили, что четыре переиздания пьесы И. Д. Сургучева «Осенние скрипки», соответственно 1915, 1917, 1922 годов, идентичны и издавались с ведома автора. Поэтому текст пьесы в любом из указанных изданий может быть признан основным источником исследования. Известные машинописные и даже рукописные варианты текста пьесы (9) не могут рассматриваться как подлинные и не должны браться в расчет ни исследователями, ни постановщиками, ни критиками.
Во всех трех изданиях пьеса публиковалась с посвящением «Татьяне Васильевне Бочаровой». До настоящего времени нам не удалось найти каких-либо сведений об этой женщине, ее судьбе и роли в жизни писателя. Известно только, что с Т. В. Бочаровой он познакомился в 1912 году. Воз -можно, именно с этим знакомством связана творческая история «Осенних
скрипок», на что указывает совпадение отчества адресата и главной героини пьесы - Варвары Васильевны. Этот нюанс позволяет ассоциировать и самого Сургучева с персонажем пьесы - мужем Варвары Васильевны, Дмитрием Ивановичем Лавровым. Фамилия от слова «лавр» указывает на славу, обрушившуюся на писателя после публикации целого ряда произведений, а имя героя пьесы - на отчество ее автора. По словам Г. А. Беликова, Т. В. Бочарова была спутницей Сургучева и в годы эмиграции, «став последней опорой его скитальческой жизни» (10).
Сохранились лишь разрозненные отрывочные сведения об истории создания пьесы и ее первой постановке. Сопоставив их, можно получить целостную картину не только творческой истории «Осенних скрипок», но и целого этапа литературной биографии И. Д. Сургучева.
Точная дата премьеры «Осенних скрипок» в Московском Художественном театре - 14 апреля 1915 года, о чем свидетельствует не только сохранившаяся программка спектакля, но и рецензии на него (11). Режиссером выступил В. И. Немирович-Данченко, а роль главной героини — Варвары Васильевны - играла ведущая актриса МХТ О. Л. Книппер-Чехова. В то время в Московском Художественном театре в качестве художника-декоратора работал (как отмечали современники, без конфликтов и противоречий с режиссурой) Б. М. Кустодиев (1878-1927). «Бытовизм» Кустодиева, ориентированного на красочно-реалистическое воспроизведение крестьянского и провинциального мещанско-купеческого быта, сближал его с творческими установками театра, руководимого В. И. Немировичем-Данченко и К. С. Станиславским. В 1914 году он сделал оформление спектакля весьма, по словам художника, заинтересовавшей его пьесы современного драматурга И. Сургучева «Осенние скрипки». Пьеса буквально захватила его, как, впрочем, и режиссера и актерскую труппу. Благодаря сплаву психологической драматургии в духе Чехова и Ибсена с реалистической сценографией, новой режиссурой «театра переживания» и
блистательной актерской игрой, «Осенние скрипки» Сургучева стали большим событием русской театральной жизни.
В течение всей весны 1915 года пьеса с неизменными аншлагами шла в Московском Художественном театре, а в начале лета была показана труппой МХТ в Петербурге. Внимание зрителей притягивала центральная роль -Варвары Васильевны, жены присяжного поверенного Лаврова, женщины бальзаковского возраста. Стремясь к личному счастью, она все время лжет мужу, любовнику, приемной дочери Верочке, самой себе, а поскольку счастье недостижимо - страдает, хотя и почитает себя правой. Во имя сохранения семейного очага она хочет женить своего любовника Барановского на Верочке и страдает, когда между молодыми возникает горячая любовь. Этот причудливый и психологически неожиданный женский характер стал главным достижением Ильи Сургучева. Создавая образ Варвары Васильевны, драматург портретировал свою эпоху - эпоху модерна и, надо отдать ему должное, сумел выразить ее прихотливые линии в чувствительном рассказе о любовном «квадрате». Тема увлечения матери и дочери одним человеком не нова, но ставропольский драматург сумел преподнести ее по-своему. Разумеется, в противостоянии зрелой женщины и юной девушки неизбежно должна победить молодость, но у Сургучева женщина, в душе которой запели «скрипки осени человеческой», сама отказывается от любви, не дожидаясь, пока ее отвергнут.
