CC BY
21вузов, предприниматели, врачи, домохозяйки, пенсионеры). Общее количество участников эксперимента составило 133 человека.
Ниже приводится таблица, отражающая ход эксперимента, цель каждого из его этапов, а также количество испытуемых, принимавших в нем участие.
Таблица 1.
Этап эксперимента Цель этапа
Предварительный эксперимент
1. Опрос Определить разницу восприятия комических ситуаций между читателями оригинала и читателями перевода
Основной эксперимент
2. Ассоциативный эксперимент Определить инвариантный образ восприятия комических ситуаций у читателей оригинала
3. Семантическое шкалирование Определить интенсивность реакций читателей при восприятии и понимании комических ситуаций
В ходе первого этапа, мы выяснили, что, действительно, восприятие комического русскоязычными читателями отличается от восприятия англоязычными читателями. В ходе ассоциативного эксперимента было выделено 7 признаков, характеризующих тексты каждого писателя. Из фрагментов произведений М. Зощенко мы получили следующие оценки: смешные, разговорные, жизненные, ироничные, простые, интересные, легкие для чтения; из произведений С. Довлатова - реалистичные, интересные, динамичные, ироничные, советские, смешные, политические. Применив далее методику семантического шкалирования, мы выявили степень интенсивности реакций читателей оригинала и перевода при восприятии комического.
В целом существует общая тенденция в восприятии текстов в обеих группах. Но реакции русскоязычных читателей превосходят по интенсивности восприятия реакции англоязычных читателей в среднем на 43%.
Англоязычные читатели не воспринимают многие ситуации или предметы, о которых идет речь, как смешные, поэтому переводчики должны сознательно объяснять значение ситуаций в системе иной культуры. Хотя англоязычные читатели в целом понимают логику описываемых событий, эмоционального переживания не возникает в силу отсутствия собственного опыта, связанного с данными ситуациями.
Передача комического на иностранном языке зачастую выходит за рамки переводческой проблемы и становится проблемой понимания между культурами. Специфика реакции, сопровождающей понимание комического, позволяет особенно ярко увидеть, реализована ли коммуникативная интенция автора, заложенная в текст. Очевидно, что при переводе культурно значимой комической ситуации, даже при передаче языкового и содержательного плана, не происходит передачи смысла, поскольку последний не содержится в тексте, но приписывается ему воспринимающим субъектом. Вследствие этого комическое зачастую остается частично либо полностью непереводимым.
ССЫЛКИ НА ЛИТЕРАТУРУ
1. Лук А.Н. Юмор, остроумие, творчество. - М.: Искусство, 1977. - 184 с.
2. Новиков А.И. Текст и его смысловые доминанты. - М.: ИЯ РАН, 2007. - 224 с.
3. Райс К. Классификация текстов и методы перевода // Райс К. Вопросы теории перевода в зарубежной лингвистике. - М.: Международные отношения, 1978. - С. 202 - 228.
О.С. Леонова
СТИЛИСТИЧЕСКИЕ ПРИЕМЫ И ЭМОЦИОНАЛЬНО-ЭКСПРЕССИВНАЯ ЛЕКСИКА В ОПИСАНИИ АВТОМОБИЛЕЙ В СМИ
Русский язык характеризуется многообразием стилистических средств выражения, каждое из которых относится к определенному функциональному стилю. Анализируя экспрессивные возможности различных стилистических средств и приемов, следует отметить избирательность употребления различных конструкций, обусловленную различными факторами: содержанием текста, его функцией и стилем, особенностями целевой аудитории, желаемым воздействием на адресата. Правильный подбор и сочетание элементов текста, в том числе стилистических конструкций, позволяет передать основную идею текста. Иногда использования определенных стилистических приемов не достаточно для полной передачи эмоций рассказчика. В этом случае используются эмоционально окрашенные слова, связанные с определенным предметом или явлением, и выражающие субъективную оценку. Близкие по степени экспрессивности слова можно разделить на определенные лексические группы, прежде всего, на слова с положительной и отрицательной оценкой. Отрицательная оценка может быть выражена словом, нейтральным по своему значению с системоцентрической точки зрения. Например, если слово колхоз в литературном языке нейтрально по своему значению, то в разговорной речи колхоз - презрительное называние явлений и свойств личности, связанных с низким культурным уровнем. Поэтому сложное слово колхоз-тюнинг (самостоятельно навешивать на автомобиль непредназначенные для него и не нужные на нем устройства) выражает резко негативную оценку. Аналогичную функцию выполняет словосочетание ведро с болтами, обозначающее старый и опасный для поездок автомобиль.
Для русского языка так же, как и для английского и немецкого, характерно обилие стилистических приемов и эмоционально-экспрессивной лексики в описании автомобилей: In fact it's the [car's] face, not its engine, which attracts attention. It has pert and cheeky good looks... The three-pot engine ... is a little to fussy and noisy... [www.topgear.com/drives/CB/A7/roadtests/G2/G1.html 1; В каком же мультике я видела это чудо ...?; Я знаю твердо: у него есть душа, характер и колоссальное стремление доказать, что он тоже автомобиль, хотя и крошечный; Прыг-скок, прыг-скок. Несется он вприпрыжку, перескакивая бугорки и ямки. . Он старается изо всех сил. . В его движениях нет нервности, но есть суетливость и озорная
задорность... [http://www.autoreview.ru/new_site/year2GG2/n15/matiz/2.htm?phrase_id=3799G29] ; [Das Auto1 ist unter den Sparfüchsen das Alpha-Tier. Mit der hochbeinigen und vollkommen luxusfreien Basisversion ohne Radio oder Kofferraum-Auskleidung zu reisen, mutet allerdings ähnlich puristisch an wie ein Meditationswochenende im Zen-Kloster» [http://www.auto-motor-und-sport.de/vergleichstest/10-000-euro-autos-cash-test-752191.html].
