CC BY
16
АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ КОММУНИКАТИВНОСТИ ACTUAL PROBLEMS OF COMMUNICATION
УДК 81.811.112
DOI 10.18522/2072-0181-2021-106-2-119-124
СПОСОБЫ ИНТИМИЗАЦИИ КОНЦЕПТУАЛЬНО-ВАЛЁРНОГО ПРОСТРАНСТВА КОНТРКОММУНИКАНТОВ В ИНСТИТУЦИОНАЛЬНОМ ДИСКУРСЕ СОЦИАЛЬНОЙ РАБОТЫ
С.Н. Бредихин, Ю.И. Бредихина, И.Н. Махова
METHODS FOR INTIMIZATION OF THE CONCEPT & VALUE SPACE OF COUNTER-COMMUNICANTS IN THE INSTITUTIONAL DISCOURSE OF SOCIAL WORK
S.N. Bredikhin, Yu.I. Bredikhina, I.N. Makhova
Данная работа выполнялась в рамках теории дискурса и когнитивной лингвистики, основной посылкой ее послужило понятие о пограничном характере дискурса социальной работы. Именно определение способов вербализации конвенциональных и индивидуально-личностных элементов данного вида коммуникации позволяет конкретизировать место дискурса социальной работы на пересечении сфер со-
Бредихин Сергей Николаевич - доктор филологических наук, доцент, профессор кафедры теории и практики перевода Гуманитарного института СевероКавказского федерального университета, ученый секретарь диссертационного совета Д 212.245.13, 355017, г. Ставрополь, ул. Пушкина, 1, корп. 20, e-mail: bredichinsergey@yandex.ru, т.: 8(8652)330227;
Бредихина Юлия Игоревна - ведущий специалист комитета труда и социальной защиты населения администрации г. Ставрополя, 355035, г. Ставрополь, ул. Ленина, 415 Б, e-mail: bredichinajulia@yandex.ru, т.: 8(962)4496956;
Махова Ирина Николаевна - кандидат филологических наук, доцент, профессор кафедры иностранных языков Ставропольского государственного аграрного университета, 355017, г. Ставрополь, пер. Зоотехнический, 12, e-mail: zheltova.ira71@mail.ru, т.: 8(8652)315900, доб. 3481.
циально-ритуального вида институционального типа и бытийного вида личностно ориентированного типа, что дает возможность соотнести наше исследование с одним из наиболее востребованных на настоящий момент направлений - социолингвистикой.
Пограничный комплексный характер исследуемого дискурса включает институциональные признаки, а значит, неизбежно служит сферой реализации трихотомических
Sergey Bredikhin - North-Caucasus Federal University, 1, bldg. 20, Pushkin Street, Stavropol, 355017, e-mail: bredichinsergey@yandex.ru, tel .: 8(8652)330227;
Yulia Bredikhina - Administration of Stavropol, 415 B, Lenin Street, Stavropol, 355035, e-mail: bredichinajulia@ yandex.ru, tel .: 8(962)4496956;
Irina Makhova - Stavropol State Agrarian University, 12, Zootechnichesky Lane, Stavropol, 355017, e-mail: zheltova.ira71@mail.ru, tel .: 8(8652)315 -900, ext. 3481.
отношений «социальный работник - клиент - социальная служба» как одного из видов экспликации «власти», ведь коммуникация в данном аспекте приобретает статусно ориентированный характер. Таким образом, особую актуальность приобретает изучение влияния принадлежности контркоммуникантов к определенному классу - либо наделенных определенной властью согласно занимаемой должности, либо находящихся в положении «подчиненного-клиента» - на выбор вербальных средств для придания коммуникации определенного вектора развития и эффективной реализации манипулятивного воздействия в процессе интимизации концеп-туально-валерных компонентов смысла в условиях субъектно-объектного асимметричного общения агентов и клиентов.
Проблемам реализации социального статуса в различных видах институционального дискурса посвящено множество исследований как отечественных, так и зарубежных лингвистов. Например, Т. ван Дейк в своей работе «Social cognition, social power and social discourse» [1] рассматривает стратегии и тактики актуализации социальных ролей в социально значимой коммуникации. Наиболее востребованными считаются именно экспликаторные характеристики вербального взаимодействия в трансляции не ин-тимизированных, но терциально закрепленных конвенционализированных позиций. В более позднем труде «Discourse, power and access» [2] он уже анализирует некоторые возможности повышения степени доступа к управлению дискурсом агентов институциональной коммуникации в процессе акцентуации именно концептуально-ва-лерных компонентов каждого из участников коммуникативного акта.
