CC BY
242
УДК 659.3:4; 1+3+80; 801; 803.0; 803.1; 808.2; 155.5:4; 80:84+71
М. Р. Желтухина
Современный медиадискурс и медиакультура воздействия
В статье рассматриваются особенности мышления, языкового сознания и индивидуального речевого поведения в современном медиадискурсе. Для современных коммуникативных исследований актуальным признается вопрос о том, как создается, хранится и используется информация, как воздействует на адресата в медиадискурсе в различных лингвокульту-рах. В статье устанавливается тот факт, что современный медиадискурс формирует медиакультуру общества. Основным вектором медиакультуры выступает не информирование адресата, а воздействие на него.
Ключевые слова: массмедиа, медиадискурс, лингвокультура, медиакультура, информация, воздействие, общество, адресат.
M. R. Zheltukhina
Мodern media discourse and media culture of influence
Features of thinking, language consciousness and individual speech behaviour in the modern media discourse are considered in the article. For modern communication researches, the following questions are topical: how is information created, stored and used and how does it influence the addressee in the media discourse in different linguocultures? The article states the fact that the modern media discourse forms the society's media culture. The main vector of media culture is not informing the addressee, but manipulating them.
Key words: mass media, media discourse, linguoculture, media culture, information, influence, society, addressee.
Исследование медиадискурса русской, немецкой, английской лингвокультур (а также других культур) позволяет увидеть доминирование ценностей над фактами, интенсификации эмоций, преобладание фатики, воздействия и оценки над информированием, эмоционального над рациональным, поскольку дискурс массмедиа накладывается на сетку многообразных типов дискурса. Фатика как антипод информативности сближается с ритуалом по таким параметрам, как банальность содержания, отсутствие установки на новизну, стремление к стандартности и стереотипности, фиксированности формы и стертости содержания, исключение свободы выбора. Как показывают исследования [11-14], медиадискурс все более становится побудительным, фатическим, нацеленным на оказание влияния, стимулирование и воодушевление адресата. Это вызвано возрастающей ролью доли политического, юридического, рекламного, делового, религиозного, педагогического, терапевтичесокого дискурсов в медиапро-странстве. По мнению М. Фуко, религиозный, юридический, терапевтический, политический дискурсы совершенно неотделимы от такого выполнения ритуала, который определяет для говорящих субъектов одновременно и их особые свойства, и отведенные им роли [3].
В современной медиакультуре существует невероятное количество шоу-программ, как в русской, так и в западных культурах, в виде интер-
вью, ток-шоу, имеющих массу схожих черт, например, в России: «Герой дня» (НТВ), «Герой дня без галстука» (НТВ), «Первый взгляд» (Вол-гоград-ТРВ), «Женский взгляд» Оксаны Пушкиной (НТВ), «Приглашает Борис Ноткин» (ТВ-Центр), «Личный вклад» с Александром Герасимовым (НТВ), «Встреча с...» Евгений Хавтан (ТНТ), «Актуальное интервью» (Волгоград-ТРВ), «Первые лица» (ТНТ), «Прямой эфир» (Ахтуба-ТВ-СТС), «Из жизни женщины» (ТНТ), «Моя семья» (РТР), «Большая стирка» (ОРТ), «Момент истины» (ТВ-Центр), «Зеркало» (РТР), «Продолжение следует.» с Юлией Меньшовой (НТВ), «Я сама» (ТВ-6), «Маленькая политика» (REN-TV), «Слушается дело» (ТВ-Центр), «Свобода слова» (НТВ), «Страсти по .» (ТНТ), «Времена» (ОРТ), «Пока все дома» (ОРТ), «Успех» (REN-TV), «Что хочет женщина» (РТР), «Культурная революция»: ведущий - М. Швыдкой (Культура), «Наобум» Георгия Вилинбаха (Культура), «Окна» (ТВС), «Пусть говорят» (1 канал), «Право знать» (ТВЦ), «Здоровье с Еленой Малышевой» (1 канал), «Воскресный вечер с Владимиром Соловьевым» (Россия 1), «Большинство» (НТВ), «Прямой эфир с Борисом Корчевниковым» (Россия 1), «Модный приговор» (1 канал), «Давай поженимся» (1 канал) и др. Кроме того, многие ток-шоу демонстрируют театрализованные представления, отличающиеся наигранностью, неискренностью, псевдогостями. Клонированная ритуализованность подобных
© Желтухина М. Р., 2016
программ противопоставляется диалогу как свободному обмену мнениями и игре, где проявляется свобода самовыражения личности, культивирует стереотипность и шаблонность мышления. Суггестивный идеологически насыщенный язык, отличающийся упрощениями, обобщениями, сте-реотипизацией, наглядной конкретностью, повторениями, дает при умелом использовании большие возможности для воздействия на сознание, формирования мнения от свободного обсуждения проблемы в массмедиа через несвободное обсуждение до диктата.
