CC BY
72
УДК 81.271 ББК 81.001.2 Л 64
Литвиненко Е.Ю.
Доктор социологических наук, профессор кафедры иностранных языков Южно-Российского государственного политехнического университета имени М.И. Платова, e-mail: [email protected]
Федорова Л.Ю.
Кандидат социологических наук, доцент кафедры иностранных языков Южно-Российского государственного политехнического университета (НПИ) имени М.И. Платова, e-mail: [email protected]
СОЦИОЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ РЕПРЕЗЕНТАЦИИ ГЕНДЕРНОЙ АСИММЕТРИИ
В КУЛЬТУРЕ
(Рецензирована)
Аннотация:
Исследуется наличие гендерной асимметрии в языковых картинах мира и практиках вербальной коммуникации с целью обоснования важности эвристического потенциала социолингвистических исследований для современного изучения проблематики гендера и межгендерных отношений. Используется когнити-вистская методология социолингвистического исследования гендера, согласно которой языковая картина мира представляет собой и продукт, и исходный пункт когнитивных процессов, посредством которых человек ориентируется в социуме и выстраивает социальные ожидания. Практическая и научная значимость определяется исходя из понимания языка как одного из важнейших инструментов когнитивной деятельности по конструированию концептуального образа мира и, в частности, гендерных моделей социального поведения и коммуникации. Будучи социокультурным конструктом, гендер репрезентирует себя через формы языкового общения, и, следовательно, гендерная лингвистика является ключом к пониманию внутренней динамики процессов культурного конструирования образов мужественности и женственности. На материалах современных социолингвистических исследований показывается асимметричность мужской и женской моделей языковой коммуникации, которая во многом определяет репрезентации их иерархии через использование специфической лексики, закономерности словообразования, особенности вербального общения, характерные для представителей обоих полов. Полученные выводы могут быть полезны для языковой социализации молодежи с целью преодоления гендерной асимметрии в условиях эмансипирующегося общества. Ключевые слова:
Гендер, социокультурное конструирование, мужественность, женственность, языковая коммуникация, языковая картина мира, бинарность, гендерная асимметрия, метафоризация, культурная легитимация, символическое насилие.
Litvinenko E.Yu.
Doctor of Sociology, Professor at the Department of Foreign Languages, South-Russian State Polytechnic University named after M.I. Platov, e-mail: [email protected]
Fedorova L.Yu.
Candidate of Sociological Sciences, Associate Professor of the Foreign Languages
Department, South-Russian State Polytechnic University (NPI) named after
M.I. Platov, e-mail: [email protected]
SOCIOLINGUISTIC ASPECTS OF GENDER ASYMMETRY REPRESENTATION IN CULTURE
Abstract:
The article is devoted to one of the most relevant topics for contemporary sociolinguistics - the presence of gender asymmetry in linguistic world views and verbal communication practices. The goal of the article is to substantiate the significance and heuristic potential of sociolinguistic research for modern study of gender and inter-gender relations. The authors use cognitive methodology of sociolinguistic research of gender, according to which the language picture of the world represents both the product and the starting point of cognitive processes through which a person is oriented in the society and build social expectations. Practical and scientific significance is determined by understanding the language as one of the most important tools of cognitive activity in constructing a conceptual world image and gender models of social behavior and communication in particular. Being a sociocultural construct, gender represents itself through the forms of language communication, and therefore gender linguistics is the key to understanding the internal dynamics of the cultural design processes of masculinity and femininity images. On the materials of modern sociolinguistic studies, the article shows the asymmetry of the male and female models of language communication, which largely determines the representation of the hierarchy of the male and female models through the use of specific vocabulary, patterns of word formation, features of verbal communication characteristic of the male and female gender. The findings can be useful for linguistic socialization of young people in order to overcome gender asymmetry in an emancipating society.
Keywords:
Gender, sociocultural design, masculinity, femininity, linguistic communication, linguistic picture of the world, binarity, gender asymmetry, metaphorization, cultural legitimation, symbolic violence.
