CC BY
276
ИСТОРИЯ ЖУРНАЛИСТИКИ
УДК 070(470)"18"
И. Ю. Кукса
СРЕДСТВА ВЫРАЖЕНИЯ МОДАЛЬНОГО ЗНАЧЕНИЯ УВЕРЕННОСТИ / НЕУВЕРЕННОСТИ В ТЕКСТАХ ГАЗЕТ ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА
На материале публицистических газетных текстов периода становления высокого социального статуса российской журналистики рассматриваются типичные средства выражения уверенности / неуверенности, дается их функциональная и структурно-содержательная характеристика.
Publicist newspaper texts written in the period of establishing high social status of Russian journalism are under consideration in this article. The author defines typical means of expressing certainty / uncertainty, their functional and structural characteristics, their meaning.
В настоящее время не подвергается сомнению установленная исследователями сложность, многоплановость, многоаспектность категории языковой модальности, равно как и довольно широкий ассортимент модальных значений.
Большинство ученых, как известно, дифференцирует модальность на объективную и субъективную, первая из которых выражает отношение говорящего к действительности, вторая — к сообщаемому [см. об этом: 1 — 3 и др.].
Как справедливо отмечает В. З. Панфилов, достоверность нельзя отнести к объективной модальности, ведь даже утверждение может быть ложным с точки зрения реального положения вещей [4]. Эпистемиче-ская модальность, известная также под названием «персуазивная модальность», является значимым компонентом субъективной модальности и представляет собой функционально-семантическую категорию, планом содержания которой является оценка адресантом сообщаемого с точки зрения достоверности, иными словами — соответствия действительности. План ее выражения представлен такими средствами, как модальные слова и частицы, модальные глаголы и предикативы, предикаты знания и мнения и даже модальные фразы [5, с. 159].
Семантика эпистемической модальности, как правило, представляется исследователями по нескольким комплексам модальных значений, выражаемых соответствующими средствами. Среди основных типов выделяют значения простой (имплицитной), проблематической, категорической (подчеркнутой) достоверности [4, с. 41].
Очевидно, что средства выражения данной категории способны оказать воздействие на собеседника, убедить его в соответствии сооб-
59
Вестник РГУ им. И. Канта. 2008. Вып. 8. Филологические науки. С. 59 — 64.
60
щаемого действительности, что составляет важную часть коммуникативной компетенции журналиста.
Ряд исследователей справедливо полагает, что субъективные значения, исходящие от говорящего, имеются в каждом предложении, значение же персуазивности (достоверности / недостоверности) является одним из трех таких обязательных значений [см. об этом: 6; 7]. При этом отмечается, что «модальные слова, которые принято называть показателями достоверности (безусловно, конечно, действительно и др.) не вносят изменений в персуазивную характеристику предложения... они служат знаком того, что говорящий по каким-то причинам настаивает на своей оценке информации» [7, с. 92].
В связи с этим в рамках субъективной модальности имеет смысл рассмотреть, вслед за рядом исследователей, модальное значение уверенности / неуверенности, которое в плане содержания представляет собой оценку говорящим степени уверенности в своем сообщении, в его истинности, достоверности, точности.
Очевидно, что степень достоверности содержания, определяемая и выражаемая говорящим, так же, как и связанная с этим степень уверенности адресанта, будут различаться по шкале «высокая степень — низкая степень». При высокой степени достоверности предполагается и высокая степень истинности сообщения, отражающего действительность. Это, в числе прочего, — следствие глубинной связи объективной и субъективной модальностей.
Семантическую шкалу уверенности-неуверенности обычно представляют в вице двух полюсов, на одном из которых располагаются средства выражения модальности проблематической достоверности с наибольшей степенью сомнения, на другом — средства выражения модальности категорической достоверности с наибольшей уверенностью говорящего в сообщаемом.
