CC BY
117
РАЗДЕЛ III ЯЗЫКОВАЯ КУЛЬТУРА
УДК 401+409.3+008
А. А. Чернобров, A. A. Chernobrov.
Доктор филологических наук, профессор кафедры иностранных языков Новосибирского государственного педагогического университета, chern@online.sinor.ru, Новосибирск
Doctor of Philology, professor of chair of foreign languages of Novosibirsk State Pedagogical University, chern@online.sinor.ru, Novosibirsk
СОЦИОКУЛЬТУРНЫЕ ПРОБЛЕМЫ В ЯЗЫКЕ И ЛИНГВОДИДАКТИКЕ
Термин «социокультурый» очень многозначен, и часто используется представителями самых различных дисциплин. Эти направления: этнолингвистика, социолингвистика, психолинвистика, когнитивистика, лингвокультурология. Примечательно, что перечисленные научные школы появлялись последовательно, именно в указанном выше порядке. Между ними много общего: кардинальная проблема - человек - язык - общество рассматривается под разными ракурсами и как бы в разном масштабе. Предмет исследования каждого направления ясен из названия: исторически первым объектом, особо выделенным лингвистами, был этнос, а конкретно - племена коренного населения Америки, такие как ирокезы или навахо.
Основоположником этнолингвистики принято считать америкнского антрополога немецкого происхождения Франца Боаса (1858-1942). Его последователями были Маргарет Мид (1901-1978), Эдвард Сепир (1884-1939) и Бенджамен Ли Уорф (1897-1941).
Социолингвистическая школа переместила акцент на социальные страты. Она получила свое окончательное оформление в Швейцарии и Франции. Наиболее известным представителем французской социолингвистики был А. Мейе. Исходя из бесспорной посылки о том, что язык - социальное явление, можно поддаться соблазну и объявить все языковые процессы в конечном счете социальными. К сожалению, в Советском Союзе некоторые лингвисты поддались этому искушению, стараясь кроме того извлечь для себя политическую выгоду из своей позиции. Известный археолог и языковед Н. Я. Марр, видимо, желал занять в лингвистике примерно то же положение, что и Т. Д. Лысенко в биологии. Рискованная игра Марра закончилась для него крахом, хотя, возможно, он в своих мотивах был бескорыстен.
Одной из главных проблем социолингвистики была различная трактовка понятия «социум». Можно считать социумом цивилизацию в целом, можно класс, религиозную или этническую общину, профессиональное сообщество, возрастную группу. Это макросоциум или социумы. Уровень микросоциума - это малые группы, например группы эмигрантов в иноязычном окружении. Предельно малый социум - это семья. Логичным продолжением такого рассуждения было бы следующее: именно семья является главным звеном в формировании языковой ком-96
петенции, причем формирование начинается у ребенка в раннем возрасте, до пяти лет, и большинство языковых навыков приобретается ребенком не сознательно, а бессознательно. Все перечисленное - это область психолингвистики. Именно туда сместился фокус внимания исследователей. Психолингвистику следует отличать от нейролингвистики - области нейрофизиологии, которая занимается изучением речевых центров мозга, как в норме, так и в состоянии патологии. В этой области лингвисты играли и играют подчиненную роль по сравнению с медиками и неврологами, потому что им не хватает специальных знаний.
В 60-е годы прошлого века многим показалось, что есть еще один путь к познанию механизмов человеческого сознания, а именно компьютер. Аналогия между работой сознания и работой компьютера все более увлекала ученых, а особенно публику. Примером человека, глубоко уверовавшего в эту аналогию, может служить американский кибернетик Марвин Минский (р. 1927). Он положил начало большой дискуссии об искусственном интеллекте, не законченной и поныне. Он же является автором знаменитой теории фреймов. Эта теория, а точнее гипотеза, рассматривает один из возможных способов хранения, обработки и использования информации в мозгу человека. По мнению критиков, компьютер все же не обладает интеллектом, а человеческий интеллект - это не компьютер (см. об этом работы Дж. Р. Серля). Это не значит, что у лингвистики и информатики нет общих задач, например, в области компьютерного перевода.
