Научная статья на тему 'Страх как культурная экзистенция современной мифологии'

Страх как культурная экзистенция современной мифологии Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

CC BY
867
124
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
СТРАХ / FEAR / ТРЕВОГА / ANXIETY / ПРОСТРАНСТВО СТРАХА / SPACE OF FEAR / СТРАХ И МИФ / FEAR AND MYTH / СТРАХ И КУЛЬТУРА / FEAR AND CULTURE / ЭПОХА ПОСТМОДЕРНА / POSTMODERN ERA

Аннотация научной статьи по философии, этике, религиоведению, автор научной работы — Каширин Александр Юрьевич

В статье рассматривается «страх» как конститутивный феномен европейской культуры. Показана связь страха с пространством как «жизненным миром» человека. В рамках постмодернистской эпохи страх анализируется с точки зрения инструмента манипуляции. Обналичив свое присутствие в качестве «экзистенциала», страх выполняет функцию созидателя «пространств подавления и изоляции», выстраивая «новую» мифологию и идеологию исходя из рудиментарной презумпции «спасения в страхе».

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Текст научной работы на тему «Страх как культурная экзистенция современной мифологии»

А. Ю. Каширин

Тульский государственный педагогический университет им. Л. Н. Толстого

СТРАХ КАК КУЛЬТУРНАЯ ЭКЗИСТЕНЦИЯ СОВРЕМЕННОЙ

МИФОЛОГИИ

В статье рассматривается «страх» как конститутивный феномен европейской культуры. Показана связь страха с пространством как «жизненным миром» человека. В рамках постмодернистской эпохи страх анализируется с точки зрения инструмента манипуляции. Обналичив свое присутствие в качестве «экзистенциала», страх выполняет функцию созидателя «пространств подавления и изоляции», выстраивая «новую» мифологию и идеологию исходя из рудиментарной презумпции «спасения в страхе».

Ключевые слова: страх, тревога, пространство страха, страх и миф, страх и культура, эпоха постмодерна.

A. Y. Kashirin

Tula State Lev Tolstoy Pedagogical University

(Tula, Russia)

FEAR AS THE CULTURAL EXISTENCE OF MODERN MYTHOLOGY

The article considers "fear" as a constitutive phenomenon of European culture. The connection between fear and space is shown as the "life world" of man. In the post-modern era, fear is analyzed from the point of view of the instrument of manipulation. Encouraging its presence as an "existential", fear acts as the creator of "spaces of repression and isolation", building a "new" mythology and ideology based on the rudimentary presumption of "salvation in fear."

Keywords: fear, anxiety, space of fear, fear and myth, fear and culture, postmodern era.

Культура во многом является продуктом страха [Комм. 1]. Как пишет Ницше - «Грек знал и ощущал страхи и ужасы существования: чтобы иметь вообще возможность жить, он вынужден был заслонить себя от них блестящим порождением грез - олимпийцами. [...] ...из первобытного титанического порядка богов ужаса через посредство [...] аполлонического инстинкта красоты путем медленных переходов развился олимпийский порядок богов радости; так розы пробиваются из тернистой чащи кустов» [9, с. 66-67].

Как и все явления культуры, страх носит символический характер, более того, по словам Шпенглера, страх продуцирует всю культурную символику, и, в таком качестве, выступает сигналом угрозы разрушения или гибельной трансформации иных символов (ценностей): «всякая символика проистекает из страха. Она знаменует защиту. Она есть выражение глубокого страха в старом двойном значении слова: ее язык форм говорит одновременно о враждебности и благоговении» [17].

С одной стороны, страх выполняет функцию защитного механизма в отношении норм и ценностей культуры. Это, своего рода, наследие биологического страха (страх как чувство выступающее залогом выживания биологического вида). Таким образом, можно говорить о страхе как залоге

формирования пространства, где биологический вид чувствует себя комфортно; пространстве, где он может оставаться представителем вида. То есть, благодаря страху, выстраивается горизонт «жизненного мира» -пространство функционирования.

