CC BY
65
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Арутюнова Н. Д., Падучева Е. В. Истоки, проблемы и категории прагматики // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1985. Вып. 26. С. 3-42.
2. Гордон Д., Лакофф Дж. Постулаты речевого общения // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1985. Вып. 26. С. 276-302.
3. Глушко М. М. Синтактика, семантика и прагматика научного текста. М.: Изд-во МГУ, 1977. 209 с.
4. Гречко В. К. О семантике пассивных конструкций (на материале немецкой научной речи) // Вопросы языкознания. М., 1984. N. 4. С. 76-83.
5. Долинина И. Б. Синтаксически значимые категории английского глагола. Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1989. 216 с.
6. Елизарова Г. В. Сложноподчиненное предложение с главной частью типа It is said, it is hoped: Дис. ... канд. филол. наук. Л., 1987. 200 с.
7. Кожина М. Н. Стилистика русской речи. М.: Просвещение, 1977. 223 с.
8. Кузнец М. Д., Скребнев Ю. М.. Стилистика английского языка. Л.: Учпедгиз, 1960. 173 с.
9. Линов Р. М. Психологические особенности письменной речи: Автореф. дис. . канд. психол. наук. М., 1956. 16 с.
10. Матвеева Г. Г. Актуализация прагматического аспекта научного текста. Ростов н/Д: Изд-во РГУ, 1984. 132 с.
11. Морозова Е. С. О семантике страдательного залога в английских художественных и научных текстах // Язык и стиль научного общения. М., 1982. С. 160-168.
12. Мороховская Э. Я. Функционально-семантические особенности реляторов текста / / Принципы типологизации художественных и нехудожественных текстов. Киев, 1987. С. 17-21.
13. Сергеев В. М. Когнитивные методы в социальных исследованиях // Язык и моделирование социального взаимодействия. М, 1987. С. 3-20.
14. Химик В. В. Категория субъективности и ее выражение в русском языке. Л.: Изд-во ЛГУ, 1990. 181 с.
Наталия Владимировна ДРОЖАЩИХ — зав. кафедрой английской филологии, кандидат филологических наук, доцент
УДК 800.22
САМООРГАНИЗАЦИЯ ИКОНИЧЕСКОГО ПРОСТРАНСТВА ЛЕКСИКОНА
АННОТАЦИЯ. Статья посвящена проблеме самоорганизации икони-ческого пространства лексикона.
The author tackles the problem of self-organisation of iconic continuum in lexicon.
Иконические, или мотивированные единицы, связанные с изоморфизмом формы и содержания, уже давно являются предметом рассмотрения как в отечественной, так и в зарубежной лингвистике. В частности, данная проблематика нашла отражение в ряде исследований по фоносемантике, психолингвистике и семиотике [4; 10; 2; 21; 14; 16; 7; 35; 25; 31; 22; 26; 39]. Изучению особенностей мотивированных знаков посвящены также работы, выполненные в рамках естественной морфологии и синтаксиса [30; 29; 27]. Несмотря на очевидный интерес к данной проблеме, необходимо отметить, что многие вопросы остаются нерешенными. К ним относится и предмет настоящей статьи — вопрос о возможности передачи корневой лексемой и грамматическим формантом, объединенных одной инициалью, аналогичного содержания (см. постановку смежной проблемы о фонолексических и фонограмматических (фономорфемных) классах «лабиальный — лексико-семантическая группа обозначений округлого», «плавный — итеративный формант (суффикс)» в [3]).
Как известно, иконическими считаются единицы, в которых план содержания и план выражения изоморфны. Это «образы», «диаграммы» и «метафоры» [35]. В рамках данного исследования рассматривается особый «сплав» образной и диаграмматической иконичности: от корневой лексемы, являющейся единицей анализа в звукосимволизме, «извлекается» только инициальный согласный, причем в фокус внимания попадает система корневых лексем, начинающихся на одинаковый согласный. С выходом исследования на систему лексических единиц совокупность денотативных признаков лексем обнаруживает взаимосвязи концептуального порядка. Появляется возможность выявить на базе единиц фонетического уровня (фонема-инициаль) и лексического уровня (корневые лексемы) взаимосвязи грамматических единиц, объединенных той же инициалью, что и соответствующие им лексемы (в качестве элементов морфологической подсистемы выбраны единицы и категории, относящиеся к категориальной сфере имени существительного и местоимения). Решение вопроса об интеграции единиц фонетической, лексической и морфологической подсистем, объединенных согласной инициалью, способствует раскрытию проблем, связанных с системными основами языка.
