CC BY
344
УДК 316’77
Е.Г. Малышева, Н.А. Гриднев Омск, Россия
СПЕЦИФИКА ГИБРИДНЫХ ЖАНРОВ В ЖУРНАЛИСТИКЕ (НА МАТЕРИАЛЕ ПУБЛИЦИСТИЧЕСКИХ ТЕКСТОВ ОМСКОГО ЖУРНАЛИСТА С.Н. ШКАЕВА)*
На примере текстов омского журналиста С.Н. Шкаева рассматривается проблема образования и существования гибридных жанровых форм публицистического текста. Выявляются основные тенденции современной журналистики, способствующие появлению гибридных жанров. Исследуется специфика гибридного дискурса омского журналиста и используемых им жанровых форм.
Ключевые слова: публицистический дискурс, жанр, гибридный жанр, дискурсивная языковая личность.
Современная журналистика обладает обширным «арсеналом» жанров, в котором, наряду с традиционными формами, могут встречаться и так называемые гибриды - специфические тексты, чья жанровая принадлежность неоднозначна. Тенденция к гибридизации, на наш взгляд, обусловливается глобальными процессами авторизации и персонификации дискурса СМИ и отражает стремление журналиста к оригинальности, неповторимости, созданию узнаваемого «почерка», стиля. Гибридные жанры, как правило, обладают признаками различных жанров (подчас не только собственно публицистических]. Кроме того, гибриды могут существовать в неоднородном дискурсивном пространстве. В качестве примера использования гибридных жанров в профессиональной деятельности можно привести публицистические тексты омского журналиста С.Н. Шкаева, которые будут проанализированы далее.
Следует оговориться, что в жанрологии до сих пор не существует ни универсального определения понятия «жанр», ни единого подхода к классификации жанров СМИ. Это обусловлено в первую очередь сложностью объекта изучения, его динамической природой и неоднородностью. В связи со сказанным жанры трактуются разноаспектно, применяются различные подходы к их классификации. Тем не менее заочная дискуссия исследователей жанра сводится к единому мнению о том, что жанр пред-
© Е.Г. Малышева, Н.А. Гриднев, 2015
* Работа выполнена при поддержке гранта РГНФ «Новые медиа в России: исследование языка и коммуникативных процессов». Проект № 14-04-00487/14.
ставляет собой некий структурно-содержательный инвариант текста, устойчивую, исторически сложившуюся форму организации текста; жанр «существует объективно, независимо от мнений как теоретиков, так и практиков» [Тертычный 2000: 3].
Думается, в отношении гибридных жанровых форм невозможно применять исключительно традиционные подходы (А.А. Тертычный, Г.В. Лазутина, С.С. Распопова, М.Н. Ким, А.В. Колесниченко и др.). Именно поэтому в первую очередь мы опираемся на концепцию польского лингвиста М. Войтак, которая определяет жанры речи как «модели организации текста, т. е. абстрактные феномены, внутренне организованные в образцах, охватывающих четыре уровня» [Войтак 2014: 9].
Эти четыре уровня можно представить следующим образом:
- структура (граница текстов, их сегментация и отношения между сегментами);
- познавательный аспект (тематика и способ ее воплощения, перспектива, точка зрения, аксиология);
- прагматика (образ автора и адресата, иллокутивный потенциал);
- стилистика [Войтак 2014: 10].
Исследователь подчеркивает, что жанры представляют собой весьма емкие и в то же время эластичные категории. Их границы «подвижны и имеют тенденцию к трансгрессии, поэтому нет смысла группировать их в классы (типы) по какому-то одному порядку». Жанровые образцы в свою очередь имеют статус явлений узуального и нормативного характера. М. Войтак выделяет модели жанрового образца:
- канонический вариант, или инвариант жанра, охватывающий самые устойчивые слагаемые образца и являющийся облигаторным компонентом жанрового сознания членов коммуникативной общности;
- альтернативные варианты, возникающие вследствие количественных и качественных преобразований канонического варианта;
- адаптивные варианты, являющиеся обращением к чужим образцам без потери жанровой идентичности [Войтак 2014: 10-11].
