CC BY
45
Э.Б.Крылова
Средства эпистемической модальности
датского языка как парадигматическая гиперсистема
Статья посвящена проблеме построения парадигматической гиперсистемы разноуровневых средств эпистемической модальности в датском языке на основе критериев, выявленных нами в результате функционально-семантического описания группы модальных частиц: выражаемое эпистемическое значение, функциональная направленность на одного из участников коммуникативной ситуации, а также определяемая говорящим мера своей ответственности за эксплицируемую в высказывании эписте-мическую оценку.
Ключевые слова: эпистемическая модальность, парадигматическая гиперсистема, модальные частицы, функциональная семантика.
The article proposes a contrastive analysis of the means of expressing epistem-ic modality that belong to different levels: modal particles, modal words and grammaticalised verb combinations. At the basis of the paradigmatic relations detected inside of the groups of such means lie similar differentiential features, which allows to include them as a subsystem into a / the paradigmatic hypersystem, setting them against each other according to the feature of their varying functional orientation.
Key words: epistemic modality, paradigmatic hypersystem, modal particles, functional semantics.
1. Источники знания и эпистемическая модальность
Проблема адекватности отражения мира в языке непосредственно связана с проблемой знания и его источников. В современных исследованиях, посвященных решению данной проблемы, особая роль отводится знаниям, приобретаемым не только перцептуально, но и на основе опыта, мнения, оценки (см. литературу в [Демьянков, 1992, 2012], [Кубря-кова, 1993, 2007, 2012], [Durst-Andersen, 2012]). Это свидетельствует о сложности дефиниции знания и многомерности его описания, позволяющей, например, различать такие источники знания, как «личностные и коллективные, научные и обыденные, экспериментальные и умозрительные» [Кубрякова, 2012: 92].
Конкретизация источников получения знаний и их характеристика являются важными параметрами анализа значений эпистемической модальности, под которой мы понимаем отношение говорящего к содер-
жанию своего высказывания с точки зрения его достоверности и меры своей ответственности за нее перед слушающим [Крылова, 2012]. Такое понимание эпистемической модальности косвенно присутствует во многих работах по данной теме. На различную степень ручательства говорящего за достоверность сообщаемого указывают Н.Д. Арутюнова [2000], Т.В. Булыгина и А.Д. Шмелев [1992], Золотова [1998], Е.В. Паду-чева [2011], В.А. Плунгян [2008: 13], F.R. Palmer [1986: 148], D. Sperber & D. Wilson [1986], P. Durst-Andersen [2011] H. N0lke [1989], E.S. Jensen [2000] и другие исследователи.
Нами выделяются следующие ее типы эпистемической модальности: фактическая, проблематическая, аффирмативная и комментирующая. Фактическая модальность, т. е. достоверное знание говорящим реальной ситуации, обычно выражается им имплицитно. Любое эксплицитно выраженное отношение говорящего к достоверности своего высказывания имеет меньшую степень достоверности, чем имплицированное.
В основе выделения трех других типов эпистемической модальности лежат различия в их функциональной направленности на одного из трех представителей коммуникативной модели: 1-е лицо, 2-е лицо, 3-е лицо. Средства выражения значений проблематической модальности сигнализируют о наличии у говорящего проблемы отношения к содержанию высказывания как достоверному из-за отсутствия или недостаточности у него информации о реальном положении дел. Инвариантной функцией средств проблематической модальности является, таким образом, функция выражения отношения говорящего к достоверности высказывания:
Og han har vist sagt noget om lektor Bomme. Men det er der vel ingen, der tager sig af. Det driver nok over. Det gar nok. 'И он, кажется, что-то сказал о лекторе Бомме. Но на это, наверное, никто не обратит внимание. Скорее всего, все обойдется. Все будет хорошо'.
Средства выражения значений аффирмативной модальности сигнализируют о наличии, с точки зрения говорящего, аналогичной проблемы у слушающего. Инвариантной функцией данных средств является воздействие на адресата с целью подтвердить правильность отношения говорящего к достоверности высказывания, или, по словам Т.М. Николаевой, в некотором смысле «навязать отношение» [Николаева, 2005: 30-31]: Jeg kender da K0benhavns historie. 'Да знаю я историю Копенгагена'. Средства выражения значений комментирующей модальности сигнализируют о наличии, с точки зрения говорящего, проблемы воспри-
ятия конкретной ситуации (например, в связи с ее двусмысленностью) в реальном мире и направлены на ее комментарий, а их инвариантной функцией является обоснование адекватности понимания данной ситуации говорящим:
- Det var vel nok dejligt at se dig. Er du ked af det? - Na.
- Jo, du er da ked af det.
- Nej, jeg er bare trat...
- 'Как приятно тебя видеть. Ты расстроен?
- Неа.
- Нет, расстроен.
- Нет, нет, я просто устал...'
Проблема оценки достоверности содержания своего высказывания, или пропозиции (Р), может возникать у говорящего в случае полного отсутствия или недостаточности информации о реальном положении дел. Это приводит его к необходимости в первом случае - выражать гипотезу о достоверности Р и использовать с этой целью имеющиеся в языке средства данной семантики, во втором - эксплицировать при помощи специальных показателей свою неуверенность в достоверности сообщаемой слушающему информации.
Анализ датского материала свидетельствует о том, что к значениям гипотетичности можно отнести:
• значение гипотетического умозаключения: «это P, потому что так обычно бывает»;
• значение гипотетической оценки ситуации: «я предлагаю оценить сложившуюся ситуацию как Р».
