CC BY
122
НАУЧНО-ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ РАЗДЕЛ
УДК 343.131 ББК 67.411
© 2016 г. А. В. Победкин,
заместитель начальника Управления организации подготовки кадров ДГСК МВД России доктор юридических наук, профессор. E-mail: [email protected]
СОВЕСТЬ В УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОЙ ФОРМЕ
В статье исследуется соотношение и взаимовлияние духовно-нравственных основ российского народа и уголовно-процессуального права. Предлагается рассматривать совесть как важную составляющую системы регуляторов поведения россиянина, которая в числе традиционных отечественных духовно-нравственных ценностей должна предопределять уголовно-процессуальную форму и в свою очередь пробуждаться в человеке путем применения уголовно-процессуального права. Формулируются предложения по совершенствованию уголовно-процессуального закона в части констатации важной регулирующей роли совести.
Ключевые слова: уголовно-процессуальное право, нравственность, духовно-нравственные начала, совесть, принципы.
A. V. Pobedkin - Deputy head of the Management of professional training of the Department of public service and
personnel of the Ministry of Internal Affairs of Russia, Doctor of Law, Professor.
CONSCIENCE IN THE CRIMINAL PROCEDURAL FORM
In the article is discussed the relationship and interaction of the spiritual and moral foundations of the Russian people and the criminal procedure law. The author proposed to consider the conscience as an important component of the regulatory system the behavior of Russians. In that case, the conscience includes traditional Russian spiritual and moral values should prejudge the criminally-remedial form. In turn, it should awake through the application of the criminal procedural law in man. In the article is formulated proposal to improve the criminal procedure law in the part of the statement of the important regulatory role of conscience.
Key words: criminal procedure law, morality, spiritual and moral principles, conscience, foundations.
Нестабильность Уголовно-процессуального кодекса РФ (далее - УПК РФ) - такая же проблема, как и не всегда высокое качество его текста: логические, системные, лингвистические недостатки [12]. Попытки исправить эти недостатки лишь раскручивают маховик бесконечных поправок и усиливают нестабильность, вызывая в свою очередь все те же проблемы текста, которому уже объективно непросто придать хотя бы какую-то системность.
В числе причин этого «замкнутого круга» одной из самых значимых стал отрыв содержания уголовно-процессуального права от действительно стабильных, стационарных, незыблемых основ, в соответствии с которыми на протяжении многих веков живет и выживает страна. Основы эти имеют нравственную природу. Право, не основанное на духовно-нравственных ценностях народа, всегда будет неэффективным регурятором. Как
верно отмечает В. Д. Зорькин: «Реформы могут быть успешными только тогда, когда они сохраняют социокультурный код того социального слоя, чья жизнь и судьба становятся объектом чьих-то реформаторских усилий» [7], а «базисом нормативного социального поведения в любой стране являются укоренившиеся в обществе массовые представления о должном, благом и справедливом»» [8]. Оторванностью уголовно-процессуального права от традиционных российских духовно-нравственных ценностей справедливо объясняют его проблемы и другие авторы [5, с. 3-20].
Принято считать, что нравственные начала влияют на право и правоприменение по двум основным направлениям: 1) обеспечивают нравственность закона и 2) непосредственно регулируют поведение участников процесса в ситуациях, не получивших прямого нормативного регулирования. На самом деле влияние нравственных начал на эффек-
тивность уголовно-процессуального регулирования значительно шире. Прежде всего, духовно-нравственные ценности (носителями которых или являются или, увы, не являются люди) предопределяют саму возможность нравственности закона и его соблюдения. Аморальные группы в принципе не способны создать пронизанную высоконравственными ценностями нормативную базу, а если она и существует, то для безнравственного правоприменителя не имеет никакого значения. Процессуальные гарантии прав и законных интересов личности требуют нравственных гарантий, без которых процессуальные гарантии просто не работают.
Об этом писал Л. Д. Кокорев, который распространял значение нравственных начал на все сферы уголовно-процессуальной деятельности, полагая, что данные начала пронизывают все уголовно-процессуальные отношения [9, с. 121]. «Нравственные отношения, -считал он, - вместе с правовыми отношениями составляют сущность процессуальных отношений [9, с. 118], а нравственные принципы, которым должны соответствовать отношения участников уголовного судопроизводства, являются гарантией субъективных прав участников процесса, имеющих в уголовном деле личный интерес» [9, с. 122]. Действительно, уголовно-процессуальные требования могут иметь хотя бы какое-нибудь значение, если правосудие несправедливо, антигуманно, не несет положительного воспитательного заряда, не направлено на установление истины, сопряжено с унижением человека [9, с. 122].
