CC BY
100
6. См., напр.: Гарднер И. А. Богослужебное пение русской православной церкви. Сущность, система и история. Нью-Йорк, 1978; Металлов В. М. Очерк истории православного церковного пения в России. М., 1995.
7. Лихачев Д. С. Историческая поэтика русской литературы. Смех как мировоззрение. СПб., 2001. С. 281.
8. Владышевская Т. Ф. Указ. соч. URL: www.portal-slovo.ru/art/36095.php?PRINT=Y.
9. Кутузов Б. Экфонетика в православном богослужении. URL: www. canto. ru/index.php?menu= public&id=article.kutuz4.
10. Там же.
11. Мартынов В. И. История Богослужебного пения: учеб. пособие. М.: РИО Федеральных архивов; Русские огни, 1994. С. 56.
12. Там же. С. 57.
13. Там же. С. 93.
14. Там же. С. 58.
15. Там же. С 58.
16. Агапов Алексий, свящ. Указ. соч. С. 7-12.
17. Карастоянов Б. Попевки и фиты в центонах знаменного распева и их основные формулы. URL: znamen.ru/ txt/k/ p_f_cen.htm.
18. Владышевская Т. Ф. Указ. соч. URL: www.portal-slovo.ru/art/36095.php?PRINT=Y.
19. Там же.
20. Карастоянов Б. Указ. соч. URL: znamen.ru/txt/ k/p_f_cen.htm
21. Мартынов В. И. Указ. соч. С. 168.
22. Фролов С. В. Новые аспекты изучения Стихираря 1380 г. Собрания Троице-Сергиевой лавры, № 22 // ТОДРЛ. СПб., 1997. Т. 50. С. 200-201.
УДК 811.161.1'373-055.2
Е. С. Прудникова
СТЕРЕОТИПНЫЕ ТЕНДЕРНЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ ЧЕЛОВЕКА В РУССКОМ ЯЗЫКОВОМ СОЗНАНИИ (НА МАТЕРИАЛЕ ПАРЕМИЙ О МУЖЧИНЕ)
В статье рассматриваются репрезентируемые в русских паремиях особенности характера, поведения, интеллект мужчины и его внешность. Посредством лингвостилистического анализа определяются стереотипные представления о мужском образе и фиксируются языковые (текстовые) средства, актуализирующие рассматриваемый концепт.
The article considers the features of the character, conduct, intelligence and appearance of the man which are represented in Russian proverbs. The author, using linguo-stylistical approaches, defines the male image stereotypes and the main linguistic (textual) means of actualization of the concept under study.
Ключевые слова: концепт, гендер, паремия, семантика, стереотип.
Keywords: concept, gender, proverb, semantics, stereotype.
Тендерная лингвистика исследует аккумулируемые в языке социальные, а не биологические различия [1]. Эти различия обусловлены народной культурной традицией, историей, развитием общества, особенностями психологии людей и спецификой языка.
Русский язык располагает огромным массивом идиом, репрезентирующих гендерные роли и стереотипы. Тендерные роли являются «одним из видов социальных ролей, набором образцов поведения (или норм) для мужчин и женщин» [2], тогда как гендерные стереотипы определяются как «сформировавшиеся в культуре обобщенные представления (убеждения) о том, как действительно себя ведут мужчины и женщины» [3]. Рассмотрим гендерную роль мужчины и стереотипы, выражающие представления о внутреннем мире и внешнем облике мужчины.
Эмпирическая база исследования состоит из русских паремий, объектом описания которых является мужчина (ключевые слова мужик, парень, молодец, производные от данных слов и другие обозначения лиц мужского пола). Материал получен путем сплошной выборки из словаря В. И. Даля «Пословицы русского народа» и сборника «Русские пословицы и поговорки» под ред. В. П. Аникина.
