CC BY
198
УДК 101.1 : 316 : 159.9« В. В. ФЕДОРЫШИН
Омский государственный университет им. Ф. М. Достоевского
СТРАХ КАК ОСНОВА НАСИЛИЯ
(на примере терроризма)
В статье на примере терроризма рассматривается взаимосвязь таких понятий, как страх и насилие. Автор анализирует взгляды философов на сущность страха и приходит к выводу, что наиболее опасен массовый страх, которого и стремятся добиться террористы. Ключевые слова: страх, насилие, террор, терроризм.
Последние десятилетия насыщены серьезными социально-экономическими и политическими проблемами. Человечеству угрожают последствия технического и научного прогресса, которые имеют как биологический (перенаселение, истощение ресурсов, загрязнение окружающей среды), так и социальный характер (рост беднейших стран, попытки универсализации политических систем и др.).
Это не может не вызывать экстремистских идей в обществе, которые воспринимаются как единственно возможные в ломке «несправедливых» социальных норм. Экстремистское мировоззрение или система координат, по мысли В.И. Красикова, — охватывает наиболее обделенные в каких-либо отношениях слои общества [1]. Во главе этих слоев становятся критически настроенные интеллектуалы, остро воспринимающие действительность. И в результате появляются организации и движения, направленные против чего-либо.
Радикальные формы и идеи таких организаций и движений проявляются в росте насилия. Появляются мысли, что «... единственно практическое, единственно действительное средство достигнуть политического и социального возрождения России состоит в том, чтобы освободить верноподданных от гнетущего их страха перед «властью предержащею», и только тогда, когда они освободятся от этого страха, в них проснутся человеческие чувства, в них пробудится сознание их человеческих прав, у них явится и желание, и сила, и энергия бороться за эти права... А так как сила гнетущего их страха прямо пропорциональна силе, дисциплине и организации «предержащей власти», то отсюда само собою следует, что для ослабления первой, т.е. силы страха, необходимо ослабить, расшатать, дезорганизовать силу второй, т.е. данной государственной власти. Достигнуть же последней цели, т.е. дезорганизовать и ослабить правительственную власть, при существующих условиях политической и общественной жизни России, возможно лишь одним способом: терроризированием отдельных личностей, воплощающих в себе, в большей или меньшей степени, правительственную власть. Скорая и справедливая расправа с носителями самодержавной власти и их клевретами производит на эту власть, как доказали события последнего времени, именно то действие, которое, с точки зрения истинных интересов верноподданных, должно быть для последних наиболее желательным» [2].
Это мысли одного из идеологов русского «бланкизма» — П.Н. Ткачева. Как известно, революционное движение во второй половине XIX в. было вызвано незавершенностью реформ 1860-х гг. Как нам кажется
эта незавершенность вызвана противодействием дворянства реформам, а также недоверием со стороны правящих кругов к интеллигенции и разночинцам. Реформы привели к появлению в России разночинцев — образованных или чаще полуобразованных людей, стремящихся к самореализации, и, для начала, — к устранению внешних для этого препятствий.
Отсюда рост экстремистских идей и реального насилия в Российской империи, вылившегося в многочисленных террористических актах против должностных лиц. Персонификация власти, сакральность фигуры царя вызывали соблазн — одним ударом разрушить могущество этой власти, расчистить дорогу для осуществления идей, которые должны привести к всеобщему благоденствию, что привело к убийству Александра II.
По существу, молодые люди, жаждущие активной деятельности, были лишены реальных возможностей помогать своей стране. Отстраненность от реального участия в жизни страны, половинчатость реформ, невозможность поднять народные массы на борьбу с самодержавием поставили их перед необходимостью использования террористических методов.
Но еще больше удивляет настроения российского общества того времени. Правительство и царь Российской империи, которые столкнулись с критикой со всех сторон, оказались виновным и в половинчатости реформ, и в росте терроризма, и в попытках противодействия ему.
