CC BY
138
ИСТОРИЯ РОССИИ
СОВЕТСКИЙ ИНДУСТРИАЛЬНЫЙ ФОТОРЕПОРТАЖ 1930-х гг. КАК СРЕДСТВО СТЕРЕОТИПИЗАЦИИ МАССОВОГО СОЗНАНИЯ
В статье рассматривается механизм формирования и внедрения в массовое советское сознание визуальных стереотипных представлений о процессе индустриализации и сопутствовавших ей явлений общественной жизни посредством фоторепортажа 1930-х гг. Новизна статьи заключается в привлечении массы оригинальных источников нетрадиционного типа — фоторепортажных снимков, а также в выявлении и систематизации методов придания публиковавшимся снимкам агитационно-пропагандистской направленности.
Ключевые слова: индустриализация, фотография, пропаганда, стереотип
Мощнейшим средством пропаганды и популяризации процесса индустриализации в 1930-е гг. стали средства массовой информации. Одним из основных методов пропаганды являлась стереотипизация, то есть психологическое воздействие с помощью создания иллюзорных стереотипов, составлявших основу стандартов поведения, политических и социальных мифов, на которых базировалась государственная идеология1. Стереотипизации подвергался не только текстовой, но и иллюстративный материал. Иллюстрации являлись способом создания и внедрения в сознание читателей ложных представлений о действительности2.
Революционная власть, осознавая перспективность развития визуальной пропаганды, включила в арсенал ее средств фотографию. Известно, что фотоснимки, размещенные на страницах периодических изданий, оказывают на читателя гораздо большее воздействие, чем текстовая информация. Учитывая, что уровень грамотности населения страны в среднем не был высоким3, фоторепортаж в годы
Макаров Алексей Николаевич — аспирант кафедры новой и новейшей истории Магнитогорского государственного университета. E-mail: makarovalex88@mail.ru
1 Засурский 1978, 75.
2 Засурский 1978, 141.
3 По данным всесоюзной переписи населения 1926 г., грамотность населения страны составляла
51.1 %, в том числе по РСФСР — 55 %. При этом образовательный уровень оставался крайне низким: в середине 1930-х гг. средняя продолжительность школьного обучения рабочих составила 3,5 года (при нормативе в 4 года), а по жителям деревни официальную статистику вывести невозможно. Доля грамотного населения среди горожан в 1926 г. составляла 76,3%, а среди жителей села —
45.2 %.
© 2012
А. Н. Макаров
первых пятилеток стал важным источником информации о событиях, происходивших в стране и за рубежом.
Индустриальный фоторепортаж, под которым следует понимать оперативное отражение процесса проводившейся в СССР индустриализации и сопутствующих ей изменений общественной жизни посредством фотографии с текстовыми пояснениями, в конце 1920-х-1930-е гг. прошел в своем развитии несколько стадий, совпадающих с периодами повышения и снижения интереса фоторепортеров к новостройкам.
Первый этап пришелся на 1930-1933 гг. Огромное количество мелкоформатных снимков низкого качества на страницах газет можно объяснить высоким спросом на визуальную информацию со строительства промышленных предприятий и слабой технической стороной обеспечения фоторепортажа, низкими полиграфическими возможностями типографий тех лет. Второй этап, включающий 1934-1935 гг., стал временем удачного соединения идеологического запроса с адекватным уровнем развития фототехники4 и характеризовался стабильно высоким интересом фоторепортеров к теме индустриализации. На страницах газет в эти годы публиковалось большое число крупноформатных снимков достаточно высокого качества. Третий период охватил время с 1936 по 1941 гг., когда интерес прессы к теме индустриализации заметно снизился и в периодике встречались немногочисленные снимки, отражавшие моменты пуска вновь выстроенных предприятий.
Индустриальный фоторепортаж, размещенный на страницах советских периодических изданий 1930-х гг., включал в себя снимки, которые тематически можно разбить на три группы.
Первую группу составляли снимки, отражавшие сам процесс строительства и функционирования промышленных предприятий в 1930-е гг. (панорамные фотографии и виды отдельных цехов и стройплощадок). Конструктивистская фотография соответствовала партийному лозунгу «Техника решает все», поэтому излюбленным и наиболее востребованным для любой газетной или журнальной редакции материалом в годы первых пятилеток стали снимки котлованов, строительных лесов, машин, труб, различных механизмов. Ко второй группе относились снимки, изображавшие урбанизацию, сопутствовавшую процессу индустриализации, а также иллюстрировавшие становление нового городского быта и демонстрировавшие высокий социокультурный уровень жизни населения городов-новостроек. В третью группу следует включить снимки отдельных ударников и стахановцев и их бригад, сопровождавшиеся подписями и цифрами достижений.
Фоторепортерами в 1930-е гг. был разработан и успешно использован ряд методов придания публикуемым снимкам агитационно-пропагандистской направленности.
Одним из них являлся метод фотомонтажа, применявшийся советскими фотографами с начала 1920-х гг., когда сфера его использования ограничивалась агитационным плакатом и стенгазетой. При создании фоторепортажей монтаж стал активно использоваться в годы первой пятилетки. В едином фотографическом по-
4 Орлова 2005, 192.
