CC BY
105
ФИЛОЛОГИЯ
Вестник Омского университета, 2003. №4. С. 71-74. © Омский государственный университет
УДК 016:882(092) Тютчев
«СТИХОТВОРЕНИЯ НА СЛУЧАИ» В ЛИРИКЕ Ф.И. ТЮТЧЕВА
Е.А. Акелькина
Омский государственный университет, кафедра русской и зарубежной литературы
644077, Омск, пр. Мира, 55а
Получена 9 октября 2003 г.
This article deals with typical subjects and reasons of Tiuttchev poetry: author analyzes in detail Some poems «by accident».
В творчестве любого известного поэта середины XIX в. изредка встречаются так называемые «стихотворения на случай». Как правило, развитие образа-переживания в них стимулирует реальное биографическое, историческое или культурное событие. Миг личного бытия с помощью символов, метафор, поэтических ассоциаций концентрирует смысл всеобщего, вневременного, вечного, выводит читателя к мировому закону. В поэзии Ф.И. Тютчева различных разновидностей «стихотворений на случай», написанных в 18161872 гг., насчитывается более 110. Иначе говоря, практически каждое третье стихотворение в наследии великого поэта относится к этому неясному по своим литературно-культурным параметрам маргинальному жанру. Как объясняется это явление? С какими качествами поэтического сознания Ф.И. Тютчева связано такое количество «стихотворений на случай»? Что характерно для этого жанра в лирике Тютчева? Каковы наиболее интересные и плодотворные жанровые модификации «стихотворений на случай»? Какой поэтической и культурной традицией рожден этот жанр в лирике Ф.И. Тютчева?
Генетически «стихотворения на случай» восходят к идущей из глубины веков эпиграмматической (античной или даже ближневосточной) традиции. Надписи разного рода - погребальные, юбилейные, альбомные, эпистолярные, праздничные, приуроченные к разным датам церковного, светского, официозно-государственного, семейного и литературного календаря, дневниково-личностные и сатирические - составляют и в лирике Ф.И. Тютчева основу «стихотворений на случай». Несомненно больше всего стихов, посвященных памяти поэтов, писателей, деятелей культуры, родных и знакомых: «Могила Наполеона», «29 января 1837 (на смерть Пушкина)»,
«Памяти В.А. Жуковского», «На древе человечества высоком... (памяти Гете)», «Брат, столько лет сопутствовавший мне... », «На юбилей Н.М. Карамзина», «Накануне годовщины 4 августа 1864 года», «Не Богу ты служил и не Гос-сии... (на смерть Николая I)», «Памяти М.К. Политковской», - их более тридцати. Очень много разнообразных по тону и настроению юбилейных стихов и поздравлений со значительными датами как общекультурного и придворного, так и личного семейного календаря адресатов Ф.И. Тютчева: «На новый 1816 год», «Когда осьмнадцать лет твои... (дочери Мари)», «На юбилей кн. П.А. Вяземского», «Другу моему Я.П. Полонскому», «Почтеннейшему имениннику Ф.Ф. Вигелю», «На юбилей кн. A.M. Горчакова», «С новым годом, с новым счастьем... ». Кроме того, к данному жанру можно отнести многочисленные альбомные записи по разным поводам, дружеские послания, сатирические эпиграммы, стихотворные шутки и мистификации, предсказания, а также многочисленные застольные спичи, тосты, речи на обедах славянского общества, краткие поэтические отклики на политические события, поздравительные телеграммы и адреса в стихах, надписи на книгах и по поводу книг. В наследии поэта есть произведения, которые могут показаться не связанными с конкретными значимыми датами, но это типичные скрытые «стихи на случай»: «Через ливонские я проезжал поля... », «Декабрьское утро» (декабрь, 8 часов утра), «Черное море», «Стоим мы слепо пред судьбою... », «Небо бледно-голубое... », «Не рассуждай, не хлопочи... », «Чему бы жизнь нас ни учила...» (A.B. Плетневой, ноябрь 1870). Недаром в рукописи поэта они снабжены точными, почти дневниковыми указаниями на место, время, адресата и на значимые личные подробности.
