CC BY
53ВОЕННОЕ ИСКУССТВО
Стратегические категории «время» и «пространство» в современных войнах
Генерал-майор в отставке И.Н. ВОРОБЬЕВ, доктор военных наук, профессор
Полковник В.А. КИСЕЛЕВ, доктор военных наук, профессор
ОБЪЕКТИВНЫЕ категории «время» и «пространство» занимают особое место в стратегии. Со временем связано определение таких основополагающих элементов войны, как ее начало, продолжительность, сроки приведения вооруженных сил в высшие степени боевой готовности и их стратегического развертывания, а также решение многих других задач руководства войсками (силами). Через призму времени оцениваются и выявляются тенденции развития стратегии, эволюции форм и способов ведения военных действий. С позиции прошлого, настоящего и будущего судят об эффективности проведенных военных кампаний, действенности руководства войсками (силами).
В непосредственной связи со временем находится другая, не менее важная категория — «пространство». Это очень емкое понятие, включающее земную поверхность со всеми ее элементами (равнинами, горами, пустынями, арктическими районами, реками, лесами, озерами, городами, селами, водохранилищами, гидросооружениями, железными и автомобильными дорогами, аэродромами и т. п.), различные подземные сооружения и выработки, воздушное, космическое, а также информационное и эфирное пространство.
Стратегические действия немыслимы вне пространственных границ на земле, в воздухе, космосе, эфире, как немыслимы они и вне времени. В совокупности обе категории составляют диалектическое единство. Общее по отношению к военным действиям состоит в том, что обе эти категории нейтральны по отношению к противоборствующим сторонам. Они могут способствовать успеху в войне одной из них или, напротив, затруднять ее действия в зависимости от того, как полководцы (органы военного управления) другой стороны смогли учесть и использовать их влияние для достижения успеха в ходе вооруженной борьбы.
Само по себе поучительно и интересно проследить, как на протяжении многовековой военной истории менялось влияние этих категорий на формы и способы развития стратегии, но в рамках статьи ограничимся рассмотрением лишь некоторых аспектов данной темы, для того чтобы показать, какое значение имеет правильный учет факторов времени и пространства для грамотного принятия решений и планирования военных действий.
В обобщенном виде можно сказать, что многие успехи (равно и неудачи) в военных кампаниях были обусловлены тем, насколько полно (или неполно) полководцы могли определять степень влияния времени года (суток), условий местности и погоды на действия войск сторон. Примеров тому множество. Дальновидный стратег Наполеон Бонапарт потерпел сокрушительное поражение в России во многом из-за просчетов в оценке времени и пространства. Другим классическим примером в этом отношении является провал стратегии «блицкрига» вермахта во Второй мировой войне. В пла-
не «Барбаросса» немецко-фашистское руководство с немецкой педантичностью, казалось бы, предусмотрело все, но недооценило фактор времени и степень влияния обширных пространств России на ход войны.
Следует, однако, отметить, что фактор времени во Второй мировой войне играл несколько иную роль, чем в современных условиях. В то время советская сторона в ходе ведения войны имела возможность исправить многие ошибки, допущенные в довоенный период: перестроить экономику на военный лад, мобилизовать население на отпор агрессору, практически заново подготовить военные кадры младшего звена, технически переоснастить армию и флот. В оценке времени и пространства у советских командующих и командиров в ходе Великой Отечественной войны имели место как положительные стороны, так и отрицательные. Вот что отмечал, например, начальник штаба 19-й армии Западного фронта генерал-майор П.Н. Рубцов, подводя итоги Смоленского сражения (1941): «Продолжает иметь место неблагополучие с расчетом времени и пространства... Желание как можно быстрее выполнить поставленную задачу часто затеняет здравый смысл, и войскам ставятся явно непосильные задачи»1.
