CC BY
16Ю.В. Туйцын
Становление идеи интеллектуального труда
В статье предложен историко-философский анализ формирования идеи интеллектуального труда, приведены наиболее важные, на взгляд автора, высказывания мыслителей прошлого в контексте возникновения необходимых условий для формирования подобной концепции.
Ключевые слова: труд; интеллектуальный труд; духовные товары; научная деятельность; интеллигенция.
Представление о том, что умственная деятельность людей имеет большое влияние на жизнь человека существовало со времен появления первых письменных источников, и, надо полагать, значение и силу умственной деятельности человек осознал еще задолго до изобретения письменности. Письменная история сохранила много описаний различных жизненных эпизодов, фраз и высказываний знаменитых мыслителей прошлого, подчеркивающих большое значение умственной деятельности, разума и мудрости в жизни людей. Однако в нашей статье мы ставим другую задачу — показать генезис представлений не об уме, разуме или мудрости, а об интеллектуальном труде. Мы представляем дело таким образом, что в интеллектуальном труде мыслительные (или шире — психические) операции, производимые человеком, занимают фундаментальное положение, но в то же время интеллектуальный труд не исчерпывается данными психическими операциями. В отличие от мышления или разума, представляющих собой индивидуальные способности человека, интеллектуальный труд представляет собой необходимую общественную деятельность, создающую нематериальные предметы потребления. Интеллектуальный труд является социальным образованием и не сводится к психофизиологическим процессам, ограничивающимся пределами человеческой головы, поэтому он включает в себя определенную совокупность общественных отношений и ценностей, объективно существующих в каждом конкретном обществе.
Во времена первых цивилизаций, когда господствовало религиозное мировоззрение, разум и его функциональные способности рассматривались дуа-листично, как проявления космического начала и как проявление человеческой природы. В представлениях людей той эпохи действие космического разума определяло все формы и свойства этого мира, в том числе и человеческие спо-
собности, поэтому его истинность не подвергалась сомнению, а принималась как необходимая и правильно устроенная данность. Человеческий разум считался частицей или отголоском мирового разума, поэтому он не только точно и слаженно управлял действиями человека, но в то же время в виду своей эфемерности совершал ошибки, проявлял слабость в принятии решений и мог поддаваться искушению чувств. Несмотря на знание этих недостатков, «человеческий разум», если он действовал верно, почти всегда восхвалялся в философских теориях Атичности как самое важное качество человека. Наиболее точно эту мысль высказал Сенека в 76-м письме к Луцилию: «А что лучшее в человеке? Разум, который его выделяет среди животных и приближает к Богам. Значит, совершенный разум есть благо, присущее именно человеку, ибо все прочие чувства он делит с животными» [9: с. 146].
Кстати, соотношение божественного разума и разума человека аналогично трактовалось древними авторами Библии. В тексте Писания все время встречаются положительные оценки человеческого ума: «Блажен человек, который снискал мудрость, и человек, который приобрел разум! Потому что приобретение ее лучше приобретения серебра, и прибыли от нее больше, нежели от золота» [1; 3: с. 13-14]. В Книге притчей в литературно-эпической форме произнесена настоящая ода мудрости, повествующая о космических масштабах ее деятельности. Утверждение, что мудрость существовала до создания земли и «начальных пылинок вселенной», показывает, что библейские писатели не пренебрегали философско-онтологическими идеями и всегда использовали их, когда хотели подчеркнуть первичность идеального по отношению к сущему природному миру.
Однако все размышления мудрецов Древнего мира и, позднее, Средних веков касались умственной деятельности вообще, а не интеллектуального (умственного) труда. Они не связывали понятия «разум» и «мудрость» с категорией «труд», не рассматривали мыслительную деятельность как труд. Для них труд был только физическим действием, поэтому философы тех эпох скорее противопоставляли деятельность разума и материальную деятельность друг другу. Мудрость и разум понимались как особые трансцендентные способности духовной субстанции — Логоса, Нооса, Творца, Бога, а в конкретном человеке — души или ума. Разумная деятельность, проявлявшаяся в талантах и способностях, считалась божественной наградой человека. Труд же, напротив, всегда казался приземленным действием, более простым и понятным, ибо был наглядным и наблюдаемым, к тому же утомительным и тяжелым. На этапе наивысшей точки развития древнегреческого рабовладения физический труд в глазах верхушки привилегированного класса стал восприниматься как изматывающее, отупляющее и позорное занятие.