Так что же такое терроризм? В рамках данной работы будут расставлены акценты, которые выделяют терроризм от других форм насилия. Терроризм является специфичным явлением, которое нельзя смешивать с другими понятиями, характеризующими различные формы насилия. Ни война, ни революция, ни партизанская война, ни геноцид, ни криминал не имеют ничего общего с терроризмом, кроме, конечно, того, что все это несет насилие, смерть и лишения для людей.
Понятие «террор» вошло в современный язык в связи с событиями, связанными с революцией во Франции. Жирондисты и якобинцы объединились в 1792 г. для того, чтобы вынудить короля заменить прежних министров лидерами леворадикальных группировок. Именно тогда деятели революции объявили: «Да будет террор в порядке дня!» [3]. У У. Латера можно встретить следующий тезис: «в дополнении к Словарю Французской академии 1798 г. терроризм определяется как вув1еше, гедте de 1а 1еггеиг. Согласно одному французскому словарю, вышедшему двумя годами ранее, якобинцы часто употребляли это понятие устно и письменно по отношению к себе —
«ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК» № 4 (79), 2009 ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ «ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК» № 4 (79), 2009
и всегда с положительным оттенком. Однако после 9-го термидора слово «террорист» стало носить уже оскорбительный смысл, превратившись в синоним «преступника». Вскоре это понятие достигло берегов Британии. Достаточно вспомнить знаменитые слова Эдмунда Берка, написанные им в 1795 г., где он упоминал «тысячи псов ада, именующихся террористами», которых натравили на французов. Слово «террор» в те времена применялось к периоду Французской революции между мартом 1793 и июлем 1794 года и означало «правление ужаса». Впоследствии термин получил более расширенное толкование и стал означать всякую систему правления, основанную на страхе. Затем, до самых недавних пор, слово «терроризм» употреблялось настолько широко и означало столько различных оттенков насилия, что вовсе утратило какой-либо конкретный смысл. Достаточно часто приходится слышать голоса, призывающие отказаться от изучения политического терроризма как особого явления на том основании, что на всем протяжении мировой истории в результате преступлений со стороны властей погибло гораздо больше людей, чем от рук «террористов снизу»» [4].
Важно понимать, что терроризм связан не с отдельными актами насилия, а с целенаправленным созданием системы насаждения страха и ужаса у общества в целом или его части. Подкреплена данная система политической идеологией, оправдана при помощи моральных, а лучше сказать демагогических интенций и вызывает интерес благодаря невероятному миссионерскому ореолу, которым либо они сами себя окружают, либо это делают СМИ.
Страх есть основная функция терроризма, именно через него достигается нужный эффект от террористического акта. Что же такое страх? В философии проблемой страха занимались представители философской школы экзистенциализма. С. Кьеркегор различал обычный страх перед конкретными предметами, присущий животным и человеку и неопределенный безотчетный страх-тоску, появляющийся тогда, когда человек узнает, что он не вечен. Это метафизический страх неизвестного будущего неумолимо наступающего с течением времени [5]. М.Хайдеггер указывал, что разгадка страха — смерть, она отнимает надежду, но снимает неопределенность. Страх необходим, ибо человек ощущает себя живым только тогда, когда сознает свою временность, иначе он погружается в «неподлинное» время — в котором нет глубоких человеческих смыслов [6].
Другое направление философии ХХ в., где категория страха играет важнейшую роль — фрейдизм и неофрейдизм. З.Фрейд считал, что страх есть боязнь разрушительных инстинктивных сил, которые прорываются из глубин человеческого подсознания [7]. Человек свободен и не боится даже самого себя и поэтому он представляет собой опасность для общества. Согласно Э. Фромму, страх — это чувство, которое является определяющим при формировании типов личности, распространенных в том или ином обществе. Массовизация индивида из его страха перед самим собой как уникальным существом, из его боязни выделиться, быть отличным от толпы, от других людей — вот результат социализации [8].
