CC BY
97
Вестник ПСТГУ
IV: Педагогика. Психология
2015 Вып 3 (38) С 53~64 Беленчук Лариса Николаевна
канд. ист. наук
Институт теории и истории педагогики РАО larisa_belenchuk@mail.ru
Средние века —
СЕРДЦЕ ЕВРОПЕЙСКОГО ПРОСВЕЩЕНИЯ!
История и методология изучения
СРЕДНЕВЕКОВОЙ ПЕДАГОГИКИ Л. Н. Беленчук
В статье обосновывается необходимость отхода от марксистско-ленинской схемы сопряжения развития педагогики с общественно-экономическими формациями. Схема, где материальный базис первичен, а идеологическая надстройка вторична, не выдерживает научной критики. Понятно, что духовное явление, такое как педагогика, не может впрямую определяться этим базисом, хотя, безусловно, отчасти зависит от него. В этой схеме чем дальше от нашего времени, тем более несовершенна педагогика, чем ближе — тем она «прогрессивнее». В ней средневековая педагогика обычно занимает скромное место. Снисходительное отношение к ней отражается и в числе страниц, посвященных средним векам в исследованиях.
Подобное отношение к просвещению средних веков сложилось относительно недавно. Еще в середине XIX в. наши мыслители отмечали удивительную мощь и плодовитость средневековой педагогической идеи. Но уже во второй половине XIX в. такое воззрение на Средневековье становится уделом лишь отдельных авторов, представления которых мы и постарались отразить в статье, наряду с нашим видением места и роли средневекового просвещения в истории педагогики и методологии его изучения.
В этой статье мы сделаем попытку отойти от бытующей до сих пор, к великому сожалению, в нашей истории схемы развития общества как смены общественно-экономических формаций. Такая схема не может быть основой изучения не только всеобщей исторической, но и частной, историко-педагогической науки. Свойственные ей упрощение и искажение исторического процесса в нашей науке дополняются еще и тем, что она сугубо материалистична, а такое явление, как педагогика, относится к духовной сфере, поэтому не может быть измерено материальными категориями.
Как ни странно, до сего времени это представление о прогрессе исторического развития, выражающееся в смене общественно-экономических формаций, сформулированное сначала Сен-Симоном (от рабского, крепостного, наемного к свободному социалистическому труду), а после него Марксом, лежит в основе мышления многих историков. На его базе строятся и учебники по историческим дисциплинам. Но все большее число исследователей общественных
наук не устраивает эта концепция, и они начинают говорить не об общественно-экономической, а об общественно-духовной формации, или цивилизации, теоретические основы которой были заложены русским ученым Н. Я. Данилевским. Здесь базисом выступает духовное состояние общества, а надстройкой — все общественные отношения, культура, государство и общественные институты. В такой парадигме мышления говорить о линейном прогрессе народа или человечества трудно, если вообще возможно.
Известно, что Карл Маркс считал капитализм более цивилизованным строем, чем феодализм, причем его цивилизующее влияние он видел, прежде всего, в том, что этот порядок приучает человека трудиться на другого человека без какого-либо внешнего принуждения. Важное место при этом занимало освобождение общества от религиозных «предрассудков», мешавших подобным отношениям. Кстати, значительная часть общества до сих пор подсознательно рассматривает западноевропейские страны капитализма как эталон «цивилизованности», или даже просвещенности, поскольку они первыми встали на путь капиталистического развития.
В настоящее время, увидев недостатки марксистского подхода, исследователи избирают себе другие схемы истории. Среди них цивилизационная, детально разработанная отечественным ученым Н. Я. Данилевским и развитая О. Шпенглером и А. Тойнби, которая предполагает различные пути развития нескольких крупных мировых цивилизаций или культурно-исторических типов, другие говорят об общественно-духовных формациях (В. Ю. Катасонов), третьи — о культуре премодерна, модерна и постмодерна (преимущественно западноевропейский подход, который развивается и многими отечественными исследователями). В последней схеме премодерн — это как раз и есть христианский период развития культуры и просвещения, модерн — эпоха Просвещения и последующие за ней «века науки», когда сохранялись еще христианские ценности, и постмодерн — активная часть сегодняшней европейской культуры, предполагающая относительность нравственных понятий, добра и зла. У всех этих подходов есть общее: они идеалистичны, т. е. предполагают первенство идей, сознания, а не материи.
