CC BY
117
УДК 81-114 ББК 81.0
Т.Л. Верхотурова
СТАТУС НАБЛЮДАЕМОГО В КОГНИТИВНОЙ МОДЕЛИ НАБЛЮДЕНИЯ
Не может быть Наблюдателя вне чувственного, когнитивного опыта, иными словами, Наблюдатель всегда существует только в сопряженности с наблюдаемым миром или его фрагментом, т. е. Наблюдаемым. В статье рассматривается лингвистический статус категории «Наблюдаемое», определяемой на базе когнитивного моделирования ситуации наблюдения.
Ключевые слова: наблюдатель; наблюдаемое; наблюдение; перцептивно-когнитивная категоризация; модусы перцепции.
T. L. Verkhoturova
THE STATUS OF THE OBSERvED IN THE COGNITIvE MODEL OF OBSERvATION
I claim that there cannot be any Observer outside his/her perceptual, cognitive experience. The Observer exists only in coupling with the observed world or its fragment - the Observed. In the article an attempt is made to go into the linguistic status of the Observed determined on the basis of cognitive modeling of observation.
Key words: observer, the observed; observation; perceptive and cognitive categorization; perception modes.
1. Вводные замечания
При систематизации явлений языкового выражения феномена восприятия часто прибегают к центральной категории этого феномена - Наблюдателю. Наблюдатель относится к разряду метапонятий языка когнитивносемантических исследований и используется как один из универсальных аналитических инструментов, с помощью которых описывается и объясняется широкий круг проблем, имеющих значение не только для когнитивной лингвистики, но и для философии языка, теории познания, а также методологии (философии) науки в целом [Пригожин, 1998; Свирский, 2004; Томпсон, 2003; Imoto, 2005; Kravchenko, 2003; Kravchenko, 2008; Searle, 1999]. В контексте отечественных языковедческих исследований категория «наблюдатель» появилась в 60-70-е годы после того, как она заняла прочные позиции в ряде дисциплин естественнонаучного комплекса, особенно в такой фундаментальной науке, как физика [Уиллер, 1982; Севальников, 1999]. В теории языка это понятие привлекает заслу-
женное, не ослабевающее со временем внимание. Множество работ, в которых, так или иначе, используется это аналитическое понятие, можно отнести - в терминах самой общей систематизации - к Московской школе (Ю.Д. Апресян, Е.В. Падучева, Г.И. Кустова и др.), Петербургской школе (А.В. Бондарко и др.), Иркутской школе (А.В. Кравченко и др.).
Рассмотрение совокупности концептов, образующих динамическую иерархическую структуру, объединяющуюся вокруг категории «наблюдатель» [Верхотурова, 2008], и анализ философско-эпистемологических основ этой категории [Maturana, 1978; Kravchenko, 2008], позволяет обратиться к когнитивному моделированию наблюдения как феномена, в котором существует и оперирует Наблюдатель. Наблюдение в расширенном и теоретическом смысле должно пониматься как «перцептивно-когнитивное взаимодействие наблюдателя с наблюдаемым, по определению ведущее к формированию знания, а значит, к постоянному изменению наблюдателя» [Верхотурова, 2008: 118]. Наблюдение
© Т.Л. Верхотурова, 2009
как обязательная двухкомпонентная ситуация объединяет Наблюдателя и Наблюдаемое в единое неразрывное целое: перцептивнокогнитивное взаимодействие Наблюдателя и Наблюдаемого (структурное сцепление организма и среды) ведет к постоянному рекурсивному изменению и того, и другого. В отношениях, называемых нами наблюдением, Наблюдатель и Наблюдаемое являются диалектически двойственными феноменами, существующими в единстве внешнего и внутреннего, универсально-когнитивного (биологического) и специфически-психологического, в принципе наблюдаемого, «объективного», и в принципе ненаблюдаемого, субъективного. Когнитивная модель учитывает и объясняет все разнообразие языковых описаний наблюдения с самыми различными типами и конфигурациями Наблюдателя и Наблюдаемого. Предлагаемая статья посвящена Наблюдаемому, «дающему о себе знать» в своем эксплицитном выражении или имплицитной потенциальности всякий раз, когда концептуально-семантическому анализу подвергаются языковые явления, формирующиеся в контексте восприятия, т.е. в связи с Наблюдателем.