В рамках нашего исследования такой подход к моделированию жанра можно считать актуальным и эффективным в силу специфики дискурса С.Н. Шкаева.
Кроме того, следует разграничить процесс жанрообразования - появления новых жанров, обладающих специфическими признаками и ищущих своего места в современной жанровой классификации, - и процесс возникновения «имен» жанров - номинации уже существующего жанра новым «именем» [Тертычный 2000: 50].
Руководствуясь положениями теорий А.А. Тертычного и М. Войтак, мы можем утверждать, что в дискурсе С.Н. Шкаева в отношении жанров происходит два основных процесса:
- возникновение «имен» жанров или приобретение уже существующими жанрами новых окказиональных номинаций;
- количественные и качественные изменения каноничных моделей жанров, которые можно классифицировать как гибридизацию жанров.
Следовательно, необходимо выявить набор жанровых инвариантов, наиболее активно используемых журналистом в процессе подготовки материалов.
На наш взгляд, дискурсообразующим жанром С.Н. Шкаева является комментарий - жанр, который занимает важное место в системе современных жанров СМИ. С помощью этого жанра, как говорит А.А. Тертыч-ный, «автор выражает отношение к актуальным событиям, формулирует связанные с ними задачи и проблемы в форме сжатого анализа недостатков или достижений, а также выражает их оценку, прогноз развития и так далее» [Тертычный 2000: 120]. Разумеется, подобная формулировка носит факультативный характер. Мы можем подчеркнуть, что комментарий не обязательно представляет собой реакцию на новое событие. «В комментарии активно обрисовываются проблемы, обсуждаются относящиеся к ним актуальные факты», - добавляет исследователь [Тер-тычный 2000: 120].
На наш взгляд, заслуживает внимания классификация комментариев А.В. Колесниченко. Ученый-практик выделяет четыре вида комментариев в зависимости от стратегии:
-«точка зрения»;
- дискурсивный комментарий;
- диалектический комментарий;
- глоссированный комментарий [Колесниченко 2008: 74].
Особый интерес вызывают подтипы комментария «точка зрения»
и «глосса», так как именно эти подтипы, как представляется, активно используются журналистом С.Н. Шкаевым.
«Точка зрения», по А.В. Колесниченко, - это «пропаганда автором своей позиции». Глоссированный комментарий, или глосса, - это «не анализ события, а нападение на реальность, которая воспринимается как плохая, несправедливая или фальшивая» [Колесниченко 2008: 74-79].
Учитывая все вышеперечисленное, мы можем сказать, что в дискурсе С.Н. Шкаева комментарий как жанр занимает центральную позицию.
Комментарий рождается в такой коммуникативной ситуации, когда журналисту требуется быстро отреагировать на происходящие жизненные изменения, выразить свое отношение к ситуации [Коньков 2004: 90]. К основным речевым намерениям журналиста, пишущего комментарий, можно причислить выражение своего мнения, своего отношения и своих оценок [Коньков 2004: 90]. Таким образом, жанр комментария концентрирует в себе авторскую позицию и вообще активно способствует авторизации журналистского дискурса.
Проанализируем комментарий С.Н. Шкаева, озаглавленный «По су-салу квашеной капустой»: И смех и грех. Недавно Либералиссимуса Россий-
ской Федерации, неподражаемого и непревзойдённого, съевшего в мировой и отечественной политике пуд соли и пресловутую собаку, пресса вынесла на сцену из политической кухни в квашеной капусте. Одноактный спектакль с участием лидера ЛДПР шёл в Киеве и незатейливо назывался пресс-конференцией. Как говорится, ничто не предвещало. Жириновский, одетый в не «самый дорогой» костюм, солировал перед публикой в присущей ему державной манере. Вдруг из партера маленького зала в него что-то полетело. Ну ладно бы гнилые помидоры, тухлые яйца, торт со сливками или национальный шмат сала. Нет! Кислая капуста (Ваш Ореол. 2013. № 6).