С другой стороны, один из ведущих ученых ланкастерской лингвистической школы Н. Фейркло в исследовании «Language and power» [3] в рамках критического дискурс-анализа доказывает облигаторность включения в дискурсивные практики компонентов взаимодействия идеологии доминантного класса (агентов) и экспликации их статуса в институциональной коммуникации, а также неизбежность конфликта идеологий класса агентов и класса клиентов, т.е. интенсификации контроверсного взаимодействия.
Работы В.И. Карасика затрагивают уже этнокультурную специфику экспликации власт-
ных отношений в рассматриваемом дис-курсотипе [4]. Б.Х. Рейвен в одной из своих статей предлагает алгоритм межличностного взаимодействия как интимизирующего фактора общения и манипуляции сознанием класса клиентов со стороны класса агентов, реализующих функции властных институтов [5].
Однако вопрос о взаимовлиянии клиент-агентского пространства, которое наиболее полно реализуется в специфическом пограничном виде дискурса институционального типа, до сих пор не рассматривался, что и послужило основанием для избрания в качестве объекта настоящего исследования дискурса социальной работы в его письменном и устном представлении. В качестве предмета исследования были избраны лингво-когнитивные механизмы интимизации как ключевого способа обеспечения расширенной степени доступа к управлению векторами развития коммуникации пограничного дискурса социальной работы. Целью исследования является выявление специфики экспликации степени доступа к управлению дискурсом и способов интимизации концептуально-валерных пространств в асимметричной агент-клиентской коммуникации.
В настоящее время имеются достаточно обширные данные о существовании неустойчивых дискурсивных практик в экспликации степени доступа к управлению пограничным видом дискурса контаминированного типа, которые, однако, не получили должной систематизации и не подвергались критическому анализу. Данные вариативные практики могут сочетаться с действиями, нормами и убеждениями, имеющими потенциал для инс-титуционализации устойчивости в различных масштабах. Неоинституциональный дискурс-анализ позволил с достаточной степенью достоверности описать точки стабильности и вариативности коммуникативных действий различных уровней, в рамках которых воспроизводство существующих институциональных правил и создание, распространение и внедрение новых как интимизи-рующего начала сообщаемой информации получают свое распространение, а также создать достаточно полный перечень недискурсивных сопутствующих явлений в подобного рода пограничной коммуникации.
При анализе прежде всего необходимо определить возможности применения новых
институциональных теорий в анализе дискурсивных практик, например неоинсти-туционалистских подходов в социологии, ориентированных на анализ широкого круга организационных субъектов, правил и механизмов управления, носителей и критериев устойчивости/вариабельности процессов, связанных с институциональной изменчивостью в рамках процессов интимизации кон-цептуально-валерных компонентов, для которых социальная практика экспликации актуальных социальных ролей не рассматривается как жестко детерминированная данность, а требует тщательного изучения. В то же время комплексный анализ дает возможность изучить все многообразие отношений между гетерогенными эмпирически подтверждаемыми явлениями (текст, дискурсивная практика, социальная практика), однако лишь включение в него герменевтико-ноэматического метода позволяет выделить в качестве примарного аспекта те средства, с помощью которых осуществляется доминирование в той или иной сфере коммуникативной деятельности, в нашем случае - в связи с доминированием или маргинализацией определенных субъектов коммуникации, связанных с перспективами микрогенерации коммуникативного события, т.е. с интимизацией отдельных компонентов смысла в каждом конкретном акте вербального взаимодействия.
Экспликация собственного уровня доступа к управлению развитием дискурса, т.е. реализация властных отношений как демонстрация группового концептуально-валерного пространства, является одним из способов манипуляции объективными и коммуникативными действиями контркоммуниканта. Функциональная сфера высказываний подобного типа не ограничивается агентным общением и не является прерогативой представителя актуальной роли агента социального института. Однако необходимо подчеркнуть, что реализуется этот тип воздействия чаще всего именно данными участниками коммуникативного действия.
