CC BY
42«СССР УЖЕ ПРАКТИЧЕСКИ СТАЛ ЭКОНОМИ САМОДОСТАТОЧНЫМ НА СЛУ
IJ
Польские оценки Красной армии в 1921—1939 гг.
„л&а
Сведения об авторе. Зорихин Александр Геннадьевич — соискатель Дальневосточного федерального университета (г. Комсомольск-на-Амуре. E-mail: tsunami77@rambler.ru).
Аннотация. Статья освещает оценки состояния Красной армии в межвоенный период (1921—1939 гг.) польской разведкой и их влияние на военное планирование Польши. На международной арене Польша целенаправленно пыталась сколотить антисоветскую коалицию с Латвией, Литвой, Финляндией и Румынией. Вопреки сделанному в 1934 году выводу польской разведки о высокой вероятности нападения Германии на Польшу в ближайшие 6—8 лет. Польское руководство переоценило возможности наращивания боевого потенциала своей армии и отказалось от укрепления военной безопасности улучшением отношений с Советским Союзом.
Ключевые слова: Красная армия; Польша; Германия; СССР; разведка; военное планирование; Ю. Пилсудский; Э. Рыдз-Смиглы.
В межвоенный период (1921—1939 гг.) польская разведка действовала в русле политической линии своего создателя Ю. Пилсудского, возглавившего Речь Посполитую в 1918 году, после его смерти — руководства страны. Созданная в октябре 1918 года как 2-е информационное отделение польского генерального штаба (ПГШ), разведка меняла названия и структуру, пока в 1921 году не стала именоваться 2-м отделом. Он руководил разведкой и контрразведкой, военными атташе, польскими заграничными организациями, изучал иностранные армии, занимался шифровально-дешифровальным делом, составлял сводки и доклады высшему руководству государства и армии об обстановке в соседних странах и их вооружённых силах1.
В соответствии со стратегическими установками руководства Польши военная разведка занималась организацией и ведением подрывной деятельности против Советской России, включавшей поддержку прометей-ского движения2, о которой писали историки спецслужб В.К. Былинин, A.A. Зданович, В.И. Коротаев и др. «С самого момента своего создания польское правительство стремилось к свержению советской власти. Юзеф Пилсудский и его окружение, проводя подрывную, разведывательно-диверсионную работу и постоянно готовясь к интервенции, главную надежду возлагали на возможность искусственного раздувания национализма среди народов СССР и таким образом развала СССР изнутри... "Расчленение России, — констатировал он, — лежит в основе польских
государственных интересов на Востоке"»3. Так как рамки публикации не позволяют охватить все направления деятельности польской разведки, данная статья освещает одно из них, касающееся оценок Красной армии, которую наряду с немецкой руководство Речи Посполитой считало потенциальным главным противником.
Основными задачами 2-го отдела в оборонной сфере были своевременное информирование руководства страны и командования армии о военных приготовлениях, замыслах и планах в отношении Польши соседних государств, их вооружённых силах, мобилизационных ресурсах, готовности экономик к ведению войны, развитии военного искусства, тенденциях военного строительства, вооружении, военной, специальной технике, разработке их перспективных образцов и др.
В межвоенный период 2-й отдел создал систему сбора и обработки информации о советских Вооружённых силах, представленную на уровне стратегической разведки резидентурами под прикрытием аппаратов военных атташе при посольствах Польши в Советском Союзе, Латвии, Литве, Румынии, Турции, Финляндии, Эстонии и Японии, а также польских дипмиссий в Советской России и соседних государствах. Оперативную разведку советской территории на глубину до 250 км от границы с Польшей вели приграничные разведорганы — экспозитуры. Важными элементами этой системы были обработка печати, перехват и дешифровка советских радиосообщений, обмен сведениями с органами военного управления Японии, Латвии, Эстонии, Финляндии, Румынии, Великобритании и Франции.
После окончания Советско-польской войны 1919—1921 гг. до майского переворота Ю. Пилсудского в 1926 году 2-й отдел считал неизбежным возобновление боевых действий с армией СССР, о чём регулярно информировал польское руководство. Так, ещё 23 ноября 1920 года в докладе «Перспективы будущей польско-большевистской войны» он аргументировал предположение о высокой вероятности возобновления боевых дей-
Ю. Пилсудский
ствии весной следующего года сведениями о наличии в составе советских Западного и Юго-Западного фронтов 26 стрелковых и
Л О и
3 кавалерииских дивизии, 2 отдельных стрелковых и 2 отдельных кавалерийских бригад общей численностью 80 тыс. человек, формировании там новых кавалерийских частей и отсутствии признаков демобилизации. Военный атташе в Риге в марте—июле 1921 года информировал Варшаву о сосредоточении советских войск на границе с Польшей и Латвией4. Но, несмотря на эти и другие сообщения с мест о «подготовке» Советской России к войне, 2-й отдел в августе 1921 года представил доклад, в котором констатировал: дислокация войск Красной армии вдоль польской границы и распоряжения советского руководства по военным вопросам указывали на отсутствие у Москвы агрессивных намерений. О том же, по информации польской разведки, свидетельствовало и сокращение численности войск Западного фронта в январе—июле с 95 до 72 тыс. человек5.