Значения неуверенности говорящего в достоверности содержания высказывания относятся к значениям эвиденциальности, под которой понимается ссылка на тот или иной источник информации, возможно, недостоверный (см. литературу в [Козинцева, 2000, 2007], [Храковский, 2007], [Boye, 2001]). В связи с этим исследователи выделяют три основных типа эвиденциальных значений:
• сенсорная эвиденциальность;
• пересказывательность;
• инференция.
В соответствии с данным нами выше определением эпистемической модальности, мы относим к данному кругу модальных значений как гипотетические, так и эвиденциальные значения, потому что определение меры эпистемического ручательства говорящего, например, за пере-
сказываемое является, как показывают исследования, одним из важных критериев функционально-семантической дифференциации средств передачи чужой речи (см. [Арутюнова, 2000], [Булыгина, Шмелев, 1992], [Плунгян, 2008], [Крылова, 2012]).
Значения эпистемической модальности в датском языке выражаются рядом разноуровневых средств, основными единицами которых являются:
• модальные частицы nok, vel, velnok, vist, vistnok, mon, da, nu, jo, dog, bare, blot, kun, sä, sgu, skam и др.;
• модальные слова antagelig(t), formentlig, formodentlig, givetvis, muligvis, mâske, naturligvis, nœppe, sandsynligvis, selvfolgelig, sikkert, utvivlsomt, virkelig, 0jensynligt, âbenbart и др.;
• связочные квазипассивные конструкции с перформативными глаголами: menes 'считают, считается' Z siges 'говорят, говорится' Zformodes 'предполагается' Z ventes 'ожидается'+ at-infinitiv и др.
• глагольные конструкции c модальными глаголами kunne, mâtte, skulle: kan + Inf. IZII, mâ + Inf. IZII, skal + Inf. IZII.
Наличие и активное использование в языке большого числа разноуровневых показателей схожих, казалось бы, эпистемических значений ставит перед исследователем задачу функционально-семантического описания отдельных единиц в пределах каждой группы и контрастивно-го анализа всех эпистемических показателей с целью конкретизации их значений и выявления типичных контекстов их употребления.
В результате проведенного ранее функционально-семантического анализа модальных частиц нам удалось систематизировать все выражаемые ими значения эпистемической модальности как их прагмасеманти-ческие инварианты, отличающиеся друг от друга своими инвариантными функциями и мерой эпистемической ответственности говорящего за свое высказывание [Крылова, 2012]:
эпистем. значение эпистемич. ручательство (лицо) эпистемическая модальность
проблематическая 3-е лицо аффирмативная 2-е лицо комментирующая 3-е лицо
гипотет. умозаключение (конклюзив) 1 nok mon1 da bare
эпистем. значение эпистемич. ручательство (лицо) эпистемическая модальность
проблематическая 3-е лицо аффирмативная 2-е лицо комментирующая 3-е лицо
гипотет. оценка (экспликатив) 1+2 vel mon2 blot
косвенная эвиденциальность (ситуатив) 1+3 vist mon3 dog гипотет. несоотв-я 1 л. оценочн. несоотв-я 2 л. nu эвиденц. несоотв-я 3 л. kun
В основе приведенной системы модальных частиц лежат следующие параметры:
а) выражаемое частицей эпистемическое значение: гипотетическое умозаключение (конклюзив), оценка (экспликатив) или косвенная эви-денциальность (ситуатив);
б) функциональная направленность частицы на одного из участников коммуникативной ситуации: говорящего - 1-е лицо (проблематическая модальность), слушающего - 2-е лицо (аффирмативная модальность), ситуацию - 3-е лицо (комментирующая модальность);
с) эксплицируемая говорящим мера своей ответственности за достоверность содержания высказывания:
• используя конклюзив, говорящий выражает гипотетическое умозаключение о достоверности Р и берет на себя ответственность за достоверность такой гипотезы (1-е лицо);
• используя экспликатив, говорящий выражает свою гипотетическую оценку достоверности Р и предлагает слушающему присоединиться к ней, т. е. разделить с ним ответственность за ее достоверность (1-е лицо + 2-е лицо);
• используя ситуатив, говорящий выражает свою неуверенность в достоверности Р и сигнализирует о имевшей место реальной ситуации, т. е. о существовании третьего, кто мог бы подтвердить то, что говорящий пытается припомнить и в истинность чего он верит (1-е лицо +3-е лицо).
Построенная в результате проведенного анализа высказываний с модальными частицами парадигма эпистемического ручательства говорящего подтверждает своеобразный закон дискурса: если говорящий не берет на себя ответственность за достоверность пропозиции и не отсылает к третьему лицу, способному взять ее на себя, то он предлагает сделать это слушающему [Sperber, Wilson, 1986].
Осуществленное нами системное описание частиц позволяет, как представляется, использовать выявленные при этом параметры анализа для построения систем других групп эпистемических операторов, для определения функциональной специфики единиц внутри каждой из систем и их дальнейшего сопоставления друг с другом, что позволит также решить проблему их кажущейся синонимии.
В рамках данной статьи мы хотели бы продемонстрировать возможность такого сопоставления на материале средств проблематической модальности разного морфо-синтаксического статуса: модальных частиц nok, vel, vist и грамматизованных устойчивых сочетаний с модальными глаголами kunne, matte и skulle, а также возможность единиц разных систем формировать новую парадигму, объединяющую на тех или иных основаниях эпистемические средства разных уровней - например, по признаку выражения эвиденциального значения пересказывательности.
2. Сопоставительный анализ модальных частиц и грамматизованных устойчивых сочетаний с модальными глаголами
Модальные глаголы kunne, skulle, matte способны образовывать устойчивые грамматизованные сочетания с инфинитивом I/II смыслового глагола, прагматическая семантика которых не может быть выведена из лексических значений их составляющих, а определяется методами прагматического и контекстуального анализа:
Hun kan have fact det at vide ud pa aftenen eller natten. Ja, sadan ma det vxre gaet til. 'Возможно, она узнала об этом вечером или к ночи. Да, должно быть, так оно и было'.