Как видим, «мода» на социолингвистику постепенно сменилась модой на психолингвистику, затем на когнитивную лингвистику, причем эти перемены происходили как в нашей стране, так и за рубежом.
Известный американский ученый Дж. Лакофф начинал как социолингвист, затем перешел к психолингвистике, затем к когнитивистике. Соавторами его книг были сначала социолог, затем психолог, затем специалист по компьютерам. Но если говорить без иронии, причина этого - не изменения моды, личных интересов или вкусов исследователя, а стремление к интеграции смежных дисциплин. Главным камнем преткновения любой интегрированной дисциплины является недостаточная компетентность ученого в «чужой» области. Один из способов преодолеть такую ограниченность - это писать совместные исследования.
Когнитивная лингвистика является сейчас одним из наиболее быстро развивающихся направлений интегративных исследований, включающих психологию, социологию, лингвистику и информатику. К сожалению, часто между науками и отдельными школами еще остаются психологические барьеры. Ученые нередко ревниво охраняют свои области и свои школы от «чуждых влияний», на словах при этом декларируя стремление к интеграции. Между тем изоляция ученых уже серьезно тормозит решение некоторых проблем. Мы пытались установить причины сравнительно плохой работы программ электронного перевода. В ходе дискуссии с математиками выяснилось, что виной тому - отсутствие специалистов равно компетентных в лингвистике и математике. Как готовить таких специалистов - актуальный вопрос современного образования. Пока лингвисты и математики формулируют задачи на слишком разных языках. Гуманитарные дисциплины имеют больше возможностей для интеграции.
Кроме когнитивистики другой линией интеграции гуманитарного знания является культурология, объединяющая этнографию, психологию, лингвистику и философию.
По нашему убеждению, начальной и конечной точкой любого лингвистического исследования является философия. Вопросы: что первично, природа или культура,
индивидуальное или социальное, как язык соотносится с мышлением - это классические философские проблемы.
Диапазон ответов ученых на этот последний вопрос предельно широк - от полного отождествления языка и мышления до явного скепсиса. Этой проблематике посвящена огромная литература. Наиболее активно обсуждаемыми темами на сегодняшний день остаются:
- проблема языка как «ментального состояния», ментализм;
- язык как когнитивная схема.
Первая дискуссия инициирована наиболее видным представителем современного лингвистического ментализма Н. Хомским. Мы отсылаем читателя к библиографии по этой теме. Вторая дискуссия, пожалуй, получила главный импульс после работ Ж. Пиаже. Развитие ребенка по Пиаже происходит по схеме: действие - мышление - речь. Л. С. Выготский, чей главный труд, можно сказать, отталкивается от концепции Пиаже, настаивает: «Мысль не выражается в слове, она совершается в слове» [см. Выготский, 1982]. Со времен Выготского во многих психолингвистических исследованиях заметно желание ученых экстраполировать законы и модели языка на законы и модели сознания.
Многие психолингвистические проблемы и дискуссии очень старые. Одна из них - влияет ли сама форма языка на особенности восприятия действительности его носителями? Эту проблему можно назвать уорфовским вопросом, хотя он, пожалуй, еще более давний. Тот же вопрос в несколько другой форме поднят и Ф. Ницше, который, как считают, предвосхитил гипотезу Сепира-Уорфа.
Гипотеза о детерминации мышления языком выдвинута Э. Сепиром [Сепир, 1993] и Б. Л. Уорфом [Уорф, 1960]. Э. Сепир высказал много интересных, хотя часто противоречивых мыслей по проблеме «язык - культура». Уорф по существу позаимствовал гипотезу Сепира из нескольких абзацев его работы даже не посвященной специально этому вопросу. Как мы говорили выше, об этой гипотезе существует большая литература. Мы приведем два конкретных языковых примера, которые иллюстрируют описываемую проблему. Классическая аристотелевская логика безусловно возникла под влиянием субъектно-предикатного строя греческого языка. В нем, как и в других индоевропейских языках, за подлежащим следует глагол-связка «есть», а затем сказуемое - А есть В. Со времен Парменида, одного из предшественников Аристотеля, на этой схеме основана вся классическая логика. Но можно ли сказать, что пропозициональная логика никогда не могла бы возникнуть, скажем, в языке индейцев майя, который имеет принципиально иной грамматический строй и семантический «скелет»?