В названном тексте основной коммуникативной целью журналиста является комментирование события. Перед нами «точка зрения» (по А.В. Колесниченко) - материал, в котором автор пропагандирует свою позицию. При этом четко прослеживается структура комментария:
- введение, в котором освещается информационный повод / событие (инцидент на конференции);
- основной текст, в котором автор рефлексирует по поводу данного события, привлекает культурно-исторический контекст, пытается проанализировать логические связи между различными по своему характеру ситуациями;
- заключение, в котором актуализируется гротескная ассоциация украинской «капустной метательницы» с «тортометателем» Ноэлем Го-деном.
С.Н. Шкаев использует информационный повод не с тем, чтобы в дальнейшем проанализировать конкретное событие, выявить его предпосылки, причины, последствия и тенденции, а для того, чтобы оттолкнуться от него и обрисовать историко-культурное пространство события. Взяв в пример «капустную метательницу» Татьяну Лиходееву, журналист переходит к проблеме революционных процессов на Украине и, в частности, женского участия в этих процессах. Затем С.Н. Шкаев вспоминает Веру Засулич и Фанни Каплан, проводя между этими историческими фигурами и девушкой, бросившей во Владимира Жириновского квашеную капусту, ясную логическую связь. Таким образом, автор доводит до абсурда образ хулиганки, то называя ее амазонкой, то сравнивая с политическими убийцами. Заканчивается текст «параллелью» между Татьяной Лиходеевой и Ноэлем Годеном. Можно отметить слабый интертекстуальный потенциал данного прецедентного имени, о котором большая часть читательской аудитории не знает. Таким образом, автор не пытается анализировать причины и следствия события, он обращается к ассоциациям и примерам из истории, что приводит к созданию эффекта параноидального бреда. Наряду с прочими чертами, это составляет специфичность комментария С.Н. Шкаева. Также любопытно, что участники события оцениваются автором отрицательно (Либералиссимус и капустная метатель-
ница), журналист занимает крайне удаленную личностную позицию и старается раскритиковать все, что ему представляется возможным.
Однако в дискурсе С.Н. Шкаева существуют комментарии, куда более отдаленные от стандартов жанра. Текст под названием «Повесть безвременных лет» - это результат двух основных процессов, связанных с гибридизацией жанров: во-первых, качественное преобразование жанрового канона (образца, стандарта), во-вторых, приобретение текстом «имени» жанра - новой номинации. В данном случае это номинация «повесть». С точки зрения качественных изменений, текст претерпевает реконструкцию, вследствие чего теряет первичные (формальные) признаки журналистского комментария и становится похожим на художественное произведение. То же самое происходит и с общей тональностью текста, его семантикой и прагмастилистикой. Данный текст вряд ли можно назвать комментарием, однако именно комментарий, на наш взгляд, является его жанровым инвариантом. Об этом говорит в первую очередь авторская интенция, заключающаяся в необходимости прокомментировать событие или - в данном случае - целую «эпоху», во время которой губернатором Омской области был Л.К. Полежаев (в тексте - «Морок»). Журналист подмечает основные «вехи» правления Л.К. Полежаева, в большей степени оценивает и в меньшей - анализирует их. Так, например, представляется С.Н. Шкаеву деятельность «12 канала»: Взойдя на трон, Он первым делом открыл «Тринадцатый канал», где красовался во всем белом и грезы оптом продавал и всякий раз менял обличье. Сей Морок с детства слыл двуличным. Таким, как шварцевский Дракон... Вторым по счету стал Закон «О микрочипах для обслуги и имплантатах в ее мозг»: дабы пластичная, как воск, творила Бога, чтоб в округе иных божков знать не желала да страстью к Мороку пылала (Бизнес-курс. 2013. № 18).