Процессы самоорганизации — спонтанного образования структур из хаоса в сложных открытых неравновесных системах — изучает синергетика, которая учит, что функционирование систем, взаимодействующих со средой, зависит от совместного действия элементов системы [18; 20; 12; 1; 6; 17; 40; 23; 33]. Синергетика как наиболее общая теория самоорганизации дополняет и уточняет положения диахронической лингвистики, способствует решению вопросов общего и частного языкознания под новым углом зрения, позволяет ответить на вопрос, каким образом в языке возникают автопоэтические — самоорганизующиеся и саморазвивающиеся — системы, одной из которых является икони-ческое пространство лексикона.
Рассмотренное с точки зрения синергетического подхода, иконическое пространство лексикона представляет собой самоорганизующуюся систему лексических и грамматических единиц, объединенных начальным согласным и передающих непрерывный спектр значений, изоморфно закрепленных за определенными означающими. Совместное действие разноуровневых единиц и категорий приводит к их интеграции, к самопорождению непрерывного смысла, согласованному функционированию «языкового организма» в целом.
Наиболее адекватным способом описания иконического пространства лексикона является репрезентация посредством моделей интеграции иконических единиц, которые мы, вслед за Т. В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Ивановым, обозначаем в
терминах лабиальной, дентальной и велярной артикуляционных зон [5].
Возникновение базовых оппозиций иконического пространства лексикона обнаруживается на ранних стадиях развития языка в ходе анализа данных, полученных посредством реконструкции «всемирных этимологий» [36], зарождение которых, несомненно, относится к самой глубокой древности [38]. В лингвистике направление, в рамках которого устанавливаются древнейшие соответствия, получило название «глобалистики», или макро-
лабиальная зона
дентальная зона
велярная зона
Рис. 1. Артикуляционные зоны
компаративистики, связанной с именами американских исследователей Дж. Гринберга [28] и М. Рулена [36]. Восстановление корней слов, общих для всех известных макросемей мира, следует рассматривать как «всемирные этимологии» (global etymologies). Примеры таких соответствий находим в [24]. Реконструкция первых слов «протоязыка» может быть осуществлена путем последовательного сопоставления друг с другом праязыков макросемей. Вероятность общего происхождения языков, восходящих к одному источнику, скорее всего существовавшему 14-15 тыс. лет назад в районе Ближнего Востока, весьма велика [19].
Самоорганизация иконического пространства лексикона на ранних стадиях развития языка связана с возникновением диагностических зон дентальной и лабиальной лексики. Диагностическая зона смысла различных артикуляционных зон определяется как система доминирующих когнитивно совместимых концептов, максимально противопоставленных по значению системе концептов других моделей лексикона.
Данные корнеслова ностратических и америндских языков М. Рулена [36] показывают, что в восстанавливаемых «всемирных этимологиях» наличествует дифференциация денотатов и смыслов лабиальной и дентальной зон. По данным лексики с инициалями лабиальной зоны, в эту зону входит слово дыра (NOSTR. s*pu/t/л hole, vulva, anus = AMERIND *petV vagina [36: 39]), денотатом которого являются анатомические компоненты женщины (концепт ОКРУГЛЫЙ); волосы (NOSTR. *рисл body hair, down, feathers = AMERIND p'ut'i hair, feather, bird down [36: 17]) («растительность» на теле, концепт РОСТ); сгибать, изогнутый (NOSTR. *buKа to bend, be bent = AMERIND *puku ~ *p:ko knee, elbow; to kneel [36: 31]) (концепт КРИВОЙ), наименования широких и больших объектов, большого количества (NOSTR. *т/о/пл ~ *m/o/n/g/л much, big = AMERIND *moni many, large, all [36: 42]; NOSTR. *pat\ broad = AMERIND *pat'a = *pet'a broad [36: 43] (концепт МНОЖЕСТВО).