Проблематика тендера и меж-гендерных отношений в последние десятилетия приобретают все большую актуальность в лингвистических и социальных науках, что определяется, в первую очередь, интенсивными изменениями в структуре гендерных ролей, растущей активностью женщин в общественном производстве и публичном пространстве, что приводит к взлому ранее ригидных нормативных представлений о «правильном», социально адекватном поведении представителей мужского и женского тендера. Выход женщины в социум в качестве носительницы инновативных социальных ролей и
статусов, необходимость сочетания их с традиционными женскими социальными ролями, потребность коммуникации в рамках иннова-тивных ролей с представителями мужского гендера, имеющими отлаженные и отработанные веками стереотипы деловой и профессиональной коммуникации, ставят как мужчин, так и женщин перед задачей нахождения новых, соответствующих изменившейся ситуации межгендерного общения, стандартов и правил организации общения. Междисциплинарность тендерной проблематики в сфере социогума-нитарных наук делает значимой и актуальной проблему языкового
общения мужчин и женщин в разных средах и на разных уровнях для всех исследовательских дисциплин, в том числе и для социолингвистики, специфика предметного поля которой связана с изучением языковых аспектов межгендерных взаимодействий.
Так, А.В. Кирилина констатирует, что «в последние годы в орбиту междисциплинарной парадигмы гендерных исследований активно стала вовлекаться лингвистическая компетенция». Действительно, введение концепции гендера как культурной конструкции, накладываемой социумом на биологический пол для выстраиваемой ритуализированной концепции межполовых взаимодействий в семье и более широкой социальной среде, потребовало дальнейшего исследования содержания культурной детерминации институционализированных гендерных норм. Современные исследования направлены на конкретизацию средствами различных социогуманитарных наук различных аспектов культурных моделей мужественности и женственности, и социолингвистика в этом смысле встраивается в общий исследовательский контекст. Цель социолингвистического изучения гендерных проблем в целом состоит в выявлении специфики и динамики саморепрезентации гендера в языковых формах. [1]
Как отмечает К.Ж. Сандыбае-ва, такое выявление репрезентации культурных образов мужественности и женственности возможно осуществить, во-первых, изучая лексику и номинативную систему языка, характеристики его семантики, связанные с категорией рода, а во-вторых, исследуя практики языковой коммуникации мужчин и женщин [2].
В этой работе мы ставим своей целью показать, что зафиксированные в построении языковой коммуникации различия культурных образов мужчины и женщины
асимметричны, но эта культурная асимметрия имеет более сложную и не столь прямолинейную структуру, как представляют ее феминистические социолингвистические концепции. Под асимметрией понимается неравноценность позиций мужского и женского гендера в языковом общении, отражающую неравноценность статусов мужчины и женщины в культуре.
Нам представляется наиболее продуктивной когнитивистская методология социолингвистического исследования гендера. Согласно этой концепции, языковая картина мира представляет собой и продукт, и исходный пункт когнитивных процессов, посредством которых человек ориентируется в социуме и выстраивает социальные ожидания. Язык является одним из наиболее значимых и фундаментальных инструментов когнитивных процессов и социокультурного конструирования, в частности гендерных культурных моделей. В то же время язык является инструментом эксплицитного выражения когнитивных представлений о мире, полученных из непосредственного опыта. И он же концептуализирует результаты опыта, превращая их в культурное достояние: «Каждый естественный язык отражает определенный способ восприятия и устройства мира, или языковую картину мира. Совокупность представлений о мире, заключенных в значении разных слов и выражений данного языка, складывается в некую единую систему взглядов и предписаний, которая навязывается в качестве обязательной всем носителям языка. Владение языком предполагает владение концептуализацией мира, отраженной в этом языке» [3: 9].