Различие возможных смыслов, охватываемых понятием «наблюдаемое», касается, прежде всего, противопоставления «частное/ конкретное vs. обобщенное/абстрактное». Наблюдаемое в обобщенном и абстрактном понимании - это картина мира в целом, которая создается всей совокупностью перцептивнокогнитивных механизмов взаимодействия Наблюдателя с миром. Наблюдаемое как частное и конкретное понятие соотносится с конкретным вычленяемым фрагментом картины мира, который называется и описывается определенной языковой формой или структурой. Предлагаемая ниже классификация типов Наблюдаемого опирается на различие способов перцептивно-когнитивной категоризации внешнего и внутреннего мира, осуществляемой Наблюдателем в русском и английском языках.
2. Наблюдаемое как результат перцептивной полимодальности
Полимодальность восприятия создает классы сущностей, которые ранжируются в
категории «наблюдаемое» словами (терминами), называющими результаты сенсорных и перцептивных процессов различных модусов восприятия - зрительного, слухового, обонятельного, вкусового и осязательного. На самом деле комплекс всех режимов и процессов, составляющих событие восприятия, гораздо сложнее и не сводится к пяти упомянутым модусам. В частности, существует система проприоцептивного восприятия, регистрирующая информацию о положении тела, мышечной напряженности, различных внутренних физиологических состояниях и т.п. и являющаяся предметом исследований в области психологии и физиологии восприятия.
Зрительное восприятие обеспечивается сенсорной системой, которая предоставляет Наблюдателю возможность очень широкого перцептивного опыта: восприятия света и его интенсивности, восприятия форм, дискретных объектов и качеств этих объектов - размера, цвета и т.п., восприятия положения и движения объектов в пространстве. Такое изобилие и разнообразие визуальной информации объясняет отсутствие единой узуальной формы выражения для Наблюдаемого в системе русского и английского языков. С другой стороны, именно это изобилие и первичность зрения среди остальных модусов перцепции привели к выдвижению выражения «картина мира» в ранг универсального эпистемологического понятия, охватывающего совокупный результат перцептивно-когнитивного взаимодействия с миром. Тем не менее, повторим, единого классификатора для Наблюдаемого в зрительном режиме нет и не может быть.
Конечный результат процессов звукового восприятия имеет в обоих языках выражение - таксон звук/sound. Диалектически двойственная природа Наблюдаемого - его существование в качестве внешнего стимула и в качестве внутреннего ощущения или образа
- «заставляет» срабатывать механизм когнитивной метонимии, роль которого в процессах концептуального структурирования и семантической деривации трудно переоценить [Taylor, 1987; Barcelona, 2002, ]. Именно метонимия мотивирует развитие значения слов, описывающих акустические феномены в направлении от обозначения внешнего события (звука) к формированию акустического образа
и далее - к оценочному восприятию как таковому; ср.: звуки доносятся/sounds come (вне-положенный аспект звукового Наблюдаемого) звуки рождаются (в zonoee)/sounds are borne (Наблюдаемое как внутренний акустический образ) и звучит гордо/sounds great (оценочная характеристика услышанного).
Перцептивным результатом обонятельного взаимодействия со средой является номинация запах/smell; при вкусовом ощущении -это слово-классификатор вкус/taste. Осязание, являясь полимодусным, дифференцированным по типу (температурный режим, режим влажности) и месту контакта (кожа тела, кончики пальцев рук), так же как и зрительное восприятие, не имеет таксона для концептуализации своего Наблюдаемого.
Потребовалась бы отдельная большая работа, чтобы подробно, во всей полноте описать Наблюдаемое в структуре ситуации наблюдения, дифференцированной по сенсорноперцептивному модусу, поэтому мы отметим в общих чертах лишь некоторые системные аспекты этой категории.
