Современный антихрист Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

Санкт-Петербургская православная духовная академия

Архив журнала «Христианское чтение»

А.А. Бронзов

Современный антихрист

Опубликовано:

Христианское чтение. 1912. № 1. С. 3-46.

@ Сканированій и создание электронного варианта: Санкт-Петербургская православная духовная академия (www.spbda.ru), 2009. Материал распространяется на основе некоммерческой лицензии Creative Commons 3.0 с указанием авторства без возможности изменений.

СПбПДА

Санкт-Петербург

2009

31 Декабря, 1911 года. Печатать р)ирѣшается. Ректоръ С.-Петербург ской духовной академіи епископъ Георгій.

.... Л..::і;и, и — -.-..iiiiuäkjia-,™.,,,,.,uiiii.ii

г*"-— "“'“'НРЧИЖ«“"- -•’itP-W"" ""Hl"4 1|’1'1

Повременный антихристъ.

АЗУМѢЮ Эрнеста Геккеля—профессора Іенскаго Университета...

Апостолъ Іоаннъ Богословъ въ свое время говорилъ:... ш теперь появилось много антихристовъ» (1 Іоанн. II, 18)...

Да, ихъ очень много было и есть, между прочимъ, и въ наше время, когда лѣнивый только развѣ не нападаетъ на Христову Церковь а на Ея Главу—Господа нашего Іисуса Христа... Этими антихристами кишитъ наша такъ называемая «интеллигенція», измышляющая рѣшительно все, что только въ силахъ, противъ ненавистнаго ей христіанства. Она, въ цѣляхъ униженія послѣдняго, строитъ языческія капища въ столицѣ, тамъ же воздвигаетъ магометанскія мечети, не прочь удалить изъ учебныхъ заведеній преподаваніе Закона Божія, изъ Университетовъ—Богословія; очень бы хотѣла захватить въ свои руки церковныя школы, чтобы вытравить изъ нихъ противный ей христіанскій духъ и замѣнить его жидо-масон-скимъ, — интернаціональнымъ—патріотическій... Да мало ли чего она хотѣла бы?.. Отбившаяся и отъ отечества, и отъ вѣры православной... Она-же поспѣшила въ печальные «освободительные» годы наводнить русскій книжный рынокъ всякою антихристіанскою переводною (въ особенности) макулатурою..., боясь, какъ бы не пропустить удобнаго случая для просвѣщенія русской публики въ антихристіанскомъ духѣ. И. съ кѣмъ только она не познакомила русскихъ читателей?

Тутъ видите и старыхъ знакомцевъ, давно уже забытыхъ на своей родинѣ—каждый, но нашими гг. «освободителями» (отъ совѣсти и всего святого) усиленно рекомендуемыхъ впн-

манію «темнаго» (видите ли!) русскаго люда: 1) Дав. Фр. Штрауса (его соч. «Старая и новая вѣра»,—кыигоиздат. «Мысль», — Спб. 1906 г.; перев. Ѳ. Капелюша.—«Жизнь Іисуса»; перев. М. Синявскаго; т. 1—2; Москва, 1907 г.— «Жизнь Іисуса»; перев. подъ ред. I. В. Яшунскаго; Спб. 1907 г...),—2) Людв. Фейербаха (его соч. «Сущность христіанства»,—перев. В. Д. Ульриха; книгоизд. «Мысль»] Спб.

1906 г.),—3) Людв. Бюхнера (его соч. «Сила и матерія»,— перев. Н. Полилова; Спб. 1907 г.),—4) пресловутаго Эрнеста Ренана [см. его соч. «Жизнь Іисуса», перев. Е. В. Святлов-скаго (Спб. 1906 г.) и др., напр., пера* И. М.: Берлинъ, 1896 г. на дурномъ русскомъ языкѣ и проч. лубочные переводы.—«Антихристъ» — перев. Е. В. Святловскаго; Спб.

1907 г.—«Апостолы»—перев. Е. В. Святлевекаво; Спб. Г907 г. Перевед. и другія сочиненія Ренановы...] и т. п. Видите и такихъ лицъ, каковы, напр.: 1) Альбертъ Ревиль (его соч. «Іисусъ Назарянинъ»; перев. съ антяпиаучньшъ предисловіемъ проф. Ѳ. Ф. Зѣлинскаго; Спб. 1909 г., т. 1—2),—

2) Густавъ Френсет (его соч. «Рукопись изъ романа ШШ-genlei. Жить Іисуса»; перев. Арн. Гюберта; Спб. 1907 г.),—

3) Вильгельмъ Вейтлши (его соч. «Евангеліе бѣднаго грѣшница»; перев. А. Ц—на; книгоиздат. «Мысль», Снб. 1907 г.),—

4) Максъ Штирнеръ (Каспаръ Шмидтъ) (его соч. «Единственный и его собственность»; перев. В. Ульриха; книгоизд. «Мысль», Спб. 1906 г.),—5) нашумѣвшій на весь міръ Фр. Ницше (особенно см. его соч. «Антихристіанинъ *. «Опытъ критики христіанства», перев. В. А. Фдеровой; Спб. 1907г. «Генеалогія морали»; нерев. В. А. Вейнштока, Спб. 1908 г. Не говоримъ уже о другихъ переводахъ этихъ и иныхъ сочиненій «больного» философа: переводахъ, вадр., А. Ачкасова, М. Модели, Л. Соколовой и мног. др.),—6) Іосифъ Диѵ/геш (его «Мелкія философскія статьи», перев. Г. Руссота, Спб. 1907 г.—«Религія соцгалъ-демѳкратіи»., перев. С. М. Компа-нѣйца; Спб. 1906 г. и др.),—7) Ивъ Гюйо (см. его соч. «Соціальныя ученія христіанства», перев. Ѳ. Капелюша; книгоизд. «Мысль», Спб. 1907 г.),—8) Ант. Метеръ (его соч. «Соціализмъ и этика»—«Новое ученіе о нравственности»; перев. М. Цейнера, Одесса, 1905 г.; перев. Д. Іолиса, Снб. 1906 г.; перев. А. Даманской, Спб.; нерев. подъ ред. Ю. Д. Филиппова, Спб., 1906 г.; перев. подъ ред. проф. М. А. Рей-снера, Спб. 1906 г. и др.),—9) Карлъ Каутскій (его сочны.

«Этика и матеріалистическое пониманіе исторіи»; перев подъ ред. Ф. Дана; Спб. 1906 г.; перев. N, Одесса, 1906 г.) (ср. его же «Античный міръ, іудейство и христіанство», перев. Н. Рязанова; Спб. 1909 г.),—10) А. Бебель (его соч. «Христіанство и соціализмъ», перев. Е. и П. Леонтьевыхъ; Спб. «1906 г. «Женщина и соціализмъ», перев. В. А. Поссе; Москва, 1905 г.),—11) Рих. Еальверъ («Христіанство и со-ціалдемократія», перев. Н. Гордонъ; Спб. 1906 г.) и весьма многіе другіе, которыхъ нѣтъ возможности и перечислить.

«Интеллигенція» предупредительно все сдѣлала, чтобъ напитать ядомъ антихристіанства русскую душу,—и ужъ не ея вина, если не вПЪлнѣ достигла своей «культурной» цѣли, которою она гордится...

Помимо переводовъ «классическихъ» западныхъ антихристіанскихъ сочиненій, она дала много и самостоятельныхъ— русскихъ, направленныхъ къ той же цѣли. Чего стоятъ, напр., одинъ яснополянскій графъ Толстой и сосредоточившаяся около его имени огромная антихристіанская литература? И тотъ, и другая поспорятъ съ любыми западными безбожными произведеніями... Прочитайте хотя бы одно, нанр., Толстовское «Возстановленіе ада» (Спб. 1905 г.), чтобы видѣть, какіе антихристы водятся и на «Руси», бывшей когда-то «Святою»... Меньшаго калибра антихристовъ русскихъ уже не видимъ надобности называть..., по крайней мѣрѣ, здѣсь...

Наша антихристіанская «интеллигенція» равна себѣ. Въ тотъ моментъ, когда пишу эти строки, въ «Новомъ Времени» (15 Ноября 1911 г., № 12816, стр. 7) появилась замѣтка объ «Еврейскомъ надругательствѣ надъ русской святыней». «Боковая дверь царскихъ вратъ деревенской церкви» оказалась вдѣланною «въ заборъ усадьбы еврея Абрума Тафта, подлѣ отхожаго мѣста». На двери — «изображеніе Архангела Гавріила. Лицо» его «было чѣмъ-то изрублено, а нижняя часть иконы выпачкана экскрементами»... Виновною оказалась еврейка «Хая Тафтъ», которая, затѣмъ, и «была заключена въ тюрьму»... Какъ же отнеслась къ этому факту наша антихристіанская интеллигенція? «Русская интеллигенція» («въгор. Звѳнигородкѣ», гдѣ дѣло происходило) «стала ходатайствовать» (еще бы!) «за попавшую въ бѣду несчастную» (скажите, пожалуйста!) «женщину, а группа чиновниковъ послала въ Кіевъ коллективное заявленіе» не о своемъ возмущеніи гнусными еврейскими продѣлками, какъ то ожидалось бы..., а «о томъ, что Хая Тафтъ—

прекрасная, благородная» (представленіе о «благородствѣ», какъ видите, совсѣмъ «интеллигентское»!) «женщина, которая по недоразумѣнію» (?? Это послѣ того, какъ рабочіе предупреждали ее обо всемъ? Хорошо иедоразумѣніе, чисто «интеллигентское»!..) «дала православной иконѣ не надлежащее примѣненіе» (чего стоитъ здѣсь одинъ канцелярскій дубовый языкъ?...)... Дожили мы, однако, до временъ, гнуснѣе которыхъ невозможно ничего болѣе и представить себѣ!

Вотъ эта самая «интеллигенція» предупредительно поспѣшила познакомить русскую публику и съ пресловутымъ антихристомъ современнымъ—Геккелемъ.

Въ частности, были переведены сочиненія Геккеля: «Міровыя загадки» (перев. Ѳ. Капелюша; книгоиздат. «Мысль»; Спб. 190G г.; были и другіе переводы и полные, и сокращенные),— «Чудеса жизни-» (перев. Н. А. Алексѣева; Спб. 1908 г.), представляющія собою «дополнительный томъ» къ предыдущему сочиненію Геккелеву; «Естественная исторія міротворенія» (Спб. 1908 г., ч. Г «Общее ученіе о развитіи. Трансформизмъ и дарвинизмъ »у. Міровоззрѣніе Дарвина и Ламарка» (переводъ Л. Р.; Спб. 1909 г.) и проч. (о чемъ см., напр., въ «Энциклопедическомъ Словарѣ» Брокгауза— Ефрона; полут. 15; Спб. 1892 г., стр. 264; см. и у друг.).

Эрнестъ Геккель считается «однимъ изъ извѣстнѣйшихъ современныхъ зоологовъ въ Германіи». Онъ «род. въ 1834 г.», «изучалъ медицину и естествознаніе въ Вюрцбургѣ, Берлинѣ и Вѣнѣ». «Для зоологическихъ изслѣдованій предпринималъ» немало ученыхъ «поѣздокъ». Много «путешествовалъ». Съ «1862 г.—профессоръ Іенскаго Университета». Онъ «былъ однимъ изъ первыхъ германскихъ зоологовъ, рѣшительно высказавшихся въ пользу теоріи Дарвина». Геккель всегда отличался рѣзкою смѣлостью въ предположеніяхъ и выводахъ. Посему «многіе взгляды и обобщенія» его «шли далеко за предѣлы точнаго знанія», вслѣдствіе чего «многое въ нихъ оказалось позднѣе невѣрнымъ или одностороннимъ». Онъ «выдвинулъ цѣлый рядъ вопросовъ первостепенной важности»... (ibid.; статья II. Книповича).

По словамъ проф. Арнольда Ланга (Цюрихскаго), «торжество дарвинизма въ романскихъ странахъ»... есть «скорѣе заслуга Геккеля, чѣмъ самого Дарвина» (чит. рѣчь Ланга: «Эрнстъ Геккель, какъ человѣкъ и ученый»; напечат. при «Міровыхъ Загадкахъ»: цитов. изд., стр. IX). Дарвинъ «подви-

гался впередъ медленно и осторожно»... «Присоединившійся» къ нему Геккель, напротивъ, «рвался впередъ» стремительно... «Бодро и смѣло перешелъ въ наступленіе, и его талантъ вождя», также «обаяніе его личности увлекло за нимъ его соратниковъ; однимъ могучимъ натискомъ онъ завоевалъ страны и народы» (ibid., VIII). Вотъ онъ—препрославленный «нѣмецкій Дарвинъ!»...

Изъ множества сочиненій Геккеля обращаютъ на себя вниманіе богослова и—въ частности — богослова-моралиста особенно упомянутыя «Міровыя Загадки». Здѣсь Іенскій профессоръ высказался слишкомъ ясно и рѣшительно, такъ что и сомнѣній относительно его положенія къ христіанству отселѣ уже не остается никакихъ. А, кромѣ того, данное сочиненіе въ высшей степени широко распространено всюду и пользуется огромной популярностью, чтб, въ свою очередь, естественно приковываетъ къ нему взоры и богослова прежде всего и въ особенности. Сочиненіе вышло въ свѣтъ впервые «осенью 1899 года». А «2 апрѣля 1903 года» Геккель писалъ, между прочимъ (см. «Послѣсловіе къ книгѣ о Міровыхъ Загадкахъ», стр. 213—214): «теперь какъ разъ выходитъ дешевое народное изданіе моей книги (съ послѣднимъ, восьмымъ изданіемъ ея, она разошлась на нѣмецкомъ языкѣ въ количествъ

16.000 экземпляровъ)... За послѣдній годъ меня съ различныхъ сторонъ уговаривали приступить» къ такому изданію... «Ярѣшился на это лишь теперь» и именно вслѣдствіе «большого успѣха моей книги въ англійскомъ переводѣ»... Лондонское «дешевое народное изданіе въ теченіе трехъ мѣсяцевъ разошлось въ 30.000 экземпляровъ...» Изумительный успѣхъ «Міровыхъ Загадокъ», словомъ, безспоренъ... и не только въ указанныхъ странахъ, но и въ другихъ, напр., въ Россіи, что мы можемъ смѣло удостовѣрить на основаніи имѣющихся въ нашемъ распоряженіи данныхъ...

И такъ, что же* это за «Міровыя Загадки»? О чемъ въ нихъ рѣчь?

Книга эта—«общедоступные очерки монистической философіи». Геккель считаетъ себя ея отцомъ,—основателемъ современнаго «монизма». Основныя положенія монистической философіи, по словамъ самого Геккеля, таковы: «матеріальный міръ и безтѣлесный міръ духа образуютъ одну единую, нераздѣльную и всеобъемлющую область вселенной». «Міръ и Богъ являются одной общей субстанціей (матерія и энергія—нераз-

дѣльные аттрвбуты ѳя)». «Космосъ (всеяеивая) вѣченъ и безконеченъ, не былъ созданъ и развивается согласно вѣчнымъ законамъ природы». «Законъ субстанціи (сохраненіе матеріи и энергіи) госнодствуетъ безъ исключенія й> всѣхъ явленіяхъ; вее совершается естественно». Нѣтъ «кажвй-то особой жизненной силы, независимой отъ физйческихъ и химическихъ силъ и выступающей рядомъ съ ними». «Душа человѣка не есть особое безсмертное существо, а возникла естественнымъ путемъ изъ души животнаго; она ничто иное, какъ комплексъ функцій нашеГо мозга» (см. «Міров. Зт.», стр. 203)... Міръ (Космосъ) являетъ собою одно нераздѣльное цѣлое, единое цар-ство субстанціи; два нераздѣльныхъ его аттрибута- -матерія (имѣющее протяженіе вещество) я энергія (дѣйствующая сила). Сообразно съ этимъ, вся область науки тоже представляетъ собое единое цѣлое; такъ называемыя науш о духѣ являются лишь частью всеобъемлющаго естествознанія-, всякая истинная наука нокоится на эмпиріи, а не на трансцедентности. Всѣ явленія (въ природѣ и въ духовной жизни) дознаются исключительно эмпирическимъ путемъ (съ помощью нашего мозга и органовъ чувствъ). Всякое такъ называемое откровеніе или трансцедентизмъ покоятся на сознательномъ или безсознательномъ обманѣ. Законъ субстанціи одинаково дѣйствуетъ въ области природы и духа и не знаетъ никакихъ исключеній. Даже въ самыхъ сложныхъ функціяхъ духовной жизни (представленіе и мышленіе) работа нервныхъ клѣтокъ необходимо связана съ матеріальными измѣненіями ихъ субстанціи (нервной плазмы), точно такъ же, какъ связаны сила и матерія во всякомъ другомъ естественномъ процессѣ» (ibid., стр. 202).