Потрясенный страхом человек легко поддается внушению и подчиняется власти, он во многом определяет поведение человека, является средством управления, манипуляции сознанием, терроризм есть средство психологического воздействия, его главный объект — не те, кто стал жертвой, а те, кто остался жив, его цель — не убийство, а устрашение живых. По
мнению Д.В. Ольшанского, террор возникает тогда, когда идет воздействие на самые глубинные страхи. При этом наиболее опасен массовый страх, вызываемый террористическими актами. Он раскалывает общество, ведет к недоверию в обществе, заставляет людей действовать наперекор друг другу [9].
Воздействие страха на жизнь социума осуществляется через ряд факторов. Во-первых, страх может вести к воплощению в реальность бедствий и катастроф, продуцировать именно те события, которых люди боялись. Во-вторых, страх может ложно стимулировать людей и общество в целом, заставляя их предпринимать ненужные и вредные действия, приводящие к растрате человеческих и материальных ресурсов. В-третьих, страх не только ускоряет негативные процессы и усиливает имеющиеся опасности, неоднократно в истории массовый страх вызывал разрушительные действия — беспорядки, погромы, насилия и убийства.
Терроризм отличается от других порождающих страх явлений, тем что здесь страх возникает не сам по себе, а в результате получивших общественный резонанс деяний и служит своеобразным объективным рычагом целенаправленного воздействия, при котором создание обстановки страха выступает в качестве средства достижения цели.
В основе терроризма выделяется рациональный и иррациональный аспекты. Рациональный аспект отражает попытку достижения цели, пусть даже средствами, выходящими за рамками общепринятых этических норм. Иррациональный аспект заключается в том, что протест против системы, сопровождается ее демонизацией, рассмотрение ее как порождения онтологического зла. В результате столкновения бездушной системы с личностью происходит спонтанный протест субъективного начала в человеке против социальной реальности, он выражается в теракте. При этом террорист переживает, по М.Хайдеггеру, момент «бытия — без укрытия в максимально рискованном риске». С одной стороны он ощущает смертельную угрозу, исходящую от системы, с другой — сам угроза для потенциальных жертв. Поэтому террор (особенно индивидуальный) всегда сопряжен с решимостью умереть, что доказывает деятельность народовольцев.
В целом, терроризм основан на использовании или угрозе использования насилия для нагнетания страха в обществе с определенной целью. Он представляет собой сложное социально-политическое явление, в основе которого лежит спектр социальных противоречий, которые прямо или косвенно оказывают свое влияние на экстремистскую террористическую идеологию.
В современном мире имеются структуры, желающие создавать террористические организации для проведения террористических действий. Терроризм реализует способ насильственного воздействия на личность, социальные общности, народы государства и группы государств для получения определенных выгод и преимуществ, главным образом политических. Террористы стремятся добиться массового страха, который будет сопровождать людей в течение длительного времени и может спровоцировать панику и беспорядки.
Библиографический список
1. Красиков, В.И. Экстрим: междисциплинарное философское исследование причин, форм и паттернов экстремистского сознания / В.И. Красиков. — М. : Водолей Publishers, 2006. — 496 с.
2. Ткачев, П.Н. Терроризм как единственное средство
нравственного и общественного возрождения России [Электронный ресурс] // www.hist.msu.ru/ER/Etext/ tkachev.htm
3. Требин, М.П. Терроризм в XXI веке /М.П. Требин. — Мн. : Харвест, 2003. — 816 с.
4. Латер, У. Истоки / У. Латер // Иностранная литература. - 1996. - № 11. - С.45-54.
5. Кьеркегор, С. Страх и трепет / С. Кьеркегор. — М. : Республика, 1993. — С. 3 — 112.
6. Хайдеггер, М. Время и бытие / М. Хайдеггер. — М. : Республика, 1993.
7. Фрейд, З. Психоанализ. Религия. Культура / З. Фрейд. — М. : Ренессанс, 1992. - 293 с.
8. Фромм, Э. Психоанализ и религия // Сумерки богов. — М. : Политиздат, 1989. — С. 143 — 221.