На основании данных 2-го отдела в январе 1922 года начальник ПГШ в докладной записке правительству «Внешняя политика с точки зрения безопасности государства» изложил своё видение приоритетной задачи Польши — избегать конфликтов с соседями. Он считал неприемлемым нападение на кого-либо из них, создание военных союзов с Германией или Россией, а также поддержку одной из этих стран в войне против другой6. Обоснованием предложенной политики в отношении РСФСР служили сведения 2-го отдела о численно сопоставимой со всей польской армией крупной группировке советских войск у восточной границы Польши. В мае 1922 года польская разведка оценила её в 250 тыс. человек, 10 стрелковых, 6 кавалерийских дивизий и 2 отдельные кавбригады (25 проц. всех сил Красной армии), полгода спустя — в 168 тыс. человек, 20 стрелковых, 4 кавалерийские дивизии и 2 отдельные кавбригады7. 2-й отдел считал эту группировку войск на границе частью «тайного советско-германского соглашения», якобы
подписанного в июле 1922 года, которым, по мнению польской разведки, Советская Россия обязалась держать в интересах Германии против Польши 18 стрелковых и 8 кавалерийских дивизий8. Как отметил автор труда о польской разведке А. Пеплонь-ский, поводом для подобных оценок стала циркулировавшая тогда информация о советско-немецких переговорах будто бы по поводу заключения «военного союза против
Численность войск Красной армии на западном ТВД объяснялась не стремлением советского руководства напасть на Польшу, а его предположениями о намерении Варшавы возобновить войну против Советской России в коалиции с Румынией и прибалтийскими странами
Варшавы»9. На самом же деле численность войск Красной армии на западном ТВД объяснялась не стремлением советского руководства напасть на Польшу, а его предположениями о намерении Варшавы возобновить войну против Советской России в коалиции с Румынией и прибалтийскими странами10.
В 1923 году 2-й отдел несколько раз сообщал руководству страны о якобы готовившемся советском вторжении в Польшу или Румынию. В январе экспозитура № 1 (приграничный разведорган в Вильно) донесла о концентрации войск РККА в районе Минска. Одновременно и затем повторно в июле польский военный атташе в СССР проинформировал Варшаву о намерении Красной армии вторгнуться в Бессарабию, в сентябре 1924 года представил начальнику ПГШ доклад о враждебном характере советской политики по отношению к Польше, но подчеркнул, что Москва будет соблюдать условия мирного договора11.
Подобные доклады, не подкреплённые документальными данными, вызывали беспокойство польского руководства. Отражением алармистских настроений в нём стали указания военного министра Польши начальнику
Иностранные военные атташе во время военного парада на Красной площади
7 ноября 1927 г.
ПГШ от 3 мая 1924 года: «Хотя сейчас и, вероятно, в ближайшие годы война начнётся с нападения России и Литвы на Польшу, однако очевидно, что в этом случае к ним присоединится Германия, следовательно, война на два фронта для нас неизбежна»12.
Аналогичный тезис был озвучен начальником 2-го отдела год спустя. На совещании в ПГШ 8 апреля 1925 года он сообщил о высокой вероятности совместного выступления Германии и СССР против Польши весной 1928 года и высказал предположение: противник попытается разгромить польскую армию в первых сражениях, чтобы упредить её отмобилизование и заставить Румынию и Францию отказаться от помощи, предусмотренной двусторонними соглашениями. Руководство ПГШ сочло, что сил польской армии — 292 тыс. человек, 30 пехотных, 4 кавалерийских дивизий и 5 отдельных кавбригад — было недостаточно для действий против объединённой группировки СССР, Германии и Литвы, которая могла превзойти польскую в угрожаемый период в 1,4 раза13, и обсудило на совещании программу 15-летней модернизации национальных вооружённых сил, включавшую создание мобильных соединений, доведение боевого состава Войска Польского в начале войны до 60 пехотных, 9 кавалерийских дивизий, 30 танковых батальонов, 180—200 авиаэскадрилий, расширение транспортной сети и военного производства, подготовку ряда предприятий химической промышленности к перепрофилированию на выпуск боевых отравляющих веществ. Но из-за нехватки финансов программу выполняли с большим отставанием и после майского переворота Ю. Пилсудского 1926 года фактически свернули до конца 1935 года14.
Хотя 2-й отдел прилагал максимальные усилия для выявления признаков возможной подготовки СССР к нападению на Польшу, его оценки изменения боевых возможностей РККА в ходе военной реформы 1924—1925 гг. были завышенными. Так, осенью 1924 года польские разведчики считали, что только 30 проц. стрелковых дивизий РККА были территориальными, хотя 1 октября они составляли 48,3 проц. Численность советских сухопутных войск оценивали в 932 732 человека при реальной — 529 865 вместе с личным составом военно-учебных, довольствующих, санитарных, ветеринарных, топографических учреждений, инструкторами вневойсковой подготовки и др., конницу — в 13 кавалерийских дивизий и 6 отдельных кавбригад, хотя
их число в РККА составляло соответственно 10 и 915.
