CC BY
53
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 1 (51) 2007
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
УДК 1303 Р. А. ФИНК
Омский государственный технический университет
СТРУКТУРНЫЙ АНАЛИЗ СОДЕРЖАТЕЛЬНОЙ СТОРОНЫ НАЦИОНАЛЬНОЙ ИДЕИ КАК СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКАЯ ПРОБЛЕМА___________________________________________________
Статья предлагает системно-кибернетический анализ содержательной стороны категории «национальная идея», который позволяет определить ее основные элементы, структуру и функции, а также рассмотреть основные отношения и правила оперирования данными элементами. Автор показывает зависимость специфики национальной идеи от специфики нации, затем он определяет основную причину их взаимообусловленности, что указывает на важность и необходимость более детального рассмотрения национальной идеи как при изучении нации, так и в анализе перспектив развития общества. Помимо теоретической и практической значимости такого подхода, статья по-новому раскрывает содержание понятия национальная идея — с точки зрения социально-философского анализа.
Современная Россия до сих пор по истечении да. В чем же «ужас» такой неопределенности и в
уже шестнадцати лет после распада СССР и об- чем ее причина?
разования РФ не может определить для себя, чем Данная статья посвящена анализу содержа-
она является, а следовательно, не может сказать тельной стороны национальной идеи как социаль-
этого и другим. Эта неопределенность касается но-философской проблемы не случайно, многие
почти всех сфер жизни общества и представляет- современные дискуссии о «пути» России, ее перся всем не просто серьезной и важной проблемой, спективах, причинах неудач в различных сферах,
но даже, как говорят, страшна для страны и наро- отторжении ее западными государствами очень
часто, даже иногда непонятно почему, связывают с кризисом национальной идеи. Понятие «национальная идея» так часто звучит с экрана телевизора, в философских, научных и политических диспутах и дискуссиях, что складывается впечатление, что все знают, о чем говорят, но при анализе национальной идеи как категории, в том числе и философской, обнаруживается, что это совсем не так. Показателем того может служить, что нет такой категории ни в философских, ни в социологических словарях1, нет и оговаривания, о чем идет речь и в дискуссиях. Самоочевидность понятия «национальная идея» опасна тем, что порой дискутирующие не понимают, о чем говорят их партнеры по диалогу, или понимают превратно. Так, например, происходило на всероссийской конференции «Преемство», проходившей в 1999 году. Разрешить данную проблему может только четкое определение категории «национальная идея», которое обязательно должно раскрывать содержательную и функциональную стороны данного понятия и исключить разного рода спекуляции на сей счет.
Возможность дать такое определение заключена в системном подходе к анализу основных элементов национальной идеи как таковой в отрыве от конкретных наций и соответственно только с философских, общенаучных позиций. Методологическим основанием своего анализа я избрал системно-кибернетический подход, который направлен на анализ информационных (коммуникативных2) систем, что обусловлено природой самих входящих в национальную идею элементов и общим представлением о том, что такое национальная идея. Поясню. Во всех проанализированных отечественных дискуссиях национальная идея выступает явно как коммуникативная система, построенная на национальных символах (которые, собственно, и можно назвать ее элементами). Коммуникативной системой ее делает сама направленность и форма существования, она никогда и нигде не предстает в отрыве от мнений, представлений и выражаемых публично или ментально отношений, она всегда знаково выражена в национальных символах и функционирует как оперирование данными символами, т.е., по сути дела, представляет собой информацию. Данная система обладает своей главной, основополагающей особенностью, она всегда соотносима с представлениями определенной нации (почему, собственно, и называется национальной), и всегда стремится к выражению центрального содержательного нарратива внешнего и внутреннего по отношению к нации мира (что, собственно, и делает ее идеей).
Данное изложение, в принципе, могло бы удовлетворить пытливого читателя, но оно явно недостаточно для философского осмысления проблемы, т.к. не отражает ни сущности, ни сторон, ни функций национальной идеи. Для этого необходим более глубокий анализ, который логичнее всего начать с анализа элементов рассматриваемого предмета (системы). В связи с тем, что мы признали национальную идею информационной (коммуникативной) системой, следует признать, что ее элементами являются некие знаковые выражения смыла, заключенного в ее содержании. Относительно национальной идеи, чья специфика обусловлена спецификой нации, такие знаки будут иметь явный национальный характер, но в силу того, что содержание, раскрываемое ею в смыслах очень многопланово (многослойно, многоступен-
чато и т.д.) то непосредственного знакового выражения оно иметь не может, как бы совершенен не был язык нации, носителем национального смысла может быть только национальный символ, с их идеальной и знаковой многоаспектностью, т.к. именно они являются основной формой выражения представлений нации о себе.