Объективными условиями существования человека являются ценности. Ценности составляют систему координат жизненного пространства. Нарушение (искажение) этой системы ведет к разрушению (искажению) жизненного мира и гибели индивида и общества. Поэтому страхи, не имеющие своего «реального» биологического носителя (возможно «вымышленные» страхи), так же важны и имеют тот же статус что и страхи «реальные». Человеческий страх не имеет природного носителя. Любые, даже биологически обусловленные страхи, всегда включены в ценностный мир (мир культуры) и их «биологичность» (природность, целесообразность) либо умаляется, либо преувеличивается, и никогда не может быть абсолютно объективной (а порой и вовсе человек переворачивает сигналы природы, видя в пугающем и опасном что-то притягательное).

В конечном итоге, страхи (фобии) шизофреника не менее «реальны», чем страх «здорового» человека. Например, страх потерять связь с любимым, близким, а именно, с «родственной душой». В страхах же «биологического» характера всегда присутствует флер жертвенности, один из наиболее абсурдных, а потому и наивысших символов культуры, и именно поэтому страхи такого типа четче и чаще артикулируются в виде назидательного оправдания и объяснения прагматического «объективного» «Смысла жизни».

Если же обратиться к понятию «ничто» в понимании М. Хайдеггера как источнике страха/ужаса, то «подлинный страх» не связан с некой «природной» опасностью. «...Ничто ведь - ничто, и между воображаемым и «подлинным» Ничто может и не оказаться никакого различия, тем более что Ничто в себе тоже предлагает полное отсутствие всяких различий» [15].

Как жизнь отдельного человека [1, с. 525], так, в общем-то, и история всего человечества это своего рода попытка преодолеть страх. Переходные периоды, манифестирующие «гибель (закат)» целой эпохи, в истории человеческой культуры всегда порождали те или иные страхи [13, с. 72-79; 8, с. 23-55], однако, страхи этих периодов так или иначе можно было локализовать, «конкретизировать», отнести к качеству «перехода», его целям, задачам и т.п., или хотя бы общему вектору перехода. Человек существо неопределенное, можно сказать «переходное» - это стало своеобразным философским трюизмом. В этом смысле неопределенность тяготит, она по существу синонимична страху. Избавиться от страха, то же самое, что обрести определенность - целостность. Однако обрести целостность, значит перестать быть человеком - вернуться в животное состояние или стать богом. По замечанию М. Шеллера «.не явился еще великий психоаналитик истории, который сделал бы исторического человека свободным и независимым от этого страха перед земным и излечил бы его - не от грехопадения и вины, которые суть миф, - но от конститутивного давления страха, который и есть эмоционально-импульсивный корень этого специфического иудейско-

христианского мира идей» [16, с. 136].

Для классической философской традиции, начиная с Аристотеля, «страх» имел скорее этический/ценностный (а в Средние века - этико-религиозный) характер, то для философов конца 19 века и экзистенциализма 20-го, страх рассматривается как категория онтологическая. Таким образом, в философии XX века страх трансформируется в основную тему философствования.

Все экзистенциалы Хайдеггера в той или иной мере маркированы «страхом». Хайдеггер отказался впоследствии от понимания реальности, как системы «экзистенциалов». Однако, М. Хайдеггер был одним из философов, который сделал попытку заявить о страхе/ужасе, как основании экзистенциальной философии, не считая философии Кьеркегора [5, с. 5], где страх является фундаментальной категорией не только экзистенциализма, но и психоанализа [5, с. 5]).

Последователи Кьеркегора, обращаясь к проблемам и темам человека, увидели существо страшащееся, боящееся: боящееся Бога, потом своего зреющего «бунта против Бога», страшащегося гибели Бога (крушения оплота нравов), испытывающего страх перед мертвым богом, перед своим скрытым потаенным «я» (или «оно») [1, с. 522] и т.д. и т.п. И Хайдеггер (с его экзистенциалами и «его» ужасом перед Ничто), и Ясперс с его «пограничными ситуациями» (ввергающими в отчаяние и страх), и, собственно, весь экзистенциализм с его расщепленностью (хотя бы раздвоенностью), шаткостью, неопределенностью мира («жизненного мира»), постоянным выбором и решением этого выбора в пользу абсурда (Сартр Ж. П., Камю А.) «В эту эпоху преобладает тревога пустоты и утраты смысла. Нам угрожает духовное небытие».) [13, с. 78]; а потом и структурализм с его «научной» доказательностью или, вернее, с его предложением не отворачиваться от «неумолимого» вывода об «отсутствии выводов» и невозможности каких-либо конечных (пусть и на миг) утверждений: всё философствование, рефлексия, самосознание современной нам эпохи, пронизано страхом (во всех его формах и причинах); потеряв бога/причину человечество теряет и свое собственное лицо [14].

