CC BY
5
Оригинальная статья УДК 811.112.2
DOI: 10.29025/2079-6021-2019-4-45-54
Специфика развития языка национального меньшинства в геополитическом пространстве Нижневолжского региона
Г><1
Н.А. Фролова1"1
камышинский технологический институт (филиал) волгоградского государственного технического университета, г. камышин, российская Федерация ORcID ID: 0000-0001-6610-242Х, Researcher Id: N-5653-20190; e-mail: fnataliefnatalie@gmail.com
И.В. Алещанова
камышинский технологический институт (филиал) волгоградского государственного технического университета, г. камышин, российская Федерация ORCID ID: 0000-0003-3507-7799, researcher ID: N-9945-2019, Scopus Author ID: 57192394525; e-mail: dfl@kti.ru
М.Р. Желтухина
волгоградский государственный социально-педагогический университет, г. волгоград, российская Федерация ORCID ID: 0000-0001-7680-4003, researcher ID: A-7301-2015, Scopus author ID: 56669701900; e-mail: zzmr@mail.ru
Получена: 26.09.2019 /Принята: 17.10.2019 /опубликована онлайн: 25.12.2019
Резюме: Представленное исследование посвящено рассмотрению специфики развития островных диалектов немецкого языка в условиях иноязычного окружения. наряду с определением характера происходящих изменений в говорах немецкого национального меньшинства россии, в работе выявляется степень утраты исконных диалектных черт. Было установлено, что диалекты и их производные (говоры), как элементы языковой системы, продолжают существовать даже вне родного языкового ареала. немецкие диалекты на территории нижнего Поволжья обозначаются авторами как варианты аутентичной (немецкой) языковой системы, только находящиеся в экстремальных условиях развития, что представляет особый исследовательский интерес и определяет актуальность данной научной статьи. установлено, что островные диалекты подвержены как влиянию внутренней системы языка, так и воздействию чужой культуры и языка. языковые отношения определяются не только сосуществованием в сознании одного индивида двух разных языковых систем, т.е. двуязычностью большинства представителей немецкой этнической группы, но и сложной спецификой языковых процессов в прошлом, фонетическим уровнем островных диалектов (говоров) в их динамическом развитии. устойчивость ряда диалектных признаков объясняется сложной современной языковой ситуацией. Проанализированы лексический, морфологический и фонетический уровни. находит подтверждение гипотеза о том, что генетически заложенное в каждом человеке национально-культурное самосознание в переломные моменты жизни может привести к усилению этнической идентификации индивида. культурные и языковые элементы, которые ранее ограничивались законодательно, становятся средством убеждения и сплоченности. Представители меньшинства, чья идентичность находится под угрозой потери, сохраняют и подчеркивают гораздо чаще свою национально-культурную и языковую принадлежность, чем члены общества большинства.
Ключевые слова: диалект, островной говор, языковой остров, немецко-русское двуязычие, языковая ситуация конфликта, морфологический уровень, фонологическая система, лексические заимствования, этническая идентичность.
Для цитирования: Фролова H.A., Алещанова И.В., Желтухина М.Р. Специфика развития языка национального меньшинства в геополитическом пространстве Нижневолжского региона // Актуальные проблемы филологии и педагогической лингвистики. 2019; 4:45-54. DOI: 10.29025/2079-6021-2019-4-45-54.
original Paper
DOI: 10.29025/2079-6021-2019-4-45-54
Specific dynamics of a national minority language in the Lower Volga region geopolitical space
Natalia A. Frolova^
Kamyshin Technological Institute (branch) of volgograd State technical university, Kamyshin, Russian Federation ORcID ID: 0000-0001-6610-242Ä, researcher Id: N-5653-2019;e-mail: fnataliefnatalie@gmail.com
Irina N. Aleshchanova
Kamyshin technological Institute (branch) of volgograd State technical university, Kamyshin, russian Federation ORCID ID: 0000-0003-3507-7799, researcher ID: N-9945-2019, Scopus Author ID: 57192394525; e-mail: dfl@kti.ru
Marina R Zheltukhina
volgograd State Socio-Pedagogical university volgograd, russian Federation ORCID ID: 0000-0001-7680-4003, researcher ID: A-7301-2015, Scopus author ID: 56669701900; e-mail: zzmr@mail.ru
Received: 26.09.2019 /Accepted: 17.10.2019 /Publishedonline: 25.12.2019
Abstract: This article is devoted to examination of the German language island dialects specific dynamics in foreign language environment. Along with the nature of changes in the German national minority sub-dialects (in Russia), the degree of the original dialectal features loss is determined in this study. It was found that sub-dialects as elements of the language system continue to exist even outside the native language range. The authors define the German dialects in the territory of the Lower Volga region as variants of an authentic (German) language system in the extreme developmental conditions. This issue is of particular research interest, which determines the relevance of the article. It was found that island sub-dialects are affected both by the native language system, and by a foreign language and culture. Language relations are determined not only by coexistence of the two language systems, German and Russian, and bilingualism of the majority of the German ethnic group representatives, but by the complex specificity of the language processes in the past and even a more complicated current language situation. Lexical, morphological and phonetic levels of island sub-dialects in their dynamic development have been analyzed. The invariability of a number of dialect features is explained by the language systemic nature and archaization processes. The hypothesis that the national origin at turning points of a person's life can lead to the increase in ethnic identification has found confirmation. Cultural and linguistic elements that were previously limited by law become a means of persuasion and cohesion. Minority representatives whose identity is threatened with loss, preserve and emphasize their ethnic cultural and language origin more often than the majoritarian society members.
