CC BY
48
Л.М. Романова
СОВРЕМЕННЫЕ ПОЛИТИКО-ПРАВОВЫЕ ТРАНСФОРМАЦИИ СУВЕРЕНИТЕТА
Современная мирополитическая система характеризуется борьбой двух тенденций. С одной стороны, это тенденция «десуверенизации», а с другой - мощная тенденция укрепления национального суверенитета рядом государств. При этом последние добиваются крупных успехов в своем экономическом, культурном и социальном развитии.
Еще в 70-х годах ХХ века в научно-исследовательских кругах отмечалось, что государства уже перестали играть доминирующую роль, как в предыдущие периоды истории, и, соответственно, возросло значение других - транснациональных, негосударственных акторов. Тогда эти процессы объяснялись, прежде всего, как феномен роста комплексной взаимозависимости государств.
Безусловно, и раньше, и сейчас на практике суверенитет как государств, так и наций, сильно ограничивался различными факторами*. Но сегодня намечаются такие, которые делают представление о полной свободе действий государств даже чисто теоретически неверным. Однако объем государственного суверенитета сильно сузился юридически за счет международных договоров и еще больше фактически в связи с уже сложившимися традициями.
В последнее время довольно часто отмечается, что «в современных условиях представляется все более необходимым комплексное переосмысление и переоценка понятия “суверенитет” как в связи с возникновением мирового политического сообщества... так и в связи с уточнением пределов частных суверенитетов, принципов их сочетания друг с другом и построения их иерархии», а также формируется представление о суверенитете международного права над внутренним законодательством стран в вопросах прав человека [1, с. 368].
Однако мы считаем, что глубина изменений суверенитета, а также и степень пересмотра самого этого понятия, недопонимаются и недооцениваются. Бесспорно, государство было и остается высшей единицей исторической и политической жизни. Но сегодня появились новые и мощные факторы, которые в конечном счете ведут к тому, что оно перестает быть пределом выражаемой воли, уступая это предельное место более крупным образованиям. Ведь в последние несколько десятков лет все более важным становится процесс интеграции государств в надгосударственные объединения. При этом обнаруживается тенденция к ограничению и постепенному отказу от части национального суверенитета в пользу наднациональных сообществ и международных организаций.
Таким образом, сегодня суверенитета у совершенно свободных и самостоятельных стран стало намного меньше, ведь государства отдают часть функций своего суверенитета добровольно или полудобровольно, исходя из меньшего зла или большей выгоды для себя. Но чем дальше идет такой процесс ограничения суверенитета, тем фактически он все более становится необратимым.
Сегодня движение к ограничению суверенитета в большей степени определяется развитием производства, значительными экономическими выгодами или опасностью отставания. Приняв во внимание неизбежный эгоизм стран, добровольность передачи суверенитета можно объяснить только могучим влиянием описанных современных процессов. Ряд стран стремится отдать часть своего суверенитета (который долго отвоевывали) для того, чтобы занять мес-то в крупных и ведущих блоках.
В свое время в связи с развитием демократии и изменениями в политической жизни теоретики государственного права стали говорить о том, что в западном обществе имеются процессы «диффузии» и «дисперсии» власти и в результате - «расчленение суверенитета». Происходило делегирование ряда полномочий государства другим политическим организациям и негосударственным структурам. Сегодня по аналогии можно говорить о «расчленении суверенитета» на внутренний и внешний, но не в смысле внутренних и внешних отношений государства, а в смысле того, что происходит переход ряда важных полномочий непосредственно от государства к надгосударственным образованиям.
Многие страны начали добровольно ограничивать себя в, казалось бы, наиболее суверенных вещах: право устанавливать пошлины и налоги и определять их размеры; запрещать и поощрять ввоз и вывоз товаров и какие-то виды деятельности; печатать деньги и т.д. Так, европейцы отказались от святая святых - собственных, многими веками выстраданных, национальных валют ради одной общей - евро. Формирование надгосударственных систем может быть связано с разрушением прежних многонациональных государственных.
Л.Е. Гринин считает, что: «Безграничность как суверенитета, так и права наций на самоопределение должна быть разумно и жестко уменьшена. Необходим правильный баланс между некоторыми вроде бы ясными принципами и реалиями». Новый мировой порядок в любом случае приведет к изменению и ограничению национального суверенитета [2, с. 39]. В данных условиях идея «отмирания» суверенитета становится средством идеологического манипулирования национальным самосознанием в интересах крупных корпораций.