Метафоры, используемые в автомобильной терминологической лексике, можно классифицировать по основаниям метафоризации: 1) антропоморфные (уподобление автомобиля человеку), и 2) анималистические (сравнение с животными): через полгода ему исполнится 10 лет, и проведенная год назад «подтяжка лица» уже не в состоянии скрыть его возраст... [5, с. 36]; Ветеран российского автопрома перенес операцию по пересадке «сердца» [4, с. 38]; рабочая лошадка [5, с. 9]; ...янтарный медальончик бортового компьютера в декольте комбинации приборов... [7, с. 21]; Какой он у тебя глазастенький, симпа-а-тичный! [6, с. 22]. Помимо метафоризации, особое субъективное значение может выражаться с помощью словообразовательных средств: аффиксации разных типов (щиток приборов, дизель -дизельный двигатель), аббревиации (ГУР - гидравлический усилитель руля), усечения (хэтч -хэтчбэк).
Большее количество стилистических средств, в том числе сравнений и метафор, встречается, как правило, в журнальных обзорах новых моделей автомобилей, либо в сравнительном описании нескольких автомобилей одного класса: По сравнению с предшественником новый ... стал крупнее, просторнее и привлекательнее [7, с. 7]; ... они значительно раньше своих бензиновых братьев могут потребовать дорогостоящего «внимания» [4, с.78].
Частотным приемом в описании автомобилей и представлении диалогов автомобилистов-любителей является использование жаргонных слов и выражений: « В эту пятницу обя-
зательно приеду. Возьму с собой оборудование для чипа.» - «Программатор починил? т.е можно на проекте перешиться?» - «Уррра! Мою табуретку чипанут!» - « Макс, терпи как минимум до июня. Даже америкосы фокусы 2 не чипуют.» [www.nexia-club.ru!. Жаргонная лексика при этом неоднородна: используются как слова, известные узкому кругу людей, так и более распространенные типа дворники, незамерзайка, копейка и др. в силу своей универсальности понятные каждому автомобилисту.
Таким образом, в средствах массовой информации для описания автомобилей используются различные языковые средства, передающие субъективное отношение к предмету описания. Эти средства делают описание более ярким и выразительным, передают эмоции и оценки говорящего, но одновременно упрощают общение, делают его более доступным для понимания неспециалистов.
ССЫЛКИ НА ЛИТЕРАТУРУ
1. Голуб И.Б. Стилистика русского языка. - 8-е изд. - М.: Айрис-пресс, 2007. - 448 с. -
2. Шмелев Д.Н. Современный русский язык. Лексика. Изд. 4-е. - М.: КомКнига, 2006. - 336 с.
3. Москвин В.П. Стилистика русского языка. Теоретический курс / В.П. Москвин. - Изд. 4-е. - Ростов н/Д: Феникс, 2006. - 630.
Журналы:
4. АвтоМир № 50, 10 декабря 2005.
5. АвтоМир №45, 4 ноября 2006.
6. АвтоМир №49, 2 декабря 2006.
7. АвтоРевю №3 (374), 2007.
Е.М. Масленникова
ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ТЕКСТ КАК РЕАЛИЗАЦИЯ МОДЕЛИ МИРА ЛИЧНОСТИ
Интерпретируемость в теории текста является главным показателем его связности [1]. В соответствии с концепцией Н.А. Рубакина, соотворчество и сопереживание в акте художественной коммуникации предполагает в первую очередь читательскую автокоммуникацию. Сопереживание возникает в результате когнитивной оценки текста читателем, оценивающим описанную ситуацию на основе своего опыта.
В процессе интерпретации [2] обнаруживается тройственная сущность слова: одновременно находится во взаимообусловленных отношениях с Миром слова как такового, Миром текста и Миром автора. Контекстуальные параметры коммуникации задают направленность «векторов» понимания. По аналогии с фокусным пространством дискурса можно, на наш взгляд, выделить фокусное лингвокультурное пространство, внутри которого существует и действует индивид, отбирающий соответствующие средства, стратегии и правила интерпретации относительно ситуации [3].
Модельный Мир текста соотносится с действительностью, наблюдаемой интерпретатором. Интерпретатор видит себя непосредственным участником текстовой коммуникации, активно осваивающим текстовой Мир. Понятие модели Мира текста тесно связано с методом интерпретации, применяемым при стилистическом, лингвостилистическом и других видах анализа текста.
В качестве примера подобной освоенности Мира текста и приспособления его интерпретатором к реальной действительности приведем перевод книги «Wmшe-the-Pooh» А. Милна, выполненный В. Рудневым. Исходя из метода перевода, названного аналитическим переводом, В. Руднев выстраивает в переводе дополнительные интратекстовые связи. Так, стихотворный размер песенки Винни Пуха напоминает поэзию В. Высоцкого.
Исследование взаимосвязей внутри триады автор о- текст о- читатель предполагает,