Han skulle have stjalet pengene, da han arbejdede som radgiver for guvern0ren. Говорят, он похитил деньги, когда работал советником губернатора'.
Модальные глагольные сочетания kunne / matte / skulle + Infinitiv I/II объединяет с модальными частицами nok, vel и vist то, что все они выражают значения одного из подтипов проблематической модальности: гипотетичность или неуверенность.
Модальный глагол ville 'хотеть' не участвует в создании глагольной парадигмы эпистемической модальности, так как, помимо собственно модального сочетания волютивной семантики, ville участвует в формировании футуральной аналитической конструкции ville + Inf. I/II [Бабушкина, 1980], [Локштанова, 1986], [Крылова, 2008, 2011]:
Kvinden serger dybt over tabet af sit barn og manden svœrger, at han vil bringe drengen tilbage og drœbe bj0rnen. 'Женщина глубоко переживала пропажу ребенка, а мужчина поклялся, что вернет мальчика и убьет медведя'.
Sädan en premie vil jeg gerne have. Derfor har jeg taget en beslutning om, at jeg vil deltage i konkurrencen. 'Такую премию я очень хочу получить. Поэтому я принял решение, что буду участвовать в конкурсе'.
2.1. Mâtte + Infinitiv I/II и модальная частица nok
Устойчивые грамматизованные сочетания mätte + Infinitiv I/II используются говорящим для введения в высказывание недостоверной информации:
Han mâtte vœre stresset. 'Должно быть, он был в стрессе'.
Han ma have misforstaet noget. For det er da vist ikke sädan man g0r det. 'Он, должно быть, чего-то не понял. Да потому что это, кажется, не так делают'.
Предположение, эксплицируемое конструкцией с mätte, является логическим умозаключением говорящего: «это так, потому что так обычно бывает», что позволяет отнести данное сочетание к конклюзивам 1-го лица и сравнить его характеристики с функциональной семантикой модальной частицы nok:
Sä h0rte han en fugl flakse skrœmt op nede bag i haven og kviste, der knœkkede. Han stivnede, men der skete ikke mere. Det havde nok vœret en kat. 'Тут он услышал, как какая-то птица пугливо забила крыльями в саду за домом и затрещали ветки. Он замер, но все стихло. Скорее всего, это была кошка'.
... han startede et kriminelt karriere pä et meget tidligt tidspunkt. I starten var motiverne nok berigelse, for at kunne finansiere det liv, han levede dengang. '.. .он занялся криминальным бизнесом довольно рано. В начале причиной этого, скорее всего, было обогащение, чтобы оплачивать ту жизнь, которую он тогда вел'.
Desuden vil de fleste af os nok sige, at Jesus mâ n0jes med at vœre Guds s0n. 'Кроме того, большинство из нас, скорее всего, скажут, что Иисусу достаточно того, что он Сын Божий'.
Однако логическое умозаключение говорящего, эксплицируемое модальным сочетанием с matte, отличается от гипотетического умозаключения, выражаемого частицей nok, большей объективностью. Не случайно в большинстве контекстов употребления конструкции matte + Infinitiv I/II присутствуют объективные обоснования такого умозаключения, которые, как правило, содержатся в ближайшем контексте, а также в предложениях, вводимых причинными или условными союзами hvis, fordi, for, thi; nar:
Tyven ma i sä fald have haft hundetakke. Der er ikke fundet spor, der indicerer, at han er blevet bidt. 'В таком случае собаки, должно быть, любили вора. Не было обнаружено ничего, что свидетельствовало бы о том, что его покусали'.
Det ma have vwret stedkendte folk, for de vidste precis, hvor skabet var. 'Должно быть, это был кто-то из местных, так как они точно знали, где находится шкаф'.
Dommeren konkluderede, at den sigtede matte have stjalet bilen, nar den ikke var hans, og nar han k0rte rundt i den uden den retmassige ejers samtykke. 'Судья заключил, что подсудимый, должно быть, украл машину, если она была не его, а он ездил на ней без согласия ее полноправного владельца'.
Такие типичные для употребления matte + Infinitiv I/II контекстуальные условия позволили датскому исследователю О. Глисманну сделать вывод о том, что эксплицируемое данным сочетанием эпистемическое значение занимает пограничную позицию между гипотетичностью и эвиденциальностью [Glismann, 1986]. Приводимые говорящим обоснования своего умозаключения свидетельствуют о его некоторой объективной обусловленности и являются аргументами в пользу такого вывода, или своего рода оправданием его недостоверности. Все это позволяет нам говорить о данной глагольной конструкции как инференциальном конклюзиве, инференциальная семантика которого определяется следующими ментальными операциями: восприятие реальной ситуации логический вывод из нее: «раз Х, значит, У»:
Jeg ma have larmet for meget, for det blev opdaget. 'Должно быть, я слишком шумел, потому что это заметили'.
Det ma have vwret en forfardelig dag for jer. Forsinkelser, sporarbejder, pak0rsel og personalmangel. 'Это, должно быть, был ужасный для вас день. Опоздания, ремонтные работы на путях, столкновения составов, нехватка специалистов'.
Отличительной особенностью гипотетического конклюзива nok является то, что к типичным контекстам его употребления относятся футу-ральные контексты, а также предложения реального и нереального условия. Однако объективная обусловленность логического вывода, выражаемого mätte + Inf. I/II, допускает употребление данной глагольной конструкции только в предложениях реального условия, в остальных же контекстах данный конклюзив не используется из-за невозможности создания в них необходимых объективных условий, ср.:
Du kommer nok til atfortryde det. 'Ты, скорее всего, пожалеешь об этом'.
