CC BY
11
ЛИТЕРАТУРОВЕДЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
LITERARY STUDIES
Оригинальная статья УДК 821.112.2-2
DOI: 10.29025/2079-6021-2020-2-157-166
Становление концепта «инаковость» в раннем творчестве Р. Музиля
Н.Ю. Конышева
Южно-Уральский государственный гуманитарно-педагогический
университет (Российская Федерация, г. Челябинск), ORCID ID: 0000-0002-8431-5119; e-mail: natashakonysheva@mail.ru
Получена: 30.04.2020 /Принята: 19.05.2020 /Опубликована онлайн: 25.06.2020
Резюме: «Иное состояние» - это утопия соединения противоположностей рационального и иррационального. Идея «инобытия», легшая в основу всего творчества Р. Музиля, оформилась в целостную концепцию познания, созерцания и поиска. В статье описан путь становления концепта в ранних дневниках, первом романе и новелле раннего периода творчества. Общее поле семантики концепта, которое распространяется на ранние произведения Музиля, по-разному оформляется и обрастает дополнительными смыслами внутри отдельного произведения. В раннем творчестве Музиля можно выделить этапы становления концепта: в дневниках - формулирование идеи инаковости (возможность опыта иррационального); в романе «Душевные смуты воспитанника Тёрлеса» - постановка и решение проблемы поиска слова и языкового выражения концепта; расширение аспектов идеи в новелле «Созревание любви». В романе «Душевные смуты воспитанника Тёрлеса» актуальны смысловые аспекты концепта в понимании другого как 1) непохожего на окружающих; 2) другого «я».
В новелле «Созревание любви» эти аспекты сохраняются, кроме того, «инаковость» становится позитивной утопией нерациоидного состояния в любви - смысл, который наиболее актуален в позднем творчестве. В раннем творчестве отражён путь становления концепта от семантики к поиску форм выражения. Языковое оформление «инаковости» включает контекстную синонимию, метафоризацию, эвфемизацию, невербальное выражение.
Ключевые слова: «инобытие», «иное состояние», «инаковость», концепт, концептуализация, рациональное, иррациональное.
Для цитирования: Конышева Н.Ю. Становление концепта «инаковость» в раннем творчестве Р. Музиля. Актуальные проблемы филологии и педагогической лингвистики. 2020. №2. С. 157-166.
Original Paper
DOI: 10.29025/2079-6021-2020-2-157-166
Formation of the concept «difference» in early works of R. Musil
N.Yu. Konysheva
South Ural State Humanitarian Pedagogical University (Russian Federation, Chelyabinsk), ORCID ID: 0000-0002-8431-5119; е-mail: natashakonysheva@mail.ru
Received: 30.04.2020 /Accepted: 19.05.2020 /Publishedonline: 25.06.2020
Abstract: «Other condition» is a utopia of opposites of rational and irrational. The idea of «otherness», which is the basis of the whole creation of Musil took shape in a holistic concept of knowledge and search. The way of the formation of the concept in early diaries, the first novel and the novel of the early creation are described in this article. The general field of the concept of semantic, which extends to early works of Musil, formalizes differently and gets additional meanings inside of the separate creation. In early creation of R. Musil we can distinguish three phases of the formation of the concept. In diaries it's the formulation of the idea of the otherness: the possibility of an irrational experience; in novel «The confusions of young Torless» it is the statement and the solving of the problem of word search and linguistic expression of the concept; and finally it's the conceptualization of the idea in the novel « The Perfecting of a Love». In novel «The confusions of young Torless» semantic aspects of the concept are actual: 1) exceptionality of the hero, who is different in relation to other; 2) the evolution of the character that is «different» in relation to yourself; 3) «different», that is contraposed.
In the novel « The Perfecting of a Love» «difference» becomes an utopia of a non-rational state in love, the meaning, which is actual also in late creation. The early creation reflects the way of the formation of the concept from semantics to search of forms of the expression. Language formalization of «difference» includes context synonymy, metaphorization, euphemization, non-verbal expression.
Keywords: otherness, other condition, difference, concept, conceptualization, rational, irrational.
For citation: Konysheva N.Yu. Formation of the concept «difference» in early works of R. Musil. Current Issues in Philology and Pedagogical Linguistics. 2020, no 2, рр. 157-166 (In Russ.).
Введение
В начале 20-х годов «один из самых трагических» [1: 234] писателей своего времени Р. Музиль трижды фиксирует в своих дневниках запись о «попытках найти другого человека». В определённом смысле эти слова стали выражением содержания всего творчества писателя: от первых литературных поисков до поздней интеллектуальной прозы. Понятие «инобытия», «иного состояния» (der andere Zustand) осмысляется Музилем в дневниках, в эссеистике, в романах и концептуализируется в позднем творчестве как «инаковость».
Целью статьи является определение этапов становления концепта «инаковость» в раннем творчестве Р. Музиля, анализ актуальных смысловых аспектов.