Страх как бы выстраивает для себя новые горизонты, новые способы бытия-страха, расширяясь до бытия социального и виртуального (а социальное бытие в определенной степени и является виртуальным) - теории политического/общественного/социального действия собственно тоже продукт «страха» - ожидание террористического или ядерного апокалипсиса или неконтролируемого бунта масс, потерявших ценностную ориентацию и, как следствие, представление об иерархии (а теперь уже и таких же «элит» (К. Лэш)). Экологическая рефлексия - продукт ожидания глобальной технологической катастрофы: биоэтика в каком-то смысле - продукт страха перед ожидаемым «бунтом» природы. «

Этика страха» как философское направление - выражение психологического состояния, проецирующееся на моральный менталитет современного человека, во многом детерминированного страхом. Эта

тенденция к страху получила свое философское наполнение в трудах Г. Йонаса, как выражение мировоззренческого настроения, возникшего в мультикультурном обществе. В страхе, по мнению мыслителя, - этом универсальном для всех живущих чувстве происходит объединение мира [4].

В процессе секуляризации какая-либо конкретика в отношении трансцендентального источника страха исчезает, а страх остается. И конечно же место этого источника должно занять не менее «абсолютное» начало (сама природа (Космос, Вселенная); тотальное всечеловеческое зло (политические лидеры или их серые кардиналы; терроризм; наука и техника и т.д.).

Идея страха будущего - «футурошок» отразилась в философии Э. Тофлера. По мнению мыслителя, культурное сознание современного человека не способно адаптироваться к новым вызовам культуры, связанных с развитием науки, технологий, обусловленных научно-технической революцией, породившей стремительный рост производительных сил. Эта неравномерность является основанием для утраты человеческой самоидентификации. К этому можно еще добавить и тревогу современного человека по поводу своих собственных мотивов, мотивов своих близкий, друзей, просто своего окружения (соседей, сослуживцев), но еще и власть имущих - правительств, советов директоров транснациональных корпораций, закрытых элитарных объединений - «клубов» (римский клуб и т.п.). А. М. Руткевич во вступительной статье [11] к сборнику работ Фрейда, посвященных вопросам культуры и религии, говорит о «эре подозрения», указывая на Маркса, Ницше и Фрейда, вскрывших когда-то неочевидные, механизмы культурного строительства. Но, став продуктом массового потребления, идеи марксизма, ницшеанства, фрейдизма, а в дальнейшем структурализма/постструктурализма в целом, и превратившись в некую «новую массовую мифологию», конечно же задают тревожный/подозрительный фон и межличностным отношениям и отношения масс к власти и ее рычагам управления (в первую очередь, масс-медиа). Сюда же можно добавить активную популяризацию идей нейролингвистического программирования, а так же PR-технологий, давно вышедших за пределы публичной политики и проникших в производственные сферы (в целом в сферу трудовых отношений между сотрудниками, работником и работодателем и т.д.). Таким образом, мы могли бы сказать, что понятие «футурошок», затрагивает не только сферу высоких технологий и материального производства, но и сферу производства идей и идеологий. В качестве сопутствующего явления можно указать на «всемирную паутину» (сеть Интернет), порождающую новые мифы и подпитывающую старые суеверия и страхи «новыми», «более наглядными зрелищными («очевидными») фактами».

В настоящее время стоит рассуждать о «типологии характеров (типах личности)», принимая «страх» в качестве культурного базиса личности. В частности Фриц Риман выделяет черты «социальных» формы страха, обусловленных принципиальной амбивалентностью человеческого бытия (экзистенции), амбивалентностью базовых импульсов, которую, в то же время, можно озвучить и как антиномичность. «Если рассматривать страх «без

страха», то создается впечатление, что он оказывает двойственное воздействие на человека: с одной стороны, страх активизирует нас, а с другой - парализует» [10]. На основании этого Риман заключает что доминанта одного из страхов (приводящая к подавлению соответствующего базового импульса) формирует один из четырех типов личности или, другими словами, один из четырех способов бытия в мире, формирующих некий горизонт экзистенции.