Hvis min far havde levet, var jeg nok blevet gift for ¡5 är siden. 'Если бы мой отец был жив, я бы, скорее всего, женился лет 15 тому назад'.
Hvis vi drak te, ville jeg nok fortœlle dig, at det ikke er min skyld. 'Если бы мы пили чай, я бы рассказал тебе, что это не моя вина'.
Hunden kan umuligthave slidtsig l0s vedegne krœfter. <... > Men hvis den ikke g0ede, ma det have vœret en, han kendte. 'Собака не могла (= вряд ли могла) сама отвязаться. <.> Но, если она не лаяла, то этого человека он (хозяин) должен был знать (= должно быть, знал)'.
Таким образом, грамматизованное устойчивое сочетание mätte + Inf. I/II является инференциальным конклюзивом 1-го лица, прагматическая семантика которого может быть определена как объективно обусловленное умозаключение говорящего, отличие которого от умозаключения, выражаемого гипотетическим конклюзивом nok, проходит по шкале «объективная обусловленность - субъективная обусловленность», что хорошо иллюстрируют следующие примеры употребления обоих конклюзивов в одном связном контексте:
Hvornär omtrent var det? -Ja, hvad kan klokken have vœret? <... > Jeg kom hjem ved ellevetiden, og jeg kan huske, jeg var i natt0j, sä den var nok halvtolv eller tolv. <...> Mäske har det endda vœret lidt senere. <...> Det ma forresten have vœret senere end tolv, tror jeg. For jeg synes, jeg kan huske, at jeg h0rte pressen klokken tolv. 'Когда приблизительно это было? - Да, во сколько же это могло быть? <.> Я пришел домой около одиннадцати, и я помню, что на мне была пижама, так что, скорее всего, было полдвенадцатого или двенадцать <...> Впрочем, это, должно быть, было после двенадцати, я так думаю. Потому что я, кажется, слушал новости по радио в двенадцать'.
2.2. Kunne + Infinitiv I/II и модальная частица vel
Модальный глагол kunne 'мочь' имеет, как и в других языках, «семан-
тический инвариант: Произнося фразу Х может Р, говорящий представляет себе возможный мир, где имеет место Р» [Зализняк, 2006: 161], что допускает как объективное, так и эпистемическое понимание высказывания:
Han kunne have ringet til hende. 'Он мог позвонить ей (= возможно, позвонил)'.
Объективное понимание данной фразы - был в состоянии, эпистемическое - не исключено, что позвонил.
Грамматизованные устойчивые сочетания с глаголом kunne + Inf. I/II используются говорящим для выражения допущения достоверности содержания пропозиции:
Han kan godt have lojet. 'Он мог солгать (= возможно, солгал)'.
Sadan kan han have snydt Skat for milliarder. 'Так он мог обмануть налоговые органы на миллиарды (= возможно, обманул)'.
Используя модальную конструкцию с kunne, говорящий предлагает слушающему рассмотреть данное объяснение сложившейся ситуации как допустимое, то есть объективно возможное:
Han kan have vwret pa cafeen den dag. 'Возможно, он был в кафе в тот день'.
Der kan vxre sket misbrug. 'Возможно, имело место злоупотребление'.
Модус «эпистемической возможности» [Кобозева, 2000: 243], или «модус допущения» [Арутюнова, 1999: 408-440], показателем которого является грамматизованное сочетание с kunne, допускает наличие других возможностей и оставляет слушающему свободу выбора. Функционально-семантическую особенность глагольного сочетания kan have tabt 'возможно, потерял' легко обнаружить при его сравнении со значением инференциального конклюзива ma have tabt 'должно быть, потерял' в следующем примере:
<...> En kföde. Han gik altid med den <...> - Han kan have tabt den for lang tid siden <... > - De har nok ret. Han ma have tabt den. 'Цепочка. Он всегда ходил с ней. - Возможно, он давно потерял ее. - Скорее всего, Вы правы. Он, должно быть, потерял ее'.
Значение допущения говорящим своего объяснения как одного из ряда объективно возможных, выражаемое глагольным сочетанием с kunne, отличает его от объяснения, вводимого при помощи частицы vel, которая сигнализирует, что говорящий отдает предпочтение этому объяснению и предлагает слушающему принять его, разделив тем самым с ним ответственность за достоверность высказывания:
Hun er velhans livs kœrlighed. 'Наверное, она любовь всей его жизни'.
Hun kan have vœret fodt i K0benhavn. 'Возможно, она родилась в Копенгагене'.
IRom har man vel ogsä vœret optaget af disse problemer... 'В Риме, наверное, тоже были озабочены этими проблемами...'
Og i Rom kan de have hört om det store Egypten... 'A в Pимe они, возможно, слышали o великом Египте...'
Kunsten kan man vel ikke kalde det. 'Искусством это, наверное, назвать нельзя'.
Terrorister kan have handlet pâ egen hând. 'Возможно, террористы действовали самостоятельно'.
Функция вовлечения говорящим слушающего в оценку сложившейся ситуации позволяет нам отнести и частицу vel, и глагольную конструкцию kunne + Infinitiv I/II к экспликативам 2-го лица, однако различие между данными эпистемическими операторами состоит в том, что vel -субъективный гипотетический экспликатив 2-го лица - выражает значение гипотетического объяснения ситуации, которому говорящий отдает предпочтение и рассчитывает на его принятие слушающим, а kunne + Inf. I/II - объективный гипотетический экспликатив 2-го лица - выражает значение гипотетического объяснения сложившейся ситуации, которое говорящий допускает к рассмотрению как одно из объективно возможных и предоставляет слушающему право самому сделать выбор.