В Древней Греции, наиболее динамичной и деятельной культуре Древнего мира, труд вообще, не говоря уже об интеллектуальном труде, редко подвергался исследованию философов, предпочитавших писать о природе, о душе
и познании или об обществе, и если анализировался, то скорее как некое отдельное ремесло, как конкретное профессиональное «искусство». Он чаще оказывался в поле зрения писателей и поэтов, таких как Гесиод или Вергилий, нежели философов. Впрочем, в те времена разделение между данными категориями людей — поэтами и философами — было не таким разграничительным, как в наше время. Однако суть дела не меняется — в Античности общественного запроса на исследование интеллектуального труда не было, поэтому не было и соответствующих философских работ.
Исходя из вышеизложенных соображений, мы считаем, что философия труда мыслителями Античности не создавалась. И тем не менее греческая мысль не осталась в стороне от абстрактного для того периода феномена, каким является интеллектуальный труд, благодаря гению Платона. В диалоге «Софист» Платон обсуждает человеческую деятельность и затрагивает те ее виды, которые не создают телесное благо. Разбирая торговлю, философ сделал заключение, что в процесс купли-продажи вовлечено также искусство в современном смысле этого слова, т. е. музыка, живопись, «фокусничество». В отношении самой идеи умственного труда заслуга Платона состоит в том, во-первых, что он правильно определил назначение такой деятельности — она создает «нужные для души вещи», т. е. удовлетворяет духовные потребности человека. При этом Платон называл платные представления артистов торговлей духовными товарами [7: с. 285]. Во-вторых, он указал, что созданные бестелесные объекты реальны в своем взаимодействии с природными объектами, что они имеют фиксированную и строго определенную меру бытия, поэтому их надо осознавать не как нечто ускользающее из скопления природных вещей, а как нечто «осязаемое» вещами. У Платона материальные вещи не отделены от их идеального содержания непреодолимой границей. Ввиду того что идеальные объекты обладают определенной мерой бытия, считал Платон, ими можно торговать. Нематериальная деятельность людей денежно оправдывается, замечал философ, а ее продажа может приносить такой же доход, как торговля пищевыми продуктами или иными видами материальных предметов. Надо признать, что Платону стало понятно наличие двух видов товаров, созданных физическим и умственным трудом.
В-третьих, он указал, что в торговле идеальными (бестелесными) товарами могут участвовать не только деятели искусства, но и люди, продающие знания. Платон имел в виду софистов, платных «учителей мудрости», которых в IV столетии до н. э. в Греции было довольно много и которые занимались платным обучением людей, переезжая из города в город. Сегодня этих людей назвали бы платными учителями (репетиторами), поскольку софисты выполняли те же профессиональные преподавательские функции. Платон осуждал софистов за коммерциализацию образования и уничижительно называл их торговцами знаниями: «Софистика оказалась искусством приобретать, менять, продавать, торговать вообще, торговать духовными товарами, а именно
рассуждениями и знаниями, касающимися добродетели» [7: с. 285]. Поскольку «духовные товары» участвуют в процессе купли-продажи, то естественно, что до этого их кто-то должен был производить.
Вторично Платон обратился к теме интеллектуального труда в работе «Государство». В этой работе он настаивал на том, чтобы умственным трудом в справедливом государстве занимались ученые-философы, которые сами не производят никаких благ и живут за счет производительного труда остальных слоев населения. Они должны постоянно заниматься законотворческой работой, улучшая нормы, законы и правила совместной жизни людей в государстве. Этот труд был необходимым, полезным и важным для государства, однако он должен был существовать вне рыночной стихии, сферы торговли и личного интереса. Сословие философов у Платона — это элитарный круг умственно одаренных людей, в который другим людям путь просто-напросто закрыт ввиду их несовершенной психической и биологической организации. Поэтому мы вправе считать Платона сторонником идеи умственного неравенства людей, определяющей режим интеллектуальной аристократии.
Если принимать во внимание идеи, высказанные в диалоге «Софист», то следует сделать вывод, что Платон разглядел товарные свойства интеллектуального труда в художественном творчестве (искусстве) и в деятельности античных учителей, ибо и теми и другими, по его мнению, создаются и продаются духовные товары. Платон стоял у истоков понимания интеллектуального труда, однако он стал изучать это явление более обстоятельно и не создал его полноценной концепции.