Прямую зависимость между степенью достоверности содержания, с одной стороны, и степенью уверенности адресанта в сообщаемом — с другой, в газетных текстах вряд ли можно установить. Подобная зависимость обусловлена скорее функцией текста и коммуникативной задачей его автора. Разножанровые публикации в газетах испокон веков, как известно, выполняют две основные функции — информационную и воздействующую, и если основная коммуникативная задача автора — сообщить информацию о факте действительности, то и степень достоверности, и степень уверенности журналиста совпадут и будут высоки. Если же задача — убедить (переубедить), воздействуя на массового адресата, то в ход идут и коммуникативные тактики «выдавания желаемого за действительное». При этом возможно несовпадение степени достоверности и степени уверенности: достоверность может быть высокой, тогда как уверенность в сообщаемом автор сознательно демонстрирует низкую. И наоборот: достоверность содержания сомнительна, однако адресант выражает твердую уверенность в истинности и точности сообщения. В этом случае модальные средства используются и как средства реализации коммуникативных тактик и приемов речевого воздействия (например, тактик прогнозирования, уловок и др.).
Журналист в принципе должен использовать достоверные сведения и не должен навязывать аудитории собственную субъективную точку зрения. Но он не всегда может остаться беспристрастным, и в тех ситуациях, когда выражается его персональное субъективное мнение, оно маркируется особыми языковыми средствами. Средства выражения субъективной модальности (квалификация достоверности / недостоверности, оценка соответствия / несоответствия действительности, уверенности / неуверенности по поводу сообщаемого) используются для субъективации текста, при этом становятся явными характеристики модальности как текстовой категории.
К наиболее типичным средствам выражения уверенности / неуверенности в числе прочих относят специальный лексико-грамматический класс слов и функционально близкие к нему словосочетания и предложения, занимающие в составе предложения синтагматически автономную позицию (вводные слова, словосочетания и предложения) [8, с. 229 — 231].
В. В. Бабайцева и Л. Ю. Максимов выделяют восемь групп вводных компонентов по значению [9, с. 166]. Первые две группы: достоверность сообщения, факта (уверенность) и предположение (неуверенность), по мнению авторов, «характерны для вводных единиц, и именно они и составляют значение субъективной модальности. Для выражения этих значений употребляются самые многочисленные группы слов и словосочетаний, ядром которых являются модальные слова».
Н. С. Валгина выделяет семь разрядов вводных слов и словосочетаний по значению, среди которых «составляют большую группу вводные слова и словосочетания с модальным значением, выражающие оценку говорящим степени достоверности сообщаемого (уверенность, предположение, сомнение, неуверенность и т. п.)» [10, с. 392].
Конституенты, выражающие высокую степень уверенности автора в сообщаемом, в исследуемых текстах составляют более 30 % и представлены следующими наиболее частотными единицами: конечно (8,2 %), разумеется (8,2 %), без сомнения (5 %), само собой разумеется (3 %), само собой (3 %), нет сомнения (3 %). Единичны употребления вводных слов безусловно и бесспорно. Практически не встречаются в текстах исследуемого периода слова действительно, естественно, несомненно. Данные средства выражают твердую уверенность говорящего в достоверности сообщаемого и употребляются авторами текстов главным образом для подтверждения сообщения о том или ином факте, который воспринимается ими как нечто закономерное, само собой разумеющееся, при абсолютной уверенности адресанта в сообщаемом:
Конечно, строгость и свирепые меры очень затрудняли ввоз запрещенных книг в Россию; Само собой разумеется, не надо, чтоб до этого капитала чиновник пальцем дотронулся; Конечно, тот, останавливая надежду и страх, молча выждет результата.
В других случаях вводные слова по воле автора не просто выполняют функцию демонстрации его уверенности, но и становятся средством убеждения массового адресата в правоте адресанта, при этом объективную (а не изложенную в авторской интерпретации) достоверность факта в принципе можно подвергнуть сомнению:
61
62
Нет сомнения, русское общество не выразилось литературою); Читателям нашим, без сомнения, любопытно будет узнать об одном из древнейших списков оной.