Как главную задачу агента можно определить оказание влияния на объективное и коммуникативное поведение группы клиентов, в результате которого происходит актуализация новой социальной роли и следование нормам и правилам взаимодействия с социальным институтом, что можно понимать как имплементацию собствен-
ных (агентских) компонентов концептуаль-но-валерной системы. Адаптацию в этом случае проходят как действия в объективной реальности, так и сам характер и содержание коммуникативного взаимодействия. В данном аспекте ключевым компонентом является возможность и изменение степени доступа к управлению векторами дискурсопорождения (собственного и клиентского), регулирование применяемых дискурсивных практик и реестров общения в угоду интимизации -восприятия контркоммуникантом ценностных и концептуальных компонентов противного класса агентов как онтологически значимых и вводимых в собственное концептуально-валерное пространство. В этом аспекте группа власти (служащие социальных институтов) влияет не только на сами коды общения, но и на концептуально-валёрную систему группы клиентов, формируя у последних базу соподчинения в рамках неспособности свободно и в привычном для бытийного вида личностно ориентированного типа дискурса порядке осуществлять коммуникативные действия. Группа клиентов при этом выводится из привычной зоны коммуникативного комфорта (смена реестра общения, уровней коммуникативного действия, тактик и стратегий коммуникации и т.п.).
Невозможно нивелировать весь сонм средств коммуникативной базы пограничного дискурса; генерализованное восприятие его структуры как представленной только двумя группами в их жесткой противопоставленности по критерию степени доступа к реализации социальной власти или потенции интимизации концептуально-валерных компонентов не будет полным. Следует отметить, что каждый из контркоммуникантов в пространстве пограничного дискурса не только может быть типизирован градуально, но и как непосредственно (агент), так и опосредованно (клиент) испытывает регулятивное влияние третьего дистантного контркоммуниканта - социального института, нормирующего в том числе и коммуникативное поведение, ограничивающего возможности интими-зации и повышающего уровень значимости концептуально-валерного пространства класса агентов.
В качестве примера подобных высказываний, эксплицирующих высокий уровень доступа к управлению развитием дискурса, можно привести беседу руководителей в
рамках какого-либо социального института со служащими. Достаточно жесткая иерархия в уровне реализации социальной власти при агент-агентской коммуникации у служащих эксплицируется в высказываниях руководителей или же самих специалистов, например:
There'll be six experts on the project, all of them picked on the basis of seniority [6]. -По данному проекту будет назначено шесть экспертов, которые будут выбраны на основе занимаемой должности.
В приведенном примере наблюдается коннотация безапеллятивности, не предполагающая дальнейших прений по обсуждаемому вопросу, что не только эксплицируется формой изъявительного наклонения в будущем времени, но и подчеркивается критерием отбора экспертов on the basis of seniority. При этом в случае трансляции в иную лингвокуль-туру должна быть сохранена как форма высказывания, так и выбор лексических средств с учетом лингвокультурных особенностей переводящего языка в рамках обеспечения официально-делового стиля коммуникации. Однако интимизирующие компоненты оригинального высказывания не будут совпадать с переводными по причине большей вариативности институционального взаимодействия.
Иерархия служащих системы социальных институтов выстраивается от главы комитета к рядовым главным и ведущим специалистам. Несмотря на то, что каждое из звеньев этой цепи реализует некоторые потенции в управлении дискурсом, коммуникативные действия внутри иерархии также строго ранжированы и оставляют больший спектр интимизирующих средств для агента более высокого статуса. Ярким примером может служить стандартная ситуация внутреннего перемещения архивных дел в комитете труда и социальной защиты:
Глава комитета: Пошевеливайтесь, госпожа ведущий специалист.
Ведущий специалист: Я еще не закончила с внесением дела в архивный фонд.
Глава комитета: Не обсуждается! Я уже сказала, пошевеливайтесь*.
Department head: Move along, Mrs. deputy.
Chief specialist: I'm not done refering a case to archival repository.
* Здесь и далее - личный архив автора 2009-2018 гг.
Department head: Not a question! As I already said, move along.
Анализ коммуникативной ситуации доказывает, что начальник отдела комитета, обладающий гораздо более высоким актуальным статусом в системе социального института, весьма свободно, иногда не придерживаясь элементарных этических и правовых норм профессиональной коммуникации, «приказывает» другому агенту (ведущему специалисту), актуальный статус которого ниже в рамках представленной ситуации семио-зиса. Реакционные фразы агента с более низким статусом реализуют только аргу-ментативные компоненты интимизации, которые, однако, зачастую не имеют адекватного перлокутивного эффекта. При трансляции подобных неконвенциональных высказываний с использованием просторечных и иногда сленговых лексем нельзя допускать их полной нейтрализации. Однако при этом снижение эмотивной нагрузки может производиться посредством смены регистра общения.