вествовании путем «раскройки» и «склейки» снимков могли соединяться предприятия, не только находившиеся на большом друг от друга расстоянии (например, доменные печи Украины и Урала), но и относившиеся к разным отраслям промышленности. Снимок, обработанный аналогичным способом, мог демонстрировать не только вступившее в строй предприятие, но и его готовую продукцию. Указанные приемы были использованы в подборке снимков, размещенных в журнале «Смена», где рассказывалось о пуске Горьковского автомобильного за-вода5. Вынесенный на обложку журнала фотомонтаж включал два снимка, один из которых изображал момент строительства завода и сопровождался пояснением: «2 мая 1930 г. был заложен первый камень фундамента автозавода». Второй снимок, наложенный поверх первого, изображал автомобиль, который, казалось, выезжал прямо со стройплощадки, запечатленной на первом снимке. Подпись к этому снимку уточняла, что автозавод будет пущен 1 ноября 1931 г. Так Горь-ковский автозавод на страницах «Смены» уже «выпустил» готовую продукцию до реального пуска предприятия.
Монтажная техника позволяла встраивать в фотографическое изображение емкие по смыслу и понятные рядовому читателю фразы. Так, призыв «Больше чугуна и стали», неоднократно встраивавшийся в изображения доменных печей, апеллировал к рабочим повысить объемы плавок.
Значительное количество фотосерий строилось на технике монтажа. Фотоиз-датом в 1934 г. планировалось выпустить ряд фотосерий, посвященных индустриализации: «Советские автомобили», «Вторая пятилетка» и «За что мы будем бороться в 1934 г.»6. В последней средствами художественного монтажа плакатного типа предполагалось показать основные цифры и задания плана на 1934 г. Наглядное иллюстрирование производственного плана, по мнению идеологов, «должно облегчить запоминание основных цифр и задач», а лозунги, помещенные рядом со снимками, «дополнят агитационно-пропагандистское содержание серии»7.
Генеральным жанром фоторепортажа в начале 1930-х гг. являлась панорама — общий вид строительной площадки. Последняя могла иметь большую протяженность, поэтому фотографу приходилось снимать фронт строительства в несколько приемов с одной позиции, а затем в лаборатории склеивать отдельные фрагменты пленки8. Подобные снимки, размещенные на страницах периодических изданий и внушительно выглядевшие на фоне массы небольших по формату снимков, привлекали внимание читателя и создавали стереотипное представление о запечатленном строительстве как о монументальном и масштабном. Подобные фоторепортажи появились задолго до начала первой пятилетки. Например, в 1926 г. в газетах был опубликован снимок перспективного плана Днепровской плотины9. «Лицом» индустриальной эпохи 1930-х гг. стали панорамные снимки Магнитостроя и Кузнецкстроя.
Метод фотомонтажа использовался при освещении кампании за повышение производительности труда, развернувшейся в апреле-сентябре 1931 г. На вы-
5 Кэмрад 1931, 28.
6 Малкин 1934, 21.
7 Малкин 1934, 21.
8 Болтянский 1939, 116.
9 Лельчук 1984, 98.
работку этой визуальной стратегии у редакции «Правды» ушло около месяца. На фоне борьбы с обезличкой на производстве у кампании появляется собственное «лицо». Сначала это рисованный шахтер в спецовке с фонарем в руке, потом — фото безымянного, но натурально улыбающегося горняка и, наконец, начиная с первой декады мая — фотопортрет персонально поименованного ударника, смонтированный с общим планом производственного процесса и цифрами достижений в той или иной отрасли. В 1932 г. «Правда» использовала другой, не менее эффективный способ популяризации ударнического движения. На страницах газеты из номера в номер помещались своеобразные «окошки», в правой части которых в виде графика приводились конкретные данные по выплавке стали и чугуна, а слева — фотопортреты ударников или ударниц с указанием фамилии и места работы. На фоне ударника, который показан одновременно работающим и добившимся результатов, призывы увеличить добычу угля и выплавки стали или овладеть конвейерным потоком выглядели не только осуществимыми, но и осуществляемыми10.
Другим методом формирования визуальных стереотипов у населения стало сочинение к фотографиям грамотных, идеологически выверенных подписей, которые могли направить читателя в верное русло истолкования конкретного снимка. Фоторепортеров, которые затруднялись дополнить свои негативы грамотными текстовками, причисляли к «съемщикам» и не поручали такие ответственные за-дания11.
В подстрочниках к снимкам, как правило, подчеркивалась авангардная роль многонационального пролетариата, комсомольской молодежи, партии, а иногда лично И. В. Сталина в строительстве конкретного предприятия, приводились технические характеристики изображенного на снимке агрегата, транспортного средства, механизма или инженерной конструкции, при этом часто подчеркивалось, что подобный механизм или сооружение строились в СССР впервые и не имели по своей мощности, производительности и размерам аналогов в мире.
