CC BY
71
§
5 і і
6 I со
CQ
0
1
!5
&
CQ
S
s
і
5
6 о о
о
0
1 -О
К
к
ф
>s
S
I
ф
3
о
Е
0 >< -о
1 I
о
S
3-
5s.
Q.
!
со
S
I
§
I
ф
с;
со
к
о
&
Если адвокат в коррупционных отношенияхсле-дователя и подозреваемого отсутствует, то появляется более реальная перспектива обнаружения факта преступления. Например, в ноябре 2007 года в одном из кабинетов УВД по Сормовскому району следователь, в производстве которой находилось уголовное дело о грабеже, получила от подозреваемого взятку в размере 15 тыс. рублей и была сразу же задержана. За вознаграждение она пообещала освободить подозреваемого из-под стражи. В другом случае в марте 2008 года следователь СУ при УВД г. Арзамас, осуществляя предварительное следствие по уголовному делу, потребовал от лица, совершившего преступление, незаконное вознаграждение в сумме 20 тыс. рублей за незадержание последнего в качестве подозреваемого и не возбуждение перед судом ходатайства об избрании в отношении него меры пресечения в виде заключения под стражу. При передаче денег в сумме 10 тыс. рублей следователь был задержан.
Практика показывает, что эффективность выявления и раскрытия должностных преступлений во многом определяется полным и правильным анализом имеющейся информации, четкой организацией и тактикой проведения оперативно-розыскных мероприятий и первоначальных проверочных действий, направленных на выявление и закрепление фактических данных — следов преступной деятельности, говорящихо способах действий преступников и обстоятельствах совершения ими коррупционных действий.
Тактика проверки имеющихся первичных сведений строится с учетом общей схемы предвари-
тельной проверки и с поисково-познавательной точки зрения включает в себя формирование ретроспективной и прогностической модели преступной деятельности, проведение проверки достоверности первичных сведений, поиск, фиксацию и закрепление новых исходных данных, а также формирование всех полученных сведений в исходную информационную систему.
Грамотное использование следователем и оперативным работником собранной информации имеет важное значение для привлечения виновных к уголовной ответственности и предотвращает возможное прекращение уголовного дела на стадии предварительного следствия и оправдания преступника в ходе судебного разбирательства.
Примечания
1. Ильин И.А. Наши задачи. Историческая судьба и будущее России: Статьи 1948—1954 годов: В 2 т. — М., 1992. — Т. 2. — С. 93.
2. См.: Журавлев С.Ю. Расследование экономических преступлений. — М., 2005. — С. 277—278.
3. Несоответствие фактов нарушения законности с количеством выявленных лиц говорит о неоднократном нарушении закона одним лицом.
4. См.: Журавлев С.Ю. Выявление и расследование механизма коррупции сотрудников правоохранительных органов: Учебное пособие / С.Ю. Журавлев, С.В. Пряников, Д.С. Соколов. — Н. Новгород, 2008 — С. 29.
5. Там же. — С. 17.
А.Ю. Федоров
О
0
1 I ф Ю о о
о
6
ч
со
о
§
о
о
Федоров Алексей Юрьевич — начальник кафедры совершенствования деятельности ОВД Уральского юридического института МВД России, кандидат юридических наук
E-mail: Fedorov044@mail.ru
Совершенствование уголовного и корпоративного законодательства в части противодействия корпоративному шантажу
Научная статья посвящена проблеме корпоративного шантажа в России. В статье подвергнута анализу общественная опасность корпоративного шантажа, обоснована актуальность разработки мер по противодействию данному явлению, предложен проект изменений в уголовное и корпоративное законодательство.
The scientific article is dedicated to the problem of corporative blackmail in Russia. A social threat of corporative blackmail was analyzed; in the article; the actuality of creating measures compating this phenomena is stated; and the project of criminal and corporative law changes is offered.
В условиях реформирования современного российского общества особое значение приобретают вопросы, связанные с укреплением всей си-
стемы национальной безопасности и, в первую очередь, безопасности экономической, ориентированной на обеспечение стабильного развития
общества и государства, их защищенности от экономических угроз.