Безусловно, наибольшими различиями обладают статусно-ролевые характеристики в агент-клиентской коммуникации. При этом чем выше актуальная социальная роль агента и чем выше притязания клиента, тем больший диссонанс наблюдается в степени доступа и подборе средств интимизации компонентов концептуально-валёрного пространства. Следует отметить, что их непосредственное взаимодействие (главы комитета и рядового клиента) практически не осуществляется, но даже в этом случае наблюдается парадоксальная ситуация диссонанса интимизирующих коммуникативных действий (должностное лицо остается в рамках социально-ритуального вида институционального типа, а клиент выходит на бытийный вид личностно ориентированного типа дискурса). Подобная смена, даже «слом» кодов общения специфицирует данную коммуникацию как пограничную. При этом каждый из контркоммуникантов руководствуется своей модальностью как контекстуальным экспликатором концептуально-ва-лерной системы. «Модальность - это то, что дает возможность содержанию текста прирасти ситуацией, главным в порождении смысла, иначе содержание не работает в мире» [7], не оказывает влияния на экстралингвистическую ситуацию.
Большинство современных авторитетных исследователей в области социолингвис-
тики отмечает наличие специфической «идеологии» - собственного группового кон-цептуально-валёрного пространства - каждой из социальных групп; членение контркоммуникантов на агентов и клиентов в пограничной институциональной коммуникации также соответствует данному параметру. Эта концептуально-валёрная идеологическая база является одним из важнейших компонентов воспроизводства властных отношений. Следуя в данном вопросе за Т. ван Дейком, можно описать концептуально-валерное пространство класса служащих и класса клиентов [8, р. 249-250]. Актуализация и интимизация в рамках коммуникативного взаимодействия актуальной социальной роли клиента устанавливаются весьма просто, без предъявления специфических требований и выполнения каких-либо действий. Для вхождения в класс клиентов достаточно гражданину любого социального статуса обратиться за предоставлением какой-либо социальной услуги в соответствующий социальный институт. Но для вхождения в класс агентов (служащих определенного социального института) и разделения их группового концептуально-валёрного пространство недостаточно просто быть сотрудником каких-либо государственных структур, облечающих своего представителя неким видом социальной власти, но и необходимо иметь соответствующее образование, сформированные умения и навыки (в том числе коммуникативные) и опыт работы, а также опыт коммуникативного манипулирования в рамках конвенционализированных актов. При назначении на некоторую должность один из контркоммуникантов автоматически входит в класс агентов. То есть обладание той или иной социальной ролью не является антропогенно регулируемым, оно прописывается извне, а следовательно, его можно охарактеризовать как интенциально-вариабельное. Более того, смена актуальных ролей одного и того же индивида происходит в обществе постоянно, ввиду того, что каждый человек так или иначе задействован в работе тех или иных социальных институтов (зачастую по данной причине происходит агент-клиентская интерференция коммуникативных кодов).
Особенно интересной для анализа представляется экспликация конфликтогенных аспектов интимизации концептуально-валёрных пространств, не связанная напрямую с демон-
страцией принадлежности к той или иной актуальной социальной роли в конкретно порождаемом пограничном дискурсе, но неизменно учитывающая статусные характеристики вне рамок институциональных отношений «агент - клиент». Рассматриваемые ситуации возможны только в условиях актуализации компонентов общей разделяемой концепту-ально-валерной системы и единого психотипа актантов в коммуникативном акте. Например:
- Я сама решу, какие копии ваших документов можно принять, какие нет!
- Ну ничего, мир тесен, придете и вы ко мне на прием...
- Конечно... а где вы работаете?
- Да ваши соседи, в «пенсионном», могли бы и по упрощенке сделать.
- Ну ладно, рука руку моет...
Необходимо подчеркнуть, что объективная и коммуникативная деятельность класса агентов заключается как в обеспечении нужд и притязаний класса клиентов, так и в поддержании адекватного функционирования системы социального института. Эта вторая функция и осуществляется с помощью воспроизводства и постоянной трансляции компонентов концептуально-валёрной системы класса агентов в рамках поддержания порядка и нормированности экстралингвистических и коммуникативных действий, конвенциональные аспекты которых определяются третьим дистантным контркоммуникантом - собственно абстрактным социальным институтом как единой разделенной концептуально-валерной системой.