В массмедиа раскрываются противоречия, с неизбежностью возникающие между моральными отношениями (средством саморегуляции общества - свободным обменом мнениями среди граждан, самоопределением общественного мнения, знакомством с новостями и с их индивидуальной аргументацией различными персоналиями) и государственно-правовыми отношениями (средством управления - информированием о властных решениях, их распространением и разъяснением, обнародованием реакции масс и их требований к власти и т. д., доминированием действий и иррациональных мотивов над мышлением) [2]. Отмечается двойственность природы медиадискурса:
1) выражение одобрения власти, подпольное, неофициальное посредничество в отношениях между бытием и сознанием общества;
2) выражение оппозиции к власти, отсутствие информационной поддержки, потеря обществом надежды на согласованность действий, на избавление от хаоса [2, с. 53-54].
В настоящее время массмедиа играют в социуме двойную роль, воздействуя на адресата, что порождает огромное количество конфликтных ситуаций с участием субъекта и объекта медиаде-ятельности, которым всегда являются люди.
В современной медиакультуре интерпретация действительности социумом происходит двояко:
1) эксплицитно, в текстовых формах как разъяснение тех или иных событий, раскрытие их причинно-следственных связей и корреляции с другими событиями, суждение и оценка;
2) имплицитно, через номинативные единицы как определяющая программу действий реальность словесных дефиниций, неоспоримое преимущество фигур, номинации которых принимаются обществом.
Суггестивность медиадискурса осуществляется в пропагандистской деятельности властных структур, целью которой выступает создание благоприятного, хорошего впечатления. «Посред-
ством проговаривания специально составленных текстов, таких, где ценностно-значимые понятия встречаются с повышенной частотой, можно достичь различных эмоциональных состояний аудитории - от успокоения до, что бывает гораздо чаще, возбуждения и агрессивности» [1, с. 214]. Пропаганда предполагает вербальные и невербальные формы коммуникации. Если адресант, как бы возвышенно он ни говорил, появляясь на телевизионном экране, производит впечатление хитрого, мелкого, жадного, скучного, беспринципного и безвольного человека, то ему не помогут ни изощренная фразеология, ни глубокие мысли. В последнее время массмедиа все чаще освещают нарушение законности в пропагандистских целях. Приходится констатировать неутешительный факт, что современный медиадискурс приобрел особую социальную функцию, связанную с целями, которым служит использование языка политики: не убеждать, а контролировать; не передавать информацию, а скрывать или искажать ее; не побуждать к размышлению, а препятствовать ему.
Массмедиа активно используют тактику ключевых слов [5] или лозунговых слов, которые оказывают определенное суггестивное воздействие, поскольку в них концентрируются политические ценности и ориентиры. Эта тактика заключается в том, что употребляются различные слова без указания на то, как их понимать. Существует целый ряд слов с вложением разнообразного смысла (нейтрального и эмоционального) для обозначения совершенно различных, омонимичных, абстрактных понятий, которые в разных политических доктринах понимаются по-разному (например, «свобода», «нация», «народ», «интересы общества», «национальная безопасность»). Примечательно, что во всех случаях они имеют положительную или отрицательную ценность, оказывают мощное успокаивающее или возбуждающее действие. Слово с абстрактным значением требует уточняющего определения, которым часто пренебрегают («демократия»). Кроме того, многие слова обозначают комплексы идей, весьма отдаленных от сферы непосредственного опыта человека («социализм»). Отмечается неясность, неотчетливость при обозначении основных политических характеристик (реакционный - консервативный - либеральный - прогрессивный - радикальный). Выбор обозначения во многом зависит от позиций адресанта и адресата: одна и та же политическая платформа с позиций разных людей может быть названа реакционной или либеральной.