Сущность монистической философіи выясняется въ «Міровыхъ Загадкахъ» въ четырехъ частяхъ, раскрывающихъ монистическій взглядъ на «человѣка», «душу», «міръ» и «Бога».

Число «міровыхъ загадокъ»—семъ: «1) сущность матеріи и силы; 2) происхожденіе движенія; 3) возникновеніе жизни;

4) (повидимому, преднамѣренная) цѣлесообразность въ природѣ;

5) возникновеніе простѣйшихъ ощущеній и сознанія; 6) разумное мышленіе и происхожденіе тѣсно связаннаго съ нимъ языка; 7) вопросъ о свободѣ воли» (ibid., стран. 8).

Освѣщая эти загадки, Геккель настаиваетъ на томъ, что «во вселенной безраздѣльно царятъ вѣчные, желѣзные, могучіе законы», и отъ имени своей монистической философіи «сводитъ съ пьедестала три главныя, центральныя догмы прежней» (?)

«дуалистической философіи: личнаго Бога, безсмертіе души и свободу воли»... (ibid., стр. 199).

Сколь глубокіе корни успѣлъ пустить монизмъ, объ этомгь до извѣстной степени можетъ свидѣтельствовать, цапр.. «первый конгрессъ монистовъ», состоявшійся «8—11 сентября н. ст. въ Гамбургѣ» и представленный членами въ количествѣ «до 800 человѣкъ» [ср. статью о. И. Н. Сахарова въ «Богосл. Вѣстникѣ» (1911 г., ноябрь...): «.Союзъ монистовъ и борьба съ нимъ въ Германіи]. На конгрессѣ, получившемъ массу «привѣтствій» отъ сочувствовавшихъ монизму лицъ, были произнесены крикливыя «монистическія» рѣчи... Предсѣдатель заявилъ, что онъ «открываетъ монистическій вѣкъ»... Впрочемъ, еще болѣе хвастливыхъ вещей можно было ожидать отъ такихъ легкомысленныхъ quasi-ученыхъ, каковы, напр., пресловутый Іодль, безъ «тенденціозности», кажется, и не выходящій даже на прогулку,—кривляющійся Оствальдъ и др. (см. о съѣздѣ небольшое сообщеніе въ «Церк. Вѣстникѣ»: 1911 г., №41, colonn. 1292—129В). Читая хвастливые доклады этихъ господъ «ученыхъ», невольно вспоминаете о синицѣ, обѣщавшей сжечь море, но—увы!-—оставшейся при одномъ только крикливомъ обѣщаніи. /

Съ одной стороны встрѣтившіе сочувственный пріемъ, съ другой—взгляды Геккеля вызвали энергичную критику. Возникла обширная критическая литература. Появились, напр., сочиненія: Bennert’а [1 j «Die Weltanschauung des modernen Naturforschers»—Stuttgart, 1907 J. Глава о Геккелѣ была особо напечатана въ 1906 г. подъ заглавіемъ: «Haeckels Weltanschauungs-Stuttgart. 2) «Die Wahrheit über Ernst Haeckel und seine Welträtsol». «Nach dem Urteil seiner Fachgenossen, beleuchtet von Dr. phiL Dennert». Halle, 1908J. Книга перёве-дена на русскій языкъ В. И. Колмовскимъ подъ ред. С. П. Никитскаго: «Д-ръ Е. Деннертъ. Геккель и его Міровыя Загадки по сужденіямъ спеціалистовъ». Москва, 1909 г.],— Loofs’a («Anti—Haeckel». 5-te Auflage. Halle, 1906 J.),—En-gert’a («Der naturalistische Monismus Haeckels auf seine wissenschaftliche Haltbarkeit geprüft von Dr. Joseph Engert». Wien, 1907 J.),—Brander’a («Der naturalistische Monismus der Neuzeit oder Haeckels Weltanschauung, systematisch dargelegt und kritisch beleuchtet von Dr. Vitus Brander». Paderborn, 1907 J.),*-r Meinke («Haeckels Monismus und seine Freunde»- Leipzig, 1907 J.),—Steude («Die monistische Weltanschauung, dargestellt

und geprüft von Lie. E. G. Steude». Gütersloh, 1898) и весьма многихъ другихъ ученыхъ, обильно перечисленныхъ, напр., у Еи-gert’a (на пяти страницахъ упомянутаго его труда,, куда любознательныхъ и отсылаемъ.—На русскомъ языкѣ появились сочиненія: проф.—прот. Т. И. Буткевича («Философія монизма». «Критическій разборъ сочиненія Геккеля Die Welträthsel». Харьковъ, 1900 г. Оттискъ изъ журнала « Вѣра и Разумъ » за 1900 годъ. Здѣсь подробно оцѣниваются всѣ четыре части Гѳккелева труда,— только въ иномъ нѣсколько порядкѣ: четвертая часть, первая, вторая и третья),—проф. О. Д. Хволъсона («Гегель, Геккель, Коссутъ и Двѣнадцатая заповѣдь. Критическій этюдъ». СПБ. 1911 г. Перев. съ нѣмецкаго),—Свящ. Н. И. Липскаго («Натуралистическій монизмъ Геккеля. Критическое разсмотрѣніе основъ монистической философіи. Харьковъ, 1911 г. Здѣсь указана и «современная нѣмецкая литература противъ эволюціонизма». Книга—оттискъ изъ того же харьковскаго журнала),— Оливера Ходжа («Жизнь и матерія. Критика Міровыхъ Загадокъ профессора Геккеля. Перев. съ англ. яз. С. С. Розанова»... Москва, 1908 г.),—проф. М. М. Тарѣева («Э. Геккель. Монистическая этика. Популярный очеркъ». Серг. Посадъ, 1908 г. Оттискъ изъ журн. «Богословскій Вѣстникъ») и друг. Къ трудамъ этихъ ученыхъ могу присоединить и мой: «Христіанская заповѣдь о любви—новая заповѣдь. Противъ Геккеля, Саладина и пр.» .(Москва. 1908 г. Оттискъ изъ журн. «Душеполезное Чтеніе»)... Ср. отчасти мою статью: «Геккель и бумага за номеромъ» (въ «Д. Вѣсти.» 1910 г., № 49).

Всѣ серьезные критики очень строго и рѣзко осудили монистическія выдумки Геккеля. Осудили, можно сказать, представители всякаго рода спеціальностей.

'Такъ, физикъ Хвольсонъ утверждаетъ, что у Геккеля налицо «печальный недостатокъ элементарныхъ физическихъ познаній» (стр. 95),—что у Іенскаго профессора... «каждая строка ошибочна, и что все вмѣстѣ представляетъ фантазію, которая, во всѣхъ своихъ частяхъ, ровно ни на чемъ не основана и грубо иротиворѣчитъ наукѣ»... (стр. 109),—что въ нѣкоторыхъ случаяхъ «охватываютъ историка, физика... возмущеніе, озлобленіе и сомнѣніе въ здравомъ разсудкѣ» Геккеля (стр. 111)... «При чтеніи Міровыхъ Загадокъ», говоритъ проф. Хвольсонъ, «мѣстами волоса дыбомъ становятся. Все, буквально все, что Геккель говоритъ, объясняетъ и утверждаетъ при упоминаніи вопросовъ физики, ошибочно, основано на недоразѵ-

мѣніяхъ, или указываетъ на почти невѣроятное незнакомство съ самыми элементарными вопросами. Даже относительно закона. который онъ объявляетъ путеводной звѣздой своей философіи, онъ не обладаетъ элементарнѣйшими школьными свѣдѣніями. И вооруженный такимъ абсолютнымъ незнаніемъ') и пр. (стр. 117—118)... «Съ большою степенью достовѣрности мы можемъ предположить, что» Геккель «одинаково отнесся» и «къ многимъ небіологическимъ отраслямъ науки, которыя онъ разсматриваетъ или которыхъ хотя бы только касается въ своемъ сочиненіи. Недурное подтвержденіе такого предположенія... мы нашли», говоритъ русскій профессоръ, «въ мѣстахъ» Геккелев-скаго сочиненія, «относящихся къ астрономіи» (стр. 118). Это— золотыя слова О. Д. Хвольсона. Они, какъ увидимъ ниже, оправдаются всецѣло, поскольку имѣть въ виду, въ частности, и разсужденія Геккеля въ сферѣ христіанства и христіанскаго ученія. «Міровыя Загадки Геккеля молено назвать», по Хволь-сону, «типичными для тѣхъ сочиненій, авторы которыхъ относятся съ презрѣніемъ къ двѣнадцатой заповѣди: Никогда не пигии о томъ, чего ты не понимаешь*... (стр. 118). «Передъ могилой Міровыхъ Загадокъ никто не сниметъ шляпы... Вступая въ чуждыя ему области», Геккель «сталъ смѣшивать поверхностное разглагольствованіе профановъ со строгой наукой и позволилъ себѣ написать такія фразы, которыя оставляютъ далеко за собой самыя плохія и самыя смѣшныя естественнонаучныя изрѣченія не - естествоиспытателей! Здѣсь не можетъ быть прощенія; здѣсь возможно только одно — забвеніе!»... (стр. 119). «Присутствовала ли»,—спрашиваетъ проф. Хволь-сонъ,—на берлинскихъ лекціяхъ Геккеля «она, несравненная Берлинская наука?»... (стр. 120)...

Недурная характеристика нѣмецкаго Дарвина,—отца современнаго монизма! И она идетъ изъ лагеря не богослововъ, ко-торые-де могутъ тенденціозно оцѣнивать этого немудраго мониста, а—физиковъ!

Философъ Паѵльсенъ говоритъ о «Міровыхъ Загадкахъ»: «я съ жгучимъ стыдомъ прочиталъ эту книгу»... Хорошо же, однако, «общее и философское образованіе у нашего народа! Что такая книга была возможна, что она написана, напечатана, продается, читается... у народа, имѣющаго Канта, Гете, Шопенгауѳра, этому мучительно» вѣрить... (Brander, op. eit.,

S. 349).

Богословъ Loofs категорически заявляетъ, что у ' Геккеля

нѣтъ «нормальной научной совѣсти» (op. cit. Loofs’a: S. 74). У Геккеля не ищите «языка науки». У него всюду лить «языкъ водевильнаго репортера», думающаго, конечно, не о правдѣ, а лишь о «пикантности» «своихъ сообщеній» (S. 73)... Loofs не даетъ никакой пощады Геккелю и, какъ послѣ увидимъ, поступаетъ совершенно справедливо. Въ свое время мы уже убѣдились въ этомъ, оцѣнивая Геккеяевскій взглядъ на христіанское ученіе о любви (см. наше цитов. соч.). Ниже убѣдимся въ томъ же еще и еще...

Естествовѣдъ и философъ Деннертъ, возмущенный «безчестными пріемами геккелизма», взялся за «перо, чтобы показать публикѣ, какого сорта—человѣкъ» (Геккель), «который осмѣ-лввіается забрасывать христіанство ядовитою слюною и который съ невѣроятною дерзостью пытается преподнести людямъ пустой вздоръ, какъ новую монистическую религію» (цит. соч. Деннерта: «Гекк. и его М. Заг. по сужд. спец.»; Москва, 1909 г., стр. ГѴ, 18—19). Научное невѣжество и недобросовѣстность Геккеля—какъ естествовѣда—сказались особенно въ извѣстной «исторіи о трехъ клише», когда этотъ крикливый господинъ «одинъ и тотъ же рисунокъ назвалъ зародышевымъ яйцомъ человѣка, другой разъ—яйцомъ обезьяны, третій—яйцомъ собаки»... (стр. 20). Геккеля упрекаютъ за то, что «вдалбливаетъ публикѣ лишь недоказанныя, а часто и недоказуемыя или ложныя догмы»..., что «пользуется гнилою веревкою мнимо-научнаго изслѣдованія» (стр. 42). «Для достиженія» той или другой цѣли у Геккеля «всякое средство пригодно». Онъ даже способенъ «кое-что и подсовывать» непріятному для него автору, съ которымъ полемизируетъ (стр. 61). Геккель завѣдомо «лгалъ» (стр. 69. 70)... «Геккель въ наукѣ—мертвый человѣкъ» (стр. 104)... «Каждый честный читатель Міровыхъ Загадокъ придетъ къ выводу..., что у Геккеля все—на вѣтеръ» (стр. 155) и т. д.

Выписками изъ книги Деннерта объ истинной стоимости Геккелевскихъ «Міровыхъ Загадокъ» можно было бы наполнить множество страницъ!

Ботаникъ Reinke выяснилъ, «что и біологическое содержаніе Міровыхъ Загадокъ едва ли можетъ быть названо болѣе научнымъ, нежели физическое, богословское и философское» (Brander: op. cit., S. 349)... А голосъ физики, богословія и философіи въ данномъ случаѣ намъ уже извѣстенъ. Дальнѣйшій выводъ, посему, слишкомъ ясенъ, и едва ли нужно приводить его...

Послѣ того, какъ лучшій цвѣтъ науки аттестовалъ Геккеля самымъ безпощаднымъ образомъ, воистину комично читать развязныя о немъ сужденія господъ въ родѣ нѣкоего М- М. Филиппова, редактировавшаго одинъ изъ русскихъ переводовъ «Міровыхъ Загадокъ» (Москва; изд. Д. II. Ефимова; годъ изд. не показанъ по безобразной новой манерѣ). Невѣжественный редакторъ развязно говоритъ, напримѣръ: «нѣкій д-ръ Даннертъ написалъ...: какъ извѣстно, Эрнстъ Геккель, понимаетъ въ христіанствѣ ровно столько, сколько оселъ въ логариѳмахъ»,—-написалъ и,—видите ли,—ео ipso заявилъ объ «отсутствіи» въ немъ—«Даннѳртѣ»—«уваженія къ наукѣ и ея представителямъ» (стр. II; «Предислов. редактора перевода»)... Для г. редактора данный ученый—«нѣкій» и только, почему онъ и называетъ его не Деннертѳмъ, какъ слѣдовало, а Даннертѳмъ, тѣмъ самымъ обнаруживая свое подлѣйшее научное невѣжество. «Девнертъ»—и «нѣкій!..» И если знаменитый (а не «нѣкій») Деннертъ обличаетъ Геккеля во «лжи», въ «подтасовкахъ», въ «выдумкахъ»...,—обличаетъ съ фактами въ рукахъ, то,—видите д»,—онъ чрезъ это не воздаетъ яко бы должнаго «уваженія» «къ наукѣ», къ ея «представителямъ!» Какая тутъ наука? Если человѣкъ не имѣетъ ничего общаго съ истинною наукоіа, то о какомъ оскорбленіи ея можетъ быть рѣчь, когда такого человѣка разоблачаютъ, выводятъ на чистую воду?..

Личность Геккеля, такимъ образомъ, въ общемъ достаточно извѣстна намъ...

Для насъ имѣетъ интересъ въ особенности 19-я глава «Міровыхъ Загадокъ»'. «Шаице монистическое ученіе о нравственности» (и нѣкоторое—18-я: «Наша монистическая религія»; 15-я: «Богъ и міръ»; 16-я: «Знаніе и вѣра») 17-я: «Шаума и христіанство*...).

