CC BY
12
7.3. СПЕЦИФИКА РАЗВИТИЯ РОССИЙСКОГО И МОРДОВСКОГО ДУХОВНО-КУЛЬТУРНОГО ПРОСТРАНСТВА В НОВЕЙШЕЕ ВРЕМЯ:
ФИЛОСОФСКИЙ АСПЕКТ
Елдин Михаил Александрович, канд. филос. наук, доцент
Место работы: ГБОУ ВО «Мордовский государственный университет имени Н.П. Огарёва»
eldin1974@yandex.ru
Ширшов Александр Васильевич, кандидат философских наук, доцент кафедры философии Место работы: ГБОУ ВО «Мордовский государственный университет имени Н.П. Огарёва»
shirshov.av@mail.ru
Аннотация: Принятие парадигмы российской культуры восточно-европейскими народами и народами России происходило в исторически длинный период. Важный этап развития отечественных традиций связан с активной государственной христианизацией в составе централизованного государства и модернизацией духовных традиций и культур.
Ключевые слова: традиция, религия, культура, специфика национальной представительности.
SPECIFITY OF DEVELOPMENT OF RUSSIAN AND MORDOVIAN SPIRITUAL AND CULTURAL SPACE IN MODORN TIMES: PHILOSOPHICAL ASPECT
Eldin Mihail A., PhD, associate Professor
Place of employment: Mordovian state University named after N. P. Ogarev
eldin1974@yandex.ru
Shirshov Aleksandr V., PhD, associate Professor of the Chair of philosophy Place of employment: Mordovian state University named after N. P. Ogarev
shirshov.av@mail.ru
Abstract: Acceptance of paradigm from Russian culture by the East- Europe people and the nations of the Russia living, took place during the historically long period. An important stage of development of national traditions associated with the active state of the Christianization in the composition of the centralized state and the modernization of spiritual traditions and cultures.
Keywords: tradition, religion, culture, specific ethnoses presentations.
Одна из тенденций современности - интенсивная и многовекторная экспансия западных культурных ценностей и нравственно-психологических установок. Однако в России многими столетиями основывались на многолетнем опыте общения с Византией и славянскими народами Балкан и другими православными этносообществами, поскольку последние, даже в дипломатике, учитывала особенности дружественных социокультурных связей восточнохристианских народов. Следует отметить и тот факт, что на заре Нового времени религия являлась одним из основополагающих государственно-политических критериев. Да и сегодня конфессиональная и религиозная дифференциация является до сих пор значимыми факторами как интеграции, так и дезинтегративных тенденций в обществах (напр. экс-Югославия) [3, с. 138].
По мысли С. В. Лурье, русские не механически переняли традицию духовного универсализма и политического изоляционизма, но переживали свой драматический опыт. В результате взаимодействия и взаимопроникновения народной и церковной культур образуется определенное знание о человеке, каким он является и каким должен быть [3, с. 129]. С помощью властных институтов это знание внедряется во всех сферы культуры. Православная иконопись и песнетворчество гораздо строже и аскетичнее западного типа. Все соответствовало строгим византийским канонам. Идеалом народов Руси стала
соборность как единение православных, основанное на любви к Богу и Его Сыну. Однако, как подчеркивают некоторые ученые, такое понимание соборности противоречит христианским вероучительным установкам византийцев. Ценность религиозной веры в традициях культуры древнерусского общества выражались через несколько понятий-символов - «Святая Русь», «София-Премудрость» и «Третий Рим». Центральным здесь является идеал Святой Руси, повлекший образование концепции мессианства Руси-России. Многие философы считают возникновение мессианской идеи в России также одной из ее особенностей, обусловленных именно той «окончательностью», печалованием о судьбах мира и религиозностью народа.
Христианские праздничные ритуалы на Руси причудливо переплетались с языческими суевериями и обрядами. Масштабы синкретизма для Руси-России были беспрецедентны. В народных массах сильна была вера в силы природы, а в качестве магических «инструментов» использовались христианские ритуальные принадлежности. Все же византийская социокультурная традиция нашла достойное отражение в духовной жизни древнерусского общества. Наиболее ярким тому примером может послужить характерное для русского сознания сращение понятий «соборность» и «единение».