Расхождение сведений 2-го отдела с реальными стало результатом передачи полякам ложных сведений в ходе агентурной разработки советской контрразведки «Ярославец» (более известной как операция «Трест»)16 в соответствии с указанием наркома по военным и морским делам, председателя Реввоенсовета Республики Л.Д. Троцкого «в дезинформационных] материалах рисовать численность, состояние и боеспособность Красной армии процентов на 50—60 лучше действительного положения»17. Это, по мнению советского руководства, сдерживало
Расхождение сведений 2-го отдела с реальными стало результатом передачи полякам ложных сведений в ходе агентурной разработки советской контрразведки «Ярославец» (более известной как операция «Трест»)
агрессивные устремления Польши. И действительно, планы Варшавы в 1920-е годы носили оборонительный характер. В случае советского нападения при общем неблагоприятном соотношении сил ПГШ планировал развернуть на востоке Польши 4 армии (на западе — 3), которые использовали бы для обороны внутренние коммуникации и болота Полесья. Большое значение придавалось совместным действиям с румынской армией с расчётом на то, что Франция созданием военной угрозы Германии удержит её от нападения на Польшу18.
Вместе с тем начальник Разведывательного управления Штаба РККА Я.К. Берзин считал, что завышенные данные провоцировали потенциального противника на увеличение своей армии и мобилизационных запасов19. Поэтому в 1930-е годы советские спецслужбы снабжали польскую разведку заниженными в 1,5—2 раза сведениями о численности танкового и самолётного парков Красной армии. А о числе её стрелковых и кавалерийских соединений благодаря анализу прессы и радиоперехватам 2-й отдел располагал достаточно точными сведениями. Например, по данным польской разведки, в РККА в конце 1937 года
входили 96 стрелковых и 32 кавалерийские дивизии, что соответствовало действительности20.
После переворота 12—14 мая 1926 года и захвата власти Ю. Пилсудским официальным курсом внешней политики Польши стали нейтралитет и «равноудалённость» от Гер -мании и Советского Союза21. Очевидно, что к такому решению Пилсудского, идефиксом которого было создание «Польши от моря до
В 1930-е годы советские спецслужбы снабжали польскую разведку заниженными в 1,5-2 раза сведениями о численности танкового и самолётного парков Красной армии
моря», во многом подтолкнула информация 2-го отдела о значительном превосходстве Красной армии над польской. На 1 апреля 1926 года в Варшаве насчитали в РККА 71 стрелковую дивизию против 30 польских22, отметив увеличение численности группировки войск находившихся у границы с Польшей Западного, Украинского военных округов и оценив советские возможности отмобилизования в начальный период войны в 107 стрелковых дивизий23. Но польская разведка завысила этот показатель советского мобпла-на. С 1924 года число развёртывавшихся по нему стрелковых дивизий было снижено со 111 до 9124.
Со второй половины 1931 года Ю. Пилсуд-ский приступил к корректировке внешней политики, чтобы превратить Польшу в ведущую силу в восточноевропейском регионе25. Первым шагом на этом пути стало подписание 25 июля 1932 года советско-польского договора о ненападении. 26 января 1934 года была подписана Декларация о неприменении силы между Германией и Польшей26.
Пилсудский не внял доводам 2-го отдела, который 10 декабря в докладе «Сравнительная оценка военных возможностей СССР и Германии» сделал вывод: Москве для завершения подготовки к возможному нападению на Польшу потребуется 15—20 лет, а Третьему рейху — 6—8. Как полагали польские эксперты, несмотря на возросшую мощь Красной армии, которая могла в кратчайший срок отмобилизовать 50 стрелковых и 6 кавалерийских дивизий, Советский Союз испытывал ряд серьёзных проблем, которые делали невозможным его выступление против Польши27. Другие материалы польской разведки середины 1930-х годов красной нитью пронизывала мысль об отсутствии у СССР агрессивных намерений в отношении Варшавы28.
Польская разведка внимательно наблюдала за происходившими в Красной армии процессами, информируя руководство страны о передовом советском опыте укрепления обороноспособности. Как верно установил 2-й отдел, главной тенденцией строительства РККА в конце 1920-х — первой половине 1930-х годов стали её механизация и моторизация. В декабре 1930 года польская разведка доложила о формировании четырёх
Сотрудники 2-го отдела польского генштаба
механизированных бригад
— в Москве, Ленинграде, Смоленске и Киеве29 (в действительности тогда в РККА была одна мехбригада)30, полтора года спустя — об организации в дополнение к мехбригадам отдельных танковых полков, дивизионов бронеавтомобилей, механизированных полков в кавалерийских дивизиях и танковых батальонов в стрелковых. 2-й отдел оценил увеличение танкового парка Красной армии за 4 года в 25 раз — с 300 в декабре 1930 года до 7544 в декабре 1934 года31, занизив результат его роста примерно в 1,35 раза (на 1 января 1935 г. в РККА было 9050 танков)32.