Обзор литературы
Автор, чье творчество осмысляется на протяжении вот уже почти века разносторонне, начиная от состава текстов (например, последний роман, вышедший после смерти писателя, - предмет изучения с точки зрения реализованности замысла, как в книге А.В. Белобратова «Метод и роман»), реализации в художественном мире писателя его инженерного и математического мышления (например, рациональный подход в сумме с поэтическим познанием как способ разрешения противоречий анализирует В. Курц), связи романов с той или иной философской школой и места автора-психолога, «впервые разработавшего литературные подходы к действительно психологическому определению души» [2]
(К. Брюнинг) активно обращается к проблеме внутренней самоидентификации личности, самоопределения себя как Другого.
«Инаковость» - основное понятие мировоззренческой системы Музиля. Оно обсуждается исследователями в разной степени (М. Вагнер-Эгельхааф - как состояние, которое религиозно мотивировано и имеет этические, художественные последствия; М. Шмитц - как утопия братско-сестринской любви [3]; Х. Бростхаус и А.В. Белобратов с точки зрения развития авторского замысла, А.В. Карельский - как воплощение авторской утопии). Э. Кайзер и Э. Уилкинс в уже классическом «Введении в творчество Музиля» (1962) одни из первых указывают на единство концепции «инобытия» во всех произведениях писателя: пограничное состояние между рациональным и иррациональным перерождается то в сексуальное неистовство, то в гносеологический кризис, то в «поэтическое познание» [4], балансирующее между точным и неопределимым. О «родстве» героев Музиля, переживающих невыразимое состояние, начиная с мсье вивисектора, пишет французский исследователь Э. Ренье-Сервранкс в работе «Роберт Музиль. Постоянство и развитие тем, мотивов и структур в поэзии» (1972). Идея двойственности рассматривается в работе в контексте музилевской символики дня и ночи, света и тени, которая не сводится к позитивным и негативным принципам. «Соединение рационального и иррационального - проявление двух родственных друг другу состояний, единой умственной способности» [5: 39]. Обоснованно в своих работах В.В. Шервашидзе называет «инобытие» Музиля «двоемирием», в котором противопоставлены мир «действительности» и мир «возможности», где утверждённый порядок вещей подвержен авторской иронии [6: 66].
Суть концепции иного состояния и её сюжетное воплощение анализирует А.В. Карельский в своих статьях по австрийской литературе: для героев произведений Р. Музиля утопия инобытия - это состояние любви, добра, мироощущения, созерцания, приближения к Богу, восторга, это отказ от привычной вековой логики и утверждение опыта, «отрешение от прежнего образа жизни, от всех буржуазных норм и свойств, от канонов морали и рассудка. Проблемный подход демонстрирует работа современного учёного М. Дайка «Иное состояние» в романе Р. Музиля «Человек без свойств»: утопия или воплощение?» (2009). Утопия, обретение иного состояния - то, к чему стремятся все герои Музиля. Оно не образует вторую реальность, а представляет собой состояние переживания, в котором опыт реальности сливается с эстетическим, чувственным, невыразимым опытом. В качестве фаз переживания «другого состояния» автор выделяет воспоминания детства, переживание любви, обретение цельности души и цельности чувства [7].
Материал и методы исследования
Проанализировав большое количество биографических работ, посвященных творчеству Музиля, мы делим его на два этапа: ранний (1898-1919) и поздний (1920-1942) [8]. Материалом данного исследования послужило раннее творчество Р. Музиля: дневники и эссе периода 1898-1919 гг., роман «Душевные смуты воспитанника Тёрлеса» (1906), новелла «Созревание любви» (1911).
Методологически данное исследование базируется на семиотическом подходе и концептном анализе, который к раннему творчеству писателя не применялся. Опираясь на труды С.А. Аскольдова, В.Г. Зусмана, Н.Э. Сейбель, мы исходим из того, что концепт концентрированно отражает ментальные, логические и эмоционально-образные смыслы, выраженные лексически.
Результаты и дискуссия
«Иное состояние» - это утопия соединения мистики и яви, слияния противоположностей рационального и иррационального, бодрствующего ума и чувствования ночи, состояние, противопоставленное чувству реальности. Концепция «инобытия» Роберта Музиля впервые получила образное воплощение в «Парафразах» (1900-1901 г.) - кратких пассажах в духе импрессионизма. Главный персонаж отрывков - молодой человек, напоминающий мсье вивисектора, одинокая, загадочная для окружающих фигура. Своей таинственностью и мистицизмом образ соотносится с идеей невыразимого состояния. Примерно в это же время Музиль начинает вести дневник, который называет «Листками из ночной тетради мсье вивисектора». Герой дневников Музиля формулирует идею соединения рационального и иррационального начал. Каждое из них устойчиво соотносится со временем суток: рациональное -день, иррациональное - ночь - одни из главных символических образов Музиля, отражающих фундаментальную двойственность жизни: «Днём мы являемся членами того или иного общества, с теми или иными обязательствами, мы вынуждены жить по законам, которые признает наш разум. Ночью мы оставляем все альтруизмы снаружи, другая сторона нашей личности требует своего права» [9: 10].