Наибольшую степень имплицитности Наблюдаемое - и вся ситуация наблюдения - получает в грамматической семантике. Большую степень открытости его выражения можно найти в лексической семантике. Различные знаменательные части речи описывают субстантивные, событийные и признаковые аспекты Наблюдаемого, ср.: краснота, краснеть, красный, красно /red (n), redness (n), redden (v), red (adj). Одна и та же часть речи, впрочем, может описывать существенно различные перцептивно обусловленные референты, ср.: жечь/burn - Эта мазь жжет/1’т afraid the ointment will burn a bit [Longman, 1990] (глагольный предикат тактильной сенсорной реакции); мелькнуть/flash
- За деревьями мелькнула чья-то фигура/The express train flashed past [Хорнби, 1982] (глагольный предикат перцептивно идентифицируемого движения).
Конкретные Наблюдаемые обычно «разводятся» языком по разным перцептивным модальностям, ср.: блестящий, шумный, горький, душистый, шершавый/brilliant, noisy, bitter, fragrant, rough, вербализующие различные модусные характеристики Наблюдаемого. Вместе с тем, во множестве перцептивных
прилагательных есть группы единиц, характеризующих Наблюдаемое как целостный признаковый образ, что свидетельствует о биологически обусловленных участках взаимосвязи и взаимообусловленности ощущений и перцептов различной сенсорно-перцептивной модальности. Ср.: большой/big - прилагательное, характеризующее Наблюдаемое одного модуса (зрительного восприятия размера), и сладкий/sweet - прилагательное, описывающее Наблюдаемое как совокупность или наложение вкусового (сладкий чай/sweet tea), обонятельного (сладкий запах/sweet scent) и звукового (сладкая музыка/sweet music) признаков. Такое целостное, интегрированное Наблюдаемое отражает явления полимодальности и синестезии (интермодальности) [Рузин, 1994; Бордовская, 2005]. Полимодальное Наблюдаемое объединяет как минимум два равноправных модуса перцепции таким образом, что его языковое выражение соотносится с этими модусами прямым, неметафорическим образом, ср.: яркий/bright в описании света (яркий свет/bright light) и/ или цвета (яркий цвет/bright colour), пушистый/fluffy в описании зрительного и/или тактильного образа (пушистый котенок/fluffy kitten) (синкретичный визуальный и тактильный перцепт). Синестетическое Наблюдаемое характеризуется таким взаимодействием модусов восприятия, когда исходная, первичная перцептивная модальность становится базой для метафорического переноса ощущения на другую модальность, ср.: теплый/warm в описании температурных ощущений (теплая вода/warm water) и в переносном цветовом значении (теплые цвета/warm colours). Языковые синестетические манифестации показывают, что существуют определенные тенденции к переносу тактильных ощущений в другие модусные сферы восприятия, что, очевидно, свидетельствует об онтогенетической первичности этой сферы сенсорики. Центральные атрибуты тактильных ощущений часто обозначают Наблюдаемое в области тактильных ощущений, вызывающих ассоциации с рядом других перцептивных модусов, ср.: теплый воздух/цвет, холодный воздух/ свет, мягкая ткань/улыбка, жесткий диван/ жесткие черты лица, и в английском языке: warm air/colours, cold air/light, soft skin/lights,
rough hand/voice.
Взаимодействие модусов восприятия обнаруживается и в событийной сфере, о чем свидетельствует семантическая деривация глагольного значения. Один из самых больших классов глаголов в английском языке - это глаголы испускания и произведения звука: shuffle, gurgle, creak, thud, grumble, rustle, roar, buzz и т.п. Лексическая семантика таких глаголов имеет имплицитное отношение к концепту восприятия - включает в себя указание на Наблюдателя (в режиме слухового восприятия). Иными словами, они выражают событие как динамический перцептивный акустический признак, интерпретируемый нами как звуковое Наблюдаемое. Эти же глаголы в контексте направительного словосочетания могут выражать дополнительную семантическую функцию - описывать направленное движение [Levin, 1997]: She rustled into the room; She shuffled over the counter; The bullet thudded into the wall [Longman, 1990]; ...the elevator wheezed upward; ...a flatbed truck... rumbled through the gate [Levin, 1997]. При таком употреблении глаголов происходит «расширение» Наблюдаемого, сочетающего в себе синкретичное описание слухового и зрительного восприятия - слухового и зрительного образа, отражая универсальное психическое явление синестезии средствами глагольной, событийной семантики.
