CC BY
44
УДК 303.446.4; 94(450).08
ЭМАН И.Е.* СОВРЕМЕННЫЕ ПРОЧТЕНИЯ ПРОБЛЕМ ЗАВЕРШАЮЩЕГО ЭТАПА РИСОРДЖИМЕНТО В ИТАЛЬЯНСКОЙ ИСТОРИОГРАФИИ. DOI: 10.31249/ihist/2023.01.03
Аннотация. В статье рассматривается один из самых противоречивых этапов истории Рисорджименто: падение Королевства Обеих Сицилий в 1860 г. и вхождение Юга Италии в единое итальянское государство. Проанализированы современные прочтения дискуссионных проблем объединения Итальянского государства на его завершающем этапе, как то: феномен «великого бандитизма», сотрясавшего Юг вплоть до 1870-х годов, причины поражения бурбонской армии, частичная кооптация южных элит (в частности, военной) в новое национальное Итальянское государство. Вышедшие в последние годы работы итальянских историков обозначили определенный поворот в дискуссии, имеющей более чем вековую историю, между необурбонским и неолиберальным направлениями историографии. Новые концепции вызвали живой отклик среди специалистов по истории Рисорджименто.
Ключевые слова: Рисорджименто в Италии; Королевство Обеих Сицилий; «великий бандитизм»; военная история Италии.
EMAN I.E. Modern readings of the problems of the final stage Risorgimento in Italian historiography
Abstract. The article examines one of the most controversial stages in the history of the Risorgimento: the fall of the Kingdom of the Two Sicilies in 1860 and the incorporation of the South of Italy into a
* Эман Ирина Евгеньевна - научный сотрудник отдела истории Института научной информации по общественным наукам РАН (ИНИОН РАН). E-mail: [email protected]
unified Italian state. Recent interpretations of the debatable problems of the unification of Italy in its final stage are analyzed. Among them the phenomenon of the «Great Banditry» that shook the South until the 1870s, the causes of the Bourbon army defeat and the partial cooptation of Southern elites (in particular the military) into the new national Italian state. The works of Italian historians that have appeared in recent years have marked a definite turn in the debate, which has more than a century-old history, between neo-bourbone and neo-liberal strands of historiography. The new concepts have generated a lively response among specialists in the history of the Risorgimento.
Keywords: the Risorgimento in Italy; Kingdom of the Two Sicilies; «Great banditry»; military history of Italy.
Для цитирования: Эман И.Е. Современные прочтения проблем завершающего этапа Рисорджименто в итальянской историографии (Статья) // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 5: История. - 2023. - № 1. - С. 44-67. DOI: 10.31249/rhist/2023.01.03
Прошло немногим более 160 лет с того момента, когда на карте Европы на месте многочисленных отдельных государств на Апеннинском полуострове и прилежащих островах появилось единое Итальянское государство. Хотя полностью процесс объединения Италии завершится в 1870 год с присоединением Папского государства, 1860 г. стал кульминационной точкой на долгом пути к созданию единой Италии: итальянский Юг вошел в состав Итальянского Королевства. Торжественный въезд Сардинского короля Виктора-Эммануила в Неаполь 7 ноября 1860 г. и проведение плебисцита 21 октября 1860 г. в Королевстве Обеих Сицилий стали вехой в истории Апеннинского полуострова. Завершился решающий этап формирования единого государства, начало которому положила вторая война за независимость Сардинского королевства против Австрии, начавшаяся 26 апреля 1859 г. На протяжении последующих 18 месяцев Ломбардия, герцогства Модена и Парма, Великое герцогство Тосканское, Папское государство (кроме Лацио) и, наконец, Королевство Обеих Сицилий по завершении разгрома бурбонской армии были объединены в одно государство под эгидой Савойской монархии. 27 января 1861 г. состоялись выборы в парламент Итальянского государства, который затем при-
нял закон об образовании Итальянского королевства. 17 марта 1861 г. Виктор Эммануил II был провозглашен королем Италии.
Падение Королевства Обеих Сицилий, вхождение Южной Италии в Итальянское королевство - эти исторические события аккумулировали комплекс проблем, которые по сей день являются предметом жарких дискуссий в контексте так называемого «южного вопроса» - диспропорционального экономического и социально-политического развития Северной и Южной Италии, глубинного и устойчивого разрыва между Севером и Югом по ряду экономических, социальных и культурных параметров. Сложившийся исторически «южный вопрос», несмотря на то что характер и формы противоречий менялись в историческом контексте, и поныне остается важнейшей общенациональной проблемой, фактором, в значительной степени определяющим дальнейшее развитие страны. Неудивительно, что проблемы, лежащие в основе оформления «южного вопроса», постоянно вызывают историографические контроверзы, и он по сути, остается «вечным вопросом» начального этапа развития единого Итальянского государства.
Уместно обратиться к концепции Рисорджименто Антонио Грамши, отмечавшего, что «в период Рисорджименто уже проявляется в зачаточной форме историческое отношение между большим городом и большой деревней. Вследствие того, что это отношение... выступало как отношение между двумя обширными территориями с весьма различными гражданскими и культурными традициями, это привело к обострению различных сторон и элементов национального конфликта» [2, с. 379].
Современное состояние полемики вокруг оценки центрального события в истории Италии XIX в. - рождения единого Итальянского государства - отчетливо обозначилось в недавно вышедших работах итальянских историков Кармине Пинто, Эудженио Ди Риенцо, Энцо Чиконте, Якопо Лоренцини, и др. «На суд истории» были вынесены новые трактовки хорошо известных событий и явлений, таких как, в частности, «великий бандитизм». Это явление, принявшее широкий размах практически во всех континентальных провинциях бывшего Королевства Обеих Сицилий в 1860-1865 гг., продолжало существовать с той или иной степенью интенсивности вплоть до начала 1870-х годов. Историки с новых позиций оценивают причины поражения бурбонской армии, паде-
ния бурбонской монархии, а также последующий период пребывания Юга в составе Итальянского государства.
