CC BY
15П О Л И Т И Ч Е С К И Е Н А У К И
УДК 327.5+327.8
М. М. Кухтин
(к. полит. наук, доцент) Донецкий национальный университет (г. Донецк, Донецкая Народная Республика) Email: mikhail-kukhtin@yandex. ru
СТРУКТУРА И ДИНАМИКА РОССИЙСКО-НЕМЕЦКИХ ОТНОШЕНИЙ В ЭПОХУ КРИЗИСА ЗАПАДНОГО ГЛОБАЛИЗМА
Аннотация. В статье структура и динамика российско-немецких отношений рассматриваются с учетом достижений классического марксизма и неореализма. Делается вывод, что выбранная тема требует привлечения целого ряда глобальных и региональных контекстов, а тесная связь объяснительных и предсказательных моделей является необходимой предпосылкой корректного политологического анализа. Конфликтный потенциал современных российско-немецких отношений сопряжен с разнообразными рисками, однако он же создает условия для их конструктивной трансформации. Несмотря на взаимные претензии и влияние американской дипломатии, «окно возможностей» остается открытым для обоих партнеров.
Ключевые слова: российско-немецкие отношения, марксизм, неореализм, единство исторического и логического, научное прогнозирование.
Российско-немецкие отношения остаются популярной темой политологического анализа, поскольку обе страны обладают значительным геостратегическим потенциалом, а их интересы, имея целый ряд точек соприкосновения, все же нередко сталкиваются. Необходимо поместить объект исследования в широкий международно-политический контекст, поскольку весьма часто внешняя политика современных государств определяется скорее внешними стимулами и ограничениями, чем внутренними социально-политическими процессами. Различные теории международных отношений по-разному понимают природу упомянутых внешних факторов, но с необходимостью тщательно их учитывать согласны почти все из них. Неореализм говорит о структурных принуждениях, неомарксизм - о системе ограничений, задаваемых международным разделением труда, геоэкономика - о государствах как филиалах глобальной обобщенной корпорации [1, с. 720-722].
Объектом исследования являются современные российско-немецкие отношения, предметом - их структура и динамика, рассмотренные в единстве исторического и логического. Хронологические рамки охватывают 2014-2020 гг., географические - территории РФ, ФРГ и «междуморья». Исследование основывается на трудах по теории международных отношений [1; 2; 3], проблемам глобализации [4; 5], философии постмодернизма [6; 7] и футурологии [8]. Методологический фундамент работы формируют достижения классического марксизма.
Изучая современные российско-немецкие отношения, необходимо учитывать глобализацию, блоковую политику, транснациональные процессы. Нужно всесторонне изучить факторы, обеспечивающие системный характер современных международных отношений. При этом следует отметить, что далеко не все школы международных исследований основаны на структурном подходе. Классический политический реализм понимал баланс сил как результат сознательного конструирования, недооценивая роль объективных факторов в его установлении и поддержании. Современные постмодернистские школы нередко используют в социологическом анализе понятие ризомы [7, с. 149]. Ризома - это сеть элементов, не формирующих устойчивой структуры и взаимодействующих без четких правил. При таком подходе история идей и политический дискурс рассматриваются как совокупность равноправных нарративов, не подлежащих оценке по каким-либо единым объективным критериям. Алеаторное и виртуальное [6, с. 30-36] разрушают миропорядок, основанный на рыночной рациональности, фиксированной иерархии ценностей и социальных статусов. Неоднозначность причинно-следственных связей, отрицание объективной истины, концепция симулякра как «копии без оригинала» -идеи, несовместимые со структурным подходом в социальных науках.
Также немаловажно, что не все теории международных отношений исходят из принципа историзма, не говоря уже о единстве исторического и логического. Ризо-ма, стремящаяся к поддержанию аморфного состояния, последовательно стирает с себя все маркеры, которые могли бы указать на ее происхождение, пройденные ею этапы развития. Классические версии идеализма и реализма тоже можно рассматривать как примеры неисторического подхода к социальной действительности. Оба учения исходят из представления о неизменной и однозначно трактуемой природе человека, из которого неизбежно вытекают тезис о константах общественного бытия как такового и ограничение сферы конкретно-исторического анализа.
Соответственно, изучение структуры и динамики современных российско-немецких отношений требует особого методологического и категориального аппарата, который в теории международных отношений был разработан в рамках неомарксизма, неореализма и некоторых моделей глобализации [4; 5]. Необходимо выявить точки соприкосновения данных подходов, рассмотреть вопросы об интеграции их достижений в единую картину мира, об их совместимости с классической марксистской социологией, появление которой ознаменовало начало нового этапа в развитии общественных наук.