Нередко снимки сопровождались цитатами из высказываний представителей власти. К примеру, фоторепортаж, рассказывающий о сборке 100-тысячного трактора на Сталинградском тракторном заводе, сопровождался выдержкой из доклада В. И. Ленина, сделанного им на VIII съезде РКП (б) 23 марта 1919 г.: «Если бы мы могли дать завтра 100 тысяч первоклассных тракторов, снабдить их бензином, снабдить их машинистами (вы прекрасно знаете, что пока это — фантазия), то средний крестьянин сказал бы: 'Я за коммунию''»12. Рассматривая на снимке трактор, зритель воочию убеждался в том, что недавние проекты претворялись в жизнь. В журнале «Смена» была помещена фотография рабочего, собиравшего автомобиль, а рядом приводилось высказывание И.В. Сталина: «Когда посадим СССР на автомобиль, а мужика на трактор, — мы еще посмотрим, какие из стран можно будет тогда определить в отсталые, а какие в передовые»13. Внушение сте-
10 Орлова 2005, 193.
11 Морозов 1939, 121.
12 Комсомольская правда 15.04.1934.
13 Кэмрад 1931, 15.
реотипных представлений в приведенных примерах велось без особых доказательств, логических построений, лишь со ссылкой на «авторитет»14.
Часто подстрочники к снимкам подвергались тщательной художественной обработке. Пояснения к снимкам, основанные на приеме олицетворения («мартеновские цеха поднимают свои трубы, печи начинают выходить из котлованов, электростанция сбрасывает свои леса»15 и др.) усиливали пропагандистский эффект, вызванный просмотром фотографий.
Для закрепления в сознании масс стереотипов пропаганда практиковала многократное, настойчивое повторение одних и тех же слов, фраз, которые в результате становились символами. Повторяемость сюжетов и высокая частота публикации снимков в периодических изданиях также являлись одним из приемом по приданию индустриальному фоторепортажу агитационно-пропагандистской направленности.
На страницах «Правды» в 1929-1932 гг. индустриальный фоторепортаж публиковался до 5-6 раз ежемесячно, в «Уральском рабочем» и «Комсомольской правде» — до 3-4 раз в месяц. При этом среди предприятий, строившихся в годы первых пятилетних планов, наибольшим спросом со стороны фотокорреспондентов пользовались металлургические и машиностроительные заводы. Например, в 1931-1932 гг. общий вид строительства второй магнитогорской домны появился четыре раза на страницах «Известий» и «Уральского рабочего», три раза в «Комсомольской правде», два раза в «Правде» и один раз в комсомольском журнале «Смена». Фоторепортажи со строительства Уралмаша, пущенного в строй в 1933 г., за период с 1931 по 1933 гг. четыре раза появились в газете «Уральский рабочий» и по два раза — в «Правде» и «Комсомольской правде». По меркам периодической печати тех лет подобная регулярность освещения строительства промышленного объекта находилась на достаточно высоком уровне.
Как правило, за месяц до пуска очередного предприятия газеты обеспечивали активное визуальное сопровождение предпусковых работ. Тем не менее, момент самого пуска предприятия часто оставался визуально не подтвержденным. Так получилось с Челябинским тракторным заводом, Краматорским заводом тяжелого машиностроения, Магнитогорским металлургическим комбинатом. Сложившуюся ситуацию нельзя оценивать однозначно. С одной стороны, технические возможности типографий газет были невелики, и снимок мог «опоздать» в печать. С другой стороны, подобная ситуация могла возникнуть в связи с препонами, чинимыми фотокорреспондентам и редакциям газет цензурными инстанциями разных уровней.
Одним из приемов демонстрации мощи советской промышленности стало тиражирование снимков, изображавших готовую продукцию тех или иных предприятий. Показательным в этом отношении являлся фотомонтаж «Сделано в СССР»16. Снимки изображали произведенную в стране за годы первой пятилетки продукцию: от велосипедов и часов до тракторов и паровозов. В «Комсомольской правде» была опубликована фотографии доменных печей Кузнецка,
14 Засурский 1978, 120.
15 Пятаков 1932, 41.
16 Известия 4.02.1932.
подпись к которой гласила: «Есть кузнецкая сталь. Первый слиток — товарищу Сталину»17.
Поскольку базой индустриализации выступало машиностроение, среди фотокорреспондентов в 1930-е гг. наибольшей популярностью пользовалась продукция машиностроительных заводов. В «Смене» под заголовком «Полным ходом» была помещена подборка снимков, сделанных на Ростовском заводе сельскохозяйственных машин (от общих панорам до готовой продукции предприятия)18. Пуск Ростсельмаша, действительно, был знаковым событием в истории отечественной промышленности: с началом выпуска сельскохозяйственной техники СССР прекратил закупку машин за границей и перешел к экспорту собственных. В газетах публиковались снимки тракторов, собранных на Сталинградском19 и Челябин-ском20 тракторном заводах, танка-паровоза, выпущенного на ленинградском завода им. Ленина21, и других машин и механизмов.