Новые концепции получили широкий отклик в итальянских исторических «толстых журналах» у специалистов по истории Рисорджименто, в определенном смысле обозначив новый поворот в дискуссии вокруг проблемы образования единого Итальянского государства. Данные обстоятельства определили необходимость рассмотреть, в чем заключен смысл новых прочтений давних событий итальянской истории. Нелишне здесь вспомнить слова историка Джузеппе Берти, признанного специалиста по истории Рисорджименто, сказанные спустя столетие с момента объединения Италии: «История Рисорджименто - это чрезвычайно богатая и сложная история, охватывающая длительный период, многие десятилетия, насыщенный противоречиями, переворотами и в том числе внезапными изменениями политических позиций, чересчур синтетическое, чересчур обобщающее суждение о Рисорджименто неизбежно рискует оказаться неполным, не учитывающим всех сторон действительности» [1, с. 635].
«Великий бандитизм»
Явление «бандитизма» («brigantaggio») существовало, можно сказать, издревле на территории Южной Италии (и не только). В ХУ1-Х1Х вв. различные формы бандитизма получили широкое распространение в пределах Неаполитанского королевства и в Папском государстве. Понятия «бандит», «разбойник» («Ьап^о», «brigante») затрагивали самые разные категории населения. Это были не только бродяги, воры и убийцы, люди, находящиеся «вне закона» («&оги8сШ»), но также нищие, обездоленные крестьяне Южной Италии. К данной категории часто причисляли и тех, кто разделял в определенном смысле «бунтарские» политические идеи и участвовал в акциях, направленных против властей.
Устойчивость присутствия бандитизма на Юге Италии объясняется тем, что он всегда имел в своей основе глубокие социальные корни. Во время революционных кризисов или смены режима действия бандитских отрядов часто сопровождались крестьянскими выступлениями или даже восстаниями (как это было во время мощного санфедистского выступления 1798-1879 гг. за возвраще-
ние династии Бурбонов на трон в Неаполитанском королевстве), при этом подчас принимая формы партизанской войны, складывавшейся из множества выступлений локального характера. Следует отметить, что и после поражения восстания и возвращения династии Бурбонов крестьянские движения не прекратились. В провинциях Калабрия и Апулия продолжились захваты земельных наделов.
Похожая ситуация сложилась и в период наполеоновского господства в Южной Италии, когда континентальную часть Неаполитанского королевства, перешедшего в начале 1806 г. в руки французов (вне их контроля оставалась Сицилия), сотрясали бандитские выступления, поддерживаемые Бурбонами. В Калабрии, Базиликате, Кампании, Молизе, в районах, пограничных с Лацио и Марке, бандитизм достиг огромных масштабов. И вновь, с возвращением Бурбонов на Неаполитанский престол, проявления бандитизма не прекратились. Как Бурбоны, так и французы использовали бандитов как наемную силу, используя протестные настроения в своих интересах, чему имеется немало свидетельств в исторических источниках.
С 1860 г. - года образования единого Итальянского государства - практически на протяжении всего последующего десятилетия на континентальных территориях бывшего Королевства Обеих Сицилий развернулся так называемый «великий бандитизм» («Grande Brigantaggio»), захлестнувший с особой силой летом 1861 г. весь континентальный Юг. Он стал одной из самых сложных проблем среди прочих других, как то: неудачная попытка главы правительства Итальянского государства Камилло Бенсо Кавура решить путем переговоров со Святым престолом проблему Рима; избирательная борьба и выборы в январе 1861 г. в парламент, провозгласивший Итальянское королевство и сыгравший главную роль в строительстве Итальянского государства. Вооруженное сопротивление бандитских формирований удалось подавить только в 1865 г. при помощи жестоких репрессий, проводившихся армией. Однако вплоть до 1870 г. бандитизм, утратив характер массового движения, сохранялся в виде спорадических индивидуальных выступлений.
Явление бандитизма нашло отражение в огромном числе исторических и публицистических работ, хроник, повествующих о
подвигах вооруженных банд и их главарей. Оценка данного явления практически всегда вызывала острую полемику в итальянской историографии между сторонниками Бурбонской династии и их оппонентами. Сложившиеся концепции, своего рода «мифы» и сейчас создают определенные препятствия для понимания феномена бандитизма, разбойничества и его места в истории объединенной Италии, как отметил историк Этторе Чиннелла в статье «Бандитизм и единство Италии» [6].
В последнее время проблема «великого бандитизма» вышла на первый план дискурса о причинах распада Королевства Обеих Сицилий и в целом об итогах Рисорджименто1. Отметим, что в итальянской историографии уже с первых лет существования единого государства обозначились явные расхождения в оценке бур-бонской монархии в финальный период ее истории (включая последние десятилетия правления Фердинанда II). Современное не-обурбонское направление, представляющее идеалистический взгляд на бандитизм, который Чиннелли называет «контристорическим», получило наибольшее распространение и пользуется определенным успехом у ряда представителей итальянской историографии. Необурбонцы говорят об «исторической вине» либеральной Италии и ее политического класса в отношении Юга. Они видят в войне разбойнических банд своего рода «национальное восстание», героическую борьбу южного плебса, поднявшегося на защиту своего законного суверена и римского понтифика против пришедших из Северной Италии завоевателей, врагов католической церкви. Эта позиция, согласно метким замечаниям Чиннелла, в определенном смысле стала «общим местом», своего рода «оплакиванием жертвенности южан», обвинением северян во всех бедах Юга и «восхищением счастливыми временами бурбонского Королевства Обеих Сицилий» [6, с. 329], мифом о «потерянном рае» на берегах Средиземного моря.
Другое направление, противостоящее необурбонской интерпретации, представляет менее распространенную точку зрения на
1 О том, насколько важна трактовка «великого бандитизма» для понимания исторического развития Италии после объединения, свидетельствует статья Марко Ровинелло, в которой показано, как феномен «великого бандитизма» освещается на страницах современных учебников по истории для высшей школы [13].
бандитизм как на ретроградный, отсталый, дикий феномен, средоточие сил, враждебных единой Италии. Это направление можно назвать «савойским», поскольку оно отождествляет объединение страны с победой пьемонтской монархии.