Русскому эпитету Церкви «православная» соответству-
Елдин М. А., Ширшов А. В.
СПЕЦИФИКА РАЗВИТИЯ РОССИЙСКОГО И МОРДОВСКОГО ДУХОВНО-КУЛЬТУРНОГО ПРОСТРАНСТВА В НОВЕЙШЕЕ ВРЕМЯ
ет греческий термин «ортодоксальная» - то есть акцент делается на верность традиции. И в этом суть культурной типологии византийско-русского воздействия на соседей Византии и Руси. Тот факт, что Русская Православная Церковь до сих пор придерживается Юлианского календаря, является очень важным системным элементом этой традиции.
Задача интеграции различных восточноевропейских этнических сообществ решались на Руси и в России на основе традиционалистской легитимизации, путем провозглашения властью своей безусловной религиозной и философской правоты. В целом, можно утверждать, что современные исследования в гуманитарной области фактически обращены к тому, что всякое одностороннее и общее определение традиции как целого набора характерных социально-мировоззренческих черт является условным. Каждая великая традиция укрепляется и развивается посредством множества оставляющих ее локальных традиций. В восточном христианстве, а также в России духовное содержание социокультурного развития опирается на эстетически-нравственный идеал любви и милосердия, при этом грех истолковывается не как вина, а как болезнь, случайное нарушение, поправимое через покаяние и духовное очищение и страдание [2, с. 210].
Никакой «колониально-идеологической» программы освоения пространств, вполне сопоставимой и сходной с западной моделью экспансии, у России не было. В работах посвященных российскому духовно-культурному освоению Евразии рассматривалось самое разное, но только не вопрос об идеологических проблемах импер-скости россиян. Изредка повторялись шаблонные фразы и штампы о том, что российская государственность должна нести «инородцам» культуру, где под культурой имелось в виду современное ведение хозяйства или моральные качества социума. Противоречивость российского подхода к указанной этноконфессиональной проблеме, как показали последние события новейшей истории России, сказалась в то, что с одной стороны российские общественные деятели добивались одновременно и Западного своего признания, а с другой россияне включались в борьбу за легитимизацию себя как поствизантийского ортодоксального общества. И если с последним еще можно было бы как то смириться, то с первым фактически невозможно. Но и среди восточно-христианского наследия возникали проблемы. Так, например Грузия, как особая общность, создававшаяся на традициях христианского Востока имела полное право претендовать на статус не менее важный, чем Россия в среде православных государств и народов, поскольку национальная православная традиция сохранила уникальную чистоту православной религии в тяжелейших условиях, когда религиозность оставалась едва ли не последним оплотом духовной жизни народа.
Процесс унификации российского этнокультурного пространства происходил не по программе, а по интуитивному началу, в основе которого лежала русская душевная и духовная традиция, когда ее основные образцы вводились в жизнь абсолютно бессознательно. В российском имперском сознании столкнулось две установки: с одной стороны, индивидуумы должны были иметь в империи статус, равный статусу гражданскому (этого требовали религиозные составляющие имперского комплекса). С другой - они должны быть включены в унифицированное, включая культуру, пространство империи, как того требовали государственные составляющие имперского комплекса. И если применение насилия, так или иначе,
оправдывалось по отношению к неправославным, то давление государства по отношению к православным разрушало структуру сознания в российском обществе великого христианского царства-государства и превращало его в этатистское казенное образование.
Религиозно-философские принципы взаимодействия светской и духовной власти в российском обществе основывались и основываются на интериоризированной и значительно переработанной на ментальной основе русского сознания религиозно-философской идее гармонического и неразрывного единства ветвей власти, реализующих в своей практической деятельности один и тот же нравственный идеал и метафизическую задачу. Идеалом государственного устройства для русского православия является православная монархия, во главе которой стоит нравственно чистая и духовно совершенная личность. Царственный «венценосец» рассматривался как воплощение «истинной духовности и нравственности», краеугольный камень существовавшего миропорядка.