Keywords: dialect, island sub-dialect, language island, German and Russian bilingualism, conflict language situation, morphological level, phonological system, lexical borrowings, ethnic identity.
For citation: Frolova N.A., Aleshchanova I.V, Zheltukhina M.R. Specific dynamics of a national minority language in the Lower Volga region geopolitical space. Current Issues in Philology and Pedagogical Linguistics. 2019; 4:45-54. DOI: 10.29025/2079-6021-2019-4-45-54 (In Russ.).
Введение
На лингвокультурологической карте Российской Федерации отдельными островами обозначены языковые образования, существующие и развивающиеся вдали от территории основного национального языкового массива. к их числу относятся разнообразные варианты диалектных систем немецкого языка.
В нашем государстве в настоящее время проживает 384 138 этнических немцев [2]. Их предки открыли массовую волну переселения на новые территории в середине восемнадцатого века. Частично или полностью утратив непосредственную связь со своей исторической родиной, европейцы, преимущественно немцы, на новых местах изолированного, компактного проживания создали новое уникальное лингвокультурное социальное образование. результаты установившихся языковых и социально-культурных контактов немецкого и русского языков мы можем наблюдать на всех уровнях немецких диалектных систем [4]. Качественная и количественная характеристика последствий такого контакта во многом зависит от интенсивности чужеродного воздействия и исторической обусловленности процессов изменения.
Обращение и выбор специфической темы для исследования обусловлен ещё и тем, что в отечественной и зарубежной социальной лингвистике не существует единого мнения о характере процессов инверсии в немецких островных диалектах (говорах). Мало изучен вопрос о запущенных механизмах утраты некоторых диалектных черт и о возможностях дальнейшего развития вариантов языковых систем.
Проявление национальной идентичности в инонациональной среде в экстремальных условиях выживания отличается от жизни в условиях политической, экономической и религиозной стабильности в государстве. Сознание индивида находится в постоянном движении в направлении к более престижной культуре и языку. Когда две культуры и два национальных языка начинают вступать в контакт в сознании отдельно взятого индивида, то это может вполне означать, что в «конфликт» соприкосновения приходят два различных видения мира. Поэтому исследование протекающих социальных и лингвистических процессов в выбранном языковом ареале мы будем проводить через призму понятия языковой личности, которая находится в экстремальных условиях своего непрерывного развития и существования [3].
Самобытность лингвистических процессов в Поволжском ареале в прошлом, специфичная языковая и этнокультурная ситуация сегодняшнего дня определили актуальность темы нашей работы.
Исследование восполняет недостаток диалектологических работ, посвященных выявлению специфики развития островных говоров и диалектов, выполненных на материале немецкого языкового ареала Нижнего Поволжья.
Цель статьи
Современные реалии приводят нас к необходимости рассмотреть проблему сохранения островных диалектов в рамках современной парадигмы человека и общества, через призму «конфликта» с окружающим большинством, а именно, с учётом разницы в структуре и объеме кода (языка) участников коммуникативного акта.
наше исследование направлено на выявление наиболее стабильных уровней языковых систем в условиях социолингвистического конфликта, а также доказательство устойчивости немецких островных говоров, рассматриваемого геополитического пространства, к внешнему неблагоприятному воздействию.
Объект проводимого исследования - точечные немецкие диалектные образования Камышинского района волгоградской области, относящиеся преимущественно к западно-средненемецкой группе смешанных диалектов.
Обзор литературы
начиная с середины прошлого века, отмечается повышенный интерес к вопросам изучения взаимодействия языков и результатам их контактирования практически во всех отраслях лингвистики [1, 7]. При этом совсем мало внимания уделяется исследованию проявления двуязычия в условиях национально-культурной изоляции.
В отечественной лингвистике мы не обнаружили аналог немецкому понятию '^ЛргасЫшеГ' [21]. В отличие от российского диалектологического термина «островной говор» [1], понятие '^ЛргасЫшеГ' более содержательно и подразумевает тесный контакт нескольких языков и их вариантов в пределах одного геополитического пространства. Дословный, близкий к оригинальному значению, перевод данного термина на русский язык - это «языковой остров». Мы расширяем данное понятие и распространяем его на совокупность всех жизненных проявлений ландшафтно-изолированной общности людей [11, 20].
Согласно мнению некоторых диалектологов, изучением языковых островов ('^ЛргасЫшеГ') должна заниматься отдельная отрасль языкознания - островная диалектология ('^ргасЫшеНЬгеЛи^"). Предметом такого рода исследования становится комплексное изучение языковых островов как закрытых поселенческих единиц, сильно отмежевавшихся от национальных территорий и языка [12].