Иное видение начального этапа истории единого Итальянского государства представлено в работах историков социального направления, авторитетным представителем которого был Франко Мольфезе. В его работе «История бандитизма после Объединения» [11] бандитизм рассматривается как форма социального протеста, начальный этап восстания угнетенных крестьян Юга (I са-йэш, мужланов) против имущих классов (I galantuomini, благородных), спровоцированного крайним обнищанием сельского люда, но направленного против нового Итальянского унитарного государства. В крайней нищете крестьян было повинно не только бездарное управление бурбонских властей. Пришедшее им на смену Туринское правительство не сделало ничего, чтобы разрядить ситуацию. Напротив, политика распределения бывших церковных землевладений, вопросы, связанные с налогообложением, обострили социальную напряженность в южных провинциях. Правительственная политика на Юге привела к укреплению аграрной буржуазии, которая сохранила за собой захваченные общинные земли, а также земли королевских доменов, сумела завладеть значительными церковными вотчинами, перешедшими в руки государства и пущенными в продажу.
Мольфьезе опирался на анализ ситуации, сложившейся на Юге, проведенный Джузеппе Массари, апулийским либералом, вынужденным эмигрировать в Пьемонт, сторонником премьер-министра Сардинского королевства Камилло Бенсо Кавура (с 1861 г. главы правительства единого Итальянского королевства). Массари пытался найти ответ на вопрос о том, что лежит в основе бедствий, постигших присоединенные южные провинции. В его докладе в Итальянском парламенте, сделанном от лица Комиссии по расследованию случаев бандитизма, ответ был однозначным - военные репрессии со стороны Итальянского государства. Согласно закону Пика, принятому 15 августа 1863 г., полномочия в судебных разбирательствах над бандитами и их пособниками передавались военному трибуналу, проводившему карательные операции в отношении всех тех, кто оказывал вооруженное сопротивление.
Работой, в определенном смысле поворотной в современной интерпретации «великого бандитизма», вызвавшей многочисленные отклики итальянских специалистов по истории Рисорджимен-то, стала книга Кармине Пинто «Война за Юг. Итальянцы, бурбоны и бандиты (1860-1870)» [12]. Автор рассматривает историю Юга с момента высадки на Сицилии гарибальдийской «Тысячи», военные действия, которые та вела на Юге и которые продолжились долгой и кровавой войной вооруженных банд на континентальных территориях бывшего Королевства Обеих Сицилий, по сути, войну против новорожденного единого Итальянского государства. «Великий бандитизм» для Пинто стал решающим этапом противостояния, которое он назвал «войной за Юг» - сложной и драматичной чередой сражений, не всегда кровопролитных, окончившихся победой сторонников единой Италии.
Задачу своего исследования Пинто видит в том, чтобы найти причины, которые породили мощное сопротивление легитимистских сил новому Итальянскому государству, вылившееся в мобилизацию бандитских отрядов. На Юге отряды Гарибальди действовали весьма успешно, распад бурбонского Королевства Обеих Сицилий произошел достаточно быстро, а войска Франческо II были за сравнительно короткий срок разгромлены. Регулярной армии Итальянского королевства противостояли нерегулярные соединения южан.
«Война за Юг» между армейскими частями нового Итальянского королевства и бандитскими формированиями, продолжавшаяся целое десятилетие, шла не только на театре военных действий, она проявлялась и во многих других формах, например, в гражданским неповиновении и использовании пропагандистских инструментов. Но именно война между регулярными войсками и бандитами стала наиболее драматичной частью широкой панорамы завершающего этапа Рисорджименто. Особо важен документальный материал, на котором Пинто выстраивает свою гипотезу. Он привлекает источники, в которых отражена поддержка вооруженных действий банд бурбонским правительством в изгнании, пытавшимся опереться на силы европейских стран, поначалу не признававших Итальянское королевство. Россия и Пруссия признали новое государство в июле 1862 г., Испания - двумя годами
позднее. Король Обеих Сицилий Франческо II распустил свое правительство в изгнании только в сентябре 1866 г.
Действия Бурбонов по формированию бандитских отрядов и оказанию им разнообразной помощи, военной и материальной, начались сразу же после бегства Франческо II из Неаполя, продолжились после сдачи Гаэты и прибытия Бурбонов в Рим. В январе и феврале 1861 г. их сторонники осуществляли попытки проникновения на Юг в составе крупных отрядов, сформированных на территории Папского государства. Границу весьма успешно пересекали мелкие группы, доставлявшие бандитским формированиям оружие и деньги. Большая часть духовенства поддерживала агентов и подпольные комитеты Бурбонов.
Пинто показал, что немаловажной составляющей войны были также случаи манипуляции бандитами самими унитариями, сторонниками единой Италии. «Война идей» - этот аспект часто упускается при исследовании бандитизма, на что обратил внимание Чиннелла. Он видит новаторство Пинто именно в разработке данного концепта. Легитимисты прекрасно отдавали себе отчет в том, что недостаточно только финансировать и помогать бандам вооружением. Нужно уметь противостоять пропагандистской машине нового Итальянского государства. Бурбоны прекрасно задействовали и итальянских, и иностранных журналистов для обоснования исторической и политической легитимности сохранения независимости Королевства Обеих Сицилий. Однако их сторонники не могли соперничать с унитариями ни в военном отношении, ни в деле разрешения политико-идеологического конфликта, ни во взаимоотношениях с гражданским населением. Бурбоны проиграли «войну за население», что показали события 1860-х годов. Бур-бонская знать сыграла важную роль в организации и поддержке бандитизма, но «никогда не предлагала стратегического плана, способного бросить вызов гегемонии унитариев» [12, р. 310; 6, р. 333]. Новому Итальянскому государству удалось пресечь попытку сторонников Бурбонов превратить бандитизм в орудие политической борьбы, острием своим направленное против единой Италии.
После падения Королевства Обеих Сицилий значительное число легитимистов из европейских стран выступили в поддержку короля Франческо II за восстановление бурбонской монархи и ее
владений. В связи с этим характерна история каталонца, сторонника испанских карлистов Хосе Боргеса, воевавшего вместе с отрядами бандитов в Калабрии, а затем в Базиликате. Валентино Ро-мано в своей книге «От Калабрии до Абруцци. Генерал Хосе Боргес среди бандитов короля Франческо II» на основе архивных документов и дневника Боргеса, приведенного в заключительной части исследования, подробно восстанавливает ход событий. 13 сентября 1860 г. Хосе Боргес и еще примерно 20 человек, при содействии сицилийского князя Фулько Руффо, высадились в Калабрии. К концу октября они присоединились в Базиликате к бандитским отрядам под командованием Кармине Крокко и Нинко Нанко. Вместе с ними Боргес совершил ряд набегов. Генерала поражали насилие и грабежи, которые чинили бандиты в захваченных ими поселениях. Несмотря на небольшое число людей, находившихся у него в подчинении, и ограниченные средства, Боргесу поначалу удавалось добиваться определенного успеха и уходить от преследования национальной гвардии и регулярных войск вплоть до декабря 1861 г. Но ему не удалось совершить внезапное нападение на Потенцу и взять на себя военно-политическое руководство. К концу ноября бандиты отказались подчиняться Боргесу и ушли в леса Вультуре. Генерал смог добраться до Абруццо, но при попытке перейти границу с Папским государством его схватили и расстреляли.