«В отличие от многих стран мира, национальной традицией Российской Федерации, доминирующим вектором активности и безусловной ценностью для ее многонационального народа является суверенная государственность, что предопределяет абсолютную историческую невозможность ее безболезненной провинциализации (при утрате политического) или колонизации (при утрате и экономического) суверенитета» [3, с. 3].
Академики О.Т. Богомолов и А.Д. Некипелов правы, указывая на причинно-следственную связь между процессом глобализации, с одной стороны, и нарастающим стремлением многих стран обеспечить в этих условиях свой суверенитет - с другой. Они отмечают: «Глобализация понижает эффективность макроэкономической политики государств, уменьшая способность национальных правительств собирать налоги и финансировать “государство благосостояния”, контролировать инфляцию и валютный курс. Она приводит к значительной неустойчивости внутренних рынков, урезая конкретные преимущества национальных процентов. Обеспечение приемлемой прибыли в жесткой глобальной конкурентной среде достигается нередко ценой ухудшения экологических стандартов. Неудивительно, что обеспечение суверенитета своего государства приобретает для многих стран, особенно развивающихся, особое значение. Иллюстрацию к этому дает финансовый кризис в Юго-Восточной Азии. Так, например, предоставление финансовой помощи МВФ странам, застигнутым этим кризисом, нередко обусловливалось принятием последними далеко не самой рациональной, а порой и просто губительной политики» [4, с. 124].
Сегодня главные сражения в мире разгораются не только за политический контроль над той или иной территорией, но и за «стратегические точки» в управлении международными финансовыми, а также информационными потоками. Основные игроки на этом поле - крупные банки и финансовые корпорации, часто действующие при явной или завуалированной поддержке государства.
В качестве новых факторов мирополитического процесса выступают не только транснациональные корпорации, но и различные неправительственные международные организации, которые все активнее стараются «замещать» государства-нации.
В последнее время определенные иностранные и российские политологи высказывали мнение, которое сводилось к тому, что перспективы сохранения в современных условиях суверенных государств (государств-наций) значительно сузились. Множество научных трудов было посвящено вопросу о «размывании суверенитета». В них утверждалось, что в современном глобализирующемся мире в результате появления новых негосударственных акторов мировой политики он (суверенитет) становится своего рода архаизмом. Выдвигается тезис о том, что в нынешней мировой политической системе на смену суверенным государствам-нациям в качестве основных субъектов приходят не имеющие четкой национально-государственной идентичности транснациональные корпорации.
Возвращаясь к идеям десуверенизации, необходимо отметить, что та или иная трактовка суверенитета государства часто была и остается определенным идеологическим или политическим инструментом, имеет непосредственный операционный смысл.
Российский исследователь А. Кустарев в своем обзоре работ западных политологов, посвященных «кризису государственного суверенитета», обоснованно пишет, что изучение реально действующих в мировой политике тенденций, которые, действительно, заставляют искать новые формулы суверенитета, имеет «сильный проектно-оценочный оттенок» и явно адресовано действующим политикам и юристам [5, с. 166].
Во многих работах десуверенизация государства связывается с резким ослаблением в условиях глобализации роли государства как главного субъекта системы мировой политики, пропагандируется тезис об универсальном характере этого явления. В качестве одного из основных аргументов приводится европейская интеграция - создание Европейского экономического сообщества, трансформировавшегося в 1992 году в Европейский союз (ЕС), и его значительное расширение в последние годы за счет приема новых членов.
«Наднациональность политической системы ЕС состоит в отказе государств-участников в определенных областях от доли своего суверенитета в пользу региональных институтов. Это создает новую ситуацию для негосударственных акторов в интеграционной игре, которые при желании могут
обходить властные инстанции. Институты Европейского союза - это своего рода орудия наднационального процесса. Несмотря на то, что все принципиально важные положения о Европейском союзе включаются в договоры, подлежащие ратификации в странах-членах, наднациональный процесс происходит в недрах его институтов и остается в значительной степени скрытым от непосредственного восприятия» [6, с. 31]. Единство межнациональных и наднациональных начал, сокращение областей суверенитета и усиление тенденции к интеграции (а в отдельные периоды - и обратный процесс) характеризуют политическую систему ЕС.