День характеризует человека с позиции социальных ролей. Ночь - вне социальной, моральной и психологической взаимосвязи. Герои-подростки первого романа Музиля «Душевные смуты воспитанника Тёрлеса», покидая привычный «дневной» образ мальчиков из привилегированных семей, нарушают ночью школьные правила, запреты родителей, законы нравственности. День - нединамичное, бездейственное, непродуктивное для Тёрлеса время исполнения общественных обязанностей: уроки, игры, одинаковый распорядок дня в интернате, каждодневное общение с учителями и одноклассниками, - все это не вызывает особого интереса, а представляет необходимость. Наступление сумерек вносит беспокойство в обыденную жизнь, главным вопросом поиска, понимания, смятения Тёрлеса становится другая, чувственная область. Если правдивость днем герою представляется, как если бы она была в свете разума, большей частью ясной и понятной, то вечером она становится странной и загадочной для него. Столкновение, череда дня и ночи, перетекания одного в другое в ранних эссе и первом романе формируют другие контрастные образы: навязанного долга и личного желания, привычного, узнаваемого и увиденного, воспринятого иначе.
Вопросы самого Музиля, его героев о другой области, скрытой за повседневными образами, возникают в произведениях неоднократно. В каждом случае является проблемой, сложностью, предметом объектом поиска, а в позднем творчестве остаётся нерешенной задачей. Становление концепта «инако-вость» начинается с ранних дневниковых заметок.
Исследователи отмечают, что поиски языкового выражения «иного состояния» были тяжелой задачей, чем объясняется наличие до пяти вариантов некоторых глав романа «Человек без свойств» [10: 134]. В частности, об этом пишет А.В. Белобратов в монографии «Метод и роман». Кроме того, проблемы языка начинают остро звучать в австрийской литературе и искусстве XX века. Скептический подход к языку состоял в том, чтобы задуматься над обозначениями, несоответствием между обозначением и обозначаемым. Обосновать идею иного состояния Музиль пытается с психологической, метафизической и мистической точки зрения, соответственно, в текст второго романа вошли обширные цитаты и теоретические экскурсы, что существенно осложнило повествовательную линию. Полностью понятие концептуализируется только во втором томе романа. Раннее творчество Музиля (1898-1919) отражает путь становления концепта.
Впервые идея возможностей иного восприятия, не только рационального возникает в эскизе «Век стилизаций» 1899 года, и представлена она двумя значимыми тезисами. Во-первых, размышляя над таинственностью повседневности, Музиль приходит к выводу, что для большинства людей она не имеет смысла. Для них вещи обыденной жизни, такие как улица, являются вопросом, не стоящим размышлений. Музиль пишет о переменчивости взглядов, соединении одного с другим, об интересе к пограничным состояниям духа, когда повседневная реальность оказывается лишь оболочкой более глубокой истины. Во-вторых, уже здесь Музиль выделяет факты, которые с легкостью становятся объектом логического осмысления либо не поддаются рациональному упорядочению. Позже второй тезис оформится концептуально в «Очерке поэтического познания» и художественно в «Тёрлесе».
Сложность идеи иного состояния обусловила и сложности формулировки. В ранних дневниках и эссе идея сопровождается метаязыковым комментарием, выражается контекстуально. Так, герой «Ночной тетради» говорит о том, что он «впервые1 воспринял свою комнату как нечто цельное» [9: 8]. Для характеристики нового пограничного состояния Музиль находит синонимичные слова и сочетания слов: «другая сторона личности», «себялюбие», [9: 10] «контраст ощущений» [9: 14]. Проблема языкового выражения «иного состояния» - проблема не только Музиля, но и его героев. Языковая задача совершенно чётко обозначена в «Листках из ночной тетради мсье вивисектора»: чтобы «ни одно слово извне не нарушило прекрасного единообразия моего нынешнего ощущения» [9: 10].
В романе «Душевные смуты воспитанника Тёрлеса» данная проблема звучит наиболее остро. Главный герой, переживающий состояние на границе рационального и иррационального, ищет приемлемые формы, чтобы выразить его словами. На этапе смятения и непонимания самым удобным и безоценочным вариантом становится эвфемизация - нейтральная по смыслу и эмоциональной нагрузке форма выражения. Продуктивные и частотные лексическо-морфологические единицы - числительные: «во мне было второе, которое смотрело на все это не глазами разума [11: 145]; неопределённые местоимения и прилагательные со значением «неопределённости»: «его природа получила что-то смутное»
1 здесь и далее курсив наш. - Н.К.
[11: 14], «Он ждал чего-то, что никогда не происходило. Чего?.. Чего-то неожиданного, невиданного'» [11: 18].
Несмотря на «невыносимое многословие» [12: 128] новеллы «Созревание любви» и высокую опи-сательность переживания героиней беспокойного, странного состояния, здесь идея тоже полностью не концептуализируется. Общее направление языкового оформления «инаковости» близко первому роману: неопределённые местоимения и прилагательные со значением неопределённости («что-то смутное добралось до сознания, какая-то мысль, какая-то идея...» [13: 33]). Таким образом, и здесь идея ещё последовательно эвфемизируется.
Достигая пределов «произносимого», герои Музиля оказываются на пороге постоянного пересту-пания границ вековой морали, мистико-рационалистического переживания «иного состояния», чувства невыразимого, о котором пишет Л. Витгенштейн в своем философском трактате: «То, что вообще может быть сказано, может быть сказано ясно; о чем нельзя говорить, о том следует молчать» [14: 3]. Дифференциация бытия вещей и бытия слов приводит к отрицанию языка. Большинство философов XX века исходят из этого принципиального и категоричного для них тезиса. Распад целостности бытия ведет к кризису и распаду языка.