Главными стратегическими рисками и угрозами национальной безопасности в экономической сфере на долгосрочную перспективу являются сохраняющийся рост преступных посягательств, направленных против личности, собственности, государственной власти, общественной и экономической безопасности, сохранение условий для коррупции и усиления криминализации хозяйственно-финансовых отношений1.
Положение дел в отечественной экономике как одно из составляющихширокого спектра внутренних и внешних угроз национальной безопасности страны нуждается во всестороннем анализе. В частности, требуется исследовать уязвимость экономики от преступных посягательств. В ряде случаев такие посягательства совершаются в сфере корпоративных отношений, в результате искусственного провоцирования корпоративных конфликтов.
Характерно, что сложившаяся в настоящее время практика разрешения корпоративных конфликтов не только угрожает экономике и репутации России, но и является мощным сдерживающим фактором для повышения инвестиционной активности внутри страны, а так же инвестиционной привлекательности российской экономики для зарубежных инвесторов.
В последние годы серьезные негативные последствия повлекло применение в корпоративных конфликтах таких средств, как злоупотребление правом,использование отдельными акционерами юридического лица известной неопределенности и противоречий в законодательстве в корыстных целях, так называемый корпоративный шантаж, направленный на создание препятствий в осуществлении обществом нормальной хозяйственной деятельности с целью понуждения последнего к выкупу акций, принадлежащих акционеру, по цене, в значительной мере превышающей рыночную.
По мнению С.С. Алексеева, «на первый план в настоящее время выходят более “цивилизованные” формы злоупотребления правом, в частности, казалось бы, уже давно забытая и с успехом преодоленная — гринмэйл. И почва для его расцвета более чем благодатная — несовершенное законодательство о юридических лицах. На наш взгляд, основным его пороком является отсутствие баланса интересов участников корпоративных отношений, неверное, а часто просто противоречащее здравому смыслу регулирование конфликтов интересов, прежде всего, миноритарных и мажоритарных акционеров»2.
Очевидно, что насущной проблемой корпоративного законодательства на современном этапе экономического и правового развития России становится задача усиления правовой защиты не только миноритарных акционеров, но и самих акционерных обществ.
Принято считать, что миноритарные акционеры практически никак не способны повлиять на сложившуюся в организации систему управления и порядок принятия управленческих решений. Однако, как показывает опыт, это не так, и при желании миноритарии могут создать организации массу проблем. Методы, используемые ими, достаточно многообразны и, как правило, приводят к возникновению конфликта. А крайней формой такого конфликта является корпоративный шантаж (гринмэйл). Понятие «гринмэйл» заимствовано из английского (от greenmail — зеленая почта).
Существует точка зрения, что гринмэйлом надо признавать действия, нарушающие существующие условия хозяйственного оборота. Так, И. Лысихин отмечает: «главная цель стратегии гринмэйла — получение необоснованного обогащения либо получение отступных в имущественной либо неимущественной форме за отказ от претензий, либо продажа своего пакета по завышенной цене, либо получение таких выгод и преимуществ, которые не могут быть им законно получены при существующих условиях хозяйственного оборота. Действия гринмэйлеров всегда содержат требования, которые не могут быть достигнуты на законных основаниях»3.
Важно отметить, что для идентификации действий как «корпоративный шантаж» имеет значение несоразмерность требований. Нельзя здесь не согласиться с мнением В. Тутыхина и И. Пылаева, что «гринмэйл отличается от правомерного использования акционером или иным лицом своих законных прав наличием,как правило, финансового или иного имущественного требования (отступного), несоразмерного тому, на что лицо, действующее добросовестно, могло бы претендовать...»4.
Анализ литературы по этой теме позволяет выделить следующие основные характеристики корпоративного шантажа:
1) это форма вмешательства третьих лиц в деятельность коммерческой организации;
2) эта форма вмешательства основана на факте владения лицом определенным количеством акций;
3) вмешательство направлено на создание у общества и (или) его акционеров определенных негативных последствий в их финансово-имущественной сфере;
4) действия корпоративных шантажистов носят формально законный характер.
По словам экспертов, цель «корпоративного шантажиста» — поставить компанию перед фактом: судиться ей будет дороже, чем выкупить у гринмэйлера акции по цене, намного превышающей рыночную5.