Ещё одной характерной чертой строительства РККА эксперты 2-го отдела считали ставку советского руководства на создание мощной авиации благодаря «возможности авиационной промышленности СССР полностью удовлетворять потребности в авиатехнике военного и гражданского назначения»33. Свидетельством тому, по данным польской разведки, стал почти трёхкратный рост численности авиапарка советских ВВС с апреля 1931 по декабрь 1934 года. Весной 1933 года 2-й отдел сообщил о начатом двумя годами ранее развитии авиации дальнего действия, в которой он насчитал к концу 1932-го примерно 400 тяжёлых бомбардировщиков (на деле в 1929—1932 гг. советский авиапром выпустил 376 самолётов ТБ-1 и ТБ-3)34.
Дивизионный генерал (генерал дивизии
— general dywizji, будущий маршал Польши с 1936 г.) Э. Рыдз-Смиглы, назначенный в 1935 году после смерти Ю. Пилсудского на вторую по значимости должность в стране после поста президента — генерал-инспектора (генерального инспектора) вооружённых сил, отдал распоряжение военной разведке провести сравнительный анализ состояния советской, немецкой и польской армий. В докладе, представленном 19 сентября 1935 года, 2-й отдел отметил активное развитие советских ВВС, танковых войск, противотанковой и зенитной артиллерии, расширение возможностей применения боевых отравляющих веществ, рост боевых возможностей
Э. Рыдз-Смиглы
соединении включением в состав стрелковых дивизий танковых батальонов, в кавалерийские дивизии — механизированных полков, насыщение артиллерией и средствами радиосвязи. По мнению польских экспертов, благодаря росту выпуска вооружений и военной техники в результате интенсивного развития советской промышленности Красная армия становилась высокомобильной, что подтверждали формирование мехкорпусов, моторизация тяжёлой артиллерии и сапёрных батальонов стрелковых корпусов, а также рост числа самолётов её боевой авиации до 8000 против 1280 (включая учебные и резервные) у Варшавы35. Они пришли к выводам: «СССР неуклонно увеличивает численность своих вооружённых сил. Имеет хорошо развитые технические рода войск. Боеспособность армии достаточно высока, прежде всего, с точки зрения её оснащённости, а затем уже обученности и высокой
Другие материалы польской разведки середины 1930-х годов красной нитью пронизывала мысль об отсутствии у СССР агрессивных намерений в отношении Варшавы
идейно-политической подготовки [личного состава]. Благодаря богатым природным ресурсам, а также развитию военной промышленности, СССР уже практически стал экономически самодостаточным на случай войны. Дислокация вооружённых сил опирается на гипотезу о возможности возникновения боевых действий на двух самостоятельных направлениях: дальневосточном [22 стрелковые и 3 кавалерийские дивизии] и западном [49 стрелковых, 9 кавалерийских дивизий, 2—3 отдельные кавбригады]. Улучшение мобилизации и возможность проведения предмобилизационных приготовлений, как
и развитость железнодорожной сети позволяют относительно быстро сосредоточить на Западном фронте предназначенные для него соединения и части. Международная обстановка в настоящее время вынуждает [СССР] целиком обращать особое внимание на Дальневосточный фронт»36.
В том же докладе польские эксперты подчеркнули необходимость коренной модернизации Войска Польского с учётом советского,
Германо-польская декларация о неприменении силы от 26 января 1934 г.
Dekluracja
Ivi^d I*"!*, i t H/;il NlcmiwVi uwnj^jr na>ti;>il t r. , W stomrtilij^Ji polityi-utvcb j>oL«ki>*nii'roiri'knii! prx?i i pauMva /. ('nigirm. Woh(M; tega idivyittffilj sif oiu s-taw\- rils przynlrso ksnialtowania n!? lyi'li siosunkiiw,
Oba BgfUy wychodzf przTtcm i zalozntia. io utn,, pomii/diy icll krajatui stanowi istotnv warutirk dta powsir ti-jio *} one idecydowane opirrar mm>'» nujtmnr Ktosuiiki I'arvskiui i dnia'27 nirrpnia 1928r. > [.rapm) okrolir
cL<vUi O Ktosunki polslo-Diritiicoki''.
Pnylpm ktidy i obit Bzfdmv M\virnl;a. pwyjfr ; inayli /(jbowi-jraitta m ifdzytiii rodowp [lie stojp lin pntfiikodi U'zaj'-mnyrh stoMiukow, iiir s} w sprztvzuocici i : 1JL1.'--/i ] V1-. l:: . .. .
»f tiaruMone. IWato I' a Hijdy atvi icrdz^jf, in nuitejsul Di'kln; nini, ktortYigodriir i prawcin iini.'tbtytiarodowriii, rtalriy uWfiai ■, wewiiftrmycli jedn«go i obn puiitv.