Дистрибутивные связи наименований концепта «мужчина», зафиксированные в русских паремиях, коррелируют с тематическими группами паремий: паремиями о социальном статусе, ха-
© Прудникова Е. С., 2012
рактере и поведении, интеллекте и внешности мужчины. Анализ семантики каждой из тематических групп паремий позволяет определить стереотипные составляющие внутреннего и внешнего выражения мужской сущности. Обратимся к лингвостилистическому анализу паремий, репрезентирующих характер, интеллект и внешность мужчины.
Паремии о характере и поведении мужчины
расслаиваются в зависимости от вектора характеристики на паремии с похвалой и паремии с порицанием. Заметим, что паремии о положительных характеристиках мужчины единичны, а спектр такой характеристики предельно сужен. Во-первых, речь идет о крепком и терпеливом человеке: Мужика семь лет в котле варить. Мужик деревенский хоть сер, да стойлив. Мужик что мешок: что положишь, то и несет. Мужик - деревянная рогатина. Образ именно физической выносливости передан при помощи метафорического сравнения мужика с бытовыми реалиями (мешок, рогатина). Внешне незаметный (серый), крестьянский мужчина превосходит представителей других сословий своей способностью выдерживать большие нагрузки (стой-ливый). Метафора семь лет в котле варить образно характеризует крепкого, жилистого мужчину, который быстро «не размякнет», «не разварится», а только затвердеет в испытаниях. Во-вторых, в паремиях прославляется честность: Правдивому мужу лукавство не под нужу. Честному мужу честен и поклон. Любовь к истине представляется абсолютным качеством, честный человек открыт для мира (ему не под нужу лукавство) и окружен аурой искренности (непритворный, честный поклон, уважение).
Паремий о достойных осуждения чертах характера и поступках мужчины больше, чем паремий-одобрений. Основной удар критики направлен на такие негативные проявления, как леность, безответственность, болтливость и отсутствие чувства меры.
Мужчина должен был кормить семью, нежелание работать отражалось на всей семье, поэтому, безусловно, не могло не осуждаться. Лень в паремиях персонифицируется и способна выступать в качестве активного субъекта: Лень мужика не кормит. Мир ленивого человека представлен гипертрофированно, в нем могут нарушаться законы реальности, стираться границы между явью и сном: Видел ленивый хомут во сне, не видать ему кобылки до смерти. Ему разжуй да в рот положи. Часто высказывания о ленивом человеке построены на смысловых отношениях противопоставления, компенсации или детерминации: Кабы мужик на печи не лежал, корабли бы за море снаряжал. Ехал бы воевать, да лень вставать. Идет воевать, а не хочет сабли вынимать. В паремиях
о ленивом мужике часто возникает образ сна или сонной жизни, употребляется соответствующая лексика (лежать, спать, вставать и др.): Не надейся, Роман, на чужой карман, а пораньше вставай да свой наживай. Леность ассоциируется с медлительностью, размеренностью, неторопливостью: Конь с запинкой да мужик с заминкой не надорвутся. Контраст лени и трудолюбия усиливается при помощи сопоставления ленивого человека с бегущим конем: Кобылка бежит, а Ивашка лежит.
Вторая порочная черта характера мужчины -это безответственность и, как следствие, бесхозяйственность. Эталонный мужчина должен быть ответственным и рассудительным, чтобы правильно планировать жизнь семьи. Привычка действовать по закону русского «авось» высмеивается: На авось мужик и хлеб сеет. Много паремий построено на смысловом контрасте ожиданий и результата, наименования реалий на входе и выходе процесса градируются по своей хозяйственной (прагматической) ценности, например: хлеб -лебеда: Мужик на счастье сеял хлеб, а уродилась лебеда. В паремиях встречается производное личное имя Авоська, употребляемое для обозначения мужского отношения к труду: Авоська парень добрый: или выручит, или выучит. Авоська веревку вьет, небоська петлю закидывает. Авоська трансформируется в определенный образ, и наряду с ним появляется еще один, созвучный в фонетическом и семантическом плане образ безответственности - небоська. Бездеятельный и безалаберный человек недостоин переживаний окружающих, он словно исключен из круга общественных отношений: Жил - ни о чем не тужил, помер - и о нем не тужат.