Главный посыл концепции Пинто заключается в том, что именно Бурбоны, находившиеся в изгнании в Риме, их сторонники и агенты, действовавшие на итальянском Юге, инициировали «великий бандитизм». Легитимистское движение «вверило бандам политическую функцию через свои центральные и локальные структуры» [12, р. 379]. Пинто не рассматривает «великий бандитизм» как герилью, партизанскую войну, как спонтанное восстание беднейшего населения Юга. «Великий бандитизм» не был и своего рода эмбрионом крестьянской революции. Это были дикие, жестокие действия, направленные против Итальянского государства, продвигаемые и поддержанные бурбонской реакцией. Историк доказывает, что явление «великого бандитизма» не являлось и социальным протестом, его спровоцировали Бурбоны в тщетной попытке реставрировать неаполитанскую монархию. Однако данный тезис убедил далеко не всех. Чиннелла, высоко оценивший
работу Пинто, назвавший ее «межевым столбом», разделившим концепции и оценки событий Рисорджименто, выражает сомнения по поводу решающей, почти исключительной роли бурбонского фактора в развертывании «великого бандитизма».
Разделяя эти сомнения, приведем ряд соображений. Социальный кризис на Юге Италии обостряется в первой половине XIX в. После юридической ликвидации феодальной системы раздел домениальных земель шел медленно и в очень ограниченных масштабах. Крестьяне лишились сервитутных прав, они были вынуждены наниматься в качестве поденщиков на работу в латифундиях на крайне тяжелых условиях, а размеры мелкой крестьянской собственности увеличились весьма незначительно. Несправедливые условия аграрных договоров, делавшие особенно тяжелыми существование большей части колонов, явились главной причиной глубокого недовольства южного крестьянства, его нищенского положения. 11 мая 1860 г. в Сицилии высадился отряд борца за независимость и единство Италии Д. Гарибальди, знаменитая «Тысяча», которую массово стали пополнять добровольцы из местных крестьян. Они сражались не ради объединения Италии, но против страшной нищеты: декреты правительства Гарибальди обещали снижение цен на продовольствие, раздел латифундий и наделение крестьян землей - исполнение вековых чаяний местных земледельцев. 8 сентября 1860 г. Гарибальди был провозглашен диктатором Неаполя и Сицилии.
В период экономического кризиса 1860 г. проблема раздела домениальных земель встала особенно остро. Начатый в наполеоновскую эпоху раздел к 1860 г. был весьма далек от завершения. Хотя декрет от 1 января 1861 г. объявлял о возобновлении раздела, тем не менее за весь 1861 г. не произошло серьезных сдвигов в раскладке домениальных земель. В последующие годы процесс несколько ускорился. Именно в этот период бандитизм в ряде южных провинций несколько ослаб [3, с. 187]. Однако отметим, что определенные сдвиги в процессе раздела земли затронули ограниченные районы, меры по возврату узурпированных земель очень редко были успешны. Нерешенность вопроса о разделе домени-альных земель явилась одной из существенных причин резкой враждебности южного крестьянства по отношению к новому режиму. Следует обратить внимание, что социальное напряжение в
южной деревне всегда обострялось в периоды революций 1799, 1820, 1848 и 1860 гг. И всегда восстававшее крестьянство в той или иной степени становилось объектом манипуляций со стороны Бурбонов. В 1860 г. началось, по сути, широчайшее неорганизованное крестьянское восстание, имевшее социальную подоплеку, принявшее форму «великого бандитизма». Его зарождение и размах вряд ли можно объяснить только подрывной деятельностью бурбонского двора и его многочисленных сторонников.
Очень важным для понимания концептуального посыла Пинто остается вопрос о столкновении двух миров, двух культурных парадигм Севера и Юга Италии. Данная проблема получила значительный отклик в ряде последних работ итальянских историков, в частности в работе Энцо Чиконте «Великая бойня. История войны с бандитизмом» [5]. Историк называет репрессивные действия национальной итальянской армии против вооруженных бандитских отрядов столкновением двух Италий, тяжелой и кровавой гражданской войной, в которой акты насилия и жестокости присутствовали с обеих сторон. Чиконте приводит обширный архивный материал, доказывающий, что офицеры итальянской армии считали такие действия в отношении «бандитов» правомерными. Существовало устойчивое презрительное отношение северян к населению Юга, к его обычаям и традициям, как на политическом, так и на бытовом уровне. Утверждалось, что на Юге «живут кровопийцы и дикари, воры и грабители», «бандиты едят сердце и печень своих врагов и пьют кровь из человеческих черепов» [5, р. 133]. Юг еще не перешел от варварства к цивилизации, следовательно, насилие в отношении южан вполне оправдано. «Это совсем не Италия! Это Африка», - писал министр внутренних дел в кабинете Кавура Карло Луиджи Фарини, королевский наместник в Неаполе (1861). «Бедуины по сравнению с этим мужичьем поистине цвет гражданской добродетели» [там же]. Какое же впечатление тогда могло сложиться у южан, «мужичья», о «благородных» северянах, прибывших сменить местное командование, политическое и административное руководство?