Географически локальная в масштабах планеты тенденция - развитие европейской интеграции -выдается за всемирную закономерность. Однако этот тезис не подтверждается развитием событий в большинстве других регионов мира, и в рамках самого ЕС интеграция реализуется далеко не одинаково, что показало голосование в ходе референдумов по конституции Европейского союза. В своем выступлении на конференции «60 лет Победы, создания ООН и международное право» председатель Конституционного суда В.Д. Зорькин, говоря об объединительных процессах в Европе, подчеркнул: «Отказ от евроконституции в крупнейших государствах Европы говорит о том, что народы этих государств против потери суверенитета».
Тему десуверенизации современных государств тесно увязывают с проблемой активного распространения демократии по всему миру. Однако с того момента, как понятие «демократизация» стало использоваться во внешнеполитических целях (особенно США), его смысл постепенно менялся, а содержание трансформировалось. Здесь уместно высказывание А.Д. Богатурова: «Демократизация фактически представляет собой идеологию американского национализма в его своеобразной, надэтнической, государственнической форме. Подобную “демократизацию” США успешно выдают за идеологию транснациональной солидарности» [7, с. 86].
Идея существования связки «глобализация - десуверенизация - демократизация» лежит в основе активной политики воздействия на внутриполитические процессы формально суверенных государств. Такими идеями обосновывают «гуманитарные интервенции» в обход решений ООН, «экспорт демократии» - даже и насильственным путем, в нарушение норм международного права.
Сторонники «десуверенизации» в соответствии со своей концепцией настроены на пересмотр таких базовых понятий, как государство и государство-нация, система международных отношений, патриотизм, право наций на самоопределение, национальные интересы, национальная безопасность и другие ключевые категории политики.
Матрица «антисуверенитета» де-факто присут-ствует и в идеологии, и в идеологии и практике экстремистских исламистских организаций, выступающих против существующей мирополитической системы, основными элементами структуры которой остаются суверенные государства-нации*. При этом основной формой деятельности экстремистских организаций, использующих террор в качестве средства политической и идеологической борьбы, является сетевая транснациональная организация. Террористические акты и противодействие им приобрели в последнее время столь масштабный характер, что стали еще одним новым фактором, влияющим на современный миропорядок. Э. Соловьев пишет: «если государства в самом деле воюет с негосударством, то феномен своеобразной “приватизации” войны реально существует... Это означает существенный поворот в эволюции международных отношений, мировой политики и, возможно, наносит наиболее чувствительный удар по принципу государственного суверенитета, ибо “негосударственный актор оказывается - как минимум в общественном восприятии -вровень с самой мощной державой мира: “США - против “Аль-Каиды”» [8, с. 73].
США постоянно укрепляют свой суверенитет, в том числе и с выходом в ряде случаев за пределы международно-правового поля. Вместе с тем эта держава продолжает предпринимать шаги, направленные на то, чтобы использовать процесс глобализации для ограничения реального суверенитета многих других государств.
Сторонники десуверенизации фактически игнорируют и реальную практику Китая и Индии, уверенно и активно отстаивающих свой суверенитет в мировой политике. Это - развитие независимых вооруженных сил, включая силы и средства ядерного сдерживания, стремление создать собственную оборонную промышленность, развитие современной прикладной и фундаментальной науки [9, с. 22-26].
А.А. Кокошин предлагает определение реального суверенитета, который означает способность государства на деле (а не декларативно) самостоятельно проводить свою внутреннюю, внешнюю и обороную политику, заключать и расторгать договоры, вступать или не вступать в отношения стратегического партнерства и т.д. [10, с. 63]. Одним из важных факторов обеспечения реального суверенитета является развитие в стране фундаментальной науки, финансирование которой должно взять на себя прежде всего государство. В современных условиях конкурентоспособность нации и ее реальный
суверенитет обеспечивают стратегические отрасли, поэтому крайне важной является их прямая государственная поддержка. Реальный суверенитет предполагает и наличие собственной, устойчивой к внешним воздействиям банковской системы, контролируемой государством и национальным капиталом. Существенное значение в современных условиях имеет наличие у государства сильной финансовой системы с невысокой степенью зависимости от внешних заимствований.