Таким образом, гринмэйл (корпоративный шантаж) — это вмешательство третьих лиц в деятельность акционерного общества, основанное на факте владения его голосующими акциями, направленное на создание препятствий в осуществлении обществом нормальнойхозяйственнойдеятельности с целью по-
I
то
э
0
1
00 £ то & С
1
§
¡5
О
§
со
£
О
&
S
ъ
§
I
8
ъ
со
0
1 со £ & с !
0
1 со О §
Ф
S
I
ъ
со
о
¡5
0
1 ф 3 Q. ф со
о
о
со
О
&
©
х
3
0
1
со
Е
&
С
I
§
¡5
О
»5
§
со
ЕЕ
О
&
Е*
§
I
8
со
0
1 со
ЕЕ
&
С
!
0
1 со о §
I
<3
со
О
¡5
0
1 ф 3 о. ф со О О
со
о
&
§
©
нуждения последнего к выкупу акции, принадлежащих третьим лицам, по цене, в значительной мере превышающей рыночную.
Как правило, процедура корпоративного шантажа включает в себя постоянные требования о проведении внеочередных общих собраний акционеров, жалобы в различные органы с целью инициировать проверки в отношении общества, его должностных лиц и крупнейших акционеров, беспричинное судебное обжалование решений и действий органов управления общества. Возможны бесконечные требования акционера о проведении внеочередных аудиторскихпроверок, о предоставлении различной информации по хозяйственной деятельности компании и составу акционеров, иски и жалобы «в инстанции» по процедурным вопросам и т. д. Распространенной тактикой является предъявление судебных исков, связан-ныхс оспариванием тех или иных этапов приватизации, а также обжалованием решений о выпуске ценных бумаг. В данном случае основной целью является изменение соотношения сил в акционерном обществе.
Иногда одно и то же решение общего собрания акционеров обжалуется в нескольких судебных процессах одновременно, при этом каждый акционер-истец имеет всего по одной акции общества. Федеральный закон «Об акционерных обществах» от 26 декабря 1995 года № 208-ФЗ6 (далее — Закон об АО) предоставляет такие права любому акционеру, чем очень часто пользуются современные гринмэйлеры.
Аналогичные действия могут совершаться и в отношении решений совета директоров (наблюдательного совета) и так далее до бесконечности.
Некоторые из корпоративных шантажистов ежедневно инициируют проведение внеочередных общих собраний акционеров (участников) и каждый день избирают на них новые органы управления общества, а затем рассылают письма в официальные органы, банки и партнерам общества, извещая их о том, что «вновь избранный состав совета директоров» или «генеральный директор» приступили к работе. Правда, после вступления в силу Федерального закона «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» от 19 июля 2009 года № 205-ФЗ7, данный механизм стал менее доступен для «корпоративных шантажистов».
Совершенно особым методом воздействия на менеджмент компании является предъявление исков к членам совета директоров (наблюдательного совета) и лицам, осуществляющим полномочия исполнительных органов в порядке ст. 71 Закона об АО или ст. 44 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью» от 8 февраля 1998 года № 14-ФЗ8 (далее — Закон об ООО). Для того чтобы воспользоваться этим весьма популярным инструментом, достаточно владеть всего 1% акций или быть участником общества. Как показывает практика, с одной сторо-
ны, такого рода иски оказывают мощное психологическое воздействие на руководство общества, а с другой — этот иск, поданный с использованием «правильной» подсудности, способен на многое. Как и любой другой иск, он может быть обеспечен, например, арестом пакета акций, принадлежащего генеральному директору и членам совета директоров.
По свидетельству В.П. Кашепова, — «правоприменительная практика показала, что существующая тенденция к улучшению стандартов корпоративного управления, росту и развитию информационной открытости крупнейших российских ком-паний-эмитентов приводит к увеличению случаев корпоративного шантажа — приобретению юридическими лицами (в частности, инвестиционными фондами) и использованию акций с заведомой целью злоупотребления правами акционера (курсив наш. — А.Ф.), воспрепятствования деятельности акционерных обществ и вымогательства денежных средств и прав на чужое имущество»9. Нельзя здесь не согласиться с авторами, полагающими, что понятие злоупотребления правом в российской правовой доктрине, применительно к акционерным правоотношениям разработано слабо10.