Таким образом, уголовно-процессуальное право способно обеспечить нужный народу и государству результат только тогда, когда оно базируется на традиционных отечественных духовно-нравственных ценностях, которые и должны стать основой системы его принципов. Однако принципы - это, прежде всего, идеи [17], которые должны «звучать» на протяжении всей уголовно-процессуальной деятельности, а значит, усматриваться в содержании уголовно-процессуального права в целом. Отдельные формулировки, оторванные от уголовно-процессуальных институтов и норм, не вызовут уважения даже у студентов, изучающих уголовно-процессуальное право. Собственно, эти идеи-принципы можно было бы и не формулировать вовсе (главное, чтобы они были заложены в нормы права и работали),
и, конечно, невозможно ограничить содержание принципа несколькими отрывочными нормами, составляющими содержание статьи о конкретном принципе, как это сделано в УПК РФ сейчас [16, с. 172-173].
Нравственность уголовно-процессуального права и уголовно-процессуальной деятельности в свою очередь является мощным средством нравственного воспитания. При этом в силу публичности уголовного судопроизводства его воспитательное воздействие не ограничивается рамками производства по конкретному уголовному делу. Воспитательный заряд достигает и всех иных граждан, укрепляя в них уверенность в справедливости власти, ее должностных лиц, устраняя скептицизм и биологически свойственные человеку низменные стремления.
Человек - существо, в первую очередь, биологическое, а нравственные начала в нем - порождение его социальных связей. Биологическое и нравственное в человеке борются и будут бороться всегда. При этом биологическое всегда превалирует, является первоосновой, оно заложено природой, а потому в отличие от нравственного не требует для своего поддержания человеческих усилий. Напротив, ослабление нравственного немедленно отзывается всплеском животного. Внутренняя природа человека является врожденной, а врожденные склонности трансформируются в потребности, которые определяет общую предрасположенность личности к добру и злу [3, с. 45].
Правила нравственного толка формулируются не государством, а самим обществом, берут начало в человеке и в последующем становятся объективной реальностью, существующей в обществе как внешняя сила. Однако нравственность становится силой только тогда, когда человек непрерывно генерирует нравственность. Нравственность - ценность истончаемая и может исчезнуть без непрерывного труда по ее возобновлению и упрочению.
В этой связи право, в том числе и уголовно-процессуальное, должно не только соответствовать развивающимся общественным отношениям, но и блокировать их деградацию, задавать необходимый вектор развития и, конечно, воспитывать [13]. «В отличие от западной концепции российская духовность предусматривает не преступление, суд и наказание, а воспитание. Причем не просто воспитание, а нравоучение» [5, с. 86]. Справедливость и судопроизводства, и наказания
сами по себе уже являются мощными воспитательными факторами.
Л. Д. Кокорев справедливо считал воспитательные задачи правосудия - первостепенными, даже если их решение осложнит познание истины. Поиск истины будет затруднен, однако правосудие не пострадает [11, с. 57]. Это блестящая формула, в нескольких словах передающая смысл правосудия в самом высоком значении данного слова и его соотношение с целями уголовного судопроизводства, среди которых установление истины, хотя и является важной нравственной задачей, однако не предполагает забвение иных нравственных ценностей.
Стратегия национальной безопасности РФ (далее - Стратегия) справедливо относит к числу национальных духовно-нравственных ценностей приоритет духовного над материальным, защиту человеческой жизни, прав и свобод человека, семьи, созидательный труд, служение Отечеству, нормы морали и нравственности, гуманизм, милосердие и справедливость [1]. Нет сомнений в том, что это действительно так. Очень важно, что в числе таких ценностей в Стратегии указана защита прав и свобод человека, поскольку традиционно считалось, что уважение к праву и соблюдение его требований никогда не входило в число черт, присущих российскому народу.
На примате нравственных ценностей над правовыми настаивал, в частности, Н. А. Бердяев: «Можно признавать неизбежность и относительную иногда полезность конституционализма и парламентаризма, но верить, что этими путями можно создать совершенное общество, можно излечить от зла и страданий, уже невозможно... Делать себе кумира из правового государства недостойно» [18, с. 15-16].