Страх, как и любовь, как и любое сильное интенсивное переживание/чувство по-своему трансформирует пространство и время (вернее, этот горизонт бытия). Но если любовь расширяет горизонты, то страх их устраняет. По крайней мере, устраняет Время - нет уже прошлого и будущего -есть вечно настоящее; давящее настоящее, сиюминутность этого настоящего растягивается до вечности и давит своей непреодолимостью. Страх погружает в состояние животного. И чтобы избавиться от этого животного чувства человек бежит не от объекта страха, а от самого страха, который есть эта давящая сиюминутность. Бегство возможно в пространство. Но в пространство не конкретное (конечное - что-то вроде иной локации). Это пространство вообще. Пространство, которое дает возможность появиться времени - новому времени, позволяющему «издалека» посмотреть на проблему вызвавшую страх и на сам страх (оценить его) - придать ему некоторую длительность, а значит лишить его целостности.

Страх возникает из-за столкновения с тотальной целостностью, единичностью, сингулярностью Ничто [15]. Такой страх есть абсолютная разобщенность индивида с его «историей» (прошлым настоящим и будущим), с его «памятью», которая и делает индивида тем что он есть.

Другими словами, страх можно определить как угрозу целостности индивида посредством вторжения некоторой всепоглощающей Сингулярности

- это подчинение абсолютно внешнему. Это страх быть подчиненным иному (не вписывающемуся в индивидуальную историю), оказаться в его власти [1, с. 523-535]; страх невозможности вернуться назад к Себе, к индивидуальному основанию Себя. Это Иное не просто не вписывается в личную историю, оно ей противоречит, отменяет ее.

Отсюда вытекает необходимость бегства в пространство. Пространство

- это спасение от страха. От такого страха хочется броситься опрометью неизвестно куда, но лишь бы в иное место - место обладающее новым временем, новой длительностью, историчностью. В пространстве есть всегда намек на время - подсказка - у пространства есть горизонт - то где меня еще нет, но то что я вижу. Пространство дает возможность ускользнуть от себя (себя страшащегося) - быть как бы здесь и не здесь одновременно. Пространство, рождающее время, всегда спасительно. Это сфера между двумя тотальными событиями - миром до истории (отдельным временем богов) и концом истории (встречей человека с богами).

Это бегство есть, таким образом, бегство в Миф - целостность собирающая правду и вымысел - прошлое, будущее и настоящее. «Страх» проникший в «наше (человеческое) время» рушит Миф об индивидуальном единстве, индивидуальной непрерывности; вообще любой миф - так как Миф

сфера примирения противоположностей, не «снятия», а именно «примирения» (более того - осознанно-временного примирения (по крайней мере миф на какое-то время призван смягчить напряжение между взаимоисключающими полюсами)), он (миф) обладает объясняющей силой, то есть силой истрицизма, нарратива. Без Мифа нет объяснений, нет понимания, нет времени.

Страх же делает все дробным фрагментарным, а вернее сводит «неопределенность» (неопределенность как эрзац «свободы»), открытость реальности к некоторому конкретному единичному, сингулярному и потому тотально-непререкаемому, диктующему, приказывающему.

И если двойственность человеческой природы на протяжении веков хоть как-то усмирялась, фиксируясь и конкретизируясь в понятиях - животное/дух, разум/чувства, бог/дьявол и т.п., то нынешнее положение человека состоит в фиксации индивида в «подвешенном» состоянии - тотальной неопределенности (тотальной двойственности, или вернее множественности - зависании в точке ветвления (бифуркации)).

Однако, эта двойственность (амбивалентность) лишь усиливает состояние замерзания - замирания в позе страха; подтверждает тотальную ответственность за любое действие (так как это действие теперь является продуктом лишь моего внутреннего «Я») и, как следствие, невозможность сделать выбор из за его ужасающей ответственности («выбирая себя я выбираю человека вообще» (Сартр) [12, с. 319-344], а значит, выбираю весь мир).