Журналист считает, что губернатор Полежаев открыл «12 канал» лишь с целью красоваться и грезы оптом продавать. Личность главы региона освещается С.Н. Шкаевым в «монструозных тонах», активно используется гротеск и доведение до абсурда. Очевидно, что сам по себе акт комментирования сохраняется, однако его тональность сильно изменяется:
- реалии действительности могут искажаться, вплоть до гротеска и карикатурного изображения;
- автор отходит от журналистского стандарта;
- автор стирает границы между публицистикой и художественной литературой;
- комментарий становится «упражнением для ума», «игрой с читателем» (не все из которых готовы играть с журналистом).
Помимо комментария, С.Н. Шкаев также использует жанровый инвариант версии, однако преобразует его особым образом.
Версия как жанр базируется на неполных доказательствах и предположениях автора [Тертычный 2000: 203]. Данный жанр исключает ка-
тегоричность выводов, заключений и содержит в своей основе метод домысливания (или даже вымысла]. Жанр версии справедливо вызывает сомнения в правомочности его существования. Действительно, версия не просто не дает полного представления о предмете отображения, но может включать необоснованное, недостоверное знание [Тертычный 2000: 203]. Как правило, версия выступает в качестве жанра, предваряющего подготовку материала других, более серьезных жанров, которые в свою очередь опираются на достоверные, проверенные сведения, факты [Тертычный 2000: 206].
Жанр версии в дискурсе С.Н. Шкаева перевоплощается, или, сформулируем иначе, «мутирует» в «мистификацию».
Специфичность альтернаций этого жанра в дискурсе С.Н. Шкаева заключается в том, что тексты журналиста не соотносятся с реальной действительностью и представляют собой вымысел в чистом виде. К таким произведениям можно отнести «Щелбаны для Перспективы: Ненаучнофантастическая пьеса (отрывок]» (Ваш Ореол. 2009. № 31]. В данном тексте С.Н. Шкаев описывает будущее России и, в частности, будущее президента В.В. Путина. Мы не берем на себя смелость утверждать, прав или не прав С.Н. Шкаев, описывая Россию будущего, имеет ли излагаемая им политическая картина мира почву для реализации, однако в данной статье информативность и аналитизм используются автором исключительно как средства стилизации. Это означает, что объективная информация и ее аналитическая составляющая «стремятся к нулю». С.Н. Шкаев рефлексирует на тему, которая не задается ни реальной действительностью, ни актуальными проблемами современной политики. Это тема, которую журналист сам же и создает. В данном случае мы можем говорить о росте мимесиса в тексте, когда журналист создает, по сути, не публицистический текст, а художественный. Именно эти параметры - снижение информативности и рост «вымысла» - и задают качественное преобразование жанра версии.
Также в дискурсе С.Н. Шкаева можно выделить жанр письма. Эпистолярный жанр обладает признаками непосредственного обращения автора к адресату и побуждения адресата к тем или иным действиям [Тертычный 2000: 213]. Исходя из этого можно говорить о превращении письма в инструмент эффективного воздействия на широкий круг читателей.
В зависимости от характера аудитории разделяются письма, адресованные конкретному лицу или группе людей. Цель автора-журналиста обусловлена публичным характером «переписки»: публичное одобрение, публичное порицание, публичное предложение и т. д. [Тертычный 2000: 215-216].