Также, определяющую роль на первом этапе становления учения о традициях российской духовности сыграла эклезиология (теория церковной религиозности) славянофильства и почвенничества. Социальное единство понимается им как онтологическая основа церковной богочеловеческой жизни общества, как множество, связанной силой любви (комплиментарности) и нравственных заповедей (благодати) в свободное и органическое единство, или соборность, что носило исторический смысл. Показательной является характеристика российской духовности современного этнолога и политика Р. Г. Абдулатипова: «Проблемы соотношения этнонацио-нального многообразия культур и формирования общей духовности российского народа - элементы, которые есть в каждой культуре и органично вытекают из исторического развития российского многонационального народа» [1, с. 11].
В регионах дореволюционной России интеграционное пространство общества строилось на петровской идее европоцентризма как общенационального блага. Это был объединяющий принцип, на котором выросли многие поколения русских мыслителей и духовных деятелей. Однако далеко не все российские философы и общественные деятели понимали великую ценность, которой является русская традиция социокультурной интеграции общества. Мыслители России полагали, что общее крушение было связано с неверной интерпретацией гуманизма, предложенной Новым Временем. Она заключается в убеждении, что человеческая природа предполагает обратное - открытость высшему началу. Главная ценность опыта гармоничного взаимодействия традиций на территории Поволжья состоит в том, что здесь дан один из позитивных образцов нахождения оптимальных соотношений между устремлениями и возможностями представителей разных народов, плюралистическая и толерантная модель спонтанного нахождения этнического баланса, при котором естественные негативные фрагменты взаимного восприятия не вырождаются в существенные конфликты, а столь же объективные элементы позитивной оценки соседних народов служат глубокой базой перспективного взаимодействия. Дальнейшее изучение и применение этого опыта может принести положительный результат в нашей многонациональной стране, ищущей путь оптимизации, где этнический фактор должен стать не преградой, а одним из важных ресурсов развития. Отбрасывание спиритуалистического
начала в человеческой природе привело к серьезным последствиям для всей цивилизации и культуры, к трансформации традиций. Решение указанных проблем, порожденных тоталитарным сломом духовных традиций связывалось русскими мыслителями Хх столетия с требованием обновления религиозного сознания, прежде всего - с устранением в нем раздвоенности между выбором Бога и мирских вещей. Христианскому гуманизму необходимо внести в жизнь социокультурные принципы, и деятельность по их распространению должна стать основанием культуры и новой творческой цивилизации. Деятельность в цивилизационном плане должна быть образовательной и воспитательной.
То как многие россияне видели свои территории и свое население, находилось в прямой зависимости от того, как они видели себя и свое государство. Это определяло идеальный план российской общественной мысли и мифологию российской идеологии. Логичность и прочность плана Российской империи имели место в среде многих россиян до тех пор, пока религиозная составляющая не была окончательно выхолощена из него.
Определяющую роль на первом этапе становления учения о соборности сыграла эклезиология (теория церковной религиозности) А. С. Хомякова. Социальное единство понимается им как онтологическая основа церковной богочеловеческой жизни общества, как множество, связанной силой любви (комплиментарности) и нравственных заповедей (благодати) в свободное и органическое единство, или соборность [8].
Российская дореволюционная интеллигенция продвигала неуклонно тезис об имперском и притом православно-традиционалистском единении российского общества, что в значительной степени оказалось: во-первых, утопичным, во-вторых, онтологически несостоятельным в той исторической ситуации, поскольку гносеологически исходила из познавательных предпосылок западной постклассической философии. В области своей мыслительной традиции российская интеллектуальная элита усваивала образцы уже из западноевропейской научной традиции.
