CC BY
9Государственная служба и кадры. 2024. № 3. С. 139—143. State service and personnel. 2024;(3):139—1 43.
Научная статья УДК 343.2
https://doi.org/10.24412/2312-0444-2024-3-139-143 NIION: 2012-0061-03/24-136
EDN: https://elibrary.ru/RPLZST MOSURED: 77/27-008-2024-03-336
Статус принудительных мер медицинского характера в уголовном праве России
Екатерина Николаевна Бархатова1, Андрей Сергеевич Максимов2, Владимир Николаевич Нешатаев3
1 Восточно-Сибирский институт МВД России, Иркутск, Россия, [email protected]
2 Омская академия МВД России, Омск, Россия, [email protected]
3 Пермский институт ФСИН России, Пермь, Россия, [email protected]
Аннотация. Рассматривается дискуссионный вопрос о правовой природе принудительных мер медицинского характера в российском уголовном праве. Проведен анализ целей, оснований применения и круга лиц, к которым могут применяться такие меры. Сделан вывод, что по своей сути они являются лечебными, а не уголовно-правовыми мерами. Их регламентация в УК РФ ставится под сомнение. Предложено исключить главу о данных мерах из УК РФ и передать вопрос об их применении в компетенцию органов здравоохранения.
Ключевые слова: принудительные меры медицинского характера, уголовное право, правовая природа, невменяемость, психическое расстройство, лечебные меры.
Для цитирования: Бархатова E.H., Максимов A.C., Нешатаев В.Н. Статус принудительных мер медицинского характера в уголовном праве России // Государственная служба и кадры. 2024. № 3. С. 139—143. https://doi.org/ 10.24412/2312-0444-2024-3-139-143 EDN: https://elibrary.ru/RPLZST
Original article
Status of compulsory measures of a medical nature in the criminal law of Russia
Ekaterina N. Barkhatova1, Andrey S. Maksimov2, Vladimir N. Neshataev3
1 East Siberian Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia, Irkutsk, Russia, [email protected]
2 Omsk Academy of the Ministry of Internal Affairs of Russia, Omsk, Russia, [email protected]
3 Perm Institute of the Federal Penitentiary Service of Russia, Perm, Russia, [email protected]
Annotation. The article examines the debatable issue of the legal nature of compulsory medical measures in Russian criminal law. It analyzes the aims, grounds for application, and the range of individuals to whom such measures may be applied. The conclusion is made that they are essentially medical rather than criminal legal measures. Their regulation in the Criminal Code of the Russian Federation is questioned. It is proposed to exclude the chapter on these measures from the Criminal Code and transfer the issue of their application to the competence of healthcare authorities.
Keywords: compulsory medical measures, criminal law, legal nature, insanity, mental disorder, medical treatment measures.
For citation: Barkhatova E.N., Maksimov A.S., Neshataev V.N. The status of compulsory medical measures in the Criminal law of Russia // Civil Service and Personnel. 2024. No. 3. P. 139—143. https://doi.org/10.24412/2312-0444-2024-3-139-143 END: https://elibrary.ru/RPLZST
©Бархатова Е.Н., Максимов А.С., Нешатаев В.Н. М., 2024.
№ 3/2024
Я опрос о правовой природе принудительных мер медицинского характера является ак-- -ту.а ль ным и дискуссионным в современной уголовно-правовой науке. Несмотря на то что данные меры существуют в российском законодательстве уже продолжительное время, их юридический статус до сих пор вызывает споры среди ученых и практиков [2, с. 18—27; 7, с. 192]. Принудительные меры медицинского характера применяются к лицам, совершившим общественно опасные деяния в состоянии невменяемости или ограниченной вменяемости, а также к лицам, страдающим педофилией. Целью данных мер является излечение указанных лиц и предупреждение совершения ими новых опасных деяний. Однако возникает вопрос, насколько обоснованно отнесение принудительных мер медицинского характера к мерам уголовно-правового воздействия, поскольку они по своей сути являются лечебными мерами, а не мерами уголовной ответственности.
Отечественный уголовный закон в разделе VI объединяет иные меры уголовно-правового характера. Правовой статус принудительных мер медицинского характера, относящихся к таковым, вызывает вопросы и дискуссии.