Корпоративные шантажисты пользуются теми правами, которые предоставлены им Законом об АО, но реализуют их с целью возникновения негативных последствий для акционерного общества.
Так, согласно ст. 91 Закона об АО акционер вправе требовать предоставления информации о деятельности общества, что оправданно: у акционера как совладельца компании есть все основания для получения сведений о ней. Однако данное положение Закона, по сути, позволяет акционеру хоть ежедневно требовать от общества предоставления одного и того же документа.
В настоящее время ст. 10 ГК РФ запрещает злоупотребление правом: «не допускаются действия граждан и юридических лиц, осуществляемые исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также злоупотребление правом в иных формах». Но количество случаев, когда арбитражные суды применяют данную норму, ничтожно мало, поскольку грань между реализацией принадлежащего лицу субъективного права и использованием данного права во вред другому лицу трудноуловима. Доказать наличие подобного злоупотребления крайне сложно, вдвойне сложнее — убедить в этом суд.
Проблема использования своего права на защиту со стороны миноритарных акционеров не является только российской. Так, немецкий исследователь Ульрих Зайберт отмечает, что любой акционер, владеющий хотя бы одной акцией, вправе предъявить иско признании недействительным решения общего собрания акционеров. С одной стороны, это считается существенным достижением в области защиты интересов меньшинства, с другой же — вызывает критику как источник злоупотреблений и вымогательских исков11. В Вели-
кобритании судебные способы защиты прав акционеров являются важным элементом акционерного права. Однако английский законодатель при этом постоянно расширяет объем законодательных мер против злоупотреблений своими правами со стороны акционеров12.
Есть ли в таком случае примеры противоправности поведения меньшинства? В качестве примера приведем случай фактического злоупотребления правом акционера ОАО «ЛУКОЙЛ». Так, в июле 2001 года акционер «ЛУКОЙЛа» из Рязанской области И. Егорова обвинила главу нефтяной компании В. Алекперова в нарушении «прав и свобод гражданина» и добилась судебного запрета на отгрузку нефти «ЛУКОЙЛа» через систему «Транснефти». Запрет был снят через два дня посредством отмены судебного определения. Потери «ЛУКОЙЛ» оценивал минимум в 1 млн долларов13. Пример кажется столь ясным, что, думается, не требует особых комментариев. Есть и совсем свежий пример. По информации СМИ, некое ЗАО «Тетлис» решило оспорить договор между двумя компаниями «ТНК-ВР» и «ВР», по которому менеджеры британской нефтяной компании («ВР») могли работать в российской («ТНК-ВР») и получать там вознаграждение.
В самом этом оспаривании ничего экстраординарного нет. Как уже было отмечено ранее — это право акционера, но истец пошел дальше и добился ни много ни мало «запрета на работу сотрудников «ВР» в «ТНК-ВР» в качестве обеспечительных мер по иску»14. А вот здесь, на наш взгляд, имеет место злоупотребление правом.
С учетом изложенного представляется необходимым определить понятие «злоупотребления правом».
Под «злоупотреблением» в буквальном смысле слова следует понимать «употребление во зло, во вред»15, то есть причиняющее вред действие (бездействие). Что касается впервые закрепленного в ст. 10 ГК РФ понятия «злоупотребление правом», то его определения закон сегодня не содержит. Однако оно было предметом научных исследований в рамках гражданского права, что позволило ученым сформулировать его определение. К примеру, В.П. Грибанов — автор одной из наиболее известных работ по теме осуществления и защиты гражданских прав, дал следующее определение: «Злоупотребление правом есть особый тип гражданского правонарушения, совершаемого управомоченным лицом при осуществлении им принадлежащего ему права, связанный с использованием недозволенных конкретных форм в рамках дозволенного ему законом общего типа поведения»16. Вслед за указанным автором А.П. Сергеев также говорит о том, что «злоупотребление правом представляет собой особое гражданское правонарушение», а главную его специфику усматривает в том, что действия нарушителя формально опираются на принадлежащее ему право, однако при конкретной его реализации они
приобретают такую форму и характер, что это приводит к нарушению прав других лиц17. Злоупотребление правом в качестве деликта рассматривает и О.А. Поротикова18.