Выясняется, что эти схемы намного успешнее объясняют развитие общества, в том числе и педагогики, чем материалистический подход. Так, мы видим, что в разных типах цивилизаций формируются различные системы базовых ценностей, которые остаются неизменными на протяжении столетий. Система ценностей — это одна из самых устойчивых общественных конструкций. Духовное состояние общества и является его базисом, а надстройкой — все общественные отношения, экономические, правовые, культурные1. Базовой ценностью при этом может быть Бог и отношение к нему, а может быть, например, материя, производство, наука или богатство и т. д. Чаще всего эти базовые ценности не осознаются обществом, но на них и конструируются системы воспитания, а значит и обучения.
1 См.: Катасонов В. Ю. От рабства к рабству. От древнего Рима к современному капитализму. М., 2014. С. 13.
В гуманитарной (а не научно-технической) системе координат очень трудно говорить о каком-либо «прогрессе», ведь человек по сути своей не меняется с момента своего творения, не делается ни лучше, ни хуже. И если уж говорить об идеале воспитания, то скорее мы должны отдать должное тому человеку, который существовал и воспитывал своих детей в период Средневековья.
Снисходительно-патерналистское отношение к Средним векам возникло относительно недавно — во второй половине XIX в. До этого времени как за рубежом, так и у нас к этому периоду относились с большим почтением. О роли Средневековья в общем ходе мирового просвещения так писал великий русский писатель Н. В. Гоголь: «Никогда История мира не принимает такой важности и значительности, никогда не показывает она такого множества индивидуальных явлений, как в Средние веки <...>. В них совершилось великое преобразование всего мира; они составляют узел, связывающий мир — Древний с Новым; им можно назначить то же самое место в истории человечества, какое занимает в устроении человеческого тела сердце, к которому текут и от которого исходят все жилы»2. И объясняет, почему мы так пренебрежительно относимся к Средним векам: «Отчего же так неохотно ими занимались? Время действия это считали слишком низким, слишком варварским, слишком невежественным и оттого-то оно и в самом деле сделалось для нас темным»3. То есть, начиная с эпохи Ренессанса образованные слои, полагая античное просвещение истинным Светом, стали считать то, что произошло после падения античных государств, Тьмой. Отсюда и сегодняшнее отношение к Средневековью. Если для Гоголя Средневековье — сердце, то для сегодняшних ученых часто это некий атавизм, представляющий чисто абстрактный исторический интерес. В эпоху Ренессанса, как известно, христианской модели Средних веков были противопоставлены античные идеалы. Таким образом, светлые идеалы стали ассоциироваться с языческой культурой, а «темные» стороны — со средневековым христианским просвещением. При этом эпоха Средних веков, феодализма (по марксистской терминологии) оказывается в сознании историков тесно связанной с крепостническим рабством. На самом же деле расцвет крепостничества в Европе — XV—XVI вв., т. е. именно эпоха Ренессанса, а в России окончательное закрепощение крестьян произошло еще позже — в XVII в. (соборное уложение 1649 г. установило бессрочное прикрепление крестьян к земле). Весь «просвещенный» XVIII в. в России шло ужесточение крепостной (к его концу, в 70-е гг., крестьяне стали «живым имуществом», тогда как в XI—XVI вв. рабства на Руси, как и у германских народов, практически не было, если учитывать относительно небольшое число холопов, которые постепенно весь этот период переходили в категорию дворовых крестьян), а на Западе — капиталистической (т. е. финансовой) зависимости. Таким образом, видим, что в конце Средневековья и произошел резкий поворот от свободного крестьянского труда к рабскому, наемному, который не мог не сформировать новое отношение к человеку как к предмету продажи — то есть именно рабскую психологию, психологию хозяев и рабов. Труд, на котором держалось представление о свободной творческой деятельности человека, преимуществен-
2 Гоголь Н. В. О средних веках // Неизданный Гоголь. М., 2001. С. 77.