Чтобы мыслители вновь обратились к проблеме интеллектуального труда, человечеству после Платона пришлось ждать более тысячелетия: к ней обратились только в эпоху Возрождения. Для появления соответствующих идей должны были сложиться объективные общественные условия. Как известно, в начале эпохи Возрождения в городах стало концентрироваться и развиваться ремесленное и мануфактурное производство, складывались буржуазные производственные отношения. Город считался спасительным местом для беглого крестьянина, где он мог найти защиту или скрыться от феодала, поэтому городские низы часто поддерживали богатых горожан в их экономической и политической борьбе с феодалами. Однако уже в XV-XVI веках настроения городских жителей изменились. Городское население в экономическом аспекте стало более многослойным, углубились социальные противоречия, стало очевидным недовольство эксплуатируемых наемных работников сложившимися производственными отношениями. Возникла необходимость осмыслить организацию труда в условиях городской жизни.
Одним из первых критиков капитализма был английский философ-гуманист Томас Мор, издавший в 1516 г. свою книгу «Утопия». Наверное, не случайно именно в ней мы находим некоторые идеи, касающиеся интеллектуального труда, ввиду того, что автор писал ее под влиянием платоновского «Государства».
Прежде всего Т. Мор выразил возмущение сложившимся положением наемного рабочего, вынужденного работать по 12-15 часов в сутки. Как известно, рабочий день человека в ремесленном производстве в Англии в XV-XVI веках продолжался с раннего утра до поздней ночи. Работник трудился «подобно вьючному скоту», замечал Т. Мор, добавляя, что такова доля ремесленников повсюду, и в других европейских странах. Сравнение работника с животным использовано Мором потому, что «это хуже участи рабов» [6: с. 184]. Коротко говоря, в целом Мор отрицательно характеризовал сложившуюся систему эксплуатации трудящихся, практиковавшуюся в то время в сфере ремесленного труда.
В качестве альтернативной модели для существовавшей тогда системы общественного устройства Т. Мор предложил концепцию крестьянско-ремесленного коммунизма. В этой модели научному труду он отвел самое почетное место. Одновременно с признанием почетного положения науки, логика наделения граждан коммунистического государства равным количеством получаемых материальных и духовных благ обязывала писателя уравнять всех жителей в исполнении одинаковых обязанностей. Наряду с равным распределением между всеми взрослыми жителями рабочего и свободного времени, ремесленного и сельского труда, жилищных условий, предметов быта надо было обеспечить равный доступ к образованию, науке, управлению. Философ понимал, что умственным трудом способны заниматься далеко не все, поэтому он должен был описать организацию образования и науки. Умственный труд у него выступает в основном в форме научного труда и труда управляющих (сифогрантов).
Т. Мор произвольно ограничил число освобожденных от физического труда людей всего пятью сотнями на один город [6: с. 187]. В это число входили не только ученые, но и управляющие, которые, ввиду имеющейся у них нравственной сознательности и ответственности, продолжали физически работать вместе с остальными жителями города, чтобы показать пример трудолюбия. Если кто-либо из сифогрантов не оправдывал надежд в области науки, то его вновь переводили в сферу физического труда. Вопрос о стоимости интеллектуального труда в Утопии терял смысл ввиду того, что в коммунистическом государстве Мора денег вообще не существовало — ученые не получали заработной платы, а пользовались одинаковым с другими жителями набором распределяемых благ. Поэтому для наделения умственного труда ценностным содержанием ему пришлось использовать другие критерии. В коммунистическом обществе Мора наградой за профессиональный научный труд были почет и уважение сограждан. Т. Мор наивно полагал, что в подобном идеальном государстве, руководствуясь вспомогательной мотивацией труда — уважением окружающих и моральным удовлетворением от проделанной работы, — ученые будут по-настоящему ответственно заниматься наукой.
Несомненно, безосновательными были убеждения философа во всеобщем увлечении науками взрослых жителей страны. Представляется необоснован-
ной убежденность Мора в том, что все без исключения жители такой страны будут заниматься в свободное время науками. Граждане Утопии чрезмерно добропорядочны, поэтому сами стремятся к наукам и просвещению, «ибо в этом, полагают они, заключается счастье жизни» [6: с. 190]. Английский мыслитель полагал, что научная деятельность определяется способностями человека, и не считал, что наука сопряжена с интеллектуальными и физическими затратами, с отдачей умственной энергии человека, то есть не осознавал, что занятие наукой представляет собой тяжелый труд.