Не раз справедливо отмечалось исследователями [1] огромное и поистине универсальное влияние на творческое становление Ф.И. Тютчева немецкой поэзии и философии рубежа XVIII-XIX вв. Для жанра «стихов на случай» Ф.И. Тютчева актуальнее всего оказалось влияние поэзии И.В. Гете [2]. Все богатое разнообразие жанровых модификаций «стихотворений на случай» (от надписи на книге и в альбом до собственно философских притч, ксений, еиифаний) предстало Тютчеву-читателю во всем блеске мудрости и поэтического мастерства в лирике Гете, органично и естественно продолжающего традицию европейской календарной философской поэзии. Стоит отметить, что если в лирике Гете рубежа веков пересеклись две традиции - дидактичности эпохи Просвещения и свободной игры романтиков с мыслью, «мягких» методов философствования, то у Тютчева, творческое становление которого пришлось на 1830-е годы, актуализация жанра «стихотворений на случай» связана и с общим для русской литературы ростом интереса к календарной словесности как источнику глубинной философичности. Итак, главенство жанра «стихотворения на случай» в творчестве Ф.И. Тютчева определялось, с одной стороны, общекультурным бумом календарности [3] в русской литературе 1830-х годов, а с другой - тем, что этот многоликий и динамичный жанр индивидуалистической эпохи нового времени внутренне адекватен своеобразию философичности поэта. Симптоматично, что если в прозе и периодике 1830-х годов явная актуализация календарной словесности чаще всего была связана с циклическим переживанием времени (ему отчасти отдал дань и молодой поэт), то в 1850-е - 1870-е гг. в лирике Ф.И. Тютчева сохраняется преобладание жанра «стихотворений на случай» как наиболее свойственного характеру авторской философичности, связанной с линейным временем литературы второй половины XIX в. Рубежным, значимый миг в этом жанре будет у Тютчева трансформироваться в инобытие вечности, вне-временности как мирового закона. Таким образом, жанр «стихотворения на случай» станет в лирике Тютчева основным экспериментальным полем для рождения новаторского своеобразия его философской поэтики. Всякая личностно значимая дата, историческая веха в политической, культурной жизни общества станет тем «случаем», фактическо-биографической основой, которая из конкретно-бытового плана будет переведена в план универсального закона в аспекте вечности. Ф.И. Тютчев одним из первых в русской философской лирике открыл значение праздников (церковных, придворных, культурных), личных семейно-биографических дат как поворот-
ных, рубежных моментов, когда смысл личного или общественного бытия становится зримым; иначе говоря, делая миг концентрированным выражением сущности, поэт выстраивает вертикаль метафизического смысла, превращая быт в бытие. У Тютчева не только общепринятые праздники, но и личностные вехи, рубежи в судьбе, радостные или горестные, увидены как вторжение вечности во время. Восстанавливая значимые события в памяти, мы становимся причастны тому событию, которое выстроило нас, сформировало, способствовало духовному росту, вновь постигаем его смысл. Этот прием философской поэтики, который можно назвать сакрализацией личного, способствовал в культуре нового времени пониманию неразрывной связи исторического и индивидуального. Тютчевские «стихотворения на случай» отражают именно эту важнейшую тенденцию культуры.
Гассмотрим одно из наиболее нехарактерных «стихотворений на случай» «Чему бы жизнь нас ни учила... ». В рукописи - помета перед текстом «A.B. Пл-вой», произведение написано осенью 1870 г., вероятно, к одной из семейно-личностных дат (именины, годовщина, юбилей). Стихотворение посвящено Александре Васильевне Плетневой, второй жене поэта и критика П. А. Плетнева, знакомого Тютчева, и считается одним из последних произведений поэта. Только Тютчев мог с такой пленительной доверчивостью и открытостью развернуть в «поздравительном» стихотворении раздумье-переживание о самом существенном в человеческой жизни - о любви, вере, надежде, терпении, о реальности невидимых высших ценностей. Стихотворение представляет собой монолог-обращение к адресату и вместе с тем к любому, кто является реальным единомышленником поэта. Интонация живой устной речи способствует тому, что образ-переживание окрашивается в полемические тона, материализуя противостояние тех , кто «живет верой в чудеса и в цветы неземные», и тех, кому недоступна «эта вера для немногих». Первые две строфы риторически убедительно дают контраст «земного» и «небесного», но с третьей строфы начинается взаимопроникновение, слияние этих двух миров в адресате, обозначенном анафорически выделенным местоимением «того». Далее высший нравственный закон находит подтверждение и осуществление в личной судьбе адресата: «как вы, умел, любя, страдать». На наших глазах происходит перебрасывание мостика от всеобщего к конкретному, а завершается этот своеобразный панегирик нравственному идеалу, осуществившемуся в судьбе A.B. Плетневой, на высокой трагической ноте [4]: Чужие врачевать недуги
Стихотворения на случай» в лирике Ф.И. Тютчева
73
Своим страданием умел, Кто душу положил за други И до конца все претерпел.