Современные российско-немецкие отношения отличаются высоким уровнем конфликтности, который, впрочем, вполне совместим с многообразными форматами сотрудничества, включая даже элементы старого «партнерства модернизации».
2 марта 2020 г. Министерство иностранных дел ФРГ опубликовало краткую справку о текущих российско-немецких отношениях, которая весьма красноречиво характеризует позицию официального Берлина. Россию безосновательно упрекают в нарушениях международного права в Крыму и Донбассе, а также ставят ей в вину «продолжающуюся поддержку режима Асада» [9]. Интересно, что сегодня даже США уже не настаивают на отставке сирийского президента как необходимом условии урегулирования. Так, постоянный представитель США при ООН Н. Хейли еще в 2017 г. заявила: «Нашим приоритетом больше не является цель убрать Асада. Наш приоритет - реально понять, что делать, с кем мы должны работать, чтобы изменить жизнь народа Сирии. ... Концентрироваться на Асаде так, как это делала предыдущая администрация, мы не можем» [10]. Реальные устремления США в
Сирии далеки от такого рода миролюбивых деклараций, однако немецкому правительству, тем не менее, стоило бы обновить риторику. Впрочем, вполне возможно, что даже такие решения Берлин должен согласовывать с Вашингтоном. Существующее распределение возможностей между геостратегическими игроками [2, с. 5556; 3, с. 97-99] не позволяет немецкой дипломатии выйти за достаточно узкие рамки.
В рассматриваемом документе перечислены такие форматы сотрудничества, как ОБСЕ, Европейский совет, Нормандская четверка и Немецко-российская высокая рабочая группа по политике безопасности, Петербургский диалог и общие тематические годы. Характеристика конкретных достижений и нерешенных задач отсутствует.
Ключевая причина сохранения хотя бы минимального уровня политического сотрудничества названа в следующем абзаце: «Германия является важнейшим торговым партнером России после Китая. Важнейшей статьей российского экспорта является сырье, в частности, нефть и природный газ. Германия экспортирует преимущественно продукцию машиностроения, автомобили и запчасти к ним» [9]. То есть, неоднократно описанное в научной литературе и публицистике «партнерство модернизации» сохраняет актуальность и в современных конкретно-исторических условиях. Это легко объяснить с точки зрения мир-системного анализа. «Центральные» экономики, наподобие немецкой, нуждаются в поставках сырья, сферах приложения капитала и рынках сбыта, которые в большой степени обеспечиваются именно полупериферией и периферией мирового хозяйства. Закон снижения нормы прибыли заставляет крупнейшие центры накопления капитала идти на политические компромиссы, если нужный ресурс нельзя взять силой: например, контролирующая его страна обладает значительной военной мощью и достаточным иммунитетом к «цветным» технологиям.
Наконец, в цитируемом документе отмечается важность исторической памяти для двусторонних отношений. «Победа Советского Союза во Второй мировой войне - это центральная составляющая российской культуры памяти. Германия сознает свою ответственность по отношению к России и другим государствам-преемникам Советского Союза за 27 миллионов советских жертв» [9]. Данные утверждения расходятся с недавней резолюцией Европарламента «О важности сохранения исторической памяти для будущего Европы», которая сама по себе является ярким примером исторического ревизионизма и информационного противостояния. Президент Российской Федерации В. В. Путин заявил, что она ««поставила фактически на одну доску и нацистских агрессоров, и Советский Союз, чуть ли не обвиняет СССР наряду с нацистской Германией в развязывании Второй мировой войны» [11]. ФРГ, как один из локомотивов европейской интеграции, разделяет моральную и юридическую ответственность за обсуждаемое решение.
Полезно сравнить с вышеизложенным справку Министерства иностранных дел Российской Федерации (по состоянию на январь 2020 г.). В частности, в ней отмечается: «В контексте украинских событий начиная с 2014 г. официальным Берлином был взят курс на снижение либо замораживание динамики развития двустороннего взаимодействия практически по всем направлениям. ... Немцы были среди главных инициаторов введения по линии ЕС секторальных санкций в отношении России в качестве «наказания» за «аннексию» Крыма и «дестабилизацию» ситуации на юго-востоке Украины» [12]. Характерно обилие кавычек в описании
европейских санкций. Нередко Москва и Берлин не могут договориться даже о терминологии, что отрицательно сказывается на всех сферах сотрудничества.