Ob» fiiflily oiwiadctty), to jest ich iBiniwvm porMumirwai- ■ rod»ju larndnirmadi. dutyiTZfcyvh ich wmj emu yell stosunkow A'. fUy nimi kwtstji' spurm, kttiry trliby sif dalo /alatwu1 w dp i; oit'a ILifdy lift),)! Kiukalv tych "roiwi^iuii w kaidym poiicrc^ohiytn v poroitiHiifoiu pny pomo.y itittyuh ijiosobow pokojowych, nnyotnii w r. to ino/nonci rontOMiwania tych rodtajow postfpowaiita, I tore s.} pr/.-v. padku ,v mityoli obowi^iiijji'yoh j<- wugemnie porommiciii.vli. \V t; ;:. ■ pi» b(dn sif one udfkily do stosowania prxemtx'y w cctu Hhtwirnii it1r Stwonon» na powyjtuyoh lasadu'li givaratirja pokoju ulatw i obu Ri tnftjdywania dl> /ajtadtiien polity cm veil, go$pod»rciyeh i kulturalnycl» sprawicdhwcin i KbiSEnctti wyrowuaniit obustronnyi-h interesiiw.
Oba li/,}<!', prifiuiadrzooc, ie Mtosuitki ponii^Lty ich kr.ijanti l>i;d > owot nic miwijaly i dnprnwadlf do u^mmowania dobirfio K$ileaikic;;o ; -dla ich (dm krajiiw, ate i dla jHuostatyvb narodow Etiropy bfdiio luialo il a-
NtoirjtM Pi kLirarja ih^f/ic tatyfikowatia i dokumcnly raiy fikjryjii'' u^fii ■ wymienMne w Wanuiwif. DikUrapja [to ton Unit w mwy w < ijkh okrv'Mi d. o<( dnia wviniaity dokumeutAw ratyfikacyjuyidi. W raiic. jefeli /adrii i Ka. jfj na tunc micslfcy przed uply worn trgo (Arr.su tiisu, la t how a una w dti! . pot cm ji-dnak kaidy iL iid b^Utc mtigl jfl wyojowio w kaidym ciasie z tcmtiaeni s/<
Spontfdxono w dwoch cgxruiplaizacli w jfiyktt polskim i niejiiii-ckiiu.
Berlin, diita 26 gtyrania t93ir.
немецкого, французского и чехословацкого опыта. Предлагали ввести в состав каждой пехотной дивизии по одному дивизиону тяжёлой артиллерии, каждой армии — 2—3 таких дивизиона, организовать артиллерию резерва главного командования (РГК) и придать артиллерийские части Корпусу пограничной охраны. Для повышения боевых возможностей пехотных и кавалерийских соединений рекомендовали сформировать 20 рот лёгких танков и 40—50 рот разведывательных танков, 10 рот истребителей танков армейского подчинения и 5—7 рот разведывательных танков РГК. В ВВС предлагали развивать разведывательную авиацию и авиацию связи в звене «дивизия — армия», развернуть 3—8 дальнеразведыватель-ных эскадрилий, 40—50 бомбардировочных и 25 истребительных авиаполков (дивизионов). Кроме того, в докладе был поставлен вопрос о совершенствовании системы ПВО, связи, инженерно-сапёрных и химических войск польской армии37.
Эти предложения были приняты, и в 1936 году правительство Польши утвердило 6-летний план модернизации своих воо-
¿л H4d 1'oUki:
Z* Rz^d Niru . . i
ружённых сил38. Э. Рыдз-Смиглы, несмотря на подписанный А. Гитлером 16 марта 1935 года «Закон о строительстве вермахта», означавший отказ от ограничения численности вооружённых сил Германии, был по-прежнему убеждён, что главная угроза Польше исходит не от Германии, а от СССР. Поэтому в ноябре 1935 года приказал разработать оперативный план «Восток» вместо действовавшего с 1925 года. Его основой стали оценки боеготовности и мобилизационных возможностей Красной армии военной разведкой. В частности, во второй половине 1930-х годов 2-й отдел зафиксировал неуклонный рост численности Красной армии
и совершенствование её организации, переход от смешанной к кадровой системе комплектования. Если в декабре 1935 года польская разведка установила наличие в РККА 86 стрелковых, 22 кавалерийских дивизий, 18 механизированных и 39 авиационных бригад, то в декабре 1937 года — соответственно 96, 32, 36 и 45, а в июне 1938 года доложила о формировании 2—3 новых стрелковых дивизий, 1—2 танковых и 10 авиационных бригад39.
Особое внимание командование польской армии обращало на советские автобронетанковые войска как наиболее динамично развивавшийся род Сухопутных войск Красной армии и её главную ударную силу. В подготовленном в июне 1939 года военным министерством по материалам 2-го отдела обзоре «Танковые войска Красной армии» его составители не поскупились на комплименты: «Огромное количество имеющегося [в Красной армии] бронетанкового вооружения и двигателей позволили организовать большое число разнотипных соединений, отвечающих, в общем, своему предназначению. В их штаты входят все необходимые для обеспечения жизнедеятельности и ведения боя вспомогательные службы. Кажется, что эти соединения имеют слишком большие тылы и громоздки, но это, однако, отчасти из-за характеристик вооружения. Для простоты управления организованы огромные штабы и аппарат связи. Обращает внимание насыщенность войск танковыми частями как в стрелковых и кавалерийских соединениях [танковые батальоны, роты и механизированные полки], так и подчинённых высшим штабам [мехкорпуса, отдельные танковые, механизированные, моторизованные бригады, отдельные танковые полки и батальоны, полки и дивизионы бронепоездов]... На поле боя в Испании советские танки, по правде говоря, решительно превосходили немецкие и итальянские, однако не следует это приписывать только качеству их производства, а, прежде всего, разнице в типах. С конструкторской точки зрения советское танковое вооружение — современное, очень хорошо приспособленное к различным требованиям боя; с точки зрения исполнения — достаточно хорошее»40.