В обществе Мора интеллектуальный труд, хотя и являлся профессиональной обязанностью, все же рассматривался философом как привилегия небольшой группы талантливых мыслителей, отмеченных и выдвинутых на почетные должности коллективом. Как верно отметил В.В. Соколов: «Умственный труд в качестве профессионального отнюдь не играет в Утопии той роли, какую он играл в платоновском государстве, где первое сословие, философы, исполняли и олицетворяли только интеллектуальную деятельность» [11: с. 97]. То есть
В.В. Соколов отмечает, что в концепции Мора интеллектуальный труд не ограничивался узким кругом лиц, как в философии Платона, а оказывался доступным для всех желающих и даже в той или иной степени вменялся каждому человеку в обязанность при прослушивании лекций. Он справедливо оценивает книгу Мора как более прогрессивную работу по сравнению с «Государством» Платона в развитии социально-философских и демократических идей.
Попытка Т. Мора придать жизни людей абсолютно регламентированный характер говорит о непонимании им того, что такой образ жизни не был бы воспринят обычными людьми как счастливый и благополучный. Кроме того, Мор не понимал, что ремесленнический и крестьянский труд обязательно повлиял бы на формирование соответствующих интересов и вкусов людей, поэтому жители страны не стали бы посвящать свое время настоящим научным изысканиям. Несмотря на то, что идеи Мора, относящиеся к вопросу об организации науки и интеллектуального труда, имели ряд существенных недостатков, важно, что он вообще затронул проблему организации научного труда. Мор был убежден, что с помощью воспитания и образования молодежи, а также через участие людей в коллективном труде на производстве, с помощью организации коллективных форм социальной жизни в свободное время и при посредстве общественного контроля можно вырастить таких людей, у которых сформируются схожие материальные и духовные потребности. По мысли Мора, такое равенство представляет собой социальное благо, ибо устраняет общественные противоречия и конфликты: это хорошо, когда у всех схожие потребности и одинаковый уровень потребления. На самом деле такие люди оказываются «духовно бедными», поскольку их интересы и запросы уже не сильно отличаются от интересов стадных инстинктивных существ, желающих всем сообществом одинаковых благ.
Более реалистичной разработке тема труда подверглась в Новое время в философии Фрэнсиса Бэкона. Он тоже предложил рассматривать науч-
ную деятельность как особый вид труда, который он иногда, вслед за греками, называет искусством, причем он ставит науку с искусством в один познавательный ряд. Бэкон сумел добиться предельной четкости формулировки, превратившей многочисленные высказывания о пользе знаний в широком смысле в короткую формулу: «Знание - сила». Это высказывание английского мыслителя содержало требование к ученым преследовать в научной работе получение общественно полезного и продуктивного результата. Вместе с другими высказываниями Ф. Бэкона оно было направлено против схоластической и абстрактной науки. Поэтому у нас есть все основания считать, что Ф. Бэкон одним из первых стал рассматривать научную деятельность в качестве труда, а не в качестве свободного творчества привилегированной группы людей: «Можно с полным основанием утверждать, что из всех людей только ученые любят труд ради него самого» [2: с. 93].
Важной частью научной деятельности Ф. Бэкон считал новизну изобретения или открытия. В наше время это называют инновацией. Он полагал, что сознание человека склонно к тенденциозности, а тенденции всегда догматизируют и схематизируют сознание. Человек привыкает думать схематично, считал философ. Ценность изобретения и открытия, кроме своей прагматичной функции, заключается, по его мнению, еще в том, что оно всегда меняет тенденцию мышления людей, делает сознание более разнообразным и многоплановым. Одновременно Бэкон осуждал в науке псевдоновизну, которая встречается в тех случаях, когда отсутствие открытия прикрывают с помощью использования непривычных и искусственных терминов.
Любопытно, что Ф. Бэкон, пропагандируя науку, предостерегал от чрезмерных амбиций и излишней самонадеянности людей в их преобразовательной деятельности, когда писал: «Искусство и труд человека не повелевают природой и судьбой, а прислуживают им» [2: с. 251]. Искусство в данном случае понимается им в широком смысле, как мастерство и деятельность. Иначе говоря, в труде любой человек, в том числе ученый, должен руководствоваться законами природы и жизни, считал философ, поэтому его задача заключается не в том, чтобы возвыситься над природным миром, а только в том, чтобы использовать знания для своих нужд. Использование законов природы в практической деятельности не должно переходить грань, за которой начинается самовозвеличивание человека и где он принимает на себя божественную функцию. Эта идея особенно актуально звучит сегодня, когда наука вторгается в естественный порядок жизни и подвергает видоизменению ход природных процессов, руководствуясь утилитарными целями.