В соответствии со ст. 97 УК РФ принудительные меры медицинского характера применяются к лицам, совершившим преступления в состоянии невменяемости, а также к лицам, у которых после совершения преступления наступило психическое расстройство, делающее невозможным назначение или исполнение наказания. Кроме того, данные меры могут применяться к лицам, страдающим психическим расстройством, не исключающим вменяемости, и к лицам, совершившим преступление против половой неприкосновенности несовершеннолетнего и страдающим педофилией, независимо от степени их вменяемости.
Круг лиц, к которым могут быть применены анализируемые меры, достаточно широк и охватывает как невменяемых, так и вменяемых лиц, совершивших преступления, связанные с расстройствами психического здоровья.
С 1997 по 2006 г. принудительные меры медицинского характера были единственными мерами, относящимися к иным мерам уголовно-правового характера. В период с 1997 по 2002 г. данные меры назначались в среднем 0,8% лицам, совершившим преступления [6, с. 84]. В 2003 г. отмечается снижение количества уголовных дел с применением принудительных мер медицинского характера, что связано с изменениями, внесенными Федеральным законом № 162 от 8 декабря 2003 г. в ст. 97 УК РФ и 433 УПК РФ, исключившими из категории лиц, к которым
применяются принудительные меры медицинского характера, лиц, страдающих алкоголизмом и наркоманией. Однако в 2004 г. показатель снова вырос [8, с. 9]. В последующие годы наблюдается тенденция к росту числа случаев применения принудительных мер медицинского характера с небольшими периодами снижения в 2011— 2012 гг.1
Наиболее резкий рост количества случаев применения принудительных мер пришелся на период с 2013 по 2016 г., когда данный показатель вырос с 0,9 до 1,2% . После достижения максимального значения в 1,4% в 2021—2022 гг. в первом полугодии 2023 г. наблюдается стабилизация доли лиц, к которым применены принудительные меры медицинского характера, на уровне 1,4% общего числа осужденных. Тем не менее наблюдается устойчивая тенденция к дальнейшему росту числа таких фактов. В связи с этим данный уголовно-правовой институт требует более пристального внимания и изучения. Как верно отмечает О.Н. Кудовба, суды не ориентированы на «массовое» назначение принудительных мер медицинского характера, однако их применение является необходимым и обоснованным в определенных случаях [5, с. 4].
Согласно ст. 98 УК РФ, целью принудительных мер медицинского характера являются излечение указанных лиц и предупреждение совершения ими новых опасных деяний. Данные меры применяются по решению суда, а реализуются учреждениями системы здравоохранения. Учитывая изложенное, возникает справедливый вопрос относительно уголовно-правовой природы данных мер.
Как отмечает М.В. Бавсун, несмотря на достаточно длительную историю существования принудительных мер медицинского характера в отечественном уголовном законодательстве, их правовая природа до сих пор не получила четкого определения в Уголовном кодексе РФ [1, с. 183]. При этом указанная проблема существует на фоне стабильно высокой потребности в применении данных мер на практике, что подтверждается статистическими данными о количестве лиц, к которым они применяются ежегодно.
Анализируемые меры в первую очередь являются именно лечебными мерами, а не уголовно-правовыми. Подобная точка зрения может быть подтверждена кругом лиц, к которым применяются такие меры. Практически все эти лица не являются субъектами уголовного права (за исключением ограниченно вменяемых и страдающих педофилией).
1 Сводные статистические данные о состоянии судимости в России за 2005—2023 гг. // иКЪгШр://'^'^. cdep.ru/7id-79 (дата обращения: 02.04.2024).
№ 3/2024
Закон Российской Федерации от 2 июля 1992 г. № 3185-1 «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» в ч. 1 ст. 13 содержит указание на то, что рассматриваемые меры применяются по основаниям и в порядке, установленным Уголовным кодексом РФ и Уголовно-процессуальным кодексом РФ. Но указанная норма сама по себе не подтверждает уголовно-правовой сущности принудительных мер медицинского характера, а выступает лишь результатом необходимости корреляции и согласования норм различных отраслей права, регулирующих смежные вопросы.