В целом положительные оценки 2-го отдела тогда же получила и советская авиация. Он отмечал, что в 1935—1937 гг. командование ВВС РККА унифицировало организацию, сведя все части в истребительные, штурмовые, разведывательные, лёгкие и тяжелобомбардировочные авиабригады, образова-
ло авиационные армии особого назначения, лоббировало закупку за границей, преимущественно в США, лицензий на производство современной авиатехники. Слабой стороной ВВС Красной армии, по мнению польской разведки, была выучка лётного состава41.
Документы свидетельствуют, что польское руководство понимало, какими военными возможностями обладал Советский Союз. По данным 2-го отдела на 1 декабря 1937 года, с началом войны Красная армия могла отмобилизовать 149 стрелковых дивизий, из них 106 выставить с учётом резервов на западе42. Эти оценки были близки к действительности. Как указано в докладе наркома обороны СССР и начальника Генштаба в ЦК ВКП(б) — И.В. Сталину от 29 ноября 1937 года, действовавший тогда мобплан предусматривал развёртывание 150 стрелковых дивизий43.
В феврале 1939 года польские стратеги завершили разработку плана «Восток». По нему они намеревались противопоставить РККА в первой линии своей обороны 5 армий из 18 пехотных дивизий, 8 кавбригад, 29 авиа-
Cтратегической ошибкой разведки и руководства Речи Посполитой была недооценка угрозы со стороны Третьего рейха, который, по оценкам польских стратегов, озвученным в июне 1936 года, мог закончить перевооружение армии не ранее 1942-1943 гг.
эскадрилий и выделить в резерв польского Восточного фронта 2 армии или 10 пехотных дивизий, 1 кавбригаду и 2 авиаэскадрильи. Ещё 9 пехотных дивизий, 1 мотобригада, 2 кавбригады, 2 авиаэскадрильи и 2 авиабригады предназначались в стратегический резерв. Общую численность привлекавшихся сил и средств разработчики плана оценили в 1,175 млн военнослужащих, 600 танков и 400 боевых самолётов44, считая, что их хватит для сдерживания наступления 77—80 советских дивизий, которые предположительно мог развернуть СССР на 30-й день войны. Польские стратеги делали ставку на изматывание противника подвижной обороной совместно с 17 пехотными дивизиями и 20 эскадрильями
(200 самолётов) союзной Румынии, а также на поставки вооружения из Франции45.
Главной стратегической ошибкой разведки и руководства Речи Посполитой была недооценка угрозы со стороны Третьего рейха, который, по оценкам польских стратегов, озвученным в июне 1936 года, мог закончить перевооружение армии не ранее 1942—1943 гг.46
Таким образом, в межвоенный период эффективность разведывательного обеспечения военной безопасности Польши на западном, германском, направлении снижалась, а на восточном, советском, росла. После заключения Рижского мирного договора 1921 года польская разведка информировала руководство страны о мнимых советских планах новой войны, подогревая и без того алармистские настроения и побуждая укреплять Войско Польское. Однако в начале 1930-х годов польский генштаб признал отсутствие у СССР планов агрессии. Информация 2-го отдела о Красной армии, её количественном и качественном превосходстве над польской сдерживала устремления руководства Польши во главе с Ю. Пилсудским, приверженного идее создания польского государства «от моря до моря» с включением в него обширных территорий России, вынуждала Варшаву искать баланс в отношениях с Москвой и Берлином. Вопреки сделанному в 1934 году выводу 2-го отдела о высокой вероятности нападения Германии на Польшу в ближайшие 6—8 лет и нараставшей гитлеровской угрозе, польское руководство уповало на соглашения в военной области с Францией, Румынией и сближение с Третьим рейхом, переоценило возможности укрепления своей армии и отказалось
от укрепления военной безопасности улучшением отношений с Советским Союзом. «Новейшая историография, материалы доступных ныне архивных фондов как у нас в стране, так и за рубежом свидетельствуют о том, что ни Польша, ни СССР не имели достаточных материальных и иных ресурсов для агрессии, хотя и готовили свои войска к возможной вооружённой схватке, — отметил автор исследования истории противостояния советских и польских спецслужб в межвоенный период А.А. Зданович. — Польша на международной арене целенаправленно пыталась сколотить антисоветскую коалицию с Латвией, Литвой, Финляндией и Румынией. Предпринимались попытки объединить под своей эгидой военное планирование и его разведывательное обеспечение на случай весьма вероятных, по мнению польских политиков и военных, наступательных действий со стороны Советского Союза. Опасаясь удара с советской стороны и вероятной поддержки его действиями германских войск, Польша настойчиво совершенствовала свои вооружённые силы и специальные службы, тратила огромные финансовые средства на оснащение войск новыми видами техники и вооружения, обращала серьёзное внимание на разведывательно-подрывную деятельность в СССР, оценивая его как своего главного вероятного противника»47.