При этомъ замѣтимъ, между прочимъ, что три главы книги, именно—15-я, 17-я и 18-я, въ позднѣйшихъ русскихъ ея переводахъ (напр., цитов.—подъ ред. М. М. Филипнова) выпущены, должно быть, по цензурнымъ соображеніямъ: очевидно, не можетъ переварить ихъ даже и наша «интеллигентная» публика, среди которой только «единицы» еще раздѣляютъ «вѣру и молитву народа», а прочіе—увы!—«безрелигіозны и даже безбожны (С. Булгаковъ: «Два града. Изслѣдованія о ■природѣ общественныхъ идеаловъ». Т. 2-й; Москва, 1911 г., стр. 131, 132...) (cp. В. В. Розанова: «Церковь и Дума») Нов.

Время: 18 ноября 1911 г., № 12819, стр. 3)..., что, однако, не мѣшаетъ этимъ господамъ (вмѣстѣ съ мусульманами, католиками, соціалистами, евреями...) рѣшать, напр., въ Государственной Думѣ, вопросы вѣроисповѣдные, вопросы православной вѣры и Церкви (казалось бы, «что имъ Гекуба?» За то хороши и рѣшенія!..)...

Дѣйствительно, стоитъ хотя бы только бѣгло заглянуть въ тѣ и подобныя имъ главы, чтобы видѣть, что—за «антихристъ» предъ вами въ лицѣ Геккеля?

Тамъ пресловутый «поддѣлыватель», «лжецъ», не имѣющій «нормальной научной совѣсти»... ученый (?!) глумится надъ христіанскимъ ученіемъ о Пресвятой Троицѣ (на одномъ-де урокѣ школьникамъ преподаютъ, что «трижды одинъ—одинъ», а на другомъ, что «трижды одинъ—три»...) (гл. 15-я: стр. 145; цитов. пер. Капелюша). Проповѣдуетъ «пантеизмъ» (стр. 151...), хотя послѣдній ѳсть-де «лишь вѣжливый-атеизмъ» (стр. 152)... Въ другомъ мѣстѣ смѣется надъ «божественнымъ вдохновеніемъ», «на» которомъ-де въ христіанствѣ «построены многочисленные миѳы и легенды» (гл. 16-я: стр. 161). Въ иныхъ случаяхъ говоритъ о «баснословномъ томъ свѣтѣ» (глава 17-я: стр. 166), указываетъ на «басню объ Іисусѣ Христѣ» (стр. 167), упоминаетъ о «миѳологическихъ догматахъ», т. е., о христіанскомъ вѣроученіи (173), и безконечно кощунственно и цинично разсуждаетъ по вопросу о рожденіи Господа и объ Его Пречистой Матери (стр. 172, 173)... Его ужасно подмываетъ «свести счеты съ господствующей христіанской религіей» (18-я глава: стр. 176). «Церковь»—это, видите ли, «громоотводъ отъ свободной науки» (стр. 178)! «Изображенія святыхъ... вводятъ вѣрующаго въ богатую сокровищницу легендъ, накопленныхъ церковной фантазіей. Эти легенды и чудеса выдаются и принимаются за дѣйствительныя событія» (стр. 178)... Вотъ какъ разсуждаетъ развязный Іѳнскій циникъ. «Гдѣ... тотъ свѣтъ»,—говоритъ онъ,—«и въ чемъ заключается его блаженство, этого намъ до сихъ поръ не открыло ника-.кое откровеніе»... «Теперь»,—продолжаетъ кощунникъ,—«для... безсмертныхъ душъ нашихъ наступили плохія времена»... (стр. 180). «Человѣкъ нашего времени», по словамъ Геккеля, «не нуждается въ особыхъ церквахъ» и т. д. (стр. 181).

По вопросамъ христіанской этики, насъ интересующимъ въ настоящемъ случаѣ, Геккель—антихристъ нашихъ дней— высказывается вполнѣ опредѣленно и ясно. Въ частности, онъ

признаетъ «эквивалентность эгоизма и альтруизма», «полное равноправіе этихъ естественныхъ »-де «влеченій». Утверждаетъ, что «себялюбіе и любовь къ ближнему—эквивалентные моральные факторы». «Это»-де «самый важный, фундаментальный принципъ нашей» (т. е., монистической) «морали». Отсюда «идеалъ всякаго разумнаго ученія морали... заключается въ естественномъ равновѣсіи между альтруизмомъ и эгоизмомъ, въ синтезѣ между любовью къ собственной персонѣ и любовью къ ближнимъ»... (стр. 183,—гл. 19-я: ср. стр. 177,—гл. 18-я...). Это—разъ. Далѣе, если-де эгоизмъ и альтруизмъ равносильны, то, слѣдовательно, основнымъ правиломъ этики, «правиломъ золотымъ», какъ его принято называть, будетъ такое: «поступай съ другими такъ, какъ ты желалъ бы, чтобы поступали съ тобой»... (стр. 183). Это—два (сравн. стр. 164 въ главѣ

17-й). Въ-третьихъ, данное «золотое правило» или «золотой законъ», въ отношеніи къ которому-де «монистическая этика вполнѣ согласна съ ученіемъ христіанской морали», не есть, по Геккелю, достояніе христіанства только. Даже болѣе того: «золотое правило на пятьсотъ лѣтъ старше Христа». «Оно извѣстно было»: «Питтаку изъ Митилены, Конфуцію— великому китайскому философу, Аристотелю, Ѳалесу, Исократу, Аристиппу, Сексту пиѳагорѳйцу, Солону, Сократу, Платону и др.» Да и вообще-де «во всемъ ученіи Христа нѣтъ ни одного разумнаго и практическаго моральнаго тезиса, котораго не проповѣдывали бы до него другіе»... (стр. 184; ср. 183; ср. въ 17-й гл. стр. 164-ю; въ 18-й гл. стр. 177-ю), даже Будда (стр. 184). «Чувство долга», обязывающее насъ при этомъ къ извѣстнымъ отношеніямъ къ другимъ, «пѳкоитея на реальной почвѣ соціальныхъ инстинктовъ», а вовсе-де «не на иллюзіи категорическаго императива» (стр. 182—183)... Въ-четвертыхъ, «отрадную гармонію» между христіанствомъ и монизмомъ, «къ сожалѣнію, нарушаетъ»,—по словамъ Геккеля,—-«то обстоятельство, что »-де «въ евангеліяхъ и въ посланіяхъ Павла имѣются еще другіе этическіе элементы, которые находятся почти въ діаметральномъ противорѣчіи съ» указаннымъ «верховнымъ закономъ морали». Геккель не безъ злорадства, конечно, говоритъ, что «христіанскіе богословы тщетно»-де «старались стушевать эти очевидныя и досадныя противорѣчія съ помощью искусственныхъ толкованій». Какія же это, однако, «противорѣчія?» «Этими печальными сторонами христіанскаго ученія, несовмѣстимыми съ болѣе совершеннымъ»-

де (каково?) «міровоззрѣніемъ нашего времени и въ своихъ праигагаескихъ результатахъ нерѣдко приносящими даже нря-мой вредъ», являются (но Геккелю) въ частности: «отрицательное отношеніе христіанской морали къ собственной личности, къ требованіямъ нлоти, къ природѣ, культурѣ, семьѣ и женщинѣ» (стран. 184; сравн. въ 17-й гл. стр. 165, 166; въ

18-й гл. стр. 177...). Въ-пятыхъ, Геккель порицаетъ «мораль папизма» за многія ея прегрѣшенія: за страшный «развратъ» католическаго духовенства, обусловливаемый обязательностію для послѣдняго безбрачія, — за требуемыя и проповѣдуемыя ею «иѳповѣдь и отпущеніе грѣховъ». Онъ говоритъ, что «всѣ эти три учрежденія не имѣютъ »-де «ничего общаго съ первоначальнымъ христіанствомъ и являются прямымъ издѣвательствомъ надъ этикой чистаго христіанства..., разсчитанныя на щ чтобы сохранить за собой господство надъ легковѣрными народными массами и высасывать изъ нихъ всѣ соки» (стр.

1-88) (ср. 17-ю гл., страя. 165)...

Дальше намъ и слѣдуетъ разобраться въ положеніяхъ и утвержденіяхъ Іенскаго профессора,—насколько они въ дѣйствительности справедливы и обоснованны,-—насколько притязанія «антихриста» нашихъ дней, яраго врага Христова, рвущагося «свести счеты съ христіанствомъ», имѣютъ подъ собою какую-либо почву?

Но при этомъ мы не станемъ говорить о «морали папизма», потому что она, какъ извѣстно, не совпадаетъ не только съ православною, но и вообще съ христіанскою даже въ несобственномъ смыслѣ слова: защищать ее, посему, намъ нѣтъ ни надобности, ни малѣйшаго желанія. Истинный же ея смыслъ и дѣйствительная ея цѣнность нами уже освѣщены на страницахъ «Христіанскаго» же «Чтенія» (1902 г.; май, іюнь, іюль: «Размышленія объ іезуитской морали—древней и новой». Есть и отдѣльное изданіе. 1896 г.; ноябрь—декабрь: «Общая характеристика современнаго состоянія Вѣнскаго Университета и постановка въ немъ науки Нравственнаго Богословія въ 1895—1896 уч.г.» Есть и отдѣльное изданіе),—

«Православной Богословской Энциклопедіи» (т. 6-й, colonn. 225—232: «.Іезуитская мораль»),—«Странника» (1905 г., іюль: «Slavoruin litterae theologicae»; сентябрь: «Образчикъ іезуитской полемики»; ) 906 г., январь: «Іезуитская беззастѣнчивость») и друг. изданій (см., напр., мое изслѣдованіе:

«Нравственное Богословіе въ Россіи въ теченіе 19-го столѣ-

тія»; Спб. 1901 г. Печаталось и въ «Христіанскомъ Чтеніи.* за 1901 годъ. См. также мои многочисленныя журнальныя рецензіи о католическихъ системахъ «Theologiae mora-lis»)... Что касается вопросовъ о «безбрачіи» римско-католическаго духовенства, о католической «исповѣди» и «отпущеніи грѣховъ»..., то рѣчь о нихъ не входитъ въ нашу задачу,—а всякаго интересующагося вопросами этими можемъ отослать къ капитальному современному труду Прот. Н. П. Малиновскаго: «Православное Догматическое Богословіе» (т. 4-й; Серг. Посадъ, 1909 г.; «покаяніе»: §§ 16В —168; «священство»: §§ 169—176), гдѣ указана и литература предметовъ. Это—во-первыхъ.

Не будемъ заниматься и обоснованіемъ факта «нравственной свободы» человѣка (отвергаемой, какъ сказано выше, Геккелемъ),—потому что старыя данныя противъ допущенія въ человѣкѣ такой свободы уже давно разобраны и опровергнуты въ безчисленныхъ произведеніяхъ богослововъ и психологовъ и повторять ихъ здѣсь было бы излишне (см. для примѣра въ сочиненіи о. I. Ж. Янышева: «Православно-христіанское ученіе о нравственности»-, 2-е издан. Спб. 1906 г.; §§ 19—23),—а новыя, выставляемыя такъ называемою нравственною статистикою, выяснены въ надлежащемъ свѣтѣ мною на страницахъ «Хужсжіаншио» же « Чтенія» (1897 г., апрѣль: «Къ вопросу о нравственной статистикѣ и свободѣ человѣческой воли»)... Qто—во-вторыхъ.

Не будемъ касаться; вообще догматическихъ—строго вопросовъ, затрагиваемыхъ Геккелемъ: наша задача направляется главнымъ образомъ на вопросы нравственные или на такіе другіе, которые съ тѣми слишкомъ тѣсно связаны. За разрѣшеніемъ же догматическихъ и религіозныхъ вообще въ широкомъ смыслѣ вопросовъ, задѣваемыхъ Іенскимъ монистомъ, отсылаемъ хотя бы къ обширному 4-томному труду о. Н. II. Малиновскаго, цитованному выше, или къ сочиненіямъ: проф. Н. П. Рооюдественскаго: «Христіанская Апологетика» (изд.

2-е; Спб. 1893 г.), проф.—прот. Т. И. Буткевича: «Религія, вя сущность и происхожденіе» (кн. I, Харьк. 1902 г.; кн. II, Харьк. 1904 г.) и многихъ другихъ... Это—въ-третьихъ.

Обвиненіе Геккелемъ христіанства въ томъ, что послѣднее будто бы лишь заимствовало свое «золотое правило» у предшественниковъ, якобы задолго до Христа его знавшихъ,— уже подробно и документально разсмотрѣно и опровергнуто

(вайѣ всецѣло несостоятельное) мною въ цитованномѣ выше сочиненіи: «Христіанская заповѣдь о любви—новая заповѣдь'». Это—въ-четвертыхъ.

Что эгоизмъ и альтруизмъ вовсе не «равноправны вполнѣ», не «эквивалентны», но что эгоизмъ, напротивъ, есть чувство чужеядное въ человѣкѣ, неестественное, а альтруизмъ—единственно нормальное, единственно естественное, что законъ природы: это—одинъ для всѣхъ и всѣ для одного, что любовь къ ближнему—средство къ достиженію цѣли жизни...,—всѣ такія положенія уже были раскрыты мною же на страницахъ «Христіанскаго Чтенія» (1899 г., марТь) въ моей актовой академической рѣчи (вышедшей и отдѣльнымъ изданіемъ): «Христіанская любовь, какъ единственно-истинный принципъ человѣческихъ взаимоотношеній». Это—въ-пятыхъ.

Разъ эгоизмъ и альтруизмъ не эквивалентны,—разъ, слѣдовательно, положеніе Геккеля несогласно съ дѣйствительностью,—то долженъ быть отброшенъ и покоящійся на ложномъ основаніи выводъ, по которому мы должны любить другихъ именно въ силу эквивалентности. Не въ ней дѣло, какъ то выяснено мною въ актовой рѣчи. Изъ христіанской заповѣди о любви къ ближнимъ, какъ къ самимъ себѣ, вовсе не слѣдуетъ, что «мы» будто-бы «имѣемъ такія же священныя обязанности по отношенію въ* себѣ самимъ, какъ и по отношенію къ нашимъ ближнимъ» (стр. у Геккеля:* 183). Любовь къ себѣ въ христіанствѣ только констатируется, какъ фактъ, всѣмъ извѣстный, самоочевидный, непререкаемый,—но узаконить ее здѣсь христіанство не думаетѣ: оно только требуетъ,-чтобъ и другихъ мы любили не меньше..., но качественной оцѣнки самолюбія не дѣлаетъ. Не нужно забывать, что христіанство требуетъ любви къ другимъ даже до самопожертвованія за нихъ... Все это въ свое время было подробно выяснено мноіо на страницахъ «Христіанскаго Чтенія» (1897 г., августъ и сентябрь: «Христіанское самолюбіе»: ноябрь: «Сущность христіанскаго ученія объ отношеніяхъ человѣка къ ближнимъ»; см. и другія мои же статьи). Тамъ мною раскрыто, что въ христіанствѣ — совершенно другая подкладка-данной заповѣди, не Геккелевская... Возвращаться къ прежнимъ разъясненіямъ не имѣемъ, конечно, нужды... Это—въ-шшгыхъ.