Можно ли считать, что мысль о логической рациональной трактовке бытия не могла бы прийти в голову, например, китайцу, не знающему ни одного европейского языка? Неужели именно язык послужил причиной того, что иероглифы, точнее идеографическое письмо, не превратилось у китайцев в фонографический алфавит, как у греков. Неужели именно язык - причина того, что культура и мышление восточных народов образное, визуальное, а у западных - рациональное. Ответ на этот вопрос скорее отрицательный. Как Западная так и Восточная цивилизации пользуются множеством различных, типологически разнородных языков. Скорее можно сказать, что язык может натолкнуть, спровоцировать одни идеи и «затенить», «затемнить» другие. О детерминировнии мышления языком здесь говорить не приходится. Сформулировав проблему в самом общем виде, лингвист должен перейти к более конкретным задачам.
Линию Сепира-Уорфа продолжали представители неогумбольдтианства, сторонники теории семантических полей - Л. Вайсгербер, Й. Трир и др. Они разрабатывали эту гипотезу уже более конкретно и предметно. С их точки зрения, лексический состав языка представляет собой классификационную систему, сквозь призму которой мы только и можем воспринимать окружающий мир, несмотря на то, что в природе самой по себе соответствующие подразделения отсутствуют. Содержащаяся в языке классификационная система вынуждает нас выделять в окружающем мире такие предметы, как «плод», «злак», и противопоставлять их «сорняку» с точки зрения их пригодности для человека. Мы выделяем «плод» и «злак» и противопоставляем их «сорняку» не потому, что сама природа так делится, а потому, что в этих понятиях зафиксированы различные способы, правила нашего поведения. Ведь по отношению к сорняку мы поступаем отнюдь не так, как к злаку. Это различие в способах нашего действия, зафиксированное словом, определяет и наше видение мира, и наше будущее поведение. Например, Уорф приводит ситуацию, в которой слово «пустой», примененное к порожним бензиновым цистернам, определяло неосторожное обращение с огнем работавших поблизости людей, хотя эти цистерны более огнеопасны из-за скопления в них паров бензина, чем наполненные.
Проблема влияния лексики на восприятие содержит в себе, по крайней мере, два вопроса:
1. может ли человек воспринимать те явления, свойства - например, цвета -для которых в его родном языке нет специальных слов?
2. оказывает ли лексика языка влияние на восприятие этих явлений на практике, в повседневной жизни?
Привлекая внимание к конвенциональности лексики, лингвисты дали почву для размышлений философам. Уже упомянутый автор Дж. Лакофф в одной из своих книг задается вопросом: естественны или искусственны категории языка, классы предметов. Книга носит яркое «коммерческое» название «Женщины, огонь и другие опасные вещи». Лакофф обращается к «теории прототипов» Элеоноры Рош. Суть ее сводится к тому, что категории языка основываются на наиболее удачных примерах данной категории, скажем, «малиновка» хороший (для американцев) прототип класса птиц, а «пингвин» хуже. Интересно, что наши собственные эмпирические эксперименты показали, что при ассоциативном эксперименте информанты выделяют наиболее характерный признак класса. Думается, что прототипический образ класса сочетается в сознании и подсознании носителей языка с одним или несколькими «характерными», «важными», «функциональными» признаками.
Вопрос в том, насколько велико влияние языка и содержащейся в нем классификационной системы на восприятие мира. Где доказательства тому, что от той или иной терминологии зависит, например, восприятие цвета? Как показали исследования самых разнообразных языков, спектр «распределяется» различными языками по-разному.
Количество названий цветов, а также их распределение по различным частям спектра в различных языках зависит в первую очередь от практической заинтересованности в различении цветов и в их обозначении, от частоты, с которой те или иные цвета встречаются во внешнем мире [Nida, 1975. Р. 185-188].