Метод высокой частоты публикации снимков применялся при освещении движения стахановцев. За период с 9 сентября 1935 г. (в этот день в «Правде» впервые появился портрет А. Стаханова) по 9 сентября 1936 г. на страницах «Правды» было опубликовано порядка 40 фоторепортажей, повествующих об очередных достижениях стахановцев на различных предприятиях легкой и тяжелой промышленности страны22. Фотопортрет А. Стаханова за этот период на страницах «Правды» публиковался 13 раз, причем в сентябре 1935 г. это делалось дважды, в октябре 1935 г. — трижды, а в ноябре — четыре раза23. Сначала зритель видит знаменитого донбасского шахтера в забое, затем — в качестве инструктора, популяризатора нового метода работы, в следующих номерах газеты А. Стаханов — в своей квартире с дочерью, потом — в клубе с коллегами, и, наконец, на первом всесоюзном совещании стахановцев. Фоторепортаж, изображая «героя» на работе, в кругу семьи, на отдыхе, создавал иллюзию его процветания. Одним из главных направлений фотопропаганды становилась публикация в газетах и журналах снимков ударников и стахановцев в радиофицированных и обставленных «роскошной» мебелью квартирах.
Другим направлением фотопропаганды стало изображение досуга рабочих. Как рассуждали идеологи, семья стахановца «умеет иначе отдыхать, нежели отдыхала так недавно». Оказывается, запечатленная фоторепортером Д. Черновым ударница-текстильщица, сидящая в театре, являла собой «очень многозначительную картину», ведь «работница имеет свое привилегированное место»24. Фото М. Маркова и М. Озерского показывали, как осуществлялась культурная революция: семьи шахтеров, отдыхающие во Дворце культуры в Горловке (Донбасс); женщины, слушающие репродуктор у колхозной избы25.
17 Комсомольская правда 20.09.1932.
18 Кэмрад 1931, 18.
19 Комсомольская правда 6.01.1932.
20 Правда 1.06.1936.
21 Комсомольская правда 4.02.1932.
22 Рассчитано по: Правда 1935-1936.
23 Рассчитано по: Правда 1935.
24 Пятаков 1934, 3.
25 Заковырина 2008, 140.
Агитационно-пропагандистскую направленность индустриальному снимку задавало его композиционное построение, специальные методы съемки, использование световых эффектов.
Излюбленным способом съемки у фоторепортеров была съемка снизу вверх или по диагонали. В первом случае промышленному объекту придавались гипертрофированные размеры, во втором — избегалось статическое состояние, изображенному придавалось движение. Почти всегда в 1930-е гг. доменные печи, трубы коксохимкомбинатов, нефтяные вышки снимались или снизу вверх, что визуально «растягивало» и без того высокие объекты, или по диагонали, что придавало моменту строительства динамизм. Даже сельскохозяйственная техника иногда снималась с непривычных ракурсов. Например, трактор «Сталинец», собранный в Челябинске, был снят по диагонали так, что возникает впечатление, будто машина, как необъезженная лошадь, «встает на дыбы», а тракторист за рулем кажется лихим наездником, укрощающим строптивое животное26.
Своеобразным символом трудового героизма в 1930-х гг. стал шахтер со вскинутым на плечо отбойным молотком. Как правило, рабочий снимался с такого ракурса, чтобы у зрителя возникла визуальная иллюзия: невысокий мужчина на снимках мог выглядеть великаном. Например, в «Комсомольской правде» был размещен снимок молодого мускулистого рабочего с голым торсом, водрузившего кузнечный молот на плечо и смотрящего в неопределенном направлении27. Отсутствующая на снимке линия горизонта, а также съемка снизу вверх зрительно увеличили рост ударника. Обнаженное тело и тяжелый инструмент на плече добавляли в созданный образ элементы брутальности. Ударник производства, изображенный подобным образом, выглядел как сгусток энергии. Образ рабочего-великана, который в действительности не встречался, являлся персонификацией коллективных сил, представляя обобщенный образ советского пролетариата. Многие стахановцы изображались на снимках с дымящимися папиросами во рту, что, по мнению ряда исследователей, подчеркивало мужественность.
Иногда редакции газет с целью произвести сильное впечатление на читателя прибегали к использованию потенциала развивающейся полиграфии страны. Например, для изображения помещений цехов применялась публикация снимков большого формата. К фотографии кузнечного цеха Челябинского тракторного завода, по площади занимающей четверть страницы, давалось пояснение, в котором уточнялось, что «это не весь цех»28. У рядового советского читателя, не вникавшего в тонкости фотографической техники, могло сложиться впечатление, что в том случае, если бы фоторепортер решил запечатлеть кузнечный цех полностью, то редакции газеты пришлось бы отдать под такой снимок половину страницы, а может и больше.
Для придания снимку большей убедительности в изображении грандиозного строительства, ведущегося под руководством партии, фоторепортеры часто прибегали к «игре» со светом. На снимке А. Скурихина «Солнечный цех» (1931 г.), сделанном на Кузнецком металлургическом заводе, свет является важнейшим компонентом композиции. Фотография показывала зрителю огромный цех, про-
26 Комсомольская правда 21.12.1934.