Оценивая в качестве яркого примера правового нигилизма взгляды Л. Н. Толстого, который утверждал, что «жить нужно не по закону, а по совести», право - «гадкий обман», а юриспруденция - «болтовня о праве» [18, с. 17], В. А. Туманов тонко иронизирует: «Если систематизировать все высказывания писателя о праве, правосудии, юридических профессиях и науке, то получится неплохое обвинительное заключение» [19, с. 55].
Славянофильство, заключающееся в обосновании особого пути развития, по которому Россия должна следовать, опираясь
на нравственные ценности, монархический патернализм, христианские идеалы, соборность, В. А. Туманов именует не иначе, как антиюридизмом [18, с. 16]. Слабость учения славянофилов он видит в невозможности считать нравственные и духовные начала ценностями более важными, чем юридические и политические институты, прежде всего потому, что за отказ от права приходится «раньше или позже платить не только крахом демократии, но также и моральной деградацией и духовным обнищанием» [18, с. 18]. И с этим нельзя не согласиться. Связь между правом и нравственностью в данном смысле характеризуется непременным взаимным влиянием.
Недостаток учения славянофилов все же не в отстаивании приоритета нравственных ценностей перед всеми иными. Проблема состоит в неполноте набора ценностей, отстаиваемых славянофилами, в выведении осознания необходимости соблюдения закона за рамки нравственных ценностей, противопоставлении нравственности праву. Осознание своей гражданской ответственности, стремление к свободе, ограниченной правами других членов общества, уважение к государству, в формировании которого человек должен принимать активное участие, соблюдение правовых норм как порождения сформированного обществом государства - непременные условия существования и развития любого нормального человеческого общества.
Конечно, собственные традиции в вере, литературе, искусстве, обычаях, отношении к жизни, людям не противоречат необходимости приобретения привычки к праву и не свидетельствуют о превалировании западных, как полагают отдельные авторы, прежде всего немецких и французских [5, с. 3-20], ценностей и традиций. Дело в том, что право - явление мирового масштаба, проявление социальной закономерности, следование ему - обязательное условие существования, стабильности или выживания общества.
В. Д. Зорькин, отвечая на вопрос, почему в начале прошлого века страна не использовала шанс на мирное развитие, а люди, «олицетворявшие собой идеи народной свободы и государственной силы», не нашли общий язык, главную причину не без оснований видит в том, что в России не было устойчивого правосознания, массового доверия к праву и закону [7].
Соблюдение правовых норм - нравственная ценность, только такое понимание соотношения морали и права - залог конструктивного взаимодействия общества и государственных институтов и в конечном счете - национальной безопасности. Несоблюдение закона, пренебрежительное к нему отношению должно стать постыдным явлением.
Соглашаясь с тем, что основная мотивация уголовно-процессуальной деятельности должна быть проявлением общенационального российского духа [5, с. 76], невозможно признать обоснованными выводы тех же авторов, согласно которым закон и совесть как неспособные обеспечить надлежащую процессуальную деятельность вторичны, а поскольку закон должен функционировать только в русле российских обычаев и традиций, «уголовно-процессуальная форма является ненужным и вредным наростом в российском уголовном судопроизводстве» [5, с. 95, 96-99].
Неверно это потому, что совестливость -одна из основных российских традиций, а нарушить закон без мук совести для нормального человека вряд ли возможно.
Можно только приветствовать норму УПК РФ, предусматривающую неразделимость закона и совести. Речь идет о требовании руководствоваться совестью при оценке доказательств (ч. 1 ст. 17 УПК РФ). Это требование подчеркивает нравственную основу уголовно-процессуальной деятельности. Руководствоваться совестью - значит принимать такие решения при оценке доказательств, за которые не будет стыдно и не нужно оправдываться перед самим собой. Уровень совестливости у каждого разный, и, наверное, отдельным людям не присуще испытывать мук совести, тогда как, по замечанию классика, порядочному человеку стыдно даже перед собакой. Совестливый человек руководствуется совестью всегда, бессовестный - никогда. Поэтому указание законодателя руководствоваться совестью при оценке доказательств - это признание на уровне государства, что бессовестным людям не место в числе должностных лиц, наделенных полномочиями по применению уголовно-процессуального права.
