CC BY
4DOI 10.47643/1815-1337_2023_8_71 УДК 340.1
СПЕЦИФИКА ТРЕБОВАНИЙ К ТЕХНИКО-ЮРИДИЧЕСКОМУ ВЫРАЖЕНИЮ
ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫХ НОРМ В РОССИЙСКОМ ПРАВЕ SPECIFICS REQUIREMENTS FOR THE TECHNICAL AND LEGAL EXPRESSION OF EXPERIMENTAL NORMS IN RUSSIAN LAW
МАРГАРЯН Арсен Восканович,
адвокат Пензенского филиала коллегии адвокатов «Московский юридический центр «Гарант», аспирант Пензенского государственного университета. 440026, Россия, г. Пенза, ул. Красная, 40. E-mail: ars71231@mail.ru;
Margaryan Arsen Voskanovich,
lawyer of the Penza branch of the Bar Association "Moscow Legal Center" Garant", graduate student of Penza State University. 440026, Penza, Krasnay str., 40. E-mail: ars71231@mail.ru
Краткая аннотация: в статье подвергаются анализу современные тенденции технико-юридического выражения экспериментальной нормы российского права. Выдвигаются предположения о необходимости повышения качества юридической техники оформления подобного рода специальных правовых предписаний. Аргументируются требования к технико-юридическому выражению экспериментальных правовых предписаний в рамках нормотворческого процесса.
Abstract: the article analyzes the current trends in the technical and legal expression of the experimental norm of Russian law. Assumptions are made about the need to improve the quality of legal technology for the registration of such special legal regulations. The requirements for the technical and legal expression of experimental legal prescriptions within the framework of the rule-making process are argued.
Ключевые слова: норма права, правовой эксперимент, экспериментальная норма права, правотворчество, юридическая техника.
Keywords: rule of law, legal experiment, experimental rule of law, lawmaking, legal technique.
Для цитирования: Маргарян А.В. Специфика требований к технико-юридическому выражению экспериментальных норм в российском праве //Право и государство: теория и практика. 2023. № 8(224). С. 71-73. http://doi.org/10.47643/1815-1337_2023_8_71.
For citation: Margaryan A.V. Specifics requirements for the technical and legal expression of experimental norms in Russian law // Law and state: theory and practice. 2023. No. 8(224). pp. 71-73. http://doi.org/10.47643/1815-1337_2023_8_71.
Статья поступила в редакцию: 29.06.2023
Вызовы времени, обусловленные не только санкционным давлением на наше государство, но и постпандемийным восстановлением экономики, социальной сферы, требуют установления качественной системы законодательства. Нормативные правовые акты, интерпретационная и правоприменительная практики должны в совокупности обеспечивать базис роста благосостояния граждан Российской Федерации, основу для стабилизации национальных отношений. Все это, безусловно, представляется не сиюминутной задачей, а перспективной миссией. Одним из средств повышения результативности принимаемых нормативных правовых актов, их непротиворечивости, выступает экспериментальная правовая норма.
Экспериментальная правовая норма возникла из потребности активного вмешательства государственно-властных органов в процесс правового регулирования: не только на первоначальных стадиях правотворчества, но и в дальнейшем, в процессе применения и апробации нормативного установления. В этом смысле, подобная разновидность юридического установления обоснована необходимостью повышения детализации и конкретизации правового воздействия, повышения адресности и точности правил поведения в обществе, исключения или минимизацией социально-вредных последствий ошибочного юридического вмешательства. В тоже время, применение законодателем технологий правового экспериментирования требует от него высоких компетенций, познаний в области закономерностей технико-юридического опосредования общественных отношений.