Подводя краткий итог идеям Ф. Бэкона, надо сказать, что этот выдающийся мыслитель первым заговорил о научной деятельности как о необходимом труде, как о постоянной востребованной деятельности людей, а не как о «служанке богословия» или о деятельности, удовлетворяющей субъективный интерес. В отличие от Т. Мора Бэкон реалистично оценивал действия людей,
отмечал прагматический аспект научной работы, которая способна приносить реальную пользу обществу и облегчать труд в самых различных сферах. Не вызывает сомнения, что идеи Ф. Бэкона дали толчок развитию науки, экспериментаторской и изобретательской деятельности и повлияли на развитие социально-экономических идей тем, что поставили вопрос о роли интеллектуального труда в развитии общества.
Связь интеллекта и труда исследовали французские философы периода Просвещения. Подобные идеи есть в сочинениях Ж.Ж. Руссо, К.А. Гельвеция, П.А. Гольбаха, Ж.О. Ламетри. В данной статье нет возможности внимательно рассматривать идеи каждого из них, поэтому ограничимся наиболее примечательными. Одним из наиболее заметных в этом вопросе был Клод Адриан Гельвеций (1715-1771), написавший объемные работы «Об уме» и «О человеке». Чтобы разобраться в сущности труда, Гельвеций рассматривал его в этическом аспекте с помощью категорий добра и зла. «Если труд вообще считают злом, то это потому, что в большинстве государств можно удовлетворять необходимые потребности лишь путем чрезмерного труда», — пишет философ [3: с. 380]. Он проявлял наивный утопизм в вопросе о стимулах к труду, полагая, что все люди испытывают удовольствие от своей работы, избавляясь с помощью труда от скуки. «Занятый человек — это счастливый человек» [3: с. 380].
К.А. Гельвеций критиковал идеи о врожденном интеллектуальном неравенстве людей и доказывал, что результаты умственной деятельности определяются условиями общественной среды. Он писал: «Если все люди способны, как я говорил, выучиться читать и говорить на родном языке, то они все способны не только к напряженному вниманию, но и к непрерывному вниманию, требуемому для открытия истины» [4: с. 348]. На возражения сторонников природной обусловленности интеллекта, указывающих на то, что выдающихся деятелей науки во все времена мало, Гельвеций отвечал, что «учение представляет некоторую трудность» и для достижения научных успехов требуется преодолеть отвращение к науке [4: с. 352]. А для этого человек должен быть проникнут страстью к познанию.
В своей выдающейся работе «Об уме», вышедшей в свет в 1758 г., французский просветитель одним из первых стал использовать понятие «практический ум», что знаменательно для приближения к пониманию интеллектуального труда. Он определил практический ум как такой род сознания человека, который настроен на поиск пользы, проявляющейся во всевозможных благах. Раньше практическим умом называли такой род ума, который обеспечивал достижение благ, отмечал философ. Он считал, что практический ум человека реализуется не в любом обществе, поэтому его раскрытие зависит от социального устройства. В тех государствах, где действует демократия, «практический ум есть не что иное, как гений или большой талант» [4: с. 561].
Гельвеций показал, что интеллектуальная деятельность — это тяжелый труд, который проявляется как в управлении обществом, так и в научной дея-
тельности. Он совершил попытку определить практическую сторону интеллектуальной работы человека, но ограничился только постановкой некоторых проблем, которые стал решать в этическом плане. Заслугой Гельвеция следует считать то, что его идеи о практическом уме могли повлиять на философско-научное творчество современников, способных развивать эту тему в гносеологическом аспекте, как это проявилось в творчестве И. Канта, и в экономическом аспекте, как это проявилось в творчестве А. Смита и Ж.Б. Сея.
Важным этапом в разработке праксиологического понимания труда является творчество английского, точнее, шотландского экономиста и философа Адама Смита (1723-1790). Поиск причин опережения тех или иных стран в техническом и экономическом процветании убеждал А. Смита в том, что экономическое лидерство страны объясняется успехами в промышленном производстве, а оно целиком определяется количеством использованного труда. Поскольку труд является определяющим фактором в экономическом усилении стран, в область внимания А. Смита попали важнейшие характеристики труда. Он назвал три основных фактора — «мастерство, ловкость и сообразительность работающих людей» [10: с. 114]. В русле нашего исследования стоит обратить внимание на интеллектуальную составляющую, которую заметил в труде английский мыслитель — «сообразительность» работающих людей. Но на то, отметив это свойство, мыслитель не употребил всю силу своего таланта, чтобы показать его в соотношении с другими характеристиками труда. Сообразительность людей в учении А. Смита не становится отдельной категорией, и это говорит нам
о том, что ученый использовал данное свойство не в экономическом контексте, а абстрактно, как общую характеристику сознания.