Немаловажным, на наш взгляд, является и то обстоятельство, что древняя, мотивированная враждебность нищего люда Юга к синьорам и местным властям достаточно быстро была перенаправлена на представителей нового Итальянского государства, ко-
торые отнюдь не всегда отличались гуманным поведением и пониманием местного населения, чему существует масса документальных подтверждений. Враждебное отношение большинства простого населения Юга вызвало роспуск отрядов гарибальдийцев и обязательный рекрутский набор, проходивший в девяти южных провинциях. Февральские декреты 1861 г., распространившие на Южную Италию савойское законодательство относительно церковных вопросов, спровоцировали недовольство низшего клира, до того дня благожелательно настроенного к объединению Италии. Затягивание решения вопроса о земельных квотах разочаровало и настроило сельский люд враждебно по отношению к властным структурам Севера. Таким образом, в основе поддержки бандитизма и пробурбонских настроений на Юге лежало множество факторов, но, на наш взгляд, одними из главных были голод, нищета и несправедливость - на их базе подспудно вызревало и росло крестьянское недовольство, подчас выплескивавшееся в крестьянские бунты и даже в крестьянские восстания.
Еще одну трактовку явления «великого бандитизма» предлагает историк Эудженио Ди Риенцо. В основании его концепции, представленной в работе «Бандитизм в постунитарный период как историографическая проблема» [7], лежат размышления сицилийцев, в частности капитана расформированной бурбонской армии Томмазо Кава де Гуэва. В брошюре 1965 г. (приведенной Ди Ри-енцо в конце книги) Де Гуэва проводит политический анализ явления разбойничества в Южной Италии. Ди Риенцо также проанализировал оценку этой работы, данную известным итальянским писателем Леонардо Шаша в его статье «Неаполитанский бандитизм и сицилийская мафия» спустя столетие, в 1968 г. Шаша отметил, что ошибочно сводить антиунитарные выступления Юга, с особым размахом развернувшиеся уже в 1861 г., только к криминальному явлению. Писатель задался вопросом о том, почему «великий бандитизм» не получил развития в Сицилии, как это было во всех без исключения провинциях континентального Юга. Ответ, по его мнению, кроется в исконных антибурбонских настроениях сицилийцев и в существовании на острове наиболее продвинутой, по сравнению с континентальной, мафиозной буржуазии, которая смогла обратить себе во благо посылы к модернизации, порожденные процессом объединения. Шакалы заняли место львов, как го-
ворил герой романа Томмазо ди Лампедузы «Леопард» князь Са-лина, чьи слова привел в своем критическом разборе концепции Ди Риенцо историк Дино Массимо [8, р. 842].
Думается, стоит остановиться на сопоставлении таких явлений, как мафия и бандитизм, с которыми единое Итальянское государство столкнулось с первых лет своего существования. На наш взгляд, интерес представляют замечания Чиконте, обратившего внимание на интересный факт: Итальянское государство сразу же стало прибегать в отношении бандитов к жестким насильственным мерам, но оно не применяло подобные меры в отношении мафиозных криминальных структур Кампании, Сицилии и Калабрии, предпочитая своего рода «совместное проживание», «сосуществование». Чиконте показал, что мафиозные структуры и разбойничьи банды действовали на разных территориях Юга. Там, где бушевали крестьянские волнения, действовали бандитские группировки, но мафия - никогда. Например, в Калабрии мафиозные объединения сформировались в провинции Реджо Калабрия, а бандиты промышляли в провинциях Катандзаро и Козенца. В Аб-руццах, Апулии и Базиликате действовали разбойничьи банды, но не мафиозные организации. В Кампании территориями бандитов считались провинции Салерно, Казерта и Беневенто, тогда как средоточием каморры (неаполитанской мафии) был Неаполь. Мафия существовала, можно сказать, «на другом театре военных действий», нежели бандитские формирования.
Но вернемся к работе Ди Риенцо. Историк с большим уважением отнесся к книге К. Пинто, которому, на его взгляд, удалось на основе обширного документального материала дать ответ как приверженцам «ностальгической несуразицы необурбонского направления», так и тем историкам неосавойского направления, которые «не поняли, или сделали вид, что не поняли, что приравнивание явления бандитизма к простому криминальному феномену происходит от недопонимания «"южного вопроса" и всех тех бед, которые до сих пор наводняют и разделяют страну» [8, р. 842].
Отметим, что Ди Риенцо близка позиция известного итальянского философа Бенедетто Кроче, писавшего, что Королевство Обеих Сицилий распалось под воздействием не столько внутренних, сколько внешних причин, а именно под ударами вооруженных сил Итальянской армии. Ди Риенцо настаивает, что сопротив-
лявшийся Юг объединил части сельских бандитов, гражданских слоев, остатков армии Франческо II, неаполитанских либералов, выступавших против единой Италии, и даже гарибальдийцев, разочарованных ходом процесса объединения. Следовательно, «политический бандитизм» был не только первой гражданской войной, но также и междоусобной войной неаполитанцев, которую можно считать кульминационной фазой войны отдельных группировок, возникших после революции 1848 г. в кругах провинциальной буржуазии Юга. Это была война между «либеральными благородными» слоями, находившимся в тайном сговоре с неаполитанской каморрой и в целом с преступными элементами апулийских, лу-канских, калабрийских мафиозных организаций, и «благородными легитимистами», которые поддерживали и финансировали антиунитарные выступления.
В подтверждение своего тезиса Ди Риенцо приводит обширный отрывок из записей генерала Джузеппе Говоне (с декабря 1869 г. занявшего пост военного министра), под руководством которого проводились жестокие репрессии против антиунитарных выступлений бандитских группировок на юге Италии. Записи прекрасно иллюстрируют сложность и неоднозначность войны «итальянцев против итальянцев»: «Реальность такова, что во многих местностях партия, которая называет себя либеральной, видит истоки бандитизма в деятельности бурбонских комитетов. Как в начале моего пребывания на границе Папского государства, так и в дальнейшем было множество случаев, когда разоблачали действия бурбонских конспираторов, комитетов и т.п. Впоследствии я лично познакомился со многими из тех, кого подвергли разоблачениям, увидел абсурдность обвинений, увидел, каким большим уважением пользуются многие из обвиняемых семей. Я попытался найти объяснение этому факту и расследовать примеры разоблачений, которых насчитывалось не более двух в каждой коммуне, но в них фигурировали самые богатые и самые уважаемые люди. Я расследовал порядка 15 случаев и узнал, что обвинения основывались либо на том, что кто-то из членов семьи занимал высокую должность в бурбонском правительстве, либо имел связи с королевским двором, либо просто владел большими богатствами. Отсюда закоренелая зависть, а иногда также и укоренившаяся ненависть, оправдывающая насилие. Потом случилась революция 1860 г.
