CC BY
66
ЛИТЕРАТУРОВЕДЧЕСКИЕ ШТУДИИ
10.01.00 - Литературоведение
СТРУКТУРА
МОТИВНОГО КОМПЛЕКСА В ЛЮБОВНОЙ ЛИРИКЕ КОНСТАНТИНА СИМОНОВА
Ирина Фёдоровна ГЕРАСИМОВА,
доктор филологических наук, профессор кафедры социально-гуманитарных дисциплин Московского государственного института культуры (Рязанский филиал), г. Рязань e-mail: gif221255@yandex.ru
Тема любви в лирике Константина Симонова рассматривается в статье как сложный, многоаспектный мотивный комплекс. Делаются выводы о его полисемантической природе.
Ключевые слова: К. Симонов, любовная лирика, лирический цикл, мотивный комплекс.
THE STRUCTURE OF THE MOTIVATIONAL COMPLEX IN LOVE LYRICS BY KONSTANTIN SIMONOV
I. F. Gerasimova, Full Doctor of Philology, Professor of Department of social-humanitarian disciplines, Moscow State Institute of Culture (Ryazan branch) e-mail: gif221255@yandex.ru
The theme of love in the lyrics by Konstantin Simonov is considered as a multidimensional motive complex. Conclusions about the nature of its polysemy are made in the article.
Key words: Konstantin Simonov, love lyrics, lyric cycle, motive complex.
Константин Симонов - поэт-новатор, и это прежде всего проявляется в тематическом богатстве его произведений. В них глубоко индивидуализированно представлены русская тема («Ты помнишь, Алёша, дороги Смоленщины...», 1941 и другие), темы страха смерти на войне и его преодоления («Атака», 1942);
цены победы («Сын артиллериста», 1941); трагедии отступлений и связанной с ними оккупации («Безыменное поле», 1942, «В Заволжье», 1942, «Возвращение в город», 1943), плена и отношения к солдатам, оказавшимся на чужбине («Письмо из Аргентины», 1954); реакции общества на «фронтовыхжён» и рождённых ими детей («Сын», 1954) и другие. Несомненным достижением К. Симонова является и воплощение темы любви, нерасторжимым образом связанной с реализацией в ней мотива любви, представляющего в его поэзии сложный мо-тивный комплекс.
Как известно, тема любви характерна для творчества поэта уже 30-х годов, когда интимная поэзия была не в особой чести, что объяснялось бурно проистекавшими общественными процессами: «Да и жить всего-то уж мне осталось / Две каких-нибудь пятилетки» (В. Инбер); «И разве я не мерюсь пятилеткой, / Не падаю, не подымаюсь с ней?» (Б. Пастернак).
К. Симонов же выводит на страницах трёх ранних поэм - «Возвращение» (1937), «Пять страниц» (1938), «Первая любовь» (1936-1941) - романтического героя, не властного над стихией любви.
В военные и послевоенные годы лирический герой цикла «С тобой и без тебя» (1941-1954) предстаёт как живой и вполне земной русский человек, современник сурового и величественного времени; человек со всей его силой и слабостью, думами и стремлениями, сомнениями, тревогами, победами. Подзаголовок цикла - «Лирический дневник» - помогает пониманию того, что это поэзия автопсихологическая. В основе стихотворений - реальные будни и непростая земная любовь к Валентине Васильевне Серовой, увиденные сквозь призму личностного сознания в аспекте авторской субъективности на фоне происходящих в стране и мире событий.
Самое знаменитое стихотворение цикла - «Жди меня» (1941) [6, с. 158-159], одно из лучших в творчестве поэта К. Симонова, своего рода фронтовая молитва. Будучи сначала «личным письмом в стихах» [5, с. 52], произведение получило впоследствии всенародное признание. Образ лирической героини стихотворения «Жди меня» близок легендарному образу Ярославны, воспринимаемому как символ непобедимой женской верности и любви, способной победить саму смерть, и предстаёт в неповторимом сплаве мифопоэтических и Богородичных черт. В нём звучит ключевой мотив в структуре любовной лирики К. Симонова - мотив любви-испытания.
Для лирического героя цикла «С тобой и без тебя» характерна уверенность, что его любимая рядом с ним в самые трудные минуты его жизни. Находим этот мотив и в стихотворении «Когда на выжженном плато...» (1942). Здесь свою любимую поэт включает в число самых верных и преданных друзей:
...Она тебе там помогла, Когда ты вытащил меня. И за спасение моё, Когда я пил с тобой вдвоём, Она - ты не видал её -Сидела третьей за столом [6, с. 182].