Об этом в УПК РФ нужно заявить еще яснее и не ограничивать императивное требование руководствоваться совестью только при оценке доказательств. Совесть - нравственная ценность, а нравственность, как уже отмече-
но, не только предопределяет содержание уголовно-процессуального права, но и регулирует правоприменение (толкование, аналогия, использование оценочных критериев и др.). Кроме того, обладание человеком нравственными качествами, в частности совестью, - единственная надежная гарантия того, что правоприменитель вообще будет ориентироваться на закон (вне зависимости от его качества) в своей повседневной деятельности.
Отсутствие бесспорной дефиниции совести скорее благо и никак не препятствие для использования слова «совесть» в тексте уголовно-процессуального закона. Нравственные категории одухотворяют закон, а для этого нет нужды в апробированных научных определениях. Да и признаемся, все понимают, о чем идет речь, когда говорят о совести. Вряд ли правы авторы, которые полагают, что единообразного понимания совести сегодня быть не может, ибо она многолика применительно к разным слоям общества [5, с. 17]. «Слои общества», которые живут не по совести, прекрасно об этом знают. В данной связи «ощущение» совести для всех, видимо, одно и то же.
Потрясающе понимал совесть В. Г. Распутин. «Что такое вообще совесть?... совесть -это живое предчувствие и предсказание совершенного человека и совершенного общества, к которым человечество и держит путь, и неразрывная связь всех без исключения поколений - прошлых и будущих. В отношении к каждому из нас - это контрольное дыхание, или, лучше сказать, контрольное движение в нас общечеловеческой идеи. ...Кто-то из нас способен и вовсе отказаться жить по законам совести, .как заложенная в нем обязательная для исполнения норма, она не простит небрежения собой и непременно взыщет за это. Рано или поздно, но взыщет» [14, с. 477-478]. «Отчуждение совести, - писал Н. А. Бердяев, - не может быть терпимо ни во имя чего, ей принадлежит верховенство. Никакая социальная справедливость не может этого требовать» [6, с. 312].
«Совесть. во многом определяет поведение человека. Человеку, воспитанному на высоких моральных принципах, совесть не позволяет поступать вопреки им. Но совесть влияет не только на выбор поступка, она является средством оценки поступков, их исправления. Если судебное разбирательство
повлияло на пробуждение совести. то следует считать, что воспитательная задача суда была решена наилучшим образом» [10, с. 234].
Уголовное судопроизводство должно пробуждать совесть. Стоит задуматься, способны ли пробуждать совесть институты, составляющие особый порядок судебного разбирательства, придающие решающее значение в доказывании признания обвиняемым вины*; ограничение возможностей суда по установлению истины; частные начала в уголовном судопроизводстве, фактически перекладывающие обязанность доказывания на потерпевшего; фактическое создание «особого порядка уголовного судопроизводства» по преступлениям экономической направленности.
Руководствоваться совестью - значит руководствоваться и законом. В этой связи в ч. 1 ст. 17 УПК РФ закон и совесть не стоило бы противопоставлять. Необходимость руководствоваться законом вытекает из содержания принципа законности (формулировку этого принципа, ограничивающую его несколькими не самыми важными характеристиками и даже не требующую от должностных лиц соблюдать уголовно-процессуальный закон, нельзя считать раскрывающей содержание данного принципа). В этой связи в ст. 1 7 УПК РФ вполне достаточно было бы указать, что суд, прокурор, следователь, дознаватель, присяжные заседатели оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь совестью.
Однако учитывая особенность правовой подготовки отечественного правоприменителя, который склонен толковать закон исключительно буквально, исключение из ч. 1 ст. 17 УПК РФ слова «закон» способно привести к тому, что должностные лица посчитают необязательным руководствоваться законом.
Поскольку соблюдение закона и совестливое поведение разделить невозможно, а также в целях законодательного признания определяющей роли совести в ходе всей уголовно-процессуальной деятельности в ст. 7 УПК РФ в качестве первой ее части необходимо ввести правило, согласно которому в ходе про-
изводства по уголовному делу суд, прокурор, следователь, орган дознания, начальник органа дознания, начальник подразделения дознания обязаны строго соблюдать уголовно-процессуальный закон, руководствуясь при этом совестью.
«Исполнение правовых процессуальных норм в уголовном судопроизводстве обусловливается высокой культурой его участников, считающих для себя нравственным долгом точно следовать предписаниям уголовно-процессуального закона» - только этот императив, сформулированный Л. Д. Кокоревым, и отвечает интересам государства, общества и каждого его члена [11, с. 56]. Иначе ведущим субъективным фактором в уголовно-процессуальной деятельности станет инстинкт, а уголовное судопроизводство приблизится к «животной деятельности» [4, с. 76].