Данное утверждение находит свое подкрепление в положениях ст. 29 указанного закона, которая регламентирует основания для принудительной госпитализации лица в медицинскую организацию, оказывающую психиатрическую помощь в стационарных условиях. Указанные в законе основания носят альтернативный характер и включают в себя ситуации, когда от лица исходит непосредственная угроза для его собственной жизни и здоровья или для жизни и здоровья окружающих, когда лицо пребывает в состоянии беспомощности и не может самостоятельно удовлетворять свои основные жизненные потребности, а также когда существует риск причинения существенного вреда физическому здоровью лица вследствие неполучения необходимой психиатрической помощи.
Стоит отметить, что указанные основания для принудительной госпитализации носят альтернативный характер, т.е. наличие любого из них является достаточным для применения данной меры. Кроме того, перечень не является исчерпывающим, и в каждом конкретном случае возможность принудительной госпитализации должна определяться с учетом всех обстоятельств дела и состояния здоровья лица. Необходимо также учитывать, что принудительная госпитализация является крайней мерой и может применяться только при невозможности оказания психиатрической помощи в иных, менее ограничительных условиях.
Первое из указанных оснований может включать в себя факт совершения общественно опасного деяния лицом, причем как невменяемым, так и ограниченно вменяемым. Соответственно для выделения из такой медицинской меры, как госпитализация в недобровольном порядке, отдельной категории «принудительные меры медицинского характера» весомые основания, на наш взгляд, отсутствуют. Если говорить об амбулаторном наблюдении и лечении, то относительно такого способа воздействия на соответствующее лицо разъяснения даны в ст. 26 и 27 Закона «О психиатрической помощи и гарантиях прав
граждан при ее оказании», где разъяснено, что психиатрическая помощь в амбулаторных условиях принудительно может оказываться лицам, чье психическое состояние ухудшилось, при условии, что ранее они состояли на учете в психоневрологическом диспансере.
По нашему мнению, решение вопроса о необходимости применения принудительного лечения или об отсутствии таковой должно находиться в ведении органов здравоохранения, а регламентация данных мер в уголовном законе излишняя.
Целесообразность подобной регламентации принудительных мер медицинского характера в УК РФ ставится под сомнение также ввиду отсутствия механизма их реализации в Уголовно-исполнительном кодексе Российской Федерации (далее — УИК РФ), который, учитывая сущность данных мер, вряд ли может быть там отражен. УИК РФ содержит ст. 7, регламентирующую основания исполнения наказаний и применения иных мер уголовно-правового характера.
Представляется целесообразным внести изменения в ч. 2 ст. 21 УК РФ, указав, что вопрос о применении к невменяемым и ограниченно вменяемым лицам соответствующих медицинских мер решается судом по представлению организации здравоохранения. Такая формулировка будет свидетельствовать о том, что принудительное лечение по своей сути не является уголовно-правовой мерой. В таком случае глава 15 УК РФ, регламентирующая принудительные меры медицинского характера, подлежит исключению в полном объеме. Необходимые изменения следует внести также и в главу 51 УПК РФ, регламентирующую производство о применении принудительных мер медицинского характера.
Кроме того, принудительные меры медицинского характера не могут быть названы мерами уголовно-правового характера только лишь потому, что лицо совершило деяние, объективные признаки которого соответствуют признакам преступления. В случае невменяемости необходимые признаки субъекта и субъективной стороны состава преступления отсутствуют, а значит, отсутствует и сам состав преступления. Поскольку преступления нет, то говорить об уголовно-правовом воздействии не совсем корректно. В таком случае имеет место, скорее, общественно опасное поведение, о котором идет речь в Законе «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании». Исключение составляют случаи, когда невменяемость наступила у лица после совершения преступления. Однако в данном случае субъект преступления фактически «выпал» из поля действия уголовного закона, поскольку утратил необходимые признаки субъекта преступления.
№ 3/2024
Относительно лиц, совершивших преступления против половой неприкосновенности несовершеннолетних и страдающих педофилией, а также лиц, которые не утратили способности понести наказание, но суд счел необходимым применить к ним принудительное лечение, следует отметить, что уголовно-правовое воздействие в виде наказания осуществляется в отношении них в полном объеме. Принудительное лечение в этих случаях является дополнением, связанным с особенностями состояния их здоровья.