В современных условиях, когда прошло более шести десятилетий после окончания Второй мировой войны, оценка фактора времени и его влияния на стратегию, естественно, должна быть иной. Время, можно сказать, ускорило свой бег. Вот некоторые примеры. На освоение фотографии после ее открытия потребовалось 112 лет, телефона — 56 лет, радио — 26 лет. А вот на массовое внедрение авиабомб понадобилось всего лишь шесть лет, транзисторов — пять лет, интегральных схем — три года2. Объясняется это тем, что в ХХ веке в науке произошло немало прорывов фундаментального значения в ядерной физике, физике твердого тела, оптике, радиофизике, газодинамике, теплофизике, космической электронной технике, химии, кибернетике. Эти и другие научные открытия способствовали созданию принципиально новых видов оружия — ядерного, высокоточного, роботизированного, энергетического, лучевого, нелетального действия и др. Информатика, электроника широким фронтом внедряются в систему управления войсками от тактического до стратегического звена. Полная моторизация и механизация в корне обновили вооруженные силы. В результате категория «время» по своему влиянию переросла тактические рамки и превратилась в важный оперативно-стратегический фактор. Стала более значимой в военном деле цена часов, минут и даже секунд. Если в прошлом стратегия оперировала при планировании военных действий в основном годами, то теперь — месяцами, неделями, а нередко и секундами.
Следует обратить внимание на то, что в некоторых армиях зарубежных государств стали реанимироваться взгляды на возможность ведения быстротечной войны. Конечно, она выступает в новом обличии. Например, в США подобная война именуется «трансконтинентальной войной» и выражается формулой «10—30—30». В упрощенном виде эту формулу можно расшифровать следующим образом: 10 дней отводится на переброску передовых экспедиционных стратегических сил по воздуху и морем на любой континент земного шара; 30 дней — на разгром основных группировок противника; последующие 30 дней — на завершение военных действий и при необходимости на перегруппировку на новый театр военных действий3. Итак, на всю военную кампанию отводится 70 дней (для сравнения — в соответствии с планом «Барбаросса» победить СССР планировалось за шесть-семь недель).
1 Сборник примеров из опыта Великой Отечественной войны. М.: РИО ВАФ, 1950. С. 22.
2 Чуев Ю.В., Михайлов Ю.Б. Прогнозирование в военном деле. М.: Воениздат, 1975. С. 8.
3 Военная Мысль. 2004. № 10. С. 77—78.
Кратковременная продолжительность войны, конечно, не исключена в случае значительного несоответствия стратегических возможностей сторон или грубых просчетов одной из них в подготовке к отражению агрессии, как это имело место в войнах в Ираке (1991, 2003). При относительно же равном соотношении сил и средств решающую роль в войне может сыграть фактор времени, когда преимущество получит та сторона, которая сумеет упредить противника в стратегическом развертывании, нанесении первого массированного ракетно-авиационного удара, быстроте последующего наращивания сил и средств, осуществлении маневра. В определенном смысле время в этом случае выступает как фактор силы, способный резко и быстро изменить военно-политическую обстановку, обеспечить захват стратегической инициативы.
В своих расчетах на кратковременную войну США опираются на технологическое превосходство. В войнах против Ирака они в полной мере использовали быстродействие и поражающую мощь своих средств вооруженной борьбы. В операции «Буря в пустыне», например, им удалось выиграть время в результате заблаговременного полномасштабного стратегического развертывания на удаленном театре военных действий за счет массированной переброски в сравнительно короткие сроки по воздуху и морем войск и материальных средств. Развернутая в зоне Персидского залива американская группировка включала 25 % их сил общего назначения, 90 % боевой авиации, более 50 % боеготовых корабельных ударных сил, в том числе 6 (50 %) авианосцев, 7 (54 %) универсальных десантных кораблей и вертолетоносцев, 23 (20 %) надводных и подводных носителей крылатых ракет морского базирования ВС США4.
Выигрышу времени в этой войне способствовал и ряд других факторов: внезапное нанесение первого удара, в основе замысла которого лежало поражение группировок войск противника на всю глубину их оперативного построения; массированное применение новых самолетов, крылатых ракет, средств РЭБ; быстрая дезорганизация систем государственного, военного управления и ПВО Ирака; нанесение высокоточных ударов по аэродромам, базам снабжения и коммуникациям; использование космоса для ведения разведки и навигации. Но, пожалуй, главным обстоятельством, обеспечившим США быстрое завоевание стратегического превосходства в воздухе и на земле, стало бездействие и пассивность иракского командования в организации сопротивления. Образно говоря время в войне «работало» против Ирака.
В основе нынешней концепции «трансконтинентальной войны» лежит фактор стратегической мобильности — стремление США превзойти вероятных противников во всем: в техническом оснащении армии новыми суперсовременными видами оружия; гибкости организационной структуры войсковых (флотских) формирований; повышении боевой готовности стратегических группировок на удаленных театрах военных действий; широком внедрении в управление войсками (силами) автоматизированных, компьютеризированных систем; использовании космоса; возможностей по совершению всеохватывающего маневра на земле и по воздуху; всестороннем обеспечении операций.