Россия нового времени - уже никак не центр мира, а лишь - окраина Европы. В России ощущалась слабость и периферийность системы образования, окраинность сказывалась и на политико-правовом положении членов общества, восприятии традиций. Обрушившиеся три революции, Гражданская война, последующие события 1920-1930-х гг. нанесли урон отечественной духовной культуре, сравнимый лишь с татаро-монгольским погромом XIII в., а по воцарившейся бездуховности, торжеству мифоритуализма, уродливому культу вождей превзошедшему почитание римских императоров, по тотальному истреблению основ духовной традиции были превзойдены все катастрофы, в том числе Смутного времени начала XVII в. Исследователь русской философии М. Н. Громов замечает: «Великая Отечественная война заставила несколько одуматься в диком процессе разрушения собственной культуры» [2, с. 200]. Постепенно, идя трудным, болезненным путем, начался процесс возрождения, восстановления, реставрации былого. Этот процесс и сейчас идет непросто, имеет негативные аспекты, не всех устраивает, но он объективно необходим. И существенным является то, что при восстановлении основ за эталон берутся русские духовные образцы.
Традиция единства и соборности оказался настолько неистребимой, что даже в исторический период советского общества в России он оставался в центре русского общественного сознания. И с этим новая власть вынуж-
дена была считаться. Последнее, в частности, выразилось в коллективистской направленности народного хозяйства и социокультурных отношений, в советский (т. е. коллективистко-совещательной) организации институтов государственного управления, вплоть до высших властных структур. В наиболее сложные и критические моменты истории нашей страны советские деятели неизменно делали ставку на соборные качества русского народа. Так было в эпоху коллективизации и индустриализации, во времена великих строек и особенно в Великую отечественную войну. Особенно большую значимость и стабилизирующее социальный порядок культурное влияние имело конструирование новых традиций в социалистических обществах, как в СССР, так и в странах Восточной Европы. Культурная революция и направленное уничтожение традиций в порядке расчистки почвы для строительства новой культурной реальности оставили за собой вакуум ценностей и моделей, который сам по себе составлял угрозу для удержания власти. Элиты вели идеологическую борьбу против того, что называлось «пережитками национализма» и «буржуазной культурой», как в ее высокой, так и в массовой ипостаси. В противовес необходимо было создать массовую культуру с социалистическим содержанием, придав ей определенную национальную окраску.
Многие современные российские социальные и нравственные проблемы состоят в разделенности с некоторого времени (с эпохи Петра Великого) церковной общины и светского общества, что особенно проявилось в прошлом веке. В результате не сложилась целостная конфессиональная культура, которая была приемлема и для церковной иерархии и для мирян-верующих. Иные европейские страны (Греция, Кипр или Финляндия) избежали того драматизма в своем развитии в силу того, что их конфессиональная культура была гораздо сильнее, она создавалась церковью и обществом совместно [5].
Одной из особенностей постсоветской эпохи является изменение статуса массовой культуры и ее поистине экспансивный характер. Это означает, прежде всего, размывание всяческих границ - культурных, этических, эстетических, религиозных и т.д. Проблемы в роли российской духовности в специфике истории традиций духовной жизни Поволжья являются одной из актуальных. Среди важных работ в указанном контексте следует выделить исследования: Й. Крайндлер, С. Лаллукки, Р Пай-пса, У Харва-Холмберга. Можно отметить неоднозначный взгляд на проблему среди зарубежных исследований по истории России и ее народов, где российская культура и ее история предстает как мало ценная и реакционная [4].
Отношение русских к населению Поволжья рассматривает зарубежный специалист по русистике и советологии из университета в Хайфе И. Крайндлер в статье «Мордва-обреченная советская национальность?». Давая обширную историческую справку о мордве, предки которой «появились более 3 тыс. лет назад на территории междуречья волги. Оки, и Суры», она констатирует значительное обрусение поволжских финно-угров [4]. Другой зарубежный исследователь прямо отмечает, что истоки российского милитаризма видит в политике московского государства, «причем предшественниками его были Византия и татары» [см.: 4, с. 5-9].
Проблема межэтнических и межкультурных отношений для Среднего Поволжья, в том числе для Мордовского края имеет очень важное значение, так как данный регион исторически является многоконфессиональным и наличие толерантности в отношениях между представителями различных религий - обязательное условие их
Елдин М. А., Ширшов А. В.