Эпоха же постмодерна (постмодернизма) по своему определению, по существу манифестирует «переходность» (и, как следствие, неопределенность [1]) и как самоцель, и как инструмент достижения цели, и как этапы на пути к достижению. В определенном смысле, это пустая длительность ради длительности. И если мы пытаемся дать определение экзистенциального настроя, «лада» (вскрыть базовые эмоции, чувства, переживания, фундирующие, или более того, созидающие мир (бытие), то из этого нехитрого силлогизма можно сделать следующий вывод - 20 век (век постмодерна) это век тревоги и страха [6].

Постмодерн стремится к вышепредложенному образу атомизации (сингуляризации) индивидов.

Непрестанное пребывание в страхе не дает развернуться ни одному из мифов. Эта сингулярность устраняет любую амбивалентность как свойство культурного строительства. В свою очередь в рамках постмодернизма происходит своеобразная игра на двойственности (амбивалентности), игра, призванная утомить своей иррациональностью ради самой иррациональности -своей «дурной» длительностью «в никуда». Что заставляет индивида, как это не парадоксально звучит, искать «спасение в неком исконном страхе» (у Хайдеггера это выливается в «фундаментальную онтологию» и столкновение с Ничто, как своеобразным залогом «реанимации» всеобъемлющего сущего [15]) - искать спасение от принудительной «историчности абсурда», от принудительного выбора себя и принудительной ответственности за все. Это бегство к страху не просто бегство к некоторому универсальному, всех объединяющему чувству (чувству животных ощутивших всеобщую опасность и

в этом чувстве объединенных своей животностью); это бегство с надеждой обрести конкретный источник страха, некоторую «конкретную трансценденцию», порождающую новую длительность, новое культурное пространство.

Решить эту задачу в сторону обнаружения «спасительной» трансценденции под силу не каждому; это, скорее, удел философов, мыслителей; единиц, сохранивших некоторое подобие индивидуальности (своеобразных аномалий, имеющих в своем распоряжении «свободное время»). Мы живем в век масс (массового общества, массового сознания). И ситуация постмодерна заставляет «массы» выбирать именно негативный способ бегства -в состояние объединения на уровне животных инстинктов. Эту ситуацию можно описать в терминах Бодрийяра как «начало констелляции заложника и террориста» [2, с. 46-68], где обретение собственной идентичности выступает как навязанное требование, а не как свободный выбор. В таком случае для обретения хоть какого-то намека на свободу личности (залогом которой является трансцендентальный источник), приходится парадоксальным образом, отказываться от собственной идентичности, выбирая в конечном итоге смерть [7] как единственную лазейку для осуществления свободы и как единственный биологически-обусловленный, оправданный способ «трансценденции» [1, с. 526].

Возможность такого выбора в современной культуре купируется архаическими табу. Однако, эти запреты не выдерживают никакой критики с позиций логики, логики самого культурного строительства. Эти запреты абсурдны и указывают лишь на горизонт культуры (который должен быть предельно удален от нас; должен быть недостижим), а стало быть, опять подталкивают в сторону устремленности к страху. Такого рода диалектика взаимоотношений культуры и индивида влечет (и не просто влечет, а настоятельно требует в лице самих же индивидов) переход от общества дисциплинарного (Фуко) к обществу контроля [3]. И если дисциплинарное общество давало симуляцию защищенности от внешней угрозы, держалось на страхе перед переходом из одного кластера в другой (хотя бы элементарном страхе инициации), то общество контроля держится на страхе перед потерей симуляции непрерывности (симуляции всеобъемлющего пространства), которую только оно и может сообщить индивиду - в противном случае общество контроля грозит возвращением индивида в дисциплинарный формат -тюрьму, больницу, армию и т.п. Таким образом если страх и учреждает какое-либо пространство, то это «пространство - изоляции» (М. Фуко).

Комментарии

1. Это особенно ярко показано в таких трудах, как: Ф. Ницше «Рождение трагедии из духа музыки. Предисловие к Рихарду Вагнеру»; О. Шпенглер «Закат Европы»; З. Фрейд «Тотем и табу», «Недовольство культурой», «Будущее одной иллюзии»; К.-Л. Стросс «Структурная антропология»; О. Ранк «Травма рождения и ее значение для психоанализа»; П.

Тиллих «Мужество быть».