Способы выражения иного состояния зависят от дискурса персонажа. Тёрлесом «инаковость» нередко называется словами, если имеется в виду непохожесть и исключительность самого героя: «он чувствовал в себе что-то исключительное, выделяющееся» [11: 8]. На этапе осмысления героем чувства меняется и лексика. Вместо слов со значением неопределённости появляются слова с семантикой уникальности, каких-либо выдающихся способностей, свойственных одному и несвойственных остальным. Отчётливость и ясность в значении слова при поиске концептонима вносится героем со степенью осмысления состояния. Чем больше оно перестаёт быть загадкой, тем конкретнее слово, обозначающее его. Однако языковая проблема остаётся нерешённой до конца романа. К примеру, представ пред комиссией учителей, Тёрлес так и не смог внятно объяснить, выразить состояние, которое он испытывал, рассказать о причинах своего поведения.
Задача не разрушить единство невыразимого ощущения, поставленная в дневниках, часто решается в произведениях невербально:
«Тёрлес хотел что-то сказать, отпустить какую-нибудь грубую шутку, он чувствовал, что все сейчас зависит от того, чтобы сказать какое-нибудь безразличное, пустое слово, но он не издал ни звука» [15: 33].
«И опять Клодина промолчала. То, что в ней было нечто, не поддающееся выражению, поскольку оно находилось за границами слов, - все это она ощущала сильнее, когда молчала» [13: 45].
Вместо того, чтобы произнести, герои Музиля выражают свою позицию молчанием, которое интерпретируется остальными превратно, так как само слово «не фиксирует твёрдые понятия, а рождает пульсирующие смыслы» [16: 392]. «Молчание как форма коммуникации» [17: 19] и способ выражения иного состояния обретает важное значение. Существеннее становится не слово, а осмысленное молчание как максимально безболезненный и нейтральный способ коммуникации, как внутреннее единство героя.
Значительна мыслительная традиция, ставящая концепт в такие взаимосвязи, как:
- исключительность героя, то есть другой по отношению к окружающим (Б. Вальденфельс, Э. Гуссерль, Э. Левинас, X. Ортега-и-Гассет);
- эволюция характера, то есть «другой» по отношению к себе (Г. Гегель; Ж. Лакан);
- «другой» в значении противопоставленный, «другой есть тот, кто не является мной и которым я не являюсь» [18: 252] (Ж.-П. Сартр);
Аспекты оппозиции «я - другой» обсуждаются в работах Н.А. Бердяева, Э. Гуссерля, Ж. Бодий-яра, Э. Левинаса, Ж. Лакана, М. Бубера, X. Ортеги-и-Гассета, Ж.-П. Сартра. Классическая философия (Л. Фейербах, Р. Декарт, Г. Гегель) определяет Другого как второе Я, как инобытие.
Концепции Э. Левинаса, Э. Гуссерля [19; 20] раскрывают отношения «я - другой» в двух аспектах: 1) осознание своей уникальности, познание Другого через собственную проекцию; 2) осознание инако-вости определяет отношения «я - другой» и помогает самораскрыться.
Несмотря на множество концепций, разными философами отмечается необходимость познания Другого как путь к самопознанию. Понятие Другого как главной составляющей самопознания вводит Г. Гегель в «Феноменологии духа» [21]. Этот тезис Гегеля соотносится с главным аспектом смысла инаковости - другое восприятие, противопоставленное рациональному, является ключевым объектом поиска всех интеллектуальных персонажей Музиля и Тёрлеса как молодого, взрослеющего героя.
В раннем творчестве Музиля возможность интуитивного приобретения опыта, не скованного вековыми условностями, в противовес рациональному, становится одной из главных доминант представления Музиля об «ином состоянии»: «открыть все шлюзы для чувства, распахнуть сердце любви и вере; жить не расчетом, а озарением; не практической деятельностью в реальном мире, а прикосновением к неизречённым тайнам «инобытия» [22: 185]. «Инаковость» предполагает другое восприятие предметов, событий, явлений («другие способы познания и способности к познанию, кроме тех, какими располагает рациональный человек» [23: 1029]). Тёрлес настолько глубоко впечатлен мыслями о двойственности восприятия, что это помогает ему явственнее увидеть свои собственные заблуждения и осознать их тесную связь с двумя сферами математики, рациональной и предполагаемой иррациональной. Тёрлес обнаруживает, что даже в таком рациональном мире математической точности есть неочевидная, иррациональная сторона, противоположный мир, неподвластный логике и точности вычислений. Принятие героем двойственного мира - мира взрослых, их морали, спокойствия и находящегося за ним совершенно непонятного мира тревожных переживаний подкрепляется параллелью со сферой математической науки. Тёрлес чувствовал, что разрывается между двумя мирами: буржуазным, в котором все урегулировано и разумно, и авантюрным, полным тьмы, тайны и неожиданностей. На примере мнимых величин герой узнаёт, что есть и иной, мнимый результат восприятия действительности, не только взгляд разума, взгляд за пределы формы. С этого момента Тёрлес начинает воспринимать все вещи, процессы и людей как нечто двойственное. Метод, применимый к математике, так же легко применим и к жизни: «доказать реальность нереального математически» [22: 168]. Уже на данный момент герой распознает глубину математики, её значение за пределами простого вычисления, знает, насколько математические вопросы тесно связаны с религиозными и метафизическими. Ситуация кражи, которая, как казалось Тёрлесу, должна иметь однозначную оценку и последствия, получает совершенно иной итог. Точка зрения родителей, несогласных с категоричным мнением Тёрлеса, становится первым этапом выхода за границы вековой условности: «Он не мог представить, что его родители могли думать иначе» [15: 54]. Сложности восприятия неоднозначных ситуаций, таких, как кража Базини денег, побуждают Тёрлеса по-другому, не односторонне подходить к оценке явлений и фактов, которые не делятся только на положительные или отрицательные. Новые способы и способности познания предлагают проверку действительного возможным, отрицание логики и утверждение опыта: «смотреть то глазами разума, то другими», - приходит Тёрлес к выводу [15: 146].