Смит отмечал влияние технических приспособлений и механизмов на снижение затрат труда. Наблюдая облегчение трудовых операций после внедрения технических приспособлений и механизмов на производстве, он посчитал, что труд даже сокращается. Под сокращением труда А. Смит подразумевал уменьшение затрат физической энергии и времени на производство одного изделия, а не сокращение рабочего времени работающего человека. Иначе говоря, сокращению подвергается физический труд, а «производительная сила труда» (термин А. Смита. — Ю.Т.) все равно постепенно увеличивается. А. Смиту оставалось сделать лишь шаг для того, чтобы осознать наличие интеллектуального труда в области производства. Но, увы, он его не сделал.
Впервые непосредственный экономический анализ умственного труда предпринял французский мыслитель Жан Батист Сей (1767-1832). Этот мыслитель первым стал рассматривать умственный труд как профессиональную деятельность, создающую полезные услуги. В русском переводе книг Ж.-Б. Сея в начале XIX века многие термины использованы не в строгом соответствии с экономической терминологией наших дней. Ж.-Б. Сей использовал термин, переведенный на русский язык как «невещественное произведение». В контексте книги понятие «невещественное произведение» подразумевает создание не-
материальных благ, различных услуг, в том числе продуктов интеллектуального труда. При переводе, на наш взгляд, точнее было бы использовать понятие «невещественное изделие», или «невещественный продукт», что лучше соотносится с идеями автора об интеллектуальном труде.
Ж.-Б. Сей привел примеры нематериального продукта труда: рецепт врача — это сведения о лекарстве, за которые пациент готов платить деньги. Рецепт или наставление врача — это, по его мнению, полезное знание для потребителя. Нет сомнения, что французский экономист имеет в виду профессиональный интеллектуальный труд, а не активность сознания или мышления вообще, потому что люди, не производящие материальные вещи, тем не менее что-то создают и получают за это денежное вознаграждение. Поскольку люди готовы расплачиваться за результат «невещественного» труда врача, музыканта, учителя и т. п. всеобщим эквивалентом (деньгами), то это значит, что врач произвел нечто вступающее в товарный обмен.
Ж.-Б. Сей задавал себе вопрос, какие же сферы общественной деятельности следует отнести к нематериальным? Отвечая на данный вопрос, он относил к ним государственную службу, юриспруденцию, медицинскую, художественную и даже церковную деятельность. Все они создают идеальную (невещественную) полезность. Не понятно, правда, почему в списке «невещественных» производств не оказалось образования и науки? Вероятно, экономист не посчитал для себя обязательным строго очерчивать круг «невещественного» производства полезных услуг либо упустил из виду науку и образование, в которых нематериальная деятельность была замечена еще Платоном.
Ж.-Б. Сей попытался найти критерии оценки труда тех людей, кто не производит ничего вещественного, и сам отметил, что это очень трудно сделать. Он указал, что стоимость их труда «редко бывает точно соразмерна производимой полезности» [8: с. 67]. Сохраняя язык работы Ж.-Б. Сея, постараемся понять его логику. Действительно, «невещественное произведение» для своей реализации не использует природные ресурсы, следовательно, мы не знаем, сколько стоит «субстрат» услуги. Точнее сказать, в качестве субстрата выступает деятельность человека, не оставляющая после себя ничего конкретно-вещественного. Это первое обстоятельство, затрудняющее определение стоимости подобных услуг. Второе обстоятельство заключается в том, что стоимость невещественной услуги не может измеряться временем, ибо в одних случаях одну и ту же услугу одному человеку надо оказывать несколько минут, а другому — несколько часов. Например, музыкант может развлекать людей музыкальными произведениями разное время, поскольку одним нравится слушать его музыку долго, другим она надоест раньше. Или юрист может объяснять разным людям суть одного и того же закона разное время. Результат интеллектуального труда часто оценивается субъективным мнением потребителя, считал мыслитель, а вкусы и настроения у всех людей различаются. «Неве-
щественный» труд не может быть измерен объективными мерами. Поэтому Ж.-Б. Сей делает вывод, что «адвокат, актер, музыкант, воин, слуга оказывают различные услуги обществу, коих цену можно измерять ценой полученной ими платы» [8: с. 67].
К сожалению, Ж.-Б. Сей свел результат интеллектуального труда к услуге, которую понимали абстрактно, как некое действие, приносящее удобство или полезность ее потребителю. Понятие «полезность» в дальнейшем стали использовать представители теории предельной полезности, понимая его как потребляемое свойство предметов или действий людей.