Таким образом, совесть в уголовном судопроизводстве выступает как фактор, определяющий содержание уголовно-процессуальной формы; мотив ее соблюдения, средство толкования уголовно-процессуального права, основа формирования внутреннего убеждения при оценке доказательств. В свою очередь, уголовно-процессуальная форма, воплощающая совесть законодателя, через уголовно-процессуальную деятельность пробуждает совесть как участников уголовного судопроизводства, так и, в силу его публичности, других членов общества.
Так роль совести в уголовном судопроизводстве выглядит в идеале. Современная Россия находится на пути к этой схеме.
Пока же «и в обществе нашем, и в наших государственных, в том числе правовых, институтах еще нет того прочного и устойчивого правосознания, дефицит которого на исторических переломах уже не раз приводил нашу Россию на край пропасти. Признаки этого дефицита правосознания нередко наблюдаются на всех уровнях нашей социально-государственной системы. И в непродуманных законопроектах (и такое, увы, бывает), и в неправосудных судебных приговорах, и в рецидивах так называемой "параллельной криминальной юстиции"», - пишет В. Д. Зорькин, оптимистично замечая, что отечественная правовая демократия еще слишком молода,
* Маленький, но надеемся, только первый шаг к полноценному доказыванию в ходе судебного разбирательства - внесение изменений в ст. 317.7 УПК РФ, согласно которым обвиняемого, заключившего досудебное соглашение о сотрудничестве, нужно хотя бы допрашивать в суде [2].
чтобы массовое уважение к праву превратилось в устойчивую привычку [7].
«И погнали совесть и чистоту в рабском виде прочь из дома. И возгласил всемогущий и любимый сюзерен самого короля новый нравственный закон: больше наглости! И кинулись исполнять вассалы это приказание по всем городам и весям...» [14, с. 12]. И вот теперь: «Все любят деньги, хотят их иметь, ненавидят их и презирают, ради денег работают от рассвета до заката, за них совершают преступления. Деньги дают свободу и порабощают, убивают и спасают жизнь. Что еще может вызвать
^ ^ _о т1 ______
в человеке такой шквал эмоций и чувств? Только деньги» [3, с. 33]. «Мы рассчитывали на здравый смысл, на нравственное здоровье народа, а они оказались подорванными больше, чем мы подозревали» [14, с. 218], - писал в 1990 году В. Г. Распутин.
Как могло случиться, что в люди, в целом культурные и воспитанные на лучших образцах человеческого поведения, в конце прошлого века не смогли обуздать в себе биологическое? Все закономерно и просто. Это случалось и будет случаться всегда, как только прекратится или будет слабеть ежедневная работа глобального механизма по поддержа-
Литература
1. Стратегия национальной безопасности РФ (утв. Указом Президента РФ от 31 декабря 2015 г. № 683 «О Стратегии национальной безопасности») // Российская газета. 2015. 31 дек.
2. Федеральный закон от 3 июля 2016 г. № 322-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации по вопросу совершенствования порядка судопроизводства при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве» // Российская газета. 2016. 8 июля.
3. Аванесов Г. А. 10 глав о мотивации и мотивах. Через призму науки криминологии. М., 2014.
4. Агутин А. В. К вопросу о внешних условиях формирования мотивации при осуществлении уголовно-процессуальной деятельности // Вестн. Моск. ун-та МВД России. 2012. № 2.
5. Агутин А. В., Агутина Н. В. Теоретические и нравственные основания принципов в современном отечественном уголовном судопроизводстве. М., 2009.
нию нравственности, пробуждению совести, по ежедневному напоминанию человеку о необходимости обуздывать в себе зверя.
Великую опасность представляют и разного рода теории, ставящие под сомнение великую духовную природу нравственных требований, выработанных и завещанных человечеству предками, механизирующие мораль, выхолащивающие из нее общественную составляющую, которая и делает человека человеком. Как иначе можно расценивать идеи, согласно которым мораль представляет собой соответствие поступков космическим законам, законам природы. Моральное поведение - исключительно в саморазвитии, а любовь к Родине, выполнение долга перед людьми, обществом, коллективом, семьей как основания морального поведения не считаются [15].