Русские глаголы звука также могут выступать в функции глаголов направленного движения и выражать синестетический образ Наблюдаемого - одновременно визуального и акустического, но в ограниченном контексте, ср.: Паровоз (пароход) пропыхтел (прогудел, просвистел) мимо. В соответствии с классификацией А.В. Кравченко, такие глаголы в исходной форме - пыхтеть, гудеть, свистеть и т.п. - относятся к группе глаголов несовершенного вида НСВ1, маркированной по признаку Наблюдателя [Кравченко, 1996]. Глаголы НСВ1 выражают наблюдаемые действия, в конкретном случае глаголов звука -воспринимаемое на слух акустическое явление. Совокупность префикса про- и наречия направленного движения мимо является тем специфическим грамматическим и лексическим контекстом, который преобразует глаголы звука в глаголы направленного движения,
идентифицируемого по звуковому параметру.
Ограниченные рамками статьи, укажем, что имеются публикации, из которых можно почерпнуть важную информацию об отдельных аспектах Наблюдаемого в его различных (сенсорных) ипостасях (см., напр.: [Крейдлин, 1999, 2000; Кустова, 2004]).
3. Наблюдаемое как результат пространственной категоризации мира
Наблюдаемое при концептуализации пространственных отношений (включая направление движения в пространстве) - особый случай, требующий отдельного рассмотрения. Наблюдатель-говорящий в канонической ситуации речевого акта, производя высказывания Его дом перед нами/His house is in front of us и Уходите/Go away, так же как и во всех других случаях ситуации наблюдения (перцептивно-когнитивного восприятия), может существовать только в нерасторжимой связи с Наблюдаемым. Но что же является Наблюдаемым при моделировании пространственных отношений? Это не может быть дом как таковой в случае первого из вышеприведенных примеров. Недаром дом выражает тематическую часть высказывания, а ремой отмечено окончание высказывания, включающее самого Наблюдателя - перед нами. Логически выводимым Наблюдаемым в таком случае является пространственное отношение обсуждаемого дома и Наблюдателя (Говорящего), где все в принципе воспринимаемое пространство, т.е. перцептуальное пространство Наблюдателя1 является воспринимаемым/наблюдаемым фоном для определения в нем местоположения объекта только относительно Наблюдателя. Тем самым Наблюдатель становится концептуально необходимой частью Наблюдаемого, что, в принципе, оговорено У Матураной в концепции наблюдателя и соответствует современным представлениям о включенности Наблюдателя в наблюдаемый и описываемый объект/феномен: «Наблюдатель может определить в качестве сущности и самого себя, задавая собственную область взаимодействий; при этом он может оставаться
1. Такое пространство Наблюдателя описывается в терминологии У Матураны понятием «niche» [Maturana, 1978], в терминологии Р. Лангакера - понятием «setting» [Langacker, 1999: 67].
наблюдателем за этими взаимодействиями, обращаясь с ними как с независимыми сущностями» [Матурана, 1996: 98].
Ту же включенность Наблюдателя в наблюдаемую область собственного пространственного взаимодействия находим и во втором из вышеприведенных примеров. Глаголы движения/перемещения в русском, английском (а также в немецком и французском) языках имеют факультативную семантическую валентность «начальной и конечной точки» (см., напр.: [Майсак, 1999: 51]), в роли которой часто выступает Наблюдатель (как в высказывании уходите). В таком случае для Наблюдателя (Говорящего), даже при наличии наблюдаемой движущейся, перемещающейся сущности, необходимо включение самого себя в свое перцептуальное пространство как обязательного референциального компонента движения.
Описанные в данной части статьи типы Наблюдаемого, зависящие от режима/модуса восприятия, объединяются в единое внешнее категориально-центральное, прототипическое Наблюдаемое, которое вступает в своего рода оппозитивные когнитивные отношения с внутренним Наблюдаемым.
4. Внутреннее Наблюдаемое
В качестве внутреннего Наблюдаемого выступает «внутренний мир» человека (его фрагмент). Этот мир, в общих чертах, представляет собой неразделимую в жизненном процессе совокупность физиологического (биологического) и психического во всей сложности и многоаспектности этих категорий. Двойственность природы человека обычно рассматривается в терминах физического и духовного, когда последнее включает в себя то, что можно назвать (культурно) психическим.