СПЕЦИФИКА РАЗВИТИЯ РОССИЙСКОГО И МОРДОВСКОГО ДУХОВНО-КУЛЬТУРНОГО ПРОСТРАНСТВА В НОВЕЙШЕЕ ВРЕМЯ
мирного соседствования что и составляет суть резистентности духовного сторя и быта народов Мордовии, их традиций. Во-первых, нельзя не отметить факта существенного воздействия устоявшихся веками традиций, что обусловили своеобразие региональной проблематики духовного бытия народов указанного региона. Длительность и постепенность процесса вхождение мордовского этноса в состав общероссийского пространства позволили без ущерба адаптироваться к первоначальным непривычным социально-экономическим и политическим реалиям, создали условия для более стабильного развития в условиях российской социокультурной традиции. Свидетельством чему является демографический рост населения.
Благоприятные условия существования и быстрый рост численности позволили окончательно оформиться этнической структуре мордвы, которая определена Н. Ф. Мокшиным как бинарная, включающая в себя два субэтноса - мокшу и эрзю. Каждый субэтнос, считая себя мордвой, в то же время обладал только ему присущими самосознанием и самоназванием (субэтнонимом) [7, с. 15].
В начале ХХ столетия в среде региональной культурной элиты России были заложены ориентиры, которые были противоречивыми относительно предшествующего развития традиции и в значительной степени не совпадали с социальными реалиями традиционной России. Однако тезис о социально разных россиян по происхождению (этносоциальному единству) был услышан и это -заслуга отечественной интеллектуальной элиты того периода.
Большое значение для жизни российского общества имела религиозно-философская традиция. Многие представители мордовской, например, культурной среды начала ХХ столетия обращали значительные пласты своего творчества к религиозной тематике. В этой связи обращает на себя внимание творческое наследие С. Д. Эрьзи (Нефедова), который многие свои произведения посвятил религиозной проблематике.
Так, творчество М. Е. Евсевьева (1864-1931) тесно связано со становлением мордовской национальной культуры и просвещения новейшего времени. Он по праву входит в замечательную плеяду просветителей российских народов Поволжья второй половины XIX - начала XX веков. Становление и развитие мордовского просветительства исторически связано с процессом образования мордовской нации и государственности, роста национального самосознания. И самым болезненным в этом сложном процессе была духовная архаичность некоторых традиций мордовского народа, его неграмотность, неразвитость мордовской национальной школы.
Одновременно существенные перемены произошли после 1917г., когда деятельность духовных организации в России подверглась государственным коррективам. Последствия тех корректив и перегибов ощущаются и сегодня в региональной структуре духовно жизни этносов РФ.
Предчувствие потрясений, гулкие подвижки в глубинах русского общественного сознания, вновь и вновь актуализировали идеалы раннего христианства - равенство, соборность, апологетику труда и добролюбие. А ситуация требовала серьезного внимания именно к проблемам не только общественно-политического переустройства, но и в отношении состояния общественной морали.
ХХ в., ставший веком колоссальных потрясений в России, оказался не менее трагичным, чем эпоха смут ХУ!! в.
и другие мрачные периоды в отечественной истории, когда православная традиция, религиозные мыслители, церковь оказались на положении истребляемых. Тот разлад духовных устоев и окончательная потеря авторитета иерархии Русской православной церкви, ставшей частью государственно-чиновничьей системы, как почитаемого народного института, что особенно четко проявились в конце Х!Х в. - начале ХХ веков, в полной мере сказался на судьбах традиций духовности народов Мордовии.
Также, начало ХХ в. в истории территорий, ставших Республикой Мордовия ознаменованы подъёмом национального самосознания и стремительным взлётом национальной культуры эрзян, мокшан, других этнотеррито-риальных общностей. Взоры выдающихся представителей национального социокультурного движения были обращены к социальным традициям и идеалом справедливости РСФСР как к истинной основе национальных культур россиян. Одновременно была образована в составе России социалистическая мордовская автономия, ставшая впоследствии Республикой Мордовия. Указанные аспекты социокультурного развития можно считать прогрессивными.