Для того, чтобы начать анализ приемов и средств юридической техники, используемых для закрепления экспериментальной правовой нормы, полагаем уместным уточнить легитимную возможность органов правотворчества прибегнуть к такой технологии. Несмотря на активное использование субъектами законотворчества экспериментальных правовых предписаний, прямого указания на допустимость этого в основном законе нашего государства мы не находим. Этого нельзя сказать о конституционных положениях зарубежных государств. В частности, Конституция Французской Республики в ст. 37-1 прямо указывает «La loi et le règlement peuvent comporter, pour un objet et une durée limités, des dispositions à caractère expérimental»[1], что в буквальном переводе означает: «Закон и регламент могут содержать положения экспериментального характера, касающиеся ограниченного предмета и срока действия».
Убеждены, что это положительный пример, на конституционном уровне создающий основание для существования подобных специальных предписаний. Что касается ответа на вопрос по существу, то если и существует сомнение относительно уместности и легитимности таких норм, то лишь применительно к конкретным сферам общественных отношений и отраслям законодательства. Так, Ж. Карбонье высказывается, что экспериментирование в законодательстве наиболее удобно «при решении юридико-технических проблем», особенно применительно к управлению, далее по смыслу давая понять, что «для сферы уголовного права труднее увидеть законодателя, создающего норму для того, чтобы посмотреть, что из этого получится»[2, с. 270].
ПРАВО И ГОСУДАРСТВО: теория и практика. 2023. № 8(224)
Правы В.И. Никитинский, И.С. Самощенко, И.Н. Сенякин, А.Г. Репьеви другие авторы, указывающие не только на важность использования экспериментальной нормы в качестве средства повышения эффективности законодательства, но и акцентирующие внимание на соблюдении юридической техники применимо их конструкции[3, с. 39-42]. Так, В.И. Никитинский и И.С. Самощенко убеждены, что принятие экспериментальной правовой нормы выступает «самой надежной гарантией, позволяющей избежать правотворческих ошибок»[4, с. 7]. Однако следует понимать и то, что экспериментальная правовая норма также должна быть выдержана в соответствующем технико-юридическом ключе для того, чтобы не породить дефекты правотворчества.
Попробуем в этой связи очертить основные требования к технико-юридическому выражению экспериментальной нормы права.
В частности, для обеспечения качественного регулирования общественных отношений экспериментальная правовая норма с технико-юридических позиций, в первую очередь, должна быть лишена излишней абстрактности и максимально приближена к требованиям правовой определенности. К слову сказать, ряд авторов полагают, что обращение государства к экспериментальному правовому регулированию в первую очередь вызвано недостаточной конкретностью существующих нормативных установлений. В частности, Н.А. Дмитрик пишет, «принцип правовой определенности заставит государство прекратить любой экспериментальный правовой режим»[5, с. 71].
Другим важным требованием к технико-юридическому оформлению экспериментальной правовой нормы является строгое лимитирование распределения особого порядка регулирования, предполагающего изъятия для отдельных участников общественных отношений, исключения из стандартных правил. К слову сказать, в юридической литературе данная точка зрения дискутируется не первый год.
Так, в качестве одного из специфических признаков технико-юридического выражения экспериментальных правовых установлений Р.А. Сафаров обозначает применение норм-изъятий[6, с. 21]. Аналогичной позиции придерживается В.И. Никитинский, полагая, что «проведение правового эксперимента связано с установлений изъятий из действующего законодательства на объектах проведения эксперимента (в экспериментальной зоне)»[4, с. 27].
Соглашаясь с тем, что нормы-изъятия выступают одним из средств технико-юридической объективизации экспериментирования, подчеркнем, что это не единственный прием. К примеру, А.Г. Репьев полагает, что среди доминантных компонентов экспериментальной правовой нормы современного российского права присутствуют два: нормы-изъятия и нормы-дополнения[7, с. 49]. Соглашаясь с позицией автора, попробуем ее развить.