Важнейшей отличительной чертой национальных символов является их несомненная эмоциональная ангажированность, которая направлена в первую очередь на мобилизацию активности индивидов и мотивацию их к социально значимой деятельности, т.к. она есть необходимое условие их функционирования. Носителем национальных символов является основной пласт культуры нации — этническая (во многом традиционная) культура. Что проявляется в использовании при конструировании и распространении национальных символов традиционных культурных аналогий, например, при раскрытии образа героя-патриота активно используются аналогии с мифическими и историческими героями. При этом многие из этих черт могут быть приписаны патриоту с целью определения их в качестве специфически-нацио-нальных черт. Эмоциональная нагруженность и культурная вписаность национальных символов способствуют не только мотивированию членов нации, но и расширению ассоциативного ряда самих символов, во многом предопределяя его. С достаточной долей условности можно говорить об архетипической обусловленности национальных символов в том плане, что они основываются на врожденных психологических структурах, а не являются сами по себе такими структурами (как можно было бы подумать). Архетипичность национальных символов позволяет им пережить распад традиционной культуры, совпадающий с формированием нации, и перенести ее основные аналогии в поле национальной культуры.
Основное содержание национальных символов составляют значимые для нации идеалы и ценности, согласующиеся с ее основной идеей, в силу чего можно говорить о них как об идеальных. Помимо этого символ имеет самостоятельную ценность и обнаруживает (указывает на) какой-либо аспект нации как реальность, т.е. так же связан со значимой для нации идеей. Но, указывая на ту или иную идею, он объединяет ее различные планы в единое целое, при этом является не просто проводником идеи (или к идее), а сам принимает участие в ее конструировании, тем самым можно говорить о том, что национальные символы принимают участие в конструировании и развитии нации.
Важнейшая задача национального символа состоит в создании и передаче многоступенчатой смысловой структуры объяснений и пониманий, которая способствует наиболее полному раскрытию их идеальной основы, и возможна только при работе интерпретатора с различного рода кодами для адекватного понимания содержащегося в символическом содержании смысла, т.к. реконструкция смысла может быть многовариантной, а передаваемый смысл при этом должен обладать универсальностью его пониманий (трактовок). Многоуровневый нарратив символа не эклектичен, а вариативен, что обуславливает его открытость для интерсубъективного диалога очень широкого круга людей.
Важно отметить, что национальный символ, в силу того, что он обусловлен идеей, не является
ФИЛОСОФОВ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 1 (51) 2007
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 1 (51) 2007
пустой формой или принципом конструирования, а несет в себе синтез знаков, зависящих от конкретной ситуации его использования, и содержания (смысла идеи), изначально заложенного в него. Нация выступает по отношению к символам интерпретирующим символизируемые идеи субъектом. Тем самым символы являются основными элементами самосознания нации, т.е. выступают как элементы национальной идеи, характеризующейся не только рефлексией самобытности, но и интерпретацией этой самобытности в свете адекватности общечеловеческим ценностям и целям.
Многозначность и вариативность иносказаний объяснения и понимания национального символа, обуславливает его герменевтическую экспликацию, а интерпретация его содержания, для выражения и постижения другого содержания — риторическую ассоциативность, что соответствует экстенсивности и интенсивности самосознания нации. Внутри национальной идеи символ выполняет три основные функции: презентативную, репрезентативную и смысловую. В целом можно отметить, что эти три функции показывают динамический характер национальной идеи и обусловлены им, что выражается в развитии национальной идеи от обозначения национально значимых исторических событий, действий, явлений и/или черт народа, через их замещение ценностно-целевыми идеями (представлениями) нации о себе, к наиболее полному раскрытию последних, через ассоциирование их с как можно большим числом событий, действий, явлений и черт, а также в сопоставлении их с общечеловеческими ценностями и идеалами.
Основным источником и материалом для построения национального символа служит историческая память народа, которая для обретения своей символической формы должна быть выражена в знаковой форме. Но основным компонентом национального символа является не его значение, или ассоциативный ряд значений, а идеальное содержание, которое означается в нем. Например, наиболее важным национальным символом американской нации служит оригинал Конституции, но не как основной закон, а на ряду со «Статуей свободы», как символ исходного положения американской нации — идеи свободы, включающей широкий спектр значений от государственно-политической независимости народа, до культурного самоопределения личности. А потому имеющие символическую нагрузку знаки не обязательно должны иметь материальную основу, например, важнейший национальный символ русских — это победа в Великой Отечественной войне, которая совершенно лишена непосредственного материального воплощения.