Средством усиления эффекта воздействия на адресата в языке СМИ является оценка, выражающая особую ментальность. В противопоставлении объективно-интеллектуальному свойству данной речи выступает фактор оценочности. Адресант положительно оценивает свою позицию и одновременно отрицательно позицию оппонента благодаря использованию средств эксплицитной и имплицитной оценки. Многозначность терминов, обозначающих одновременно различные явления повседневной действительности, обычно снимается в контексте. Но если полисемия обусловлена только политическими моментами, тогда смысл остается неясным и в контексте. Массмедиа целенаправленно играют на многозначности слов и связанных с ними разных эмоциональных и оценочных ассоциациях. Типичным для дискурса массмедиа является «выхолащивание» понятия (УегаиВегПЛи^), когда слово «свобода» идентифицируется с определенными реальными обстоятельствами. Наивный адресат чаще всего не понимает, что значение этих слов может сильно меняться в зависимости от общего идейного контекста. Реакционизм массмедиа приводит к созданию дискурсивных конструкций для защиты своих интересов, что вызывает путем различных дискурсивных манипуляций общественный регресс.
Для адекватного содержательного описания медиадискурса вводится понятие «контекстуа-лизм», которое включает в себя как значение слова в узком лингвистическом контексте, так и вариативность этого значения, обусловленную влиянием экстралингвистической ситуации (ситуативного контекста). Выступая в двух основных функциях, как средство межличностной коммуникации и как средство для достижения социальных и политических целей, медиадискурс обнаруживает в этом плане неисчерпаемые возможности. Отражением процесса идеологической редукции действительности в медиадискурсе называются широта и расширение значения отдельных слов и словосочетаний («народ») и использование их для обозначения новых понятий и явлений действительности. Чтобы выявить это значение, необходимо расширить речевой контекст до общественно-политической ситуации. В качестве отправной точки мы видим протест против основных функций государства: пропаганды, бесконечной лжи, угнетения, войны. Абстрактный протест против государства воплощается у Н. Хомского в морали-заторский протест против политики, поскольку идеология служит маской личных интересов [8, с. 194; 17]. При осуществлении социального кон-
троля масс важно помнить, что верующие менее склонны к открытым формам протеста, что подтверждает язык СМИ, в котором в последнее время увеличилась доля религиозной тематики. Изменение семантической структуры слова свидетельствует о взаимодействии демократических принципов и жесткой политической системы на языковом уровне. Употребление определенных слов в необычном контексте, характерное для дискурса массмедиа, объясняет особую категоризацию действительности. Негативный оценочный момент является выражением политического и морального настроя, царящего в обществе. Частотны случаи употребления так называемых «непроизвольных» эвфемизмов (ungewollte Euphemismus), содержащих информацию о неадекватном отображении действительности.
На отрыве значения слов от их денотатов, слов от их значения основаны манипуляции медиадис-курса, создающие «семантический хаос» [9], воздействующие на восприятие адресата. Особенно активное воздействие оказывается на адресата во время предвыборной кампании в процессе агитации, а также в рекламной деятельности, где тоже наблюдается осуществление агитационной идеологии. Агитация направлена на достижение определенного эффекта, поэтому в ней нет полутонов, а только резкие контрасты. Ее отличает резкое сужение тематики и упрощенность в подаче проблемы. «В агитации доминирует эмоциональная активизация масс. Оратор действует не с помощью аргументов, а с помощью аподиктических утверждений» [5, с. 137]. Задачам агитации соответствует употребление упрощенных речевых средств: клише, простых, но выразительных образов, ключевых слов, лозунгов. Именно в силу нацеленности на эмоции агитационное выступление в значительной мере состоит из тавтологий. Тем самым достигается внушение адресату нескольких основных мыслей, постоянное повторение создает впечатление идеологической четкости и последовательности (радио и телереклама лекарственных препаратов, услуг агентств по работе с недвижимостью, политическая реклама и т. п.).