2.3. Skal /skulle + Infinitiv I/II и модальная частица vist
Устойчивое грамматизованное сочетание skulle + Inf. I/II активно употребляется в языке средств массовой информации. Использование говорящим данного модально-глагольного показателя изменяет эпистемиче-скую модальность содержания пропозиции, вводя его как чужую информацию:
D0delig säret skal Pushkin have forlangt sin pistol, da nu turen var kommet til ham. 'Смертельно раненый Пушкин, как говорят, потребовал дать ему пистолет, ибо теперь была его очередь стрелять'.
Manden skal have drœbt to mennesker. 'Говорят, I Якобы мужчина убил двоих человек'.
Эксплицируемое грамматизованным глагольным сочетанием skulle + Inf. I/II указание на наличие другого источника пересказываемой информации, позволяет нам отнести данное модальное средство к пересказы-вательным эвиденциалам. Характерной особенностью употребления
ксенопоказателя skulle + Inf. I/II является выражение значения отмежевания, дистанцирования говорящего от передаваемой информации, что легко подтвердить возможностью выражения сомнения в ее достоверности или опровержения ее как недостоверной не только каким-либо другим лицом, но и самим говорящим:
Han benagter, at han skulle have lovet noget som helst. 'Он отрицает то, что якобы давал какие-то обещания'.
Dengang blev han l0sladt indenfor et d0gn, og han stod helt uforstaende overfor, at han skulle have lavet noget ulovligt (B.T.). 'В тот раз его отпустили в течение суток, и он никак не мог понять, что он якобы сделал что-то незаконное'.
Jeg afviser rygterne om, atjeg skulle vrnre interesseret i at blive landstraner. 'Я отвергаю все домыслы о моей якобы заинтересованности в должности тренера сборной'.
Tysklands forsvarsminister afviser, at han skulle plagieret sin afhandling. 'Министр обороны Германии отвергает обвинения в том, что его диссертация якобы является плагиатом'.
Статус пересказывательного эвиденциала является общим для анализируемой конструкции и одного из выделяемых эвиденциальных значений модальной частицы vist 'кажется, вроде':
Han skal vist til Danmark i morgen. 'Кажется, он завтра едет в Данию'. Hun var vist blevet alene for nylig. 'Кажется, она недавно осталась одна'.
В отличие от гипотетического конклюзива nok 'скорее всего', информация, вводимая частицей vist 'кажется, вроде', имеет внешний источник, на что указывают и авторы академической Грамматики датского языка [Hansen, Heltoft, 2011: 1059]. Модальная частица vist вносит в высказывание значение неуверенного припоминания говорящим некогда слышанного им самим:
Äh, du ved... hendes mor og far skal vistskilles. 'Ну, ты знаешь... ее мама и папа, кажется, расходятся'.
При этом источник данной информации чаще всего не дифференцирован: кто-то мне говорил, что... но я точно не помню / не уверен / могу ошибаться. В редких случаях его все же можно определить по контексту: Ja, hun var her i gar og hun skal vist have gaster i aften. 'Да, она была здесь вчера, а сегодня у нее, кажется, гости'.
Используя частицу vist, говорящий передает только смысл припоминаемой им исходной информации. При этом важно подчеркнуть, что сам
говорящий верит в ее правдивость, но определяет меру своей ответственности за нее ручательством за пересказ припоминаемого. Модальная частица vist употребляется преимущественно в разговорной речи датчан, а также в тех случаях, когда возможна экспликация собственного «Я» говорящего.
Итак, если vist вносит в высказывание значение неуверенного припоминания говорящим того, что он где-то когда-то слышал и во что он верит, то конструкция skulle + Inf. I/II эксплицирует значение дистанцирования говорящего от передаваемой информации, которую он слышал в реальной ситуации, но за достоверность которой не может поручиться. Именно этим объясняется предпочтительное использование данного пересказыва-тельного эвиденциала в сообщениях средств массовой информации:
Som president Erdogan skat have sagt: Tror I, der star "Idiot"pa ryggen af mig? 'Как якобы сказал президент Эрдоган: «Вы что, думаете у меня на спине написано «Идиот»?'
Таким образом, семантическое различие между частицей vist и модальной глагольной конструкцией skulle + Inf. I/II заключается в следующем:
- модальная частица vist является субъективным ситуативом 3 лица, так как выражает неуверенное припоминание говорящего о некогда полученной информации, в достоверность которой он сам верит;
- модальная конструкция skulle + Inf. I/II является объективным ситуативом 3 лица, т.к. выражает значение дистанцирования говорящего от пересказываемой информации, полученной им в определенной ситуации, часто от конкретного лица, на которого и может быть возложена ответственность за ее достоверность.
2.4. Результаты сопоставления функциональной семантики модальных частиц и грамматизованных устойчивых сочетаний с модальными глаголами
Сопоставительный анализ прагматической семантики и коммуникативных функций грамматизованных устойчивых сочетаний kunne / matte / skulle + Infinitiv I/II и модальных частиц nok, vel и vist позволил нам разграничить эти группы средств выражения значений проблематического типа эпистемической модальности, выделить типичные для них контексты употребления и исключить их кажущуюся синонимичность и взаимозаменяемость. В результате проведенного анализа данных групп эписте-мических показателей мы можем заключить, что:
1) matte + Infinitiv I/II - инференциальный (объективный) конклюзив 1-го лица, строящий логическое умозаключение говорящего на неких косвенных, но реально существующих факторах, которые он чаще всего тут же приводит в свое оправдание;
nok - субъективный конклюзив 1-го лица, выражающий гипотетическое умозаключение говорящего, который не имеет никакой информации о реальном положении дел;
2) kunne + Infinitiv I/II - объективный экспликатив 2-го лица, допускающий эксплицируемое говорящим объяснение как одно из объективно возможных и предлагающий слушающему оценить его достоверность;
vel - субъективный экспликатив 2-го лица, предлагающий слушающему принять гипотетическое объяснение говорящим сложившейся ситуации как достоверное;
3) skulle + Infinitiv I/II - объективный ситуатив 3-го лица, являющийся пересказыватедльным эвиденциалом и выражающий значение дистанцирования говорящего от передаваемой информации, за достоверность или ложность которой должно нести ответственность другое лицо;
vist - субъективный ситуатив 3-го лица, выражающий неуверенное припоминание говорящим чужой информации, в достоверность которой он сам верит.