И тот, кто находился внизу и испытывал зависть и ненависть, связал себя с революцией и не замедлил сбросить тех, кто раньше стоял над ним. В революции новые силы назвали себя либеральными, силы противника они называли бурбонскими. Среди первых я знал честных либералов, но также было много тех, кто поднял знамя под влиянием временных обстоятельств, ими двигала лишь ненависть, зависть и жадность. Среди других встречались те, кто был настроен пробурбонски, но большинство оказались повинны лишь в том, что затаили неприязнь к большим государственным доходам, но были ответственными и честными людьми. Я и мои подчиненные чувствовали, что должны проявлять осторожность в расследованиях по поводу всех, кого называют либо сторонниками Бурбонов, либо либералами» [8, р. 840].
Историк Эмилио Джин обратил внимание на приведенные в книге Ди Риенцо биографии неаполитанских нотаблей и аристократов, принимавших участие в восстании 1848 г. и вынужденных эмигрировать в Пьемонт, где они занимались длительной подготовкой национальной революции 1860 г. Вернувшись на Юг «в колеснице победителей», они оказались перед лицом неприкрытого дискриминационного насилия со стороны нового режима, подавляющего любую форму не только вооруженного сопротивления, но и выражения критического общественного мнения. В подобных обстоятельствах эти люди становились участниками борьбы «за дело Бурбонов», потому что «порох и свинец пьемонтцев имеют тот же цвет и запах, что порох и свинец Бурбонов», а в тюрьмах трехцветное знамя единого Итальянского государства заняло место знамени с изображением лилии Бурбонской династии [8, р. 841]. Мотивы противостояния крестьянства, клира, буржуазии, солдат расформированных войсковых соединений Франческо II, гарибальдийцев, республиканцев, ветеранов революции 1848 г., вернувшихся из Турина эмигрантов и даже сторонников неаполитанской антибурбонской либеральной партии находили отклик как среди реакционных сил, так и среди савойцев.
Историографический анализ южного бандитизма непосредственно связан с анализом социально-экономического положения Южной Италии после объединения. Д. Мессина приводит результаты сравнения бюджетов Неаполитанского и Сардинского королевств, относящиеся к 1862 г. Их совокупный долг составил
2,4 млрд лир. Больше половины долга приходилось на Сардинское королевство, в то время как четверть составляла квота Неаполитанского королевства [8, р. 844]. Чтобы поправить финансовую ситуацию, подорванную расходами на войну за независимость и на Крымскую войну, был избран путь увеличения налогообложения, что тяжело сказалось не только на малоимущих слоях Юга, но и на работниках производственной сферы. Не была проведена политика постепенной региональной интеграции, запрограммированная Ка-вуром, которую попытался осуществить следующий премьер-министр Марко Мингетти. Победила так называемая «пьемонтиза-ция», т.е. быстрое распространение сардинского законодательства на завоеванные районы Италии. К сожалению, возобладала «ментальная леность», предвзятое отношение к Южной Италии как к «Итальянской Африке», а не разумный административный и налоговый федерализм, что привело к усилению и закреплению диспропорционального развития северных и южных областей в новом унитарном государстве, которое сохранилось и в последующие периоды истории.
Какое место занимает концепция «великого бандитизма» Ди Риенцо в современных спорах историков двух доминирующих направлений итальянской историографии? По мнению историка Ау-релио Музи, интерпретация Ди Риенцо существенным образом отличается от необурбоновских трактовок. Историк не разделяет их идеологических постулатов, не оспаривает необходимости объединения страны, не принимает целиком и полностью по сути колониального подхода к Южной Италии [8, р. 844-845]. Однако концепт автора существенно отличен от «ортодоксального» либерального направления, восхвалявшего «прекрасную и прогрессивную судьбу» объединения, способ его проведения.
На наш взгляд, подход Э. Ди Риенцо сходен с концептом К. Пинто. У историков схожая оценка природы бандитизма как политического мятежа и одновременно протагониста гражданской войны. Однако Музи полагает (и он прав, с нашей точки зрения), что Ди Риенцо, в отличие от Пинто, недооценивает весомость некоторых факторов, благоприятствовавших успешному унитарному решению. Это, прежде всего, имплозия, внутренний надрыв бур-бонского режима, отсутствие органических связей между столицей и провинцией, слабость, бесхарактерность последнего короля Не-
аполитанского королевства Франческо II, преодоление разногласий между Гарибальди и Кавуром, а также южная либеральная традиция. И как вывод - Бурбонской контрреволюции в любом случае не удалось бы остановить процесс объединения.
Однако главный вывод Ди Риенцо относительно выбора пути, по которому пошло развитие единого государства, на наш взгляд, бесспорен: основными причинами такого хода событий стали отсутствие стратегии в достижении консенсуса, бонапартистская централизация, ошибочные решения руководящего либерального класса, ошибки в решении вопросов экономического объединения.
Военное поражение бурбонской армии
Распад почти 100-тысячной бурбонской армии в начале га-рибальдийской кампании явился важным фактором в развитии такого явления, как «великий бандитизм». Начавшийся стихийно после высадки Гарибальди в Калабрии, распад бурбонской армии завершился с возвращением домой солдат, бежавших в ноябре 1860 г. в Папское государство, а также после капитуляции Гаэты и взятия Мессины. Значительным компонентом в движении бандитизма стали бывшие унтер-офицеры и солдаты бурбонской армии. Объяснение данному явлению можно найти в том, что большинство рядовых унтер-офицеров и солдат были выходцами из крестьян. Имело значение также и то обстоятельство, что туринское правительство 20 декабря 1860 г. издало декрет о призыве в армию рекрутов четырех самых младших возрастов при одновременном увольнении в запас военнослужащих четырех старших возрастов. Чтобы избежать наказания за уклонение, призывники пополняли ряды бандитов. По сравнению с законом Бурбонов о воинской повинности, предусматривавшим многочисленные случаи освобождения от военной службы, новый декрет был более суровым. В итоге в армию попадали только представители беднейших слоев. Что касается сицилийцев, то они были освобождены от призыва и могли нести службу добровольно. Пополнение банд бывшими солдатами и унтер-офицерами облегчило сторонникам Бурбонов задачу придать бандитизму вид политической вооруженной борьбы за реставрацию королевской династии и прежнего порядка.