Гибкость в понимании и токовании жизни, которой учится Тёрлес в первом романе, в новелле «Созревание любви» иллюстрирует Клодина. Высшая ступень переживания иного состояния - иное, невыразимое, немотивированное состояние в любви. Клодина - замужняя женщина, любящая своего супруга, но переживающая скованность, ограниченность чувства в этом браке. Как и Тёрлес, она выражает несогласие предписанным вековым нормам, законам и условностям, внутри которого мелкое воровство денег в интернате, запретная гомосексуальная связь с одноклассником (роман «Душевные смуты воспитанника Тёрлеса») или измена мужу (новелла «Созревание любви») - частный пример, случай, выходящий за пределы общепринятого. Для Музиля является важным запретный характер такого случая, но важен не потому, что это протест общепринятой морали, а значим как созерцание самого себя, как сосредоточенность на своём переживании и состоянии в этом переживании. На первый взгляд кажется, что смысл заключается в жертвенном поступке, в принятии унизительного сексуального переживания, которое одновременно притягивает и отталкивает. Однако более глубокий смысл заключается в том, чтобы через это переживание осознать свою идентичность. В новелле Музиль вновь стремится объединить противоположное, потому неверность Клодины мыслится ей самой как что-то, за счёт чего достигается совершенство любви, утопия иного состояния.
Познание идентичности героя происходит через понимание того, что находится за пределами этой идентичности, то есть в соотношении героя с окружающими: взаимодействие Тёрлеса с одноклассниками, отношения Клодины с незнакомыми мужчинами. Родители отправляют своего сына за город обучаться в элитном интернате для мальчиков, атмосфера которого герою чужда и неприятна. Так, концепт образует пространственную оппозицию «дом - интернат», которая на протяжении всего романа не исчезает, но соотношение ее компонентов меняется в зависимости от того, насколько иначе герой начинает воспринимать окружающую его атмосферу и своё положение внутри неё. Концентрированно концепт в данном смысловом аспекте содержится в начале романа и лексически представлен как с помощью ключевых слов с семантикой инаковости, чуждости, так и образно, через контекстуаль-
ною синонимию: «негостеприимная чужбина» [11: 8]; «другая, животная, давящая атмосфера» [11: 18]; «другой, глухой, бушующий, страстный, разрушительный мир» [11: 49]; «это был мир сам по себе, эта тьма» [11: 25]. Тёмный, пугающий, жестокий, пошлый мир, в котором происходят отвратительные, неясные, не всегда объяснимые события, - всё это вызывает чувство отчуждённости и неприятия. Первоначальной причиной такого резкого неприятия герой считает тоску по дому и родителям. Истиной причиной несоответствия становится особый характер чувственности Тёрлеса, иное состояние, к которому он попытался приблизиться. В связи с этим в «Душевных смутах воспитанника Тёрлеса» опыт принятия «инаковости» заключается во встрече с женским началом. Этот семантический аспект решается в отношениях Тёрлеса и Базини. Физически Базини выглядит иначе, чем остальные мальчики: «прекрасно сложён; на теле почти отсутствовали следы мужских форм, он был целомудрен, строен до худобы, как юная девушка» [15: 95]. Инаковость Базини подчёркивается не раз в его внешности контекстуально (большая голова, неуклюжие движения и т.д.) и выражениями, в состав которых входят слова со значением инаковости, непохожести («ему показалось, что девушка не могла быть другой» [11: 104]). Уродство, душевная, нравственная, физическая неполноценность вызывает в глазах окружающих насмешку, жалость, отвращение. Последователь З. Фрейда, сам Р. Музиль, говоря о бисексуальной природе человека, избегает негативной оценки Базини, несмотря на то, что благотворность отрицательного опыта в его концепции познания не безоговорочна. Для Тёрлеса Базини в своей андрогинной сущности прекрасен, герой видит в нем что-то, что привлекает его, гармоничное сочетание мужского и женского. Принятие «иного состояния» через андрогинность, через эротический опыт возвышают смятения героя до эстетизма и наслаждения, несмотря на запретный характер связи героев.