Автор благодарит за помощь в подготовке статьи профессора Здзислава Капера (Ягел-лонский университет) и Е.Р. Пинака (Киев)
Фото с сайтов: imha.ru; prawo.egospodarka.pl; csdfmuseum.ru; rg.ru;
wojsko-polskie.pl; noo-journal.ru
||\
П
РИМЕЧАНИЯ
1 Подробнее см.: Гилен-сен В.М. В поединке с польской «двуйкой» победили советские «монархисты» // Воен.-истор. журнал. 2001. № 6. С. 71—76; Зданович А.А. Польский крест советской контрразведки: польская линия в работе ВЧК — НКВД, 1918—1938. М.: Крафт+, 2017. 480 с.
2 Прометеизм — идеология, политика и комплексная долговременная программа подрывной дея-
тельности с целью расчленения Российской империи, затем Советской России, впоследствии Советского Союза с помощью поддержки националистических движений и создания «Польши от моря и до моря» — федерации («Междумо-рья») во главе с Польшей в составе Финляндии, стран Балтии, Белоруссии, Украины, Крымского и казаческого государств, союза государств Кавказа.
Основывался на ягеллон-ской линии польской политики (ягеллонская идея — концепция федеративного государства-империи во главе с Польшей, направленная в сторону Литвы, Белоруссии и Украины, название — от польской королевской династии Ягелло-нов,основанной великим князем литовским в 1377— 1381 гг., 1382—1386 гг., королём польским в 1386— 1434 гг. Владиславом II
Ягелло). Прометейскую работу с самого начала возглавлял Ю. Пилсудский. Клуб «Прометей» и одноимённый журнал, давшие название прометейскому движению, были созданы при активном участии и финансовой поддержке 2-го отдела ПГШ, но идеология и основные направления прометеизма были сформированы задолго до этого. См.: Былинин В.К., Зданович A.A., Коротаев В.И.
Организация «Прометей» и «прометейское» движение в планах польской разведки по развалу России — СССР // Зданович А.А. Указ. соч. С. 376; Зубачевский В.А. Сговор Пилсудского с Гитлером: германо-польские отношения в 1933—1935 гг. // Воен.-истор. журнал. 2021. № 1. С. 4, 11; Симонова Т.М. Стратегические замыслы начальника Польского государства Юзефа Пилсудского // Воен.-ис-тор. журнал. 2001. №. 11. С. 47; Гришин Я.Я., Гали-уллин М.З., Кадыров Р.Р. Прометеизм как один из инструментов антисоветской борьбы II Речи Посполитой в 1918—1932 гг.: история и современность // Наука. Общество. Оборона. 2021. № 1. С. 6—6; они же. Про-метейская деятельность в 1932 г. — второй половине 30-х годов XX века // Наука. Общество. Оборона. 2021. № 2. С. 12—12.
3 Зданович А.А. Указ. соч. С. 373, 374.
4 Centrale Archiwum Wojskowe (CAW), kolekcja akt rosyjskich (kol. ros.), sygn. VIII.800.61.17. K. 9—11; Wtodarkiewicz W. Przed 17 wrzesnia 1939 roku: Radzieckie zagrozenie Rzeczypospolitej w ocenach polskich naczelnych wtadz wojskowych 1921—1939. Warszawa: Wydawnictwo Neriton, 2002. S. 75—76, 79.
5 Ibid. S. 91, 92.
6 Dokumenty z dziejów polskiej polityki zagranicznej 1918—1939. T. I. 1918— 1932. Warszawa: Instytut Wydawniczy Pax, 1989. S. 182—190.
7 Wtodarkiewicz W. Op. cit. S. 93, 94.
8 МисюкА. Спецслужбы Польши, Советской России и Германии: организационная структура польских спецслужб и их разведывательная и контрразведывательная деятельность в 1918—1939 гг. / Пер. с польск. М.: Крафт+, 2012. С. 116.
9 Pepfoñski A. Wywiad polski na ZSRR. 1921—1939. Warszawa: Warszawska Oficyna Wydawnicza «Gryf», 1996. S. 311.
10 Берхин И.Б. Военная реформа в СССР (1924— 1925 гг.). М.: Воениздат, 1958. С. 77.
11 Wtodarkiewicz W. Op. cit. S. 81, 83, 84.
12 CAW, kol. ros., sygn. VIII.800.61.2. K. 2.
13 Smoliñski A. Polskie formacje wojskowe okresu I Wojny Swiatowej i Wojsko Polskie z lat 1918—1939 — wçztowe problemy oraz stan badan i postulaty badawcze // Studia dzejów wojskowosci. 2017. T. VI. S. 209; Polska Sztuka Wojenna 1918—1939. Warszawa: Wydawnictwo Ministerstwa Obrony Narodowej, 1972. S. 77.
