CC BY
121
УДК 17: 125:27
М.А. ЕЛДИН
РУССКАЯ РЕЛИГИОЗНАЯ ТРАДИЦИЯ И ФИННО-УГОРСКАЯ ЭТНОКУЛЬТУРНАЯ ОБЩНОСТЬ
Ключевые слова: традиция, религия, регион, культура, специфика национальной представительности.
Рассмотрена религиозная культура российских финно-угорских этносов региона Поволжья как объект русской духовной культуры. Религиозность как область научных исследований актуальна, поскольку определение специфики дефиниций данной проблемы до сих пор остается малоизученным. Изучение истории религиозной культуры, самоопределение нравственных традиций и национальности - своеобразие национальной представительности и ценностные нормы, перспективы их интерпретации - представляют научный интерес.
М.А. ELDIN
RUSSIAN RELIGIOUS TRADITION AND FINNO-UGRIC ETHNOCULTURAL COMMUNITIES
Key words: tradition, region, culture, specific ethnoses presentations.
Religious culture of Fnno-ugrics Volga region nations of Russia Is very significant. It is Investigated In the article as a part of Russian spiritual culture. Religious studies as are still In the focus of scientific Investigation, as the science Itself has not defined and specified the problematic field of research. The study of history of religious culture, the definition of moral universalities' and specific national traditions' and norms' correlation, features of their interpretation are very actual.
Развитие религиозных традиций любого региона определяется историческими условиями, национальным (этническим) составом населения, типом культур и рядом других социокультурных факторов бытия человека и общества, связанных между собой. Среди многих российских земель территория Поволжья уже в раннесредневековую эпоху была тем регионом, который испытывал влияние русской социокультурной традиции на финно-угорский мир, интегрируясь с духовной традицией культурно-ортодоксального плана, сначала представленной Муромо-Рязанским княжеством, а позже Нижним Новгородом и Москвой. В то же самое время именно из пределов многонационального Поволжья происходили первые сведения о воздействии собственно российской традиции на сферу духовной жизни финно-угорских народов. Среди последних в наиболее ранний период выделяется диалог русских и древнемордовских (финно-угорских) этнополитических образований указанного региона.
В результате Великого переселения народов (первая половина I тыс. н.э.), наплыва во второй половине I тыс. н.э. тюркских племен в Волго-Камье (хазары, булгары), нашествия татаро-монгольских орд на Европу в первой половине II тыс. н.э., с началом русской колонизации этих земель в XIII-XVI вв. древнейшие земли финно-угорских этносов оказались в состоянии этнической чересполосицы многочисленных народов и племен. Невозможно говорить в полной мере о решении всего комплекса вопросов, связанных с взаимодействием русских и финно-угорских духовных традиций без учета указанных факторов. Археология и лингвистика не раз рассматривали данную проблематику, но в полной мере многие темы истории духовности Поволжья еще предстоит исследовать.
Приволжский регион с многочисленными речными притоками и самой Волгой с древнейших времен являлся важнейшей водной магистралью Евразии. По Волге местные финно-угорские народности и племена осуществляли обширные связи с юго-восточными и восточными народностями. Так, народ «морденс», как один из поволжских народов, упоминается в VI в. н.э. в византийских и готских источниках.
Мордва была одной из первых распространенных этнокультурных общностей финно-угров Поволжья, которая издревле принимала лучшие достижения соседних культур: скифов, сарматов, племен Прикаспия и восточных славян. Великолепным знатоком географических данных был византийский мыслитель Георгий
Гемист Плифон. В своем политическо-географическом трактате «Исправления некоторых утверждений Страбона» при характеристике Восточной Европы он отмечает некоторые территории нашей страны. Автор византийского «перипла» именует ее «Росией», которая расположена там, где «...населяют побережье Ве-недского залива пермии, народ живущий охотой, а восточнее и южнее их живут мордивы и месторы... в истоках реки Рас (Волга)» [6. С. 382]. Этнонимы Плифона поддаются достаточно точной идентификации. Речь идет об угорских народах: пермяках (коми), мордве и мещере. Данные о России, которые мы видим у Плифона, были впервые опубликованы в кругу образованной византийской элиты и стали достоянием европейской науки того времени [6. С. 383].