В исследовании символической природы национальной идеи основной задачей является семиотический анализ знаковой основы национальных символов, обусловлено это неявностью символического содержания, его интуитивной основой, а потому невозможностью его прямого постижения, что заставляет обратиться к анализу не содержания, а формы, которая имеет знаковую основу, служащую для хранения, передачи символического содержания и его закрепления в языке, национальной (государственной) символике и других коммуникативных системах сигнализации. Это выражается в анализе производства, строения и функционирования знаковой системы националь-
ной идеи. Речь идет, конечно же, о гуманитарном семиотическом анализе языка, литературы, идеологии и т.п., применительно к анализу какой-либо конкретной национальной идеи подразумевается декодирование ее способов упорядочения знаков, что, главным образом позволяет раскрыть коммуникативную функцию национальной идеи.
Знаковая система национальной идеи трехуровневая: первый — репрезентативный уровень — проявляется в отношениях между знаками и обозначаемыми ими объектами, и заключается в представлении наиболее значимых для нации исторических событий, культурных явлений и ценных предметов культуры и быта; второй — уровень символической интерпретации — обусловлен внутренними отношениями между знаками, проявляющимися в их символическом многоаспектном использовании; третий — референтный — несет основную функциональную нагрузку в отношениях между знаками и теми, кто ими пользуется, что выражается в прагматической направленности использования знаков, например, в идеологии.
Функционирование знаков и символов в национальной идее как системе представлений нации о себе очень тесно связано с содержащимся в национальном языке кодом. Такой код имеет, в первую очередь, культурную, а не логико-семантическую природу, и обусловлен этническим происхождением символических знаков, что является конкретным механизмом сохранения культурной традиции. Связано это с пятью аспектами архетипа, которые, будучи предметом коллективного бессознательного, обуславливают всеобщность и имманентность кода для представителей нации. К этим аспектам можно отнести: 1) априорный характер условий интуиции; 2) архаичность форм постижения мира; 3) предзаданность внутренних образов внешнего; 4) вневременность этих образов; 5) общность имманентных образов для всего человеческого рода3.
Относительно кода национальной идеи, обуславливающего конструирование и интерпретацию знаков и символов, можно сказать, что эти пять аспектов архетипа обуславливают соответственно направленность опыта и универсальную схему кодирования и декодирования его значений и смыслов, систему антропоморфных интуитивных координат «Я—МЫ—ОНИ», типизацию и последующее присвоение объективных процессов, универсальность символического представления, объединяющего исторические вариации опыта в нерасчленимое целое, универсальность кодов человечества, которые позволяют приступить к диалогу не только внутри нации, но и в межнациональном общении. Применение понятия код, влечет непременное признание инвариантной составляющей символических значений, во многом обусловленной спецификой национального языка (его этимологической целостностью), иначе нет оснований говорить о возможности индивидов понимать и обозначать в символах общее содержание. Сведение содержащегося в национальной культуре кода к инварианту значений символов говорит о том, что он является структурой последних, архе-типическая же природа его показывает объективность (не произвольность, не конвенциональность) декодирования символов. Потому можно заключить, что специфика национальных символов и «означений» есть специфика применяемого в системе национальной идеи кода их интерпретации.
Подтверждением данного заключения служит общность форм, но разность содержаний, используемых различными нациями символов, таких как Родина, патриот, национальные пороки и т.д.
Обобщением вышесказанного может служить следующее определение национальной идеи: она является знаковым выражением символических представлений нации о себе и своих ценности и цели, структурно организованных объективным архетипическим кодом, выполняющим мобилизующую (мотивирующую) и презентативную функции в самоопределении и самосознании нации; национальные символы, являющиеся основным элементом национальной идеи, есть носитель заключенной в ней информации, который служит кодированным эквивалентом значимых для нации идей, целей и ценностей, зафиксированный национальной культурой, и передаваемый с помощью условных знаков (но не алфавита), образующих некий смысл. Национальная идея, будучи транслируема индивиду неявным образом, выступает как априорное основание его национального самоопределения, и как критерий построения его общественных отношений без необходимости их специальной рефлексии.