Таким образом, мы можем сказать, что грамматизованные глагольные сочетания с модальными глаголами matte, kunne, skulle формируют собственную эпистемическую парадигму и могут быть представлены как система, построенная по тем же параметрам, что и система модальных частиц проблематической модальности:
эпистемическое значение эпистемическое ручательство (лицо) проблематическая модальность
конклюзив 1 matte + Infinitiv I/II
экспликатив 2 kunne + Infinitiv I/II
ситуатив 3 skulle + Infinitiv I/II
Проведенный анализ свидетельствует о том, что основным отличием данных групп эпистемических показателей друг от друга является наибольшая субъективность частиц, каждая из которых сигнализирует об эпистемическом ручательстве говорящего за выражаемую им степень достоверности высказывания, тогда как глагольные экспликатив и ситу-атив перекладывают эту ответственность на других участников коммуникативной ситуации. Примечательно, что известный датский лингвист П. Дурст-Андерсен, анализируя различные модальные средства датского языка, говорит о наличии в нем субъективного и объективного голосов, между которыми должен выбирать говорящий, чтобы маркировать статус передаваемой информации [Durst-Andersen, 2007: 175].
Выявленные нами функционально-семантические особенности употребления грамматизованных глагольных сочетаний и модальных частиц представлены в следующей таблице [Крылова 2012]:
модальное средство эпистемическ. ручательство (лицо) проблематическая модальность
конклюзив экспликатив ситуатив
nok 1 гипотетическое умозаключение
matte + Inf. I/II 1 инференциальн. умозаключение
vel 1+2 предложение объяснения ситуации
kunne + Inf. I/II 2 допущение возможности такого объяснения ситуации
vist 1+3 припоминание чужой информации как достоверной
skulle + Inf. I/II 3 дистанцирование от чужой информации
3. Парадигма средств косвенной засвидетельствованности
Представленные выше описания функциональной семантики глагольного эвиденциала skulle + Inf. IZII и модальной частицы vist позволяют говорить о них как о показателях косвенной засвидетельствованности, или пересказывательности, имеющих каждый свою специфику и сферу употребления. Это дает нам основания для сравнения данных ксенопока-зателей с другими операторами косвенной эвиденциальности в датском языке, поскольку выбор говорящим того или иного ксенопоказателя, как свидетельствует анализ, становится своего рода проявлением его субъективного отношения к пересказываемой информации.
Передача чужих слов, чужого мнения или предположения возможна в датском языке при помощи связочных конструкций с квазипассивными глаголами menes считают, считается I siges говорят, говорится I formodes предполагается I ventes ожидается+ at-infinitiv :
Harald Blätand menes at have bygget den forste kirke pä stedet som gravminde over sin far, Gorm den Gamle. 'Считается, что первую церковь на этом месте возвел Харальд Синезубый в честь своего отца Горма Старого'.
De to brodre formodes at vœre ene om at have udtœnkt og gennemfort mandagens terrorangreb. 'Предполагается, что братья одни подготовили и в понедельник осуществили этот террористический акт'.
Mullah Omar siges at vœre i husarrest i Kandahar. 'Мулла Омар, как сообщают, находится под домашним арестом в Кандагаре'.
Для указанной датской конструкции, как и для конструкции с перфор-мативными глаголами считается, называется, зовется, расценивается, кажется, представляется в русском языке, характерна невосстановимость агенса перформативного глагола [Золотова, 1973], [Козинцева, 2007: 88]. Грамматическая структура предложения с квазипассивными глаголами ментальной и речевой деятельности подразумевает некое обобщенное множество лиц, которое является источником пересказываемой информации и должно отвечать за ее достоверность [Козинцева, 2007: 98].
Данные показатели используются говорящим в случаях, когда вводимая информация предлагается слушающему как достоверная в связи с невозможностью или отсутствием необходимости в верификации ее истинности. Именно этой особенностью данных показателей косвенной засвидетельствованности можно объяснить то, что они чаще всего встречаются в сообщениях средств массовой информации, научно-популярной литературе и т. п.:
Jordens alder menes at vœre 45QQ millioner är. Возраст Земли, как полагают, составляет 4500 миллионов лет'.
Vikinge- eller soroverborg siges at have ligget ved Oleborg. Ingen spor at se i dag, men udgravning har ikke vœret foretaget. 'Крепость викингов, или морских пиратов, находилась, как предполагается, около Олеборга. Сейчас невозможно обнаружить никаких следов этого, но раскопки в данном месте не проводились'.
Udgifter til asylboom ventes at vokse til over 9 milliarder i är. 'Ожидается, что расходы на миграционный бум превысят в этом году сумму в 9 миллиардов крон'.