Денотатами дентальной зоны являются наименования языка (NOSTR. *nan/g/л tongue = AMERIND *nene tongue [36: 18]); шеи (NOSTR. *niKа neck vertebra, neck = AMERIND nuk' ~ nuq' throat [36: 19]); носа, обоняния (NOSTR. *cungA smell, odor = AMERIND *cun(k)a nose; to smell [36: 33]); пальца, связанного со смыслом единственности (EURASIATIC *tik finger; one: Uralic: Votyak odik one, Zyrian otik one; Turkic: Chuvash tek only, just, Uighur tek only, merely, Chagatai tek only, single, Turkish tek only, teken one by one; Korean (t)tayki one, thing, teki one, guy, thing, Gilyak rak once = AMERIND *tik finger, one: ferak tik finger, hand, Itene taka one, Santa Rosa dixi finger, Katembri tika toe, Yuracare tece thumb, Masaka (ki-)taka arm, Ticuna take elbow, Kukura tikua finger, Trio tinki one, Yagua tiki one, Botocudo (po-)cik one, gik alone, Proto-Ge *(pi-)tsi one [Ruhlen: 40]) и указательным жестом (прямая линия) (ср. Proto-Indo-European *deik to show, point; Eskimo-Aleut: Eskimo: Kuskokwim tik(-iq) index finger, Greenlandic tik(-iq) index finger, tikkuagpaa he points to it; Aleut: Attu tik(-laq) middle finger, atgu finger, atlaqan one, ta^ataq one, Atka atakan one [36: 40]) (концепты ЧАСТЬ, УКАЗАНИЕ, ПРЯМОЙ).
Денотативная и понятийная противопоставленность дентальной / лабиальной зон обнаруживается также в лексемах, обозначающих плечо (верх) (NOSTR. *talHA shoulder = AMERIND *ta(?)la shoulder [36: 44]) / ступню (низ) (NOSTR. *paU foot, footstep = AMERIND *pati foot [36: 20]).
Признаки мужской / женский (NOSTR. *manA man, male = AMERIND *mano ~ *meno man, husband [36: 23] / NOSTR. *pu/t/л hole, vulva, anus = AMERIND *petV vagina [36: 39]) вербализованы в рамках одной (лабиальной) зоны, что свидетельствует, по всей видимости, о древнейшем представлении денотатов, связанных с мужским / женским началами, как входящих в один
класс активных деятелей (концепты МУЖСКОЙ / ЖЕНСКИЙ). Аналогичным образом, сближаются признаки давать / получать, выраженные в рамках дентальной зоны в одном означающем (NOSTR. *to/H/A to give, receive, bring = AMERIND *atu ~ *ato to give, take, carry [36: 29]) (концепты ОТДАЧА / ОБЛАДАНИЕ).
Последние примеры указывают на древнейший синкретизм признаков мужского / женского, некогда связанных с активным началом и противопоставленных инактивному, среднему началу. В ходе развития языка мужское / женское дифференцируются (женское выделяется из мужского), при этом признак мужского начала оказывается связанным с активной семантикой, а признак женского начала, напротив, сближается со средним, инактивным началом, транслируя семантику инактивности и собирательности. На связь значений женского рода, среднего рода, единичности, множественности и собирательности указывал в свое время И. Шмидт, обнаруживший генетическую связь окончаний единственного числа женского рода (-а) и множественного числа существительных среднего рода в индоевропейских языках. Значение множественности существительных среднего рода представляет собой ни что иное, как собирательное значение [37]. К. Бругман уточнил положение И. Шмидта, справедливо предполагая, что женский род возникает позднее, чем появляется оппозиция активный (= мужской + женский) / инактивный (средний), ср. скр. м. р. himas мороз, ср. р. himam снег, ж. р. hima зима [Цит. по: 34: 184].
Что касается структуральных концептов, то, по мнению В. Вилдгена, у истоков человеческого языка находятся концепт неподвижного ПРЕДМЕТА (stable entity) и концепт ДЕЙСТВИЕ (динамические аспекты предмета, движение, изменение). Категоризация неподвижных объектов и событий, действий осуществляется в протоязыке посредством протоимен и протоглаголов [41: 10; 19]. Существительные как обозначающие стабильные сущности, подходят для того, чтобы акт референции обеспечил остановку внимания на определенной величине. Глагол или прилагательное со связкой, напротив, возникает как единица, которая совмещает в своем значении идею процессуальности и причинности, служит для характеризации предмета речи [13: 39].