Можно привести пример традиционного письма - «Я не делил читателей на ранги» (Ваш Ореол. 2014. № 34], в котором автор обращается
к читателям «Вашего Ореола» и «Бизнес-курса» и рассказывает о своей журналистской деятельности. Однако среди материалов журналиста существуют и альтернации данного жанра, иными словами, письма, в которых признак непосредственного обращения играет роль стилизации, например «Письмо президенту США из села Бабки-Украдены»: Dear sir! Дорогой Барак Баракович! Великодушно извените меня, букашку насекомую из далекой Омской губернии, осмелившуюся эпистолой отрывать Ваше Превосходительство от дел мериканских. Натура такая дурная: раньше-то, как чуть что ни по мне - я сабельку в руку, а ныне - перо с бумагой. У нас в округе спуску никому не даю и посредством старческих гиероглифоф грудью встаю за правду-матку. Очень уж я, дурман ядовитый, политику люблю и всяких таких государственных деятелей. За Путина хоть щас лошаденку оседлаю и аллюром подамся защищать его в Москву али в Омск -благо, что зимник уже лег через рям в наш плебейский материк, заселенный крестьянским народом (Ваш Ореол. 2012. № 51).
Ряд текстов С.Н. Шкаева обладает исповедальным характером. Исповедь - это жанр журналистики, предметом которого является внутренний мир автора-журналиста. Данный жанр ложится в основу так называемой исповедальной журналистики и, в сущности, является результатом самоанализа и авторефлексии. Целью исповеди может быть объяснение поступка, личный пример, желание поделиться опытом и самореклама [Тертычный 2000: 219]. Как таковой, самостоятельный жанр исповеди в дискурсе С.Н. Шкаева не встречается, однако его признаки можно обнаружить во многих текстах других жанров, где особенно ярко выражается личностная оценка, авторское мнение, результат саморефлексии или самоанализа.
Определенные сомнения вызывает рубрика «Историческая параллель», используемая С.Н. Шкаевым для обобщения материалов, в которых предпринимается попытка наложить друг на друга аналогичные по своему сущностному и различные по историческому и/или кулыгуроло-гическому характеру «событийные пласты». Не вдаваясь в глубокий анализ данной рубрики, мы можем выделить ее основную функцию - освещение того или иного события через призму истории и культуры. Исходя из этого можно констатировать важность ряда факторов, влияющих на эффективность исторической параллели. Во-первых, она должна быть прозрачна. Читатель, которому предлагается сложная аналогия (выходящая за рамки его знаний, слишком узкая или специализированная), не только не поймет сути сравнения, но и рискует искаженно понять актуальное событие. Во-вторых, историческая параллель должна отвечать требованию жесткой компаративности, или сравнительности. Иными словами, сравнение различных событий без учета их специфики бессмысленно.
В качестве примера качественной, эффективной исторической параллели можно привести статью Глеба Морева «Возвращение “Вольной
русской типографии” в эпоху интернета». Журналист рефлексирует на тему ужесточения цензуры, усиления давления правительства на прессу и приводит такую аналогию: ...медиа, не располагающие иностранным покровительством, но имеющие амбиции транслировать идеи, враждебные установившемуся в России политическому режиму, и собирающиеся сообщать информацию, а не заниматься пропагандой, в весьма близкой перспективе будут вынуждены формально выйти из-под российской юрисдикции и перебазироваться за границу. Последовав в этом смысле за первопроходцем вольной русской печати Александром Герценом (Vedomosti.ru. 1.10.2014].
В данном контексте историческая параллель предельно ясна. Представим ее в виде оппозиций (на первом месте актуальное событие, на втором - аналогичное]: усиливающаяся цензура в современной России - жесткая цензура в Российской империи при Александре III; бывший главный редактор «Ленты.ру» Галина Тимченко - А.И. Герцен; перемещение редакции в Латвию и подготовка проекта за рубежом - издательская деятельность А.И. Герцена в Лондоне; интернет-проект Meduza - журнал «Колокол» 1857 г. Как мы можем заметить, сравниваемые события, лица и объекты вообще находятся в логической связи, имеют схожие характерные особенности. Несмотря на то, что прецедентный феномен, связанный с издательской деятельностью Герцена за рубежом, входит в сферу фоновых знаний типичного читателя «Ведомостей», автор осторожно относится к выбору языковых средств, при помощи которых создается сравнение. Г. Морев ясно обозначает сравниваемые объекты, говоря: И хотя Тимченко говорит, что не собирается ориентироваться на политически ангажированный проект Герцена, типологическая схожесть ситуации бросается в глаза - и таким образом облегчает «интерпретационный путь» читателя. Таким образом, историческая параллель служит дополнительной аргументацией к позиции журналиста, «историческим доказательством» правоты его точки зрения.