Подобное состояние испытывает героиня новеллы. Для Клодины соотношение себя с другим - вопрос, в котором она до последнего момента сомневается, отвечая на него то отрицательно, то утвердительно, испытывая то желание, то отвращение. Так же, как и в случае с Тёрлесом, этот опыт не отделим от познания и нравственности. Для Клодины такой опят ставит под сомнение её верность мужу, но в то же время является высшей ступенью созревания чувства, завершением любви. Отличие переживаемого героями невыразимого состояния в том, что Тёрлес пришёл к нему случайно, Клодина намеренно.
Осуществив попытку приблизиться к переживанию утопии иного состояния, герои меняют и отношение к происходящему, иным становится результат восприятия. «Этическое измерение того, другого состояния заключается в том, что традиционные различия философии морали теряют свою актуальность и становятся возможными новые, нетрадиционные действия» [24: 709]. Кража, которую герой сначала воспринял как что-то недопустимое, теперь воспринимается им не так категорично. «Когда я услышал об этом впервые, мне показалось это чем-то чудовищным... чем-то невообразимым... <...> А потом я ни о каких наказаниях уже не думал, смотрел на него совсем с другой стороны» [15: 142]. Другие возможности восприятия приводят и к другому результату восприятия. Улица не обязательно что-то прямое, полное света, она так же может быть извилистой, тёмной, загадочной, с подземными переходами и узкими ответвлениями, «она может быть ещё чем-то другим?» [9: 13]).
Инаковость, с одной стороны, - всеобщее неприятие, отверженность (Базини), с другой - исключительность, уникальность (Тёрлес, Клодина). В дневниках Музиль пишет о превосходстве человека, умеющего совместить рациональное с иррациональным, над теми людьми, которые видят улицу только улицей и ничем иным. Немногие имеют мировоззрение, из которого все кажется странным, неясным, не таким, как оно есть в действительности. Этот смысл в романе и новелле сохраняется, получает развитие и лексически предстаёт в романе виде метафоры, перифразы, синонимии. Превосходство Тёрлеса другие герои воспринимают и оценивают через призму своего социального положения. Базини говорит об «особом способе» [11: 118] Тёрлеса мучить его, учитель математики об «остроумии» [11: 142], Божена о неопытности и юности. В новелле этот аспект в меньшей степени актуален, Музиль не подчёркивает в Клодине такую уникальность, как делает это в «Тёрлесе», но и здесь, и в романе обретённая героями способность размышлять постоянно ставит их в ситуацию глубокого переживания, вызванного непониманием со стороны учителей, родителей, одноклассников, прохожих на вокзале, попутчиков в поезде и т.д.
Наконец, «инаковость» - это соотношение человека с самим собой, ego и alter-ego, понимание «другого» как другого «Я». Определяющим вопросом в соотношении «тождественного» и «иного» становится осознание своей идентичности. Индивидуальность мыслящего человека раннего творчества Музиля состоит в обретённой способности гармоничного сочетания пограничных состояний. Эволюционируя от незнания к знанию, от неприятия к примирению с обстоятельствами, с самим собой, герои меняются.
Взаимная связь аспектов концепта приводит их к активному переосмыслению своего alter ego, которое составляет определяющий элемент сознания, побуждает к саморефлексии и осмыслению собственных и чужих действий. Это явно выражено в романе посредством вводных слов «с одной стороны», «с другой стороны», которыми сопровождаются внутренние его монологи Тёрлеса («Странная способность заставляла его воспринимать события, людей, предметы, а порой и самого себя так, что у него при этом возникало чувство, с одной стороны, неразрешимой непонятности, с другой - необъяснимого, ничем не оправданного родства» [9: 26]). Клодина воспринимает другое «я» как вторую жизнь, как отдельного человека, к которому «можно попытаться приспособиться» [12: 56]. В более эксцентричной форме соотношение alter ego героя Музиля, близкого автору, описано в эссе «О книгах Роберта Музиля» 1913 г. Беседа двух писателей и геолога литературы о книгах Р. Музиля на самом деле является монологом автора по сути и диалогом индивидуальностей героя по форме. Но и в дневниках, и в художественной прозе, и в эссе Музиль подчеркивает необходимость связи одной грани индивидуальности и другими. Разрыв двух миров - буржуазного, в котором царит порядок, и авантюрного, стихийного, неупорядоченного - вызвал разницу рационального и иррационального восприятия. Связь смысловых границ концепта сохраняется как внутри отдельного произведения, так и между произведениями автора.
Заключение
Сложность диалектических отношений «своего» и «чужого» в «инаковости» отразились не только в образах персонажей, но и в творческой биографии самого Музиля. По первым художественным опытам Музиля становится ясно, что «иное состояние» - это форма презентации автора и его героев. Большинство персонажей музилевских текстов - авторские самопроекции в разной степени. Изображая путаницы персонажей, Музиль имел в виду и свои поиски и заблуждения и сам едва ли мог отличить одну область познаваемого от другой, с трудом находил способы выражения иного состояния. Идеи и представления предшественников писателя, его учителя в литературе и философии, с одной стороны, и духовные потребности самого автора, его писательский опыт, с другой, они создают пограничную зону, в которой влияние тесным образом соединяется с авторскими стремлениями и поисками.