Относительно позиции высшего офицерского состава бур-бонской армии интересные данные содержат две работы историка Дж. Лоренцини, специалиста в области военной истории: книга «Шлем Сципиона. История Рисорджименто в военной форме» [9]1 и статья «Когда рушится общественный порядок. Офицерское сословие бурбонской монархии в 1860 г. и позднее» [10]. Как уже было отмечено, споры в итальянской историографии по поводу оценки последних лет существования Королевства обеих Сицилий затрагивают и военную составляющую. Речь идет о причинах разгрома бурбонской армии, краха военной организации Королевства, ее структурных недостатках как профессионально-технических, так и социально-политических. Главным аргументом в споре с не-обурбонской историографией является тезис представителей не-осавойской историографии о «предательстве», так называемом «саботаже» со стороны неаполитанского офицерского корпуса пехотных и морских соединений при проведении военных операций. При этом необурбонцы признают справедливость приводимых данных своих оппонентов о плачевном материальном и профессиональном состоянии бурбонской армии, и в частности - ее офицерского состава.
Лоренцини считает, что верные династии войска были обречены на поражение единственно вследствие неспособности своего командования решения стратегических и тактических задач. Примером является битва при реке Вольпурно у города Санта-Мария, где присутствовал король Франческо II, а также осада Гаэты 1-2 октября 1860 г., когда бурбонская сторона имела значительный численный перевес над гарибальдийцами. Разгром бурбонской армии под командованием генерала Ритуччи (отдельными частями командовали генералы Табаки, Афан де Ривера, Фон Мигель, Рунц) при ее численном превосходстве сделал невозможным возвращение короне захваченного Неаполя.
Среди работ историков необурбонского направления Лорен-цини особо выделяет исследование Роберто Мария Сальваджи
1 См.: Эман И.Е. [Рецензия] // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 5: История. - 2022. - № 4. - С. 128-132. Рец. на кн.: Lorenzini J. L'Elmo di Scipio. Storie del Risorgimento in unifirme. - Roma : Salerno Editrice. - 2020. - 328 p.
«Имена и лица забытой армии. Офицеры неаполитанских войсковых подразделений 1860-61» [15], поскольку Сальваджи, единственный среди необурбонцев, применил в своем исследовании инструмент просопографии. Однако, по мнению Лоренцини, данная работа содержит ряд погрешностей. Прежде всего, она все же не дает объяснения причин, которые привели к краху армии Королевства. Сальваджи ограничился изложением биографий действующих лиц, что явно недостаточно для понимания произошедших событий, кроме того, остаются неясными критерии авторского отбора персонажей.
Лоренцини исследует высший офицерский корпус бурбон-ской армии периода военных кампаний 1860-1861 гг. по временным параметрам: находившихся на службе к январю 1860 г., находившихся на службе до середины июля того же года, и тех, кто оставался под бурбонскими знаменами до конца сентября 1860 г., начала битвы при Вольтурно [10]. Исследователь поднял архивный материал о семейном положении высших офицеров, их браках, документы о жизни и обычаях офицерского состава Королевства Обеих Сицилий, их продвижении по карьерной лестнице и профессионализме. Документы из Государственного архива Турина дали возможность историку провести сравнительный анализ офицеров бурбонской армии и офицеров Сардинского королевства за 1849-1859 гг., а также военных кампаний 1859-1860 гг.
Использованный Лоренцини просопографический материал позволил ему изучить боевую стратегию офицеров-южан в период развала бурбонского порядка, высветить причины «хрупкости» офицерского корпуса в военных действиях 1860 г. Выводы, к которым пришел историк, делают доказательства тезиса необурбон-ской историографии о предательстве весьма проблематичным, если не сказать сфальсифицированным. Лоренцини утверждает, что с военной точки зрения провальный ход кампаний в Сицилии, и прежде всего в Калабрии, не имел ничего необъяснимого, загадочного. Сицилия была потеряна из-за решения сосредоточить бур-бонские вооруженные силы в Палермо после первого же столкновения с гарибальдийскими силами в Калабрии. Солдаты были вынуждены сражаться в условиях города, где они не могли вести военные действия так, как это предписывала тактическая инструкция. Подразделения попали в ситуацию, подобную той, которая
сложилась в Палермо в январе 1848 г. и заставила войска покинуть остров. Те немногие офицеры, которые предложили наступательную стратегию, повели свои подразделения в долгий поход вглубь острова и перешли в открытое столкновение с гарибальдийцами при Милаццо, были командующими из иностранных батальонов. Они были молоды, физически крепки и лучше профессионально подготовлены, нежели оставшиеся в Палермо генералы. Иностранные батальоны были лучше вооружены, нежели основные гарнизоны острова.
Что касается кампании в Калабрии, многочисленные неаполитанские сухопутные соединения разбегались всякий раз при маневрах гарибальдийских формирований. Представители командного состава были преимущественно пожилыми, профессионально не соответствовали новым военным вызовам. Высший офицерский состав артиллерии (к примеру, стоявший во главе войсковых соединений военный министр Джузеппе Сальваторе Пьянель) пытался присоединиться со своими подразделениями к отрядам Гарибальди отнюдь не потому, что их кто-то подкупил. Офицеры хорошо отдавали себе отчет в безнадежности продолжения военных действий.
Важным фактором поражения бурбонской армии явилось и то обстоятельство, что ее офицеры и рядовые были вынуждены действовать в окружении враждебно настроенного к ней населения, и прежде всего - нотаблей Сицилии и Калабрии. Как отмечают многие итальянские историки, занимавшиеся движением Ри-сорджименто (как, например, Р. Ромео или К. Пинто), Бурбоны в Сицилии в 1860 г. больше не могли рассчитывать на активную поддержку со стороны каких-либо слоев сицилийского общества. Такое же положение сложилось и в Калабрии. Когда ситуация усложнилась, гарибальдийские отряды нашли поддержку со стороны нобилитета, занимавшего либо антибурбонские, либо филоуни-тарные позиции.