Исходя из всего вышесказанного, можем утверждать, что журналист добивается эффективной исторической параллели при соблюдении двух условий: транспарентности (прозрачности, прочитываемости] и уместности (смысловой сочетаемости сравниваемых объектов].
Мы сразу можем сказать, что в большинстве случаев «параллели» С.Н. Шкаева не отвечают этим условиям. Параллели может не быть как таковой, а исторический фон может использоваться автором для стилизации. С другой стороны, параллель может быть чрезвычайно сложной для прочтения, за ней подчас трудно увидеть авторскую интенцию.
Например, в тексте «Сказание о встрече с Агасфером» (Ваш Ореол. 2012. № 13] С.Н. Шкаев описывает свою встречу с легендарным персонажем Агасфером, Вечным жидом. Практически невозможно определить, чего именно добивался автор, создавая текст, в котором доля объектив-
но значимых реалий действительности столь мала. На наш взгляд, автор злоупотребляет постмодернистскими средствами стилизации и создает своего рода имитацию журналистского текста, в котором хаотично смешиваются разные эпохи, лица и стили. Трудно говорить о том, что такого рода эстетически и формально «усложненные» произведения, опубликованные в еженедельной газете или в рекламно-информационном журнале, с легкостью воспринимаются и понимаются массовым адресатом. Неоднозначный выбор жанра, смысловая и композиционная усложненность, изобилие отсылок к текстам, не являющимся прецедентными, и вообще повышенный уровень интертекстуальности затрудняют читательское прочтение и понимание.
Рассмотрим некоторые жанровые номинации, которыми автор самостоятельно наделяет собственные тексты. Как правило, публицистический жанр находит отражение не только в форме и содержании конкретного текста, но и непосредственно в заголовке. Р. Коппероуд и Р.П. Нельсон справедливо утверждают, что заголовки «в первую очередь привлекают внимание читателя» [Коппероуд, Нельсон]. Так, читатель, в первую очередь обратив внимание на заголовок, «считывает» информацию о том, к какому жанру относится данный текст. Подзаголовки, в свою очередь, должны «подхватывать» мысль, выраженную в заголовке, и развивать ее, снабжая читателей дополнительной важной информацией [Коппероуд, Нельсон].
Однако в современной медиасфере можно встретить заголовки «расширенного функционала». Эти дополнительные функции имеют как лингвистическую, так и прагматическую природу; в частности, в заголовке может быть эксплицирована авторская позиция, жанр и т. д.
Рассмотрим типичные заголовки публицистических произведений С.Н. Шкаева.
С.Н. Шкаев использует в заголовках своих текстов жанровые наименования, характерные для художественной литературы (рассказ, хроника1, история2, трагикомедия, пьеса], в том числе и эпистолярного жанра (например, письмо), и фольклора (сказ, сказание, сказка, разговор]:
Сказание о встрече с Агасфером;
Новый рассказ о колоколе;
Письмо кученому Министру;
Сказ об ученом Правше, Плуте и графене;
1 Следует отметить, что «термин [хроника] употребляется в трех смыслах: как название для особого вида исторических сочинений, как обозначение чисто литературного жанра, наконец, как наименование особого отдела газет и журналов» [Дынник 1925]. Поэтому следует оговориться: мы не можем с уверенностью утверждать, что статья С.Н. Шкаева относится строго к чисто литературному или чисто публицистическому жанру.
2 В значении 'рассказ, повествование’ (разг.).