К. Маркс хорошо понимал значение науки в общественном производстве и в первоначальном варианте «Капитала» писал о ней как о «непосредственной производительной силе» [5: с. 215], но он не вычленял умственный труд как особую категорию, а в определении стоимости рассматривал умственную работу как компонент физического труда. Он считал, что умственное действие совершается всеми участниками производственного процесса в равной степени — и рабочим, и капиталистом, и инженером, и служащим. Маркс не акцентировал внимание на том, что процесс специализации труда затронул производственный процесс именно в этой части, в отделении интеллектуального труда от физического. А это повлекло за собой формирование нового слоя работников, участвующих в производстве благ на стадии его идеального формирования, в то время как операции материального характера, относящиеся к области физического труда, были сохранены за рабочим. Ввиду того что мы уже рассматривали категорию труда и интеллектуального труда в марксизме, отсылаем заинтересованного читателя к статье, непосредственно посвященной этой теме в философии Маркса [12: с. 132-143].
Итак, у нас есть основание считать, что идея интеллектуального труда не сразу нашла своих сторонников в среде философов и ученых и до сих пор не всегда верно понимается специалистами. Долгое время в социальнофилософской и экономической литературе господствовало убеждение, что представители интеллигенции, в том числе инженерно-технической, ничего не производят, поскольку из рук представителей умственного труда не появляется ничего такого, что можно было бы употребить в качестве материального блага. Философы были убеждены, что представители интеллигенции только способствуют труду рабочих и крестьян в их производительном труде. Поэтому в отечественной научной и философской литературе интеллигенцию со времен К. Маркса определяли как вспомогательный слой, который при капитализме занимает позицию буржуазии и способствует эксплуатации угнетенных классов, а при социализме он обретает новое содержание и является своеобразной «прослойкой» между классом рабочих и классом крестьян и в социальной жизни выполняет волю рабочего класса.
Некоторые авторы продолжают отождествлять интеллектуальный труд с обычной способностью человека мыслить или с интеллектуальной деятель-
ностью в самом широком смысле. Сторонники такого подхода часто приходят к ошибочному выводу, что интеллектуального труда вообще не существует, поскольку интеллектуальная деятельность присутствует в действиях любого здравомыслящего человека. Любой человек во время работы использует в своем действии как физическую силу, так и свое мышление. Правда, сторонников такого взгляда становится все меньше, поскольку еще в период осмысления социальных последствий научно-технической революции (НТР) стало заметно кардинальное отличие труда инженера и ученого, с одной стороны, от физического труда крестьянина и рабочего, — с другой. Поэтому появилось немало авторов, объяснявших роль и значение умственного труда в общественном производстве.
Правда, при определении умственного (интеллектуального) труда философы почти всегда «держали в уме» используемую В.И. Лениным для определения общественного класса категорию «характер труда», поэтому ошибочно считали, что он определяется этим «характером», т. е. некоторым набором действий, которые производит человек во время работы. Это свойство труда — характер труда — долгое время рассматривалось как основополагающее, когда речь шла о том, куда отнести тот или иной вид труда, к физическому или к умственному. В философской и социологической литературе долгое время велись споры по поводу основных факторов, определяющих интеллектуальный труд, и по поводу места интеллигенции в общественном разделении труда. Некоторые экономисты и философы считали, что для определения труда надо учитывать «прошлый труд» специалиста, под которым в этом контексте понимали обучение и получение высшего образования. В этом случае границы между физическим и интеллектуальным трудом получались не всегда понятными и четкими, поскольку люди рабочих профессий в индустриальном обществе тоже вынуждены долго учиться. Они, как служащие, инженеры и ученые, в течение нескольких лет получают специальные знания, но в отличие от интеллигенции изучают другие дисциплины и обучаются другим действиям. По нашему мнению, фактор характера труда имеет вспомогательное значение, поскольку он не всегда раскрывает содержание результата труда в той или иной профессии.
Во второй половине ХХ столетия в связи с ростом сферы услуг в экономике США западные социологи Д. Белл, Д. Гэлбрейт, О. Тоффлер и др. предложили концепцию постиндустриального общества, в которой труд интеллигенции расположился в «секторе услуг», а каждый отдельный вид рассматривался как некий набор услуг — медицинские услуги, образовательные услуги, информационные услуги, развлекательные услуги и т. п. Данное рассмотрение сближало труд учителей, врачей, ученых, журналистов, артистов с трудом многочисленных служащих офисов, контор, министерств и с персоналом службы быта. При использовании термина «услуга» ученый, учитель и врач оказываются в одном ряду с официантом, секретаршей, служащим,
работником ремонта бытовой техники и т. д. Этот подход вызывает протест со стороны представителей издревле уважаемых профессий, не желающих отождествлять свой труд с услугами. Тем не менее надо признать, что концепции постиндустриального и информационного общества оживили интерес обществоведов к проблеме новых движущих сил в развитии общества, к теме новых направлений в развитии производства и к вопросу появления новых слоев общества, определяющих развитие промышленности и экономики. Проблема интеллектуального труда вновь стала актуальной для понимания того, в каком направлении пойдет развитие современного общества.