В стихотворениях цикла нет ничего раз и навсегда данного, определённого, застывшего, как не может быть однозначным в своих чувствах ни один человек. Они [стихотворения] - рассказ о нелёгкой земной любви, своего рода «поток чувств». В них то уверенность героя в своих силах - «Ты упадёшь ко мне в земные руки, / Я не звезда. Я удержу тебя» [6, с. 163], то ироническая бравада, скрывающая сомнение в то, что и его будут ждать; то робкая надежда на счастье, то отчаяние.
Когда же герой оказывается перед лицом опасности, он забывает о будничной прозе обид, становится возвышеннее, чище; правда человеческих отношений становится для него главной опорой в жизни. И, вспоминая «вкус поцелуя на шинели», «ночной вокзал, / Холодные от горя руки.» [6, с. 156-157],- он вдруг понимает, что именно это есть настоящее. И, отбросив все сомнения, перед опасным походом в тыл врага, когда уже сданы документы и получены свёртки с маскировочной одеждой, герой вспоминает о любимой женщине как о чём-то близком и бесконечно дорогом, оставленном в мирном времени. И «по праву тех, кто может не вернуться», признаётся: «Мне хочется назвать тебя женой» [6, с. 171].
Стихотворение «Я, перебрав весь год, не вижу.» (1941), написанное по следам воспоминаний о походе вместе с бойцами в разведку, продолжает те же мысли: возможность гибели повышает ценность любви и всех незначительных, на первый взгляд, мелочей, напоминающих о любимой.
Герой вспоминает те сокровенные минуты из довоенной жизни, «когда всего верней и ближе / Со мной ты связана была», минуты, сохранившие в памяти и «звёздный плащ из старой драмы, / И хлыст наездницы руках, / И твой побег со сцены прямо / Ко мне на лёгких каблуках», и то, «как бились жилки голубые / На шее под моей рукой!..» [6, с. 175].
Лирический герой силён теперь памятью сердца, внутренним единством с любимой. Они неразделимы: она, живущая далеко за линией фронта, и он, где бы ни был: «под Одессой в землянке, / В Констанце под чёрной румынской водой, / Под Вязьмой на синем ночном полустанке, / В Мурманске под белой Полярной звездой» [6, с. 173]. И, находясь среди бойцов, многие из которых, как и он сам, разлучены войной с жёнами и невестами, герой замечает, что страстное желание соединения владеет не только им: «подводник, с которым я плавал на лодке, / Разведчик, с которым я к финнам ходил» [6, с. 173],- тоже подвластны этому всеобъединяющему стремлению, что характерно для русского соборного сознания [1].
Бойцы живут в такой обстановке, когда последние сухари, вода, горе и радость делятся пополам, когда «днём, по капле нацедив из фляжки, / Сотый раз переходя в штыки, / Разорвав кровавые тельняшки, / Молча умирают моряки» [6, с. 161]. В среде военных не считалось зазорным быть грубоватым, «в тоскливые дни / Показывать смятые карточки женщин» [6, с. 173]. Лирический герой лирики К. Симонова причисляет и себя к этому фронтовому братству. «Пусть нас [выделено нами.- И. Г.] простят за откровенность.» [10, с. 191],- скажет поэт в одном из своих стихотворений, которое вместе с такими его стихами, как «Мы не увидимся с тобой.» (Москва, сентябрь, 1941), «Да, я люблю тебя ещё сильней.» (Мурманск, ноябрь, 1941), выдержало наиболее яростные упрёки в натурализме. Однако чистота любовных отношений не была для К. Симонова синонимом бесполости или платонических чувств. И когда устами лирического героя он говорит в своих стихах
о «женской, в горе и страстях рождённой чистоте» [6, с. 155], он абсолютно искренен. Можно с уверенностью сказать, что ни «игры в лёгкую любовишку», ни «гусарского поощрения случайных связей» (А. Кулинич) никогда не было в стихах К. Симонова. Во многих из них он воссоздавал живую и искреннюю любовь-страсть, верный своему авторскому кредо «ничего не приглаживать, не причёсывать, не изображать в розовом свете, ничего не обходить молчанием - так должен работать поэт, пишущий о войне» [3, с. 54]. Это - глубоко укоренённое убеждение настоящего художника слова, который, будучи также «военным газетчиком», хорошо знал по собственному опыту, что «в дни самых кровавых испытаний и дружба, и любовь становятся особенно требовательными» [9, с. 2.] и «как остро и враждебно реагируют на фронте на всякую развесистую клюкву, на всякую неправду о войне» [4, с. 4]. Любовная лирика К. Симонова - «действительно стихи о любви, со всем, что в ней есть. Без стыдливых умолчаний» [8, с. 357-358].
Эта принципиальная позиция поэта с течением времени остаётся неизменной, она подтверждена и в стихотворении 1953 года «Любовь и критика»:
А чего мне стыдиться писать о любви?
На радость критикам - что ли?
Их послушать -
так ночью ночь не зови,
Страсти - страстью, а боли - болью...