Ф. Зимбардо в своей работе в ходе эксперимента пришел к выводу, что действия некоторых респондентов, направленные на защиту прав и свобод клиентов в рамках неправомерных действий представителей группы агентов, иногда воспринимаются другими членами класса клиентов негативно, как противоречащие групповой клиентской концептуально-валерной системе, и часто вызывают конфликты в среде испытуемых [9]. Агрессивное коммуникативное поведение в единой среде клиентов обусловливается тем фактом, что «наказание» (объективными действиями или в коммуникативной форме), как правило, накладывается не на конкретного заявителя, а на всех представителей данной актуальной социальной роли. Подобное наблюдение ведет к разрушению привычной стереотипной модели
двухфокусного членения, когда «продуцент или реципиент не может с уверенностью создать алгоритм единственно верной, непротиворечивой, однозначной семантической модели» [7] и происходит смена ролей и дискурсивных кодов. Такие сломы регистра коммуникации зачастую вызывают трудности при трансляции пограничного вида дискурса в другую лингвокультуру, так как, кроме смены языкового кода, необходимо учитывать и смену функционально-прагматических характеристик вербальной коммуникации, а значит, осложняется адекватная передача семантико-эмотивных аспектов диалогических единств.
Градация экспликаторных возможностей властных характеристик основывается не только на степени доступа непосредственно к инструментам социальной власти (возможности свободного действия в объективной реальности), но и на степени доступа к управлению направлением развития дискурса в интимизирующем компоненты групповых концептуально-валерных систем аспекте. Однако в рамках системы различных социальных институтов и свободной смены агент-клиентских отношений варьирование характеристик в актуальных статусных ролях контркоммуникантов можно считать достаточно размытым ввиду постоянной смены уровней коммуникативных действий и смены кодов общения, что, однако, не мешает построению ярко выраженного «двуполярного мира» на инкоативном и финальном этапах коммуникации в процессе объективного взаимодействия, и это находит свое отражение в характеристиках пограничного вида дискурса.
ЛИТЕРАТУРА
1. Dijk T.A. van. Social cognition, social power and social discourse // Paper for the International conference on social psychology and language. 1988. № 8 (1-2). Р. 129-157.
2. Dijk T.A. van. Discourse, power and access // Texts and practices: readings in critical discourse analysis. London: Routledge, 1996. Р. 84-104.
3. Fairclough N. Language and Power. London: Longman, 2001. 260 p.
4. Карасик В.И. Этнокультурные типы институционального дискурса // Этнокультурная специфика речевой деятельности. М.: ИНИОН РАН, 2000. C. 37-64.
5. Raven B.H. The bases of power and the power interaction model of interpersonal influence // Analyses of Social Issues and Public Policy. 2008. Vol. 8. № 1. Р. 1-22.
6. Social Security Administration. URL: https://www. ssa.gov/ssnumber/#issnrc_4797847ic24.
7. Бредихин С.Н. Динамические «схемы действова-ния» в порождении многомерного смысла // Гуманитарные и социально-экономические науки. 2013. № 6. С. 84-88.
8. Dijk T.A. van. Discourse semantics and ideology // Discourse & Society. 1995. Vol. 6, № 2. Р. 243-289.
9. Zimbardo P.G. The Lucifer effect: Understanding how good people turn evil. N.Y.: Random House, 2007. 576 p.
REFERENCES
1. Dijk T.A. van. Paper for the International conference on social psychology and language, 1988, no. 8 (1-2), рр. 129-157.
2. Dijk T.A. van. Discourse, Power and Access. In: Texts and Practices: Readings in Critical Discourse Analysis. London, Routledge, 1996, рр. 84104.
3. Fairclough N. Language and Power. London, Longman, 2001. 260 р.
4. Karasik V.I. Etnokul 'turnye tipy institucional'nogo diskursa [Ethnocultural types of institutional discourse]. In: Etnokul'turnaja specifika rechevoj dejatel'nosti [Ethnocultural peculiarities of verbal activity]. Moscow, INION RAN, 2000, pp. 37-64.
5. Raven B.H. Analyses of Social Issues and Public Policy, 2008, vol. 8, no. 1, pp. 1-22.
6. Social Security Administration. Available at: https:// www.ssa.gov/ssnumber/#issnrc_4797847ic24.
7. Bredihin S.N. Gumanitarnye i social'no-jekonomi-cheskie nauki, 2013, no. 6, pp. 84-88.
8. Dijk T.A. van. Discourse & Society, 1995, vol. 6, no. 2, pp. 243-289.
9. Zimbardo P.G. The Lucifer effect: Understanding how good people turn evil. N.Y., Random House, 2007, 576 p.
Поступила в редакцию 25 марта 2021 г.