Отметим, что социальный и анаграфический анализ офицерского состава бурбонской армии, предпринятый Лоренцини, показывает также, что многие офицеры, вошедшие в состав армии единого Итальянского государства, были в основном пожилыми людьми, надеявшимися на получение пенсии и на более спокойный образ жизни в Неаполе после объединения страны. Имелся
также и ряд иных причин, определивших переход высшего офицерского состава на службу в армию Итальянского королевства, например, перспектива карьерного роста в более структурированной и меритократической армии Итальянского королевства. Многие офицеры войск Юга составили к концу XIX в. военную элиту Италии. Но были и противоположные примеры. Часть офицерского состава, не имевшая сопоставимого социально-профессионального капитала, примкнула к легитимистскому вооруженному крылу, которое возглавлял бурбонский королевский двор в изгнании.
Итак, по прочтении новых работ итальянских историков по дискуссионным вопросам Рисорджименто возникает вопрос: возможен ли «третий путь» между противостоящими историографическими направлениями: необурбонским и неосавойским? На этом пути современные историки выдвинули концепт гражданской войны в объяснении явления «великого бандитизма», краха Королевства Обеих Сицилий. «Великий бандитизм» и направленные против него репрессии со стороны Итальянского государства были не чем иным, как «войной за Юг», выпестовавшей два противоположные друг другу пропагандистских и культурных проекта, гражданской войной в южном социуме - так считает К. Пинто. По мнению Э. Чиконте, это была братоубийственная война между Севером и Югом, но также война южан против южан и одновременно классовая война между собственниками земли и безземельным крестьянством. Это была междоусобная война неаполитанцев, ставшая кульминационной фазой борьбы отдельных группировок, возникших после революции 1848 г. в буржуазных кругах Юга, гражданская война между наиболее просвещенными нотаблями Юга, объединившимися с либералами Севера, и традиционалистами, сторонниками и защитниками бурбонского блока, - так полагает Э. Ди Риенцо.
В новорожденном Итальянском королевстве соединились и переплелись противоположные компоненты: консерватизм и жесткая централизация Савойской монархии, элементы новой фритре-дерской политики Кавура, новые буржуазно-либеральные веяния и традиционные воззрения Юга, «в которых и после освобождения от векового владычества Испании ощутимо проглядывали черты "испанской идеологии" - монолитное соединение католического фанатизма с монархическими установками» [4, с. 18], где сохраня-
лись следы социальных отношений внутри структур, унаследованных не только от феодализма, но и от более ранних эпох: колонат, издольщина, эмфитефсис1, формы земельных отношений, характерные для Античности.
В феномене «великого бандитизма» соединились интересы баронов и буржуазии, чаяния беднейшего крестьянства. Важную роль играло чувство принадлежности к неаполитанской нации, особенно сильно выраженное как у образованных слоев южного общества, так и в рядах военных бывшей бурбонской армии, как среди простых солдат, так и среди младших офицеров, не говоря уже о высшем офицерском составе, который обвиняли в том, что именно они ответственны за военное поражение и капитуляцию.
Итак, пятилетие кровопролитий, 1860-1865 гг. Была ли война необходима для решения стоящих перед новым государством задач, или же «война за Юг», война итальянцев против итальянцев в исторической перспективе оказалась напрасной? Этот вопрос, если рассматривать в целом события 1860-1870 гг. как гражданскую войну (включавшую разные компоненты), сложен, и как всякий вопрос о гражданской войне (будь то Гражданская война в России в 1918-1922 гг. либо гражданская война в Испании в 1936-1939 гг.) он во многом остается открытым.
Список литературы
1. Берти Д. Демократы и социалисты в период Рисорджименто. - Москва : Прогресс, 1965. - 663 с.
2. Грамши А. Избранные произведения : в 3 т. / пер. В.С. Бондарчука [и др.]. -Москва : Изд-во иностр. лит., 1959. - Т. 3 : Тюремные тетради. - 565 с.
3. Канделоро Д. История современной Италии : в 7 т. / пер. с итал. Ю.А. Фридмана, В.С. Бондарчука. - Москва : Прогресс, 1971. - Т. 5 : Создание единого государства. 1860-1871. - 512 с.
4. Лисовский Ю.П. Южный вопрос и социальные конфликты в Италии. - Москва : Наука, 1979. - 373 с.
5. Ciconte E. La grande matanza. Storia della Guerra al brigantaggio. - Bari ; Roma : Ed. Laterza, 2018. - 277 p.
6. Cinnella E. Brigantaggio e Unita d'Italia // Rivista storica italiana. - 2021. - N 1. -P. 328-336.
1 Эмфитефсис - особая форма вечно-наследственной аренды.
66
7. Di Rienzo E. Il brigantaggio post-unitario come problema storiografico. In appendice «Analisi politica del brigantaggio attuale nell'Italia meridionale» di Tommaso Cava. - Nocera Superiore : D'Amico Editore, 2020. - 122 p.
8. Gin E., Messina D., Musi A. [Rec.] // Nuova rivista storica. - 2021. - N 2. -P. 839-845. - Rec. del lib.: Di Rienzo E. Il brigantaggio post-unitario come problema storiografico. In appendice «Analisi politica del brigantaggio attuale nell'Italia meridionale» di Tommaso Cava. - Nocera Superiore : D'Amico Editore, 2020. -122 p.
9. Lorenzini J. L'Elmo di Scipio. Storie del Risorgimento in unifirme. - Roma : Salerno Editrice, 2020. - 328 p.
10. Lorenzini J. Quando crolla un'Istituzione. Il corpo ufficiali della monarchia borbonica attraverso e oltre il 1860 // Nuova rivista storica. - 2021. -N 1. -P. 113-141.
11. Molfese F. Storia del brigantaggio dopo l'Unita. - Milano : Feltrinelli, 1966. -484 p.
12. Pinto C. La Guerra per il Mezzogiorno. Italiani, borbonici e briganti 1860-1870. -Bari ; Roma : Laterza, 2019. - 386 p.
13. Romano V. Dalle Calabrie agli Abruzzi. Il Generale José Borges tra i briganti di re Francesco II. - Nocera Superiore : D'Amico Editore, 2018. - 334 p.
14. Rovinello M. Briganti di classe. Ricostruzioni e letture del brigantaggio postunitario nei manuali di Storia delle scuole superiori // Rassegna storica del Risorgi-mento. - 2020. - N 1. - P. 57-81.
15. Salvaggi R.M. Nomi e volti di un esercito dimenticato. Gli ufficiali dell'esercito napoletano del 1860-61. - Napoli : Grimaldi e C., 1990. - 457 p.