В российско-германской диалектологии изучение немецких языковых островов ограничивается историографической направленностью [17]. Объектом исследования, как правило, являются языковые островные территории Сибирского региона и Алтайского края [5-6, 13-15].
Методы исследования
Основным материалом для исследования послужили тексты - устные и письменные речевые порождения разного содержания, зафиксированные у лиц немецкой национальности населённых пунктов северной части Волгоградской области. Для сбора, обработки речевого материала, наблюдения и уточнения ряда данных были предприняты диалектологические исследовательские поездки в сёла района (1995-2015 гг.).
Методика сбора и дальнейшего анализа материала обусловлена намеченными целями и задачами. Путем контрольных проб и, изучив диалектологический опыт предшественников (методология полевых исследований), мы установили, что выделенный языковой ареал представляет исследовательский интерес и может быть изучен с позиций, как диалектологии, так и социальной лингвистики. При этом мы столкнулись с критикой в наш адрес со стороны германских лингвистов о количественном дефиците субъектов исследования (на 2010 год в Волгоградской области проживало 10102 этнических немцев разных возрастов [2]). Аргументами к дальнейшему продолжению исследования послужил факт того, что немецкие поселения данного района являются старейшими в нижнем Поволжье и по числу проживающих этнических немцев достаточно крупными.
При отборе респондентов мы учли их качественную и количественную составляющую:
во-первых, принадлежность опрашиваемых лиц к конкретной возрастной и гендерной группе;
во-вторых, социальное происхождение и состав семьи респондента, социально-профессиональный статус и религиозную принадлежность;
в-третьих, поселенческую стабильность и мобильность информанта [9-10, 17].
Перечисленные критерии позволили нам выделить круг респондентов-билингвов, наиболее полно отвечающих требуемым критериям валидности исследования.
Было проанализировано в общей сложности более 1000 минут записей живой разговорной речи от 70 информантов (возрастной диапазон от 60 лет и старше).
Материал был получен в свободных тематических беседах. не предусматривалась постановка прямых вопросов или вопросов с подсказкой. Темы для бесед: рассказ о семье и родственных связях; о сельском быте; праздниках, традициях, обрядах и обычаях; о детстве; воспоминания о депортации. Диалектологические анкеты («Опросник Венкера») использовался нами эпизодично.
на втором этапе работы была проведена системная характеристика и представление фонетических, грамматических и лексических явлений на основе собранного и обработанного материала.
Результаты и дискуссия
Показательной чертой любого „Sprachinsel" является его нахождение в условиях внешней доминанты языка окружающего национально-культурного большинства. Социальные процессы и контакты с соседним народом приводят к тому, что носители островных диалектов вынуждены овладеть языком окружения. Постепенно связи с нормированным этническим языком ослабевают. В результате запускаются механизмы развития островных языковых систем от простых форм диглоссии (диалект - литературный язык) к разнообразным вариантам билингвизма: диалект - литературный язык + литературный язык национального большинства, или диалект + иноязычный литературный язык.
Сформировавшийся тип языкового контакта мы относим к контактам диалектных вариантов немецкого языка и обиходно-разговорной/ литературной формы русского языка. С точки зрения структурно-генетических отношений мы обозначаем установленные языковые связи как контакт дистантно-родственных языков, имеющих только общую индоевропейскую основу. Исследуемые варианты обладают различным официально-коммуникативным статусом. носители диалекта проживают в национально разнородных поселениях (внутрирегиональный контакт). Языковой контакт происходит в естественных условиях, непосредственно и продолжительно по времени. русский язык оказывает одностороннее воздействие на немецкие диалектные системы.
развитие острова проходит по вектору: этнонациональная диглоссия (диалект - литературный язык) ^ билингвизм с его разными формами. Немецко-русское двуязычие информантов можно охарактеризовать как естественное, одностороннее, массовое, субординативное.
В островном ареале прослеживаются пять стадий последовательного перехода от немецкого к русскому языку:
- немецкое моноязычие;
- переходное активное - пассивное немецко-русское двуязычие;
- активный немецко-русский билингвизм;
- пассивный - активный немецко-русский билингвизм;
- русское активное моноязычие.
когда две языковые системы вступают в контакт, то это означает, что билингвам для коммуникативных целей придется использовать две различные функциональные структуры. наблюдения показали, что абсолютно полная независимость обеих языковых структур в ситуациях билингвизма крайне редкое явление. А то или иное языковое порождение или изменение может быть полностью объяснено только с системных позиций.
рассмотрим сам процесс изменения языковых систем в составе островного языкового образования. Диалекты вынуждены со временем перенять «агрессивно-активные» элементы внешнего русского языка. В свою очередь внутренняя система запускает процесс «самозащиты», активирует внутренние резервы общенационального (немецкого) языка.
Большей восприимчивостью и подвижностью в данном процессе обладает лексический уровень. Воздействие русского языка на обиходно-разговорный словарь немецких переселенцев проявляется в прямых заимствованиях (pirog, stolar, samovar и др.).