Выделяются следующие основные приемы агитации:
- переход на личность - обсуждение личных качеств противника вместо его политической и пр. позиции;
- приписывание противнику легко опровержимых аргументов с последующим разоблачением - разоблачение агитатором противника через раскрытие его истинных интересов;
- подмена проблемы при ее обсуждении -уход от ответа на истинный вопрос;
- использование строго научной терминологии — употребление незнакомых, загадочных научных слов;
- построение простых по форме и содержанию текстов - создание текстов, максимально доступных для самых широких слоев населения.
При исследовании индивидуального или массового медиаадресата выявляется различие и подобие его психологии: от личного типа (нематериальной, распыленной, домашней толпы) до публики как рассеянной толпы и толпы (многотысячные митинги и демонстрации). Для управления массами в разных лингвокультурах необходимо учитывать ряд свойств:
1) психологическая общность;
2) растворение адресата в толпе под влиянием внушения;
3) неосознанность действий толпы, поскольку бессознательное коллективно;
4) наличие лидера, вождя, авторитета толпы;
5) двойственность отношения толпы к лидеру, раскол толпы;
6) сходство социально-идеологического основания.
К основным методам воздействия относятся:
1) обольщение, базирующееся на авторитете;
2) внедрение агентов авторитета для усиления посылов в толпу через активную реакцию на мнение, формулировки, лозунги лидера с эффектом заражения окружающих;
3) образный, аллегоричный, энергичный язык пропаганды с преобладанием повелительных формулировок;
4) внушение идеи (революции, свободы, победы в войне и т. д.) до превращения в коллективные образы и действия;
5) грамматика убеждения, основанная на утверждении и повторении;
6) ясное, не допускающее возражений, двусмысленных толкований утверждение однозначной позиции, господствующей идеи.
Выбор определенного языка (официального, разговорного) массмедиа в качестве средства общения также может иметь политические импликации. Развитие тайной формы речи обеспечивает значительную власть и узаконенные полномочия. Язык массмедиа используется в политических целях приблизительно одинаковым способом во всех исследуемых лингвокультурах. Медиадис-курс выступает средством борьбы и манипуляций в политических системах, но язык не является их
причиной. Именно в семантической структуре предложения актуализируются речевые интенции говорящего и «пропагандистское вмешательство в язык» [10, с. 16]. В связи с этим возникает вопрос о соотношении «коллективного» и «индивидуального» стилей дискурса.
Переход от уровня индивидуального контакта к более высокому уровню сложных социальных отношений означает переход к совершенно новым проблемам во взаимоотношении медиадискурса и политического дискурса. На этом уровне речь политического, религиозного и пр. содержания может, например, формально адресоваться конкретному адресату, хотя реально ее предназначение будет совершенно другим. Обусловлено это следующей зависимостью: чем больше аудитория, тем сильнее различия в социальном, культурном, возрастном статусе, тем меньше шанс, что все в равной степени поймут индивидуальное содержание, вкладываемое в высказывание адресантом. Чем ближе понятийное содержание к социальному, тем выше уровень понимания высказывания аудиторией. Поэтому особенно важно исследовать связи значений, коннотации и эмоциональные моменты, которые возникают у адресата при восприятии терминов языка политики, рекламы, религии и т. п. в массмедиа.