Проследить подлинную историю местоименных слов и выявить истоки их формирования не представляется возможным. Если рассматривать местоимения, в частности, указательные местоимения, как одно из средств выражения структурального концепта ДЕЙКСИС, тесно связанного с концептом ЛОКАЦИЯ, то, очевидно, придется постулировать для ранней стадии развития языка наличие средств выражения и этих концептов в виде разного рода локативных и дейктических частиц.
По данным словника М. Рулена, в праязыке-предке макросемей мира зафиксированы неизменяемые локативные частицы (NOSTR. *na (locative) = AMERIND *na ~ *ni (locative) [36: 10]; NOSTR. *da (locative) = AMERIND *te ~ *ta (locative) [36: 11] (структуральный концепт ЛОКАЦИЯ), дейктические частицы с указателъным значением (NOSTR. *tä this, that = AMERIND *ta ~ *ti this, that, he, stage III article [36: 3]; NOSTR. *NA this, that, he = AMERIND *na *~*ni this, that, he, here [36: 6] (структуральный концепт УКАЗАТЕЛЬ-НОСТЬ), с диффузным указательно-определенным значением тот, он, другой (NOSTR. *mu ~ *mo this, he, other = AMERIND *mo that, he, the [36: 5] (структуральный концепт ИНДИВИД); с вопросителъныш значением (NOSTR. *mi what = AMERIND *mi-n ~*ma-n who, what, where, when [36: 8] (структуральный концепт ВОПРОСИТЕЛЬНОСТЬ); частицы с субъективным значением Я (структуральный концепт РОДОВАЯ ЛИЧНОСТЬ), мы; последние в инклюзивном и эксклюзивном значениях (NOSTR. *mi I, *ma we inc., Chukchi
-m let us = AMERIND *ma I, we, we inc. [36: 1]; NOSTR. *na we ex. = AMERIND *na I, we, we ex. [36: 2] (структуральные концепты ШИРОКАЯ РОДОВАЯ ГРУППА (ИНКЛЮЗИВНАЯ МНОЖЕСТВЕННОСТЬ) / УЗКАЯ РОДОВАЯ ГРУППА (ЭКСКЛЮЗИВНАЯ МНОЖЕСТВЕННОСТЬ)). Заслуживает внимания синкретизм значений я и мы: одна и та же форма (NOSTR. *mi I, *ma we inc.) используется для выражения значений родовой личности и широкой родовой группы (на древних этапах развития языка личность неотделима от рода).
Итак, самоорганизация иконического пространства лексикона связана с возникновением диагностических зон, т. е. с распределением значений активного типа в дентальной зоне и, наоборот, значений инактивного типа — в противоположной лабиальной зоне. Сопоставление означающего / означаемого в грамматических структурах также обнаруживает распределение значений: смысл вопросительности выражен в лабиальной зоне, указательнос-ти — преимущественно в дентальной зоне; инклюзивной множественности — в лабиальной зоне; эксклюзивной множественности — в дентальной зоне. Данный факт свидетельствует о дифференциации структуральных концептов в иконическом пространстве лексикона и топологической взаимосвязи с соответствующими лексическими концептами [о топологичности смысла см. 8].
Подобное распределение значений свидетельствует о максимальной дифференциации звуков дентальной и лабиальной зон, которые включены в первичную фонологическую оппозицию коронарные / не-коронарные звуки [32: 270]. При артикуляции коронарных звуков, которые формируются посредством передней части языка (the blade of the tongue), тратится минимум энергии. Минимальное расстояние между кончиком языка и местом артикуляции, присущей этой категории звуков, мы связываем с лексическими и структуральными концептами ПРЯМОЙ, УКАЗАНИЕ, ЧАСТЬ, ДЕЙСТВИЕ, РАЗДЕЛЕНИЕ, МУЖСКОЙ, СИЛЬНЫЙ, ОСТРЫЙ, БЛИЖНИЙ, ЦЕНТРАЛЬНЫЙ, МЫШЛЕНИЕ, ОБЯЗАННОСТЬ, ИНДИВИД, УЗКАЯ РОДОВАЯ ГРУППА (ЭКСКЛЮЗИВНАЯ МНОЖЕСТВЕННОСТЬ), ЛОКАЦИЯ, УКАЗАТЕЛЬНОСТЬ, сопряженными с концептуальной схемой направления к говорящему лицу как точке отсчета.