Таким образом, языковые практики являются, прежде всего, когнитивным инструментом, благодаря которому и посредством которого индивид формирует свои представления о социальной реальности и выстраивает систему ориентации в
ней. Через языковые практики личность осваивает логику коммуникации с другими людьми, знакомится с системой культурных значений своей культуры, осознает и строит свою культурную и гендерную идентичность, формирует, в том числе, и гендерную картину мира. Гендерная картина мира как форма и инструмент ориентации личности в социуме реализует также усвоение основных культурных различий, на котором основывается способность формировать социальные ожидания, принятие и осознание наличной социальной дифференциации, способность формировать социальную оценку действий другого. Благодаря тендерной картине мира и сопряженной с ней гендер-ной идентичности человек получает возможности и инструментарий для определения того, чего именно ожидает от него общество.
Выстраивание гендерной картины мира происходит посредством многообразных механизмов и средств, которыми располагает культура, в том числе и через генезис языковых форм, отражающих двоичность, биполярность мира, конституированного на основе ген-дерных полярностей. Мужское и женское начала и тяготение их друг к другу определяют фактуру мира как разделенного, основанного на бинарной оппозиции и характеризующегося стремлением к обретению полноты в единстве.
Поскольку главным содержанием культуры являются ценности, а главной функцией - аксиологическая функция, связанная с сохранением и восприятием видения мира в культуре, состоит в оценивании компонентов социума посредством иерархической организации ценностей. Тендеры и гендерные роли, как и другие культурные данности, подпадают под действие этой закономерности. Оценивание и иерар-хизация ценностей представляет собой специфический способ когнитивного освоения мира, присущий
культуре. Это касается и гендер-ных образов, и моделей - они также подвергаются иерархизации, что находит проявление в аксиологиче-ски асимметричной культурной репрезентации их в культуре и языке. В определенном смысле даже соотношение мужского и женского как доминирующего и принимающего можно рассматривать как архетипи-ческий прообраз всякого иерархического порядка в социуме. В этой связи О.В. Рябов ставит вопрос о ген-дерной метафоризации в социальных отношениях, когда «иерархия мужественности и женственности как ценностей оказывает влияние на иерархию социальных субъектов (наций, классов, политических институтов), маркировка которых как женственных или мужественных влечет за собой атрибутирование им соответствующих качеств и соответствующего символического капитала. Таким образом, при помощи гендерного дискурса утверждаются и подтверждаются отношения неравенства и контроля» [4]. Помимо культурной легитимации доминирования и контроля со стороны высшей инстанции над низшей гендерная метафора выступает и как когнитивный инструмент для формирования культурных значений, социальных оценок и ожиданий, ассоциируемых с мужским и женским как с высшим и подконтрольным [5], и как орудие символического насилия, о котором говорит П. Бурдье [6].
Непосредственно в языке гендер-ная иерархия находит выражение в репрезентации иерархии мужской и женской моделей через использование специфической лексики, закономерности словообразования, особенности вербального общения, характерные для представителей мужского и женского пола. В современных исследованиях по социолингвистике накоплено достаточно материала, свидетельствующего о гендерной асимметричности не только языковых практик, но и
самой семантики многих языковых систем. Так, Р. Лакофф в этой связи отмечает языковый андроцен-тризм, элементарнейшее проявление которого обнаруживается уже в том известном факте, что в большинстве языков понятия «мужчина» и «человек» входят в семантический спектр одного и того же слова. Андроцентрична и в целом языковая картина мира, транслирующая доминирующее положение мужчины в культуре, о котором свидетельствует, например, произ-водность наименований профессий женского рода от соответствующих слов мужского рода и распространение на женщин как на частный случай обозначающих профессии существительных мужского рода. Как отмечает Н.Д. Юланова, уже О. Есперсен указывал на отсутствие в его исследовательской практике случаев такого расширения семантики слова изначально женского рода, чтобы стало возможным его применение для обозначения обоих полов или мужчин. Однако при этом он констатировал тенденцию использования слов мужского рода для обозначения женщин [7]. А по мнению Лакоффа, эта ситуация репрезентирует в языке присущую патриархальной культуре ролевую вторичность и неравную позицию женщины в профессиональной сфере [8].