В числе недостойных мужчины качеств следует назвать болтливость. Многословие и невоздержанность в речи рассматриваются как женские черты, однозначно осуждаются: Он на все горшки уполовник (сплетник). Он как сорока: где ни посидит, там и накастит. У Михайлы хайло, что твои звонкие трубы. Не мели, Еме-ля, не твоя неделя. Болтун приобретает женские черты, его слова обесцениваются (накастить, как сорока), речь становится бессмысленной и бестемной (молоть - говорить что-либо вздорное, болтать [4]). Образ сороки с отрицательной экспрессией, сравнение болтуна с хозяйственными предметами (трубы, половник), введение сниженной лексики (хайло) делают болтуна и сплетника не просто комичным, а обесценивают его мужское начало, ставят на один уровень со сварливой женщиной. Мужчине положено быть немногословным: Говорит - хорошо, а замолчит -еще лучше.
Потеря чувства меры в любом деле или процессе достойна осуждения или осмеяния. Креп-
кий крестьянский мужчина выдерживает большие нагрузки, он должен хорошо питаться: Мужик одними горячими блинами не наестся. Русского мужика без каши не прокормишь. Через отношение к процессу питания можно передать даже сословные различия: Дворянский сын с по-гляденья сыт. Употребление наименований традиционных русских блюд рассказывает о богатом углеводами рационе крестьянина: блины, каша. О великом значении хлеба для русского человека говорит построенная на языковой игре паремия: Мужик просил у черта пшеничного хлеба, черт дал ему калач, сказал «кал-ач» (по-татарски: «будь голоден»). В то же время отсутствие выти, прожорливость в паремиях высмеиваются. Введение наименований несъедобных вещей (лапоть, долото) в паремии о еде служит созданию гиперболизированного образа прожорливого, всеядного мужика: Мужик с медом и лапоть съест. У мужика в брюхе и долото сгниет.
В паремиологическом фонде русского языка имеется целый ряд высказываний об отношении русского человека к алкоголю. Нельзя сказать, что все эти паремии содержат осуждение. Мы встречаем иронично-ласковые контексты: Где кабачок - там и мужичок (употребление форм с уменьшительно-ласкательными суффиксами придает высказыванию эмотивную окраску). Старухе ноги подымает, старику глаза продирает (вино) - спиртное уподоблено по своему чудодейственному эффекту лекарству (ноги поднимает, глаза продирает). Однако неумеренность в употреблении спиртного в паремиях всегда резко осуждается, потому что пьянство изменяет личность или приводит к краху: Мужик напьется - с барином дерется, проспится - свиньи боится (паремия построена на употреблении рядов контекстуальных антонимов драться -бояться, барин - свинья, напиться - проспаться, которые определяют масштабы трансформации пьяницы из смиренного человека в бунтаря); Мужик год не пьет, два не пьет, а бес прорвет -все пропьет. Ему ворон глаз клюет, а он и носом не ведет. В контекстах о беспробудных и лихих пьяницах неслучайны слова-сигналы бес, ворон, которые вводят образ нечистой силы, влекущей пропойцу к гибели. Рациональное отношение к водке, умение определить свою меру расценивается как проявление житейского ума: Мужик умен - пить волен, мужик глуп - пропьет и тулуп. Интересно, что в русских паремиях мы не встречаем образ усредненного пьяницы (бытового пьяницы): русский мужик либо весьма умерен в выпивке и использует ее, так сказать, в лечебных целях, либо впадает в неуемный азарт и пропивает все, даже одежду со своего плеча (яркая метафора пропить тулуп).