Таким образом, сопоставление содержащегося в доктрине гражданского права понятия «злоупотребление правом» и характерных черт корпоративного шантажа позволяет сделать вывод о том, что, действительно, есть все основания для того, чтобы рассматривать указанное явление в качестве злоупотребления акционером (преимущественно миноритарным) своими правами.
Подобная ситуация складывается вследствие того, что понятие «злоупотребление правами» до сих пор не раскрыто в законе. Сравнительно редкое использование на практике данного института происходитво многом из-за того, что применение запрещающей правовой нормы, в которой не указаны признаки запрещенных действий, можетпри-вести к нарушению принципа законности при вынесении судебных решений. Отсутствие ясного указания в законе на признаки злоупотребления правом, безусловно, является проблемой современного гражданского законодательства, которая не позволяет в полной мере использовать имеющийся механизм, в том числе и для защиты прав крупных акционеров. Выработка четких и ясных признаков данного явления должна стать одной из первостепенных задач для исследователей в этой области.
Актуальной проблемой является и то, что законодательство Российской Федерации не содержит нормы, позволяющей исключить акционера из числа акционеров общества в случае, если он препятствует деятельности общества своими действиями (бездействием) или существенно затрудняет данную деятельность, в то время как ст. 10 Закона об ООО предусматривает такую возможность.
В связи с этим считаем целесообразным дополнить Закон об АО (по аналогии со ст. 10 Закона об ООО) нормой следующего содержания:
«Акционеры, владеющие в совокупности не менее 15%акцийобщества, вправеобратитьсяварбит-ражный суд с заявлением об исключении акционера из числа акционеров общества в случае, если данное лицо грубо нарушает свои обязанности либо своими действиями (бездействием) делает невозможной нормальную деятельность общества или существенно ее затрудняет.
При исключении акционера его акции переходят на баланс общества с момента вступления в законную силусудебного акта. При этом общество обязано выплатить исключенномуакционерурыночную стоимость акций по цене, определяемой в соответствии с п. 2 ст. 77Закона об АО».
При этом ст. 235 ГКРФ должна быть дополнена таким основанием для принудительного изъятия у собственника имущества (акций у акционера), как:
«Принятие арбитражным судом судебного акта об исключении акционера из числа акционеров общества в порядке, предусмотренном Законом об АО».
і
то
Э
0 Ї со
£
то
&
с
1
§
¡5
О
»5
§
со
ЕЕ
О
&
Й
§
I
8
со
0
1 со
ЕЕ
&
С
!
0
1 со о §
I
<3
со
О
¡5
0
1 ф 3 о. ф со О О
со
о
&
§
©
х
«о
3
0 Ï со
5
«о
6 с
1
§
¡5
О
>s
§
CQ
5
О
6
о
<0
§
<0
§
Ï
8
<0
со
0 ï со
s
«о
&
с
1
о
Ï
со
о
§
ф
S
Ï
<0
со
о
¡5
о
Ï
ф
3
Q.
ф
со
О
О
со
о
&
©
Целесообразно так же законодательно закрепить право мажоритарному акционеру, владеющему более 80% голосующих акций, осуществлять принудительный выкуп акций у миноритариев, что позволит в значительной мере избежать корпоративного шантажа и оперативно «избавляться» от акционеров, единственной целью которых является дестабилизация деятельности общества.
В настоящее время недооцениваются возможности уголовно-правового противодействия корпоративному шантажу. Это обусловлено рядом факторов. Среди них следует назвать непонимание того, что в современных условиях рейдерство — это сфера деятельности организованной экономической преступности. Цивилисты, к сожалению, не заметили того момента, когда в сфере гражданского материального и процессуального законодательства появились и стали активно развиваться явления «антиправа», которые, как злокачественная опухоль, уничтожает правовую систему изнутри. Борьба с такими проявлениями требует радикального уголовно-правового вмешательства. Поэтому необходима скорейшая разработка и принятие соответствующих изменений в УК РФ в части совершенствования механизма уголовно-правовой охраны сферы корпоративных отношений.