Представители разных социальных классов, групп, социальных общностей являются носителями специфических моделей языка, которые следует рассматривать не просто в качестве стилистической рефлексии социальных различий в образе жизни и установках, но как имплицитность идеологии этих классов. В условиях дифференцированного общества доминирующий языковой узус, используемый и в системе массовой коммуникации, отражает идеологию правящего класса, служит его интересам. С точки зрения изучения разобщенности языковой структуры и языкового узуса, последние объясняются в терминах трансформационного синтаксиса как «языковая компетенция» и «речевая реализация», однако такой подход недостаточен при изучении социолингвистических проблем языковой жизни. По мнению Р. Фаулера и Г. Кресса [4], наиболее приемлемыми считаются теория коммуникативной компетенции [7] и положения функциональной лингвистики [6]. Использование формы пассива вместо актива ведет к сглаживанию социальной и идеологической остроты, например, в сообщении о столкновении демонстрантов с полицией. Выбор эпитета для участников данного события также обусловлен идеологической позицией адресанта медиатекста.
Анализ фактического материала показывает, что порождаемые языковые поля отображают идеологию определенной социальной или этнической группы, легитимируют набор идей, мотивов, установок и ценностей, который вытесняет любые другие. Одним из признаков деградации демократических принципов выступает дегенерация политического медиадискурса, которая проявляется в игре словами, затемнении смысла, манипуляции понятиями, фактами реальной действительности, использовании военно-бюрократического жаргона. Современный медиадискурс русской, немецкой и английской лингвокультур имеет общие черты и представляет сегодня синтез обиходно-разговорного и абстрактного языка, что выражается в простом синтаксическом построении фраз, резкости оценок, использовании идиоматических выражений, стилистического приема персонификации; широком употреблении абстрактных слов, неопределенно-личного подлежащего, номина-тивности стиля. Обращение к экспрессивно-окрашенной лексике в медиадискурсе разных лингвокультур обусловлено спецификой ее воздействия на адресата, знанием его установок и ориентировано на его статусное чутье. Таким образом, можно сделать вывод, что современный медиадискурс формирует медиакультуру общества, основным вектором которой становится не столько информирование адресата, сколько глобальное и тотальное воздействие на него.
Библиографический список
1. Ключарев, Г. А. Языковая деятельность и политический имидж [Текст] I Г. А. Ключарев II Обновление России: трудный поиск решений. - M., 1995. -Вып. 3. - С. 211-216.
2. Лазутина, Г. В. Профессиональная этика журналиста: Учебн. пособие по журналистике [Текст] I Г. В. Лазутина. - M. : Аспект Пресс, 1999. - 208 с.
3. Фуко, M. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. Работы разных лет [Текст] I Пер. с фр. M. Фуко. - M. : Касталь, 1996. - 448 с.
4. Fowler, R. Language and Control [Текст] I R. Fowler, R. Hodge, G. Kress, T. Trew. - L. etc.: Routledge a. Kegan Paul, 1979. - 224 p.
5. Grieswelle, D. Rhetorik und Politik: Kulturwissenschaftliche Studien [Текст] I D. Grieswelle. - München: Minerva, 1978. -155 S.
6. Halliday M. Explorations in the Functions of Language [Текст] I M. Halliday. - L., 1973. - 143 p.
7. Hymes, D. Foundations in Sociolinguistics. An Ethnographic Approach [Текст] I D. Hymes. - L., 1977. -248 p.
8. Meschonnic, H. Langage et Politique chez Noam Chomsky [Текст] I H. Meschonnic II Sociocritique. - P., 1979. - P. 188-198.
9. Schlesinger A. Politics and the American Language [Текст] / A. Schlesinger // Communication Through Behavior. - St. Paul etc., 1977. - P. 74-81.
10. Zimmermann, H. D. Die politische Rede: Der Sprachgebrauch Bonner Politiker [Текст] / H. D. Zimmermann. - Stuttgart etc.: Kohlhammer, 1975. - 237 S.
11. Zheltukhina, M. R., Zinkovskaya, A. V, Ka-termina, V. V & Shershneva, N. B. (2016). Dialogue as a Constituent Resource for Dramatic Discourse: Language, Person and Culture [Текст]. - International Journal of Environmental and Science Education, 11(15), 74087420.