На артикуляцию не-коронарных звуков, в частности, лабиальных звуков, затрачивается больше артикуляторной энергии, поэтому существует возможность связать произносительные фреймы лабиальной зоны с актуализацией противоположных концептов ОКРУГЛЫЙ, КРИВОЙ, РОСТ, МНОЖЕСТВО, ПУСТОЙ, ПОЛЫЙ, ВОДА, ТЕПЛО, РОЖДЕНИЕ, БЫТИЕ, ЦИКЛ, ЖЕНСКИЙ, СЛАБЫЙ, ДАЛЬНИЙ, ПЕРИФЕРИЙНЫЙ, ЖЕЛАНИЕ, ОБЛАДАНИЕ, СОЕДИНЕНИЕ, КОММУНИКАЦИЯ, РОДОВАЯ ЛИЧНОСТЬ, ШИРОКАЯ РОДОВАЯ ГРУППА (ИНКЛЮЗИВНАЯ МНОЖЕСТВЕННОСТЬ), ВОПРОСИ-ТЕЛЬНОСТЬ. Данные концепты, которые выделены на основании анализа материала «всемирных этимологий» и лексикона ностратического праязыка [11], связаны с концептуальной схемой направления от субъекта речи.
В качестве прототипических значений, которые являются базой иконического пространства лексикона, закрепляются фоносемантические значения указательного жеста и округлости, связанные с пространственными координатами, в частности, с замкнутым пространством (круг в геометрической проекции) и координатным вектором (прямая линия и точка в проекции на плоскость).
Процессы самоорганизации иконического пространства сопряжены с формированием неоднородных, противопоставленных друг другу звуков. По А. Мартине, фонетическая подсистема стремится к максимальной дифференциации и симметрии, «эволюционирует в направлении установления равнодис-тантности между входящими в нее фонемами» [15: 559]. Именно такой характер имеет базовая оппозиция в микросистеме согласных звуков — коронарные /
некоронарные согласные с заложенным в ней максимально противоположным содержанием.
В лексиконе ностратического и общеиндоевропейского праязыков развивается сложившаяся ранее тенденция соответствия определенной формы (означающего) определенному содержанию (означаемому). Процессы самоорганизации приводят к возникновению согласованности, когерентности, коллективного поведения хронологически разделенных единиц, функционально разных лексических и грамматических единиц, о синхронизации процессов концептуального развития. В конечном счете, переплетение семантических и тематических фреймов концептов, переход концептов из одной зоны в другую предопределяют появление интег-ративных концептов, отражающих возросшую сложность кодируемых отношений реальности. Интегративный концепт — это результат развития системных топологически организованных областей смысла, отражающих сопричастность объектов и явлений действительности. Наиболее ярко феномен интегратив-ности концептов прослеживается в иконическом пространстве «потомков» общеиндоевропейского праязыка, в частности, в древнеанглийском язьже [об интегра-тивном концепте древнеанглийской [Ь]-лексики см. 9].
С точки зрения синергетического подхода интеграцию следует рассматривать как результат кооперативного действия элементов системы. Все высоко координированные, когерентные процессы становятся возможными только путем обмена информацией между различными частями системы. Сложная игра увеличения концентрации и диффузии элементов (например, в клетке) приводит к образованию гармоничного распределения концентрации информации, т. е. к рождению смысла на более высоком уровне. Движение частей системы образует своего рода градиентное поле (информатор), которое отдельные элементы могут изменять, двигаясь в сторону наибольшей концентрации в поле. Возникает новый смысл — синергетическая информация и новая структура распределения концентрации элементов, которая направляет элементы к центру «скопления» [20: 45; 51-52].
Распространяя сказанное на иконическое пространство лексикона, можно говорить о синергетическом движении как о способности соположенных фонетических, лексических и грамматических единиц к продуцированию устойчивых смысловых полей. Это некие «силовые» информационные потоки, взаимодействие которых в некоторых ситуациях приводит к структурированию среды [1].
Рассмотренное как автопоэтическая система, иконическое пространство лексикона соответствует важнейшим синергетическим принципам: нелинейности, неустойчивости, открытости, подчинения элементов целому, нелокальности, полевости.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Аршинов В. И., Свирский Я. И. Синергетическое движение в языке // Самоорганизация и наука: опыт философского осмысления. Сборник статей. [Отв. ред. И. А. Акчу-рин, В. И. Аршинов]. М., 1994.