Среди других недостатков и проступков мужчины паремиями негативно оцениваются трусость (Его один (=только) ленивый не бьет. Оробей Еремей - обидит и воробей. Шутил Мартын, да спрятался под тын), жадность (Ему хоть на голову масло лей, все скажет: мало), упрямство (Ему хоть кол на голове теши, а он все свое), вредность и упрямство (С мужиком не скоро сговоришь (столкуешь), строптивость и вспыльчивость (Добр молодец, да есть норовец), непорядочность и отсутствие стыда (Ему хоть глаз коли - он другой подставит. В людях Илья, а дома - свинья. Дома Илья, а в людях свинья. Бесстыжему хоть плюй в глаза - все божья роса), несамостоятельность (Оттого парень с лошади свалился, что мать криво посадила). Однако корпус таких паремий невелик.
Паремии о мужском интеллекте освещают три микротемы: глупый мужчина, умный мужчина и мужчина в процессе обучения. Для обозначения глупого мужчины всегда используется одно емкое слово с экспрессивной семантикой - дурак. Глупость традиционно высмеивается и обрисовывается выпукло и наглядно, может опредмечиваться и проявляться через беспричинный смех: Спереди дурак, да и сзади так. Дураку все смех на уме. Глупость представляется как абсолютное и относительное качество: в крайнем и абсолютном своем проявлении она маркируется внешними приметами-маркерами: смех, нелепость во внешнем облике и праздность. В связи с этим данное качество характеризуется категорично, отсутствие ума буквально обедняет мужскую сущность, поэтому появляется денежная мера в паремиях о глупце: Мужик и весь пять рублей. Глупый человек не включен в напряженный ритм социальной жизни, он не занят делом, как следствие, никуда не спешит и не ценит время: Дурак времени не знает.
Относительная глупость, напротив, компенсируется другими ценными качествами - хитрость, развитая память, жизненный опыт: Бестолков, да памятлив. Его на мякине не проведешь. Ему на хвост не наступишь. Мужик глуп, как свинья, и хитер, как черт. На мужике кафтан хоть и сер, да ум у него не черт (волк) съел. Черт Ваньку не обманет: Ванька сам про него молитву знает. В паремиях появляются слова-символы с экспрессивной семантикой черт, свинья, волк, обладающие широкими контекстными связями с корпусом фольклорных и религиозных текстов. Хитроумный мужик в ряде паремий скрыто сравнивается с диким животным: у него есть хвост, длинный ус, он не ест мякину, а только мясо, может укусить и т. д. Создается впечатление, что глупость в своем комичном проявлении становится для мужика маской-защитой для сокрытия истинных интересов и маской-оправда-
нием для напористости в достижении цели: Посади мужика к порогу, а он под святые лезет. Находчив парень: на крутую чашу распоясался. Мужик умен, да мир - дурак.
Ум мужчины представлен в двух аспектах: интеллект и смекалка. Смекалка рассматривается в качестве житейского, обыденного ума и по ценности своей не только компенсирует недостаток интеллекта, но и превосходит его по практической ценности: Человек он умный, только мало смыслит. Антиномия интеллекта и смекалки передается контекстуальным противопоставлением лексики: умный - смыслить. Интеллект, как и глупость, может быть представлен комично: Все знает - сорочьи яйца съел (образ сороки символизирует поверхностность и неполноценность знаний).
Если смекалка опирается на врожденные качества и развивается с опытом, то интеллект крепнет в процессе обучения. В паремиях иронично описан гиперболизированный страх мужика перед обучением, демонстрацией навыков учености: За перо возьмется - у мужика мошна и борода трясется. Уверенный и опытный в любых сферах крестьянского труда, мужик теряется в незнакомой ситуации. Страх гиперболизирован и передан в физических проявлениях (мошна и борода трясется). Неприятие новых знаний, основанное больше на страхе, чем на неспособности к обучению, метко характеризуется в паремии: Его учить - что по лесу с бороной ездить. При помощи сравнения с нецелесообразным применением физических сил (боронить невыкорче-ванный лес) раскрывается смысл бесперспективности обучения мужика. В народных представлениях обучает не столько человек, сколько сама жизнь, тяжелые обстоятельства, лишения: Юноша молод - не стерпивал голод. Время для такого наращивания опыта у каждого наступает индивидуально: Молодому учиться рано, старому -поздно. Паремия построена на сопоставлении двух рядов антонимов молодой - старый, рано -поздно. Как нам видится, речь идет не об обучении в школе, а о процессе обогащения жизненным опытом. В паремии Конь добр, да не ужен; дорог парень, да не учен при помощи приема синтаксического параллелизма сближаются образы обузданного коня и обученного молодого человека, чтобы выпукло показать предназначение житейского опыта, знаний, которые приобретает человек в школе жизни: человек смиряет спесь, становится рассудительным и сдержанным.