27 Комсомольская правда 24.05.1931.
28 Уральский рабочий 17.12.1933.
леты которого пронизаны вертикальными лучами света, проходящими сквозь недостроенную крышу. Игра света и тени, солнечные лучи, разрывающие затененное пространство цеха, делали снимок подчеркнуто патетичным. Хотя на снимке почти незаметны фигуры людей, становилось понятно, что «трудиться здесь — радостно»29. По наблюдению исследователя Б. Розенталя, образ света был широко распространен в советском искусстве 1930-х гг., причем, «чем мрачнее реальность, тем больше света на картинах»30.
Особенное значение уделялось расположению снимка в номере. Индустриальная тематика в годы первых пятилеток переместилась на первые страницы журналов и газет. Снимки ударников и стахановцев к 1935-1936 гг. занимали, как правило, почетное место в верхнем правом углу страницы, что далеко не случайно. Самыми ценными в информационном смысле областями газетно-журнальной страницы считаются верхние левый и правый углы, потому что на них, по наблюдению психологов, чаще всего падает взгляд читателя, а потому информация, расположенная здесь, лучше усваивается.
Еще одним методом усиления агитационно-пропагандистского воздействия фотографии являлась фотосерия, представлявшая собой ряд снимков, объединенных в едином сюжете, с прилагавшимися к ним текстовыми пояснениями.
Редакция журнала «Смена» в 1929 г. поместила подборку снимков, которые впервые продуманно проиллюстрировали начало индустриализации. На первом снимке — ленинградский Гипромез, на втором — конные повозки, рабочие с лопатами (подпись к снимку дает понять, что на Урале будет возведен машиностроительный завод), на следующем снимке — комсомольцы-рабочие завода «Серп и молот», занятые сборкой металлолома, на четвертом снимке — общий вид недавно пущенных доменных печей Судаковского завода (Тульская область)31. Перед читателями журнала в общем виде выстраивалась картина предстоящей индустриализации: от чертежей Гипромеза и сборки металлолома до функционирующих доменных печей.
Образцом фотопропаганды за 1931 г. была признана фотосерия «24 часа из жизни московской рабочей семьи Филипповых». Ее публикация в западном коммунистическом издании («АИЦ») вызвала широкий резонанс: 52 снимка с сопроводительным текстом были восприняты как документальная повесть о положении рабочего класса в СССР. На примере семьи московского рабочего Филиппова зрители за границей должны были составить представление о новой, безоблачной жизни рабочих в Советском Союзе32.
Успех «Семьи Филипповых» дал импульс к созданию ряда фотосерий. Качественно новую форму фоторепортажа предложил М. В. Альперт. Фотосерия «Гигант и строитель», основанная на приеме «восстановления фактов действительности», рассказывала о рабочем В. Калмыкове, за два года прошедшем на строительстве Магнитогорского металлургического комбината путь от завербованного на стройку крестьянина до ударника-бригадира, орденоносца33.
29 Вартанов 1986, 6.
30 Розенталь 2000, 63.
31 Кэмрад 1929, 6.
32 Сарторти 2005, 151.
33 Пятаков 1932.
Фотосерия «Уголь и розы» М. Маркова (1934 г.) рассказывала о донбасском шахтере-рекордсмене Н. Изотове. На снимках можно было увидеть Изотова, беседующего по возвращении из шахты с бригадой следующей смены, на производственном совещании, в домашней обстановке, в театре, а также его жену и детей. Однако из 14 негативов, предоставленных М. Марковым в Союзфото, в серию вошло лишь девять. Редакцией были «отсеяны» те снимки, которые заостряли внимание на частной жизни шахтера, «не уделяя места роли партии в борьбе за повышение качества продукции»34.
Интересными по структуре и убедительными по содержанию являлись индустриальные фотоочерки 1930-х гг. В фотоочерке «Биография мирового гиганта» посредством пяти снимков перед читателем разворачивалась история с момента начала строительства под Сталинградом тракторного завода до спуска с конвейера стотысячного трактора35.
В конце 1930-х гг. М. Альпертом был создан очередной фотоочерк, названный «Династия Коробовых», который был посвящен жизни трех поколений семьи доменщика Макеевского металлургического завода им. С. М. Кирова — И. Г. Коробова. Очерк создавался в то время, когда члены семьи Коробовых уже совершили «карьерный взлет»36. Фотографии позволяли читателю проследить за судьбой семьи макеевских металлургов, давая наглядное подтверждение быстрому продвижению Коробовых по служебной лестнице.
Помимо фотосерии, советскими фоторепортерами практиковался иной способ сочетания двух и более снимков. Среди приемов показа роста благосостояния советского государства и его граждан в годы первой пятилетки приоритет отдавался тиражированию в прессе снимков, построенных по принципу противопоставления «старого» «новому».
Параллельно с проводимой в стране индустриализацией шел процесс урбанизации, происходили изменения в социальной структуре и повседневной жизни общества. На годы советской индустриализации пришлось время попыток воплощения в конкретных архитектурных формах идеи нового социалистического быта, подразумевавшего максимальное обобществление жизни. Происходила перепланировка многих городов.