3 Там же. С. 78.
но сельскохозяйственный, стал потихоньку замещаться промышленным даже в сфере производства продуктов питания. Сейчас в Европе сельскохозяйственным трудом занимается существенно меньшая часть населения (оценки разные, но не более 10% в Западной, немного больше — в Восточной), чем другими видами деятельности.
Усиление закабаления крестьянства именно на рубеже начала развития капиталистических отношений исследователи объясняют новыми потребностями «нематериального характера»: «...среди предметов обмена главную долю составляют вообще не продукты труда, а людские услуги, силы, качества и привилегии (звания). В ХУ—ХУ1 вв. невиданных размеров достигает наемное холопство, проституция, торговля чинами, регалиями, доходными местами. Растет продажность людей и прибыльное использование их слабостей и пороков»4.
Далее, в период Реформации, внутри новой теологии идет становление автономной моральности. Автономия буквально означает самозаконность. Это значит, что человек не просто подчиняется нормам и правилам, которые ему извне предписаны, но выбирает их на свой страх и риск и делает для себя принципом.
Немецкий социолог Макс Вебер усматривает в протестантской мирской аскезе фермент разложения традиционной натурально-хозяйственной парадигмы и важнейший фактор становления предпринимательской этики (в его терминологии «духа капитализма»)5. Реформация закрепила в умах людей тот образ человека, который стал формироваться в западноевропейской культуре на рубеже Средневековья и Нового времени. Вероучительным оплотом новых представлений стал кальвинизм. Наиболее важным для этого учения догматом считается обычно учение об избранности.
В наше время отход от материалистической концепции развития и смены общественно-экономических формаций происходит с большим трудом. Редкие книги, не говоря уже об учебной литературе, написаны по другой схеме. И причина тут не столько в годах нашего, российского атеизма, сколько в общем развитии европейской культуры, которая все больше отрывается от своих христианских истоков, делая своим кумиром нечто, противоположное им. Средневековое общество имело этические стандарты, которые не позволяли неправедно обогащаться, давать деньги в рост, обманывать ближнего, распутничать. Разумеется, все эти грехи были в том обществе, но все же идеалы были другими.
Между тем схема линейного исторического прогресса стала настолько обычной уже в середине XIX в., что в российской культуре, например, только единицы мыслили в другой системе координат. Таким ученым был, например, выдающийся русский литератор и дипломат Константин Леонтьев. В работе «Визан-тизм и славянство» он рассматривает соотношение восточной и западной христианских культур, их генезис, тип и результаты просвещения и образования. Он полагает, что эпоха воцарения Карла Великого (IX в.) — это черта раздела, после которой на Западе стали все более выявляться своя цивилизация и своя
4 Соловьев Э. Ю. Главы учебного курса «Реформация и становление общеевропейской цивилизации» (URL: http://luteranstvo.info/istorya-religii/729-reformacya-i-stanovlenie.html).
5 См.: Там же.
государственность6. Если до этого в европейском мире царствовала византийская цивилизация, то с этого времени началась эпоха, по выражению Леонтьева, «цветущей сложности» (то есть, пик, вершина развития) романо-германской культуры, но одновременно и феодализма германского, победившего Древний Рим, положившего, по словам Леонтьева, «основы чрезмерному самоуважению лица (самоуважению, которое, перейдя путем зависти и подражания сперва в буржуазию, произвело демократическую революцию и породило все эти нынешние фразы о беспредельных правах лица, а потом, дойдя до нижних слоев западного общества, сделало из всякого простого поденщика и сапожника существо, исковерканное нервным чувством собственного достоинства)»7.