Было обнаружено, что с середины восемнадцатого и до конца девятнадцатого века в язык немецких переселенцев-колонистов вошло примерно восемьсот заимствований [8]. незначительные цифры объясняются особым статусом переселенцев. Они не были иммигрантами, априори обязанными интегрироваться в принимающую среду. Они приглашались российским государством как колонисты, т.е. как особый социальный пласт населения, обладающий юридическим правом на сохранение своей национально-культурной идентичности. Практически все переселенцы были заняты в сфере сельского хозяйства и мелкого ремесленного производства, что во многом позволяет сохранить им патриархальную чистоту родного языка в иноязычном окружении [8].
Основные заимствования из русского языка мы распределили по нескольким лексико-семантиче-ским группам:
1. Область общегосударственной, общественной жизни:
predsedatal, storoJ, raitsentr, militsionar, ukaz, sberkasa, dengie, sud, tjurma, deputat, selsovet, kolhoz/ kolektiv, brigada, otdelenie, tJetvert, rubel, tysjatJa, kope:k.
2. народы:
koholan «хохлы», kirgizan, kazakan, tartaran «татары», mоrduinan, kalmukan.
3. слова, относящиеся к торгово-хозяйственной сфере:
magazin, tJot, pristan', utJiliJa, arbus, baxtJa.
4. новые природные реалии:
stepe, suslik, zaton, balka и т.д.
5. нравы и обычаи русских соседей:
kalat, baba, Ji, blina, kvast, braJka, samagon, vodka.
Многие из заимствованных слов уже перешли в разряд архаизмов. некоторые продолжают находиться в активном употреблении.
Показательны имена и фамилии. старшее поколение сохраняет исконные немецкие имена: Theresa, Marta, Christiane, Elisabeth, Frida, Johann, Jakob, Fridrich и т.д. наряду с исконно немецкими, функционируют и русские домашние (внутрисемейные) имена и шутливые прозвища: Elisabeth - li:sha (Лизка); Christiane - kri:sha (кристя); Jakob - jaJka (Яшка); Georg - jarik (Жора, Жорик); Fridrich - fjodor, fed'ka (федор, федька).
русские уменьшительные имена, прозвища или клички появляются тогда, когда имеются прямые номинативные соответствия. Интересно проследить употребление повседневных форм вежливого обращения к старшему поколению: babuJka Marta, tanta lilja, feter borja.
употребление русских имён может быть объяснено интеграционными течениями и общей модой на распространённые в регионе имена. Русскими кличками обычно называют скот (домашних питомцев).
Выделенные нами лексико-семантические группы обнаруживают обусловленность заимствования словарных единиц. В первую очередь слова для описания бытовой сферы и экономического порядка.
Исходя из общих системных предпосылок, мы можем утверждать, что количество заимствований в исследуемом языковом ареале продолжает увеличиваться. устаревшие понятия переходят в пассивный словарь.
заимствование слов из языка донора мотивировано, как правило, необходимостью ввода в обиход новых реалий, предметов и их названий. Вопрос о статусе заимствований новых обозначений для уже известных ранее понятий может быть рассмотрен и объяснён с позиции Code switching. Индивид, носитель разных языковых кодов, на уровне подсознания осуществляет переход с родного языка на неродной. Это происходит в процессе коммуникации спонтанно, подчас не осознавая глубину противопоставления «свой-чужой». нами были зафиксированы как ситуации смешения кода при включении билингвом в свою речь отдельных иноязычных слов (словосочетаний), так и случаи полной смены кода или его переключения в ситуациях гармоничного перехода с одного языка на другой.
Многие заимствованные слова в речи этнических немцев, теоретически, мы можем соотнести с проявлением процессов переключения и/или смешения кода. Но для получения достоверной картины проявления обозначенных психолингвистических процессов требуется провести детальный анализ: установить характер, частоту, динамику, последовательность неосознанности перехода с родного языка на чужой. Многие иноязычные «включения» в речь билингва, употребляющиеся в языке-доноре без интерференции, рассматриваются некоторыми лингвистами как цитата [16]. Сравним, hospodi bomila!, balvan!, durak!.
следует обратить внимание на то, что количественное употребление заимствованных русских слов и их характер находится в непосредственной зависимости от тематики беседы. Число заимствованных включений в воспоминаниях респондентов о детстве в родительском доме минимально. При описании периода депортации и нахождения на поселении - максимально. В рассказах о детстве доминируют адаптированные и полностью освоенные диалектной системой заимствования. не освоенная лексика встречается редко: dr hot mir gast'intsy gebro:xt «гостинцы». В повествовании о годах репрессий респондентам приходится переходить на описание реалий, связанных с построением новых социально-бытовых и культурных отношений бок о бок с русскими людьми, отсюда больший процент включения русской лексики.
Заимствования глаголов количественно уступают заимствованиям имен существительных. Так как глагол играет в семантическом плане определяющую роль в организации любого речевого порождения, то любое пополнение его системы чужеродными заимствованными элементами будет сопровождаться морфологической перестройкой и, как правило, утратой морфологического оформления, присущего языку-донору. Глаголы-заимствования следуют правилам спряжения немецкого национального языка: iV gelai, du gelaist, er gelait, mir gelaia, ihr gelaiat, zi: gelaia, er hat gegelait. Морфологически неадаптированные заимствованные формы единичны: davai!, net ojibat'sa!.