Заключительный стих бросает отсвет на начало, возвращая нас к строке «Чему бы жизнь нас ни учила... », только теперь диалектическая амбивалентность финала проясняет суровую мудрость поэта-философа. «Мужество жить - вот один из главных уроков "трудной"поэзии Тютчева», - написал литературовед Г. Красухин [5].
Для тютчевских стихотворений любого жанра свойственно умение видеть время в движении, делать его зримым для сознания и духа. Процесс этот сложен: воспоминания о конкретном случае, дате, переживании, сочетаются здесь со сложнейшим духовно-мыслительным усилием по широчайшему обобщению мига личного опыта для выявления в нем всеобщего смысла исторического развития. Ф.И. Тютчев, будучи наследником литературы эпохи Просвещения, одним из первых среди русских поэтов дал видение, переживание, становление исторического времени в личностном аспекте. «Вечные» темы времен года, природных циклов, «возрастов человека», грани жизни и смерти, рубежей и переходов от одной эпохи к другой, смысла века, десятилетия, года становятся в поэзии Ф.И. Тютчева по-новому актуальны. Как и у Ф.М. Достоевского, у него глубинное преодоление любования отрешенным, застывшим прошлым проявляется в том, что поэт открывает в конкретной местности и личном опыте, с ней связанном, творческую волю человека, превращающую этот «кусок» земного пространства в арену исторической жизни людей.
Тема непостижимости бега времени, разрушения, рубежа эпох звучит в самом раннем стихотворении тринадцатилетнего поэта «На новый 1816 год» [6]:
О время! Вечности подвижное зерцало! -Всё рушится, падет под дланию твоей!. .. Сокрыт предел твой и начало От слабых смертного очей!.. . Века рождаются и исчезают снова, Одно столетие стирается другим; Что может избежать от гнева Крона злого? Что может устоять пред грозным богом сим? Пустынный ветр свистит в руинах Вавилона! Стыдятся звери там, где процветал Мемфис! И вкруг развалим Илиона, Колючи терны обвились !
В сущности, эта тема глубинных потенций исторической жизни человечества, потока времени и насущной необходимости осознанного творчества проходит через все «стихотворения на случай» Ф.И. Тютчева («А.Н.М.», «Могила Наполеона», «Байрон», «Через ливонские я проежал
поля...», «Цицерон», «С горы скатившись, камень лег в долине...», «Стоим мы слепо пред судьбою...», «Лето 1854», «1856», «Современное», «М.П. Погодину», «Как бестолковы числа эти... »).
«Частные явления суть знаки общей сущности. Поэт умеет читать эти знаки и понимает их смысл... » - заметит в статье «Поэзия Тютчева Ф.И.» философ В. Соловьев [7]. Тютчев Ф.И. откроет, что именно в судьбе частного человека, в его неповторимом переживании личного опыта идеальное начало смысла бытия в тесном сочетании с земною душою человека высветляет темный хаотический корень мирового бытия, таинственную природную основу всякой жизни. «Чем светлее и духовнее поэтическое создание, тем глубже и полнее, значит, было прочувствовано и пережито, то темное, не-духовное, что требует просветления и одухотворения» [8].
Таким образом, «интимизация сознания» и утверждение внутреннего личностного начала становится основным способом философского обобщения, ведущей культурной тенденцией эпохи середины XIX в., что по-разному выразится с 1830-1840-х годов в творчестве Ф.И. Тютчева, H.A. Некрасова, Ф.М. Достоевского. Почти все философствующие авторы XIX в. будут «фиксировать мгновенные, единичные ракурсы психических состояний» [9], укрупняя и универсализируя их до широчайших обобщений. Но только у Тютчева обилие стихов «на случай» свидетельствует о совершившемся продвижении сознания, когда «главное дело своей жизни, поэзию, он рассматривает как нечто домашнее, как приватное занятие» [10]. Для Ф.И. Тютчева «стихотворение на случай» - основная жанровая форма, которая несет в себе принципиально новую философию творчества, основанную на активном и свободном использовании биографическо-фактических источников произведения искусства.
«Ещё Гете говорил, что каждое стихотворение это стихотворение на случай. Но «случай» иногда входит в художественную структуру в качестве темы произведения или смыслового ключа, источника ассоциаций, необходимого для полного восприятия... » - справедливо замечает Л.Я Гинзбург.
В сущности, романтизм почти не интересовался единичной личностью и её приватным личностным духовным опытом. Послания, надписи на книге, юбилейно-праздничные миниатюры Ф.И. Тютчева отражали новые тенденции формирования психологизма и историзма в русской реалистической поэзии XIX в. На смену вещественности слова приходит обобщенность философичности, которая возникает из конкретики реального мгновения. Еще Ю.Н. Тынянов отме-
тил обилие фрагментов в лирике Ф.И. Тютчева.