Фактор этно-религиозной традиции бытия современной социосферы - едва ли не самый значимый в сегодняшней духовной жизни Мордовии. Пожалуй, ни одна партия или общественное движение не пользуются таким вниманием общества, как религия. В многочисленных исследованиях, проведенных в регионах, обращается внимание на актуальность религиозного фактора во всех сферах российской действительности. Современный российский ученый Е. В. Мочалов четко дает определение указанной социальной реальности: «В сегодняшнем российском обществе продолжается очень сложный процесс формирования новой идеологии, новых духовных ориентиров, связанных с патриотизмом, национальными духовными традициями» [9, с. 221]. Следует отметить глубокую спиритуалистичность образов Эрьзи наглядно проявившуюся, например, в таких скульптурах как: Иоанн Креститель, Моисей, Христос, Александр Невский и др. Многие тогдашние художники, литераторы и философы находились под влиянием христианского наследия, стремясь осмыслить прошлое и получить новые импульсы своего творчества, они создавали произведения, которые, подчас, выходили из установленных ортодоксальной традицией канонов. В этой связи особенно значимым при анализе современного положения эстетических традиций является их нравственно-регулятивная функция. В этом плане русская религиозная традиция имеет единонаправленный вектор воздействия: «Исцеление души человеческой». Трудно не согласиться с мыслью, высказанной отечественным исследователем В. Н. Шердаковым, о том, что уже в новозаветных текстах отмечается нравственная ценность веры: «Добродетельный образ жизни вытекает из веры. Верить, жить по вере, свидетельствовать о вере - таковы основные обязанности религиозного человека» [10, с. 174]. Отмеченная особенность религиозной веры продолжала свое бытие как в мордовской, так и в русской традициях духовных деятелей.
Также следует отметить и то обстоятельство, что наблюдаемый современный «сдвоенный кризис» установок обернулся предельно в сторону решительного стирания «традиционных ценностей» и дегуманизацией в общественном сознании, отхода от принципов религиозной морали и пересмотра морально-этнических принципов в
межчеловеческих отношениях. В наши дни духовная жизнь направлена в своем развитии по двум основаниям: массовая культура и постмодернизм. Не случайны наблюдения С. С. Аверинцева о том, что Россия Хх века бесспорное сосредоточие, главное поле всемирной, вселенской битвы Бога и темных сил [4, с. 220]. И действительно, духовная традиция России была конкретным воплощением «особой культурной позиции» которую занимало российское общество в Европе.
Цивилизационный смысл происшедшего в XX веке состоит в том, что ряд коренных особенностей российской цивилизации сохранился вопреки бурям времени, обрывам социальной памяти, порочной политике и идеологии - хотя никто не может поручиться за будущее. Сохранился тип личности, по своей духовной структуре восходящей к христианско-славянскому типу, русскому конфессиональному наследию.
В то же время именно после развала Российской империи восточнославянский культурно-национальный вопрос и проблемы духовного самосохранения становятся для России и ее народов судьбоносным и затрагивает не только саму российскую проблематику. Можно предположить, например, что размежевание восточных славян не завершилось образованием Украины и Беларуси, данный процесс продолжается до сего дня и не только в РФ.
Проблемы современной духовной культуры в России связаны, прежде всего, с процессами в нравственном сознании общества и с его спецификой. Нельзя не отметить факта воздействия глубоких традиций, которые обусловили своеобразие русской проблематики. И это важно не столько с социально-политической, сколько с духовно-нравственной точки зрения, корни которой уходят в глубокое прошлое народа, его верования.
В условиях обновления всей сферы общественной жизни исследование основных закономерностей и специфических особенностей формирования нравственной культуры российских регионов имеет большое научно -теоретическое и практическое значение. В связи ростом интереса к духовным истокам моральных традиций регионов России возникает необходимость всестороннего изучения этнорелигиозных и этнокультурных процессов и основных закономерностей развития нравственного сознания общества.
Благодаря общественно-политическим преобразованиям последних лет стали разворачиваться процессы региональной идентификации этнокультуры, затронувшие и народы Поволжья, в частности, мордву. Появилась возможность более детального анализа проблем генезиса нравственной культуры России и ее судеб, не следуя устаревшим стереотипам и устанавливающимся позициям. В связи с этим большое значение имеет создание научной, объективной трактовки вопросов роли российской духовной традиции в формировании нравственности и этической культуры россиян в системе общероссийских процессов, происходящий в современности. Поэтому учет специфики и изучение складывания взаимоотношений между народами различной этнической принадлежности, исследование процесса формирования многонациональной структуры нравственного самосознания народов России помогут ответить на многие актуальные вопросы современности.