Их послушать,
статей их раскрыть листы -Забудешь, как дети родятся. Все мужчины у них Иисусы Христы, Все женщины -Богородицы... А стих-то -глядишь - выживает. Потому что его, Замешав
на чистого сердца цементе,
Ты клал, как свой дом, не боясь никого. По души ультиматуму! А не по смете!.. Счастье звал счастьем. Беду - бедой. Белое - белым. Чёрное - чёрным. Так и дальше пиши, если хочешь писать, Не складывая оружия. Наш долг ведь -
не критикам пятки чесать,
А людей
своим сердцем
обслуживать!
[2, с. 254-255]
Действительно, когда лирический герой стихотворения «Я много жил в гостиницах.» (1941) говорит: «Я не скучал в провинции / Довольный переменами: / Все мелкие провинности / Не называл изменами. / Искал хотя б прохожую, / Далёкую, неверную, / Хоть на тебя похожую.» [6, с. 146],- он не щадит себя. И со свойственной ему прямотой в стихотворении «На час запомнив имена.» (Крым, сентябрь, 1941) заключает: «Необходим нехитрый рай / Для тех, кто послабей душою» [6, с. 169]. Перед лицом смерти автор / лирический герой признаётся:
В эти дни не изменить Тебе ни телом, ни душою. Как раз от горя, от того, Что вряд ли вновь тебя увижу, В разлуке сердца своего Я слабодушьем не унижу. [6, с. 170].
Однако придёт время, когда герой поймёт, что истинное чувство молчаливо, что о любви не кричат - её хранят в сердце:
Я здесь ни с кем тоской делиться не хочу. Своё ты редко здесь услышишь имя. Но если я молчу - я о тебе молчу, И воздух населён весь лицами твоими [6, с. 97].
Героиня лирического дневника поистине многолика. И стихотворения цикла -штрихи к её портрету. Влюблённый мужчина не мыслит рядом с собой другую, даже в том случае, когда любовь к ней - «как бедствие, / И нет ему конца» [6, с. 185]. Любимая является для него неотъемлемой частью Родины, тем святым и единственным, за что дерутся до последнего вздоха. И это, безусловно, стержневой мотив любовной лирики поэта.
В результате раздумий о сложных взаимоотношениях с любимой женщиной лирический герой принимает её такой, какая она есть,- «злую, ветреную, колючую, / Хоть ненадолго, да мою! / Ту, что нас на земле помучила / И не даст нам скучать в раю» [6, с. 164]. К. Симонов в стихотворении «Если бог нас своим могуществом.» (1941) [6, с. 164-165], написанном на спор, «с маху, без поправок, за полчаса или час» и начинавшемся «прямо со смерти» [7, с. 236], произносит проповедь во славу земного гуманизма: жизнь представляет для него такую ценность, что, даже переселяясь «в мир иной», невозможно отказаться от всех горестей и радостей земного бытия:
Ни любви, ни тоски, ни жалости, Даже курского соловья, Никакой, самой малой малости На земле бы не бросил я.
Даже смерть, если б было мыслимо, Я б на землю не отпустил, Всё, что нам на земле причислено, В рай с собою бы захватил... [6, с. 165].
В стихотворении не названо место на земле, где лирический герой хотел бы оказаться, но все вышеназванные его «приметы» К. Симоновым обозначены чётко. Лирический герой стихотворения К. Симонова - это человек, любящий свою страну, единственную для него женщину и в конечном счёте - жизнь. Для лирического героя это, безусловно, основание для возвращения к тому, что для него дорого: «И за эти земные корысти, / Удивлённо меня кляня, / Я уверен, что бог бы вскорости / Вновь на землю столкнул меня» [6, с. 165]. Рай для лирического героя там, где Родина. Так в стихотворении сопрягается евангельский мотив воскресения с мотивом приоритетности земного бытия, неразрывно связанным с патриотизмом - ментальной составляющей русского национального характера.
Поскольку любовная лирика поэта отражает подлинную историю любви, вписанную в контекст реальных исторических событий, свидетелями и участниками которых были лирический герой и лирическая героиня, для многих стихотворений цикла «С тобой и без тебя» характерен мотив любви-разлуки. При этом он нередко соотнесён не только с темой любви к женщине, но и с темой Родины и чужбины и ярко проявляется, например, в таких произведениях, как «Первый снег в окно твоей квартиры.» (1944) («Никогда не думал, что такая / Может быть тоска на белом свете.» [6, с. 199]) и «Музыка» (1945):
Шофёр скучает тоже. Там, внизу, Он на рояль накладывает руки И выжимает каждый день слезу Одной и той же песенкой - разлуки [6, с. 204].