В 1930-е гг. важно было представить «новый» советский город как полное преобразование старого37. «Строительная газета» в 1930-е гг. практиковала выпуск иллюстрационной вкладки «Архитектура», которая содержала художественные красочные фотоснимки новых зданий в Москве, Ленинграде, и других городах СССР38. Одним из первых прием сравнения в снимках применил фотокорреспондент Б. Игнатович. Для журнала «СССР на стройке» им была проведена аэросъемка Ленинграда. Сопоставление снимков «Старый Ленинград» (купол
34 Гришанин 1934.
35 Комсомольская правда 15.04.1934.
36 Глава семьи Иван Григорьевич Коробов стал обер-мастером Макеевского завода, депутатом Верховного Совета УССР, Павел Иванович Коробов — директором ММК, депутатом Верховного совета СССР; Николай Иванович Коробов — старшим инженером Главного Управления металлургической промышленности Урала и Востока; Илья Иванович Коробов- директором металлургического завода имени Г. Петровского в Днепропетровске.
37 Кларк 2000, 123.
38 Кузнецов 1972, 171.
Исакиевского собора) и «Новый Ленинград» (трубы завода) приводило к выводу, что в Ленинграде не только строилась промышленность, но и происходило обмирщение быта горожан.
Снимок М. Альперта, запечатлевший первую магнитогорскую плотину, будто говорил читателю: «Вот она какая — плотина сегодня!». С настоящим снимком контрастировала другая фотография: бревенчатый мостик, на котором женщины стирают белье39. Изменения, произошедшие за относительно короткий период времени, очевидны.
Благодатной средой для фотокорреспондентов являлись Донбасс и Кузбасс. На снимках сравнивались старые шахтерские поселения, представлявшие собой беспорядочное скопище хибарок, с шахтерскими городками, где возводились капитальные здания, а грязь и пустыри сменялись зелеными насаждениями и пар-ками40.
Согласно фоторепортажу, позитивные изменения в жизни горожан происходили повсеместно. Фотографии рассказывали о «победах на фронте рабочего быта», демонстрируя то, как преображаются Минск, Харьков, Грозный, Подольск, Иваново и другие рабочие города41.
Снимки Д. Чернова, А. Грибовского, А. Скурихина были построены на приеме контраста: на одной фотографии зритель мог видеть покосившиеся деревянные лачуги — вчерашний день советского города, на другой — 4-х и 5-этажные каменные здания и многоэтажные дома. Например, снимок А. Скурихина, опубликованный сначала в «Комсомольской правде»42, а затем в журнале «Смена»43, изображал многоэтажное здание Госпромурала, возвышающееся над старыми купеческими домами: на смену деревянной застройке старого Екатеринбурга приходили крупные жилые комплексы Свердловска.
Характерным для советской предвоенной фотожурналистики становится прием непрямого сопоставления социально-экономической ситуации в СССР и странах Западной Европы и США. Международная фотохроника на протяжении 1930-х гг. оставалась одним из важнейших структурных элементов газетных и журнальных страниц. Как правило, советская пресса перепечатывала снимки, заимствованные из западных коммунистических изданий. Как правило, прямое сравнение социально-экономической ситуации в СССР и на Западе средствами фотографии в советской прессе 1930-х гг. не практиковалось. Однако во многих периодических изданиях наблюдалась следующая ситуация. На первой полосе размещался индустриальный фоторепортаж, демонстрирующий невиданный по темпам и масштабам промышленный рост Советского Союза, а на второй полосе — международная фотохроника, повествующая о бедствиях населения стран Европы и Америки. Например, в журнале «Смена» со снимком, демонстрирующим разгон полицейскими бастующих американских текстильщиц, и фотоколлажем «Кризис в капиталистическом мире», включавшим снимки нищих, безработных жителей стран Европы, соседствовала фотография, на которой запечатлены
39 Пятаков 1932, 5.
40 Гришанин 1934, 8.
41 Кэмрад 1932, 3.
42 Комсомольская правда 30.01.1932.
43 Кэмрад 1933, 18.
доменные печи Макеевского металлургического завода44. В одном номере «Комсомольской правды» можно видеть благоустроенный поселок рабочих черной ме-таллургии45, в следующем — фото испанских безработных, устраивающихся на ночлег на улицах Мадрида46.
Естественно, граждане СССР, ежедневно читая газеты и видя визуальные свидетельства безработицы, нищеты, голода за рубежом и благосостояния своей страны, сопровождавшиеся грамотными подстрочниками, настойчиво клеймившими капитализм, приходили к выводу о преимуществах коммунистического строя. Вера в то, что страна в недалеком будущем займет лидирующее положение в мире, позволяла советскому обывателю скептически относиться к зарубежному опыту.
Фоторепортажи, созданные с использованием вышеобозначенных методов, наполнялись агитационно-пропагандистской направленностью и, предлагая массовому читателю упрощенную визуальную модель индустриализации, способствовали утверждению в сознании советских граждан ряда стереотипов.