Исходя из анализа последних основополагающих документов военного строительства США «Армейская перспектива — 2010», «Единая перспектива — 2020», «Дорожная карта трансформации», стратегическая мобильность реализуется путем реорганизации сухопутных войск, создания в их составе «модульных бригад» типа «Страйкер», приспособленных к быстрой переброске по воздуху на большие расстояния.
4 Война многонациональных сил против Ирака в 1991 году: прелюдия войн будущего. М.: Военная академия РВСН им. Петра Великого. 2007. С. 349—350.
Тенденция их военного строительства заключается во все большем усилении сил быстрого развертывания, которые уже теперь составляют 24 % от численного состава сухопутных войск США. По этому же пути в реорганизации своих армий следуют и другие государства НАТО (в Германии этот показатель составляет 21 %, во Франции — 16 %) 5.
Как видим, категория «время» обретает в стратегии все большую весомость, боевую, информационную насыщенность. Становится очевидным, что теперь с позиции фактора времени требуют пересмотра многие положения теории стратегии, особенно касающиеся определения сроков периодизации войны. Тенденция такова, что начальный период войны все более сокращается: если в Русско-японской войне он составлял пять месяцев, в Первой мировой — два месяца, то во время Великой Отечественной войны — три недели6. Необходимо также уточнять нормативы перевода вооруженных сил с мирного на военное время, их стратегического развертывания, а также сроки проведения наступательных и оборонительных операций.
Очень важно отметить, что с категорией «время» непосредственно связано военное прогнозирование. Прогноз — это своеобразный «прыжок» через «завесу» времени, самый сложный акт творческой деятельности ума. До некоторой степени прогнозирование облегчается тем, что существенным подспорьем в этом деле сейчас стала достаточно широко разработанная методология моделирования и прогнозирования военных действий, насчитывающая более 150 методов7. Действенность каждой из моделей, методов прогноза определяется тем, насколько полно они основываются на концептуальной системе законов вооруженной борьбы. В современной структуре зарубежных военных прогнозов, выполняемых в рамках обоснования соответствующих планов военного строительства и программ вооружения, период упреждения составляет обычно от 10 до 20 лет. Однако в практике прогнозирования в военных целях имели место случаи упреждения и до 40—50 лет8.
По опыту США доля отдельных методов в общей структуре методологического аппарата прогнозирования составляет: экстраполяция тенденций — 80 %, корреляционный анализ — 10 %, метод аналогии — 5 %, интуитивные методы — 5 %9.
В отечественной военной науке все большее признание находит системный анализ, основанный на функциональной теории вооруженной борьбы. Военная системология — молодая, формирующаяся наука о сложных концептуальных и материальных системах военного назначения, родившаяся на стыке науковедения, философии, теории военного искусства и управления войсками, исследования операций, системотехники, общей теории систем10.
«Время на войне дороже всего», — говорил А.В. Суворов. С течением лет эти слова обретают еще более важное значение. На плечи командующих (командиров) ложится все большая ответственность при принятии решений. Каждый из них всякий раз должен помнить, что за его плечами стоит невидимый дирижер — его величество Время. Оно «фиксирует» каждый его шаг, и при искусном использовании этого фактора многократно повышает ударную силу войск, а при просчетах, соответственно, снижает.
Уместно в этой связи сослаться на опыт подготовки командованием США операции «Буря в пустыне», когда до ее начала было проведено
5 Военная Мысль. 1999. № 5. С. 12.
6 Военная Мысль. 2003. № 5. С. 19.
7 Рабочая книга по прогнозированию. Колл. авт. М.: Мысль, 1982; Чуев Ю.В., Михайлов Ю.Б. Прогнозирование в военном деле. М.: Воениздат. 1975.
8 Чуев Ю.В., Михайлов Ю.Б. Прогнозирование в военном деле. С. 279.
9 Рабочая книга по прогнозированию. М.: Мысль, 1982. С. 368.
10 Основы военной футурологии. М.: Военная академия М.В. Фрунзе; Военная академия РВСН им. Петра Великого. М.: 1998. С. 46.
более 180 командно-штабных компьютерных военных игр, проанализировано большое количество вариантов воздушно-наземной операции и выбран наиболее оптимальный из них, который и привел к успеху.