Литература

1. Айек Д. Страх. Концепции фрейдистского психоаналитического направления // Энциклопедия глубинной психологии. Т. 1. Зигмунд Фрейд: жизнь, работа, наследие. М.: ЗАО МГ Менеджмент, 1998. 800 с.

2. Бодрийяр Ж. Фатальные стратегии. М.: РИПОЛ классик, 2017. 288

с.

3. Делез Ж. Post scriptum к обществам контроля // Жиль Делез "Переговоры" СПб. "Наука" 2004. [Электронный ресурс] // Международная ассоциация трудящихся [Сайт]. URL: http://aitrus.info/node/754 (дата обращения: 20.04.2018). ^

4. Йонас Г. Принцип ответственности. Опыт этики для технологической цивилизации. М.: Айрис-пресс, 2004. 480 с.

5. Исаева Н. В., Исаев С. А. Личины страха и манки эротики // Кьеркегор С. Понятие страха. М.: Академический проект, 2017. C. 5-22.

6. Камю А. Век страха (Из цикла "Ни жертвы, ни палачи") "Combat", ноябрь 1948. [Электронный ресурс] // Profilib : сайт. URL: https://profilib.net/chtenie/118978/moris-merlo-ponti-intentsionalnost-i-tekstualnost-filosofskaya-mysl-frantsii-xx-veka-49.php (дата обращения: 20.04.2018).

7. Маркузе Г. Эрос и цивилизация. Одномерный человек [Электронный ресурс] // Веселка : сайт. URL:https://www.e-reading.club/book.php?book=1041040 (дата обращения: 20.04.2018).

8. Мэй Р. Смысл тревоги. М.: Институт Общегуманитарных Исследований, 2016. 416 с.

9. Ницше Ф. Рождение трагедии из духа музыки. Предисловие к Рихарду Вагнеру // Ницше Ф. Сочинения в 2 томах: Т. 1. М.: Мысль, 1990. 736 с.

10. Риман Ф. Основные формы страха: исследование в области глубинной психологии [Электронный ресурс] // Psycho-ok : сайт. URL:

https://www.psychol-ok.ru/lib/riemann/ofs/ofs 01 .html_(дата обращения:

20.04.2018)

11. Руткевич А. М. Философия культуры З. Фрейда // Фрейд З. Психоанализ. Религия. Культура. М.: Ренессанс, 1991. C. 135-256.

12. Сартр Ж. П. Экзистенциализм это гуманизм // Сумерки богов. М.: «Политиздат», 1989. C. 319-344.

13. Тиллих П. Мужество быть. М.: МОДЕРН, 2014. 240 c.

14. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. СПб., A-cad, 1994. 408 c.

15. Хайдеггер М. Что такое метафизика? Новая технократическая волна на Западе. Сборник статей. М., 1986 [Электронный ресурс] // Владимир Бибихин : сайт. URL: http: //www.bibikhin.ru/cto_takoe_metafizika (дата обращения: 20.04.2018).

16. Шелер М. Человек и история [Электронный ресурс] // Институт

гуманитарных историко-теоретических исследований имени А. В. Полетаева : сайт. URL: https://igiti.hse.ru/data/987/313/1234/3 3 1Schel.pdf (дата обращения: 20.04.2018).

17. Шпенглер О. Закат Европы. Глава III Макрокосм I. Символика образа мира и проблема пространства [Электронный ресурс] // Lib.ru : сайт. URL: http://az.lib.ru/s/shpengler o/text 1922 zakat evropy.shtml (дата обращения: 20.04.2018).

References

1. Ajek D. Strah. Koncepcii frejdistskogo psihoanaliticheskogo napravleniya [The concept of the Freudian psychoanalytic direction] // EHnciklopediya glubinnoj psihologii. T. 1. Zigmund Frejd: zhizn', rabota, nasledie. M.: ZAO MG Menedzhment, 1998. 800 s.

2. Bodrijyar Zh. Fatal'nye strategii [Fatal strategies]. M.: RIPOL klassik, 2017. 288 s.

3. Delez Zh. Post scriptum k obshchestvam kontrolya [Post scriptum to the societies of control] // ZHil' Delez "Peregovory" SPb. "Nauka" 2004. [Ehlektronnyj resurs] // Mezhdunarodnaya associaciya trudyashchihsya : sajt. URL: http://aitrus.info/node/754 (data obrashcheniya: 20.04.2018).