Количество цветов, которые человеческий глаз способен различить в предметах, определяется в пределах примерно от пятисот тысяч до двух с половиной мил-
лионов. Между тем число простых названий цвета (красный, лимонный), зарегистрированных в толковых словарях европейских языков, как правило, колеблется около сотни, а число составных названий (кроваво-красный, лимонно-желтый) равняется нескольким сотням. Налицо диспропорция между количеством цветов, различаемых глазом, и количеством их названий. Таким образом, человеческий глаз может воспринимать и те цвета и цветовые оттенки, для которых в языке нет названий, но человек быстрее и легче воспринимает и дифференцирует то, на что наталкивает его родной язык. Из сказанного следует, что язык не детерминирует восприятие, настолько сильно, чтобы замедлить или исказить познавательные процессы.
Можно сказать, что сам Уорф сформулировал свою гипотезу в сильной форме. Сильная форма гипотезы вызывает скепсис у многих ученых. Она обсуждается в «слабой форме», например, Д. Слобиным [Слобин, Грин, 1976, с. 198-215]. ’’Слабый вариант просто утверждает, что некоторые аспекты языка могут располагать к выбору человеком определенного способа мышления или поведения, но этот детерминизм не является жестким, мы не находимся полностью в плену у своего языка» [Слобин, Грин, 1976, с. 200]. Тот же Р. Слобин приводит интересное высказывание Ч. Хоккета: «Языки различаются не столько своей возможностью что-то выразить, сколько той относительной легкостью, с которой это может быть выражено. История западной логики и науки - это не история ученых, ослепленных или введенных в заблуждение специфической природой своего языка, а скорее история долгой и успешной борьбы с теми изначальными ограничениями, которые накладывает язык» [там же, с. 211]. Эта мысль перекликается с идеями Б. Рассела, Л. Витгенштейна, Р. Карнапа о том, что многие философские проблемы являются квазипроблемами, порожденными особенностями естественного языка, поэтому задачей философии и логики является лингвистический анализ и создание формальных языков науки. Хотелось бы еще раз подчеркнуть, что зависимость мышления от языка не является жесткой, она может быть преодолена.
Второй вопрос об обратной зависимости: влияют ли особенности восприятия действительности тем или иным народом на внешнюю форму языка? Сейчас более или менее ясно, что самый общий ответ на оба вопроса положительный. Важно выяснить, насколько сильна эта зависимость, и как конкретно она сказывается.
Каждое слово, ассоциативно связано с неким набором других слов, и это отражает стереотипный характер мышления человека. Языковые знаки функционируют в основном в рамках этих стереотипов, которые усвоены большинством носителей данной культуры.
Ассоциативные поля тех или иных слов, могут меняться со временем, отражая изменения в культуре и фоновых знаниях ее носителей. Но эти изменения не настолько разительны, как можно предположить. Результаты нашего ассоциативного эксперимента, проведенного в 1992-1994 гг., частично совпали с результатами, опубликованными в Эдинбурге в 1972 г.
Приведем лишь малую часть результатов ассоциативного экперимента - реакции русских информантов нстимулы - названия иностранных государств и их столиц.
Информантам предлагалось записать спонтанные ассоциации, возникающие в связи с тем или иным именем, впечатления от него и т. д. Первоначально единственным требованием к информантам была быстрота реакции. Это необходимо для того, чтобы получить действительно жесткие, актуальные, легко воспроизво-
димые ассоциации. В противном случае мы бы имели картину периферии ассоциативного поля. При замедленных реакциях ответы могут быть искусственными, «притянутыми» и, по сути, не будут являться ассоциациями.
Страны
Болгария - Компоты, огурцы.
Франция - Эйфелева башня (3), «Элен и ребята», любовь (2), Париж (3), мода (2), Наполеон (3), Де Голь К., Шанель, Елисейские поля, духи, модная одежда, кутюрье, парфюмерия, красота, красивая жизнь, Гаврош, Гюго, Лувр, Сена.
Англия - Дождь (2), холод, чай (2), туман (2), Темза, Лондон, сдержанность, холодность, Big Ben, монархия, принцеса Диана (2), англичане, леди, Тауэр, Лондон, война красной и белой розы, катастрофа.
Германия - Мерседес (2), Гитлер (5), нацисты, арийцы, порядок (2), чистота (2), пунктуальность, расчетливость, война, рационализм, Берлинская стена (2), Рейн, фашизм.