То есть в великом расцвете европейской культуры и просвещения эпохи Ренессанса появляется зерно, зародыш гнили, идолопоклонства, где идол — сам человек, если можно так сказать.
В культуре Византии Леонтьев подчеркивает ее дисциплину (вообще, дисциплину ученый считает столпом всякой культуры, просвещения) кесаризма, давшую этому государству устойчивость и силу еще на 1100 лет после падения Древнего Рима. Кесаризм этот опирался на два фундамента: на христианскую религию и на древнее государственное право, формулированное «так хорошо, как ни одно до него формулировано не было»8.
Леонтьев обращает внимание на некоторую косность, заданность нашего просвещения: «Есть в обществе, благодаря известному складу школьного обучения, благодаря известному характеру легкого чтения и т. п., привычка, не долго думая, чувствовать симпатию к иным историческим явлениям, и почти отвращение к другим»9. Так мы, не задумываясь, отдаем предпочтение Древней Элладе и почти ничего на знаем о Византии только в силу того, что первая создала великую литературу, с симпатией описывавшую события, и умевшую внушить это чувство другим. Эту традицию подхватила и западноевропейская культура. Рим, Средние века Европы и тем более Европа Нового времени оставили такую богатую литературу, что чувства, страдания, вкусы западноевропейского человека нам «знакомы, близки, более или менее родственны». Византийские же история и общество «пострадали от равнодушия или недоброжелательства писателей западных, от неприготовленности и долгой незрелости нашей русской науки. Византия представляется чем-то (скажем просто, как говорится иногда в словесных беседах) сухим, скучным, поповским, и не только скучным, но даже чем-то жалким и подлым»10. Тогда как общая византийская образованность «переступала в средние века далеко за пределы византийского государства точно так же, как переступала государственные пределы Эллады когда-то эллинская цивилизация, как переступает еще дальше теперь европейская за свои политические границы»11. По нашему мнению, сам характер культуры и западно- и
6 См.: Леонтьев К. Н. Византизм и славянство. М., 2010. С. 13.
7 Там же.
8 Там же. С. 22.
9 Там же. С. 23.
10 Там же. С. 26.
11 Там же. С. 27.
восточноевропейской способствовал в человеческом сознании преимуществу первой перед второй: первая — более пышная, более светская, разнообразная, вторая — относительно однообразная, простая, даже скупая.
Говоря о преимуществах «византийского» мира, Леонтьев проводит очень важную мысль, что развитие человечества или народа отнюдь не означает простого приращения знаний. «Своеобразное народное творчество (как показывает нам вся история) происходило совокупными действиями сознательных умов и наивных начал, данных жизнью: нуждами, страстями, вкусами, привязанностями, даже тем, что зовут обыкновенно невежеством. В этом смысле можно позволить себе сказать, что знание и незнание были (до сих пор, по крайней мере) равносильными двигателями исторического развития. Ибо под развитием, разумеется, надо понимать не одну ученость, как думают (опять-таки по незнанию) многие, а некий весьма сложный процесс народной жизни, процесс, в значительной степени еще не ясно постигнутый социальной наукой»12.
Выделение западноевропейской особой цивилизации из христианского мира началось, по мнению Константина Леонтьева, к У111—1Х вв. Характерные черты этого процесса — усиление власти папы, разрыв с византийским Востоком, принятие Карлом Великим императорского титула и набеги норманнов13. «Вместо христианских загробных верований и аскетизма явился земной гуманный утилитаризм: вместо мысли о любви к Богу, о спасении души, о соединении с Христом — заботы о всеобщем практическом благе. Личные права каждого, и благоденствие всех становятся целью общества»14.
Реальная наука непостижимым образом сочетается с ненаучной верой в уравнительный и гуманный прогресс. Цивилизация упрощается. Господство среднего класса есть тоже упрощение и смешение; ибо он по существу своему стремится все свести к общему типу так называемого буржуа. Здесь мы можем вспомнить Екатерину Великую с ее планами создания «среднего рода» людей и проектами И. И. Бецкого. Поэтому и Прудон «с жаром уверяет, что цель всей истории состоит в том, чтобы обратить всех людей в скромных, однородного ума и счастливых, не слишком много работающих буржуа. Хорош идеал!» — восклицает Леонтьев15.