Таким образом, паремии об обучении учитывают специфику крестьянской жизни: эффективнее всего учит не человек, а сама жизнь и общество; ценность теоретических знаний (учености, грамотности, чистого интеллекта) не выше ценности житейского опыта и смекалки; собственный опыт - лучший учитель.
Существенная часть паремий о внешности
построена на контрасте внешней привлекательности уму, внутреннему миру или трудовым навыкам: Лицом хорош, да душою непригож. Не пригож лицом, да хорош умом. Личиком бел, да душою черн. Личиком беленек, да умом просте-нек. Личиком гладок, да умом гадок. Рожа кривая, да совесть прямая. С рожи хорош, да не лизать его стать. Со лба красив, да с затылка вшив. Молодец красив, да в душу крив. Языковое отражение оппозиции привлекательность/ непривлекательность наблюдается на разных уровнях: лексическом - в паремиях употребляются узуальные или контекстуальные антонимы (белый - черный, лицо - ум, лицо - душа, гладкий - гадкий, кривой - прямой, красивый - кривой, грех - смех, красивый - вшивый и др.), грамматическом - части паремий построены параллельно друг другу и связаны между собой противительным союзом да, а; фонетический уровень - рифмовка частей. На смысловом уровне внешность противопоставлена душевным свойствам, совестливости или интеллектуальным способностям мужчины, богатый внутренний мир человека часто скрывается за непривлекательной внешностью, и наоборот.
Описание внешности, как правило, сосредоточено на лице или на его частях (глаза, лоб), на волосах, фигуре или осанке: Видать сову по полету, а добра молодца по кудрям. Мужичок неказист, да в плечах харчист (большие плечи становятся символом мужественности). Непримечательная внешность компенсируется умениями и навыками: И кривоног, да спляшет; и прям, да не ступит (в паремии противопоставляются глаголы ступить и сплясать, причем глагол сплясать предполагает наличие сформированных навыков как результат познания, труда над собой, так что к внешней красоте не прилагается автоматически жизненный опыт и навыки). Таким образом, любое украшение внешности за счет природных данных или красивых вещей не является признаком душевной красоты, наоборот, настораживает наблюдателя, заставляет сравнить внешнее (одежа) и внутреннее (сам собой): Не красит молодца одежа, сам собой молодец красен.
Осмысляя образ мужчины, носители языка издревле уделяли внимание именно тем чертам, которые имели первостепенное значение для повседневной жизни; каждое качество - залог благополучной жизни не только самого мужчины, но и семьи, общества. Русский мужчина должен быть неприхотливым, смышленым и трудолюбивым. А такие качества, как леность, болтливость, распущенность, жадность, слабость, невоздержанность, безответственность и т. д., порицаются и характеризуют мужчину как неприспособленного к общинной или семейной жизни.
Т. А. Шайхуллин. Семантико-смысловые отношения в русских и арабских паремиях.
Количественный состав паремий с негативной семой преобладает над числом паремий о положительных качествах. В пословицах и поговорках отражены не все положительные качества: ничего не сказано об отношении к детям или доброте мужчины, о готовности помочь другим и т. д. Среди осуждаемых качеств мы не находим таких, как грубость, блудливость, агрессивность, жестокость и др. Этому имеется возможное объяснение: такие качества не воспринимались как определяющие для русского мужчины.