Изложенное позволяет усомниться в правовой природе принудительных мер медицинского характера как инструмента уголовно-правового воздействия или безопасности, несмотря на их довольно распространенное и эффективное применение на практике и позицию ряда исследователей по этому вопросу [9, с. 65—72; 3, с. 12].
Конституционный Суд Российской Федерации в одном из своих постановлений указал на особую правовую природу принудительных мер медицинского характера. Высший судебный орган конституционного контроля указал, что данные меры, несмотря на их тесную связь с совершением лицом преступления или иного общественно опасного деяния, по своей сути не являются формой публично-правовой ответственности за содеянное. Принудительные меры медицинского характера имеют принципиально иные цели и основания применения, нежели традиционные меры уголовно-правового воздействия2.
Согласно позиции Конституционного Суда, данные меры могут назначаться как самостоятельно, так и совместно с наказанием, однако их применение не зависит напрямую от тяжести совершенного лицом деяния. Ключевым фактором при решении вопроса о необходимости применения таких мер является психическое состояние лица и обусловленная этим состоянием опасность, которую оно представляет для себя и окружающих граждан. Именно наличие психического расстройства, а не степень криминальной опасности деяния выступает основанием для назначения принудительных мер медицинского характера.
Тем самым Конституционный Суд РФ провел четкую разграничительную линию между принудительными мерами медицинского характера и мерами уголовной ответственности, указав, что цель первых заключается в лечении психичес-
2 Постановление Конституционного Суда Российской Федерации по делу о проверке конституционности пунктов «а», «в» части первой статьи 97, статей 99 и 100, частей первой и третьей статьи 102 Уголовного кодекса Российской Федерации в связи с запросами Салехардского городского суда Ямало-Ненецкого автономного округа // URL: http://doc.ksrf.ru/decision/KSRFDecision 721753.pdf (дата обращения: 12.02.2024).
ких расстройств лица и предупреждении совершения им новых общественно опасных действий. В то же время наказания и иные традиционные уголовно-правовые меры применяются именно как форма реализации уголовной ответственности за содеянное, их назначение напрямую связано с характером и степенью общественной опасности преступления.
По результатам вышесказанного можно выдвинуть следующие тезисы.
1. Принудительные меры медицинского характера по своей сути являются лечебными, а не уголовно-правовыми мерами. Их целью являются излечение соответствующих лиц и предупреждение совершения ими новых общественно опасных деяний.
2. Круг лиц, к которым могут применяться данные меры, включает как невменяемых, так и ограниченно вменяемых лиц, что ставит под сомнение правомерность отнесения этих мер к мерам уголовно-правового характера. Лица, не являющиеся субъектами преступления, не могут быть подвергнуты уголовно-правовому воздействию.
3. Принудительное лечение лиц, совершивших преступления и страдающих психическими расстройствами, должно регулироваться медицинским законодательством, а не Уголовным кодексом РФ. Вопрос о необходимости применения таких мер должен находиться в ведении органов здравоохранения.
4. Представляется целесообразным исключить главу о принудительных мерах медицинского характера из Уголовного кодекса РФ и внести соответствующие изменения в ч. 2 ст. 21 УК РФ, отнеся вопрос о применении таких мер к компетенции суда по представлению организаций здравоохранения.
Таким образом, принудительные меры медицинского характера не могут считаться мерами уголовно-правового характера, и их регламентация в рамках уголовного законодательства вызывает обоснованные сомнения. Более логичным представляется их полное отнесение к сфере медицинского права.
Список источников
1. Бавсун М.В. Принудительные меры медицинского характера: актуальные вопросы применения // Вестн. Кузбас. Ин-та. 2020. № 3. С. 179—186.
2. Васеловская A.B. Правовая природа принудительных мер медицинского характера: уголовно-правовой и уголовно-исполнительный аспекты // Вестн. Кузбас. Ин-та. 2019. № 3. С. 18—28.
3. Васеловская A.B. Принудительное лечение в медицинской организации, оказывающей пси-
№ 3/2024
хиатрическую помощь в стационарных условиях, по Уголовному кодексу Российской Федерации: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.08. Томск, 2020. 27 с.