Далее писатель переходит к воспитанию личности, утверждая, что «человек ненасытен, если дать ему свободу». Поэтому, чем больше в обществе и государстве дисциплины, сословности, ограничений, тем более оно жизнеспособно. «Разлитие рационализма в массах общественных. приводит лишь к возбуждению разрушительных страстей вместо их обуздания авторитетами. Так что наивный и покорный авторитетам человек оказывается, при строгой поверке, ближе к истине, чем самоуверенный и заносчивый гражданин уровненного и либ ерально-развинченного о бщества»16.
12 Леонтьев. Указ. соч. С. 69—70.
13 См.: Там же. С. 167.
14 Там же. С. 168.
15 Там же. С. 189-190.
16 Там же. С. 191-192.
По Леонтьеву, все Новое время — это процесс уравнения, демократизации, упрощения культуры. Эта демократизация неизбежно приведет к потере самобытности государств и объединению их в общую европейскую республику, писал Леонтьев в 1874 г., более чем за сто лет до этого события! «Для ниспровержения последних остатков прежнего государственного строя Европы не нужно ни варваров, ни вообще иноземного нападения: достаточно дальнейшего развития и укрепления той безумной религии эвдемонизма», которая символом своим объявила «материальное и моральное благосостояние человечества»17.
Таким образом, по мысли К. Н. Леонтьева, человечество скорее регрессирует в своих моральных качествах, чем наоборот.
Другой русский мыслитель, В. В. Розанов, в известной работе «Сумерки просвещения» (кстати, здесь он, вопреки уже сложившейся к его времени традиции, «сумерками» называет время после эпохи Просвещения, а отнюдь не «темное» Средневековье, когда «церковь со своим особым кругом понятий и преданий, семья с индивидуализмом своих навыков и стремлений, не говоря о других меньших, но столь же живых и конкретных силах истории, были недоверчиво или пренебрежительно устранены от воспитания»18) так описывает позднесредневековую картину воспитания, воспроизведенную на рисунке художника Бандинелли: «Вечер. В обширной бедной комнате собралась семья учеников многогрешного мастера и расположилась двумя тесными группами, чтобы пользоваться скудными источниками света. Налево, у высокого камина, в коем подвешен первобытный светец, уселись два рисовальщика. Один из них, цветущий юноша, усердно чертит на доске, лежащей на его колене. Двое других юношей, стоя за его стулом, смотрят на его работу и шепотом сообщают друг другу свои замечания. С другой стороны камина ученик более зрелых лет, также с рисунком на коленях, закрыл лицо руками и погрузился в глубокую думу. За ним стоит юноша, обращающий к свету начатый рисунок и стирающий на нем неудавшуюся черту.
Направо, около длинного стола, собрана другая группа. Вокруг дымной лампы рисуют три ученика. На конце стола сидит сам учитель и обращает к рисующим спокойную речь. За ним стоят два зрелых мужа — художники или ученые и как бы дополняют и поясняют его поучения. Двое юношей, стоя, прислушиваются. Как бы то ни было, с изумительной живостью воскресает перед нами в этом рисунке та простая, строгая, патриархальная школа, которую проходили великие художники XVI в. Могут ли соперничать с нею наши современные художественные школы со своим роскошным аппаратом образцов и пособий, и с массою разнообразных сил, художественных и учебных, привлекаемых к преподаванию и ежегодно возрастающею толпою своих учеников?»19
По традиции Средневековью отводится в наших учебниках предельно мало места. И это не случайно. Если высшим достижением педагогического мастерства считать сформулированные в XIX в. научные представления, то все, что было до этого, покажется незначительным и несистематизированным.
17 Леонтьев. Указ. соч. С. 213.