Время по своей философской сущности абстрактно. В военном деле оно материализуется в средствах вооруженной борьбы, в их быстродействии, скорости поражения объектов, передвижения войск, проведения перегруппировок и маневра. В осязаемой форме время выражает себя через пространство. Меняются представления о времени, меняются они и о пространстве. Географическое положение того или иного государства во многом определяет направленность развития теории военной стратегии и строительства вооруженных сил. Так, американский теоретик Д.О. Смит, оценивая политику США во время Второй мировой войны, писал, что «особенности географического положения Соединенных Штатов — их изоляция — обеспечивали государству безопасность»11. Их стратегия решающую роль в достижении целей войны отводила действиям в воздухе и на море, имея в виду использование вооруженных сил вне собственной территории. В соответствии с этим главное внимание уделялось развитию флота и авиации.
Для СССР позитивную роль во время Великой Отечественной войны сыграла обширность его территории, обеспечившая неуязвимость глубокого стратегического тыла. Ныне положение кардинально изменилось. Все географическое пространство России «просматривается» с воздуха и космоса и «простреливается» с запада, юга, востока и севера ракетами межконтинентальной и средней дальности. Добавим к этому, что во многом снизилась роль «заградительного щита» — горных массивов, обширных пространств, северных арктических районов на приграничных территориях.
Нельзя не учитывать и того, что Россия как великая континентальная держава занимающая 1/8 часть суши (17,1 млн км2) и располагающая огромными природными ресурсами с распадом СССР лишилась многих стратегических преимуществ, оказалась в сложном переплетении военно-политических отношений с некоторыми бывшими советскими республиками. Территориальные изменения, появление новых субъектов в политике передвинули передовой стратегический рубеж нашего государства на западе к границам XVI века. Вместе с тем протяженность государственной границы РФ не только не уменьшилась, но даже несколько увеличилась — только сухопутная ее часть составляет 22,5 тыс. км, причем во многом не оборудованных в оперативном отношении.
И здесь нельзя не обратить внимание на создавшееся противоречие. Получилось так, что в таких государствах, как США и Великобритания, не имеющих сухопутных границ, доля сухопутных войск в вооруженных силах оказалась выше, чем в ВС РФ (в США — 34 %, в Великобритании — 54 %, а у нас не превышает 30 %). Что же касается континентальных государств НАТО, то там доля сухопутных войск в два и более раза выше, чем в ВС РФ (в Германии - 69 %, Турции - 78 %, Китае - 71 %)12.
Существенно отстает Россия от западноевропейских государств по оперативному оборудованию территории. Например, плотность аэродромной сети Германии превышает показатели нашей страны в два раза, Франции и Англии - в полтора раза, автодорожной сети Польши, Франции и Германии соответственно в 16, 50 и 75 раз13.
В свое время историк В.О. Ключевский заметил, что наша государственная машина приспособлена к обороне, а не к нападению. Она дает нам столь же устойчивости, сколько отнимает подвижности14. Данное ут-
11 Смит Д.О. Военная доктрина США: Изд-во иностранной литературы, 1956. С. 9.
12 Военная Мысль. 2006. № 10. С. 8, 9.
13 Военная футурология. М.: Военная академия РВСН, ВАФ, 1998. С. 93; Независимое военное обозрение. 1997. № 6.
14 Ключевский В.О. Сочинения. М.: Мысль, 1990. Т. 9. С. 363.
верждение и по сей день не потеряло своей актуальности. Приведем в этой связи еще одно высказывание — знаменитого русского ученого Д.И. Менделеева, который отмечал, что «реальная действительность грозит именно нам больше, чем кому-нибудь на свете действиями военного быта»15.
Военная доктрина РФ нацеливает на то, чтобы выработать единые подходы к дальнейшему развитию инфраструктуры страны, отвечающей требованиям обеспечения национальной безопасности в новых геостратегических условиях. Однако в настоящее время отсутствуют теоретические разработки и научно-методический инструментарий обоснования выбора перспективных направлений системы оперативного оборудования ТВД. В этой связи возникают необходимость более детально рассмотреть эту проблему.