В пьесе нет действия - сюжет ее почти статичен. Сургучев скорее предназначал ее для чтения, чем для постановки. Об этом говорит характер авторских ремарок, раскрывающих внутренние переживания героев. По своему стилю они органически связаны с диалогами и монологами героев. Пьесу пронизывает создающий основное настроение образ: падающие осенние листья символизируют старость, которая с горечью уступает дорогу «цветущей весне» - молодости. Рефреном в ней звучат слова французского поэта Верлена - «Скрипок осенних протяжное пенье, зов неотвязный сердце мне ранит...». Необычное разрешение конфликта, правда и сила чувств про-
щания матери и дочери в финале придают мелодраме поистине драматичный характер, что сразу же оценили зрители Москвы и Петербурга.
Станиславский вспоминал, что петербургские гастроли всегда были особенными, потому что «искони между обеими столицами существовала вражда. Петербургское не имело успеха в Москве, а московское - в Петербурге» (12). Неприязненного отношения от северной столицы московские артисты ждали и в 1915 году, но успех «Осенних скрипок» превзошел все ожидания. На 10-дневных гастролях в Петербурге в 1915 году «Скрипки» сыграли шесть раз, а «Дядю Ваню» всего дважды. Говорили, что пьеса Сургучева стала причиной раздора между Станиславским и Неми -ровичем-Данченко. Последний даже жаловался в письме Леониду Андрееву, что эта «пьеска» — «водица с лимоном и сахаром», паниковал, что ставится на карту его театральное реноме (13). Тем не менее спектакль МХТ, как отмечала критика, вышел крепкий, а талант и обаяние исполнительницы главной женской роли О. Л. Книппер-Чехо-вой принесли актрисе невиданный успех, которого она не знала ни в одной чеховской постановке. Артистка даже недоумевала, почему «слезливая драматургия» вызывает столь оглушительный успех у публики (14).
В следующем театральном сезоне «Осенние скрипки» покорили не только столичные, но и провинциальные сцены. Этому способствовали гастрольные поездки Московского Художественного театра. Бесконечные провинциальные труппы, взбудораженные успехом пьесы в Москве и Петербурге, наперебой стремились поставить ее в своих театрах.
Премьерный спектакль совпал с выходом в свет печатного издания «Осенних скрипок», что, естественно, способствовало росту популярности пьесы и ее автора в стране. Для Ильи Дмитриевича эти события стали поистине «коронованием в драматургии». К писателю пришел подлинный успех. Но этому успеху, безусловно, предшествовала большая работа и... его величество Случай.
Впервые И. Д. Сургучев обратил на себя внимание как драматург в 1913 году, когда в Александрийском театре в Петербурге была поставлена первая его пьеса - «Торговый дом», в которой он следовал реалистической традиции А. Н. Островского. В 1914 году постановку «Торгового дома» осуществил Малый театр в Москве, где в главных ролях были заняты выдающиеся русские актеры М. Савина, Д. Смирнов, В. Пашенная, А. Остужев. По просьбе присутствовавшего на одном из московских спектаклей К. С. Станиславского следующую свою пьесу «Осенние скрипки» автор передал в Московский Художественный театр.
Приведем воспоминание об этом самого И. Д. Сургучева в пересказе Владимира Унковского:
«Шла пьеса Сургучева "Торговый дом" в одном из московских театров. В этот день Илья Дмитриевич приехал из Петербурга в Москву, толкнулся в театральную кассу - билеты все проданы, но кассирша дала ему пропуск в оркестр. Туда, вниз, под суфлерскую будку, и спустился Сургучев.
Когда кончился первый акт и зажглось электричество, Сургучев увидел, что стоит рядом со Станиславским. Они познакомились и разговорились:
- С удовольствием смотрю ваш "Торговый дом". Дайте нам что-нибудь для Художественного театра.
И Сургучев рассказывал мне:
- Я был ошеломлен, я был вне себя, я считал свою персону "маленьким человечком" - и вдруг приглашение в Московский Художественный театр - в святилище, храм искусства, первый из драматических театров в мире. Обомлел, потерялся. У меня была готова пьеса "Осенние скрипки", которую я дал Александру Ивановичу Южину-Сумба-тову, но он ее забраковал... Конечно, не откладывая, послал ее Станиславскому и вскорости получил от него извещение, что она принята для постановки. И чек - аванс - в тысячу рублей» (15).