18 Розанов В. В. Сумерки просвещения. М., 1990. С. 5.
19 Там же. С. 24-25.
В отечественных учебных книгах по истории педагогики история средневекового просвещения занимает обычно не более 10-15% от их общего объема. Это стало настолько привычным, что мы даже не задумываемся, почему примерно семь веков втискиваются в 50-60 страниц текста, а полтора-два века занимают 300-400 страниц. У П. Ф. Каптерева, считающегося (не совсем верно) основоположником истории отечественной педагогики, Средневековью отведено всего 80 (из 530) страниц текста «Истории русской педагогии». У М. И. Демкова материал обширнее, но в процентном отношении и он составляет примерно четверть монографии. В современном широко используемом в вузах учебнике «История педагогики и образования» под ред. А. И. Пискунова, средним векам посвящено по 20 страниц — западноевропейской и отечественной педагогике. Говорящее название у главы 6 — «Воспитание, школа и педагогическая мысль у народов Ближнего и Среднего Востока в эпоху европейского Средневековья». Даже чуждая Европе культура рассматривается с точки зрения западноевропейской периодизации. В учебнике А. Н. Джуринского «История педагогики» материала немного больше, но соотношение зарубежного и отечественного материала не в нашу пользу: около 50 страниц о Европе и 22 страницы о России.
Особое значение сегодня приобретает работа над источниками Средних веков и Нового времени. Этот период, вопреки сложившейся традиции отводить ему самое малое место, имеет исключительное значение в истории просвещения и культуры. У нас он открывает культурную эпоху вообще, т. к. до этого времени на территории нашей страны письменной культуры не существовало.
К великому сожалению, в истории педагогики до сих пор главенствует складывавшийся в течение ХУШ-ХХ вв. материалистический подход. Она рассматривается как процесс «прогрессивного развития», как мы уже говорили, в соответствии с теорией общественно-экономических формаций, даже если в трудах отсутствует этот термин. Считается, что наивысший расцвет педагогики — это Х1Х-ХХ вв., т. к. именно в этот период появляется множество разнообразных учебных заведений, школ и научных направлений. С этой точки зрения более ранний период, ХУ111 в., например, считается менее развитым, а уж Средневековье иначе как мрачным и темным и не назовешь. Однако так ли это с точки зрения не количества школ и направлений науки, а с главной точки зрения — проблемы становления человека, воспитания его личности? Того самого единственно правильного ракурса, который был задан в знаменитой педагогической статье великого русского ученого Н. И. Пирогова, которая, напомним, называлась не «Проблемы педагогики» или «Задачи воспитания», а «Вопросы жизни»? Н. И. Пирогов и написал эту статью для того, чтобы вернуться к верному пониманию проблемы образования не как обучения или даже образования, а как становления человека в единстве всех сторон его личности.
В учебных пособиях по истории педагогики для вузов этому времени, когда происходило становление отечественного просвещения, когда зарождались его основы, фундамент, уделяется неразумно мало страниц и учебных часов. Причина этому отнюдь не малочисленность источников. Во-первых, число их должно быть значительно расширено, учитывая, что идеи Просвещения содержались совсем не только в дидактических произведениях, но во всем фольклоре,
в эпических и художественных произведениях, в церковном творчестве. Ну как можно говорить о русском просвещении, не изучая, например, «Слова о Законе и Благодати» митрополита Илариона? Или без Повести временных лет? Или житий русских святых, являющихся каноном, квинтэссенцией русского воспитания? Или без «Просветителя» Иосифа Волоцкого? К счастью, все эти источники сейчас стали доступны широкому читателю. Наша задача — собрать их воедино и сделать источниковедческой базой истории педагогической мысли, которая, по нашему мнению, должна быть предельно широкой: туда, без сомнения, должно быть включено все, что осталось от этого периода, тем более что осталось лучшее, отобранное и тщательно хранимое нашими предками.
Каковы же основные характеристики первого исторического периода развития образования?