Таким образом, в отличие от модальной частицы vist, выражающей веру говорящего в достоверность припоминаемой им чужой информации, связочные конструкции с перформативными глаголами вводят информацию, истинность которой сам говорящий или не может, или не считает нужным подтвердить, и предлагает ее слушающему как коллективное знание, предположение, мнение, опасения:
5QQ migranter frygtes at vœre druknet i Middelhavet. 'Существуют опасения, что 500 мигрантов утонули в Средиземном море'.
Данная особенность отличает названные конструкции и от пересказы-вательного эвиденциала skulle + Inf. I/II, основная функция которого, как мы показали выше, заключается в том, что говорящий дистанцируется от вводимой им информации и перекладывает на другое лицо ответственность за ее достоверность. Именно отсылка к лицу, с чьих слов данная информация пересказывается, является функционально-семантической особенностью употребления говорящим конструкции skulle + Inf. I/II.
Как нам удалось показать в [Крылова, 2011: 72-83], выражаемое сочетанием skulle + Inf. I/II значение дистанцирования говорящего от пересказываемой информации допускает как возможность ее опровержения, так и возможность выражения сомнения в ее достоверности, но исключает возможность ее использования говорящим для подтверждения достоверности пересказываемого:
I et indlœg i Berlingske Tidende den S. juni antyder Henning F. Hansen, at jeg skulle have til hensigt at tie ham ihjel. Tanken ligger mig fjern! 'На страницах газеты Берлингске Тиденде от 8 июня Хеннинг Ф. Хансен намекает на то, что я якобы нарочно умалчиваю о нем. У меня и в мыслях этого не было'.
Выражаемое данным ксенопоказателем дистанцирование говорящего от передаваемой с чужих слов информации или его намерение в дальней-
шем опровергнуть ее приводит говорящего к необходимости как можно точнее передавать содержание чужих слов и даже цитировать их:
K. Holt pâstâr, at jeg skulle have haft "travlt med at give kriminelle palœstinensere og andre muslimer dansk indfodsret ". Hertil skal jeg oplyse, at samtlige love om dansk indfodsret er vedtaget i Folketinget med etflertal. 'К. Хольт утверждает, что будто бы / якобы я «поторопился дать датское гражданство палестинцам с криминальным прошлым и другим мусульманам». В ответ на это я могу сообщить, что все эти законы о датском гражданстве приняты Фолькетингом большинством голосов'.
Итак, основной целью использования skulle + Inf. I/II является дистанцирование говорящего от чужой информации при ее передаче слушающему. Именно этим объясняется столь же активное использование данного ксенопоказателя в сообщениях средств массовой информации, как и конструкций menes / siges/formodes / ventes/frygtes и др. + at-infinitiv, выбор которых говорящим при этом обусловлен совсем иными факторами: отсутствием необходимости указания на источник информации и частой невозможностью верификации ее истинности, ср.:
Islamister menes ( = существует такое мнение) at stâ bag en massakre lardag <...> i det nordßstlige Nigeria, hvor gеrningsmœnd skal have drœbt (непроверенная информация) adskillige elever og lœrere pâ en kostskole. 'Существует мнение, что исламисты стоят за зверствами, произошедшими в субботу <...> в северо-восточной Нигерии, где якобы были убиты ученики и учителя одной школы-интерната'.
Сопоставительный анализ особенностей функционирования различных ксенопоказателей в датском языке позволил выявить разную степень выражаемого ими эпистемического ручательства говорящего за передаваемую информацию, а также конкретизировать типичные контексты их употребления. Говорящий передает только смысл чужих слов, если он верит в их истинность, но пересказывает их как можно ближе к цитации в случае дистанцирования от данной информации или сомнения в ее достоверности. О подобной стратегии говорящего свидетельствуют и исследования, проводимые на материале русского языка [Плунгян, 2008].
3.1. Результаты сопоставления функциональной семантики разноуровневых ксенопоказателей
Таким образом, сопоставление средств выражения значений переска-зывательности, относящихся к кругу эвиденциальных значений эписте-мической модальности, позволило выявить разницу в выражаемой ими
мере эпистемического ручательства говорящего за пересказываемое, выстроить его парадигму и разграничить сферы употребления данных ксе-нопоказателей:
• модальная частица vist является косвенным пересказыватель-ным эвиденциалом 1-го лица, так как выражает неуверенное припоминание говорящим некогда полученной информации, в достоверность которой он сам верит. Степень ответственности говорящего за достоверность передаваемой информации определяется, однако, мерой ответственности за припоминаемое. Частица чаще всего используется в разговорной речи, т.е. там, где возможна экспликация «Я» говорящего;
• связочные конструкции с перформативными глаголами siges / formodes / ventes + at-infinitiv говорят / предполагается / ожидается могут быть отнесены к пересказывательным эвиденциалам 2-го лица, так как, используя их, говорящий предлагает слушающему принять пересказываемую информацию как существующее (коллективное) знание, мнение, предположение и т. д. Данные показатели используются в средствах массовой информации, научно-популярной литературе и т. п.;
• модально-глагольное сочетание skulle + Inf. I/II является пересказывательным эвиденциалом 3-го лица, так как выражает значение дистанцирования говорящего от пересказываемой информации, достоверность которой может требовать подтверждения, вызывать у говорящего сомнения и быть им отвергнута. Ответственность за достоверность такой информации говорящий возлагает на ее источник, т. е. третье лицо, а в связи с этим приводит ее наиболее точно.
4. Заключение
Представленные в работе результаты исследования открывают дальнейшие перспективы для изучения языковой системы в ее связях с рече-мыслительными процессами, выявляют ту важную роль, которую играют различные средства эпистемической модальности в организации интерактивного взаимодействия между всеми участниками коммуникации, в конкретизации коммуникативных намерений и установок говорящего, а также в распределении им долей ответственности каждого из них за достоверность высказывания.