При этом национальную идею невозможно свести к системе идентичностей, выраженной при помощи языка в символических значениях, она в силу эмоциональной окраски индивидами символов, которые сами по себе не всегда выражаются при помощи языка (например, памятники, или многие составляющие этнической культуры), фиксирует не только и не столько содержание тех или иных идей, но фиксирует ожидаемые переживания при оперировании национальными символами. Это требует введения наряду со знаками еще одной формы выражения таких символов — симу-лякра.
Национальные символы не являются симуля-крами, как и не являются простыми знаковыми символами, или тем более знаками, в них тесно сочленены и содержание и эмоциональное переживание, которые придают национальному символу диалектический характер развивающегося в борьбе противоположностей смыслов и значений идеи синтеза. Несводимость знаков и симулякров, с одной стороны, и необходимость адекватности раскрытия идей в символах с другой — обуславливают нестабильность национальных символов, что проявляется в отсутствии раз и навсегда данных символов. Они постоянно сменяют друг друга, но при этом можно говорить о том, что они не уничтожаются, а отодвигаются на второй план, как бы забываются нацией, что в свою очередь проявляется снижении интенсивности их использования. Но при необходимости они могут быть опять вызваны, но уже не будут нести прежнего содержания и эмоций. Именно диалектика знака и симулякра, на взгляд автора, рождает национальный символ, и она же определяет, как его развитие и совершенствование, так и его временность.
Национальный символ — это не квазисиму-лякр (т.е. не симулякр симулякра), не симулякр знака или значения и не значение эмоции — это значение (знак) эмоционально воспринимаемый через симулякр. Если сравнить общее содержание национальной идеи не просто с информацией, которую она несет, а с текстом, то симулякр как не высказанное переживание будет играть в нем роль пробелов, без которых понимание информации
либо очень затруднено, либо вовсе не может быть интерпретировано (понято). Эмоциональная нагрузка этого «пробела» не сообщает никакой информации и даже не содержит в себе смысла, в его классическом понимании, но все же используется в общении для мотивации понимания знаков, при этом дополняет код как подсказка требуемого результата декодирования.
Ни знаки, ни симулякры, ни код не являются средством передачи информации (смысла), такими каналами связи являются символы, что обуславливает его определенность (не условность), т.к. символ передает только определенный тип информации и не может служить средством (каналом) передачи несовместимого с ним смысла. Например, символом героического подвига можно передать ценность патриотического поступка, идеал любви к Родине, даже как уже указывалось специфику национальных черт, но он практически не способен передать эстетическую специфику национальной культуры, приоритеты нации в экономической или политической сферах и т.п. Для последних используются иные символы, например литературные памятники, картины, музыка или же образ чтимого президента и т.д. Адекватность символа передаваемому смыслу обусловлена в первую очередь выбором соответствующего знака, основным критерием чего является происхождение последнего в соответствующей обозначаемому смыслу сфере.
Диалектический характер национальных символов позволяет говорить о соотношении количества и качества в передаваемом ими содержании. Для этого соотнесем символ, смысл и идеи (идеалы, цели и ценности) соответственно с мерой, количеством и качеством передаваемой национальной идеей информации, из чего получим, что адекватность символа идее определятся количеством заключенных в нем смыслов. Это позволяет говорить о том, что для полноценного и адекватного отражения и транслирования идеи достаточно небольшого числа символов, но при этом они должны нести в себе максимум смысловой нагрузки, что в свою очередь возможно, лишь при включении в них как можно большего спектра соответствующих сфере, передаваемой идеи, знаков и симулякров.
В дополнение и заключение к вышесказанному о национальном символе можно прибавить, что в нем есть три основные составляющие (три аспекта): онтологическая, аксиологическая и прагматическая. Прагматический аспект национальных символов состоит в их способности мотивировать членов нации к интеграции и идентификации своего единства. Нация при этом извлекает из символов их содержание и включает его в общую систему коммуникации, обуславливая тем самым ее основные смыслы-значения, т.е. способствует пониманию и объяснению в общении. Аксиологический аспект — состоит в приписывании ценностного значения смыслам как коррелятам общения, раскрывая их семантический и праксиологический аспекты. Объективный же аспект — состоит в объективности содержания и способа интерпретации национальных символов. Эти три аспекта национального символа обуславливают устойчивость, воспроизводимость и динамику нации, что позволяет говорить об их определяющем влиянии на самосохранение последней в современных исторических условиях.