В то же время неравные позиции мужчин и женщин в культуре прослеживаются и в сфере коммуникативного поведения. Языковая коммуникация женщин имеет ряд практических отличий, свидетельствующих об асимметричности репрезентации гендеров. Лакофф выделяет такие характерные особенности женской речи как более высокий уровень ориентированности на партнера по коммуникации, смягчение передаваемой информации посредством интенсивного использования форм вежливого общения, ласкательно-уменьшительных суффиксов. В отличие от мужского
типа коммуникации, направленного на доминирование в диалоге, получение контроля над пространством вербального взаимодействия, женский способ общения не ориентирован на получение доминирующей позиции, что в смешанном в гендерном отношении общении воспринимается как проявление неуверенности и готовности к уступкам и компромиссу. В профессиональном общении женский тип коммуникации может восприниматься как выражающий более низкий уровень компетентности и сниженную профессиональную самооценку женщин. Останавливаясь на специфике англоязычной женской коммуникации, Лакофф отмечает интонационное своеобразие женской речи - превалирование повышающей интонации, более частое использование разделительных вопросов, использование семантически опустошенной лексики и др. Женская речь, кроме того, характеризуется повышенной серьезностью [8].
В то же время, подчеркивает Лакофф, гендерный тип вербальной коммуникации прочно связан с культурными стереотипами: отказ от него и переключение женщины в общении на коммуникативный стиль, более напоминающий мужской, часто вызывает у партнеров по диалогу когнитивный диссонанс и неприятие. Агрессивный и эгоцентричный стиль общения привязан культурным стереотипом к мужскому гендеру и не воспринимается как норма, если так ведет себя женщина. Аналогично тому, как в работах Люси Иригари описывается дефицит нормативной формы реализации женщины в культуре [9], заставляющий женщин воспринимать мужскую модель поведения в процессе самореализации, стиль языкового общения, ассоциируемый с уверенностью в себе и профессиональной успешностью, воспринимается как нормативный «мужской», а нормативного «женского» уверенного
стиля общения не существует. Вынужденно перенимая «мужской» стиль вербальной коммуникации, женщина-профессионал выходит за рамки нормативного речевого поведения и ее общение начинает восприниматься как дисфункциональное. Женская модель языкового общения дефицитарна в том смысле, что в ее нормативных границах остается слишком мало «легитимных» языковых средств, позволяющих одновременно и достигать своих профессиональных и карьерных целей, и восприниматься аудиторией как нормативно ведущая себя женщина.
Образ женщины как существа, обладающего набором негативных или слабых характеристик, проявляющих их в своих поступках, лежащий в основе культурных стереотипов женской языковой коммуникации, присутствует в языковых картинах мира многих культур, в том числе и русской народной. Исследование русской языковой картины мира на материале народных сказок, пословиц и поговорок свидетельствует о глубокой укорененности негативно-снисходительного, критического отношения к женщине в коллективной ментальности россиян.
Исследователи отмечают наличие в русской языковой картине мира издавна закрепившегося представления о женщине как о значительно менее состоятельном во всех смыслах чем мужчина, существе, действия которого малоэффективны, а качества принципиально уступают мужским. Так, И.С. Иванова в своей статье приводит ряд русских пословиц и поговорок такого содержания: «баба с возу, кобыле легче; баба с печи летит семьдесят семь дум передумает; бабьи города недолго стоят; у бабы волос долог, да ум короток; где черт не сладит, туда бабу пошлет; курица не птица, баба не человек; бабьи умы разоряют домы; пусти бабу в рай, а она за собой и корову ведет»
и т.д. Эта небольшая подборка пословиц и поговорок показывает, что в русской универсальной языковой картине мира баба (женщина) - это существо не способное мыслить, создавать орудия труда, что-либо долговечное, представляющее собой помеху, препятствие, обузу в любом деле. Мужик (мужчина) не является объектом критики в коллективном сознании русского народа, к нему сформировано уважительное, слегка ироничное отношение. Пословиц и поговорок, указывающих на критичное, уничижительное отношение к женщине, больше, чем характеризующих мужчин с отрицательной стороны [10].