О «чувствѣ долга», о «наслѣдственности привычекъ», о «соціальныхъ инстинктахъ» и пр. всякій можетъ прочитать

въ диссертаціи И. В. Попова: «Естественный нравственищц законъ» (Сергіевъ Посадъ, 1897 г. См. въ-особенности отдѣлы: «Эволюціонная теорія морали»; «Происхожденіе нравственныхъ чувствованій»между прочимъ, и «чувства должнагощ и друг.). Посему и здѣсь вести спеціальную рѣчь съ Геккелемъ считаемъ излишнимъ. Это—въ-седьмыхъ. При этомъ можетъ быть порекомендована книжка А. Фулъе: «Будущее л» о роли» (Спб. 1899 г-), гдѣ, въ свою очередь, убійственнымъ образомъ опровергается теорія объ инстинктахъ—какъ основѣ и сущности нравственности. «Мы идемъ не къ вѣку чистаго инстинкта, а направляемся въ міръ сознанія. Но всякій инстинктъ, становясь сознательнымъ, стремится къ самоуничтоженію (законъ Гюйо). Если нравственность только инстинктъ, то и» ее ожидаетъ «такая же участье (И. Гофшщеттеръ q кн. Фулье на стран. ч.Пов. Врем.» въ одномъ изъ иллюстрированныхъ приложеній за 1899 г.),..

Намъ, слѣдовательно, остается въ настоящемъ случаѣ разобраться лишь въ слѣдующемъ Геккелевскомъ утвержденіи, что будто бы христіанство «отрицательно относится къ личности собственной» каждаго изъ насъ (1), «къ требованіямъ плоти» (2), «къ природѣ» (3), къ «культурѣ» (4), «семьѣ и женщинѣ» (5).

Но при этомъ предварительно коснемся вопроса объ общей освѣдомленности Геккеля въ христіанствѣ и объ его—Геккеля—руководителяхъ въ і-данномъ случаѣ.

Освѣдомленность эта—увы!—^слишкомъ плачевна, чтобы не сказать больше... А руководители иди точнѣе—руководитель^— увы!—не выдерживаетъ; ни малѣйшей критики. На кого,—думаете,—Геккель ссылается и къ кому аппеллируетъ? «См. интересный трудъ Саладина: Собраніе сочиненій Іеговы», (стр. 184)... ^Саладинъ резюмируетъ»... (стр. 184). «Срв. Альбрехтъ Рау, Этика Іисуса; Гиссенъ, 1900» (стр. 187)... Вотъ они— авторитеты для Іенскаго «Дарвина!» Для свѣдущаго человѣка этими Геккелевскими ссылками все сказано. Этика Рау (мимоходомъ сказать, вышедшая не въ 1900 г., а годомъ раньше), писанная по руководству такихъ «ученыхъ», каковы: «Ницше, Ренанъ, Фейербахъ» и имъ подобные до «Дубнова» включиг тельно, не только не имѣетъ никакого научнаго достоинства, но представляетъ собою бездарное и тенденціознѣйшее макулатурное писаніе, авторъ котораго или не знаетъ ни христіаиг ства, ни христіанской этики, или намѣренно извращаетъ

смыслъ того и другой въ своихъ грубо-матеріалистическихъ цѣляхъ... и потому призываетъ къ «сознательному отрицанію христіанской морали», какъ «неестественной», «мѣшающей человѣческому прогрессу»... (S. 219. 220), и т. д. въ духѣ «больного» философа и единомышленниковъ его... Опираться въ данномъ случаѣ на Rau равносильно тому, какъ еслибы кто-нибудь современное состояніе русской Церкви вздумалъ характеризовать на основаній газеты «Рѣчь» или какого-нибудь тамъ «Русскаго Слова»... Въ Германіи ни одинъ серьезный человѣкъ не можетъ гойорить о Rau безъ улыбки... О г. Саладинѣ, «неизвѣстномъ англійскомъ литераторѣ», Деннертъ отзывается очень откровенно и правдиво: «баснями этого мужа»,—-говоритъ онъ,—«на котораго никто не обращаетъ серьезнаго вниманія, Геккель и угостилъ своихъ читателей, выдавъ» эти басни «за истину». «Почему»,—спрашиваетъ Деннертъ,—Геккель «выбралъ именно Этотъ низко стоящій авторитетъ?» Да «потому» только, «что такъ было всего удобнѣе оклеветать Библію и христіанство»... (цит. соч. Деннерта; Москва, 1909 г., стр. 169...). Удивительно недобросовѣстенъ Геккель! Онъ «терпѣливо переноситъ, что въ Англіи, гдѣ знаютъ цѣнность Саладина» (Stewart Ross), «имя это вычеркнуто изъ Міровыхъ Загадокъ»..., а «въ нѣмецкомъ оригиналѣ... Сйладинъ попрежнему названъ его авторитетомъ» и т. д. послѣ всѣхъ разоблаченій... (ibid., стр. 178). Лроф., Лоофеъ (ор. cit.) называетъ (въ результатѣ длиннымъ разсужденій о Sala-йіп’ѣ и его книгѣ) Саладиново писаніе «позорною книгою невѣжественнаго и грубаго журналиста низшаго разряда»... (S. 39). Обстоятельно судитъ о Саладинѣ и вообще объ «отношеніи Геккеля къ христіанству» и о. Н. И. Липши въ своей прекрасной цйтованной нами его книгѣ, а равно и весьма многіе другіе, напр., Brander (op. cit., S. 334—335), Engert (op. cit. S. 314, 316, 317), о. T. И. Буткевичъ (цит. соч., стр. 64, 63...), о чемъ см. въ моемъ 'сочиненіи: «Христіанская заповѣдь о любви—новая запоёЮдь» (стр. 2 и др.). Болѣе гнусной книги, чѣмъ Saladin’oßa («Iehova’s gesammelte Werke»; Zürich, 2-te Auflage; годъ изд. не указанъ, — повидимому 1'894-й!), дѣйствительно встрѣтить не только трудно, но, пожалуй, даже и невозможно!..

Но довольно! «Скажи мнѣ, съ кѣмъ ты знакомъ» и т. д. Вотъ’ ужъ во-истину вѣрно! Достаточно только услышать объ этихъ и подобныхъ руководителяхъ Геккеля, чтобы сразу же

считать окончательно выясненнымъ вопросъ о степени его компетентности въ области христіанскаго вѣдѣнія,—точнѣе: о степени его колоссальнаго здѣсь невѣжества или такой же научной недобросовѣстности. Пусть выбираетъ то или другое или то и другое вмѣстѣ, какъ ему самому заблагоразсудится*,.

Теперь поприсмотримся къ Геккелевскимъ открытіямъ, сдѣланнымъ (относительно христіанской этики) но предательской указкѣ «позорныхъ» руководителей.

Въ частности, дѣйствительно ли христіанство «отрицательно относится »:

1) «къ собственной личности» каждаго изъ насъ;

2) «къ требованіямъ плоти»;

3) «къ природѣ»;

4) «къ культурѣ»;

5) «къ семьѣ» и «къ женщинѣ»?

Правъ ли въ данномъ случаѣ Геккель?

I. «Важнѣйшая ошибка христіанской этики», говоритъ Геккель, «состоитъ въ томъ, что послѣдняя преувеличиваетъ любовь къ ближнему на—счетъ любви къ собственной личности», вмѣсто того, чтобы соблюдать здѣсь «равновѣсіе». Напрасно де «христіанство въ принципѣ отвергаетъ шишъ и борется . съ нимъ»—этимъ «естественнымъ влеченіемъ» (вѣдь «безъ эгоизма, безъ , страсти, вдохновляющей насъ на великія жертвы, не совершалось ничего великаго и грандіозт наго»),—тѣмъ болѣе, что «альтруизмъ» въ дѣйствительности вѣдь не «антиподъ эгоизма», а «въ сущности—ни что иное, какъ утонченный эгоизмъ»... Напрасно де оно заповѣдуетъ «любить враговъ, благословлять тѣхъ, кто проклинаетъ васъ, творить добро тѣмъ, кто ненавидитъ васъ, молиться за тѣхъ, кто оскорбляетъ и преслѣдуетъ васъ»: «практическое достоинство» этой, правда, «очень идеальной заповѣди», однако, «очень»-де «сомнительно»... Какъ разъ «то же »-де «слѣдуетъ сказать» и «о совѣтѣ», касающемся «верхней одежды» и «рубашки» (Матѳ. V, 40)... «Если какой-нибудь негодяй отыметъ у тебя обманнымъ образомъ половину твоего имущества, подари ему отъ себя и другую половину»... Развѣ-де это натурально? Развѣ де это не противоестественно скорѣе всего?.. Такъ разсуждаетъ Геккель, прибавляя, что и вообще «идеальные, альтруистическіе принципы личной морали не имѣютъ ничего общаго съ реальной, чисто—эгоистической моралью человѣче^ скихъ обществъ, въ особенности нашихъ христіанскихъ государствъ»... (стр. 185).

Что эгоизмъ но есть «естественное влеченіе»,—что онъ, Наоборотъ, явленіе противоестественное,—въ томъ сомнѣваться Невозможно: а) по библейскому повѣствованію, эгоизмъ заявилъ о себѣ лишь съ теченіемъ времени, вслѣдствіе прародительскаго грѣхопаденія и послѣ него, и отсюда нормальнымъ, естественнымъ явленіемъ назвавъ быть не можетъ;

б) никому, какъ извѣстно, не удалось еще доказать «прирожденное™» человѣку эгоизма, какъ такого, — его «первичности» по сравненію съ чувствами альтруистическаго характера, его «естественности»,—и всѣ усилія утилитаризма, а равно и моднаго нынѣ дарвино-спенсеровскаго эволюціонизма не привели ни къ чему, что въ этической наукѣ теперь— уже безспорный фактъ (см. подробности въ моей брошюрѣ: «О любви къ отечеству, по поводу взиядовъ Льва Толстого»,— Спб. 1901 г.; стр. 10, 11...; ср. мою статью: «Предосудителенъ ли патріотизмъ»? «Хргест. Чтеніе», 1900 г., май. Чит. мою статью: «Христіанская любовь, какъ единственно-истинный принципъ человѣческихъ взаимоотношеній»-, цитов. выше; тамъ указана и относящаяся къ вопросу литература: см. въ Особенности цитов. книгу проф. И. В. Шопова...).

Что альтруизмъ не есть «утонченный эгоизмъ», устано-вйено уже и это. Эволюціонистамъ не удалось доказать, что эгоизмъ и онъ именно постепенно превратился въ альтруизмъ, который, такимъ образомъ, 'есть будто бы не иное что, какъ «замаскированный», переряженный, «утонченный» что ли... эгоизмъ. Имъ не помогли въ данномъ случаѣ: ни законъ борьбы за существованіе, который всего менѣе могъ бы объяснитъ подобное превращеніе и всего скорѣе объяснилъ бы явленіе какъ разъ обратнаго порядка (опытъ человѣчества Краснорѣчиво подтверждаетъ все это); ни предположеніе о «возникновеніи» въ человѣкѣ «съ теченіемъ времени» новаго, Именно нравственнаго, инстинкта, котораго будто бы не было у первобытныхъ людей (оказалось на повѣрку, что «возникновеніе» въ человѣкѣ новыхъ инстинктовъ съ теченіемъ лишь Времени недопустимо и особенно инстинкта нравственнаго: ТЭВому возникновенію мѣшаютъ и особенности человѣка съ СТО «сложною» жизнію, и отличительныя черты всякаго ин-сййнкта, какъ такого, съ его признаками неизмѣнности и лр., Ш 'Совпадающими съ особенностями нравственности, могущей Къ' Человѣкѣ измѣняться радикально, проявляющейся, при івсѳй ея прирожденное™ человѣку, «въ зависимости отъ опыта»,—

имѣющей силу, превосходящую велѣнія болѣе старыхъ лнг стинктовъ, напр., самосохраненія и др., что уже ясно говоритъ, что нравственность не есть какой-то позднѣйшій инстинктъ: вѣдь болѣе поздній не могъ быть болѣе могучимъ, нежели раннѣйшіе, и т. д.); ни теорія о «возможности» передачи новообразовавшагося инстинкта по наслѣдству (вопросъ этотъ, правда, окончательно еще не считается выясненнымъ, в© фактъ—тотъ, что весьма и весьма многіе ученые къ теоріи данной относятся отрицательно); ни многое другое (ср. объ альтруизмѣ мою статью въ «Православной Богословской Энциклопедіи»: изд. проф. А. И. Лопухина; Спб.; т. I, 1900 г., colon. 569—572; см. мою цитов. актовую рѣчь; см. мою статью: «Сущность христіанскаго ученія объ отношеніяхъ человѣка къ ближнимъ»: «Христ. Чтен.» 1897 г., ноябрь и др. Чит. особенно цитов. книгу проф. И. В. Попова, гдѣ вопросъ разсматривается подробно и спеціально: стр. 106—149...).

Геккеля смущаетъ,—какъ мы видѣли,-—слово Господа о «рубашкѣ» и «верхней одеждѣ»... (Me. V, 40...). Онъ отказывается его понять, находитъ совѣтъ противоестественнымъ... И неудивительно: Геккель не доросъ до того, чтобъ понимать подобныя вещи, — ужъ слишкомъ низменно и грубо-матеріалистично его міровоззрѣніе! Ему понятна только ветхозавѣтная точка зрѣнія: «око за око», «зубъ за зубъ»...,—точка зрѣнія, не постигающая, напр., любви къ ближнимъ до самопожертвованія, какъ совершенно странной, непрактичной, не соотвѣтствующей духу «міра сего»...,—точка зрѣнія, признающая лишь знакъ равенства между эгоизмомъ и альтруизмомъ л не допускающая перевѣоа для альтруизма (въ особенности)... Разумѣется, при подобномъ міровоззрѣніи гдѣ же постигнуть высоту «совѣта» Господня? Гдѣ же найти тутъ какую-либо «натуральность»? Если, т--допустимъ,—кто-либо привыкъ всегда отвѣчать на оскорбленіе оскорбленіемъ,—то для такого человѣка болѣе, чѣмъ страннымъ, даже противоестественнымъ какъ-бы быяо-бъ отвѣтить на обиду, ему нанесенную, христша-окимъ всепрощеніемъ... Понять высоту Христова слова можешь только тотъ, кто знаетъ Госііода,—знаетъ, что Онъ сдѣлалъ для насъ, прочувствуетъ все это, Его страданія, крестную смерть за насъ...,—.припомнитъ всѣ тѣ поруганія, какія Онъ— Богочеловѣкъ — потерпѣлъ за насъ, ради нашего опасенія... З'отъ пойметъ и яе .найдешь Господняго .слова нротивоееаѳст.-венкымъ, а сочтетъ его единственно .натуральнымъ. Преи. іСе-

рафимъ Саровскій далъ намъ поучительный примѣръ. Однажды явились къ нему воры и забрали все, что только нашли и могли унести съ собою... Когди они ушли, преподобный догналъ ихъ и вернулъ, сказавъ, въ отвѣтъ на ихъ недоумѣніе, что они не замѣтили еще одной вещи и не взяли съ собою. Разбойники были поражены этимъ, бросились на колѣна и попросили прощенія... Вотъ кто понималъ слово Господне о «рубашкѣ» и «верхней одеждѣ»—преподобный Серафимъ! Но Геккель предъ такими фактами становится въ тупикъ и только кричитъ: ненатурально, противоестественно! Вотъ, еслибъ кто-либо поступилъ по принципу: «ногу за ногу», тутъ для грубоязыческаго мозга Геккелевскаго, конечно, все было бы понятно... Что христіанинъ ставитъ интересы ближняго выше своихъ, этого нѣмецкому Дарвину съ его «обезьяной», конечно, никогда не постигнуть, чѣмъ онъ даже и гордится... И пусть Мы часто не понимаемъ всего этого, потому что относимся къ христіанству обычно лишь внѣшнимъ образомъ, заражены нехристіанскими эгоистическими чувствами; при господствѣ которыхъ все, не отвѣчающее имъ, намъ представляется ненатуральнымъ. Не замѣчаемъ при этомъ Одного только,—того именно, что нашъ эгоизмъ въ дѣйствительности лишь ненату раленъ... и что онъ такъ полонилъ насъ, что не позволяетъ намъ взглянуть на все дѣло надлежащими глазами... Вотъ— что, г. Геккель и К°!