Уголовно-процессуальный закон, уголовно-процессуальная деятельность должны быть совестливыми. Любое сокращение уголовно-процессуальных процедур в целях их удешевления и ускорения допустимо, только если оно не ставит прагматичные интересы (хотя бы и вопросы цены) выше совести.
Bibliography
1. The national security strategy of the Russian Federation: approved by the decree of the President of the Russian Federation from December 31, 2015 № 683 «On the strategy of national security» // Rossiyskaya Gazeta. 2015. December 31.
2. Federal law of 3 July, 2016 № 322-FZ «On amendments to the Criminal procedure code of the Russian Federation on improvement of order of proceedings at the conclusion of pretrial cooperation agreement» // Rossiyskaya Gazeta. 2016. July 8.
3. Avanesov G. A. 10 chapters about motivation and motives. Through the prism of the science of criminology. Moscow, 2014.
4. Agutin A. V. To the question about the external conditions of motivation formation in the implementation of criminal procedural activity // Vestnik of the Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2012. № 2.
5. Agutin A. V., Agutina N. V. The theoretical and moral foundations of the principles in modern domestic criminal proceedings. Moscow, 2009.
6. Berdyaev N. A. The fate of Russia: book of articles. Moscow, 2007.
6. Бердяев Н. А. Судьба России: кн. ст. М., 2007.
7. Зорькин В. Д. Опыт и уроки первой Государственной Думы // Российская газета. 2016. 29 апр.
8. Зорькин В. Д. Россия и Страсбург // Российская газета. 2015. 21 окт.
9. Кокорев Л. Д. Участники правосудия по уголовным делам. Воронеж, 1973.
10. Кокорев Л. Д. Подсудимый в советском уголовном процессе. Воронеж, 1973.
11. Кокорев Л. Д., Котов Д. П. Этика уголовного процесса: учеб. пособие. Воронеж, 1993.
12. Победкин А. В. Качество уголовно-процессуального закона и компетентность законодателя // Вестн. Воронеж. гос. ун-та. Сер.: Право. 2012. № 1.
13. Победкин А. В. Вернуть уголовному судопроизводству России воспитательные задачи // Вестн. Моск. ун-та МВД России им. В. Я. Кикотя. 2016. № 4.
14. Распутин В. Г. В поисках берега: повесть, очерки, статьи, выступления, эссе. Иркутск, 2007.
15. Соммер Дарио Салас (Мораль XXI века). М., 2014.
16. Тихомирова В. В. Применение аналогии закона и аналогии права в уголовном судопроизводстве России: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2011.
17. Томин В. Т. Актуальные проблемы теории и практики. М., 2009.
18. Туманов В. А. Учения о праве // Общая теория права: курс лекций / под ред. В. К. Бабаева. Н.-Новгород, 1993.
19. Туманов В. А. Правовой нигилизм в ис-торико-идеологическом ракурсе // Государство и право. 1993. № 8.
7. Zorkin V. D. The experience and lessons of the first State Duma // Rossiyskaya Gazeta. 2016. April, 29.
8. Zorkin V. D. Russia and Strasbourg // Rossiyskaya Gazeta. 2015. October, 21.
9. Kokorev L. D. Participants of criminal justice. Voronezh, 1973.
10. Kokorev L. D. The defendant in the Soviet criminal process. Voronezh, 1973.
11. Kokorev L. D., Kotov D. P. The ethics of the criminal process: a textbook. Voronezh, 1993.
12. Pobedkin A. V. Quality of criminal and procedural law and the competence of the legislator // Vestnik of the Voronezh state University. Series: Right. 2012. № 1.
13. Pobedkin A. V. To bring educational tasks to criminal proceedings in Russia // Vestnik of the Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia named after V. Ya. Kikot. 2016. № 4.
14. Rasputin V. G. In search of the beach: story, sketches, articles, speeches, essays. Irkutsk, 2007.
15. Sommer, Dario Salas (Moral of the XXI century). Moscow, 2014.
16. Tikhomirova V. V. The use of analogy of statute and analogy of law in criminal proceedings of Russia: dis. ... of PhD in law. Moscow, 2011.
17. Tomin V. T. Actual problems of theory and practice. Moscow, 2009.
18. Tumanov V. A. Theories of law // General theory of law. A course of lectures / ed by V. K. Ba-bayev. N.-Novgorod, 1993.
19. Tumanov V. A. Legal nihilism in historical and ideological perspective // State and law. 1993. № 8.