4. Герасина ЮА. Принудительные меры медицинского характера: понятие, виды, применение: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.08. М., 2013. 26 с.
5. Кудовба О.Н. Организация и контроль деятельности учреждений и органов, применяющих принудительные меры медицинского характера в отношении осужденных: Дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.08. Рязань, 2017. 26 с.
6. Маркелова А.С. Статистическое исследование социально-демографической дифференциации судимости населения России: Дис. ... канд. экон. наук: 08.00.12. М., 2004. 173 с.
7. Спасенников БА, Спасенников С.Б. Принудительные меры медицинского характера в уголовном праве России. М.: Юрлитинформ, 2012. 192 с.
8. Шагеева РМ. Проблемы применения принудительных мер медицинского характера в уголовном процессе: Автореф. дис. . канд. юрид. наук: 12.00.09. Уфа, 2005. 26 с.
9. Шпынова Е.В. Принудительные меры медицинского характера: теоретические и практические проблемы // Актуальные проблемы российского права. 2015.№ 4. С. 65—72.
References
1. Bavsun M.V. Compulsory medical measures: current issues of application // Bulletin of the Kuzbass Institute. 2020. No. 3. P. 179—186.
2. Vaselovskaya A.V. Legal nature of compulsory medical measures: criminal-legal and criminal-executive aspects // Bulletin of the Kuzbass Institute. 2019. No. 3. P. 18—28.
3. Vaselovskaya A.V. Compulsory treatment in a medical organization providing psychiatric care in inpatient settings, under the Criminal Code of the Russian Federation: author's abstract. dis. ... cand. sciences (law): 12.00.08. Tomsk, 2020. 27 p.
4. Gerasina YuA Compulsory medical measures: concept, types, application: author's abstract. dis. ... cand. sciences (law): 12.00.08. jurid. sciences: 12.00.08. M., 2013. 26 p.
5. Kudovba O.N. Organization and control of the activities of institutions and bodies applying compulsory medical measures in relation to convicts: diss. ... candidate of legal sciences: 12.00.08. Ryazan, 2017. 26 p.
6. Markelova A.S. Statistical study of the socio-demographic differentiation of the criminal record of the population of Russia: diss. ... candidate of economic sciences: 08.00.12. M., 2004. 173 p.
7. Spasennikov BA., Spasennikov S.B. Compulsory medical measures in the criminal law of Russia. M.: Yurlitinform, 2012. 192 p.
8. Shageeva R.M. Problems of application of compulsory medical measures in criminal proceedings: author's abstract. dis. ... candidate of legal sciences: 12.00.09. Ufa, 2005. 26 p.
9. Shpynova E.V. Compulsory medical measures: theoretical and practical problems // Actual problems of Russian law. 2015. No. 4. P. 65—72.
Информация об авторах
Бархатова Е.Н. — кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры уголовного права и криминологии Восточно-Сибирского института МВД России
Максимов А.С. — кандидат педагогических наук, доцент кафедры криминологии и профилактики преступлений Омской академии МВД России
Нешатаев В.Н. — кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного, уголовно-исполнительного права и организации исполнения наказаний, не связанных с изоляцией осужденных от общества, Пермского института ФСИН России
Вклад авторов: все авторы сделали эквивалентный вклад в подготовку публикации. Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Статья поступила в редакцию 06.09.2024; одобрена после рецензирования 08.09.2024; принята к публикации 12.09.2024.
Information about the authors
Barkhatova E.N. — Candidate of Law, Associate Professor, Associate Professor of the Department of Criminal Law and Criminology of the East Siberian Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia
Maximov A.S. — Candidate of Pedagogical Sciences, Associate Professor of the Department of Criminology and Crime Prevention of the Omsk Academy of the Ministry of Internal Affairs of Russia
Neshataev V.N. — Candidate of Law, Associate Professor of the Department of Criminal, Penal Enforcement Law and Organization of the Execution of Punishments not related to the isolation of convicts from Society, Perm Institute of the Federal Penitentiary Service of Russia
Contribution of the authors: the authors contributed equally to this article. The authors declare no conflicts of interests. The article was submitted 06.09.2024; approved after reviewing 08.09.2024; accepted for publication 12.09.2024.
№ 3/2024