Разговор с Кампанеллой о городе Солнца;
Хроника пикирующего ястребка (ср.: «Хроника пятидесятых годов» С.Ю. Куняева, «Захудалый род. Семейная хроника князей Протозановых (из записок княжны В.Д.П.]» Н.С. Лескова - с отсылкой к прецедентному тексту - фильму «Хроника пикирующего бомбардировщика»];
Сказка для того, кто не пошел голосовать;
Сказка про Ивана-Дурака и Хеллоуин;
Дело ясное, что дело темное (подзаголовок: Песнь об отважном Важняке и Генерале, попавшем впросак];
Маевка олигархов у деревни Подушкино (подзаголовок: Отрывок из трагикомедии для политической антрепризы в двух действиях];
Щелбаны для Перспективы (подзаголовок: Ненаучно-фантастическая пьеса (отрывок)];
Органчик-2. История одной страны (отсылка к прецедентному тексту М.Е. Салтыкова-Щедрина «История одного города»];
Прохорову - человеку и олигарху, который не знает, куда вложить деньги (Открытое письмо) (отсылка к прецедентному тексту - стихотворению В. Маяковского «Товарищу Нетте, пароходу и человеку»];
Про жвачку для глаз и свинячье горе;
Про хвост, виляющий;
Про аллергию и сто дней президента;
Про то, как колхоз быка купил.
Последние четыре заголовка оформлены в сказовой манере (ср.: «Про глупого змея и умного солдата», «Про Иванушку-дурачка» - русские народные сказки].
Нельзя сказать, что вышеуказанные жанровые наименования являются собственно жанрами, так как это наименования художественных жанров, искусственно вводимых в публицистический дискурс самим автором. Также в текстах, озаглавленных как «сказка», «рассказ», вымышленный компонент играет роль украшения, в то время как реальное анализируемое событие предстает в практически неизмененном виде.
Итак, дискурсообразующим жанром произведений С.Н. Шкаева можно назвать комментарий. Это подтверждается частотностью использования журналистом данного жанра, а также общей авторской установкой на комментирование событий, как актуальных, так и исторических. Именно комментарий как каноничный жанр (жанровый инвариант] претерпевает в дискурсе С.Н. Шкаева качественные изменения.
Помимо комментария, в дискурсе С.Н. Шкаева частотны такие жанры, как версия и письмо. При этом качественные изменения жанра версии заключаются в отходе от реальной действительности и активизации авторской фантазии, вымысла и домысла. Жанр письма представлен в дискурсе журналиста как в каноничном виде, так и в виде альтернации, когда адресация носит характер стилизации, авторского приема.
Жанровые альтернации дискурса С.Н. Шкаева, во многом благодаря процессу гибридизации, приближаются к художественным и художественно-публицистическим жанрам. Так, ряд авторских текстов приобретает исповедальный характер. Это происходит за счет максимальной авторизации дискурса. Можно сказать, что журналист провозглашает «примат собственной личности» со всеми ее чувствами, мыслями и отношением к действительности. Иронический (а подчас и саркастический] аспект журналистских текстов приближает их к жанру фельетона, целью которого является осмеяние чего-либо. Здесь стоит подчеркнуть: нельзя сказать, что тексты С.Н. Шкаева - это собственно исповедь или фельетоны. Мы говорим именно об альтернациях - жанровых сдвигах, когда журналистский материал вбирает в себя свойства разных типов медиатекста и/или художественного текста.
Таким образом, можно сделать вывод, что в дискурсе С.Н. Шкаева происходят процессы гибридизации жанров и приобретения жанрами новых «имен». Гибридизация жанра заключается в сближении художественного и публицистического стилей в рамках журналистского произведения, росте уровня его авторизации и отказе от стандарта. Введение новых имен жанров не сопряжено с появлением собственно новых жанров, но обусловлено стремлением автора к стилизации и необходимостью назвать жанровые альтернации (варианты жанров].
Список литературы
1. Войтак М. О жанрах речи и их публицистических / печатных конкретизациях // Медиалингвистика. Вып. 3. Речевые жанры в массмедиа. СПб.: С.-Петерб. гос. ун-т: Высш. шк. журн. и масс. коммуникаций, 2014. С. 9-13.