Италия - Фиат, «Спрут» (2), спагетти (3), Венеция, любовь (2), вспыльчивость, фильмы, остров Сицилия, мафия, романтика, сапоги, исторические ценности, Рим, собор святого Павла, темперамент.
Испания - коррида (4), Тепло, море (3), пляж (2), мужчины, танцы, родеро, быки (2), солнце, танцы, тореадор, маракасы, язык красивый.
Португалия - Обувь (4), колонии.
Бразилия - Футбол, кофе (8), карнавал, Рио-де-Жанейро (2), обезьяны (2), Амазонка, карнавалы, бананы.
Китай - Рис (2), Шаолинь, иероглифы (2), палочки для еды, великая китайская стена (3), большое количество людей, чай (2), невысокие люди, шелк, кимоно, пуховики, плохая продукция, лапша, цветы, острые блюда, лягушки, Мао Дзедун, кун фу.
Япония - Самурай, секта, восток, узкие глаза (2), техника, машины (2), вежливость, недоступность, Panasonic, Sony, солнце (2), компьютеры, японцы, культура, язык, традиции, медицина, дракон, Хиросима, бомба, острова, землетрясение.
Монголия - «Монголо-татарское иго», грязные люди, желтая кожа, серая страна, степь (2), татары, головные уборы, глупые люди, кочевники.
Индия - Древняя культура, яркие краски, танцы (3), родинка на лбу (2), слоны (3), фильм, песни (2), красивые люди, фильмы (3), полные женщины, танцующие, бог, любовь, месть, сентиментальные фильмы, жара, Ганди.
Аргентина - Сериалы (7), Марадона, южная Америка, жара, короткие юбочки.
Мексика - «Марианна» (2), сомбрэро (3), текла, древняя индейская цивилизация, кактусы, шляпы (2), большие города, сериалы (3), цветы, кастаньеты.
Египет - Космос, Пирамиды (9), Сфинкс (3), фараон, Клеопатра, фараоны (2), мистика, цивилизация, песок (3), мумии, верблюд.
Турция - Аллах, Анталия, пляж, песок, золото, кофты, гарем, рынок (2), грязь, шубы, кожа (2), отдых, бытовая техника, ислам, кожаные куртки, курорты, горы.
Греция - Море (4), древние развалины, отдых (2), острова, коньяки, пляж (2), веселье, шубы, туристы, апельсины, грязь, солнце и вода, Зевс, мифы, Аристотель, Олимпийские игры, наука.
Канада - Хоккей (2), снег (2), холод (2), озера, кленовый лист (2), зима, олени, плохая погода, рождество, острова, французский язык.
Австралия - Пустыня (2), Сидней (2), страус, кенгуру (8), киви, жара, скачки, книга «Поющие в терновнике», бабушка, коалы, чистота, порядок, пустыня
Столицы
Париж - Эйфелева башня (4), любовь, триумфальная арка, Елисейские поля, духи (2), мода (2), красивые девушки, красота, парфюмерия, кутюрье, Ришелье.
Лондон - Холод, туман (4), шоколад «Cadbury», дождь, Агата Кристи, Шерлок Холмс (2), слякоть, Темза, смог, Пикадилли, Тауэр.
Рим - Римская империя, Цезарь, Колизей, Ватикан, понятие вечность (2), Юлий Цезарь (2), величие (2) и упадок, романтика, римляне, турниры, состязания.
Берлин - Гитлер (6), день Победы, война (2), коварство, столица Германии, разруха, жестокость, 1945 год (2), стена (2).
Токио - Игры компьютерные, кимоно, небоскребы, хорошие дороги, аудио и видеотехника, иероглифы, тростник, узкоглазые люди, Panasonic, разборки, харакири, подлость.
Пекин - «Челноки», люди на велосипедах, барахолка, храмы, дворцы (2), дворец, маленькие люди, узкоглазые люди, императоры, толпа, змеи.
Афины - Пляж, культурные ценности, акрополь (5), цирк, жарко, оливки, Зевс, Олимпийские игры, античность, храм, история, древность.
Рио - де Жанейро - Солнце (2), море, Остап Бендер (2), карнавал, богатство, отдых, праздник, казино (2), бары, белые штаны (3), загорелые люди, курорт, океаны.