Полярное значение низкой степени уверенности /неуверенности демонстрируется более широко и с точки зрения количества средств выражения (более 60 %), и с точки зрения их состава: может быть (13 %), кажется (11,2 %), наверное/наверно (9 %), видно (6,3 %), видимо (6,3 %), может (4,5 %), вероятно (4,4 %), по-видимому (4,2 %), возможно (2 %), думается (2 %), думаю (2 %), надеюсь (1,2 %), казалось бы (1,1 %) и др.:
Может, они об этом и не думали; Видно, она не вся «за Днепром», когда жертва падает за жертвой; Пример сих великих поэтов... подействовал и на склонности поэтов второстепенных, которые были, может статься, не столько внимательны к вдохновениям первобытным...
Модальное значение неуверенности часто накладывается на значение возможности /невозможности: Кажется, то же можно заметить и относительно к пребываниям Альфиери; Я не боюсь протяжения и плодовитости, может быть, оттого, что не умею быть кратким, а также способно в совокупности с другими средствами контекста акцентировать значение предположения, гипотетичности: Может быть, это пробуждение недалеко; Вероятно, что XII том не был им еще начат, а уже историк думал о той странице, на которой смерть застала последнюю его мысль.
Как правило, в подобных ситуациях речь идет не о произошедшем / происходящем факте объективной действительности, поэтому вводные компоненты становятся сигналами использования тактики прогнозирования, являясь и средством ее выражения в комплексе с другими содержательными элементами.
Иногда значение неуверенности, неубежденности наслаивается в предложении на значение долженствования, при этом почти в математической ситуации «плюс на минус» получается не «минус», а происходит смягчение категоричности долженствовательной модальности:
Торжественность... отзывается и в мире самого Пушкина, коего гений своенравный, кажется, должен быть столь независим от господства, удручающего других; Два из этих рисунков, изображающие цыганку и бедную девочку, охотники до изящного необходимо должны, кажется, купить вместе.
Модальные слова и выражения, указывающие на твердую, абсолютную уверенность говорящего в достоверности сообщаемого, более однородны, чем модальные слова со значением проблематической достоверности, которые достаточно разнообразны и по ассортименту, и по своему эпистемическому наполнению. Они могут маркировать как слабое и среднее предположение, так и неуверенность, сомнение, неопределенность и т. д.
С точки зрения структуры чаще всего употребляются предложения с вводными словами (более 80 % примеров), которые преимущественно соотносятся с модальными глаголами или наречиями: Мы ввели их в употребление, но, кажется, ранее, чем следовало бы; Вероятно, были недоросли и бригадиры и в числе зрителей комических картин Фонвизина; Может, иной раз оступясь - нашу телегу из грязи!; Но, наверное, и тогда не из Лондона звать к топорам; Крестьяне, разумеется, отказались повиноваться новому помещику.
Значительно реже встречаются конструкции с вводными словосочетаниями и предложениями:
Сие сжатое обозрение, писанное, как нам кажется, человеком, сведущим в военном деле, отличается теплотою слога и чувств; И тот и другая возбудили несколько изящных ощущений, может быть, несколько благородных соревнований, но тем дело и кончилось; Притом, само собой разумеется, что царю и семье царской нечего напрасно присваивать себе удельных и заводских крестьян. При этом преобладают безличные вводные конструкции.
Наиболее частотной позицией, которую занимают вводные конструкции в предложении, является позиция начала предложения (зафиксирована в 60 % примеров), что в определенной степени свидетельствует о стремлении авторов сразу заявить о собственных сомнениях или, напротив, убежденности по поводу сообщаемого:
Может, инок Тихон был честный, почтенный человек - но зачем же эта синодальная комедия; Казалось бы, имея в своем распоряжении 750 000 красок, можно передавать во всей точности всякую живописную картину; Нет сомнения, есть поэзия в собственных именах.
Почти в два раза реже вводные элементы находятся в интерпозиции (35 %): Этот стих, без сомнения, исключительно русский стих; Эти семейственные штуки должны иметь свой ключ и, вероятно, очень забавны; Эту мысль уже вам, кажется, высказывали.