2. Дынник В. Хроника // Литературная энциклопедия: Словарь литературных терминов: в 2 т. / под ред. Н. Бродского и др. М.; Л.: Изд-во Л.Д. Френкель, 1925. Т. 2: П-Я. Стб. 1066-1069.
3. Колесниченко А.В. Практическая журналистика: учебное пособие. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2008. 192 с.
4. Коньков В.И. Речевая структура газетных жанров: учебное пособие. СПб.: Роза мира, 2004. 221 с.
5. Коппероуд Р., Нельсон Р.П. Как преподносить новости. URL: http://www. gumer.info/bibliotek_Buks/Gurn/kopper/03.php (дата обращения: 2.03.2013).
6. Тертычный А.А. Жанры периодической печати: учебное пособие. М.: Аспект Пресс, 2000. 312 с.
References
1. Vojtak М. About genres of speech and its journalistic / print concretization [O zhanrakh rechi i ikh publitsisticheskikh / pechatnykh konkretizatsiyakh]. Medialing-vistika [Media Linguistics], vol. 3. St. Petersburg, SPbGU, 2014, pp. 9-13.
2. Dynnik V. Chronicle [Hronika]. Brodsky N. et al. (Eds.) Literaturnaya entsik-lopediya: Slovar literaturnykh terminov [Literary Encyclopedia: Dictionary of Literary Terms], in 2 vol., vol. 2. Moscow, Leningrad, 1925, co. 1066-1069.
3. Kolesnichenko A.V. Prakticheskaya zhurnalistika [Practical journalism], Textbook. Moscow, MGU, 2008. 192 p.
4. Kon’kov V.I. Rechevaya struktura gazetnyh zhanrov [Speech structure of newspaper genres], Textbook. St. Petersburg, Roza mira, 2004. 221 p.
5. Kopperoud R., Nelson R.P. Kakprepodnosit’ novosti [How to present news], available at: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Gurn/kopper/03.php (2.03.2013).
6. Tertychnyj А.А. Zhanryperiodicheskoj pechati [Genres of periodicals], Textbook. Moscow, Aspekt Press, 2000. 312 p.
E.G. Malysheva, N.A. Gridnev Omsk, Russia
SPECIFICS OF HYBRID GENRES IN JOURNALISM (ON THE BASIS OF JOURNALISTIC TEXTS OF OMSK JOURNALIST SHKAEV S.N.)
The article analyses the problem of education and the existence of a hybrid genre forms of journalistic text on the example of the texts of the Omsk journalist S.N. Shkaev. The main trends of modern journalism, contributing to the occurring of hybrid genres are identified. The specificity of the hybrid discourse of Omsk journalist and the genre forms used by him are studied.
Key words: journalistic discourse, genre, hybrid genre, discursive linguistic identity.
Сведения об авторах:
Малышева Елена Григорьевна,
доктор филологических наук, заведующий кафедрой журналистики и медиалингвистики
Омский государственный университет им. Ф.М. Достоевского 644077, Россия, Омск, пр. Мира, 55а E-mail: malysheva_eg@mail.ru
Гриднев Никита Александрович,
магистрант 1-го курса
Омский государственный университет им. Ф.М. Достоевского 644077, Россия, Омск, пр. Мира, 55а E-mail: n. a.gridnev@gmail. com
About the authors:
Malysheva Elena Grigorievna,
Doctor of Philological Sciences, Head of the Department of Journalism and Media Linguistics
Omsk State University n.a. F.M. Dostoy-evskiy
55a Mira pr., Omsk, 644077, Russia E-mail: malysheva_eg@mail.ru
Gridnev Nikita Aleksandrovich,
the first year master student
Omsk State University n.a. F.M. Dostoy-evskiy
55a Mira pr., Omsk, 644077, Russia E-mail: n. a.gridnev@gmail. com
Дата поступления статьи 08.11.2015