Многие современные специалисты отмечают, что и «казенный патриотизм», и постмодернизм - те явления, которые логически способствовали разрушению и отвержению исконных социокультурных традиций России. Тем не менее, на настоящем этапе развития культуры рос-
сийского общества присутствует возможность выхода из кризиса ценностей. Одной из таких возможностей может быть обращение и переосмысление богатого наследия российской духовной традиции. Современное развитие национальных процессов показывает, что религиозный и социокультурный факторы являются важной основой становления и устойчивого развития общества. Также важнейшим фактором в условиях современного общества является сохранение резистентности традиционных социальных ценностей этноса в современном процессе укрепления тенденций мировой глобализации.
Коллективность, традиционализм в структуре общественного сознания регионов Среднего Поволжья и Мордовии с ее исконными идеями человеколюбия, равенства, взаимопомощи, сострадания находит все меньше приверженцев, особенно среди молодых поколений. Важной задачей гуманитариев на современном этапе является в этой связи раскрытие общих ценностей в этнокультурных традициях, которые бы не разделяли, а объединяли общество.
Но, с другой стороны, российское общество не могло жить только под знаком неудовлетворенности сегодняшним днем. Да оно и не всегда жило так. В общественной традиций культурсозидания торжествовали идеи священности и незыблемости порядка, который установлен на земле свыше. За этим порядком, впрочем, стояли и вполне реальные человеческие интересы. Современная им действительность потому рисовалась как нечто вполне закономерное и наделенное своей относительной ценностью.
Сочетание этих двух сторон могло осуществиться лишь с помощью условных, строго отобранных образцов и только в сфере идеально мыслимой гармонии. Так оно было и в российской духовно-умственной традиции культуры. И все же это была гармония, в той, разумеется, форме, в какой она могла существовать в культуре новейшего времени. Она была человечной в той мере, в какой единственным средством для ее выражения служил человеческий образ. А также потому, что эта гармония выступала по понятиям как свойство человеческой души, как состояние, как признак человека.
Список литературы:
1. Абдулатипов Р.Г. Этнополитическое многообразие российского духа: о наших корнях / Р. Г. Абдулатипов // Жизнь национальностей. - 2005. - № 1. - С. 11 - 12.
2. Аверинцев С.С. Византия и Русь два типа духовности / С.С. Аверинцев // Новый мир. - 1988, № 7. - С. 210-220.
3. Громов М.Н. Структура и типология русской средневековой философии / М.Н. Громов. - М.: ИФРАН, 1997. - 289 с.
4. Гудаков В.В. Северное Причерноморье и Поволжье XIII-XVI вв. (По материалам некоторых исторических журналов издающихся на Западе» // Северное Причерноморье и Поволжье во взаимоотношениях востока и Запада в XII-XVI вв. - Ростов н/Д.: Издательство Ростовского университета, 1989. - 152 с.
5. Елдин М.А. Диалог духовных традиций регионов Евразии и Руси-России как основа культурного бытия российского социума // Регионология. Научно-публицистический журнал. - 2014. - № 2 (87). - С. 177-188.
6. Лурье С.В. От древнего Рима до России ХХ века: преемственность имперской традиции // Общественные науки и современность, 1997. - № 4. - С. 129.
7. Мокшин Н.Ф. Религиозные верования мордвы. - Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1968. - 160 с.; Изд. 2-е, доп. и перераб., 1998. - 248 с.
8. Мочалов Е.В. Антропологические темы в философии всеединства России XIX-XX вв. - Н.-Новгород, 2002. - 303 с.
9. Мочалов Е.В. Антропология всеединства в русской философии / Е.В. Мочалов. - Санкт-Петербург: Изд-во Санкт Петербургского университета, 2006. - 244 с.
10. Шердаков В.Н. Иллюзии добра: Моральные ценности и религиозная вера. - М., 1982. - С. 174 - 175.