Известно, что боеготовность вооруженных сил, их способность выполнять стоящие перед ними задачи находятся в прямой зависимости от своевременного проведения перегруппировок войск на угрожаемые направления, осуществления межтеатрового маневра силами и средствами, восстановления при необходимости боеспособности стратегических группировок. При разработке стратегических планов одними из ключевых вопросов являются: учет возможностей всех видов транспорта, защита путей сообщения, перегрузочных районов, а также восстановление и дублирование транспортных объектов и обеспечение непрерывности воинских перевозок. Для этого требуется заблаговременно провести комплекс мероприятий по совершенствованию транспортной системы страны, быстрому внедрению в производство новых транспортных средств, наращиванию мощностей по строительству и восстановлению транспортных объектов.
Первостепенную роль в осуществлении воинских перевозок играет железнодорожный транспорт. Ныне в стране имеется 150 тыс. км развернутой линии магистральных железных дорог. На их долю приходится 95 % всего объема перевозок16. Но этого явно недостаточно для осуществления перевозок при стратегическом развертывании ВС РФ. Потребность в железнодорожном подвижном составе в этом случае может увеличиться в два с половиной — четыре раза17.
Наряду с железнодорожным транспортом возникает необходимость незамедлительного развития сети автомобильных дорог РФ, общая протяженность которых почти в два раза меньше потребности государства и составляет 1140 тыс. км. Но только 84—85 % из них имеют твердое покрытие, обеспечивающее бесперебойное круглогодичное движение транспорта. При этом плотность сети автомобильных дорог не превышает 44 км на 1000 км2 территории, что значительно ниже показателей экономически развитых странах мира (в США — 600 км, в Канаде — 300 км). По отношению к численности населения плотность автомобильных дорог с твердым покрытием в РФ составляет около 5,3 км на одну тысячу жителей, в то время как в Финляндии — около 10 км, в США — 13, во Франции - 15,1 км18.
В соответствии с Федеральной целевой программой «Дороги России», осуществляемой с 1994 и рассчитанной на период до 2010 года, предусматривается построить и ввести в эксплуатацию 18,69 тыс. и отремонтировать 220 тыс. км автомобильных дорог19. Однако даже при успешной реализации данных планов дорог окажется явно недостаточно для обеспечения бесперебойного стратегического развертывания ВС. По расчетам на главных стратегических направлениях, где предусмат-
15 Айзатулин. Теория России. Геоподоснова и моделирование. М., 1999. С. 18.
16 Военная Мысль. 2002. № 3. С. 36.
17 Там же. С. 80.
18 Там же. С. 33.
19 Там же.
ривается развертывание крупных группировок войск, необходимо в каждой полосе шириной 100—200 км иметь шесть-семь автомобильных дорог фронтального направления20.
Важное место в инфраструктуре РФ занимает трубопроводный транспорт, который является самым экономичным видом транспорта. Общая протяженность трубопроводов в стране составляет 220 тыс. км (из них 150 тыс. км магистральных газопроводов, 62 тыс. км нефтепроводов и 25 тыс. км продук-топроводов)21. Учитывая важность трубопроводного транспорта для обеспечения обороноспособности страны, в 1997 году принята Федеральная государственная программа оперативного оборудования территории РФ, в том числе подпрограмма «Развитие трубопроводно-складской сети Российской Федерации в интересах обороны»22, в соответствии с которой предусматривается создание и обеспечение устойчивого функционирования транспортно-складской системы для снабжения ВС горючим, постоянной готовности всех элементов системы к переходу от работы в условиях мирного времени к выполнению задач в особый период, а также повышение живучести трубопроводно-складской сети. Однако при этом не в полной мере учитывается довольно быстрая «изношенность» транспортной системы. Срок службы дорог, портов, каналов достигает 70—100 лет, трубопроводов — 25—30 и более лет, локомотивов, вагонов, судов — 15—30 лет. Поэтому при составлении планов развития транспортного комплекса требуется учитывать его состояние на перспективу.
В последние десятилетия в военном деле стало широко использоваться информационно-эфирное пространство, причем не только в военное, но и в мирное время. Информация стала острым и действенным оружием для идеологического воздействия на население и личный состав армии потенциального противника. Из опыта войны в зоне Персидского залива американские исследователи сделали вывод, что информационная революция, внедрение современных информационных технологий коренным образом влияют на соотношение военных сил и боевых средств и во многом предрешают успех военных кампаний. Так, начальник штаба армии США генерал Г. Отис отмечает, что «информация является ключом в современной войне — в стратегическом, оперативном, тактическом и техническом отношениях»23. Суть стратегии информационного противоборства США заключается в том, чтобы достигать целей войны не обязательно путем захвата и удержания чужих территорий, а по возможности еще в мирное время подорвать оборонный и экономический потенциал, дестабилизировать внутреннюю обстановку враждебного государства.