В «Человеке без свойств» Роберт Музиль пишет: «...Человек, который хочет истины, становится ученым; человек, который хочет дать волю своей субъективности, становится, вероятно, писателем; а что делать человеку, который хочет чего-то промежуточного между тем и другим?» [25: 238] На этот вопрос писатель начинает искать ответ с самых ранних литературных опытов и на протяжении творческого пути не прекращает поиски, пытаясь раскрыть иррациональные корни человеческого поведения, которое называет «иным состоянием». Идея инобытия последовательно развивается в раннем творчестве Музиля и ложится в основу концепта «инаковость».
Языковой образ концепта широк и разнообразен. Его повторяющиеся смыслы, а именно: 1) отличительность, непохожесть героя, то есть другой среди окружающих; 2) внутреннее изменение характера, то есть другой по отношению к себе - выражаются чаще образно, контекстуально и метафорически, хотя слова со значением чуждости, непохожести, отличительности не раз произносятся главными героями романа «Душевные смуты воспитанника Тёрлеса» и новеллы «Созревание любви».
Оформление «инаковости» как концепта в раннем творчестве Музиля не происходит, но формируется идея инобытия, вобравшая в себя многие границы смыслов концепта. На этой основе можно определить общее направление становления концепта: образование смыслового поля - поиск путей выражения семантики.
Список литературы
1. Павлова Н.С. О свойствах романа «Человек без свойств». Природа реальности в австрийской литературе. М.: Языки славянской культуры, 2005:234-267.
2. Brüning K. Die Rezeption der Gestaltpsychologie in Robert Musils Frühwerk. Frankfurt am Main: Peter Lang Edition, 2015:335.
3. Schmitz M. Bеwußter Utopismus und «Anderer Zustand». Die Konzeption des Möglichkeitsdenkens in Robert Musils Roman «Der Mann ohne Eigenschaften». München: GRIN Verlag, 1998:172. Доступно по: https://www.hausarbeiten.de/document/106226. Ссылка активна на 16.02.
4. Kaiser E., Wilkins E. Robert Musil: Eine Einfuhrungin das Werk. Stuttgart, Klett, 1962:367.
5. Reniеrs-Servranckx A. Robert Musil. Konstanz und Entwicklung von Themen, Motiven und Strukturen in den Dichtungen. Bonn: Bouvir Verlag Herbert, 1972:317.
6. Шервашидзе В.В. Утопия «тысячелетнего царства» в романе Р. Музиля «Человек без свойств». Вестник РУДН. Серия «Литературоведение». 2013;1:66-72
7. Dajka M. Der andere Zustand in Robert Musils «Der Mann ohne Eigenschaften». VDM Verlag Dr. Müller, 2009:72.
8. Конышева Н.Ю. Хронологические границы раннего творчества Р. Музиля. Актуальные вопросы филологической науки XXI века: сб. статей VIII Междунар. науч. конф. молодых ученых (8 февраля 2019 г.). Общ. ред. Ж.А. Храмушина, А.С. Поршнева, С.А. Иванова, С.К. Пестерев; Урал. федер. унт. Ч. 2: Современные проблемы изучения истории и теории литературы. Екатеринбург: УМЦ-УПИ, 2019;2:143-148.
9. Musil R. Aus den Tagebüchern. Ausw. von Karl Markus Michel. Berlin: Suhrkamp V., 1963:189.
10. Белобратов А.В. Метод и роман: Роберт Музиль. Л.: ЛГУ, 1990:160.
11. Musil R. Die Verwirrungen des Zöglings Törless. Hamburg: Rowohlt, 1992:159.
12. Музиль Р. Португалка: Новеллы. Пер. с нем. А. Карельского, И. Алексеевой. СПб.: Азбука-классика, 2004:224.
13. Хильшер Э. Поэтические картины мира. Пер. с нем. Е. Грин. М.: Художественная литература, 1979:195.
14. Белобратов А.В. Музиль и Витгенштейн, или Литература и философия. Вопросы философии, 1998;5:113-119.
15. Музиль Р. Душевные смуты воспитанника Тёрлеса. Пер. с нем. С. Апта. СПб.: Азбука-классика, 2000:200.
16. История австрийской литературы XX века. Конец XIX - середина XX века. М.: ИМЛИ им. А.М. Горького РАН, 2009;1:632.
17. Сейбель Н.Э. Австрийский роман Zwischenkriegszeit: монография. Челябинск: Изд-во ЧГПУ, 2006:414.
18. Сартр Ж.-П. Бытие и ничто: Опыт феноменологической онтологии. Пер. с фр., предисл., примеч. В.И. Колядко. М.: Республика, 2000:639.
19. Левинас Э. Избранное. Тотальность и Бесконечное. СПб.: Университетская книга, 2000:416.
20. Гуссерль Э. Картезианские размышления. Пер. с нем. Д.В. Скляднева. СПб.: Наука: Ювента, 1998:315 .
21. Гегель Г.В.Ф. Феноменология духа. Система наук. Часть 1. Пер. Г. Шпета. СПб.: Наука, 1999;1:444.