14 Polska Sztuka Wojenna 1918—1939. S. 76, 79; Wtodarkiewicz W. Op. cit. S. 86.
15 Wtodarkiewicz W. Op. cit. S. 99; Берхин И.Б. Указ. соч. С. 178, 179; Реформа Красной армии: документы и материалы 1923—1928 гг. в 2 кн. Кн. 1. М.; СПб.: Летний сад, 2006. С. 244, 245.
16 Подробнее см.: Зданович А.А. Указ. соч. С. 266—286.
17 Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 33987. Оп. 3. Д. 99. Л. 490.
18 Polska Sztuka Wojenna 1918—1939. S. 76.
19 РГВА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 99. Л. 501.
20 Peptoñski A. Op. cit. S. 294, 302; 1941 год в 2 кн. Кн. 2. M.: Демократия, 1998. С. 532—536.
21 Бабенко О.В. Польша в системе международных отношений (1919—1939 гг.): аналитический обзор. M.: РАН. ИНИОН. Центр социальных научно-информационных исследований. Отдел истории, 2011. С. 43.
22 Polska Sztuka Wojenna 1918—1939. S. 75.
23 Wtodarkiewicz W. Op. cit. S. 99, 100.
24 Реформа Красной армии. Кн. 1. С. 593.
25 Польша в XX веке: очерки политической истории. M.: Индрик, 2012. С. 215.
26 Там же. С. 214—216.
27 PeptoñskiA. Op. cit. S. 295, 296.
28 Wtodarkiewicz W. Op. cit. S. 163, 164.
29 Ibid. S. 144—147.
30 История танковых войск Советской армии в 3 т. Т. 1. M.: Военная ордена Ленина Краснознамённая академия бронетанковых войск имени Mаршала Советского Союза Р.Я. Mалиновского, 1972. С. 132.
31 CAW, kol. ros., sygn. VIII.800.60.5. K. 80—85; Wtodarkiewicz W. Op. cit. S. 144.
32 Мельтюхов М.И. Упущенный шанс Сталина: схватка за Европу, 1939— 1941 гг. (документы, факты,
суждения). M.: Вече, 2008. С. 510.
33 Wtodarkiewicz W. Op. cit. S. 151.
34 Ibid. S. 151—153; Елисеев С.П. Организационное строительство отечественных Военно-воздушных сил (1910—1931 гг.). Дисс. ... докт. ист. наук. M.: Центр военно-стратегических исследований Военной академии ГШ ВС РФ, 2016. С. 239; Мельтюхов М.И. Указ. соч. С. 265; Самолётостроение в СССР 1917—1945 гг. Кн. 1. M.: Издательский отдел ЦАГИ, 1992. С. 432.
35 CAW, kol. ros., sygn. VIII.800.65.2. K. 3—36.
36 Ibid. VIII.800.65.3. K. 6—7.
37 Ibid. VIII.800.65.2. K. 14—18, 25—27, 36—40, 44—46, 49—55, 61—72, 75—76.
38 Smoliñski A. Op. cit. S. 238—250.
39 Peptoñski A. Op. cit. S. 302—305.
40 CAW, kol. ros., sygn. VIII.800.59.10. K. 31, 46.
41 Peptoñski A. Op. cit. S. 307—309.
42 Kuromiya H., Peptoñski A. Miçdzy Warszawq a Tokio: Polsko-japonska wspótpraca wywiadowcza 1904 — 1944. Torun : Wydawnictwo Adam Marszatek, 2017. S. 101, 102.
43 1941 год. Кн. 2. С. 535.
44 Szubañski R. Plan operacyjny «Wschód». Warszawa: Wydawnictwo Bellona, 1994. S. 67—70.
45 Polska Sztuka Wojenna 1918—1939. S. 87—91.
46 Ibid. S. 92—94.
47 Зданович А.А. Указ. соч. С. 163.
A.G. Zorikhin
«THE SOVIET UNION HAS VIRTUALLY BECOME ECONOMICALLY SELF-SUFFICIENT
IN THE EVENT OF WAR»
Polish assessment of the Red Army in 1921—1939
Information about author. Alexander Zorikhin — applicant at the Far Eastern Federal University (city of Komsomolsk-on-Amur. E-mail: tsunami77@rambler.ru).
Summary. The paper highlights the Polish intelligence service's assessment of the Red Army condition between the wars (1921—1939) and its effect on Poland's military planning. On the international arena, Poland purposefully tried to knock together an anti-Soviet coalition with Latvia, Lithuania, Finland, and Romania. Contrary to the conclusion made by the Polish intelligence service in 1934 that Germany was most likely to attack Poland within the next six to eight years, the Polish leaders overrated their army's combat potential buildup and refused to consolidate their military security by improving relations with the Soviet Union. Keywords: Red Army; Poland; Germany; USSR.; intelligence; military planning; J. Pilsudski; E. Rydz-Smigly.