К концу XI столетия на территории будущего этнического ядра России -Северо-Восточной Руси - достаточно сложно отметить сколько-нибудь разветвленную и урбанизированную сеть только славянских поселений. Наиболее крупные тогда русские городские центры: Суздаль, Ростов, Рязань, Муром, происхождение которых, по многим исследованиям, носит результат взаимодействия славян и местного финно-угорского населения. Л.Н. Гумилев отмечает: «Наряду с татарами в великорусский этнос вошли угро-финские племена, реликтовые этносы северной части Русской равнины. Одни из них, приняв православие, слились со славянами настолько, что забыли свои былые само-названья... Другие удержали имена своих предков: чуваши, черемисы (мари), вотяки (удмурты), мордва, ижора, вепсы и др., но это не мешало их контактам с русскими. Поскольку они жили в своих привычных ландшафтах, т.е. „дома”, их общение с великороссами следует назвать симбиозом...» [2. С. 639-640.]
Уникальным по своей геополитической специфике, социально-этическим традициям, историческому значению для проявления специфики русской религиозности является опыт Поволжского региона и в дальнейшем контексте развития конфессионального идеала традиционализма Руси-России в плане меж-культурного единения, вплоть до сегодняшнего времени. Истоки же культурных традиций региона Средневолжья уходят в столь давние времена, что изучить их с необходимой для знания точностью невозможно. Данное обстоятельство определяется: 1) особым геополитическим положением; 2) особенностью социально-экономических процессов данного региона и открытого воздействия на него различных этносоциальных типологий развития; 3) перманентно меняющимся фактором доминантного воздействия различных этико-религиозных доктрин. Утверждение инонационального, общего в национальном - одна из важных закономерностей духовного развития общества. Можно согласиться с мнением одного из исследователей истории отечественной духовной традиции В.В. Кожи-новым в том, что: «Ценность национальной культуры определяется в конечном счете не тем, в каком веке она вступает в ту или иную стадию развития, а глубиной и высотой ее достижений» [5. С. 85].
Примерно с XIV столетия в среду финно-угров стало все более активно проникать официальное православие. Образец и импульс универсализма был получен не иначе как через контакты с христианской прародительницей Руси -Византией. В.В. Бычков справедливо утверждает, что: «На протяжении практически всего Средневековья для русской культуры было характерно обращение к духовному и художественному наследию Византии практически как к своему собственному, как к своей древности, и этот важный факт истории культуры необходимо постоянно иметь в виду» [1. С. 37].
В русской житийной литературе отмечается миссионерство Стефана Пермского (ум. в 1396 г.), одного из первых религиозных деятелей на финно-угорской этнической территории. Уже будучи «русином из Устюга», Стефан Пермский, родившийся в Двинской земле, рос в полиэтничной среде. Как отмечает составитель жития Епифаний Премудрый (1420), пермский просвети-
тель действовал в традициях византийских первопросветителей славянства, создавая канон чтения для коми-пермяцкого народа: «...просветивший землю пермскую», много сотворивший в деле обращения коми-пермяков к русской конфессиональной традиции [4. С. 192].
Камнем преткновения в принятии христианской традиции многими финно-угорскими народами, нередко были некоторые первопоселенцы из Руси в среде неславянского населения. К примеру, выходцы из Новгорода - ушкуй-ники-первопоселенцы из Верхнего Поволжья весьма далеки были от христианского благочестия: они имели по 2-3 и более жен, вели вольную и разнузданную жизнь; священники были малограмотные, среди них были запрещенные, расстриженные и даже священники-самозванцы. Православный святитель Иона в 1452 г. о вятчанах писал: «Не вемы, како вас нарещи; зоветесь именем християне, а живете делающе злая, горше нечестивых...» [8. С. 125].
Среди поволжских финно-угров мордва раньше других народов Средне-волжья стала воспринимать христианство от Руси. Христианизация мордовских земель была долгим, сложным и противоречивым процессом, связанным с более широким и многозначным процессом присоединения и последующего развития мордвы в составе России. Н.Ф. Мокшин пишет: «Наиболее ранние документы о крещении мордвы сохранились до начала XVI века» [7. С. 46]. Вхождение мордовского народа в состав Российского государства имело большое позитивное значение не только для его социально-экономического, политического, но и этнического развития. Был положен конец разобщению мордовского этноса в пределах двух государств - Великого княжества Московского и Казанского ханства. Н.Ф. Мокшин верно отмечает: «Мордва была одним из первых крупных народов, присоединившихся к России. Ее пример оказал воздействие и на этническую ориентацию других народов Поволжья, вступавших в Россию непосредственно вслед за мордвой» [7. С. 46].