А вот как передал свою беседу об «Осенних скрипках» с Сургучевым его друг еще со студенческой скамьи Н. К. Клименко:
«- Я человек нетребовательный, скромный, никогда не лезу к читателю за одобрением... Хочу вот рассказать вам об "Осенних скрипках".
- Кстати, почему такое название?
- А это, - торопливо говорит И. Д., - я взял у одного французского писателя. "Ьез Ую1опз сГашотпе" - это по-особому тогда звучало для моей души... Я так тогда воспринял то, что открылось передо мной... Так вот, написал я эту вещь и сдаю ее в Московский Малый театр. Справляюсь, справляюсь... Жмутся и все с улыбочкой отворачиваются, просят подождать. Тогда я, тщательно переписав пьесу и ничего не говоря, отношу ее в Московский Художественный, Станиславскому... и он принимает к постановке...
Иду в Малый и так скромненько говорю:
- Спасибо, что так много потратили времени на обсуждение моих "Скрипок", но теперь я их уже пристроил...
- Как?! Куда?
- Туда-то. актриса Е. Н. Рощина-Инсарова, еще недавно блиставшая на сцене Александрийского театра в Петербурге.
Чешская пресса лестно отзывалась о спектаклях Русского камерного театра. Не обошел их вниманием и Карел Чапек, всемирно известный чешский прозаик и драматург. Из-под его пера вышел такой благосклонный отклик: «Мы радоваться можем тому, что у Праги есть шанс все более и более походить на центр славянского творчества в области культуры» (18).
Именно с этих постановок началось триумфальное шествие «Осенних скрипок» по театральным подмосткам Европы. Приведем лишь одно из многочисленных свидетельств о жизни пьесы в эмиграции: «"Осенние скрипки" обсуждаются для постановки на английской сцене, и только неквалифицированность перевода отодвигает решение вопроса. Ваши "Осенние скрипки" поставлены с успехом в Париже Русским театром» (19).
«Осенние скрипки» за рубежом воспринимались как образец русской психологической драмы. Ведь Сургучев в этой пьесе - продолжатель чеховских традиций. Примечательно, что одна из рецензий тех лет на спектакль имела заголовок «Осенние скрипки в вишневом саду». Привлекали в ней и отход от реализма - отсутствие простоты, несколько вычурная манера письма в духе Л. Андреева — автора «Екатерины Ивановны». Для многотысячной русской диаспоры, оказавшейся вне Родины, эта пьеса о высоте человеческих взаимоотношений, помогающих пережить не только семейный, но и духовный кризис, стала своеобразным инструментом психологической борьбы с непреодолимым чувством ностальгии, хотя у каждого эмигранта, как, впрочем, и у каждого героя пьесы, были свои проблемы, свой внутренний конфликт, свое «соло» в симфонии любви и боли.
Жизнелюбие Сургучева, получившее ярчайшее отражение в «Осенних скрипках», привлекало внимание не только русских, но и зарубежных издателей и читателей. Пьеса была переведена на европейские языки и с успехом шла на театральных сценах многих европейских театров. В Париже сургучевские «Осенние скрипки» неоднократно ставились как на русском, так и на французском языке. Автор всегда был внимателен ко всем постановкам. Как вспоминает В. Унковский, в зрительном зале Сургучев появлялся редко, чаще наблюдал за игрой артистов за кулисами:
«Если ему удосуживались предложить стул, временами присаживался, но обычно стоял, прислонившись к стене спиной... Он зорко следил за игрой, и артисты чувствовали себя подтянутыми, точно офицеры на смотру, хотя Сургучев никакого начальственного тона не проявлял. Наоборот, держал себя скромно и любил стушевываться. <...>
Артисты ценили его одобрение и рецензии. Обычные театральные недоразумения он умело разрешал. Театр являлся альфой и омегой сургу-чевского существования» (20).