Внутреннее Наблюдаемое может выступать в различных ипостасях: как чисто физиологические, либо аффективные, либо рефлексивно-ментальные, интеллектуальные состояния Наблюдателя. В любом случае, взаимодействия Наблюдателя и Наблюдаемого выражаются - согласно модели наблюдения - в их рекурсивном каузальном изменении, что и происходит в изучении психических сущностей: «Подчеркнем еще раз: наблюдая свою психику в роли ее исследовате-
ля, мы неизбежно изменяем ее» [Фрумкина, 2001: 24]. Эта мысль РМ. Фрумкиной относится к контролируемому процессу или акту научно-исследовательского наблюдения, когда Наблюдатель-исследователь рассматривает и изучает свою психику как некое внутреннее Наблюдаемое.
Процессы и акты внутреннего восприятия - мнимого наблюдения - имеют место и в обыденном контексте, ср.: представить, вообразить/imagine, fancy. Эти предикаты описывают внутреннее, мнимое восприятие и сознательно создаваемое внутреннее Наблюдаемое. Такое контролируемое внутреннее Наблюдаемое противопоставляется неконтролируемому, спонтанному Наблюдаемому в семантической системе русского и английского языков. Предикаты казаться, чудиться, мерещиться/see, see things, seem, hallucinate в значении «образовывать ментальные образы» описывают ситуацию мнимого наблюдения, спонтанно возникающего в психике образа строго внутреннего Наблюдаемого.
наблюдательные данные - особый тип внутреннего Наблюдаемого, максимально далеко «удалившегося» от прототипического физически воспринимаемого Наблюдаемого как (фрагмента) внеположенного Наблюдателю мира. Такое Наблюдаемое представляет собой выводные, опосредованные научные «продукты» (структуры знания) наблюдательных исследовательских процедур. Здесь необходимо подчеркнуть, что наблюдаемые факты и наблюдательные факты относятся к Наблюдаемому различного уровня: наблюдаемые факты - это все то внеположенное относительно Наблюдателя, что находится в его непосредственном наблюдении и/или изучении, в то время как наблюдательные факты -это все те данные и аргументы, которые выводятся Наблюдателем из наблюдений над непосредственно наблюдаемыми фактами.
5. Наблюдаемое как значимое отсутствие
Существование Наблюдателя немыслимо без какой-либо формы Наблюдаемого, даже если речь идет о его отсутствии. Е.В. Падучева привлекает внимание к значимости отсутствия объектов восприятия в личном перцептуальном пространстве Наблюдателя для грамматической системы русского языка
[Падучева, 1997]. Строго говоря, речь идет о взаимодействии лексической и грамматической семантики, и такое отсутствие является Наблюдаемым, реконструируемым из недр наивной картины мира, в иных терминах имплицитной семантической системы языка.
Семантика целых множеств глаголов, включающих перцептивный компонент, имеет прямое (видеть) или косвенное (оказаться, приходить) отношение к концепту восприятия. Употребляемые в контексте отрицательного высказывания с генитивом субъекта или объекта, они создают определенный референциальный эффект, имеющий непосредственное отношение к Наблюдателю и называемый Е.В. Падучевой «наблюдаемое отсутствие»: «Генитив в контексте глаголов восприятия, знания, обладания, перемещения выражает семантическую конфигурацию, которую мы назвали “наблюдаемое отсутствие”. <...> Конфигурация “наблюдаемое отсутствие” больше, чем традиционная определенность, говорит о природе конкретной референции; она выявляет общность концептов отсутствия и несуществования (не существует - в мире, отсутствует - в личном пространстве)» [Падучева, 2006: 40].