Основное направление периода — церковное просвещение. Примерно с XIV—XV вв. пути просвещения России и др. ведущих стран Европы постепенно начинают расходиться. Отсюда различается и корпус источников по истории педагогики. Если в Западной Европе появляются собственно научные сочинения по воспитанию юношества, в которых все больше внимания уделяется вопросу получения необходимых для практики знаний, обучению, то в России акцент делается на религиозной составляющей образования, нравственном его смысле, высших целях. Земные, материальные, сиюминутные цели признаются недостаточными для воспитания человека. Получение знания в этой системе ценностей не исключается, но считается второстепенным, не самым главным.
Отсюда выделяются две основные развивающиеся системы в рамках европейской педагогики: условно назовем их западно- и восточноевропейская. Если по форме сущностные реалии этих систем схожи (ими являются церковь, монастырь, церковные школы и ученичество, просветительство, миссионерство), то уже с середины Средневековья они различаются своими целями и задачами, а значит, и методами, и исполнительными учреждениями.
В Древнем мире и в Средние века огромную роль в просвещении играли монастыри, причем как на Западе, так и на Востоке. Традиция устроения школ при монастырях зародилась еще у первых монахов в Египте и Сирии, затем перешла в Палестину, а в последующий период — в Европу. Но если в Западной Европе монастыри всегда представляли собой закрытое и отдельное от общества образовательное пространство (некоторое подобие монастырского образования представляют собой в наше время иезуитские колледжи, а также британские университеты, изначально создававшиеся как довольно изолированные системы), то в Восточной они всегда существовали в самой тесной связи с миром. Монастырское образование явилось транслятором древнейшей культуры, в том числе античной и древневосточной, в современный мир. Кстати, в этом тоже состоит великое значение Средневековья. Монахи буквально совершали каждодневный подвиг, занимаясь переписыванием сочинений древних авторов, изучая их, переводя на современные им языки, обучая детей. Напомним, что античные труды греческих философов Европа узнала только после крестовых походов, когда манускрипты, бережно хранившиеся и изучавшиеся в восточно-христианских монастырях, стали достоянием западной научной мысли. Воспитание нового
поколения в православных монастырях было одной из главных их задач, причем воспитывали как для мира, так и для Церкви.
Источники, раскрывающие роль и значение, а также содержание церковного и монастырского образования, изучены в истории педагогики, особенно в отечественной, явно недостаточно, причем как христианская, так и своеобразная и глубокая мусульманская воспитательная традиция. На территории нашей страны мусульманские школы существовали издавна, и государство проявляло по отношению к ним не только лояльность, но и заботу.
Особенностью средневековых источников является их многоплановость. Они, как правило, одновременно сообщают сведения не только по педагогике, но и по религии, литературе, культуре, психологии, философии, антропологии и пр. гуманитарным дисциплинам. Эта системность свидетельствует, прежде всего, о целостности взгляда на человека, что необходимо учитывать при изучении этого периода.
Характерной особенностью средневековой педагогики является абсолютность понимания Добра и Зла в контексте соответствующего религиозного учения. Учения были разные, но все они соглашались в том, что положительных результатов педагогика достигает не тогда, когда ставит человека в центр мироздания, а когда приучает его видеть себя частью мира, общества, важной, но не главной. Современные ученые называют это другодоминантностью20.
Ученые отмечают, что именно в Средние века происходит становление таких ценностей в воспитании, как «держава» и «Родина»21. В русском сознании они тесно связаны с семейными ценностями: так, глава державы предстает заботливым и ответственным отцом семейства, обязанным охранять и содержать в порядке членов своей семьи.
Оценивая становление православной культуры на Руси в допетровский период, С. Ю. Дивногорцева утверждает, что она «была в высшей степени педагогична», и главной чертой этого периода был рост личностного начала, порождаемый и направляемый Церковью22.