Это ещё раз доказывает, что морфологический уровень имеет сложную опосредованную, генетически сильную связь с коммуникативной функцией национального языка. Выступая лишь в составе других языковых единиц, единицы морфологического уровня стабильны. Сравним употребление общенациональных конкурирующих вариантов образования множественного числа для существительного me:dVe: me:dVa, me:dVan, me:dVar.
Определяющим в развитии системы глагола языкового ареала становится стремление к рациональности, а именно, к обоснованности использования языковых средств. В островных диалектах и говорах мы наблюдаем процессы выравнивания языковых единиц по аналогии и прослеживаем тенденцию к разграничению форм по значению, например, iç hun, mir hun ich hatta, wir hatten. Аналитизм глагольных словоформ доминирует в речи информантов. С одной стороны, это проявляется в вытеснении временной формы Präteritum: iç hat net gvust, di lilja hot das ferkes(a). С другой стороны, происходит расширение функции у Präsens: iç ka:f damols kanza sumka fol; in neçst jo:r tut zi di ôu:l endix.
Морфология имени существительного. Для рассматриваемого ареала типична унификация падежных окончаний. Происходит стирание формальных падежных различий между Nominativ, Akkusativ, Dativ: air khind, mit air khind, fir air khind. Что свидетельствует о переходе к единой форме выражения субъектно-объектных отношений в предложении. Выходят из употребления формы Genetiv для существительных, выражающих принадлежность: s' dax fon haus, d' klaid air mudar.
Употребление, с одной стороны, архаичных, а с другой - интерференционных форм различается в диалектных системах по возрастным группам. У самого старшего поколения носителей говоров (от 80 лет и старше) преобладает, к примеру, вариант "hun", у лиц от 70 до 80 лет - форма "habe", "hab" типична для возрастной группы сельских жителей от 60 лет. Приведём для сравнения также d' klaid mair mudar (группа 1) - d' klaid von mai mudar (группа 2) - klaid mai mudar или mamin klaid (группа 3).
Способы выражения множественного числа стабильны и устойчивы к внешнему воздействию. В диалектах встречаются лишь незначительные формальные различия. Сохраняется, как правило, лишь один маркер множественного числа: либо конечная флексия, либо умлаут. Реже встречаются одновременно оба дифференцирующих признака. Сравним, ku: - ki:, daf - dafar. Тем самым происходит устранение излишней формализации в грамматическом оформлении.
Стабильность в грамматической системе проявляется в сохранение маркера множественного числа для имён существительных во всех родах.
В образовании множественного числа для существительных мужского рода участвует суффикс -e + умлаут или один умлаут без конечной флексии (сильное склонение): dax - dex, tio - tioe, vaya - ve: ya, zon - zena. Суффикс -(e)r: mund - mindar, vald - valdr. Для слабого склонения используется суффикс -e(n): name - nam(a)n, buv - buva.
Для среднего рода имени существительного стабилен суффикс -(е)п klad - kladar, daf - dafar; обнаружению и распознанию в потоке речи сохранившегося суффикса -e мешает его сильная редукция: tor - tor, jo:r -jo:r(a).
Для женского рода типичен суффикс -е с умлаутом и без него: tsaidun -tsaiduna, àu:l - àu:la.
Для существительных также показательно:
а) поэтапная редукция формальных различий между Nominativ и Akkusativ, Akkusativ и Dativ: in dr àu:l ® in d'àu:l (gàikt in d'àu:l - lernt in d'àu:l»); den halbbruodar ® der halbbruodar (main vadar habt dr halbbruodar). то есть факт перехода к единой форме выражения субъектно-объектных отношений.
б) отсутствие системной связи и конкретной зависимости между родом существительного и употреблением определённого вида внешних/ внутренних флексий для выражения множественности. Исключение составляет суффикс -(е)r, который не маркирует множественное число у существительных женского рода. Возможны формы: bed - beda, даже bedar; man - menar, mana; но только употребительны формы tsaidun - tsaiduna, naxt - neçta.
Глагольная система. В речи информантов обнаружены практические все общенациональные временные, залоговые формы и формы наклонения: Präsens и Perfekt активного залога; Präsens Passiv, Perfekt Passiv и Plusquamperfekt Passiv и Stativ, Präteritum Stativ; Imperativ для второго лица единственного и множественного числа àraiv! àraivt!; Präteritum и Plusquamperfekt Konjunktiv: des ve: àenar, des is vo:r; di het bez antvorta ken.
Показателем Präsens Indikativ Aktiv во втором лице единственного числа остаётся окончание -st; для третьего лица единственного числа и для второго лица множественного числа - окончание -t; для первого и третьего лица множественного числа сохраняется окончание -(e)n, хотя часто сильно редуцированное. Для маркировки Präteritum Indikativ Aktiv типична нулевая флексия в первом и третьем лице единственного числа; -st выступает показателем второго лица единственного числа, -t второго лица множественного числа; -e первого и третьего лица множественного числа.
наиболее значительными изменениями в исследуемых системах стали:
- выравнивание форм по аналогии;
- дифференциация форм по значению;
- баланс аналитико-синтетических форм;
- адаптация русских глагольных заимствований к принимающей системе.