Краткий обзор взаимных претензий сторон позволяет уточнить методику анализа проблемы. Принцип единства исторического и логического имеет несколько аспектов. С одной стороны, генезис системы проливает свет на ее актуальные законы и параметры. С другой, противоречия определяют и структуру объекта (соотношение его противоположных моментов), и направление его развития (новое качество как решение обострившейся проблемы). Конфликты, характерные для современных российско-немецких отношений, ограничивают потенциал сотрудничества, увеличивают риски и издержки для обеих стран. При этом существующие проблемы являются отправной точкой целеполагания и планирования, а их стихийное разрешение может трансформировать двусторонние отношения до неузнаваемости. Такого рода взаимосвязи были подробно проанализированы советской школой прогнозирования, в частности, В. А. Базаровым-Рудневым и И. В. Бестужевым-Ладой. Последний так обрисовал методику футурологического исследования: «1. Прошлое можно знать, но невозможно изменить; будущее невозможно знать как прошлое (в виде тех или иных событий), зато можно изменить ...
2. Соответственно будущее можно и должно познавать не обязательно простым предугадыванием событий, а в форме постановки проблем, целей, а также возможных решений и их последствий. ...
3. ... Результаты обычно представляются в виде трендовых моделей ... а также в виде разного рода аналитических моделей ...» [8, с. 25-26].
Здесь возникает естественный вопрос о методологии общественных наук. Должны ли они по-разному подходить к историческим исследованиям, рекомендациям и прогнозам, или во всех трех случаях нужно просто применять единый научный инструментарий к разным предметам? Ответ зависит от того, признает ли та или иная научная школа объективные законы исторического развития, а значит, и неизбежное будущее, наряду с вариабельным. С марксистской точки зрения, историю делают люди, осознающие свои интересы и способные к целесообразным действиям, однако их желания и возможности определяются материальными обстоятельствами, независимыми от их воли конкретно-историческими условиями. То, что создано предыдущими поколениями, является свершившимся фактом для нынешнего, однако последнее способно (и даже обречено) в известных пределах менять свою жизнь. Таким образом, классический марксизм избегает крайностей волюнтаризма и фатализма и решает одну из ключевых проблем социологии. Основные положения исторического материализма одинаково приложимы и к объяснению, и к предвидению, однако даже неизбежное будущее наступает не автоматически, а через человеческие мысли и действия. Это необходимо учитывать при осмыслении и прогнозировании российско-немецких отношений.
Сегодня будущее двустороннего взаимодействия получает противоречивые оценки. Это вызвано бурными событиями в Белоруссии, Киргизии, Закавказье, ситуацией вокруг Алексея Навального и пандемией коронавирусной инфекции. Новые разногласия наложились на старые взаимные претензии, связанные с украинским, сирийским и ливийским кризисами. Оказавшись в ситуации частичной неопределенности, эксперты проявляют осторожность и сдержанность. Известный немецкий политолог А. Рар отмечает: «Проблемы, которые нарастали в последние 30 лет, привели нас в очень конфликтную ситуацию, где мы друг друга не понимаем, но, с другой стороны, потенциал для сотрудничества очень большой» [13].
Член-корреспондент РАН А. Кузнецов был скорее пессимистичен, однако признал, что для Москвы и Берлина все еще сохраняется «окно возможностей». Представитель Института Европы РАН В. Белов подчеркнул, что коллективный Запад стремится связать воедино «дело Навального» и «Северный поток-2» [13].
Действительно, отношения объединенной Германии и новой России никогда не были безоблачными, однако при Г. Шредере они имели наиболее конструктивный характер. При А. Меркель произошло их поэтапное ухудшение (2008-20142020 гг.), что обусловлено рядом причин. Во-первых, немецкие христианские демократы отличаются от социал-демократов более последовательным атлантизмом, стойкими проамериканскими настроениями. Во-вторых, возрождение российской геополитической мощи встревожило сторонников западного глобального лидерства. В-третьих, углубляющийся кризис мирового неолиберального проекта подтолкнул США к ряду дестабилизирующих действий, имеющих целью ослабить и разобщить альтернативные центры силы (новая версия «кошмара коалиций» по З. Бжезинскому [2, с. 229, 234]). Наконец, «партнерство модернизации» неявно рассматривается и Москвой, и Берлином как вариант созависимых (то есть, в итоге неблагополучных) отношений. Германия стремится к достижению энергетической независимости - отсюда такое внимание к «зеленой» энергии и сжиженному газу, -однако добиться ее нелегко из-за технологической недостаточности и свертывания национальной атомной энергетики. Россия хочет создать на своей территории несколько очагов постиндустриального развития (проекты «Сколково», «Роснано» и др.), что укрепит ее суверенитет.