Концом Средневековья ученые полагают разное время: одни связывают его с эпохой Ренессанса (которая также протяженна по времени), другие — с падением Византии, продолжавшемся с Х11 по ХУ в., третьи — с так называемой эпохой великих географических открытий. Последние невозможно оценить однозначно: с одной стороны, они продемонстрировали гений и силу духа европейца, с другой — позволили ограбить население, которое казалось европейцам диким из-за своей непохожести на них самих. Не говорим уже о том, что тот строй, который стал развиваться в недрах европейского традиционного феодального общества, был во многом основан на массе заокеанского золота, наводнившего Европу в ХУ-ХУ1 вв. «Золотой телец» стал огромным искушением для западно-
20 См., напр.: Янушкявичене О. Л. Духовное воспитание: история и современность. М., 2009.
21 См.: Володина Л. О. Духовно-нравственные ценности воспитания в русской семье: национальный опыт и региональные особенности. Вологда, 2010. С. 45.
22 См.: Дивногорцева С. Ю. Историко-теоретический анализ православной педагогической культуры в России. Дис. ... д-ра пед. наук. М., 2012.
европейской цивилизации. С этого момента происходит резкое изменение ценностного фундамента западной культуры и образования. Именно в это время начинает приобретать все большее влияние идеология либерализма, освящающего частные интересы индивидуума, а в итоге — новые экономические отношения, т. е. власть капитала. Либерализм не мог не повлиять и на всю парадигму нового просвещения. В России же он не имел, да и сейчас не имеет широкого влияния именно по той причине, что в глазах русского человека власть и богатство никогда не были основополагающими ценностями.
Ключевые слова: В. В. Розанов, историософия, история педагогики, К. Н. Леонтьев, методология истории педагогики, Н. Я. Данилевский, общественно-экономическая формация, прогресс, Средневековье, христианская педагогика, цивилизация.
The Middle Ages — heart of European education. History and the methodology of the study
OF MEDIEVAL PEDAGOGY L. Belenchuk
The article provides for critical approach towards Marxist-Leninist understanding, consisting of mating development of pedagogy with social-economic formations. Old pattern, where material basis is primary, and ideological superstructure is secondary couldn't stand scientific criticism. Pedagogy as spiritual phenomenon isn't directly determined by this basis, although it depends partly on it.
Within old pattern the older pedagogy is, the less perfect it is, and while it approaches our times it's perceived as "more progressive". Medieval pedagogy occupies modest place as this period is considered as "dark", "uneducated". Indulgency towards it could be seen also in the number of pages, dedicated to the Middle Ages in the textbooks.
Meanwhile it wasn't always like this — such an approach has been formed relatively recently. In the middle of XIX century our thinkers noted surprising power and fruitfulness of medieval pedagogical idea. But already in the second half of XIX century this view on Middle Ages becomes the choice only of isolated Russian thinkers, whose ideas we tried to reflect, together with our vision of place and role of medieval education in the history of pedagogy and the methodology of its study.
Keywords: V. V. Rosanov, historiosophy, the history of pedagogy, K. N. Leont'yev, the methodology of the history of pedagogy, N. Ya. Danilevskiy, social-economic formation, progress, the middle ages, Christian pedagogy, civilization.
Список литературы
1. Володина Л. О. Духовно-нравственные ценности воспитания в русской семье: национальный опыт и региональные особенности. Вологда, 2010.
2. Гоголь Н. В. О Средних веках // Неизданный Гоголь. М., 2001.
3. Дивногорцева С. Ю. Историко-теоретический анализ православной педагогической культуры в России. Дис. ... д-ра пед. наук. М., 2012.
4. Катасонов В. Ю. От рабства к рабству. От древнего Рима к современному капитализму. М., 2014.
5. Леонтьев К. Н. Византизм и славянство. М., 2010.
6. Розанов В. В. Сумерки просвещения. М., 1990.
7. Соловьев Э. Ю. Главы учебного курса «Реформация и становление общеевропейской цивилизации» (URL: http://luteranstvo.info/istorija-rehgii/729-reformacija-i-stanovlenie. html).
8. Янушкявичене О. Л. Духовное воспитание: история и современность. М., 2009.