Такое качество экспериментального предписания как наличие «изъятия» от общего правила, на наш взгляд, несколько односторонне характеризует исследуемый феномен. Использование законодательным органом экспериментальной правовой нормы отнюдь не всегда предполагает регулирование общественных отношений в разрез в существующими методиками и подходами. Есть примеры использования экспериментальных норм в качестве дополнения к генеральному предписанию, в виде корректирующего средства воздействия. К примеру, эксперименты, направленные на развитие федеральной государственной гражданской службы проводятся в целях совершенствования форм и методов деятельности, улучшения материально-технической составляющей, кадрового потенциала и пр.[8]
Следующим требованием к экспериментальному правовому предписанию, несмотря на его временный, пробный, акцессорный характер относительно общего правила поведения, является отражение всех необходимых формально-юридических компонентов нормы права. Ввиду повышенного «спроса» с подобной нормы (поскольку мы помним о восприятии ее как одного из ключевых средств оценки качества правового регулирования), к компонентам экспериментальной нормы должны предъявляться весьма серьезны содержательные требования:
а) гипотеза должна максимально четко устанавливать условия ее реализации (начиная с классических аспектов, касающихся места, времени, обстановки и пр., заканчивая такими смыслообразующими само пробное испытание как: механизмы сочетания общедозволительного и запретительного правового воздействия, баланс стимулов и ограничений, запретов и преимуществ). Рассмотрим данное положение на примере экспериментальной правовой нормы, устанавливающей налог на профессиональный доход. Так, в ст. 2 соответствующего федерального закона закреплены условия, при которых экспериментальная правовая норма подлежит применению:
- определено содержание «специального налогового режима»;
- дано понятие «профессионального дохода»;
- перечислены территории и сроки действия пробного предписания[9, ст. 2];
б) диспозиция должна четко определять права и обязанности субъектов, вовлеченных в процесс экспериментирования, предусматривать обязательные юридические гарантии участников пробного испытания. При этом, данные элементы правового статуса субъектов эксперимента по возможности следует согласовать с уже существующими элементами их юридического положения, не допустив между ними противоречий, тем более ухудшающих общее положение участников и ставящих под угрозу положительный эффект эксперимента. Кроме того, диспозиция экспериментальной правовой нормы, помимо базовых элементов правового статуса участников данных правоотношений, может (а в ряде случаев и должна) закреплять правовые преимущества субъектов, юридические гарантии реализации прав и выполнения обязанностей. Так, в вышеупомянутом законе диспозиция экспериментальной правовой нормы гласит: «физические лица, применяющие специальный налоговый режим, освобождаются от налогообложения налогом на доходы физических лиц в отношении доходов, являющихся объектом налогообложения налогом на профессиональный доход» [9, ч. 8 ст. 2];
в) санкция экспериментальной правовой нормы, несмотря на поисковый характер предписания, должна отвечать требованиям законности, справедливости, разумности, целесообразности, гуманизма. В противном случае, допустив, к примеру, излишне либеральные меры ответственности за нарушения условий экспериментирования его инициатор рискует сорвать данный процесс, как и в случае с необоснованно жестки-
ми мерами наказания, не соразмерными с существующей пенологической практикой. В рамках рассматриваемого в качестве примера экспериментального правового предписания, устанавливающего налог на профессиональный доход, стоит обратить внимание на излишне жесткие меры ответственности, предусматривающие запрет привлечения труда наемных работников (ч. 7 ст. 2 федерального закона от 27.11.2018 № 422-ФЗ).
Достичь обозначенных требований - миссия не из легких. Содействовать этому процесса вполне способен существующий арсенал технико-юридических приемов, средств и конструкций, позволяющий закрепить экспериментальное предписание лаконично, непротиворечиво и содержательно. Сказанное, кроме того, подталкивает к предположению о необходимости сочетания в ходе экспериментирования различных методик опытного наблюдения, сравнения, интерпретации и пр. Экспериментальная правовая норма должна досконально регламентировать каждый нюанс.
В качестве заключения по изложенному материалу следует отметить, что в рамках познания закономерностей развития права и государства, не стоит рассматривать экспериментальную правовую норму в качестве какой-либо панацеи. Она лишь одно из средств повышения качества регулирования социальных отношений, и при том, весьма рискогенное, предполагающее применение широких и фундаментальных познаний, сочетания теоретического и практико-ориентированного подхода, высоких технико-юридических компетенций.