При сравнении двух высказываний (1) Машу не видно и (2) Маши не видно, единственное формальное различие которых заключается в падеже субъекта, обращает на себя внимание необходимость различного истолкования их семантики. Высказывание (1) сообщает о том, что Маша присутствует, но не видна Наблюдателю, высказывание (2) - что Маша не видна Наблюдателю, поскольку, скорее всего, ее нет, она отсутствует. В синтаксической структуре высказывания (1) существует место для конкретного Наблюдателя, ср.: (1) Мне (ему и т.д.) Машу не видно. Наблюдаемое в таких высказываниях можно определить как гипотетическое: Наблюдателю известно, что оно присутствует, только по какой-то причине акт восприятия не может состояться. Высказывание (2) не допускает выражения Наблюдателя, ср.: *Мне (ему и т.д.)Маши не видно. Наблюдатель присутствует виртуально, «за кадром» в статусе виртуальной или обобщенной фигуры. Именно такая обобщенная фигура Наблюдателя и создает семантику Наблюдаемого как отсутствия, если оно выра-
жается генитивным субъектом. Наблюдаемое отсутствие в случае генитивного объекта «не обязывает» Наблюдателя быть виртуальным -он в таких высказываниях всегда конкретен и выражен подлежащим высказывания, ср.: Я не чувствую никакого запаха с инференцией «запаха нет», обусловливающей Наблюдаемое как значимое отсутствие.
Обыденная картина мира - собственно лексическая эксплицитная семантика - также чувствительна к значимому отсутствию Наблюдаемого. Например, в лексической системе русского и английского языков существуют слова, вводящие этот концепт в языковую картину мира, ср.: темнота (тьма, темь, meMeHh)/darkness (dark), пустота/emptiness, тишина (тишь), бeзмолвиe/silence,quiet, молчание/silence. Слова, выражающие концепт «наблюдаемое как значимое отсутствие», вводят всего лишь два сенсорно-перцептивных параметра, для которых такое Наблюдаемое возможно, - восприятие света и звука. Это ограничение обусловлено природой вещей: слепота или глухота человека, живущего в отсутствие света или звука, являются распространенными природными отклонениями, которые человек без такой патологии может «смоделировать», закрыв глаза и заткнув уши. Трудно, если вообще возможно, создать, «смоделировать» отсутствие сенсорики вкуса, запаха, тактильных ощущений; не бывает отсутствия формы или цвета. Возможно, такая природа вещей коренится и в многофункциональности тех органов - носа, языка и ротовой полости, кожи, - которые, помимо других функций, участвуют в восприятии мира [Wierzbicka, 1980]. Во всяком случае, в обыденной картине мира русского и английского языков такое отсутствие не имеет явного выражения.
Слова темнота (тьма, тeмh)/darkness (dark) указывают на два вида отсутствующего Наблюдаемого. В первую очередь, как показывают лексикографические данные, речь идет об отсутствии света, ср.: темнота -«отсутствие света» [Ожегов, 1985] и dark
- «the absence of light; darkness» [Longman ,1999]: Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город (М.А. Булгаков «Мастер и Маргарита»); Colour films must be developed in complete dark-
ness [Activator, 1996]. Однако отсутствие света означает отсутствие всех других зрительных реакций, ср.: В темноте ничего не видно; Can cats see in the darkness? [Longman, 1990]. Второй вид отсутствующего Наблюдаемого охватывает все остальные зрительные модусы перцепции; он обычно не включается в словарные толкования и, следовательно, существует скорее на уровне наивной картины мира. Его существование, однако, не может вызывать никаких сомнений, как показывают смысловые различия этих слов в приведенных примерах.
Значимое отсутствие визуального Наблюдаемого, выражаемое словом пусто-ma/emptiness, имеет самое непосредственное отношение к концептам «объект» и «вещество», имплицируемым концептом «контейнер» и операцией отрицания. Слово пустота/ emptiness фиксируется в словарях как производное от прилагательного пустой - «О вместилище: ничем не заполненный» [Ожегов, 1985], empty - «containing nothing» [Longman, 1990]. То, что темнота и пустота не являются визуальными внешними Наблюдаемыми, подобно тем, которые описаны ранее, а именно Наблюдаемыми в смысле значимого отсутствия, подтверждается сомнительностью их употребления в качестве объектов восприятия в высказываниях с центральными глаголами восприятия, ср.: ?Я вижу темноту/пустоту; ? Я смотрю на темноту/пустоту. Употребление анализируемых слов в функции квазилокатива допустимо, но в таком случае Наблюдаемым становится нечто, что, как предполагает Наблюдатель, находится в темном пространстве. Предложение Он вглядывался в темноту означает, что предполагаемым объектом наблюдения является нечто (предмет, человек, животное и т.п.), но не сама темнота.