Во-первых, подобные снимки демонстрировали промышленное превосходство СССР над странами Западной Европы и США, а следовательно, и экономическую независимость страны от капиталистической экономики.
Во-вторых, индустриальный фоторепортаж мог визуально «подгонять» строительство отдельных предприятий, создавая иллюзию высоких темпов строительства, несмотря на реально низкие темпы. Так, из двух снимков Г. Петрусова (1931 г.), изобразивших первые магнитогорские домны, цензурой был забракован тот, на котором отчетливо просматривалась сетка металлической арматуры, что больше подчеркивало момент продолжающейся стройки. Недостроенная доменная печь не радовала глаз цензурных блюстителей, поэтому во все периодические издания тех лет попал снимок («Магнитка в строю»), сделанный с иного ракурса так, что на нем не видна сетка металла.
В-третьих, фоторепортаж, размещенный на страницах периодических изданий, превратился в годы первых пятилеток в один из основных способов технической пропаганды. Например, посредством растиражированных снимков магнитогорского строительства рядовой читатель становился очевидцем метаморфоз, происходивших на новостройке. На месте котлованов вырастали доменные и мартеновские печи, конные грабарки уступали место паровозам, а землекопы — экскаваторам. Однако механизация производства в начале 1930-х гг. была достаточно редким явлением. Большинство работ, особенно в годы первого пятилетнего плана, осуществлялось кустарным способом. Выполнение тяжелых видов работ вручную, без применения специальной техники использовалось советскими фоторепортерами в пропагандистских целях. Рабочий, вручную выполнявший технически сложные операции, являл собой пример трудового подвига. В период первой пятилетки строителей на фотографиях нередко изображали с лопатой, на фоне лошадей с подводами, с ломом в руках. Известен снимок, изображающий троих парней в резиновых сапогах, которые, взявшись за плечи, утаптывают бе-
44 Кэмрад 1931, 25.
45 Комсомольская правда 21.10.1934.
46 Комсомольская правда 23.10.1934.
тон47. Но подобное положение дел представлялось официальной пропагандой как временное явление.
В-четвертых, фоторепортаж содействовал мобилизации населения СССР на индустриальные новостройки. В годы первых пятилетних планов крупным промышленным стройкам страны требовался постоянный приток рабочей силы. Реализация данной задачи фоторепортерами проводилась посредством изображения на снимках определенных групп населения, либо отправлявшихся на стройку конкретного промышленного объекта, либо уже ставших активными «строителями социализма». Например, один из номеров журнала «Смена» открывался фотографией, изображавшей в вагоне поезда женщин и девочек (сезонных работниц), ехавших на кирпичные заводы и торфяные разработки48.
Снимки молодых жизнерадостных рабочих, размещенные на страницах периодических изданий тех лет, часто сопровождались лозунговыми текстовками типа: «Весь комсомол строит Магнитострой!»49 или «Все пути ведут на Тракторстрой»50. В журнале «Смена» под общим заголовком: «Так бьется пульс ленинского комсомола» были опубликованы фотографии ударников с различных строек, колхозов и совхозов страны51. Фоторепортаж, в частности, заметно искажал реальное соотношение различных социальных групп среди рабочих Магни-тостроя в пользу комсомольцев. Эта тенденция прослеживается в центральных и региональных изданиях, где доля снимков, на которых были изображены комсомольцы, составляла более 50% от общего числа снимков ударников и стахановцев Магнитостроя. Так в сознании советских граждан планомерно утверждалась идея о массовости комсомольского движения на всех новостройках страны, о решающем вкладе молодежи в строительство важнейших предприятий. Действительно, вдохновленная пропагандой, молодежь целенаправленно стремилась туда, где ее заведомо ждали трудности.
Наконец, индустриальный фоторепортаж вносил вклад в дело пропаганды ударнического и стахановского движений. В отдельных случаях опубликованный в газете фотопортрет становился для запечатленного человека своего рода поощрением, моральным стимулом (в условиях дефицита материальных) для дальнейшего высокопроизводительного труда. На одном из совещаний редакторов газет и рабселькоров, проходившем в Челябинской области 24 апреля 1934 г. фотографам был дан совет: «...приказом вы иногда добьетесь гораздо меньше, чем фотоснимком. Хороших ударников заснимете, напечатаете в газете, вы же знаете, ударник будет доволен»52. Несомненно, публикация фотопортретов ударников в газетах наряду с занесением их имен на доски почета и награждением различного рода ведомственными грамотами способствовало формированию уважительного отношения к труду рабочего человека, прежде всего, в рабочей же среде53.
Снимки, повествующие о новом образе жизни советских рабочих, имели явно пропагандистский, популяризаторский характер и были призваны отразить успе-
47 Лельчук 1984, 99.
48 Кэмрад 1929, 4.
49 Кэмрад 1931, 8.
50 Кэмрад 1931, 11.
51 Кэмрад 1931, 34.
52 ОГАЧО. Ф. 288. Оп. 1. Д. 91. Л. 24.