Предлагаем внести в УК РФ следующую уголовно-правовую норму, криминализирующую корпоративный шантаж:
«Статья 201.1. Злоупотребление правами участника (акционера) юридического лица.
1. Умышленное использование прав участника (акционера) юридического лица, являющегося коммерческой или иной организацией, самим участником (акционером) или другим уполномоченным им лицом согласно доверенности, вопреки интересам данного юридического лица, если это деяние повлекло прекращение или приостановление деятельности органов управления юридического лица и причинение крупного ущерба другим участникам (акционерам) юридического лица, юридическому лицу или государству, —
наказываются штрафом в размере от ста тысяч до трехсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от одного года до двух лет, либо обязательными работами на срок от ста восьмидесяти до двухсот сорока часов, либо исправительными работами на срок от одного года до двух лет.
2. Те же деяния, совершенные группой лиц по предварительному сговору или организованной группой, а равно повлекшие причинение особо крупного ущерба, —
наказываются штрафом в размере от ста тысяч до пятисот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от одного года до трех лет либо лишением свободы на срок до трех лет.
Примечание. Крупным ущербом признается ущерб, превышающий двести пятьдесят тысяч
рублей, особо крупным — один миллион рублей. Ущерб включает в себя, в том числе, упущенную выгоду».
Реализация предложенных законодательных инициатив должна сыграть позитивную роль в дальнейшем развитии в России цивилизованных способов получения и перераспределения контроля над юридическими лицами при сохранении справедливого баланса всехзаинтересованных лиц.
Примечания
1. Указ Президента РФ «О стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года» от 12 мая 2009 года № 537 // Собрание законодательства РФ. — 2009. — № 20. — Ст. 2444.
2. Алексеев С.С. Право собственности. Проблемы теории. — 2-е изд., перераб. и доп. — М., 2007. — С. 209—210.
3. Лысихин И. Все начатое дурно крепнет злом // Российская газета. — 2004. — 29 апреля.
4. Тутыхин В. Типология незаконных действий при захвате предприятий / В. Тутыхин, И. Пылаев // Слияния и поглощения. — 2005. — № 6 (28). — С. 50.
5. См.: Чуясов А.В. Механизмы незаконного поглощения предприятий // Право и экономика. — 2007 . — № 3. — С. 28.
6. Собрание законодательства РФ. — 1996. — № 1. — Ст. 1.
7. Собрание законодательства РФ. — 2009. — № 29. — Ст. 3642.
8. Собрание законодательства РФ. — 1998. — № 7. — Ст. 785.
9. Кашепов В.П. Корпоративный шантаж: квалификация, ответственность // Российская юстиция. —
2006. — № 10. — С. 14.
10. См.: Адамович Г. Проблемы применения института злоупотребления правом в акционерных правоотношениях // Хозяйство и право. — 2005. — № 5. — С. 58; Габов А.В. Корпоративный шантаж как правовое явление / А.В. Габов, А.Е. Молотников // Журнал российского права. — 2008. — № 6. — С. 44.
11. См.: Зайберт Ульрих. Законодательство ФРГ об обществах, основанных на объединении капиталов (акционерное общество и общество с ограниченной ответственностью) // Основы немецкого торгового и хозяйственного права. Grundzuge des deutschen Handels — und Wirtschaftsrechts. — М., 1995. — С. 46.
12. См.: Сыродоева О.Н. Акционерное право США и России (сравнительный анализ). — М., 1996. — С. 9.
13. См.: Осиновский А. Сверхпрограммное обеспечение // Деньги. — 2003. — № 11. — С. 48.
14. См.: Мазнева Е. Атака тихих очкариков / Е. Маз-нева, В. Суржева // Ведомости. — 2008. — № 86 (2108). — С. 4.
15. Толковый словарь русского языка: В 4 т. / Под ред. Д.Н. Ушакова. — М., 1996. — Т. 1. — С. 1106. Схоже данный термин понимает и С.И. Ожегов — «употреб-
ление во зло, незаконно или недобросовестно». См.: Словарь русского языка С.И. Ожегова / Под общ. ред. Л.И. Скворцова. — М., 2004. — С. 229.