Далѣе, что въ дѣйствительной жизни «личная мораль» сплошь и рядомъ совершенно расходится съ «эгоистической моралью... нашихъ христіанскихъ государствъ»...,—это ни о чемъ еще по существу не говоритъ: мало ли чѣмъ мы злоупотребляемъ,—мало ли что нарушаемъ..., но отсюда еще не слѣдуетъ, что и норма, которую мы преступаемъ, является дурною и должна быть отвергнута. Нащи уклоненія отъ нормы ничего еще не говорятъ противъ послѣдней самой по себѣ... Такъ называемый «дипломатическій антиномизмъ», къ сожалѣнію, нашелъ сеоѣ пріютъ въ христіанскихъ государствахъ. •Дипломаты, въ частной жизни исповѣдующіе обычную христіанскую мораль, въ политической дѣятельности пользуются совершенно иною, стараясь всякими иногда способами выторговать побольше для- своего государства-каждый. Забываютъ, что вломъ добра прочнаго не., пріобрѣсти. Забываютъ, что слишкомъ дерзко полагаются на свои силы, на свой умъ, когда лѵмаюта, обходя правила нравственности, создать благополучеі

своей родины. А вдругъ ошибутся? А вдругъ принесутъ своему отечеству непоправимый вредъ? И виновными окажутся только одни они, съ ихъ самонадѣянностью натворившіе бѣдъ! А слѣдуй они христіанскимъ принципамъ всегда и неуклонно, не пытайся поправлять послѣднихъ...,—правда всегда бы восторжествовала въ концѣ концовъ, и во всякомъ случаѣ не пришлось бы имъ раскаиваться въ опрометчивости... (ср., между прочимъ, у о. Яньтева: цит. соч. § 16 и у его руководителя въ данномъ случаѣ: у еп. Мартенсена: «Христіанское ученіе о нравственности»; Спб. 1890 г., т. I, стр. 417...). Говоримъ: политика не всегда согласуется съ христіанскою нравственностью,—но, повторяемъ,—это не имѣетъ принципіальнаго значенія по указаннымъ выше причинамъ...

Возраженіе Геккеля противъ христіанской морали, имѣющее въ виду у себя, въ частности, заповѣдь о любви ко врагамъ и проч. (здѣсь Іенскій профессоръ просто повторяетъ въ болѣе или менѣе точной формѣ старыхъ знакомыхъ, давно всѣмъ надоѣвшихъ: ■ Молешотта, Бюхнера, особенно предтечу Ницше—Штирнера и друг.),—ученіе Геккелево о ненависти къ нимъ, какъ естественномъ—де, напротивъ, чувствѣ (соотвѣтствующемъ принципу объ эквивалентности эгоизма и альтруизма, о равновѣсіи ихъ другъ съ другомъ,—принципу: «око за око»...)...,—все это и подобное знала еще отдаленная отъ насъ «древность»: все это было извѣстно еще великому отцу Церкви христіанской--св. Іоанну Златоусту и, уже имъ предусмотрѣнное, было блистательно выяснено, такъ что у христіанъ не должно болѣе здѣсь оставаться и сомнѣній... и недоумѣній...

Ты говоришь,—такова мысль св. отца Церкви,—что невозможно любить враговъ, невозможно благословлять ихъ, молиться за нихъ. А что Богъ ради тебя, ради твоего спасенія «смирилъ Себе», принялъ уничиженный человѣческій видъ, пострадалъ за тебя, за тебя потерпѣлъ поношенія, крестную смерть..,—за тебя—грѣшника, только и дѣлавшаго, между тѣмъ, что непрерывно оскорблявшаго и оскорблявшаго Своего Творца..,—развѣ это представляется тебѣ болѣе возможнымъ? Однако, оно случилось въ дѣйствительности,—есть фактъ безспорный. Почему же послѣ этого тебѣ не любить враговъ? Развѣ это—труднѣе, чѣмъ то, что сдѣлалъ ради насъ Сынъ Божій, Которому мы должны подражать въ своей жизни и дѣятельности? Вѣдь, по слову Божію, въ насъ «должны быть

»мь же чувствованія, какія и во Христѣ Іисусѣ» (Филиші, II, 5). Посмотри, далѣе, на врачей. О комъ они всего больше пекутся? Не о тѣхъ ли, кто одержимъ болѣе тяжкою болѣзнію? Безумные, напр., отданные на попеченіе врача, иногда въ обоихъ припадкахъ яростно набрасываются на послѣдняго и бьютъ его, чѣмъ придется и во что придется... А врачъ? Не употребляетъ ли въ приложеніи къ такимъ въ особенности больнымъ всѣхъ средствъ, чтобы исцѣлить ихъ? Развѣ онъ обращаетъ особенное вниманіе на ихъ оскорбленія, ему наносимыя, на ихъ побои даже и т. п.? Конечно, нѣтъ,—и потому именно, что понимаетъ, въ чемъ здѣсь дѣло,—понимаетъ, что больные—безумные наносятъ ему оскорбленія именно въ припадкѣ помѣшательства, а не сознательно,—что будь они здоровы, имъ никогда бы не пришло въ голову подобное отно--шеніе къ врачу или къ кому бы то ни было другому... Теперь спрашивается: что такое—наши враги? И почему они насъ ненавидятъ? Они—конечно—больные духовно и ненавидятъ насъ потому, что ихъ болѣзнь не даетъ имъ возможности понять то. что они дѣлаютъ и что должны бы дѣлать. Но, какъ врачи съ буйными больными, такъ и мы съ врагами нашими должны обращаться любовно, должны терпѣливо врачевать ихъ духовно и ни въ какомъ случаѣ не должны платить имъ зломъ за зло... Уврачуйте врага, и онъ сдѣлается вашимъ другомъ... Какъ только просвѣтятся духовныя очи врага и онъ пойметъ все безразсудство своего прежняго поведенія, оиъ быстро и твердо измѣнится. Возможна, словомъ, любовь ко врагамъ, она вполнѣ естественна и понятна въ христіанствѣ. Св. Іоаннъ Златоустъ всячески предостерегаетъ отъ вражды къ кому бы то ни было изъ людей, разрѣшая быть во враждѣ только съ однимъ врагомъ—діаволомъ и не дозволяя «приступать къ священной трапезѣ» тому, кто еще не примирился хотя бы съ однимъ врагомъ^—вмѣняя человѣку въ •мученическій подвигъ молитву о врагѣ, покусившемся на его жизнь, и т. д. Не аналогичное ли нѣчто видимъ въ настояг щѳе, напр., время въ «судахъ», гдѣ сначала внимательно и всесторонне изучаютъ убійцу, грабителя, не суть ли они больные и не подъ вліяніемъ ли болѣзни совершили тѣ или другія преступленія, какія привели ихъ на печальную скамью?

Геккелю подобная Златоустовской (см., напр., 18-ю бесѣду св. отца на Евангеліе св. Матѳея, » также и другія многіе мѣста ивъ его безсмертныхъ твореній; тоже находимъ и у

другихъ свв. отцовъ древне-христіанской Церкви, взгляды коихъ выше мы также принимали въ соображеніе) точка зрѣнія, конечно, непонятна. Ему, разумѣется, не постигнуть смысла христіанской любви ко врагу, потому что ему неизвѣстенъ Личный Богъ; онъ, далѣе, не знаетъ и не хочетъ ничего знать о прародительскомъ грѣхопаденіи и поврежденіи послѣднимъ человѣческой природы... Для человѣка «естественнаго», не облагодатствованнаго, «грѣхомъ поврел;дѳннаго», заповѣдь о любви ко врагамъ «тяжка», даже болѣе того. Но не такова она для человѣка—«уже христіанина», уже просвѣщеннаго божественною благодатію. Послѣдній, озаренный свыше, и пойметъ, и исполнитъ эту заповѣдь: не станетъ врагу своему такъ или иначе мстить, а наоборотъ—будетъ лишь жалѣть послѣдняго, сострадать ему... (здѣсь и ниже ср. цитов. кн. о. Т. И. Буткевича).

Въ пользу дѣйствительной возможности любви ко врагамъ слишкомъ краснорѣчиво говорятъ: примѣръ Самого Іисуса Христа, на крестѣ молившагося за Своихъ враговъ,—примѣръ мучениковъ, подобно Христу, возсылавшихъ молитвы же за своихъ мучителей, которые именно «не вѣдятъ бо, что творятъ» (Лук. XXIII, 34), и многочисленные другіе примѣры изъ всѣхъ временъ.

Геккель, далѣе, называетъ, какъ мы видѣли,—заповѣдь о любви ко врагамъ «очень идеальною». Что жъ? И прекрасно! Въ этомъ, разумѣется, не недостатокъ ея, а одно лишь несомнѣнное и безспорное достоинство! Эта заповѣдь—данный человѣку идеалъ, взирая на который онъ—человѣкъ—и будетъ все болѣе и болѣе постепенно совершенствоваться. И чѣмъ ближе станетъ онъ подходить къ вожделѣнному идеалу, тѣмъ выше и выше будетъ и нго духовное совершенствованіе. Идеалы, какъ всякій почти это знаетъ, согрѣваютъ человѣка; они, подобно факелу во тьмѣ, руководятъ имъ, окрыляютъ его, направляютъ. Безъ этихъ путеводныхъ идеаловъ жизнь стала бы слишкомъ скучной, безцвѣтной,—потеряла бы, наконецъ, и значеніе въ глазахъ человѣка. Сколько нынѣ происходитъ самоубійствъ, потому что,—какъ заявляютъ самоубійцы,—они не имѣютъ идеала въ жизни, изъ-за котораго стоило бы трудиться, волноваться, все переносить?! А разъ впереди нѣтъ этой завѣтной цѣли, которая къ себѣ манитъ, какъ нѣчто неудержимо притягательное,—разъ впереди только одна безконечная и сухая проза, жизнь животная лишь я ничто больгае,

а затѣмъ вѣчная смерть безъ тѣни надежды,—не мудрено, что въ результатѣ и учащаются эти печальныя явленія особенно нашихъ дней. Заповѣдь о любви—идеалъ, объединяющій въ себѣ и около себя все нравственное поведеніе человѣка. И не смѣяться, конечно, нужно надъ ея идеальностью, но восторгаться ею, восхищаться. А что идеалъ «практически» трудно осуществить въ болѣе или менѣе полной мѣрѣ,—изъ этого не выходитъ никакого зла: такова вѣдь участь всѣхъ идеаловъ и въ этой сторонѣ, между прочимъ, заключается ихъ притягательность, тутъ—отчасти секретъ ихъ преимуществъ, возвышающихъ человѣка надъ обычною прозою жизни.

Если стать на точку зрѣнія Геккеля о «равновѣсіи» между* эгоизмомъ и альтруизмомъ и о необходимости для человѣка въ своемъ поведеніи устанавливать это равновѣсіе,—то спрашивается: возможно ли человѣку и, если возможно, то какъ ему достигнуть подобной цѣли? Человѣкъ «естественный» такъ испорченъ грѣхомъ, такъ проникнутъ по наслѣдству уже эгоизмомъ, въ такой у послѣдняго находится рабской зависимости,—что въ рѣшеніи вопросовъ, гдѣ взаимно сталкиваются альтруистическіе и эгоистическіе его интересы, обязательно и невольно, «по-своему» естественно станетъ на сторону послѣднихъ (исключенія, всегда возможныя и даже необходимыя, въ счетъ, разумѣется, идти не могутъ). Ежедневная жизнь даетъ безчисленное множество примѣровъ, блестяще подтверждающихъ высказанную мысль (исторія отобранія церковныхъ имуществъ во Франціи; событія въ Португаліи; исторія Босніи и Герцеговины; процессъ Тарновской; исторія Дрейфуса; Поль Лафаргъ съ женой; исторія итальяно-турецкой войны; китайская междоусобная война и мног. друг.).

Мы видимъ, что всѣ «грандіозныя, дѣла» совершаются обычно «не съ разсчетомъ», а наоборотъ—«безъ разсчета» корыстнаго, себялюбиваго, взвѣшивающаго данныя альтруистическія и эгоистическія. Въ самомъ дѣдѣ, Іисусъ Христосъ— Господь нашъ, выше дѣла. Котораго ничего нѣтъ и быть не можетъ, предалъ Себя на мученія и крестную смерть для спасенія человѣческаго рода. Но о какомъ тутъ «равновѣсіи» эгоистическихъ и альтруистическихъ чувствъ можно было бы говорить? Только не объ этомъ,—только не о «маклерской» какой-нибудь разсчетливости, только не о геккелевскихъ— канцелярскихъ соображеніяхъ и счетахъ... То же самое надлежитъ сказать и въ отношеніи къ мученикамъ за Христа, шед-

шимъ на пытки вовсе не по указаніямъ разсчетливаго, холоднаго эгоизма, въ какомъ бы смыслѣ его ни понимать. «Страсти» не помогаютъ «великимъ дѣламъ», а обычно лишь «ослѣпляютъ», служатъ лишь тормозомъ: вѣдь «все великое», какъ это общеизвѣстно, есть вмѣстѣ съ тѣмъ и «разумное»,—разумное, а не дѣло «слѣпыхъ» какихъ-то страстей...

И. Христіанство, по Геккелю, будто бы «прилагаетъ къ человѣческому организму безусловно-дуалистическое мѣрило и видитъ въ бренномъ тѣлѣ человѣка лишь временное»-де жилище «безсмертной его души». И отсюда-де «вполнѣ естественно, что»« оно усвояетъ «этой безсмертной душѣ болѣе важное значеніе, чѣмъ ея тѣлесной оболочкѣ». «Культура христіанскаго средневѣковья», молъ, «принципіально запустила уходъ за тѣломъ, пренебрегала опрятностью» физическою. «Христіанская этика не знаетъ», по Геккелю, «не знаетъ тѣхъ строгихъ предписаній насчетъ ежедневныхъ омовеній и тщательнаго ухода за своимъ тѣломъ», какія «встрѣчаемъ въ магометанскихъ, индійскихъ и другихъ религіяхъ», «не только въ теоріи, но и на дѣлѣ». «Во многихъ»-де «монастыряхъ идеаломъ вѣрующаго христіанина считается» тотъ, кто «ни разѵ не умоется и не одѣнется, какъ слѣдуетъ, никогда не перемѣняетъ своей провонявшей» [??? Ужели лавры Толстого— «художника» слова (см., напр., его «Возстановленіе ада»)— не даютъ Геккелю спать?] «рясы и вмѣсто честнаго труда заполняетъ свою тунеядную жизнь безсмысленными» (??) «молитвенными упражненіями, идіотскими» ('??) «постами и т. п.» Для иллюстраціи своихъ положеній Геккель «напоминаетъ читателю объ отвратительныхъ самобичеваніяхъ флягеллянтовъ и другихъ аскетическихъ сектъ», у коихъ-де «презрѣніе къ плоти дошло до апогея» («Міров. Заг.», стр. 185 — 186).

Но, прежде всего, Геккель здѣсь говоритъ о «флягеллян-тахъ» и о другихъ, подобныхъ имъ, изувѣрныхъ «сектахъ» и вообще о католическомъ «христіанскомъ средневѣковьѣ». Мы, конечно, не собираемся защищать ни тѣхъ, ни другихъ, ни третьяго. Мало ли какія секты были и есть въ христіанскомъ мірѣ? Мало ли какія изувѣрства онѣ проповѣдывали и проповѣдуютъ? Но кто же по нимъ судитъ о христіанствѣ? По крайней мѣрѣ, никто здравомыслящій! Мало ли что проповѣдуетъ католицизмъ: и нынѣшній, и, если оглянемся назадъ, средневѣковый? Мало ли такого, что не имѣетъ въ себѣ рѣшительно ничего христіанскаго или является прямо нротиво-хри-

стіанскимъ (си. напр., мою цитованную уже раньше работу: «Размышленія объ іезуитской морали—древней и новой»-, чит. цитов. выше мое сочин. о постановкѣ Нравственнаго Богословія въ Вѣнскомъ Университетѣ и др.)? Рѣчь вѣдь идетъ не объ этихъ болѣе или менѣе уродливыхъ явленіяхъ, а о чистомъ христіанствѣ, о чистомъ христіанскомъ ученіи, содержащемся въ Новомъ Завѣтѣ и раскрытомъ святою православною христіанскою Церковію... Посему возраженіе Геккеля въ данномъ случаѣ насъ не касается нисколько. Не говоримъ уже о томъ, что оно и вообще не имѣетъ принципіальнаго характера...