2. Воронин С. В. Основы фоносемантики. Л., 1982.
3. Воронин С. В. Фоносемантика и этимология // Диахроническая германистика. Межвузовский сборник. [Отв. ред. Л. П. Чахоян]. СПб., 1997.
4. Газов-Гинзбург А. М. Был ли язык изобразителен в своих истоках? М., 1965.
5. Гамкрелидзе Т. В., Иванов Вяч. Вс. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Реконструкция и историко-типологический анализ праязыка и протокультуры. В 2-х т. Тбилиси, 1984.
6. Герман И. А., Пищальникова В. А. Введение в лингвосинергетику. Барнаул, 1999.
7. Горелов И. Н., Седов К. Ф. Основы психолингвистики. М., 1997.
8. Дрожащих Н. В. Топологические аспекты языковых подсистем // Вестник Тюменского государственного университета. Тюмень, 2001. № 4.
9. Дрожащих Н. В. Семантическое пространство древнеанглийской лексики с инициальным [b] / / Вестник Тюменского государственного университета. Тюмень, 2005. № 2.
10. Журавлев А. П. Звук и смысл. М., 1981.
11.Иллич-Свитыч В. М. Опыт сравнения ностратических языков (семитохамитский, картвельский, индоевропейский, уральский, дравидийский, алтайский). Введение. Сравнительный словарь (b — K). М., 1971; Т. 2. Сравнительный словарь (l — g). М., 1976; Вып. 3. Сравнительный словарь (p — q) (по картотекам автора). М., 1984.
12. Князева Е. Н., Курдюмов С. П. Законы эволюции и самоорганизации сложных систем. М., 1994.
13. Кубрякова Е. С. Части речи в ономасиологическом освещении. М., 1978.
14. Левицкий В. В. Фонетическая мотивированность слова // Вопросы языкознания. 1994. № 1.
15. Мартине А. Основы общей лингвистики / / Новое в лингвистике. Вып. III. М., 1963.
16. Михалев А. Б. Теория фоносемантического поля. Краснодар, 1995.
17. Николис Дж. С. Хаотическая динамика лингвистических процессов и образование паттернов в поведении человека. Новая парадигма селективной передачи информации // Синергетическая парадигма: многообразие поисков и подходов. М., 2000.
18. Пригожин И. От существующего к возникающему: Время и сложность в физических науках. М., 1985.
19. Старостин С. А. Современное положение дел в макрокомпаративистике / / Сравнительно-историческое исследование языков: современное состояние и перспективы. Тезисы докладов международной научной конференции. Москва, 22 — 24 января 2003 г. М., 2003.
20. Хакен Г. Информация и самоорганизация. Макроскопический подход к сложным системам. М., 1991.
21. Якобсон Р. О. В поисках сущности языка // Семиотика. Сост., вступит. статья и общ. ред. Ю. С. Степанова. М., 1983.
22. Allot R. The Motor Theory of Language Origin. Sussex, 1989.
23. Altmann G. On the Dynamic Approach to Language // Linguistic Dynamics: Discources, Procedures and Evolution. Ballmer T. T. (Ed.). Berlin, N. Y., 1985.
24. Bengsten J. D., Ruhlen M. Global etymologies // On the origin of languages: Studies in linguistic taxonomy. Ruhlen M. (Ed.). Stanford, CA., 1994.
25. Ertel S. Psychophonetic. Untersuchungen uber Lautsymbolic and Motivation. Gottingen, 1969.
26. Fischer O. Iconicity in Language and Literature. Language Innovation and Language Change // Neuphilologische Mitteillungen. Helsinki, 1997. Vol. XCVIII.
27. G^n T. Iconicity, isomorphism, and non-arbitrary coding in syntax // Iconicity in Syntax. Haiman J. (Ed.). Amsterdam, 1985.
28. Greenberg J. H. Indo-European and its closest relatives: The Eurasiatic language family. Vol. 2. Lexicon. Stanford, CA., 2002.