53 Фельдман 2010, 119.
хи советской власти в сфере образования, здравоохранения, жилищной политики и так далее. Фотосерии позволяли наглядно продемонстрировать, как филипповы, калмыковы, изотовы, коробовы и стахановы благодаря советской власти сумели сделать успешную карьеру и даже занять высокие административные и государственные должности.
Таким образом, фоторепортаж в предвоенное десятилетие превратился в один из самых распространенных и доступных широким массам источником информации. В 1930-е гг. представления большинства советских жителей о внутренних событиях формировались во многом благодаря фотографиям, публиковавшимся в периодической печати. Индустриальный фоторепортаж, основанный на технике монтажа, выполненный при помощи особых приемов съемки, сопровожденный подписями, направляющими читателя на правильное восприятие запечатленного, публикуемый на страницах газет и журналов с необходимой частотой и размещенный в наиболее выгодных частях печатного поля, способствовал укоренению в общественном сознании стереотипных представлений о советской индустриализации.
ЛИТЕРАТУРА
Болтянский Г. 1939: Очерки по истории фотографии в СССР. Харьков.
Вартанов А. (ред.). 1986: Антология советской фотографии. М.
Гришанин В. 1934: По-новому живут строители социализма // Советское фото. 1, 5-8.
Заковырина Н. С. 2008: Эволюция журнала «Советское фото» (1931-1941) // Известия Уральского государственного университета. 60, 133-142.
Засурский Я. Н. 1978: Техника дезинформации и обмана. М.
Кларк К. 2000: Соцреализм и сакрализация пространства // Соцреалистический канон / Х. Гюнтер, Е.Добренко (ред.). СПб., 119-129.
Кузнецов И. В. 1972: Газетный мир советского Союза. 1917-1970 гг. М.
Лельчук В. С. 1984: Индустриализация СССР: история, опыт, проблемы. М.
Малкин И. 1934: Фотоиздат перестраивается // Советское фото. 3, 16-21.
Морозов С. А. 1939: Фотоиллюстрация в газете. В помощь редакционным работникам. М.
Орлова Г. 2005: «Воочию видим». Фотография и советский проект в эпоху их технической воспроизводимости // Советская власть и медика / Х. Гюнтер, С. Хэнсген (ред.).СПб., 188-204.
Розенталь Б. 2000: Соцреализм и ницшеанство // Соцреалистический канон / Х. Гюнтер, Е.Добренко (ред.). СПб., 56-69.
Сарторти Р. 2005: Фотокультура II, или «верное видение // Советская власть и медиа / Х. Гюнтер, С. Хэнсген (ред.). СПб., 145-163.
Фельдман М. А. 2010: История стахановского движения: между реальностью и мифологией // Трудовые отношения в условиях мобилизационной модели развития / Г. А. Гончаров, С. А. Баканов (ред.). Челябинск, 117-133.
SOVIET INDUSTRIAL PHOTOGRAPHIC COVERAGE AS A TOOL FOR STEREOTYPING PUBLIC CONSCIOUSNESS
A.N. Makarov
The article deals with the mechanism for forming and inculcating in the Soviet public consciousness visual stereotypes about industrialization and accompanying public life phenomena through photographic coverage of the 1930-s. The novelty value of the article consists in a number of original, non-traditional sources (e.g. photo spread) and in the revealing and systematizing of ways and means of making photographs propaganda-orientated.
Key words: industrialization, photograph, propaganda, stereotype
© 2012
М. Н. Потемкина
ИСТОРИЧЕСКОЕ ПРОСТРАНСТВО ЭВАКУАЦИИ (1941-1945 гг.)
В статье рассматривает формирование исторического пространства эвакуации в период Великой Отечественной войны, которая расколола единое пространство СССР на две части, границей между которыми стала линия фронта. Привычный мир советского человека был разрушен: окружавшее его пространство менялось каждую минуту. В условиях войны появились специфические топосы: бомбоубежище, «теплушка», эвакопункт. Способом преодоления пространства в ходе эвакуации стали железные дороги. Новые места жительства эвакуированные воспринимали как «чужие» и временные.
Ключевые слова: отечественная история, Великая Отечественная война, историческое пространство, эвакуация
Восприятие пространства человеком — это совокупность его представлений о пространственных свойствах явлений и предметов, их пространственных отношениях и расположении относительно друг друга и самого воспринимающего субъекта. Структурирование пространства предполагает выделение, помимо природной и географической среды, макросоциальное и локальное, государственное, духовное, коммуникативное и другие виды пространств1.
Великая Отечественная война расколола единое пространство страны на оккупированные территории и советский тыл. Главным маркером пространства стала линия фронта. Это была граница между своим и чужим миром. Пространство страны осознавалось не просто как территория на политической или физической карте, а как ценность, ради которой советские граждане были готовы пожертво-
Потемкина Марина Николаевна — доктор исторических наук, профессор, зав. кафедрой новой и новейшей истории Магнитогорского государственного университета. E-mail: newhist@masu.ru
1 Кринко, Тажидинова, Хлынина 2011, 56.