Развитие экономических связей способствовало укреплению мордовско-русских культурных связей. Мордва все более приобщалась к русской культуре, воспринимая многие ее элементы: более совершенные методы ведения сельского хозяйства, быта, технологий. Влияние русской культуры отразилось на верованиях и обрядах, других областях духовности.
Социально-политическая жизнь финно-угров со времен Казанского ханства и после их вхождения в состав Русского государства самым тесным образом была связана с Казанью, городом, находящимся на стыке мусульманской и христианской культур и религий, расположенным в окружении языческих народов - мордвы, чувашей, марийцев, удмуртов. Казань со времен ее первого святителя Гурия сделалась центром духовного просвещения для всего востока Руси и особенно для окружающих ее со всех сторон разных племен. После создания Казанской епархии (1555 г.) началось внедрение в среду приволжских народов славяно-русской грамоты и христианской духовности.
Длительный процесс присоединения мордовских земель к России, как следует из документальных, а также хорошо согласующихся с ними фольклорных источников, был завершен в середине XVI в. При этом говорить о завоевании основной тогдашней территории расселения мордвы, в том числе современной Мордовии, не приходится. О последнем также свидетельствует льготное положение мордовского населения по сравнению с положением народов Казанского ханства (и даже русских - в мордовских поселениях не было рабства - крепостной зависимости). Мордва не участвовала в восстании, которое казанцы в массе подняли против Москвы в 1553-1557 гг. [3. С. 131].
С XVI в. на территории мордвы начали воздвигаться православные монастыри и церкви. Царское правительство наделяло их пахотными, лесными, водными угодьями и приписывало им мордовские населенные пункты. Круп-
нейшими монастырями были Пурдышевский, Санаксарский, Саровский и др., задачей которых было утверждение в христианской вере мордвы.
В Московии столкновения светских и церковных властей с иноверцами на почве христианизации носили весьма ожесточенный характер. Так, в 1656 г. в Шацком уезде был убит архиепископ Рязанский Мисаил, прибывший туда с царской грамотой, с государевыми служилыми людьми склонять «мордву и татар во крещение» [9. С. 320].
В русском обществе назревали тенденции мирной христианизации мордвы, удмуртов, марийцев и других поволжских народов. Меры ненасильственного утверждения христианства применялись, например, и в Мордовском крае. Данная тенденция начинает просматриваться в действиях российского правительства, которое понимает, что насилие порождает ответное насилие. Опыт XVII в. с массовыми выступлениями мордовских крестьян, убийство митрополита Рязанского Мисаила, погромы монастырей - свидетельства тому.
По мысли В.А. Юрченкова, в религиозной жизни края российское правительство «с начала XVII века начинает проводить политику «кнута и пряника». И, действительно, уже в мае 1681 г. православное миссионерство царя Федора Алексеевича в духе новогреческих идей (просветительская деятельность Лихудов) обратилось к мордве с указом, в котором призывало: «...поискав благочестивые христианские веры греческого закона, крестились все, а как они крестятся и ми во всяких податях дано будет льготы на шесть лет, а буде они крестятся не похотят, и им сказать, что они будут отданы в поместья и вотчины...» [9. С. 391].
При проведении христианизации мордовского края правительство России столкнулось с отсутствием среди духовенства людей, знающих эрзянский и мокшанский языки. Слово Божье, произнесенное по-русски, имело малое воздействие на крестьян. Потому началось подготовление миссионеров, знающих языки.
Гибкая политика правительства привела к крещению десятков тысяч представителей финно-угорского населения края, включая представителей мордвы. Однако принятие христианства происходило формально. Принимая православие, мордовские крестьяне продолжали молиться своим богам. В результате возникало очень сложное идеологическое явление - христианская религия как бы накладывалась на древнюю языческую, видоизменяла ее. Складывался весьма своеобразный симбиоз, своего рода новая религия. Под влиянием христианства произошла трансформация мордовской мифологии. Справедливо замечает В.А. Юрченков: «... на смену патриархальному Чам-пазу пришел великий творец - Инешки паз, подобный библейскому Саваофу...» [9. С. 303].
Складывание, по сути, новой национальной религии вызвало беспокойство у православных церковников и региональных властителей. В мордовский край тех пор сбегались различного рода сектанты и раскольники: кулугуры, старообрядцы и т.д. Наиболее крупным религиозно-этническим выступлением стало восстание мордвы Терюшевской волости 1743-1745 гг., которое носило религиозно-освободительный характер.