Затѣмъ, не признавая Личнаго Бога, съ Которымъ человѣкъ въ своей молитвѣ входитъ въ духовное общеніе,—не' признавая и души, какъ особой, отличной отъ тѣла, субстанціи, которая могла бы входитъ въ это общеніе съ Богомъ, со святыми (которыхъ Геккель, разумѣется, также не признаетъ), «нѣмецкій Дарвинъ, естественно, съ его точки зрѣнія, презрительно отзывается о молитвѣ (о значеніи ея въ христіанствѣ см., между прочимъ, мою статью въ «Христіанскомъ Чтеніи»: 1899 г., январь: «Сущность христіанскаго пониманія молитвы etc.»-, чит. спеціальное изслѣдованіе о. А. Никольскаго'. «Молитва и ея значеніе въ жизни христіанина»,—Смоленскъ, 1909 г.). Не признавая ни души, ни загробнаго личнаго бытія, Геккель и думаетъ только о тѣлѣ и о томъ лишь, что служитъ къ его процвѣтанію. Отсюда онъ и вооружается съ циничною бранью противъ постовъ, называя ихъ «идіотскими», хотя здѣсь можно было бы возразить и съ его матеріалистической лишь точки зрѣнія: имѣемъ въ виду новѣйшее (въ особенности) вегетаріанское теченіе, отстаивающее очень убѣдительными естественно-научными данными преимущества растительнаго питанія и даже временнаго—совершеннаго воздержанія отъ употребленія пищи... «Путь къ здоровью, силѣ и бодрой старости ведетъ черезъ огородъ, плодовый садъ и пшеничное поле, а никакъ не черезъ бойню», справедливо говоритъ Элъпе... (см. подробности выясненія вопроса, напр., въ моей публичной рѣчи: «Вопросъ о безубойномъ питаніи человѣка, рѣшаемый съ христіанской точки зрѣнія»: «Христ. Чтеніе» — 1904 г., апрѣль и май; «Вегетаріанскій Вѣстникъ»—1904 г., №№ 4, 5, 6 и 7. Есть и отдѣльное изданіе)...

А разъ «молитва» и «посты» въ христіанствѣ не суть нѣчто, не имѣющее подъ собою разумныхъ основаній,—то ясно, далѣе, что и монаховъ, проводящихъ время въ Бого-

мысліи, въ молитвахъ, подвигахъ поста, воздержанія..., по этой причинѣ нельзя называть «тунеядцами» (Геккеля же вмѣстѣ съ его руководителемъ Саладиномъ даже должно назвать «пустословами». притомъ, злостными, къ коимъ вполнѣ примѣнима сентенція на счетъ слѣпца, который ведетъ другого слѣпца...). Обвиненіе, по адресу монаховъ брошенное Іенскимъ профессоромъ, должно быть возвращено послѣднему обратно, какъ недоказанное и, пожалуй, примѣнимое всего скорѣе къ нему самому, къ его безполезнымъ и никому ненужнымъ занятіямъ, особенно въ области совершенно чуждаго ему богословія...

Уча о необходимости постовъ, какъ проявленій воздержанія, какъ средствъ для борьбы съ захватами плоти, христіанство, съ другой стороны, вовсе не уничижаетъ тѣла и не можетъ уничижать его. Христіанству чужда платоновская, гностическая... дуалистическая точка зрѣнія, и Геккель напрасно навязываетъ первому то, въ чемъ оно нимало неповинно... Вѣдь, по христіанству, тѣло—не темница души, и не слѣдуетъ, посему, христіанину заботиться о возможно скорѣйшемъ уничтоженіи этой темницы, о возможно скорѣйшемъ освобожденіи изъ нея, даже насильственномъ, искусственномъ... По христіанству, тѣло, напротивъ* есть храмъ Св. Духа (1 Коро. VI,

] 9), — значитъ, нѣчто уже весьма цѣнное, не-похожее на темницу, на какое-то лишь узилище... Тѣло—жилище, конечно, и нашего духа. Оно—-неизбѣжный органъ, чрезъ посредство котораго послѣдній только и проявляетъ себя во—внѣ. Отсюда само собою слѣдуетъ, что чѣмъ нормальнѣе поставленъ органъ, тѣмъ удобнѣе—и чрезъ него дѣйствовать и пользоваться имъ. Неразумное изнуреніе тѣла, равно—какъ и нѣкоторое небреженіе о насыщеніи, плоти (Колосс. II, 23), какъ нѣчто, въ извѣстномъ смыслѣ аналогичное съ самоубійствомъ, осуждаемымъ въ словѣ Божіемъ (чит., напр., 6-ю заповѣдь 10-оловія), въ свою очередь, также осуждается въ христіанствѣ {это — только видъ мудрости: Колосс. II, 23, 20). Св. Ап. Павелъ совѣтуетъ своему ученику: впредь пей не одну воду, но употребляй и немного вина, ради желудка твоего и частыхъ твоихъ недуговъ (1 Тимоѳ. V, 23). Одобряя умѣренность и порицая пресыщеніе (I. Сир. XXXI, 21—24), слово Божіе рекомендуетъ не пренебрегать и тѣлеснымъ врачомъ, такъ какъ Господь создалъ его (ibid., ст. Г и слѣд., ст. 4, 9, 12... XXXVIII гл.). Ясно, слѣдовательно, что, постигаемый болѣзнями, человѣкъ нравственно обязанъ заботиться объ ихъ устра-

неніи. Правила, предписываемыя разумною гигіеною и имѣющія въ виду укрѣпленіе здоровья, не могутъ быть оставлены въ пренебреженіи и съ христіанской точки зрѣнія. Все это отнынѣ, кажется, уже ясно... И если, однако, Геккелю это не видно, то онъ, слѣдовательно, безнадеженъ, какъ неисцѣльно ослѣпшій, если только въ извѣстныхъ злостныхъ цѣляхъ не притворяется таковымъ. А отъ него, право, можно всего ожидать...

Христіанство, затѣмъ, не думаетъ одобрять или рекомендовать и тунеядства, противъ котораго такъ возстаетъ Гекрель, меча свои громы, впрочемъ, по ошибочному адресу. Если кто не хочетъ трудиться, тотъ и не ѣшь (2 Ѳессал. III, 10). Трудись, дѣлая своими руками полезное, чтобы было изъ чего удѣлять нуждающемуся (Ефес. IV, 28). Здѣсь вполнѣ ясно высказанъ христіанскій взглядъ на трудъ: всякій имѣетъ право лишь на то, что самъ заслужилъ своимъ трудомъ; затѣмъ, трудящійся можетъ оказывать помощь и ближнему. Ап. Павелъ занимался приготовленіемъ палатокъ (cp. 1 Кор. IV, 12); св. Іосифъ, мужъ Богоматери (Me. I, 19), занимался плотничьимъ ремесломъ и т. п. Самъ Богъ повелѣлъ Адаму, а въ его лицѣ и всему человѣчеству, въ потѣ лица добывать себѣ хлѣбъ (Быт. III, 19). Мы,—говоритъ Ап. Павелъ,—ни у кою не ѣли хлѣба даромъ, но занимались трудомъ и работою ночь и день, чтобы не обременить кого изъ васъ (2 Ѳессал. III, 8)... (см. подробности въ моихъ статьяхъ: а., «Христіанское самолюбіе»—«Христ. Чтеніе», 1897 г., авг. — сент. и б.. «Соціалистическая клевета на христіанство»—«Церк. Вѣстникъ», 1910 г., № 48 отъ 2 дек.,—а также и въ другихъ моихъ же: напр. «Христіанство о трудѣ»—«Новое Время», № 11869 за 28-е марта 1909 г...).

Заботясь о тѣлѣ, христіанинъ, однако, ни на минуту не забываетъ, что душа выше тѣла (она не изъ праха земли, какъ тѣло: Быт. II, 7; вдунута Богомъ, дыханіе Его: ib.; если человѣкъ пріобрѣтетъ весь міръ, а душѣ своей повредитъ, то какая польза ему, какой выкупъ дастъ человѣкъ за душу свою: Марк. VIII, 36 и 37...). А потому о ней онъ прежде всего и преимущественно и заботится, къ соблазну Геккеля и подобныхъ ему атеистовъ-матеріалистовъ, но въ интересахъ нормальнаго положенія вещей... «Suum cuique!»

Но, если язычники сами сквернили тѣла свои (Римл. I, 24),—если они предоставляли тѣла свои для блуда и противоестественныхъ пороковъ (1 Корѳ. VI, 13. Римл. I, 26—27, 29),—

если они возводили заботы о тѣлѣ въ своего рода «sumraum bonum», то христіане, наоборотъ, стоя на единственно правильной точкѣ зрѣнія, приносятъ свои тѣла, по Апостолу, въ жертву живую, святую, благоугодную Богу (Римл. XII, 1), предназначаютъ свои тѣла не для блуда, но для Господа (1 Еорѳ. УІ, 13), и воздержаніемъ, цѣломудріемъ... дѣлаютъ изъ своихъ тѣлъ достойное вмѣстилище для души...

Въ дѣйствительной жизни встрѣчаемъ, конечно, массу и неряхъ, которые, какъ говоритъ Геккель, быть можетъ, «ни разу не умоются и не одѣнутся, какъ слѣдуетъ, никогда не перемѣнятъ своей провонявшей рясы...»,—хотя все же едва ли такихъ именно неряхъ...; но изъ того, что подобные люди бываютъ, могутъ быть среди христіанъ, нельзя, конечно, ничего заключать противъ христіанства самого по себѣ, нигдѣ и никакъ не думающаго освящать подобнаго рода неряшества и, напротивъ, относящагося къ нему лишь отрицательно, какъ мы улсе видѣли выше.

Слѣдуетъ обратить вниманіе, наконецъ, на «практику христіанъ», говоритъ, напр., проф. прот. о. Т. И. Буткевичъ: «умершихъ помазываютъ елеемъ», предварительно тщательно обмывъ ихъ, съ «уваженіемъ» относятся къ «кладбищамъ»; запрещаютъ пищу «нечистую и вредную»; «священникъ умываетъ руки предъ литургіей»; приступая къ «таинству причащенія», христіане «омываютъ уста», облекаются въ чистыя одежды; священникъ не долженъ служить «въ ветхихъ и раз-дранныхъ ризахъ...» (стр. 75 цитов. сочин.). Христіане совершенно чужды взгляда на человѣка, какъ на животное, на умершаго, какъ на «падаль», какъ училъ объ умершихъ, напр., графъ Толстой... И всѣ разсужденія Геккеля въ данномъ случаѣ (восхищается «предписаніями... магометанскихъ, индійскихъ... религій насчетъ ежедневныхъ омовеній и тщательнаго ухода за тѣломъ») не достигаютъ цѣли ни въ какой мѣрѣ: они направлены къ христіанству не по адресу (надлежащему), являются плодомъ невѣжества, недомыслія или тенденціозности и злобы противъ ненавистной его матеріалистическому низменному уму религіи христіанской, указывающей на небо, а не ограничивающейся лишь землей и ея интересами (здѣсь— одна изъ причинъ ненависти къ христіанству и нашихъ русскихъ безбожниковъ, которымъ теперь нѣтъ числа!).

Не говоримъ уже о томъ, что Геккель обнаруживаетъ, какъ и въ другихъ случаяхъ, обычное невѣжество и здѣсь,

з

когда, напр., превозноситъ хотя бы буддизмъ за «предписанія» касательно «тщательнаго ухода за тѣломъ»... Еслибъ онъ былъ нѣсколько знакомъ (не чрезъ Саладина и ему подобныхъ лидъ) съ «индійскими», прославляемыми имъ, «религіями», то не сказалъ бы этого и въ малой мѣрѣ и теперь устыдился бы своего легкомыслія, имъ обнаруженнаго въ «Міровыхъ Загадкахъ».

Кто знакомъ съ «религіозно.-нравственными воззрѣніями индійцевъ, предшествовавшими буддизму», тотъ, конечно, знаетъ, что тамъ рекомендовалось не то, что угодно Геккелю, а какъ разъ иное: «полное умерщвленіе тѣлесной природы— этой темницы души..., самоумерщвленіе...» (проф. А. Ѳ. Гусевъ: «Нравственный идеалъ буддизма въ его отношеніи къ христіанству», Спб. 1874 г., стр. 32 и друг.). О буддизмѣ уже и говорить излишне. Самъ Будда «не шелъ противъ не особенно насильственнаго разслабленія тѣла» (стр. 118). А съ теченіемъ времени у буддистовъ «вошелъ даже обычай жженія тѣла, какъ средство установить господство духа надъ» нимъ (стр. 119)... Китайскіе буддисты «въ одно время до такой степени увлеклись мыслью», заключенною «въ основѣ этого обряда, что стали» даже «самымъ безобразнымъ образомъ калѣчить себя» (ibid.). Буддистъ знаетъ и ни на минуту не забываетъ, «что тѣло есть ничто иное, какъ гнѣздилище болѣзней, что оно скрываетъ въ себѣ, какъ зерно^-зародышъ, старость и смерть, гордость и лецемѣріе, и что жизнь въ этомъ гниломъ кускѣ есть смерть» (Wuttke у проф. А. Ѳ. Гусева: стр. 121)... По ученію буддизма, «лучше вырвать мозгъ изъ костей, чѣмъ ублажать тѣло» (стр. 122)...

Какова восхваляемая Геккелемъ дѣйствительная мусульманская тѣлесная чистота, не станемъ уже и говорить: намъ— русскимъ—она извѣстна достаточно. Умалчиваемъ уже и о побужденіяхъ къ ней въ магометанствѣ... Все это принципіальнаго значенія не имѣетъ и имѣть не можетъ...

III. Говоря о проповѣдуемомъ будто бы христіанствомъ «презрѣніи къ природѣ», Геккель особенно возстаетъ противъ христіанскаго пренебреженія (будто бы) «къ животнымъ», противъ христіанской къ нимъ (будто бы) «жестокости...» и выше христіанства ставитъ «буддизмъ...», а тѣмъ болѣе свою «монистическую этику» (она—де «куда выше христіанской!»), по которой «животныя», молъ, «наши братья» (въ собственномъ смыслѣ слова, если имѣть въ виду происхожденіе ихъ и людей

но «дарвинистической» доктринѣ). «Никогда»-де «естествоиспытатель-монистъ, обладающій добрымъ сердцемъ, не запятнаетъ себя мучительствомъ животныхъ, которое», будто бы, «со спокойной совѣстью позволяетъ себѣ... вѣрующій христіанинъ», яко-бы съ «улыбкой» оправдывающійся: «вѣдь животныя не христіане!» Причина столь скорбнаго-де явленія'въ христіанствѣ—та. по Геккелю, что «христіанская доктрина—антропи-стична» и «удѣляетъ человѣку, какъ подобію Божьему, въ отличіе отъ всей прочей природы, исключительное положеніе»... Такой «антропизмъ... привелъ къ чрезвычайно пагубному отчужденію отъ нашей чудной матери—природы, а также къ пренебрежительному отношенію къ другимъ организмамъ..,», напримѣръ, «къ нашимъ друзьямъ: собакамъ, лошадямъ, рогатому скоту»... Вотъ почему-де «въ католическихъ странахъ Южной Европы» и происходятъ «возмутительныя мучительства надъ животными», вызывающія «въ каждомъ другѣ» послѣднихъ «глубокое сожалѣніе къ безсловеснымъ тварямъ и негодованіе противъ ихъ мучителей»... Помимо всего этого, Геккель жалѣетъ и о томъ, что христіанинъ, при его точкѣ зрѣнія, лишенъ-де «множества возвышенныхъ наслажденій, въ особенности . великаго, воистину облагораживающаго наслажденія природой» (стр. 186).