Отсутствие акустического Наблюдаемого описывается в русском языке тремя словами, значения которых входят в семантическую структуру одного английского слова, ср: тишина, безмолвие, молчание/silence. В словаре Ожегова имени тишина (тишь) дано определение «отсутствие шума» и представлен синоним безмолвие, который, в свою очередь, толкуется как «полная тишина, молчание». Молчание фиксируется как производное глаго-
ла молчать - «не произносить ничего, не издавать никаких звуков, не говорить» [Ожегов, 1985]. Н.Д. Арутюнова подробно комментирует «различие между основными концептами «отсутствия» - молчанием, безмолвием, тишиной и пустотой» [Арутюнова, 2000: 431], поэтому отметим вкратце, что референциальный статус слова тишина указывает скорее на природные явления, слова молчания - скорее на мир человека в его коммуникативном аспекте, а слово безмолвие «синтезирует черты тишины и молчания, мира человека и природы» [Там же]. «Семиотическое» начало, насыщенность знаками, взывающими к интерпретации, заметнее в случае отсутствия акустического Наблюдаемого, чем при отсутствии зрительного Наблюдаемого: можно слушать тишину, вслушиваться в зловещее безмолвие толпы. Особенно красноречивым, значимым может быть молчание: множество различных ситуаций отказа от коммуникативного действия могут быть отнесены к концепту «молчание».
Итак, когнитивное моделирование ситуации наблюдения позволяет выявить обязательный компонент этой ситуации -Наблюдаемое, учет которого дает целостную картину способов языкового описания перцептивно-когнитивного взаимодействия Наблюдателя с картиной мира и ее фрагментами. Универсальный референтный статус категории Наблюдаемого обусловливает ее многозначность и предполагает классификационный анализ, уточняющий взаимосвязь Наблюдателя и Наблюдаемого. Различные типы Наблюдаемого возникают на основе смысловых противопоставлений, отражающих онтологическую вариативность этой категории.
Библиографический список
1. Арутюнова, Н.Д. Феномен молчания [Текст] / Н.Д. Арутюнова // Язык о языке: сб. статей. - М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 417-436.
2. Бордовская, А.И. Средства номинации синестети-ческих соощущений (на материале английских и русских художественных текстов) [Текст]: авто-реф. дис. ... канд. филол. наук / А.И. Бордовская.
- Тверь, 2005.
3. Верхотурова, Т.Л. Фактор Наблюдателя в языке науки [Текст]: монография / Т.Л. Верхотурова. -Иркутск: ИГЛУ, 2008.
4. Кравченко, А.В. Язык и восприятие: Когнитивные аспекты языковой категоризации [Текст] / А.В. Кравченко. - Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 1996.
5. Крейдлин, Г.Е. Движение рук: касание тактильное взаимодействие в коммуникации людей [Текст] / Г.Е. Крейдлин // Языки динамического мира. -Дубна: Международный ун-т природы, общества и человека, 1999. - № 5, № 8. - С. 330-348.
6. Крейдлин, Г.Е. Голос и тон в языке и речи [Текст] / Г.Е. Крейдлин // Язык о языке: сб. статей. - М.: Языки русской культура, 2000. - С. 453-501.
7. Кустова, Г.И. Вид, видимость, сущность (о семантическом потенциале слов со значением зрительного восприятия) [Текст] Г.И. Кустова // Сокровенные смыслы. - М.: Языки славянской культуры, 2004. -С. 155-175.
8. Майсак, Т.А. Семантика и статика: глагол идти на фоне других глаголов движения [Текст] / Т.А. Майсак, Е.В. Рахилина // Языки динамического мира. - Дубна: Международный ун-т природы, общества и человека, 1999. - С. 51-66.
9. Матурана, У. Биология познания [Текст] / У Матурана // Язык и интеллект. - М.: Прогресс, 1996. - С. 95-142.
10. Ожегов, С.И. Словарь русского языка [Текст] / С.И. Ожегов. - 17-е изд., стереотип. - М.: Рус. яз., 1985.