Библиография:
1. Constitution de la République française du 4 octobre 1958 (Version mise à jour en janvier 2015) (Конституция Французской Республики от 4 октября 1958 г. (обновленная версия в январе 2015 г.) Assemblée nationale (Национальное собрание) [Официальный сайт]. Путь доступа: https://www.assemblee-nationale.fr/connaissance/constitution.asp#titre_5. Дата обращения: 28.02.2023.
2. Карбонье Ж. Юридическая социология / пер. с фр. и вступ. ст. В.А. Туманова. М.: Прогресс, 1986. 352 с.
3. Репьев А.Г., Сенякин И.Н. Экспертное значение экспериментальной нормы российского права // Юридическая техника. 2022. № 16. С. 36-42.
4. Правовой эксперимент и совершенствование законодательства / под ред. В.И. Никитинского, И.С. Самощенко. М.: Юрид. лит., 1988. 304 с.
5. Дмитрик Н.А. Экспериментальные правовые режимы: теоретико-правовой аспект // Закон. 2020. № 6. С. 64-72.
6. Сафаров Р.А. Социальный эксперимент и проблемы государства и права // Советское государства и право. 1964. № 10. С. 14-22.
7. Репьев А.Г. Правовые обещания и законные ожидания как компоненты модели общерегулятивных правоотношений // Вестник Саратовской государственной юридической академии. 2023. № 1. С. 41-53.
8. Об утверждении Положения о порядке организации экспериментов, направленных на развитие федеральной государственной гражданской службы: указ Президента РФ от 31.08.2020 № 536, п. 2 // Собрание законодательства РФ. 2020. № 35. Ст. 5555.
9. О проведении эксперимента по установлению специального налогового режима «Налог на профессиональный доход»: федеральный закон от 27.11.2018 № 422-ФЗ (в ред. от 02.07.2021) (с изм. и доп., вступ. в силу с 01.01.2022), ст. 2 // Собрание законодательства РФ. 2018 № 49 (ч. I). Ст. 7494; Официальный интернет-портал правовой информации http://pravo.gov.ru, 11.06.2021.
References:
1. Constitution de la République française du 4 octobre 1958 (Version mise à jour en janvier 2015) (Constitution of the French Republic of October 4, 1958 (updated version in January 2015) Assemblée nationale (National Assembly) [Official website]. Access path: https://www.assemblee-nationale .fr/connaissance/constitution.asp#titre_5. Date of application: 02/28/2023.
2. Carbonnier Zh. Legal sociology / trans. from fr. and the introduction of V.A. Tumanov. M.: Progress, 1986. 352 p.
3. Repyev A.G., Senyakin I.N. Expert significance of the experimental norm of Russian law // Legal technique. 2022. No. 16. pp. 36-42.
4. Legal experiment and improvement of legislation / edited by V.I. Nikitinsky, I.S. Samoshchenko. M.: Legal lit., 1988. 304 p.
5. Dmitrik N.A. Experimental legal regimes: theoretical and legal aspect // Law. 2020. No. 6. pp. 64-72.
6. Safarov R.A. Social experiment and problems of state and law // The Soviet state and law. 1964. No. 10. pp. 14-22.
7. Repyev A.G. Legal promises and legitimate expectations as components of a model of general regulatory legal relations // Bulletin of the Saratov State Law Academy. 2023. No. 1. pp. 41-53.
8. On approval of the Regulations on the procedure for organizing experiments aimed at the development of the Federal State civil service: Decree of the President of the Russian Federation dated 31.08.2020 No. 536, item 2 // Collection of legislation of the Russian Federation. 2020. No. 35. St. 5555.
9. On conducting an experiment to establish a special tax regime "Professional income tax": Federal Law No. 422-FZ of 27.11.2018 (as amended. from 02.07.2021) (with amendments and additions, intro. effective from 01.01.2022), Article 2 // Collection of Legislation of the Russian Federation. 2018 No. 49 (Part I). Article 7494; Official Internet portal of legal information http://pravo.gov.ru , 11.06.2021.