Епископ Нижегородский и Апатырский Дмитрий Сеченов всячески стремился осуществить поголовную христианизацию насильственными методами. В 1746 г. он писал о том, что новокрещены «...на молитвословие к божественным службам не приходят, и святых крестов на себе не носят (во святые посты едят вси мясо и млеко), и новорожденных детей своих ко крещению не объявляют, и умерших для погребения к часовне не привозят, и во всем чинятся противны». Как известно, участники терюшевского восстания отказались от ареста всех зачинщиков Терюшевской волости по причинам их великого множества [9. С. 306].
Можно отметить, что правительству Российской империи не удалось форсировать процесс христианизации мордвы и ее ассимиляции. Мордве же удалось сохранить в борьбе свое национальное самосознание и традиционную
культуру. Однако путь религиозного просветительства в крае не был оставлен. Постепенное включение в состав российского государства финно-угорских этносов Поволжья повлекло следующий этап развития духовности края - христианизацию мордвы. В тот момент происходило создание унифицированных форм социальной и культурной жизни в мордовских землях. Спецификой указанных выше процессов является сравнительно безболезненное и раннее включение мордовского народа в состав России. Финно-угры вносили свой вклад в конструктивные контексты развития общероссийской духовной традиции.
Каждая из этнических общностей Поволжья, прошла свой сложный путь становления и развития носимой в них религиозной традиции. Без учета исторических особенностей развития в данном случае невозможно оценить в полной мере причины сегодняшних социальных процессов и специфику их проявления в общественном сознании.
Литература
1. Бычков В.В. Русская средневековая эстетика. М.: Мысль, 1992. 637 с.
2. ГумилевЛ.Н. Древняя Русь и Великая Степь. М.: Мысль, 1993. 781 с.
3. Жиганов М.Ф. Память веков. Саранск: Морд. кн. изд-во, 1976.136 с.
4. Изборник. Повести Древней Руси. М.: Худож. лит., 1986. 447с.
5. Кожинов В.В. Победы и беды России. М.: Эксмо-Пресс, 2002. 512 с.
6. Культура Византии. М.: Наука, 1991.
7. Мокшин Н.Ф. Вхождение мордвы в состав Российского государства. Саранск: Морд. кн. изд-во, 2004. 989 с.
8. Повесть о Стефане // Памятник старинной русской литературы / изд. графом Г. Кушелевым-Безбородко. СПб., 1862. С. 125.
9. Юрченков В.А. Хронограф, или Повествование о мордовском народе и его истории. Саранск: Морд. кн. изд-во, 1991. 368 с.
ЕЛДИН МИХАИЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ - кандидат философских наук, доцент кафедры философии для гуманитарных специальностей, Мордовский государственный университет, Россия, Саранск (davden81@mail.ru).
ELDIN MICHAEL ALEXADROVITCH - candidate of philosophical sciences, assistant professor, Mordovian State University, Russia, Saransk.
УДК 100-199 13
Л.Е. ЛЕУХИНА
ОБЫДЕННОСТЬ В УСЛОВИЯХ ТРАНСФОРМАЦИИ ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ
Ключевые слова: обыденность, повседневность, трансформация, НТР, человек, общество.
Проанализировано состояние современного обыденного пространства человека в обстановке перманентной трансформации общественной жизни. Актуализированы проблемы повседневного существования людей в условиях НТР. Обозначены прогрессивные и регрессивные явления жизненного мира современного человека. Повседневность рассмотрена как условие существования индивида.
L.E. LEYKHINA
A DAILY ROUTINE IN A TRANSFORMATION OF PUBLIC LIFE
Keywords: daily routine, daiiy, transformation, STR, human, society.
The state of contemporary in everyday space of the person in atmosphère of permanent transformation of social life discussed in the article. The probiems of everyday existence ofpeople in the STR become actual. Progressive and régressive phenomena of the life -world of modem human are marked In the work. The everyday life, as a condition for the existence ofthe indlvidual are considered In the article.
Обыденность является одной из жизненных структур мира человека, частью его существования, опорой бытия. Трансформации общественной жизни (политической, духовной, экономической, социальной) играют непосредственную роль в процессе воздействий на повседневность человека, состоящую из нескольких уровней: природы, ноосферы - «второй природы», «негасферы» и виртуального пространства. В процессе наблюдения за современным обыденным пространством становится очевидным, что трансформационные явления