4. Jonas G. Princip otvetstvennosti. Opyt ehtiki dlya tekhnologicheskoj civilizacii [The principle of responsibility. Ethics experience for technological civilization]. M.: Ajris-press, 2004. 480 s.

5. Isaeva N. V., Isaev S. A. Lichiny straha i manki ehrotiki [Masks of fear and monkey erotica] // K'erkegor S. Ponyatie straha. M.: Akademicheskij proekt, 2017. C. 5-22.

6. Kamyu A. Vek straha (Iz cikla "Ni zhertvy, ni palachi") "Combat", noyabr' 1948 [The age of fear (from the cycle "neither victims nor executioners") "Combat", November 1948.] [Ehlektronnyj resurs] // Profilib : sajt. URL: https://profilib.net/chtenie/118978/moris-merlo-ponti-intentsionalnost-i-tekstualnost-filosofskaya-mysl-frantsii-xx-veka-49.php (data obrashcheniya: 20.04.2018).

7. Markuze G. Ehros i civilizaciya. Odnomernyj chelovek [Eros and civilization. One-dimensional man] [Ehlektronnyj resurs] // Veselka : sajt. URL: https: //www.e-reading.club/book.php?book=1041040 (data obrashcheniya: 20.04.2018).

8. Mehj R. Smysl trevogi [One-dimensional man]. M.: Institut Obshchegumanitarnyh Issledovanij, 2016. 416 s.

9. Nicshe F. Rozhdenie tragedii iz duha muzyki. Predislovie k Rihardu Vagneru [the birth of tragedy from spirit music. Preface to Richard Wagner] // Nicshe F. Sochineniya v 2 tomah: T. 1. M.: Mysl', 1990. 736 s.

10. Riman F. Osnovnye formy straha: issledovanie v oblasti glubinnoj psihologii [The Main forms of fear: research in the field of deep psychology] [Ehlektronnyj resurs] // Psycho-ok : sajt. URL: https://www.psychol-ok.ru/lib/riemann/ofs/ofs_01 .html (data obrashcheniya: 20.04.2018)/

11. Rutkevich A. M. Filosofiya kul'tury Z. Frejda [Philosophy of culture

Freud] // Frejd Z. Psihoanaliz. Religiya. Kul'tura. M.: Renessans, 1991. C. 135-256.

12. Sartr Zh. P. Ehkzistencializm ehto gumanizm [Existentialism is humanism] // Sumerki bogov. M.: «Politizdat», 1989. C. 319-344.

13. TillihP. Muzhestvo byt' [Courage to be]. M.: MODERN, 2014. 240 c.

14. Fuko M. Slova i veshchi. Arheologiya gumanitarnyh nauk [Words and things. The archeology of the Humanities]. SPb., A-cad, 1994. 408 c.

15. Hajdegger M. Chto takoe metafizika? [What is metaphysics?] Novaya tekhnokraticheskaya volna na Zapade. Sbornik statej. M., 1986 [Ehlektronnyj resurs] // Vladimir Bibihin : sajt. URL: http://www.bibikhin.ru/cto takoe metafizika (data obrashcheniya: 20.04.2018).

16. Sheler M. Chelovek i istoriya [Man and history] [Ehlektronnyj resurs] // Institut gumanitarnyh istoriko-teoreticheskih issledovanij imeni A. V. Poletaeva : sajt. URL: https://igiti.hse.ru/data/987/313/1234/3 3 1Schel.pdf (data obrashcheniya: 20.04.2018).

17. Shpengler O. Zakat Evropy. Glava III Makrokosm I. Simvolika obraza mira i problema prostranstva [Zakat Of Europe. Chapter III Macrocosm I. Symbolism of the image of the world and the problem of space] [Ehlektronnyj resurs] // Lib.ru : sajt. URL: http://az.lib.ru/s/shpengler o/text 1922 zakat evropy.shtml (data obrashcheniya: 20.04.2018).

Статья поступила в редакцию 21.04.2018 Статья допущена к публикации 30.05.2018

The article was received by the editorial staff21.04.2018 The article is approved for publication 30.05.2018

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.