Театральные постановки пьесы не прекращались и в годы Второй мировой войны. В ноябре 1942 года в оккупированном Париже Сургучев создает «Театр без занавеса», ставший своеобразным духовным приютом русской и французской интеллигенции в годы, когда рефлексы насилия и разрушения властвовали над людьми. Современники писателя утверждали, что он не мог жить без театра. Спорить с этим трудно. Но есть и другое объяснение культуросозидательным поступкам Сургучева во время войны, которое он дал еще в годы братоубийственной бойни 1918-1920 годов: «Мирная жизнь тормозит акты насилия, убийства, зверства, лжи, грабежа, обмана, подкупа и разрушения». Театр для писателя был оазисом мирной жизни.
В 1946 году «Осенние скрипки» были экранизированы под названием «Женщина опасного возраста». У писателя этот фильм вызвал недовольство, да и в отношении гонорара Сургучева обманули: получил за фильм гроши, хотя возлагал на него большие надежды. «"Скрипки" мои, сами знаете, -говорил он Н. Клименко, - все-таки обратили на себя внимание. Вот теперь переводят в Америке. Слава Богу, а то, сами видели, жить мне не так-то легко...» (21). Надежды, конечно, были не только финансовые, но и творческие. Как вспоминал В. Унковский, в эмигрантскую пору сценарии для кинематографа, в которых Сургучев стремился отражать явления жизни, верно схватывая их зорким писательским глазом, стали для него возможностью прорыва в новое искусство. И «Осенним скрипкам» здесь отводилась роль первой ласточки.
О значимости «Осенних скрипок» в судьбе писателя говорит и надпись на скромной могильной плите Ильи Дмитриевича, что на русском кладбище в предместье Парижа Сент-Женевьев де Буа: «...флейты весны, трубы лета».
После смерти Сургучева его главная пьеса продолжает свою триумфальную сценическую жизнь. Вернулась она и в Россию.
Как и следовало ожидать, первыми к творчеству своего талантливого земляка обратились актеры Ставропольского академического театра драмы,
поставив в 1994 году радиоспектакль по пьесе, который вызвал восторженные отзывы слушателей. А в 1999 году «Осенние скрипки» были поставлены в манере добрых традиций МХТ на сцене театра. Роль Варвары Васильевны сыграла народная артистка России Н. П. Зубкова.
Вот что писала об этом строгая к постановкам классики в провинции театральная критика: «Спектакль покорил не только театралов. Его с наслаждением смотрели люди, которые в последние годы вообще забыли о том, что есть театр. <...> Спектакль перерастает узкие рамки семейной истории и становится рассказом о жизни маленького провинциального городка, расположенного на юге России. То, как оценивают свои поступки герои "Осенних скрипок", как ищут и как находят выход из невообразимо сложных ситуаций, вызывает у зрителей восхищение русским духом, потому что так побеждать в себе чувство сможет только русский человек. <... > Отсюда - духовная бодрость, объединяющая сцену с залом. Отсюда - горячая вера в то, что Россия, в которой могут так писать и так воплощать задуманное, не может не возродиться» (22).
В наши дни «Осенние скрипки» не сходят с подмостков крупнейших театров России, ближнего и дальнего зарубежья. Убедиться в этом сегодня не составит труда. Электронные СМИ только за сезон 2003-2004 годов разместили репертуарные афиши с соответствующими программками более двенадцати театров, где указана пьеса Сургучева. Многие известные актеры почитают за честь быть востребованными именно в этом спектакле, а режиссеры устраивают порой своеобразные состязания, предлагая то провинциально-реалистичные, то изысканно-модернистские, то авангардные интерпретации «Осенних скрипок», доказывая бессмертие этого творения Ильи Сургучева.
А. Фрейндлих, сыгравшая главную роль в спектакле «Осенние скрипки» в конце XX века, отмечает актуальность пьесы для современного общества. В ней затронуты вопросы чести и совести, которые сегодня находятся в состоянии абсолютной девальвации. Критика единодушно
оценила игру Алисы Бруновны, отметив, что еще одна актриса открылась в роли Варвары Васильевны так, как до этого не открывалась нигде и никогда. В 2001 году Алиса Фрейндлих за роль в пьесе «Осенние скрипки» была удостоена национальной театральной премии «Золотая маска» в номинации «За честь и достоинство». Высоко оценили этот спектакль и потомки И. Д. Сургучева. В частности, после одного из представлений пьесы в Москве букет с благодарственной запиской передала актрисе внучка писателя Т. Н. Ильинская.