Для создания образа мужчины типичны следующие антиномии: ум - глупость, ученость -смекалка, трудолюбие - леность, привлекательность - ум, привлекательность - порядочность. Перечисленные пары могут находиться во взаимодействии друг с другом (красота и глупость) либо пересекаться с другими качествами. Так, глупость связана с отсутствием склонности к обучению, с безответственностью. Контрастность смыслов поддерживается на текстовом уровне: во-первых, лексическое наполнение паремий можно разделить на тематические группы, связанные, в свою очередь, с обозначенными параметрами образа. Во-вторых, в паремиях можно зафиксировать несколько типичных грамматических черт: синтаксический параллелизм в построении частей, конструкции с пояснением, с отношениями компенсации или детерминации во второй части. В-третьих, в паремиях часто используется прием метафоры или сравнения. В-четвертых, ключевые слова в частях паремий рифмуются.
Русский мужчина в зеркале народной мудрости редко представляется как однозначно плохой или хороший. Многие характеристики двойственны, многослойны, контрастные качества компенсируют друг друга. В этом проявляется специфика народной оценки, отражающей мудрость русского народа, его терпимость к недостаткам мужчины и гордость за его достоинства.
Примечания
1. Колесов В. В. Русская ментальность в языке и тексте. СПб.: Петербургское Востоковедение, 2006. С. 244.
2. Словарь тендерных терминов / под ред. А. А. Денисовой; Региональная общественная организация «Восток-Запад: Женские Инновационные Проекты». М.: Информация XXI век, 2002. С. 61.
3. Там же. С. 62.
4. Большой толковый словарь русского языка / сост. и гл. ред. С. А. Кузнецов. СПб.: «Норинт», 2000. С. 553.
УДК 811.411.21'373
Т. А. Шайхуллин
СЕМАНТИКО-СМЫСЛОВЫЕ ОТНОШЕНИЯ В РУССКИХ И АРАБСКИХ ПАРЕМИЯХ С ЛЕКСЕМОЙ «СОСЕДИ»
В статье проведено комплексное сопоставительное исследование паремий русского и арабского языков, отражающих отношения между соседями, в концептуально-семантическом и этнокультуроло-гическом аспектах. В статье рассмотрены особенности мировоззрения русского и арабского народов, которые проявляются в паремиях, демонстрирующих национально-культурную специфику арабской и русской лингвокультур.
The article presents a comprehensive comparative study of Russian and Arabic proverbs reflecting the relations between neighbours in the conceptual semantic and ethnic cultural aspects. The article deals with the peculiarities of the outlook of Russian and Arabic people shown in the proverbs which demonstrate national and cultural specificity of Russian and Arabic linguistic cultures.
Ключевые слова: русские паремии, арабские паремии, сосед, соседка, соседство, метафора.
Keywords: Russian proverbs, Arabic proverbs, neighbours, neighbourhood, metaphor.
Национально-культурная специфика языков возникает в результате того, что объективная действительность в разноструктурных языках сегментируется неодинаково. Основной причиной различного членения объективной действительности в разных языках является то, что определённые реалии имеют большее значение для одного народа, чем для другого. Утверждая светлые начала гуманизма, провозглашая здоровые нормы человеческого общежития, паремиологический фольклор русского и арабского языков не лишён противоречий, порождённых противоречиями самой жизни. Сопоставление русских и арабских паремий позволяет лучше понять закономерности и особенности языковых явлений, глубже проникнуть в структуру языков, полнее изучить и осмыслить своеобразие каждого из исследуемых языков, а также выявить наиболее существенные сходства и различия в менталитете обоих народов.
В данной статье проведён сопоставительный анализ русских и арабских паремий, отражающих отношения между соседями. Проанализировано 54 ед. арабских паремий и 30 ед. русских, выявлены тождественные признаки и различия. Следует отметить, что в статье арабские паремии представлены в латинской транскрипции (паремии на арабском литературном языке написаны прописными буквами, а на диалектах - строчными).
© Шайхуллин Т. А., 2012