16. Грибанов В.П. Пределы осуществления и защиты гражданских прав. — М., 1992. — С. 34. О сущности гражданского правонарушения см.: Автае-ва О.Ю. Гражданские правонарушения: сущность и состав // Г ражданское право современной России. Очер-
ки теории / Под ред. Н.М. Коршунова. — М., 2006. — С. 483—520.
17. См.: СергеевА.П. Гражданское право / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. — М., 2003. — С. 278.
18. См.: Поротикова О.А. Проблема злоупотребления субъективным гражданским правом. — М.,
2007. — С. 143—144.
А.М. Хужин
Хужин Апьфир Мисхатович — начальник кафедры гражданского права и процесса Нижегородской академии
МВД России, кандидат юридических наук, доцент
E-mail: kafcivillaw@rambler.ru
Объективное вменение за невиновное деяние: проблема научного переосмысления судебной практики
В статье предпринята попытка научного переосмысления проблемы применения объективного вменения в праве. На основе анализа материалов судебной практики относительно применения мер юридической ответственности за невиновное деяние делаются предложения по формированию теоретико-правовой концепции преодоления объективного вменения в праве.
The article attempts to rethink the problem of scientific objectivity imputation of law. Based on the analysis of materials of jurisprudence concerning the application of measures of legal liability for innocent act it offere proposals for theoretical and legal concepts to overcome the objective imputation of law.
Юридический термин «вменение» был заимствован российской дореволюционной наукой уголовного права в немецкой криминологической литературе и означает«процесс поставления деяния в вину определенному лицу»1. Применение уголовной ответственности без установления вины, в том числе за невиновное причинение вреда в соответствии со ст. 5 УК РФ, не допускается и признается объективным вменением. Полагаем, что юридическая конструкция «объективное вменение» характерна не только для уголовного, но и для других отраслей современного права в ситуациях, когда речь идет о применении юридической ответственности без установления вины.
Вместе с тем, если в отраслях публичного права объективное вменение не допускается в силу законодательного запрета2, то в частном праве применение ответственности «независимо от вины» интерпретируется и воспринимается правоприменителем как возможное проявление данного принципа. Соответственно сама ответственность «независимо от вины» может предполагать ответственность и за невиновное деяние.
Так, в судебно-арбитражной практике сложилось правило при рассмотрении спора в сфере предпринимательской деятельности и применении мер ответственности на основании положений п. 3
ст. 401 ГК РФ фиксировать в решениях следующую формулировку: «Предприятие является коммерческой организацией и осуществляет предпринимательскую деятельность, поэтому должно нести ответственность за ненадлежащее исполнение своих обязательств по договору независимо от наличия вины. Доказательств наличия непреодолимой силы не представлено»3. Более категоричен в этом вопросе Конституционный Суд РФ. Так, отказывая в принятии к рассмотрению жалобы гражданина H.H. Романова на нарушение его конституционных прав п. 1 и 3 ст. 1079 ГК РФ, Конституционный Суд РФ в обосновании своей позиции указывает: «Названные положенияявляются одним из законодательно предусмотренныхслучаев отступления отпринци-па вины и возложения ответственности за вред независимо от вины причинителя вреда...»4. Фактически судебная практика подтверждает возможность отступления в случаях, предусмотренных законом, от принципа вины и признает возможность применения юридической ответственности без установления вины, то есть объективное вменение.
Безусловно, практика опирается на науку. В науке же нет единой теоретико-правовой концепции обоснования применения ответственности «независимо от вины», что приводит к формальному применению объективного вменения.
5 <0
6 о Ї VO ф 5
О
к
S
Ї
ф
§
о
о
ф
Q.
ф
с
о
Ї
:т
<0
Ї
<§
о
&
'6
Ї
к
ф
0)
о
Ї
со
о
Ї
S
со
ф
Ї
ф
S
Ї
ф
Ї
ф
ф
о
Ї
со
S
ф
rû
VO
О
ï
1