Как-то в одном из интервью Алису Фрейндлих спросили: «Вы, конечно, знаете, что главную героиню "Осенних скрипок" когда-то играла О. Книппер-Чехова. Готовились ли Вы к соревнованию с этой великой актрисой?» Фрейндлих ответила: «Как я могу состязаться с тем, чего не видела!» Действительно, первому спектаклю по «Осенним скрипкам» в 2005 году исполнилось 90 лет. О блистательной игре актеров почти вековой давности остались лишь воспоминания современников. Хочется воскликнуть, как некогда это сделал О. Мандельштам: «Я не увижу знаменитой Федры!..» Мы не видели знаменитых О. Л. Книппер-Чеховой и Е. Н. Рощиной-Инсаровой, но у нас есть свои Алиса Фрейндлих и Наталья Зубкова. И па -мятуя о том, что в 2006 году исполняется 125 лет со дня рождения И. Д. Сургучева, хочется сказать, что у нас, ставропольцев, наконец-то есть свой большой писатель, что его «Осенние скрипки» нашли в наши дни своих талантливых интерпретаторов.
Литература и примечания
1. Зайонц М. Любовь еще быть может // Коммерсант-деньги. 1997. 4
нояб.
2. Анатольева Е. Алиса Фрейндлих и Роман Вик-тюк: «Мы с одной планеты» // Южные горизонты. 2001. 17-21 марта.
3. Станиславский К. С. Моя жизнь в искусстве // Собр. соч.: в 9 т. Т. 1. М., 1988. С. 479.
4. Сургучев И. Осенние скрипки: пьеса в 4 д. // Русская мысль. 1915. № 4. С. 139-192.
5. Сургучев И. Соч. Т. 3: «Осенние скрипки» и рассказы. М., 1915. 226
с.
6. Сургучев И. Соч. Т. 3: «Осенние скрипки» и рассказы. 2-е изд. М., 1917. 220 с.
7. Сургучев И. Осенние скрипки: пьеса. Берлин, 1922. 78 с.
8. Жирмунский В. М. Введение в литературоведение: курс лекций / под ред. 3. И. Плавскина, В. В. Жирмунской. М., 2004. С. 34.
9. Такие тексты, например, хранятся в литературном фонде Краевого академического театра драмы им. М. Ю. Лермонтова и используются режиссерами в сценических и радиопостановках, а также критиками в качестве литературной основы статей о спектаклях.
10. Беликов Г. А. Ставрополь - врата Кавказа. Ставрополь, 1997. С. 264.
11. См., напр.: В. Д. Театр и музыка: [О пьесе «Осенние скрипки»] // Русское слово. 1915. № 86.15 апр. С. 6; Эфрос Н, Е. Осенние скрипки: [Спектакль Художественного театра] // Русские ведомости. 1915. № 85. 15 апр. С. 6; Другой. Осенние скрипки // Театральная газета. 1915. № 16. 19 апр. С. 4.
12. Станиславский К. С. Моя жизнь в искусстве... С. 309.
13. См.: Немирович-Данченко Ел. И. Избр. письма: в 2 т. Т. 2. 1910-1943 / коммент. В. Виленкина и др. М., 1979. С. 596.
14. Марков П. История моего театрального современника. Главы из книги воспоминаний // Театр. 1970. №11. С. 140.
15. Унковский В. Н. Зарубежный Сургучев // Дальние берега: Портреты писателей эмиграции / сост., авт., предисл. и коммент. В. Крейд. М., 1994. С. 71.
16. Клименко Н. К. Памяти И. Д. Сургучева. К пятилетию со дня его смерти // Дальние берега... С. 77.
17. Станиславский К. С. Моя жизнь в искусстве...С. 461.
18. СареАК. ТМоуй гш!сй сНуасПо V Ргаге // Ыдоуй псшпу. 1921.2.Х.
19. Из письма Марка Слонима - Сургучеву. 1935. 25 нояб. // Театральная жизнь. 1993. № 9. С. 16.
20. Унковский В. Н. Зарубежный Сургучев... С. 72.
21. Клименко Н. К. Памяти И. Д. Сургучева... С. 77.
22. Пухальская Г. В каждом художнике есть пророк (Размышления по поводу премьеры драмы И. Сургучева «Осенние скрипки») // Лит. Россия. 1999. №11. 19 марта.