несмотря на достаточно сильное инодиалектное и иноязычное влияние, всё же отмечается относительная стабильность глагольных форм:
- в общем числе употребления увеличивается доля слабых форм Partizip II;
- происходит утрата всех форм Präsens Konjunktiv;
- утрата Imperativ для первого лица множественного числа;
- не обнаруживаются специальные формы для Futurum. Futurum I употребляется лишь для обозначения действия с ярко выраженной семой будущего времени;
- утрата форм Präteritum Indikativ. Präteritum сохраняется лишь у gehen kommen, haben, sein и у модальных глаголов.
- ограниченно употребление Plusquamperfekt;
- Perfekt оформляется преимущественно со вспомогательным глаголом „haben", даже там, где норма предписывает „sein": hat gfli:xt вместо ist geflogen, hat kJtorva вместо ist gestorben;
- доминанта форм Stativ над Passiv даже в ситуациях незавершённости действия в страдательном залоге;
- для глагольной системы островных образований подтверждается значимость формальной маркировки категорий лица, числа и времени. Все зафиксированные особые случаи не идут в разрез с общегерманскими тенденциями унификации (редукция конечных флексий -е, -(e)n).
Фонологическая система. Для поволжского островного ареала типична устойчивость (архаизация) многих фонетических черт исходных имперских говоров и диалектов: besar - bezar, khind, voxa - voya, и др. нами зафиксированы следующие явления:
- глухой смычной, фрикативный спирант в позиции после основного ударного слога переходит в соответствующий звонкий (ему предшествует гласный или сонорный звук и следует за ним гласный): laut - laudar, besar - bezar;
- в первом слоге перед гласным согласные -k и -p произносятся с определённым придыханием: khoma, khint, phunt.
Заключение
Результаты проведённого нами исследования в островном лингвистическом ареале доказывают, что
современные диалектные системы немецкого языка Нижнего Поволжья могут быть определены как варианты общенациональной языковой системы (западно-средненемецкие говоры и диалекты). Островные системы отличаются самобытностью, которая определена историческими, социальными и языковыми условиями. Они не имеют аналогов на их исторической родине.
Вопреки лингвистическим прогнозам, немецкие говоры продолжают существовать в обозначенном геополитическом пространстве, и, как видно из представленных результатов исследования, даже развиваться.
Этническая идентичность поволжских немцев (из нее исходит культурная) ориентируется, как уже отмечалось, на такие объективные признаки, как язык, религия, территория, материальная культура. Генетическое восприятие каждым индивидуумом своей этнической принадлежности в его переломные моменты жизни усиливается. Маркеры самоопределения проявляются сильнее, чем в нормальном «бесконфликтном» состоянии. Культурные и языковые элементы, которые ранее были не нужны или едва востребовались (язык, обычаи), или запрещались (религия) и ограничивались законодательно (территория расселения) в силу сложившихся исторических событий, в условиях «конфликта» становятся средством убеждения и национальной сплоченности. Представители государственного меньшинства, чья идентичность находится под угрозой потери, сохраняют и подчеркивают гораздо чаще свою национально-культурную и языковую принадлежность к определённому народу, чем члены общества национального большинства.
Список литературы
1. домашнев A.M. Немецкие поселения на Неве: (Из истории развития «островной» диалектологии) // Вопросы языкознания. 1996. № 1. С. 24-32.
2. Информационные материалы об окончательных итогах Всероссийской переписи населения 2010 года (2010) / Федеральная служба государственной статистики [Электронный ресурс]. URL: http://www. gks.ru/free_doc/new_site/perepis2010/perepis_itogi1612.htm (дата обращения: 18.02.19).
3. Фролова H.A. К вопросу сохранения национально-культурной идентичности в условиях конфликта // Инновационные технологии в обучении и производстве: Материалы V Всероссийской научно-практической конференции, г. Камышин, 4-6 декабря 2008 г.: в 3 т. Том 3. Волгоград, 2008. С. 224-228.
4. Фролова H.A. Специфика развития островных говоров в условиях немецко-русского билингвизма: На материале говоров деревни Гебель Камышинского района Волгоградской области: автореф. дис. ... канд. филол. наук: 10.02.19. Саратов, 1999. 17 с.
5. Baykova, O.V., Kazakov, A.V., Obukhova, O.N. Methods of determining and analyzing complete and incomplete intonation phrases in spontaneous speech (on the example of studying German insular dialects) // Bulletin of Tomsk state University. Philology. 2018. № 54. Pp. 5-28.
6. Baykova, O.V., Obukhova, O.N., Berezina, Y.V., Banin, V.A., Kazakov, A.V. Ethnic identity and language variations of the Russian Germans in the Kirov region // International Journal of Applied Linguistics and English Literature. 2016. № 5 (6). Pp. 152-157.
7. Berend N., Jedig H. Deutsche Mundarten in der Sowjetunion. Geschichte der Forschung und Bibliographie. Marburg: N. G. Elwert Verlag, 1991. 403 p.
8. Berend N, Post R. Wolgadeutscher Sprachatlas (WDSA) (aufgrund der von Georg Dinges 1925-1929 gesammelten Materialien bearbeitet und herausgegeben von Nina Berend, unter Mitarbeit von Rudolf Post). Tübingen-Basel: Francke, 1997. 320 p.