Довольно редко подобные конституенты употребляются в конце предложения (2,5 %): Скажут, что критика должна единственно заниматься произведениями, имеющими видимое достоинство, не думаю. В данном случае значение неуверенности автора сопряжено со значением сомнения в правоте обезличенного собеседника, и по сути оно легко трансформируется в противоположное значение уверенности: критика, по убеждению автора, должна заниматься не только произведениями, «имеющими видимое достоинство».
Столь же редко встречается дистантное расположение частей вводных словосочетаний по отношению друг к другу в рамках предложения (2,5 %): Быть, говорит, не может, чтоб царь своим словом четыре года ласкал нас свободой.
В этом примере обнаруживается практически уникальная ситуация для исследуемых текстов: неуверенность в сообщаемом демонстрирует персонаж публикации, впрочем тем не менее это и авторская точка зрения.
Эти примеры свидетельствуют о том, что, находясь в интерпозиции, между членами предложения, модальные слова прочнее связаны с содержанием всего высказывания и менее связаны с ним при употреблении в конце предложения. При функционировании же вводных членов в начале синтаксической конструкции передаваемый ими оттенок оказывается выраженным наиболее ярко.
В целом же в газетах первой половины XIX века преобладают вводные элементы со значением неуверенности, сомнения, неубежденно-сти, что, с одной стороны, создает условия для выражения авторской позиции в ненавязчивой, смягченной форме, а с другой — открывает возможности для читателей по формированию собственной точки зрения, оставляя выбор за ними.
63
64
Ключевые слова: модальность, значение, уверенность, неуверенность, журналистика, язык.
Список литературы
1. Золотова Г. А. О модальности предложения в русском языке // Филологические науки. 1962. № 4.
2. Бондаренко В. Н. Виды модальных значений и их выражение в языке // Филологические науки. 1979. № 2.
3. Ваулина С. С. Эволюция средств выражения модальности в русском языке (ХІ—ХУП вв.). Л., 1988.
4. Панфилов В. З. Категория модальности и ее роль в конституировании структуры предложения и суждения // Вопросы языкознания. 1977. № 4.
5. Беляева Е. И. Достоверность // Теория функциональной грамматики: Темпоральность. Модальность. Л., 1990.
6. Белошапкова В. А. Современный русский язык. М., 1981.
7. Краснова Т. И. Основы русской грамматики. Языковая норма. Слово и предложение. СПб., 2007.
8. Русская грамматика: В 2 т. М., 1980. Т. 2
9. Бабайцева В. В., Максимов Л. Ю. Современный русский язык М., 1981. Ч. 3: Синтаксис. Пунктуация.
10. Валгина Н. С. Синтаксис современного русского языка. М., 1991.
Об авторе
И. Ю. Кукса — канд. филол. наук, доц., РГУ им. И. Канта, [email protected].
УДК 070(71)"19"
И. Б. Архангельская
ГЕРБЕРТ МАРШАЛЛ МАКЛЮЭН: ОТ ИССЛЕДОВАНИЯ ТВОРЧЕСТВА ТОМАСА НЭША К ТЕОРИИ МЕДИА
Рассматривается первый этап научной деятельности канадского медиагуру Г. М. МакЛюэна, его исследование
творчества английского литератора T. Нэша, ставшее прологом к трудам ученого по массовой коммуникации.
The article explores the first stage of scientific work of the Canadian media guru H. M. McLuhan. The research of T. Nashe's works has become a prologue to McLuhan's communication studies.
Имя канадского медиагуру Герберта Маршалла МакЛюэна (1911 — 1980) известно во всем мире благодаря его теории, согласно которой качественные сдвиги в истории человечества связаны с появлением новых технических средств коммуникации. Знаменитые фразы МакЛюэна
Вестник РГУ им. И. Канта. 2008. Вып. 8. Филологические науки. С. 64 — 67.