В то же время во многих русских народных сказках фигурирует образ героини, наделенной качествами и силами, далеко превосходящими мужские. Такие сказочные персонажи, как Василиса Премудрая, Царевна-лягушка, - существа женского пола, наделенные таинственными волшебными характеристиками и одновременно являющиеся жертвами злых сверхъестественных сил, но побеждающие их с помощью главного героя-мужчины, свидетельствуют об инициатиче-ской сверхзначимости образа женщины и необходимости для мужчины союза с облагораживающим и научающим женским началом. Речь этих инициирующих женских персонажей окрашена успокоительными интонациями: «Ляг, поспи, Иван-Царевич! Утро вечера мудренее», и не содержит моментов доминирования, тем самым оставаясь в рамках традиционной женской модели языкового общения. Тем не менее, эти женские персонажи оказываются способными загадочным образом решать задачи, воспринимаемые мужскими героями как неразрешимые. Присутствие таких образов в русской культурной традиции указывает на то, что культурное конструирование женских гендерных особенностей не обязательно основывалось на жесткой
бинарной модели, в которой с мужским началом отождествлялась совокупность «сильных» черт, а с женским - совокупность «слабых». Напротив, речь героинь русских сказок свидетельствует о спокойствии и хладнокровии в самых трудных ситуациях, об обладании неограниченными таинственными силами, превышающими возможности мужчины, о мудрости и предвидении, позволяющих быть его наставницей и советчицей.
Таким образом, представленные в русской культурной традиции женские гендерные характеристики не дают прямых оснований для однозначной и прямолинейной социолингвистической интерпретации языковой коммуникации как гендерно асимметричной. Язык женских персонажей традиционного фольклора различается в зависимости от степени бытовой «за-земленности» персонажа и жанра, варьируется сообразно тому, является ли конкретный персонаж репрезентантом добрых или злых сил.
Тем не менее, женские персонажи сказок, обладающие чертами и способностями, превышающими силы и качества героев-мужчин, как правило, имеют отношение к «другому миру», миру сверхъестественного, и резко отличаются от других женских фигур сказки, часто имеющих негативные характеристики и чинящих козни главной героине. Следовательно, фольклор акцентирует необычайность, уникальность таких женских персонажей,
резко контрастирующих по своим качествам с обычными женщинами. Инициатическая роль женщин из сказки тем и определяется, что на такие фигуры проецируются ожидания, заведомо нереальные по отношению к обычной женщине, изображаемой в характерном ключе гендерной асимметрии.
Таким образом, социолингвистическое исследование гендерной проблематики вносит существенный вклад в изучение феномена ген-дера, раскрывая укорененность в языке и языковых практиках культурных стереотипов и когнитивных схем, на основе которых конструируется картина мира, предполагающая гендерную асимметрию. Гендерная асимметрия является не только фактом языковых практик во многих языках, но и легитимирующим неравенство культурным прообразом иерархического строения социального порядка. Наряду с непосредственными проявлениями гендерной асимметрии в повседневной деловой и профессиональной языковой коммуникации мужчин и женщин, о ее укорененности в глубинных пластах культурной ментальности указывает асимметричная репрезентация образов мужчины и женщины в русском бытовом фольклоре. Женские и мужские образы русских народных сказок, их речевые характеристики и поведение свидетельствуют о том, что и в сказках имеет место языковая и сюжетная репрезентация ген-дерной асимметрии.
Примечания:
1. Кирилина А.В. Гендерные аспекты языка и коммуникации: автореф. дис. ... д-ра филол. наук. М., 2000. URL http://www.dissercat.com/content/gendernye-aspekty-yazyka-i-kommunikatsii-0 (дата обращения: 04.11.2018).