9. Ольшанский, Д.В. Психология террора / Д.В. Ольшанский. — Екатеринбург : Деловая книга. — М. : Академический проспект, ОППЛ, 2002. — 320 с.
ФЕДОРЫШИН Владислав Викторович, преподаватель кафедры философии.
E-mail: vvf [email protected]
Дата поступления статьи в редакцию: 17.02.2009 г.
© Федорышин В.В.
УДК 1011:316 П. А. ПИМЕНОВ
Омский государственный технический университет
ВНУТРИЛИЧНОСТНАЯ КОММУНИКАЦИЯ КАК ОБЪЕКТ СОЦИАЛЬНОЙ ФИЛОСОФИИ
Термин «внутриличностная коммуникация» прочно входит в научный обиход. Однако на понятийном уровне этот феномен мало изучен.
Анализ литературы по данной проблеме показал, что в ней обычно рассматриваются либо психологические аспекты внутриличностных коммуникаций, либо фактическая ситуация, складывающаяся в практике коммуникационного общения.
Из всего многообразия аспектов сложной проблемы был выбран наиболее существенный и важный — выяснение методологических оснований в трактовке внутриличностных коммуникаций.
Ключевые слова: социальная философия, коммуникация, социальная коммуникация, внут-риличностная коммуникация, коммуникативные процессы.
В настоящее время в философских исследованиях, посвящённых проблемам коммуникации, происходит постепенное смещение исследовательского интереса от изучения массовых коммуникаций к осмыслению межличностных и внутриличностной коммуникаций. Внутриличностный аспект коммуникации приобретает особое значение и постепенно привлекает все больший исследовательский интерес.
Среди всех форм социальной коммуникации — будь то межличностная коммуникация, коммуникация в малых группах или в организациях, массовая или невербальная — внутриличностная коммуникация является, пожалуй, самой молодой и наименее разработанной областью коммуникативного знания. В США внутриличностная коммуникация как отдельная и самостоятельная область исследований, по мнению Д.Вокейт, получила признание сравнительно недавно — в 1986 году[1], незадолго до того, как вышла монография, посвященная данной теме, — «Процессы внутриличностной коммуникации» Ч.Робертса, Р.Эдвардса и Л.Баркера [2].
Позднее в США было издано три тематических сборника статей, непосредственно посвященных внутриличностной коммуникации: «Внутриличнос-тные коммуникативные процессы. Оригинальные исследования» (под ред. Ч.Робертса, К.Уотсон) в 1989, «Внутриличностная коммуникация: разные голоса, разные сознания» (под ред. Д. Вокейт) в 1994 году, «Внутриличностные коммуникативные процессы»
(под ред. Дж. Айткен, Л. Шедлетски) в 1997 году.
Анализ основных идей в данных сборниках, показывает чрезвычайную разнородность имеющихся позиций о природе внутриличностной коммуникации, ее базовых компонентах и функционировании. Также отсутствует единое мнение даже по самым общим исходным моментам — например, рассматривать ли внутриличностную коммуникацию как процесс нейрофизиологического или ментального характера. Л.Шедлетски, Д.Вокейт, К.Уотсон указывают на то, что исследование внутриличностной коммуникации является новым и только формирующимся направлением в современной науке.
До последнего времени даже в наиболее известных западных работах по социальной коммуникации внутриличностный контекст коммуникации отдельно не рассматривался, однако уже с конца 80-х годов прошлого века в целом ряде американских работ по теории и практике коммуникации стали уделять внимание внутриличностной коммуникации. Авторы предлагают изучать персональную коммуникацию (personal communication) через изучение отдельных внутриличностных явлений, таких как внутренняя речь (self-talk), процессы когнитивной обработки информации (cognitive processing), Я-концепции, самооценки, потребности, аффекты и др.
Однако такое рассмотрение отдельных психологических явлений без единого теоретического основания совершенно не способствует целостному
«ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК» № 4 (79), 2009 ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