12. Zheltukhina, M. R., Krasavsky, N. A., Slyshkin, G. G. & Ponomarenko, E. B. (2016). Utilitarian and Aesthetic Values in the Modern German Society (Through the Example of Print Media Advertisements) [Текст]. -IEJME-Mathematics Education, 11(5), 1411-1418.
13. Zheltukhina, M. R., Vikulova, L. G., Serebrenni-kova, E. F., Gerasimova, S. A. & Borbotko, L. A. (2016). Identity as an Element of Human and Language Universes: Axiological Aspect [Текст]. - International Journal of Environmental and Science Education, 11(17), 1041310422.
14. Zheltukhina, M. R., Slyshkin, G. G., Ponomarenko, E. B., Busygina, M. V. & Omelchenko, A. V. (2016). Role of Media Rumors in the Modern Society [Текст]. - International Journal of Environmental and Science Education, 11(17), 10581-10589.
Bibliograficheskij spisok
1. Kljucharev, G. A. Jazykovaja dejatel'nost' i politi-cheskij imidzh [Tekst] / G. A. Kljucharev // Obnovlenie Rossii: trudnyj poisk reshenij. - M., 1995. - Vyp. 3. -S. 211-216.
2. Lazutina, G. V Professional'naja jetika zhurnalista: Uchebn. posobie po zhurnalistike [Tekst] / G. V. Lazutina. - M. : Aspekt Press, 1999. - 208 s.
3. Fuko, M. Volja k istine: po tu storonu znanija, vlasti i seksual'nosti. Raboty raznyh let [Tekst] / Per. s fr. M. Fuko. - M. : Kastal', 1996. - 448 s.
4. Fowler, R. Language and Control [Tekst] / R. Fowler, R. Hodge, G. Kress, T. Trew. - L. etc.: Rout-ledge a. Kegan Paul, 1979. - 224 p.
5. Grieswelle, D. Rhetorik und Politik: Kulturwissenschaftliche Studien [Tekst] / D. Grieswelle. - München: Minerva, 1978. -155 S.
6. Halliday M. Explorations in the Functions of Language [Tekst] / M. Halliday. - L., 1973. - 143 p.
7. Hymes, D. Foundations in Sociolinguistics. An Ethnographie Approach [Tekst] / D. Hymes. 1 L., 1977. — 248 p.
8. Meschonnic, H. Langage et Politique chez Noam Chomsky [Tekst] / H. Meschonnic // Sociocritique. - P., 1979. - P. 188-198.
9. Schlesinger A. Politics and the American Language [Tekst] / A. Schlesinger // Communication Through Behavior. - St. Paul etc., 1977. - P. 74-81.
10. Zimmermann, H. D. Die politische Rede: Der Sprachgebrauch Bonner Politiker [Tekst] / H. D. Zimmermann. - Stuttgart etc.: Kohlhammer, 1975. - 237 S.
11. Zheltukhina, M. R., Zinkovskaya, A. V., Kater-mina, V. V & Shershneva, N. B. (2016). Dialogue as a Constituent Resource for Dramatic Discourse: Language, Person and Culture [Tekst]. - International Journal of Environmental and Science Education, 11(15), 74087420.
12. Zheltukhina, M. R., Krasavsky, N. A., Slyshkin, G. G. & Ponomarenko, E. B. (2016). Utilitarian and Aesthetic Values in the Modern German Society (Through the Example of Print Media Advertisements) [Tekst]. -IEJME-Mathematics Education, 11(5), 1411-1418.
13. Zheltukhina, M. R., Vikulova, L. G., Serebrenni-kova, E. F., Gerasimova, S. A. & Borbotko, L. A. (2016). Identity as an Element of Human and Language Universes: Axiological Aspect [Tekst]. - International Journal of Environmental and Science Education, 11(17), 1041310422.
14. Zheltukhina, M. R., Slyshkin, G. G., Ponomarenko, E. B., Busygina, M. V & Omelchenko, A. V. (2016). Role of Media Rumors in the Modern Society [Tekst]. -International Journal of Environmental and Science Education, 11(17), 10581-10589.
Дата поступления статьи в редакцию: 12.10.16 Дата принятия статьи к печати: 25.11.16