Но и здѣсь, какъ и въ другихъ случаяхъ, Геккель себѣ равенъ: иное искажаетъ то сознательно, то. быть можетъ, несознательно, — иного прямо не понимаетъ, — иное въ своихъ толкованіяхъ извращаетъ,—иного не видитъ и пр. и пр.

Не говоримъ уже о томъ, что случайныя ненормальныя явленія Геккель и въ настоящій разъ иногда разсматриваетъ— какъ нормальныя въ христіанствѣ и имѣющія принципіальное значеніе. Въ самомъ дѣлѣ, не странно ли говорить о томъ, что происходитъ хотя бы въ «католическихъ» странахъ?!.. Если мучатъ животныхъ католики или кто-либо другой, то вѣдь подобныя явленія къ существу вопроса не относятся нимало... Вѣдь слѣдуетъ смотрѣть не на это,—когда обвиняютъ христіанство,—а на совершенно иное: на то именно, какъ учитъ по тому или другому вопросу христіанство само по себѣ. Если лица, именующія себя христіанами, однако, спокойно бросаютъ бомбы, убиваютъ изъ браунинговъ, совершаютъ насилія, непотребствуютъ, всячески безобразничаютъ и пр., то христіанство-то здѣсь вѣдь нисколько невиновно... Не такъ ли? Какъ разъ тоже, конечно, слѣдуетъ сказать и

з*

касательно Геккелевскихъ католиковъ и ихъ отношеній къ христіанству... Посему «католическія страны Южной Европы» можно спокойно оставить въ сторонѣ..., хотя бы тамъ (если вѣрить Геккелю) совершались и еще болѣе возмутительныя безобразія... Только совсѣмъ напрасно Геккель по своему ученому невѣжеству объясняетъ констатируемыя имъ издѣвательства католиковъ надъ животными вліяніемъ «антропистической доктрины христіанства»,—напрасно уже по тому одному, что христіанство, какъ увидимъ ниже, учитъ совсѣмъ иному отношенію къ природѣ и животнымъ и, какъ уже отмѣчено, безусловно не-повинно въ томъ, что «такъ называемые» христіане ведутъ себя совсѣмъ не по-христіански, а по-язычески... Не нравящаяся Геккелю «антропистичность» христіанства, если понимать ёе даже и по указкѣ «нѣмецкаго Дарвина», нисколько не отвѣчаетъ, — оказывается,—за смущающія его безобразныя явленія.

Какъ христіанство само по себѣ относится къ природѣ, это видно изъ жизни Божественнаго его Основателя—Господа Іисуса Христа. Онъ,—какъ это прекрасно выясняетъ о. ІІро-топресв. I. Л. Янышевъ (см. его «Православно-христіанское ученіе о нравственности»; 2-е изд. цит. выше),—«не безразлично относился къ красотамъ природы»... и «пользовался ея благами настолько, насколько это служило цѣли Его призванія на землѣ, и другимъ содѣйствовалъ въ обладаніи и пользованіи ими. Земля и ея произведенія доставляли Ему любимый матеріалъ для» Его «притчей (поле, сѣяніе и жатва, сѣмя горчичное, драгоцѣнный жемчугъ, птицы небесныя, голубь и змѣя, овцы съ пастухомъ и т. д.); полевая лилія», напримѣръ, «производила на Него впечатлѣніе красоты, какого-не могла бы» оставить и «вся роскошь Соломоновыхъ одеждъ; Онъ не только не пренебрегаетъ драгоцѣннымъ благовоніем?>, которое расточала для него благодарная любовь помилованной грѣшницы, »но» даже [«и «защищаетъ эту трату отъ упрека въ расточительности»; Удалѣе, |«чудесами ^укрощенія бури и волнъ ^морскихъ, грозившихъ опасностію жизни, безчисленными исцѣленіями больныхъ, неоднократнымъ воскрешеніемъ мертвыхъ Спаситель свидѣтельствуетъ» (равно какъ и «чудомъ на бракѣ въ Канѣ Галилейской», «чудеснымъ» насыщеніемъ народа «хлѣбомъ и рыбою» и т. д.), что Онъ и «знаетъ силы и законы» [природы, и «понимаетъ ея красоту, сочувствуетъ ей и пользуется ею для земного благосостоянія»... (стран.

316—317; а по 1-му изданію—стран. 226—227). Нужно ли еще что-либо къ этому прибавлять? Едва ли! Можно ли послѣ этого Геккелю жалѣть о христіанахъ, будто бы лишенныхъ «великаго, во-истину облагораживающаго наслажденія природой?» Можно ли утверждать, что христіанство «принципіально» «пренебрегаетъ» природой? Небылицы, возводимыя Геккелемъ на христіанъ, въ дѣйствительности, какъ мы уже видѣли (и какъ увидимъ ниже), существуютъ только въ его разстроенномъ и зломъ воображеніи.

Но, что христіанство и вообще слово Божіе (и ветхозавѣтное) не препебрежительво относится, въ частности, и къ животнымъ (а не только къ природѣ вообще),--и это, въ свою очередь, не подлежитъ никакимъ сомнѣніямъ (и уже было подробно раскрыто мною въ статьяхъ: а., «Отношенія между человѣкомъ и животными»— «Христ. Чтенл 1895 г., іюль— августъ и б., «Отношеніе къ животнымъ»—«Православн. Богословск. Энциклопед.»; т. 5, Снб. 1904 г., colon. 558—563; а также в., «Вопросъ о вегетаріанствѣ» etc.—цит. выше).

Въ частности, по ученію слова Божія, человѣкъ является вѣнцомъ божественнаго творенія, господиномъ и владыкою всей твари (Быт. I, 28, 26). Послѣдняя представляется воззванною къ бытію ради человѣка. Вся видимая природа земная предназначена на служеніе человѣку. Она есть какъ бы жилище, гдѣ хозяиномъ и риспорядителемъ является человѣкъ... Условіемъ, возвышающимъ человѣка надъ всею видимою природою, служитъ особый составъ его существа. Одинъ только, человѣкъ на землѣ созданъ по образу Божію (Быт. I, 27). Одинъ только онъ состоитъ не изъ тѣла лишь, но вмѣстѣ съ тѣмъ и изъ души, вдунутой въ него Творцомъ (II, 7). Духъ человѣка безсмертенъ и предназначенъ къ вѣчному развитію и усовершенствованію, что, какъ всецѣло чуждое животнымъ, возвышаетъ человѣка надъ послѣдними на недосягаемую высоту...

Но, если человѣкъ призванъ обладать землею и владычествовать надъ тѣмъ, что на ней находится (I, 28. 26), то спрашивается: чѣмъ онъ долженъ въ данномъ случаѣ руководствоваться?

Разсматриваніе Божіихъ твореній, по слову св. Ап. Павла, даетъ возможность увидѣть вѣчную силу Бога и Божество (Римл. I, 20). Слѣдовательно, въ этихъ твореніяхъ Богъ извѣстнымъ образомъ заявляетъ о Себѣ, открываетъ Себя, Свою

божественную и святую волю, силу и пр. Отсюда самъ собою проистекаетъ выводъ по отношенію къ человѣку,—тотъ именно, что въ своемъ поведеніи, въ виду остальныхъ твореній Божіихъ, послѣдній не долженъ и не можетъ руководствоваться произволомъ, но обязанъ постоянно имѣть предъ собою тѣ цѣли, съ какими эти творенія созданы Богомъ, и, съ своей стороны, по мѣрѣ возможности, содѣйствовать ихъ осуществленію. Только такое поступаніе человѣка и можно назвать нормальнымъ въ данномъ случаѣ. Всякое же иное, конечно, ненормально. На послѣднемъ судѣ потребуется отъ человѣка отчетъ, между прочимъ, и въ его поведеніи по отношенію къ прочимъ земнымъ тварямъ...

Но какъ же, въ частности, человѣкъ долженъ смотрѣть на послѣднихъ? Человѣкъ, по слову Божію, созданъ для высокой цѣли: для стремленія къ Богоуподобленію (ср. Матѳ. У, 48). Внѣшняя природа, а въ томъ числѣ и животныя и пр., все это какъ и сказано уже, сотворено для человѣка. Слѣдовательно, всѣ животныя и всѣ вообще земныя творенія являются какъ-бы нѣкоторыми средствами, помогающими человѣку идти по жизненному пути, т. е., другими словами: по пути къ его нравственному усовершенствованію. Словомъ, всякое земное твореніе должно быть прежде всего разсматриваемо человѣкомъ—какъ именно средство въ указанномъ смыслѣ. А со всякимъ средствомъ, конечно, должно поступать осторожно, не злоупотребляя имъ и не направляя его туда, куда не слѣдуетъ, и къ цѣлямъ нѳ-соотвѣтственнымъ, не-подходящимъ. Иначе средство данное не только не посодѣйствуетъ его нравственному развитію и его движенію къ своей конечной цѣли, но скорѣе всего—даже попрепятствуетъ... Это—съ одной стороны. А съ другой, всякое твореніе,—въ томъ числѣ, конечно, и животныя, — можетъ быть разсматриваемо и не только— какъ средство лишь для человѣка, но въ извѣстной степени и—какъ самоцѣль, какъ нѣчто такое, что имѣетъ нѣкоторыя права существовать и само для себя только. Отсюда человѣкъ, призванный владычествовать надъ природою, не всегда имѣетъ право смотрѣть на послѣднюю только чрезъ стекло своихъ личныхъ интересовъ; но иногда,'—да и не только иногда, впрочемъ,—а и вообще обязанъ не забывать и иной, именно вышеуказанной, точки зрѣнія на дѣло. Другое, сравнительно съ этимъ, поступаніе человѣка будетъ указывать уже на злоупотребленіе съ его стороны данною ему отъ Творца властью,

какъ не отвѣчающее тѣмъ цѣлямъ, съ какими создана внѣшняя природа, какъ идущее въ разрѣзъ съ божественною волею. Вообще въ своихъ отношеніяхъ къ внѣшней природѣ, а слѣдовательно—и къ животнымъ человѣкъ долженъ подражать Создателю, образомъ Котораго онъ является. «Господъ—праведенъ во всѣхъ путяхъ Своихъ и благъ во всѣхъ дѣлахъ Своихъ» (Псал. СХІЛѴ, 17). Праведенъ и благъ... «Благъ Господъ ко всѣмъ, и щедроты Ею на всѣхъ дѣлахъ Его» (—9)... Эти же черты должны отличать собою, между прочимъ, поведеніе человѣка и въ отношеніи къ внѣшней природѣ. Вносить какое-либо разстройство въ нее онъ не имѣетъ нравственнаго права: ему не могутъ дозволитъ этого пи справедливость, ни благость. Руководствующійся въ данномъ случаѣ тою и и другою человѣкъ съ похвалой отмѣчается у премудраго Соломона: «праведный»—говоритъ послѣдній,—печется и о жизни скогпа своего, сердце же нечестивыхъ жестоко» (Притч. Сол. XII, 10). Конечно, бываютъ случаи, когда человѣкъ вынуждается наносить ущербъ животнымъ и пр. и даже лишать ихъ самой жизни, но эти случаи имѣютъ особый характеръ и ничего не говорятъ противъ высказанныхъ нами положеній. Такъ, когда, напр., нападаетъ на человѣка дикій звѣрь,—то первый, самозащищаясь, имѣетъ право убить послѣдняго. И вообще человѣкъ въ правѣ искоренять вредныхъ животныхъ, которыя могутъ угрожать безопасности его или другихъ людей Наконепъ, разрѣшается человѣку убивать извѣстныхъ животныхъ для употребленія ихъ мяса въ пищу. Но всѣ подобныя разрѣшенія имѣютъ не безусловное значеніе, а условное, ограниченное. Избіеніе вредныхъ и опасныхъ для человѣка живыхъ существъ должно быть ведено крайне осмотрительно во всѣхъ отношеніяхъ: и въ отношеніи къ мѣрѣ его, и—формѣ. Иначе поведеніе человѣка будетъ всецѣло предосудительно, какъ отмѣченное элементомъ жестокости. Равнымъ образомъ и избіеніе животныхъ въ пищу человѣку не должно переступать опредѣленныхъ границъ,—скорѣе—даже должно, по мѣрѣ возможности, все болѣе и болѣе исчезать и исчезать, какъ само по себѣ не-нормальное, не-исконное, явившееся въ міръ лишь съ теченіемъ времени и, при томъ, вслѣдствіе человѣческаго грѣха и пр. (всѣ подробности чит. въ моей публичной рѣчи о «вегетаріанствѣ», цит. выше, и отчасти, въ другихъ, раньше названныхъ, моихъ статьяхъ)...

Приличная мѣра, щшличная форма... должны быть на-

лицо и во всѣхъ тѣхъ случаяхъ, гдѣ мы пользуемся животными для доставленія себѣ такихъ или иныхъ развлеченіи, удовольствій и проч.

Предыдущія страницы ясно,—намъ думается,—опредѣляютъ христіанскую точку зрѣнія на дѣло. Онѣ вполнѣ достаточно намѣчаютъ отвѣты проникнутаго христіанскимъ духомъ человѣка на вопросы: о вивисекціи, охотѣ, о держаніи животныхъ, птицъ, рыбъ... въ неволѣ и о тому подобныхъ явленіяхъ, сплошь и рядомъ втрѣчающихся въ обыденной жизни.

Рѣзать живыхъ животныхъ (вивисекція) и ео ipso мучить ихъ... даже до смерти (напр., собаку, кролика, лягушку...) иногда,— говорятъ,—необходимо въ интересахъ человѣчества. Вивисекторъ такимъ путемъ можетъ—де узнать многое такое, что затѣмъ съ огромною пользою могло-бы быть примѣнено къ человѣку (по части разузнаванія и лѣченія болѣзней и пр.). А интересы человѣка, молъ, во всякомъ случаѣ должны быть предпочитаемы интересамъ какихъ-то тамъ животныхъ... Если ученый, прибѣгающій къ вивисекціи, дѣйствительно твордо убѣжденъ въ томъ, что польза, о которой идетъ рѣчь, въ данномъ случаѣ подлежать сомнѣнію не будетъ, тогда, говорятъ, еще мыслимо на разсматриваемый вопросъ дать положительный отвѣтъ. Хотя вивисекція сама по себѣ—де зло, но ради человѣческой пользы, можетъ, молъ, быть допустима при подобныхъ условіяхъ. Такъ обычно смотрятъ на дѣло моралисты тѣ или другіе...

Точка зрѣнія не-христіанская и не-нравственная вообще, а между тѣмъ раздѣляется милыми сердцу Геккеля «естествоиспытателями», считающими животныхъ своими «братьями»... Странно, но—фактъ! Христіане,—которые, по Геккелю, презрительно отзываются о животныхъ: «животныя—не христіане»,— однако, не станутъ мучить живыхъ животныхъ, а проповѣдники «монистической» хваленой «этики», дѣйствительно, «со спокойной совѣстью» все это продѣлываютъ... Хороши «братья»!.. Ударъ, какой Геккель хотѣлъ нанести христіанамъ, попалъ не въ нихъ, а въ него-же самого! Удивительно!