Литература
1. Библия. Книга притчей Соломоновых. Каноническое изд.
2. Бэкон Ф. О достоинстве и приумножении наук // Ф. Бэкон. Соч.: В 2-х тт. Т. 1. М.: Мысль, 1977. С. 81-524.
3. Гельвеций. О человеке // Гельвеций. Соч.: В 2-х тт. Т. 2. М.: Мысль, 1974.
С. 5-568.
4. Гельвеций. Об уме // Гельвеций. Соч.: В 2-х тт. Т. 1. М.: Мысль, 1974. С. 145- 647.
5. Маркс К. Экономические рукописи 1857-1859 годов // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 46. Ч. 2. М.: Политиздат, 1969. 496 с.
6. Мор Т. Утопия. М.: Наука, 1978. 415 с.
7. Платон. Софист. 224. // Платон. Соч.: В 4-х тт. Т. 2. М.: Мысль, 1993. С. 275-345.
8. Сей Ж.-Б. Сокращенное учение о государственном хозяйстве. СПб.: Типография главного штаба Его Императорского Величества, 1816. 204 с.
9. Сенека Луций Анней. Нравственные письма к Луцилию. М.: Ладомир - Наука, 1993. 383 с.
10. Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. М.: Наука, 1993. 569 с.
11. Соколов В.В. Европейская философия XV-XVII веков. М.: Высшая школа, 1984. 448 с.
12. Туйцын Ю.В. Труд в философии и экономической теории Карла Маркса // Марксизм и современность: сб. науч. ст. / Под ред. Б.Н. Бессонова, О.А. Сергеевой. Вып. 2. М.: МГПУ, 2009. С. 132-143.
Literatura
1. Bibliya. Kniga pritchej Solomonovy’x. Kanonicheskoe izd.
2. Beckon F. O dostoinstve i priumnozhenii nauk // F. Be’kon. Soch.: V 2-x tt. T. 1. M.: My’sl’, 1977. S. 81-524.
3. Gel'vecij. O cheloveke // Gel’vecij. Soch.: V 2-x tt. T. 2. M.: My’sl’, 1974. S. 5-568.
4. Gel'vecij. Ob ume // Gel’vecij. Soch.: V 2-x tt. T. 1. M.: My’sl’, 1974. S. 145-647.
5. Marks K. E’konomicheskie rnkopisi 1857-1859 godov // Marks K., E’ngel’s F. Soch. 2-e izd. T. 46. Ch. 2. M.: Politizdat, 1969. 496 s.
6. Mor T. Utopiya. M.: Nauka, 1978. 415 s.
7. Platon. Sofist. 224. // Platon. Soch.: V 4-x tt. T 2. M.: My’sl’, 1993. S. 275-345.
8. Sej Zh.-B. Sokrashhennoe uchenie o gosudarstvennom xozyajstve. SPb.: Tipogra-fiya glavnogo shtaba Ego Imperatorskogo Velichestva, 1816. 204 s.
9. SenekaLucijAnnej. Nravstvenny’e pis’ma k Luciliyu. M.: Ladomir - Nauka, 1993. 383 s.
10. SmitA. Issledovanie o prirode i prichinax bogatstva narodov. M.: Nauka, 1993. 569 s.
11. Sokolov V.V. Evropejskaya filosofiya XV-XVII vekov. M.: Vy’sshaya shkola, 1984. 448 s.
12. Tujczy’n Yu.V. Trud v filosofii i e’konomicheskoj teorii Karla Marksa // Marksizm
i sovremennost’: sb. nauch. st. / Pod red. B.N. Bessonova, O.A. Sergeevoj. Vy’p. 2. M.: MGPU, 2009. S. 132-143.
Y.V. Tuytsyn
The Formation of the Idea of Intellectual Labor
The author of the article offers a historical-philosophical analysis of the formation of the idea of intellectual labor. The author quotes the statements of philosophers of the past which he considers the most important in the context of the conditions which are necessary for the formation of this concept.
Key words: labor; intellectual work; spiritual goods; scientific activities; the intelligentsia.