9. Dinges G. Zur Erforschung der Wolgadeutschen Mundarten (Ergebnisse und Aufgaben) // Teuthonista. Zeitschrift für deutsche Dialektforschung und Sprachgeschichte 1924-1925. № 1. Pp. 299-314.
10. Dulson A. Zur Fibelfrage // Wolgadeutsches Schulblatt. Pokrowsk, 1927. № 1. Pp. 481-483.
11. Hutterer C.J. Ein Handbuch zur deutschen und allgemeinen Dialektforschung. Zweiter Halbband. Berlin: Walter de Gruyter Verlag, 1983. Pp. 900-930.
12. Kuhn W. Deutsche Sprachinsel-Forschung. Geschichte, Aufgaben, Verfahren. Plauen im Vogtland. Berlin: Wolff, 1934. 407 p.
13. Moskalyuk L.I. Features of development of lexical-semantic system of German dialects in Altai // Siberian journal of Philology. 2018. № 2. Pp. 196-207.
14. Moskalyuk L.I. Reflection of features of colloquial speech in the shvank of Russian Germans // Bulletin of Tomsk state University. Philology. 2016. № 40 (2). Pp. 45-56.
15. Moskvina T. Changes in the lexical system and tendencies in German insular dialects of Russia (the Altai Krai, Russia) // 24th Annual Conference on Language and Literature - Languages Connect. Dept German Language & Literature, Brno, Czech Republic. 2016. Pp. 22-24.
16. Naiditsch l. Wortentlehnung-Kodemischung-Kodewechsel. Sprachinterferenzen in den Mundarten der deutschen Kolonisten bei Petersburg—Leningrad // Sprachinselforschung. Frankfurt a. M.: Lang, 1994. Pp. 31-45.
17. Rosenberg P. Varietätenkontakt und Varietätenausgleich bei den Russlanddeutschen; Orientierungen für eine moderne Sprachinselforschung // Sprachinselforschung. Frankfurt a. M.: Lang, 1994. Pp. 123-164.
18. rosenberg P., Weydt H. Sprache und Identität // Neues zur Sprachentwicklung der Deutschen in der Sowjetunion. Sonderdruck aus „Die Russlanddeutschen Gestern und heute. Köln: Markus Verlagsgesellschaft GmbH, 1992. Pp. 217-238.
19. Smirnova T.B., Kisser T.S. Russian Germans diversity // Ural historical Bulletin. № 55 (2). Pp. 44-53.
20. Variation des gesprochenen Deutsch: Standardsprache - Alltagssprache // Institut für Deutsche Sprache [Электронный ресурс]. URL: http://www.ids-mannheim.de/prag/AusVar (дата обращения: 20.02.2012).
21. Wiesinger P. Deutsche Sprachinseln // In: Hans Peter Althaus, Helmut Henne, Herbert Ernst Wiegand (Hrsg.): Lexikon der Germanistischen Linguistik. Tübingen: Max Niemeyer Verlag, 1980. 491 p.
References
1. Domashnev, A.I. (1996). German settlements on the Neva (from the history of "island" dialectology development): Issues of language sciences, no 1, pp. 24-32 (In Russ.).
2. Information materials on the final results of the 2010 all-Russian Population Census / Federal agency of government statistics. Available at: http://www.gks.ru/free_doc/new_site/perepis2010/perepis_itogi1612.htm (access at: 18 February 2019) (In Russ.).
3. Frolova, N.F. (2008). To the issue of preserving national and cultural identity in the context of conflict: materials of all-Russ. conference, Volgograd: VSTU, vol. 3, pp. 224-228 (In Russ.).
4. Frolova, na. (1999). Particular characteristics of the island subdialects development in the conditions of German and Russian bilingualism: on the material of the subdialects of the village of Gebel, Kamyshin District, Volgograd Region: extended abstract of candidate of philological sciences thesis: 10.02.19, Saratov, 17 p. (In Russ.).
5. Baykova, O. v., Kazakov, a. v., Obukhova, O.N. (2018). Methods of determining and analyzing complete and incomplete intonation phrases in spontaneous speech (on the example of studying German insular dialects): Bulletin of Tomsk state University. Philology, no 54, pp. 5-28 (In Eng.).
6. baykova, O.v, Obukhova, O.N., berezina, Y.V, banin, v.A., Kazakov, A.v. (2016). Ethnic identity and language variations of the Russian Germans in the Kirov region: International Journal of Applied Linguistics and English Literature, no 5 (6), pp. 152-157 (In Eng.).
7. berend N., Jedig H. (1991). Deutsche Mundarten in der Sowjetunion. Geschichte der Forschung und Bibliographie, Marburg: N. G. Elwert Verlag, 404 p. (In Germ.).
8. berend, v. N., Post, R. (1997). Wolgadeutscher Sprachatlas (WDSA) / aufgrund der v. G. Dinges 19251929 gesammelten Materialien, Tübingen - Basel: A. Franke Verlag, 320 p.