Нью-Йорк - Небоскребы (7), бизнес, грязь, нищие, бизнесмены, Бродвей (2), Манхеттен, рестораны (2), кино (2), рекламы, Америка, деловые люди, реклама, казино, бары, сверкающие небоскребы, мафия, статуя.
Варшава - Славяне, костел, парфюмерия, экскурсии (2), туристы, памятник, леденцы.
София - помидоры, компот, фрукты, София Ротару, соленые огурцы, отдых, продукты, жарко, Болгария, красота, цветы.
Приведем данные опроса группы англичан, где в левой колонке им предлагалось записать марки разных товаров, которые они считают лучшими, а в правой -наиболее престижные марки. Показательно, что информанты осознавали разницу этих двух категорий. Они сами признали, что культурный стереотип имеет мало общего с действительностью.
Best Prestigious
1 2
Car: BMW (2); Land Rover BMW; Lotus; Aston Martin; RollsRoyce
Coffee: Nescafe; Columbian Harrods
Suits: cotton; Armenia; Gucci Verse; Armenia (2); Gucci
Pens: IBC; Parker (2) Parker (З)
Chocolate: Cadbury’s (З) Thorntons (2); French; Ferro Rocco
Champagne: Brut; Moet
Street: Saville row; Park Lane
Hotel: Hilton (2) Savoy; Hilton; The Ritz
Motorcycle: Lotus; Harley Davidson Harley Davidson (2)
Drink: Coca-Cola Perrier (2)
Окончание таблицы
1 2
Airplane: Boeing Boeing; Concorde
Wine: Bordeaux
Tooth paste: Colgate Colgate
Razor: Gillette (2) Gillette (2)
University: Exeter; Stanford; St. Andrews college Cambridge; Harvard; Oxford (2)
Theatre: Off Broadway; The National Broadway; Royal Opera House
Publishing house: Penguin (2) Penguin; Oxford
Beer: Budweiser Holsten
Vorst street: Brixston
Furniture: Chippendale Chippendale (2)
Electronic: JVC
Tea: Twinnings Twinnings
Apple: Granny Smith (2) Granny Smith (2)
Watch: Swatch (2) Swiss (2)
Best Prestigious
Car: BMW (2); Land Rover BMW; Lotus; Aston Martin; RollsRoyce
Coffee: Nescafe; Columbian Harrods
Suits: cotton; Armenia; Gucci Verse; Armenia (2); Gucci
Pens: IBC; Parker (2) Parker (З)
Chocolate: Cadbury’s (3) Thorntons (2); French; Ferro Rocco
Champagne: Brut; Moet
Street: Saville row; Park Lane
Hotel: Hilton (2) Savoy; Hilton; The Ritz
Motorcycle: Lotus; Harley Davidson Harley Davidson (2)
Drink: Coca-Cola Perrier (2)
Airplane: Boeing Boeing; Concorde
Wine: Bordeaux
Tooth paste: Colgate Colgate
Razor: Gillette (2) Gillette (2)
University: Exeter; Stanford; St. Andrews college Cambridge; Harvard; Oxford (2)
Theatre: Off Broadway; The National Broadway; Royal Opera House
Publishing house: Penguin (2) Penguin; Oxford
Beer: Budweiser Holsten
Vorst street: Brixston
Furniture: Chippendale Chippendale (2)
Electronic: JVC
Tea: Twinnings Twinnings
Apple: Granny Smith (2) Granny Smith (2)
Watch: Swatch (2) Swiss (2)
Первый ассоциативный эксперимент был проведен автором с группой англичан (более 30-ти человек) и группой американцев (примерно столько же). Работа по дополнению, сбору и обработке экспериментального материала, проводившаяся после первой публикации (осень 1995 г.), приводит к следующим выводам:
- результаты экспериментов в малых группах информантов (15-60 человек) являются репрезентативными и во многом совпадают с результатами больших групп (1000 и более человек)*;
- продолжение экспериментов по уже разработанной методике дает количественное увеличение материала, но не приводит к существенному углублению и принципиальному изменению выдвинутой ранее теории;
- реакции информантов стали гораздо более предсказуемыми для исследователя; причины этого - интервенция западной массовой культуры в Россию и развитие средств массовой информации;
- реакции на стимулы-фамилии и другие категории имен гораздо слабее и беднее, чем на личные имена.