22. Карельский А.В. Утопии Роберта Музиля. Метаморфозы Орфея: беседы по истории западных литератур. М.: РГГУ, 1999;2:303.
23. Musil R. Essays und Reden. Kritik. Gesammelte Werke: in 9 Bd. Hrsg. von A. Frise. Hamburg: Rowolt, 1978;8,9:1694.
24. Wagner-Egelhaaf M. Anderer Zustand. Robert-Musil-Handbuch. Berlin, Boston: de Gruyter, 2016:708710.
25. Музиль Р. Человек без свойств: роман. Пер. с нем. С. Апта. М.: Иностранка, Азбука-Аттикус, 2015:1088.
References
1. Pavlovа NS. About the properties of the novel «The Man Without Qualities». Moscow: Languages of Slavic culture; 2005:234-267. (In Russ.)
2. Brüning K. The reception of Gestalt psychology in Robert Musil's early work. Frankfurt am Main: Peter Lang Edition; 2015:335. (In Ger.)
3. Sсhmitz M. ^ratious utopianism and «another state» - the conception of thinking about possibility in Robert Musil's novel «The Man Without Qualities». München: GRIN Verlag; 1998:172. Available at: https:// www.hausarbeiten.de/document/106226 Accessed Apr 16 February 2020). (In Ger.)
4. Kaiser E., Wilkins E. Robert Musil: An introduction to the work. Stuttgart, Klett; 1962:367. (In Ger.)
5. Rеniers-Servranckx A. Robert Musil. Consistency and development of themes, motifs, and structures in the seals. Bonn: Bouvir Verlag Herbert; 1972:317. (In Ger.)
6. Shervashidze VV. Utopia of the "millennial kingdom" in the novel by R. Musil «The Man Without Qualities». Tomsk: Vestnik RUDN; 2013:66-72. (In Russ.)
7. Dajka M. The other state in Robert Musil's «The Man without Qualities». VDM Verlag Dr. Müller; 2009:72. (In Ger.)
8. Konysheva NY. Chronological frameworks of r. Musil's early creativity: Ekaterinburg: UMTS-UPI; 2019:143-148. (In Russ.)
9. Musil R. From the diaries. Berlin: Suhrkamp, V.; 1963:189. (In Ger.)
10. Belobratov AV. Method and Novel: Robert Musil. L.: LGU, 1990:160. (In Russ.)
11. Musil R. The confusions of young Torless. Hamburg: Rowohlt; 1992:159. (In Ger.)
12. Hilscher E. Poetic pictures of the world. Moscow: Fiction; 1979:195. (In Russ.)
13. Musil R. Die Portugiesin. SPb.: Azbuka-Klassika; 2004:224. (In Russ.)
14. Belobratov AV. Musil and Wittgenstein, or Literature and philosophy. 1998;5:113-119. (In Russ.)
15. Musil R. The confusions of young Torless. SPb.: Azbuka-Klassika; 2000:200. (In Russ.)
16. The history of Austrian literature of the XX century. T. 1. The end of the XIX - mid XX centuries. Moscow: IMLI im. A.M. Gorky RAS. 2009:632. (In Russ.)
17. Seibel NE. Austrian novel Zwischenkriegszeit. Chelyabinsk: publishing house of Chelyabinsk state pedagogical University; 2006:414. (In Russ.)
18. Sartre J-P. Being and nothing: The experience of phenomenological ontology. Moscow: Republic; 2000:639. (In Russ.)
19. Levinas E. Favorites. Totality and the Infinite. SPb.: University book; 2000:416. (In Russ.)
20.Husserl E. Cartesian meditations. SPb.: Science: Juventus. 1998:315. (In Russ.)
21. Hegel GVF. Phenomenology of the spirit. SPb.: Science. 1999:444. (In Russ.)
22. Karelskij AV. Utopia by Robert Musil: The metamorphoses of Orpheus: conversations on the history of Western literatures. Moscow: RSUH. 1999:303. (In Russ.)
23. Musil R. Essays and speeches. Review: collected works: in 9 Vol. Hamburg: Rowolt; 1978;8,9:1694. (In Ger.)
24. Wagner-Egelhaaf M. Other condition. Berlin, Boston: de Gruyter; 2016:708-710. (In Ger.)
25. Musil R. The Man without Qualities. Moscow: Foreigner, Azbuka-Atticus; 2015:1088. (In Russ.)
Сведения об авторе:
Конышева Наталья Юрьевна, аспирант кафедры литературы и MОЛ Южно-Уральского государственного гуманитарно-педагогического университета, Челябинская область, Российская Федерация.
E-mail: natashakonysheva@mail. ru
Адрес: 454080, г. Челябинск, пр-т Ленина, 69. ФГБОУ ВО «Южно-Уральский государственный гуманитарно-педагогический университет»
Bionote:
Natalya Yu. Konysheva, postgraduate of the Department of Literature and teaching methodology in Literature, South Ural State Humanitarian Pedagogical University, Russian Federation, Chelyabinsk.
E-mail: natashakonysheva@mail.ru
Address: 454080, Russian Federation, Chelyabinsk region, Chelyabinsk, 69 Lenin str. South Ural State Humanitarian Pedagogical University