И здесь, в интимной лирике, фрагментарность ведет так же к усилению динамизации, как в лирике витийственной. Вместе с тем фрагмент у Тютчева закончен. Фрагментарность Тютчева -это не просто продукт разложения архаичной монументальной формы, но прежде всего средство свободного обобщения, концентрации смысла. К сожалению, Ю.Н. Тынянов увидел в фрагментарности Тютчева «последний этап витийственной, догматической лирики 18-го века», тогда как и у Гете и у Тютчева обилие «стихотворений на случай» - это симптом переходности, рубежно-сти эпохи, когда идет интенсивный поиск новых лаконичных форм с повышенной философской концентрацией смысла. XX век недаром осознает философскую миниатюру в стихах и в прозе как форму, наиболее адекватную новому ритму бытия и по-настоящему современную. Ф.И. Тютчев - мастер «стихотворений на случай» - здесь выступает поэтом XX века, создавая впрок культурные модели образности, которые будут полностью востребованы только в будущем.
Все тютчевские «стихотворения на случай» построены на пересечении личностного и всеобщего планов стоящего в центре упоминаемого топонима (иногда этот топоним и биографический контекст проясняет дата написания произведения), тем самым делая интертекстуальность конститутивной чертой этого жанра вполне в духе поэтики лириков XX века.
Подобным единством символико-ассоциативно-го и конкретно-биографического начал пронизаны многие «стихи на случай» Ф.И. Тютчева. Так, стихотворение «О, этот Юг! о, эта Ницца!... » написано в ноябре-декабре 1864 года, через четыре месяца после смерти Е.А. Денисьевой, любимой поэта. Это обстоятельство значимо для истолкования современным читателем семантики данного символико-биографического эпиграмматического комплекса. Именно в «стихотворениях на случай» выражены намек, умолчание, своеобразное указание на органичное сопряжение личностного смысла события и его исторического или метафизического значения («12-е апреля 1865», «Так! Он спасен! Иначе быть не может!»), которые предвосхищают художественные открытия поэтов XX века.
Когда A.A. Ахматова в завершающем (тринадцатом! несчастливом!) стихотворении своего знаменитого цикла «Шиповник цветет. Из сожженной тетради» напишет [11]: И ЭТО станет для людей Как времена Веспасиана, А было ЭТО - только рана И .муки облачко над ней. (Рим. Ночь. 18 декабря. 1964),
она, как достойная наследница Ф.И. Тютчева, поставит в финале интегрирующее смыслы слово-обобщение и умолчание - ЭТО. В нем сольется сразу множество семантических планов - трагизм «невстречи» любящих, разлученных жестоким веком, нереальность призрачного бытия современного человека, горькая сакральность стихов из «сожженной тетради», которая сохраняет «имена на таинственном склепе». Здесь пронзительность личного трагизма становится средством философского обобщения, переводящего историю любви и разлуки в ранг вечных нетленных ценностей, когда верность и достоинство дают надежду на «встречу в небесной отчизне».
[1] См. об этом: Урания: Тютчевский альманах. Л., 1928; Чулков Г.И. Летопись жизни и творчества Ф.И. Тютчева. М.-Л., 1933; Пигарев К. Жизнь и творчество Ф.И. Тютчева М., 1962.
[2] Жирмунский В.М. Гете в русской культуре. Л., 1985.
[3] См. об этом: Душечкина Е.В. Русский святочный рассказ: становление жанра. СПб., 1995. С. 98122; Она же. Святочный бум, или Праздничная повинность русских беллетристов // НЛО. 1994. № 6. С. 192-199; Акелькина Е.А. В поисках цельности Духа, Бога и вечности. ( Пути развития русской философской прозы конца Х1Хо века). Омск, 1998.
[4] Здесь и далее: Тютчев Ф.И. Полное собрание стихотворений. Л., 1957. С. 249-250.
[5] Красу хин Г. «Великий спор» (Пушкин и Тютчев) // ВЛ. 1972. № 11. С. 88-109.
[6] Тютчев Ф.И. Полное собрание стихотворений. С. 55.
[7] Соловьев В. С. Поэзия Тютчева // Наше наследие. 1988. № 2. С. 89.
[8] Там же.
[9] Гинзбург Л.Я. О лирике. Л., 1974. С. 242.
[10] Берковский Н. О русской литературе. Л., 1980. С. 162.
[11] Ахматова А. Избранное. М., 1974. С. 365.