11. Падучева, Е.В. Родительный субъекта в отрицательном предложении [Текст] /Е.В. Падучева // Вопросы языкознания. - 1997. - № 2. - С. 101-116.
12. Падучева, Е.В. Генитив дополнения в отрицательном предложении [Текст] / Е.В. Падучева // Вопросы языкознания. - 2006. - № 6. - С. 21-43.
13. Пригожин, И. Предисловие И. Пригожина к русскому изданию [Текст] / И. Пригожин // Кальоти Дж. От восприятия к мысли. О динамике неоднозначного и нарушениях симметрии в науке и искусстве. - М.: Мир, 1998. - С.5-6.
14. Рузин, И.Г. Когнитивные стратегии именования: модусы перцепции (зрение, слух, осязание, обоняние, вкус) и их выражение в языке [Текст] / И.Г. Рузин // Вопросы языкознания. - 1994. - № 6. - С. 79-100.
15. Свирский, Я.И. Нелинейный мир постнекласси-ческой науки и творческое наследие Жиля Делеза [Текст]: дис. ... д-ра филос. наук / Я.И. Свирский.
- М., 2004.
16. Севальников, А.Ю. Квантово-механическая интерпретация субъект-объектных отношений: в поисках философских оснований [Текст] / А.Ю. Севальников // Естествознание в гуманитарном контексте. - М.: Наука, 1999. - С. 201-214.
17. Томпсон, М. Философия науки [Текст] / М. Томпсон.
- М.: ФАИР-ПРЕСС, 2003.
18. Уиллер, Дж. Квант и Вселенная. Астрофизика, кванты и теория относительности [Текст] / Дж. Уиллер. - М.: [б.и.], 1982.
19. фрумкина, Р.М. Психолингвистика [Текст]: учеб. для студ. высш. учеб. заведений / Р.М. Фрумкина. -М.: Издат. центр «Академия», 2001.
20. Хорнби, А.С. Толковый словарь современного английского языка для продвинутого этапа: Специальное издание для СССР [Текст] / А.С. Хорнби. - М.: Рус. язык, 1982.
21. Activator. Longman Language Activator Dictionary [Текст]. - London: Longman Dictionaries, 1996.
22. Barcelona, A. On the ubiquity and multiple level operation of metonymy [Текст] / A. Barselona // Cognitive linguistics today. - Frankfurt-Main: Peter Lang, 2002.
- P. 197-206.
23. Imoto, S. The philosophical nature of Maturana’s theory of perception [Текст] / S. Imoto // Cybernetics and human knowledge, 2005. - Vol. 11. - № 2. - P. 12-20.
24. Kravchenko, A. V Sign, meaning, knowledge: An essay in the cognitive philosophy of language [Текст]. -Frankfurt. - M.: Peter Lang, 2003.
25. Kravchenko, A.V Biology of Cognition and Linguistic Analysis: From non-realist linguistics to a realistic language science [Текст] / A.V. Kravchenko. - Frank-furt-M: Peter Lang, 2008.
26. Langacker, R.W. Grammar and conceptualization [Текст] / R.W. Langacker. - Berlin; New York: Mouton de Gruyter, 1999.
27. Levin, B. Lexical Semantics and Syntactic Structure [Текст] / B. Levin, M.R. Novav // The Handbook of Contemporary Semantic Theory / ed. Sh. Lappin. -Blackwell, 1997. - P. 487-507.
28. Longman. Longman Dictionary of Contemporary English [Текст]. - London: Longman Dictionaries, 1990.
29. Maturana, H.R. Biology of Language: The Epistemology of Reality [Текст] / H.R. Maturana // Psychology and Biology of Language and Thought / G. Miller & E. Lenneberg (Eds.). - New York: Academic Press, 1978. - P. 27-63.
30. Searle, J. R. Mind, Language and Society. Philosophy in the Real World [Текст] / J. R. Searle. - N. Y.: Basic Books, 1999.
31. Taylor, L.R. Linguistic Categorization: Prototypes in Linguistic Theory [Текст] L.R. Taylor. - Oxford: Clarendon Press, 1989.
32. Wierzbicka, A. Lingua Mentalis. The Semantics of Natural Language [Текст] / A. Wierzbicka. - Sydney etc.: Academic Press, 1980.