9. dinges, G. (1924-1925). Zur Erforschung der wolgadeutschen Mundarten (Ergebnisse und Aufgaben), Saratov: Teuthonista, vol. 1, 299 p. (In Germ.).
10. dulson, A. (1927). Zur Fibelfrage. In: Wolgadeutschen Schulblatt, Pokrowsk, pp. 481-483 (In Germ.).
11. Hutterer, c.J. (1983). Ein Handbuch zur deutschen und allgemeinen Dialektforschung. Zweiter Halbband, Berlin: Walter de Gruyter, pp. 900-930 (In Germ.).
12. Kuhn, W. (1934). Deutsche Sprachinsel-Forschung. Geschichte, Aufgaben, Verfahren. Plauen im Vogtland, Berlin: Wolff, 407 p. (In Germ.).
13. Moskalyuk, L.I. (2018). Features of development of lexical-semantic system of German dialects in Altai: Siberian journal of Philology, no 2, pp. 196-207 (In Eng.).
14. Moskalyuk, L.I. (2016). Reflection of features of colloquial speech in the shvank of Russian Germans: Bulletin of Tomsk state University. Philology, no 40 (2), pp. 45-56 (In Eng.).
15. Moskvina, T. (2016). Changes in the lexical system and tendencies in German insular dialects of Russia (the Altai Krai, Russia), 24th Annual Conference on Language and Literature - Languages Connect. Dept German Language & Literature, Brno, Czech Republic, pp. 22-24 (In Eng.).
16. Naiditsch, L. (1994). Wortentlehnung - Kodemischung - Kodewechsel. Sprachinterferenzen in den Mundarten der deutschen Kolonisten bei Petersburg-Leningrad / Sprachinselforschung. Eine Gedenkschrift für Hugo Jedig, Frankfurt a. M.: Lang, pp. 31-45 (In Germ.).
17. rosenberg, P. (1994). Varietätenkontakt und Varietätenausgleich bei den Russlanddeutschen; Orientierungen für eine moderne Sprachinselforschung. Sprachinselforschung, Frankfurt a. M.: Lang, 123-164 (In Germ.).
18. Rosenberg, P., Weydt, H. (2018). Sprache und Identität. Neues zur Sprachentwicklung der Deutschen in der Sowjetunion. Sonderdruck aus „Die Russlanddeutschen Gestern und heute", Köln: Markus Verlagsgesellschaft GmbH, pp. 217-238 (In Germ.).
19. Smirnova, T.B., Kisser, T.S. (2017). Russian Germans diversity: Ural historical Bulletin, no 55 (2), pp. 44-53 (In Eng.).
20. Variation des gesprochenen Deutsch: Standardsprache - Alltagssprache / edited by Institut für Deutsche Sprache. Available at: http://www.ids-mannheim.de/prag/AusVar (access at: 20 February 2012). (In Germ.).
21. Wiesinger, P. (1980). Deutsche Sprachinseln. In: Hans Peter Althaus, Helmut Henne, Herbert Ernst Wie-gand (Hrsg.): Lexikon der Germanistischen Linguistik, Tübingen: Max Niemeyer Verlag, 491 p. (In Germ.).
Фролова Наталья Алексеевна, кандидат филологических наук, доцент, доцент кафедры «Иностранные языки и гуманитарные науки», Камышинский технологический институт (филиал) ФГБОУ ВО «Волгоградский государственный технический университет», кафедра «Иностранные языки и гуманитарные науки»; 403874, ул. Ленина, 6а, г. Камышин, Волгоградская обл., Российская Федерация; e-mail: fnataliefnatalie@gmail. com
Natalia A. Frolova, Candidate of Philology, associate professor, Kamyshin Technological Institute (Branch) of Volgograd State Technical University, Foreign Languages and Humanities Department, associate professor; 403874, 6a Lenin Str., Kamyshin, Volgograd region, Russian Federation; e-mail: fnataliefnatalie@gmail.com
Алещанова Ирина Владимировна, кандидат филологических наук, доцент, заведующая кафедрой «Иностранные языки и гуманитарные науки», Камышинский технологический институт (филиал) ФГ-Боу Во «Волгоградский государственный технический университет», кафедра «Иностранные языки и гуманитарные науки»; 403874, ул. Ленина, 6а, г. Камышин, Волгоградская обл., Российская Федерация; e-mail: dfl@kti.ru
Irina V. Aleshchanova, Candidate of Philology, associate professor, Kamyshin Technological Institute (Branch) of Volgograd State Technical University, Head of Foreign Languages and Humanities Department; 403874, 6a Lenin Str., Kamyshin, Volgograd region, Russian Federation; e-mail: dfl@kti.ru
Желтухина Марина Ростиславовна, доктор филологических наук, профессор, профессор кафедры английской филологии, Волгоградский государственный социально-педагогический университет; 400066, пр. им. В.И. Ленина, д. 27, г. Волгоград, Российская Федерация; e-mail: zzmr@mail.ru
Marina R. Zheltukhina, Doctor of Philology, professor, Volgograd State Socio-Pedagogical University, Chair of English Philology, professor; 400066, 27 Lenin Avenue, Volgograd, Russian Federation; e-mail: zzmr@mail.ru