Результаты анализа особенностей функциональной семантики ряда эпистемических показателей разных уровней и морфо-синтаксической структуры свидетельствуют о том, что в основе их парадигматических отношений лежат схожие дифференциальные признаки. Это делает воз-
можным проведение подобного контрастивного описания всех эписте-
мических средств в датском языке с целью создания парадигматической
гиперсистемы.
Список литературы
Арутюнова Н.Д. Человеческий фактор в языке: Коммуникация, модальность, дейксис. М., 1992.
Арутюнова Н.Д. Показатели чужой речи де, дескать, мол. К проблеме интерпретации речеповеденческих актов // Н.Д. Арутюнова (ред.). Язык о языке. М., 2000. С. 437- 452.
Бабушкина Е.В. О категории футурума в датском языке // Вестник Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. 1980. № 1. С. 47-56.
Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Человеческий фактор в языке: Коммуникация, модальность, дейксис. М., 1992.
Демьянков В.З. Когнитивизм, когниция, язык и лингвистическая теория // Язык и структуры представления знаний. М., 1992. С. 39-77.
Демьянков В.З. Когниция воображаемого и изображаемого: О понятиях (и концептах) в языке // Когнитивные исследования языка. Вып. 12. Проблемы интегрирования частных теорий в общую теорию репрезентаций мыслительных структур в языке: Сб. науч. трудов / Отв. ред. вып. В.З Демьянков. М., 2012. С. 17-33.
Зализняк Анна А. Многозначность в языке и способы ее представления. М., 2006.
Золотова Г.А. Очерк функционального синтаксиса русского языка. М., 1973.
Золотова Г.А., Онипенко Н.К., Сидорова М.Ю. Коммуникативная грамматика русского языка. М., 1998.
Кобозева ИМ. Лингвистическая семантика: Учебник. М., 2000.
Козинцева Н.А. К вопросу о категории засвидетельствованное™ в русском языке. Косвенный источник информации // Проблемы функциональной грамматики. Категории морфологии и синтаксиса в высказывании. СПб., 2000. С. 226-240.
Козинцева Н.А. Косвенный источник информации в высказывании (на материале русского языка) // Эвиденциальность в языках Европы и Азии: Сб. статей памяти Н.А. Козинцевой. СПб., 2007. С. 85-103.
Крылова Э.Б. Датские модальные глаголы и эпистемическая модальность // Скандинавская филология - Scandinavica. Вып. IX. СПб., 2007. С. 100-111.
Крылова Э.Б. Система и функции модальных частиц в датском языке: Дисс. ... докт. филол. наук. М., 2012.
Крылова Э.Б. Будущность или модальность: есть ли будущее у датского языка // Логический анализ языка: Лингвофутуризм. Взгляд языка в будущее / Ред. Н. Д. Арутюнова. М., 2011. С. 192-202.
Кубрякова Е.С. Проблема представления знаний в языке // Структура представления знаний в языке: Сб. науч. трудов. М., 1993. С. 5-31.
Кубрякова Е.С. Предисловие // Концептуальный анализ языка: Современные направления исследования: Сб. науч. трудов. М., 2007. С. 7-18.
Кубрякова Е.С. В поисках сущности языка: Когнитивные исследования М., 2012.
Локштанова Л.М. О категориальных значениях форм индикатива в датском языке // Вопросы языкознания. 1986. №1. С. 111-121.
Николаева Т.М. Функции частиц в высказывании (на материале славянских языков) / Отв. ред. В.Н. Топоров. М., 2005.
Падучева Е.В. Показатели чужой речи: МОЛ и ДЕСКАТЬ. 2011. С. 1-9. http://lexicograph.ruslang.ru/TextPdfl/ksenomarkery.pdf.
Плунгян В.А. О показателях чужой речи и недостоверности в русском языке: мол, дескать, якобы и другие / B. Wiemer & VA. Plungjan Lexikalische Evidenzialitäts-Marker in slavischen Sprachen // Wiener Slawisti-scher Almanach. Sonderband 72. München, 2008. S. 285-311.
Храковский В.С. Эвиденциальность, эпистемическая модальность, (ад) миративность) // Эвиденциальность в языках Европы и Азии: Сб. статей памяти Н.А. Козинцевой / Ин-т лингв. исслед. РАН; Отв. ред В.С. Храковский. СПб., 2007. С. 600-632.
Boye K. Evidence for Evidentiality in Danish // Müller H.H. Reflektions on Modality. (Copenhagen Studies in Languages.) 2001. S. 81-127.
Durst-Andersen P. Det danske sprogs mange stemmer // Sproglig polyfoni: Texter om Bachtin & ScaPoLine. Aarhus, 2007. S. 163-180.
Durst-Andersen P. När den danske ytring b0jes i f0rste-, anden- og tredjeperson // MUDS 13. Ärhus, 2011. S. 137-153.
Glismann O. Om tid og tempus // NYS 16/17. Akademisk Forlag. K0benhavn, 1986. S. 237-257.
Hansen E., Heltoft L. Grammatik over det Danske Sprog. Forekibig udgave, 1999. S. 20-147.
Jensen E.S. Hvordan bliver et s^tningsadverbial til et s^tningsadverbial? // Studier i Nordisk 2000-2001. Kabenhavn, 2002. S. 31-50.
Nolke H. Polyfoni: En sprogteoretisk indf0ring. ARK. 48. K0benhavn, 1989.
Sperber D., Wilson D. Relevance: Communication and Cognition. Oxford. 1986.
Сведения об авторе: Крылова Эльвира Борисовна, докт. филол. наук, доцент кафедры германской и кельтской филологии филологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова. E-mail: krelvira@mail.ru.