В современной действительности происходит процесс возвращения на политическую сцену государства как активного агента построения демократического и правового общества.
Согласно современным западным исследованиям государства, существует устойчивый «код развития», определяющий ход и особенности самого процесса модернизации. Как указывает Ш. Эйзенштадт, модернизация не может полностью «перемолоть» традиционность, которая во многом предопределяет ход и черты самой модернизации, а приверженность общества собственным традициям действует как стабилизирующий фактор, придает модернизации устойчивость и последовательность [11, р. 262 й].
Первейшей функцией государства является «сращивание» им своей территории, ее прозрачность для государственного правления и, следовательно, защита этой территории. Но именно данные функции уничтожаются, в первую очередь, проницаемостью границ в эпоху глобализации.
Государство разрывается между двумя противоречивыми факторами: сохранить целостность
пространства, за которое оно несет ответственность, и не мешать движению товаров, услуг, финансов, идей и просто перемещению людей. Глобализация меняет смысл государства.
Одним из серьезнейших последствий глобализации становится разрушение фундаментальной основы современных обществ - идеи социального договора. Начиная с Гоббса эта концепция последовательно оттачивалась, совершенствовалась и привела в конечном счете к созданию современной теории суверенитета. Теория социального договора возникла из насущной необходимости выживания людей в обществе, для чего они вынуждены были делегировать часть своей свободной воли государству в обмен на гарантии обеспечения безопаснос-ти (социальной, экономической). Концепция суверенитета, явившаяся последним фундаментальным штрихом в теории социального договора, оформила понимание государства как рациональной сущности, наделенной волей, обладающей правами и обязанностями по отношению к своим гражданам. Глобализация уничтожает сложившуюся концепцию. Если в течение какого-то времени суверенитет сохранится, то смысл его ограничится контролем над территорией при решении некоторых задач, предписанных международным правом [12, с. 23].
В связи с этим в современной политологической и юридической литературе обсуждается вопрос о вероятности замены социального договора планетарным договором. Но одновременно с этим возникает множество нерешенных противоречий. Неясно, можно ли в данном случае рассматривать государство как равноправного участника такого договора, раз оно является не онтологической реальностью, а всего лишь историческим продуктом человеческой деятельности, продуктом культуры.
Кроме того, не ясно, можно ли рассматривать мировую систему в качестве замены общества, которое выполняет функции сплочения, солидарности граждан для реализации общего блага народа?
Споры о конкретных масштабах и сферах деятельности национальных государств продолжаются. Проблема сегодня состоит в том, что государство сталкивается с новыми вызовами, которые выходят за рамки национальных территорий, что вовсе не должно означать отказа от государства. Ситуация требует от последнего активного поиска новых политических форм взаимодействия.
Литература
1. Политология. Энциклопедический словарь. М., 1993.
2. Гринин Л.Е. Современные производительные силы и проблемы национального суверенитета // Философия и общество. 1999. № 4.
3. Избулатов Х.Х. Экономический суверенитет России в условиях нового геополитического порядка: юридические формы реализации: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 2007.
4. Богомолов О., Некипелов А. Экономическая глобализация и кризис мирового хозяйственного порядка // Грани глобализации: Трудные вопросы современного развития. М.: Альпина паблишерс, 2003.
5. Кустарев А. Кризис государственного суверенитета (обзор новейших точек зрения западных политологов) // Космополис. 2004. № 1.
6. Хохлов И.И. Наднациональность в политике Европейского союза. М.: Международные отношения, 2007.
7. Богатуров А.Д. Истоки американского поведения // Россия в глобальной политике. 2004. № 6. Т. 2.
8. Соловьев Э. Сетевые организации транснационального терроризма // Международные процессы. 2004. № 2 (5). Т. 2.
9. Богатуров А. С устареванием суверенитета не все просто // Международная жизнь. 2006. № 3.
10. Кокошин А. А. Реальный суверенитет в современной мирополитической системе. М.: Европа, 2006.
11. Eisenstadt S.N. Tradition change and Modernity. N. Y., 1973.
12. Спиридонова В.И. Глобализация и национальное государство // Судьба государства в эпоху глобализации. М., 2005.