Результаты проведенных экспериментов помогут не только прагматизировать употребление языка, но и установить границы, которые культура ставит человеческому мышлению. Эта проблема в тех или иных формах возникала в психологии и философии с давних времен.
Одним из интересных выводов, которые можно извлечь из данных наших ассоциативных экспериментов (как уже законченных, так и проводимых сейчас), является то, что не все ассоциации оказываются социально-культурными. Некоторые из них индивидуально-личностные. Проводя эксперимент, мы постоянно предупреждали информантов о том, что не нужно фиксировать индивидуально значимые ассоциации. Например, «мой кот», «моя соседка», «мой сотрудник», «моя улица» и т. д. В тех группах, где не было такого предупреждения, доля индивидуальных ассоциаций была довольно высокой. Все сказанное в конце концов приводит к философскому вопросу: можно ли определить, какой аспект сознания человека, в частности, его языкового сознания, является доминантным - природно-индивидуальный или культурный.
Р. М. Фрумкина считает, что суть вопроса заключается не в том, как язык влияет на мышление, а в том, что в конечном счете создало человека - природа или культура. Она утверждает, что лингвисты и психологи периодически склонялись к одной из парадигм решения этого вопроса - «природной» или «культурной».
Н. Хомский, по ее мнению, больше склонялся к первой, хотя работа «Язык и мышление» учитывает и вторую [Хомский, 1974]. Ж. Пиаже был автором второй [Пиаже, 1994]. Далее Р. М. Фрумкина заявляет, что «со времен Б. Малиновского (видимо, имеется в виду работа [Malinovsky, 1937] - А. Ч.) стало ясно, что человека создает, прежде всего, культура, конечно, действуя в рамках, определенных природой, т. е. в рамках, ограничиваемых биологическими факторами» [Фрумкина, 1995, с. 104]. Работы Выготского, по ее мнению, заставили всех признать, социальность понятия «значение», и теперь «доминанту современного состояния наук о человеке можно было бы назвать «Вперед к Гумбольдту!»» [там же, с. 105].
* Данные по большим группам см. в кн.: Kiss G. R., Armstrong C., Milroy R. The Associative Thesaurus of English. Edinburgh: Univ. of Edinb., 1972.
Этот вывод Р. М. Фрумкиной звучит несколько категорично. Фрейд считал, что, наоборот, природа действует в рамках ограничений культуры, и культура -лишь тонкая корка, скрывающая животную природу человека [см. Фрейд, 1990, 1991 и др.]. Фрейда многократно упрекали в излишней биологизации вопроса, но ведь у Выготского можно усмотреть противоположную крайность. Фетишизация гумбольдтовской доминанты культуры над природой также недопустима, как и биологизация сознания. Многое в окружающем нас мире склоняет к мысли, что и Фрейд во многом был прав. Выбор парадигмы, в конечном счете, в большой степени определяется психологическим миром самого ученого. Полной замены парадигмы не произойдет до тех пор, пока многое в этой проблеме остается за пределами доказуемости.
Соотношение врожденного и приобретенного, наследственности и среды в языке - это пока неразрешимая проблема, так же, как и роль подсознания в речевом поведении. Прорыв в этом направлении могли бы осуществить генетики, найдя языковой ген, или нейрофизиологи, поняв действие отделов мозга, ведающих языком. Но пока подобных данных у естествознания нет. Психолингвисты вынуждены довольствоваться «принципом черного ящика» (например, в ассоциативных экспериментах) или метафизическими предположениями.
Кроме чисто научных проблем, психолингвистика напрямую касается дидактических вопросов. Главный из них: насколько необходимо преподавание культуры наряду с собственно языком. Каким бы ни был ответ на вопрос, что первично -природа или культура, знакомить с культурой изучаемого языка совершенно необходимо. Этот тезис уже никем не оспаривается, сейчас в России, да и в других странах возникла другая проблема - некоторый «этнический крен» в обучении языку. В борьбе с глобализацией и «культурным империализмом» некоторые народы стремятся к культурному и политическому самоутверждению через язык и школьные и университетские программы по языку. Лингвисты здесь должны сказать свое слово, призвав соблюдать чувство меры, предостерегать от излишне эмоциональных, пристрастных суждений. Как мы увидели, стереотипы коллективного сознания и подсознания слишком часто расходятся с истиной.