2. Сандыбаева К.Ж. Гендер в культуре и языке // Молодой ученый. 2016. № 27. С. 831-834. URL https://moluch.ru/archive/131/36531/ (дата обращения: 04.11.2018).
3. Зализняк А.А., Левонтина И.Б., Шмелев А.Д. Ключевые идеи русской языковой картины мира // Язык. Семиотика. Культура. М.: Языки славянской культуры, 2005. 544 с.
4. Рябов О.В. Межкультурная интолерантность: гендерный аспект // Культурные практики толерантности в речевой коммуникации: коллективная монография / отв. ред. Н.А. Купина, О.А. Михайлова. Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2004. C. 165-179
5. Cohn C. Wars, Wimps, and Women: Talking Gender and Thinking War // Gendering War Talk / еds. M. Cooke, A. Woollacott. Princeton, 1993. С. 227-246.
6. Bourdieu P. Practical reason: on the theory of action. Stanford, 1998.
7. Юланова Н.Д. Возникновение и становление гендерной лингвистики // Молодой ученый. 2016. № 1. С. 907-910. URL https://moluch.ru/archive/105/23750/ (дата обращения: 14.11.2018).
8. La^ff R. Language and Wоman's P^e. N. Y.: Harper and Ко-w, 1975.
9. Аристархова И.Л. «Этика полового различия» в концепции Люси Иригари // Социологический журнал. 1998. № 3-4. С. 191-200.
10. Иванова И.С. «Человек», «мужчина» и «женщина» в русской языковой картине мира как части картины мира // Современная филология: материалы Меж-дунар. науч. конф. (г. Уфа, апрель 2011 г.). Уфа: Лето, 2011. С. 159-162. URL https:// moluch.ru/conf/phil/archive/23/266/ (дата обращения: 04.11.2018).
References:
1. Kirilina A.V. Gender aspects of language and communication. Diss. abstract for the Dr. of Philology degree. M., 2000. URL http://www.dissercat.com/content/ gendernye-aspekty-yazyka-i-kommunikatsii-0 (access date: 04.11.2018).
2. Sandybaeva K.Zh. Gender in culture and language // The young scientist. 2016. No. 27. P. 831-834. URL https://moluch.ru/archive/131/36531/ (access date: 04.11.2018).
3. Zaliznyak A.A., Levontina I.B., Shmelyov A.D. Key ideas of the Russian language picture of the world // Language. Semiotics. Culture M.: Languages of Slavic culture, 2005. 544 pp.
4. Ryabov O.V. Intercultural intolerance: a gender aspect // Cultural Practices of Tolerance in Speech Communication: a collective monograph / ed. by N.A. Kupina and O.A. Mikhailova. Ekaterinburg: Publishing House of Ural University, 2004. P. 165179
5. Cohn C. Wars, Wimps, and Women: Talking Gender and Thinking War // Gendering War Talk. Eds. M. Cooke, A. Woollacott. Princeton, 1993. P. 227-246. P.229
6. Bourdieu P. Practical reason: on the theory of action. Stanford, 1998.
7. Yulanova N.D. The emergence and formation of gender linguistics // The Young Scientist. 2016. No. 1. P. 907-910. URL https://moluch.ru/archive/105/23750/ (access date: 11.11.2018).
8. Lacoff R. Language and Wcman's Place. N.Y.: Harper and Row, 1975.
9. Aristarkhova I.L. «Ethics of sex differences» in the concept of Lucy Irigari // Sociological journal. 1998. No. 3-4. P. 191-200.
10. Ivanova I.S. "Person", "man" and "woman" in the Russian language picture of the world as parts of the picture of the world // Modern philology: proceedings of the Intern. scient. conf. (Ufa, April 2011). Ufa: Leto, 2011. P. 159-162. URL https:// moluch.ru/conf/phil/archive/23/266/ (access date: 04.11.2018).