29. Haiman J. Natural Syntax: Iconicity and Erosion. Cambridge, 1985.
30. Haiman J. The Iconicity of Grammar: Isomorphism and Motivation // Language. 1980. Vol. 56. № 3.
31. Jakobson R., Waugh L. R. The Sound Shape of Language. Bloomington London, 1979.
32. Kohler K. J. The development of sound systems in human language // Approaches to the Evolution of Language. Hurford J. R., Studdert-Kennedy M., Knight Ch. (Eds.). Cambridge, 1998.
33. Kohler R. Synergetic Linguistics // Contributions to Quantitative Linguistics. Proceedings of the First International Conference on Quantitative Linguistics, QUALICO, Trier 1991. Kohler R., Rieger B. B. (Eds.). Dordrecht; Boston; L., 1993.
34. Lehmann W. P. On Earlier Stages of the Indo-European Nominal Inflection // Language. 1958. Vol. 34. № 2.
35. Peirce C. S. Philosophical Writings. Boston, MA., 1932.
36. Ruhlen M. Nostratic-Amerind Cognates // Reconstructing Languages and Cultures. Abstracts and materials from the First International Interdisciplinary symposium on Language and Prehistory. Ann Arbor, 8 — 12 November, 1988. Shevoroshkin V. V. (Ed.). Bochum, 1989 (при использовании материала указывается номер лексемы).
37. Schmidt J. Die Pluralbildungen der indogermanischen Neutra. Weimar, 1889.
38. Shevoroshkin V. The Mother Tongue: How Linguists Have Reconstructed the Ancestor of All Living Languages // The Sciences. 1990. May / June.
39. Voronin S. V. Iconicity. Glottogenesis. Semiosis: (Sundry Papers). СПб., 2005.
40. Wildgen W. Basic Principles of Self-Organization in Language // Synergetics of Cognition. L., 1990.
41. Wildgen W. The Paleolithic origins of art, its dynamic and topological aspects, and the transition to writing // http://www. fb10. uni-bremen. de/homepages/wildgen/pdf/ palelethic_origin_groningen. pdf.
Роман Владимирович РЮМИН —
преподаватель английского языка
НОУ ВПО «Современная гуманитарная академия»
(г. Москва) (Вологодский филиал),
кандидат филологических наук
УДК 811.1'374
ВКЛАД С. Б. ФЛЕКСНЕРА И Г. УЭНТВОРТА В АМЕРИКАНСКУЮ СУБСТАНДАРТНУЮ ЛЕКСИКОГРАФИЮ
АННОТАЦИЯ. Статья посвящена актуальной проблеме англоязычной лексикографии — характеристике вклада выдающихся исследователей и лексикографов С. Б. Флекснера и Г. Уэнтворта в изучение американского субстандартного словарного фонда.
The author tackles the contribution of Flexner B. S. and Wentworth H. to the American substandard lexicography and offers a lexicographic analysis of a Dictionary of American Slang.
Под субстандартом (термин введен в научный обиход в 30-е годы XX века Л. Блумфилдом) в данной работе понимаются все языковые формы и их элементы, входящие в двухступенчатую дихотомическую модель: стандарт-субстандарт, являющиеся «оппозитом» стандарту, т. е. противостоящие кодифицированной норме литературного стандарта. В настоящей работе отдается предпочтение именно этому термину, давно принятому в романской и англо-американской лингвистике; который также постепенно заменяет, по мнению проф. В. Д. Девкина, изжившее себя понятие «просторечие» [1, с. 221].
Вслед за В. П. Коровушкиным, взяв за основу концепцию английского лексического просторечия проф. В. А. Хомякова [2; 3], подводим под родовой термин «субстандарт» четыре видовых понятия: 1) внелитературный субстандарт, 2) территориальный субстандарт, 3) этнический субстандарт и 4) лексический субстандарт [4; 40-41].
Лексический субстандарт в трактовке В. П. Коровушкина — это исторически сложившаяся, относительно устойчивая, комплексная, системно организованная и иерархически структурированная экзистенциальная макроформа национального языка или его национального варианта, охватывающая частные экзистенциальные и неэкзистенциальные системно организованные языковые формы — сложные социально-стилистические иерархически структурированные категории лексики и фразеологии, отличающиеся от литературного стандарта этико-стилистической сниженностью и инвективностью различного характера и различающиеся между собой своеобразной социальной профессионально-корпоративной и эзотерической детерминированностью (которая может сопровождаться в функционально-понятийном плане несущественными этни-