Интересно, что именно экономическая взаимозависимость, которую неореалисты воспринимают как потенциальную угрозу национальной безопасности [3, с. 105-106], препятствует дальнейшей деградации двусторонних отношений, связанной с очевидными рисками для обеих стран. В данном контексте понятно желание американской дипломатии связать инцидент с Навальным и вопросы российско-немецкого энергетического сотрудничества. Если последнее не сможет полноценно развиваться, европейские союзники Вашингтона станут более управляемыми, а Москва лишится некоторых возможностей международно-политического маневрирования.
Выше были рассмотрены методологические проблемы, связанные с изучением современных российско-немецких отношений. На ограниченном эмпирическом материале были проиллюстрированы характерные трудности структурного анализа и сценарного прогнозирования политических процессов. Сделанные выводы можно будет использовать для углубленного конкретно-исторического исследования современных российско-немецких отношений.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Переслегин С. Б. Самоучитель игры на «мировой шахматной доске»: законы геополитики / С. Б. Переслегин // Классика геополитики. XX век. - М.: АСТ, 2003. - С. 700731.
2. Бжезинский З. Великая шахматная доска: господство Америки и его геостратегические императивы / З. Бжезинский. - М.: ACT, 2014. - 702, [2] с.
3. Waltz K. N. Theory of International Politics / K. N. Waltz. - Reading, Massachusetts: Addi-son-Wesley Publishing Company, 1979. - 251 p.
4. Бек У. Что такое глобализация? / У. Бек / пер. с нем. А. Григорьева и В. Седельника. -М.: Прогресс-Традиция, 2001. - 304 с.
5. Иванов В. Д. Теоретические модели глобализации / В. Д. Иванов // Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 6. - 2007. - Вып. 4. - С. 52-59.
6. Бодрийяр Ж. Пароли. От фрагмента к фрагменту / Ж. Бодрийяр; пер. с франц. Н. Суслова // Академический бестселлер. - Екатеринбург: У-Фактория, 2006. - 200 с.
7. Иртенина Н. Традиция и ускользающие смыслы бытия / Н. Иртенина // Традиция и русская цивилизация. - М.: Астрель: АСТ: Транзиткнига, 2006. - С. 144-169.
8. Впереди XXI век: перспективы, прогнозы, футурологи. Антология современной классической прогностики. 1952-1999 / ред., сост., предисл. И. В. Бестужева-Лады. - М.: Academia, 2000. - 480 с.
9. Deutschland und die Russische Föderation: bilaterale Beziehungen // Auswärtiges Amt [Электронный ресурс]. - Режим доступа: https://www.auswaertiges-amt.de/de/aussenpolitik/laender/russischefoederation-node/bilaterale-beziehungen/201542 (Stand: 19.10.2020).
10. Лепехин В. Не убрать, а понять: США меняют точку зрения на Асада / В. Лепехин // РИА Новости [Электронный ресурс]. - Режим доступа: https://ria.ru/20170331/1491192670.html (дата обращения: 19.10.2020).
11. Бондаренко М. Путин счел беспардонной ложью резолюцию Европарламента о Второй мировой / М. Бондаренко // РБК [Электронный ресурс]. - Режим доступа: https://www.rbc.ru/politics/11/12/2019/5df0fb3d9a7947d9bb521cda (дата обращения: 19.10.2020).
12. Федеративная Республика Германия. Двусторонние отношения // Министерство иностранных дел Российской Федерации [Электронный ресурс]. - Режим доступа: https://www.mid.ru/ru/maps/de?currentpage=main-country (дата обращения: 19.10.2020).
13. Эксперты оценили будущее российско-германских отношений // РИА Новости [Электронный ресурс]. - Режим доступа: https://ria.ru/20201001/dialog-1578050327.html (дата обращения: 22.10.2020).
M. M. Kukhtin
(candidate of political sciences, Associate Professor) Donetsk National University (Donetsk, Donetsk People's Republic) Email: mikhail-kukhtin@yandex.ru
THE STRUCTURE AND DYNAMICS OF RUSSIAN-GERMAN RELATIONS IN THE AGE OF THE CRISIS OF WESTERN GLOBALISM
Annotation. The article examines the structure and dynamics of Russian-German relations taking into account the achievements of classical Marxism and neorealism. It is concluded that the chosen topic requires a consideration of a number of global and regional contexts, and a close connection between explanatory and predictive models is a necessary prerequisite for a correct political analysis. The conflict potential of contemporary Russian-German relations is fraught with various risks, but it also creates conditions for their positive transformation. Despite mutual grievances and the influence of American diplomacy, the "window of opportunity" remains open for both partners.
Key words: Russian-German relations, Marxism, neorealism, the unity of the historical and the logical, scientific forecasting.