Национальная идея оправдывает нацию как основную форму существования современного
_7Т]
ФИЛОСОФСКИЕ НАуКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 1 (51) 2007
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 1 (51) 2007
%
~
общества, т.к. для формирования оптимального поведения в среде своего существования нация должна постоянно приспосабливаться к непрерывно изменяющимся внешним условиям, познавая эту среду путем сбора и обработки как внешней, так и внутренней информации. В результате чего в нации формируется динамическая информационная модель внешнего мира — национальная идея, являющаяся результатом сбора, передачи, накопления, переработки информации о нем. Национальная идея служит состемообразующим и структуроорганизующим принципом нации, что повышает жизнеспособность нации в ходе ее приспособления к изменчивым внешним условиям. Необходимость появления национальной идеи, а вместе с тем нового общественного формирования, использующего ее, — нации, обусловлена распадом в индустриальном и постиндустриальном обществе традиционной культуры, а, следовательно, не способности прежнего общественного формирования — этноса, решать усложняющиеся задачи-вызовы изменившейся среды обитания общества. Преимущества нации перед этносом полностью обусловлены только национальной идеей, что заключено в функциях, которые последняя выполняет по отношению к нации и входящим в нее индивидам.
К таким функциям можно отнести: 1) интегрирующую; 2) идентификационную; 3) мобилизаци-
онную (мотивационную); 4) презентативную; 5) и коммуникативную. Последняя — коммуникативная — функция является основной первых четырех, т.к. они могут быть раскрыты лишь внутри ситуации общения. Все эти функции обусловлены национальными символами, спецификой их свойств и особенностями их функционирования внутри национальной идеи как полиструктурной системы.
Примечания
1. А если такой термин и присутствует в словаре, как, например, в словаре по политологии (См.: Политология: Энциклопедический словарь. — М., 1993. — с. 203, 212), то он явно не соответствует тому смыслу, который используется в дискуссиях.
2. Различие понятий коммуникация и информация значительное само по себе, но не обязательно в контексте данной статьи. Определим здесь их отношение как функции и структуры, т.е. будем признавать коммуникацию одной из функциональных сторон информации.
3. См.: Юнг К. Г, Архетип и символ. — М., 1991. — С. 64 —
122.
ФИНК Рудольф Александрович, аспирант кафедры философии и социальных коммуникаций ОмГТУ.
Дата поступления статьи в редакцию: 09.12.06 г.
© Финк Р.А.
УДК 1599+1 В. П. ГЕРАСИМОВ
Омский государственный технический университет
ФИЛОСОФИЯ И ПСИХОЛОГИЯ САМОСТИ
Статья посвящена анализу самости с позиции неодетерминизма, который в постклас-сической психологии выступает как психосинергетическая парадигма, в рамках которой человек рассматривается как неравновесная, трансцендентальная и диссипативная система, обладающая сознанием. В этой связи самость выступает как особый содержательный аспект самодетерминации, осуществляющийся как переживание субъектом Я-соотнесенности того, что происходит в нем самом и вокруг него.
Детерминация существования, поведения и осуществления человека в его общих сущностных составляющих представляет собой одновременно и философскую, и психологическую проблемы, содержание которых, по крайней мере сейчас, в достаточной степени созвучны.
В классической философии, в её метафизической воплощенности, когда основной методологической позицией является установка на усмотрение глубинного и имманентного смысла и логики в бытии и в сущности любого феномена, доминирующим гносеологическим мотивом становится рассмотрение широкого спектра первообуслов-ленностей — от Бога до трансцендентально (сверхчувственно) постигаемого рационального логоса мироздания. В этом суть объективного гносеоло-гизма, во многом обусловленного сущностной составляющей функционирующего сознания субъекта, в том числе и исследователя, выстраивающего
через осознание «предметности» бытия каузальную атрибутированность, линейно и однозначно определяемую. В контексте такого подхода гно-сеологизм, как особая парадигмальная позиция, основанная на признании бытия «объективной реальностью» и противостоящего этой реальности субъекта, порождает проблему сущности бытия, его познаваемости и специфики его «отражения» в сознании человека. Именно отражение как основная характеристика взаимодействия субъекта с окружающим миром и выступает в качестве деривата такого противопоставления.
Вместе с тем следует признать, что такая пред-положенность субъекта и мира как бы оттенила проблему человека в мире. Появился интерес философов к вопросу сущности не только бытия, но и сущностных свойств человека. С необходимостью возникла проблема человеческого или очеловеченного бытия, которое в работах М. Хайдеггера,