Считается, что в борьбе за достижение информационного превосходства могут использоваться все новейшие достижения в области радиоэлектроники. Добиться дезорганизации системы управления войсками и оружием противника можно не только путем физического уничтожения его пунктов управления, но и посредством воздействия на радиосвязь, радиолокацию, радиотелеуправление, радионавигацию, радиотелеметрию, оптико-электронную и гидроакустическую технику. К настоящему времени в зарубежных армиях разработаны эффективные способы достижения информационного превосходства над противником путем проведения электронно-огневых и информационно-ударных операций и сражений, информационно-огневых боев и информационных ударов, способы осуществления которых достаточно полно раскрыты на страницах журнала «Военная Мысль»24.
20 Военная Мысль. 1997. № 1. С. 34.
21 Оценка природной и техногенной безопасности России. М.: 1998. С. 8.
22 Военная Мысль. 2003. № 2. С. 48.
23 Война многонациональных сил против Ирака в 1991 году: прелюдия войн будущего. С. 275.
24 Военная Мысль. 1998. № 2; 2002. № 6; 2003. № 11; 2005. № 6; 2007. № 6.
Особенно важно уяснить, что борьба за информационное превосходство ведется теперь не разрозненно, как в прошлом, а централизованно по единому замыслу и плану на стратегическом и военно-политическом уровне. Она включает в себя комплекс мероприятий по добыванию информации о противнике, сбору сведений о своих войсках, обработке и обмену информацией между органами управления, а также по противодействию информационному обеспечению противоборствующей стороны и защите своего информационного ресурса. Характерными чертами борьбы за достижение информационного превосходства являются: глобальность с охватом всех природных сфер; большое разнообразие и комплексность применяемых форм и способов; непрерывность ведения вне зависимости от сезонных, погодных и метеорологических условий; скрытность и внезапность с применением широкого спектра радиоэлектронных средств различного назначения.
Все более значительное место в ходе вооруженного противоборства начинает занимать космическое пространство. Это особенно отчетливо проявилось в ходе двух военных кампаний, проведенных США против Ирака (1991 и 2003). Война в зоне Персидского залива справедливо названа «первой космической войной»25. Уже к началу военных действий (1991) в состав орбитальной группировки США входило 35 космических разведывательных аппаратов, которые обеспечили ежесуточную съемку на территории Ирака и Кувейта до 90 объектов сухопутных войск, авиации, флота, важных военно-промышленных и административных центров, ведение радиотехнической разведки, а также постоянное наблюдение и обнаружение сигналов РЛС, перехват спутниковых, тропосферных, радиорелейных и УКВ линий связи. Помимо этого широко использовалось космическая навигационная система «Навстар», включавшая 16 спутников. С их помощью обеспечивалась высокая точность выхода авиации на цели в ночное время, корректировались траектории полета крылатых ракет. Еще более возросла роль космических средств во время войны в Ираке (2003), где США задействовали более 50 космических аппаратов различного назначения26.
Таким образом, космос становится одним из театров военных действий, роль которого в перспективе будет все более возрастать, особенно с появлением ударных космических средств. Это важно учитывать при разработке перспективной теории стратегии.
Как следует из вышеизложенного, к оценке стратегических категорий «время» и «пространство» надо подходить с новых позиций. Это должно найти отражение в первую очередь в Военной доктрине РФ, в перспективных планах и программах военного строительства, развития вооружения, подготовки Вооруженных Сил. Заметим в этой связи, что считаем преждевременным отказ от определения границ театров военных действий (ТВД). Такая важная категория как ТВД должна занять подобающее ей место в стратегии. Конечно, подход к определению значения того или иного конкретного ТВД в современных условиях должен быть иной, чем в прошлом, с учетом изменившейся политической, военной и экономической конъюнктуры. Заблаговременная нарезка границ ТВД важна еще и потому, что это придает целенаправленность в подготовке инфраструктуры и территории страны к обороне. ТВД выступает как функциональная зона ответственности, в которой заблаговременно осуществляется оперативное оборудование, создается глобальная система управления войсками (силами).
25 Вестник Академии военных наук. № 1. 2001. С. 57—62.
26 Вестник Академии военных наук. 2003. № 3. С. 19, 39.