Мотив любви-ностальгии является доминантным в таких стихотворениях, как «Встреча на чужбине» (1945) [6, с. 141-142], «Я в эмигрантский дом попал.» (1946) [6, с. 211-214]. Здесь поэт говорит о жизненной необходимости для русского человека ощущать себя частью Родины. Оно так же, как и дневниковые записи того периода, отражает жизненное кредо писателя:
Нету родины второй, Одна лишь только есть [6, с. 213].
В последних стихотворениях цикла «С тобой и без тебя» семантическая природа темы любви обогащается. Так, в стихотворении «В чужой земле и в городе чужом.» (1945) замечено: «Как грустно - так куда-нибудь звонок, / Как скучно -мигом гости на порог» [6, с. 208]. Любовь-грусть является своеобразной прелюдией к рассказу об отчуждении героев, что приводит к смерти любви. Однако, констатируя полный разрыв отношений («.отлетела от любви душа, / А тело жить одно не захотело» [6, с. 218]; «Я просто разлюбил тебя, и это / Мне не даёт стихов тебе писать» [6, с. 219]), лирический герой не отвергает саму любовь:
Над свежею могилой Сам на себе я вывел восемь строк, Посмертно написав их через силу [6, с. 218].
Как уже отмечалось выше, мотив любви многократно сопрягается в лирике поэта с образом русской женщины, который занимает особое место среди образов, населяющих поэтические миры К. Симонова. Например, в стихотворении цикла «Из дневника» - «Не той, что из сказок, не той, что с пелёнок.» (1945) [6, с. 143] -её, несомненно, самоценный образ сопряжён с образом Родины, которую поэт видит «накануне победы»:
Не каменной, бронзовой, славой увенчанной, А очи проплакавшей, идя сквозь беды, Всё снесшей, всё вынесшей русскою женщиной [6, с. 143].
В последнем стихотворении того же цикла - «Сыновьям» (1945), написанном в жанре послания, сильны философские мотивы, и именно поэтому ярок мотив всеобъемлющей любви к людям будущих поколений: «И если нет других путей, / Мы сами вновь пойдём в сраженья, / Но наших судеб повторенья / Не будет в судьбах сыновей!» [6, с. 144]. Как любовная лирика К. Симонова 1941-1945 годов является неотъемлемой частью оборонной поэзии военных лет, так и стихотворения общественного накала в его творчестве немыслимы без философского осмысления любви.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что в лирике К. Симонова тема любви поливалентна и предстаёт как комплекс взаимосвязанных мотивов. Это любовь-испытание, любовь-страсть, любовь-разлука, любовь «как бедствие», любовь как объект полемики с пуритански настроенными критиками, любовь-милосердие и прощение как элемент мирочувствования лирических героев в его национальном проявлении.
Любовь к женщине, любовь к Родине, любовь к жизни является тем стержнем, что характеризует духовный мир лирического героя.
В творческом наследии К. Симонова нет стихотворений только о войне, только о долге перед Родиной или только о любви. Эти понятия сливаются в восприятии поэта, придавая его поэзии органическое единство, нравственную ценность, общественную значимость. И во многом это связано с полисемантической природой воплощения в ней темы любви.
Литература
1. Неженец Н. И. Концепты русского национального характера // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств.- 2015.- № 4 (66).- С. 10-14.
2. Симонов К. М. Избранное: Стихотворения. Размышления.-Екатеринбург : У-Фактория, 2005.- 736 с.
3. Симонов К. М. На литературные темы: Статьи. 1937-1955.- Москва : Гослитиздат, 1956.- 354 с.
4. Симонов К. М. Настоящая любовь // Литература и искусство.- 1942.- 15 апреля.- № 15.- С. 4.
5. Симонов К. М. От Халхингола до Берлина : [сборник].- Москва : Изд-во ДОСААФ, 1973.- 335 с. ил.
6. Симонов К. М. Собрание сочинений : в 10 томах.- Москва : Художественная литература, 1979-1987.- Т. 1. Стихотворения. Поэмы. Вольные переводы / вступ. статья Л. Лазарева ; коммент. А. Александровой.- Москва : Художественная литература, 1979.- 670 с.
7. Симонов К. М. Собрание сочинений : в 10 томах.- Москва : Художественная литература, 1979-1987.- Т. 8. Разные дни войны: Дневник писателя. Том первый: 1941 год.- Москва : Художественная литература, 1982.- 479 с.
8. Симонов К. М. Собрание сочинений : в 10 томах.- Москва : Художественная литература, 1979-1987.- Т. 12. (дополнительный): Письма, 1943-1979 / подгот. текстов, сост. и примеч. Л. Лазарева.- Москва : Художественная литература, 1987.- 590, [1] с.
9. Симонов К. М. Солдатское сердце // Литература и искусство.- 1942.- 15 апреля.- № 15.- С. 2.
10. Симонов К. М. Стихотворения: 1936-1942.- Москва : Гослитиздат, 1942.219 с.