Дѣло въ томъ, что христіанство не можетъ рекомендовать «іезуитскихъ» пріемовъ, напр., о «цѣли, оправдывающей средства» (ср. объ этомъ наши статьи, цитов. выше),—какъ пріемовъ безнравственныхъ и ничѣмъ не оправдываемыхъ. Въ данномъ случаѣ человѣкъ,—видите-ли,—желаетъ извлечь себѣ пользу мученіями другихъ (пусть это будутъ даже животныя, но по-

своему наслаждающіяся бытіемъ, по - своему радующіяся и пр.),—на несчастій другихъ основать свое благополучіе... Этой точки зрѣнія христіанство никогда допустить не можетъ, не можетъ одобрять... Еслибъ гг. вивисекторы, ради пользы человѣчества, вздумали дѣлать опыты надъ самими собою, то это было-бы лучше съ нравственной точки зрѣнія (здѣсь было-бы самопожертвованіе ради другихъ...), хотя, разумѣется, христіанство не одобряетъ и самоубійства, въ какой-бы формѣ и ради какихъ-бы цѣлей оно ни совершалось (см. подробности въ моей статьѣ: «Христіанское самолюбіе»: цит. выше)... Болѣзни и страданія — явленіе дурное, не-желательное,—но они вошли въ міръ по винѣ человѣка; по винѣ человѣка пришла въ разстройство и вся «тварь» (Римл. VIII, 20)... Ее, посему, человѣкъ долженъ жалѣть, щадить (избѣгать даже употребленія ея въ пищу)... и ни въ какомъ ужъ случаѣ ея страданіями, имъ лично причиняемыми, не создавать своего собственнаго благополучія. Человѣку лучше остаться больнымъ, лучше умереть, чѣмъ чрезъ мученія другихъ добиваться здоровья, исцѣленія... Господа «монисты естествоиспытатели», поступающіе иначе, какъ разъ и грѣшатъ тѣмъ, въ чемъ пытаются обвинить христіанство само по себѣ, т. е., «антропистической маніей величія», и въ лучшемъ случаѣ— крайней непослѣдовательностью... Они не хотятъ понять— эти гг. естествоиспытатели, что если допустить вивисекцію надъ животными—человѣческими «братьями, то вѣдь можно затѣмъ дойти и до вивисекцій надъ людьми—нашими ближними... Вѣдь здѣсь качественной разницы между «животными» и «людьми» нѣтъ (стр. 186 у Геккеля)..., по монистическому (возвышенному!!) міровоззрѣнію... Вотъ и договорились гг. монисты!.. Однако, какъ далеко вамъ до христіанской-то точки зрѣнія! Ни понять вамъ ея. ни дорости до нея!

Если христіанство принципіально не можетъ разрѣшить вивисекцій даже и въ тѣхъ случаяхъ, гдѣ ихъ польза для человѣка была-бы несомнѣнной, то тѣмъ болѣе это должно сказать о случаяхъ, гдѣ ожидаемая отъ вивисекцій «выгода» или слишкомъ малозначительна, или совсѣмъ безцѣльна... Рѣзать безцѣльно дерево... нелѣпо; тѣмъ болѣе гнусно рѣзать и мучить животныхъ... только ради своего удовольствія и безъ всякой часто пользы для кого-бы то ни было! Если подобный естествоиспытатель отрицательно относится къ христіанству, то пусть послушается хотя-бы голоса своей совѣсти, если только

и онъ не угасъ въ немъ окончательно, какъ у г. Геккеля. Если въ естествоиспытателѣ—монистѣ еще теплится хотя-бы искорка состраданія и жалости къ живымъ существамъ, то онъ долженъ понять всю безнравственность и жестокость своихъ дѣйствій въ данномъ случаѣ!

Впрочемъ, кому-же пе-извѣстно, что пресловутые гг. естествоиспытатели нерѣдко прибѣгаютъ къ вивисекціямъ и въ такихъ случаяхъ, когда завѣдомо не предвидится никакой пользы для человѣчества (съ какимъ восхищеніемъ иногда разсказываютъ молодыя курсистки или зеленые студентики о томъ, какъ они потрошили лягушекъ...,—и не подозрѣвая при этомъ, невидимому, о какихъ гнусностяхъ они говорятъ столь равнодушно и даже съ похвальбой)!.. Здѣсь они являются уже сугубыми преступниками даже и съ обычной житейской точки зрѣнія, подлежащими строгой отвѣтственности не только уже предъ элементарнымъ хотя-бы нравственнымъ закономъ, но и предъ законами гражданскими...

Геккель со своими «присными» въ концѣ концовъ превратились въ обвиняемыхъ, что и требовалось доказать.

Вопросъ объ охотѣ рѣшается, при свѣтѣ христіанской точки зрѣнія, безъ труда. Само собою понятно, что нужно щадить даже и дикихъ звѣрей (вышедшихъ изъ повиновенія человѣку и вообще изъ своего первобытнаго состоянія въ нынѣЙінее по винѣ человѣка: ср. выше), насколько это допустимо и возможно. Это—общее положеніе. Но, говорятъ, если цѣль охоты— доставить себѣ необходимыя средства къ жизни, тогда-де оііа можетъ считаться дѣломъ нравственно — позволительнымъ... Однако, лучше-бы воздерживаться отъ охоты даже и въ такихъ случаяхъ, тѣмъ болѣе, что употребленіе мяса въ пищу вообще нежелательно и только дозволено намъ, а не приказано..., — да и дозволено въ силу послѣдствій прародительскаго грѣхопаденія, а не по какой-либо болѣе высокой причинѣ. Всего этого забывать не слѣдуетъ (см. подробности въ моей цитов. «рѣчи»)... Если-же цѣль охоты— избіеніе приносящихъ человѣку вредъ и даже угрожающихъ его жизни дикихъ животныхъ, то въ этомъ случаѣ охота, какъ нѣкотораго рода самооборона, самозащита..., мо-оюетъ не встрѣчать серьезныхъ и непреодолимыхъ возраженій (объ этомъ отчасти уже было говорено выше)... Но охота ради ѳя самой, ради развлеченія, ради доставленія себѣ удовольствія, травлѣ животныхъ собаками...,—все это—нѣчто ужасное, мер-

зкоѳ и гнусное, противъ чего всецѣло возмущается и возстаетъ наше нравственное чувство. На какого-нибудь несчастнаго зайца, который никому не мѣшаетъ и по-своему веселится и славитъ Творца, выпускаютъ цѣлую свору спеціально пріученныхъ къ такимъ безобразнымъ дѣяніямъ собакъ..., гонятся за нимъ..., стрѣляютъ... и послѣ съ восторгомъ разсказываютъ объ этомъ, какъ о какомъ-либо подвигѣ!.. Мерзость! Но такъ давно въ распространеннѣйшей газетѣ одинъ «интеллигентъ» съ восхищеніемъ вспоминалъ объ одномъ покойномъ московскомъ университетскомъ профессорѣ, съ которымъ они хаживали въ какую-то московскую рощу стрѣлять воронъ..., стрѣлять такъ себѣ, ради потѣхи, чтобъ нагулять аппетитъ передъ обѣдомъ... Какая дикость!

И если противъ кого здѣсь Геккель могъ-бы метать громы и молніи, то опять не противъ христіанъ самихъ по себѣ, а противъ «такъ называемыхъ» христіанъ, ничего съ христіанствомъ общаго въ сущности не имѣющихъ, или противъ своихъ-же «естествоиспытателей—монистовъ», повинныхъ не только въ охотѣ, но и въ легкомысленной, при-томъ. Да!

Какъ на дѣло не-христіанское, какъ на дѣло жестокости человѣческой, должно смотрѣть и на глубоко-укоренившійся обычай держать въ неволѣ птицъ (въ клѣткахъ), золотыхъ рыбокъ (въ комнатныхъ акваріумахъ) и т. под. Человѣкъ не извлекаетъ отсюда никакой для себя пользы, кромѣ не особенно понятнаго иногда и дикаго часто удовольствія (человѣку иногда доставляетъ неизъяснимое восхищеніе, если какой-нибудь попугай ’выкрикнетъ ругательное слово!.. Наслажденіе «Тита Титыча»)!.. А между тѣмъ эти живыя существа, вырванныя изъ «своей» среды, изъ тѣхъ условій, какія являются для нихъ наиболѣе соотвѣтствующими и родными..., принуждены жить въ совершенно чуждой имъ обстановкѣ, безъ свободы, терзаться, мучиться и. т. п.

Вотъ-бы противъ чего ратовать Геккелю и К°! Вотъ-бы противъ этого..., въ чемъ,—повторяемъ,—христіанство само по себѣ, однако, безусловно неповинно..., и относительно чего геккелистамъ не худо-бы вспомнить слова басни: «чѣмъ кумушекъ считать трудиться, не лучше-ль на себя, кума, оборотиться»?..

Словомъ, по откровенному ученію, въ основѣ отношеній человѣка къ животнымъ должны лежать справедливость и благость,—мысль, что и животнымъ свойственны чувства боли,

какъ и чувства радости и довольства... Отсюда человѣку должно быть присуще желаніе, по мѣрѣ возможности, облегчать жизнь животныхъ или, по крайней мѣрѣ, не препятствовать имъ жить по-своему... И только такое отношеніе человѣка къ животному міру и можетъ быть признано нормальнымъ и единственно—желательнымъ...

Не трогательно ли читать такія, напр., строки о христіанскихъ монастыряхъ?! «На островѣ» (Валаамѣ) «въ рощахъ скачутъ зайцы по той причинѣ, что ловить ихъ монахамъ не для чего, а стрѣлять богомольцамъ запрещено» («Живописная Россія», изд. Вольфа; 1881 г., т. I, ч. 1, стр. 456). «Пользуясь тѣмъ же запрещеніемъ стрѣльбы на островѣ, тюлени цѣлыми стадами выползаютъ на прибрежныя скалы и нѣжатся на вѣтрѣ и солнцѣ въ усладительномъ снѣ и покоѣ» (стр. 458)... Могутъ ли что либо подобное написать о своихъ монистическихъ поселеніяхъ гг. послѣдователи Геккеля? Или прочитайте хотя бы 88 е правило Трулльскаго Собора свв. отцовъ! «Случалось иногда», говоритъ толкователь этого правила—Вальса-монъ, «нѣкоторымъ во время жесточайшей зимы останавливаться въ храмѣ..., и большой снѣгъ заставлялъ входить внутрь храма съ ихъ конями и такимъ образомъ избѣгать смертельной болѣзни отъ простуды. Но благоговѣніе ко храму» естественно «не дозволяло имъ этого дѣлать; и они сами, входя во храмъ, избѣгали опасности простуды; а животныя ихъ, стоя внѣ храма, дѣлались жертвою холода»... Во избѣжаніе этого «свв. отцы» и позволили въ подобнымъ случаяхъ вводить въ храмъ и животныхъ, «дабы» (говоритъ толкователь правила— Зонара) «животное, оставшись внѣ крова, не погибло» (см. цитатъ въ моей рѣчи о «вегетаріанствѣ»..., стр. 33)... «Милующее сердце», говоритъ преп. Исаакъ Сиринъ, «и о безсловесныхъ... ежечасно со слезами приноситъ молитву, чтобы сохранились» они..., «а также и объ естествѣ пресмыкающихся молится съ великою жалостію, какая безъ мѣры возбуждается въ сердцѣ его до уподобленія въ семъ Богу» (см.: въ моей рѣчи: ibid.). На вопросъ; «что такое сердце милующее?» преп. Исаакъ отвѣтилъ: «возгорѣніе сердца у человѣка о всемъ твореніи, ...о птицахъ, о животныхъ... и о всякой твари. При воспоминаніи о нихъ и при воззрѣніи на нихъ, очи у человѣка источаютъ слезы. Отъ великой и сильной жалости»,—продолжаетъ онъ,—«объемлющей сердце, и отъ великаго терпѣнія умаляется сердце его, и не можетъ оно вы-

вести или слышать, или видѣть какого-либо вреда или малой печали, претерпѣваемыхъ тварію» (ibid.)... Ср. еще, наіір., Лук. XV, 3—6. Мѳ. XVIII, 12—13... Впрочемъ, что уже говорить о христіанствѣ, если и въ ветхозавѣтной Библіи находимъ, напр., законы: «въ седьмой* годъ «оставляй» землю «въ покоѣ, чтобы питались убогіе..., а остатками послѣ нихъ... звѣри полевые. Такъ же поступай съ виноградникомъ твоимъ и съ маслиною твоею» (Исх. XXIII, 11) (Лев. XXV, 4—7)... «Въ седьмой день покойся, чтобы отдохнулъ волъ твой и оселъ твой»... (Исх.—12). Когда увидишь осла брата твоего или вола его упадшихъ на пути, не оставляй ихъ; но подними ихъ»... (Второз. XXII, 4. Ср. Лук. XIV, 5; ср. Mo. XII, 11), «Не вари козленка въ молокѣ матери ею» (Исх. XXIII, 19. XXXIV, 26. Второз. XIV, 21). «Не заграждай рта волу, когда онъ молотитъ» (Второз. XXV, 4), И т. д.

Вотъ она христіанская то точка зрѣнія, г. Геккель съ «присными»!..

А посмотрите ка, съ другой стороны, на восхваляемыхъ этимъ «ученымъ» (!) буддистовъ. «Даже въ душахъ членовъ монашескаго ордена... гордость до того сильна, что они считаютъ унизительнымъ для своего достоинства платить вѣжливостью за вѣжливость, благодарить за милостыни, какія народъ подаетъ имъ» (Келлогъ: «Буддизмъ и христіанство»;

2-е изд. Кіевъ, 1894 г., стр. 274)... Гдѣ ужъ тутъ говорить о хорошихъ отношеніяхъ этихъ эгоистовъ... не къ людямъ, а къ животнымъ? Если ими третируются люди, то, разумѣется, тѣмъ болѣе неразумныя твари... Если, далѣе, буддисты до такой степени не уважаютъ людей, что на каждомъ шагу похищаютъ чужую собственность,—заражены въ «широкихъ размѣрахъ» порокомъ воровства, не-извѣстпыхъ даже «и у индусовъ, далеко не отличающихся честностью» (ibid.),—то тѣмъ менѣе фактически склонны «уважать» (!!) какихъ-то тамъ животныхъ...

Нѣтъ, совсѣмъ не такова христіанская точка зрѣнія по вопросу объ отношеніи къ животнымъ, какъ она представляется у пресловутаго Геккеля...,—и христіанство является нимало не повиннымъ въ тѣхъ небылицахъ, какія на него клеветнически или въ лучшемъ случаѣ по недомыслію или невѣжеству возводитъ здѣсь «нѣмецкій Дарвинъ»...

Однако, крайне удивительно, что послѣдній, проповѣдующій,—какъ мы видѣли,—о «равновѣсіи» между эгоизмомъ и

альтруизмомъ, спокойно Ѣстъ самъ и разрѣшаетъ другимъ ѣсть «братьевъ» въ буквальномъ смыслѣ слова и «сестеръ» въ такомъ же смыслѣ: свиней, телятъ, овецъ... Какое уже тутъ «равновѣсіе»?.. Почему же тогда онъ возстаетъ противъ торговли рабами, противъ убіенія хилыхъ дѣтей—безполезныхъ будущихъ гражданъ и проч.? Вѣдь во всѣхъ этихъ случаяхъ существо-то дѣла, по Геккелю, одно и тоже!..

Печальный мыслитель!.. *)

Профессоръ А. Бронзовъ.

*) Окончаніе слѣдуетъ.

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ДУХОВНАЯ АКАДЕМИЯ

Санкт-Петербургская православная духовная акаде-мия — высшее учебное заведение Русской Православной Церкви, готовящее священнослужителей, преподавателей духовных учебных заведений, специалистов в области бо-гословских и церковных наук. Учебные подразделения: академия, семинария, регентское отделение, иконописное отделение и факультет иностранных студентов.

Проект по созданию электронного архива журнала «Христианское чтение»

Проект осуществляется в рамках компьютеризации Санкт-Пе-тербургской православной духовной академии. В подготовке элек-тронных вариантов номеров журнала принимают участие студенты академии и семинарии. Руководитель проекта — ректор академии епископ Гатчинский Амвросий (Ермаков). Куратор проекта — про-ректор по научно-богословской работе священник Димитрий Юревич. Материалы журнала готовятся в формате pdf, распространяются на DVD-дисках и размещаются на академическом интернет-сайте.

На сайте академии

www.spbda.ru

> события в жизни академии

> сведения о структуре и подразделениях академии

> информация об учебном процессе и научной работе

> библиотека электронных книг для свободной загрузки