Библиографический список
1. Витгенштейн, Л. Философские работы. [Текст] / Л. Витгенштейн. - Ч. 1. -М.: Гнозис, 1994.
2. Выготский, Л. С. Мышление и речь. [Текст] // Л. С. Выготский. Собр. соч.: В 6 т. - Т. 4. - М.: Педагогика, 1982. - С. 5-361.
3. Карнап, Р. Философские основания физики. [Текст] / Р. Карнап. - М.: Прогресс, 1971. - 390 с.
4. Лакофф, Дж. Когнитивное моделирование. [Текст] / Дж. Лакофф // Язык и интеллект. Сб./Пер. с англ, и нем./Сост. и Я 74 вступ. ст. В. В. Петрова. - М.: Прогресс, 1996. - 416 с.
5. Пиаже, Ж. Речь и мышление ребенка. [Текст] / Ж. Пиаже - М., 1995.
6. Рассел, Б. Мудрость Запада. [Текст] / Б. Рассел. - М.: Республика, 1998. -264 с.
7. Сепир, Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. [Текст] /
Э. Сепир. - М.: Прогресс, 1993. - 658 с.
8. Серл, Дж. Открывая сознание заново. [Текст] / Дж. Серл. Перевод с англ. А. Ф. Грязнова. - М.: Идея-Пресс, 2002. - 256 с.
9. Уорф, Б. Л. Отношение норм поведения и мышления к языку. [Текст] / Б. Л. Уорф // Новое в лингвистике. Вып. I. - M., 1960. - С. 135-168.
10. Уорф, Б. Л. О двух ошибочных воззрениях на речь и мышление. [Текст] / Б. Л. Уорф // Там же, - С. 169-182.
11. Уорф, Б. Л. Лингвистика и логика. // Там же. С. 183-196.
12. Фреге, Г. Мысль: логическое исследование. [Текст] / Г. Фреге // Философия. Логика. Язык. - М.: Прогресс, - 1987. - С. 18-47.
13. Чернобров, А. А. Ассоциативный словарь английских личных имен. [Текст] / А. А. Чернобров. - Новосибирск: Изд-во НГПУ, 1994. - 98 с.
14. Фрумкина, Р. М. Есть ли у современной лингвистики своя эпистемология? [Текст] / Р. М. Фрумкина // Язык и наука конца XX века. - М.: РГГУ, 1995. -С. 74-117.
15. Фрейд, З. Неудовлетворённость культурой. [Текст] / З. Фрейд. - М.: Московский рабочий, 1990. - 176 с.
16. Хомский, Н. Язык и мышление. [Текст] / Н. Хомский. - М., 1974.
17. Malinovski, B. Culture as Determinant of Behavior. - Harvard (Mass), 1937.
18. Trier, J. Die Geschichte eines sprachliches Feldes. - Heidelberg, 1931.
19. Чернобров, А. А. Религиозная культура и религиозный дискурс [Текст] / А. А. Чернобров // Сибирский педагогический журнал. - 2008. - № 1. -С. 172-182.
20. Салахутдинов, Е. С. Культурологический подход к определению роли чтения в развитии личности [Текст] / Е. С. Салахутдинов // Сибирский педагогический журнал. - 2008. - № 2. - С. 208-214.
21. Кузнецова, Т. Ф. Философия, философская культура и гуманитаризация высшего образования [Текст] / Т. Ф. Кузнецова // Сибирский педагогический журнал. - 2007. - № 1. - С. 81-89.
22. Чернобров, А. А. Лингвокультурологические, психолого-педагогические и социально-политические проблемы билингвизма [Текст] / А. А. Чернобров // Сибирский педагогический журнал. - 2007. - № 4. - С. 193-208.
23. Комаров, Б. А. Универсальный словарь науки в образовательном процессе. Принципы формирования. [Текст] / Б. А. Комаров // Сибирский педагогический журнал. - 2007. - № 4. - С. 124-133.
