CC BY
184
ОЦИОКУЛЬТУРНЫЕ И ЭСТЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ СОЦРЕАЛИЗМА
УДК 930.85
Н. В. Синявина1, Г. В. Гриненко
2
Московский государственный институт культуры 'Всероссийская академия внешней торговли
Официальная культура Советской России - СССР всегда декларировала свое неприятие культуры начала ХХ века. Однако именно отрицание большевиками достижений художественной интеллигенции рубежа Х1Х-ХХ веков стало одной из основ для формирования ими новой идеологии и выработки иного художественного языка.
Авторы анализируют идеологические основания для формирования новой культуры, вводимой партийной элитой, об её перцепциях. Вступительная часть статьи рассматривает причины возникновения классификации явлений культуры и отнесение представителей художественной интеллигенции к определённой категории («попутчик», «буржуазный» и пр.) сразу после Октябрьской революции 1917 года.
Далее выявляются причины резкой критики со стороны партийной элиты в адрес русского авангарда, прослеживаются сходства и отличия в их подходах к оценке культурного наследия, функциям культуры в социально-политической сфере, использованию выразительных средств того или иного вида художественной культуры.
В заключение делается вывод о когерентности авангарда и соцреализма, поскольку отдельные идеи авангарда в 1900-1910-е годы и методы их претворения находят продолжение в культуре сталинизма, создавая особый художественный дискурс, при котором любое решение относительно культуры приобретает политический оттенок.
Ключевые слова-, соцреализм, авангард, культурная революция, эстетика, интеллигенция.
СИНЯВИНА НАТАЛЬЯ ВЛАДИМИРОВНА - кандидат культурологии, доцент кафедры теории, истории культуры, этики и эстетики социально-гуманитарного факультета Московского государственного института культуры
Sinyavina NATALYA VLADIMIROVNA - Ph.D. (Cultural Studies), Associate Professor of Department of Theory, History of Culture, Ethics and Aesthetics, Faculty of Social Sciences and Humanities, Moscow State Institute of Culture
2ГРИНЕНКО ГАЛИНА ВАЛЕНТИНОВНА - доктор философских наук, профессор кафедры гуманитарных и социальных наук Всероссийской академии внешней торговли
GRINENKO GALINA VALENTINOVNA - Full Doctor of Philosophy, Professor of Department of Humanitarian and Social Sciences, the Russian Foreign Trade Academy
e-mail: cleo2401@mail.ru1, loglingw@mail.ru2 © Синявина Н. В., Гриненко Г. В., 2017
N. V. Sinyavina1, G. V. Grinenko2
!Moscow State Institute of Culture, Ministry of Culture of the Russian Federation (Minkultury), Bibliotechnaya str., 7, 141406, Khimki city, Moscow region, Russian Federation 2Russian Foreign Trade Academy, The Ministry of Economic Development of the Russian Federation, Pudovkina str., 4A, 119285, Moscow, Russian Federation
SOCIAL AND CULTURAL AND AESTHETIC FOUNDATIONS OF SOCIALIST REALISM
The official culture of the Soviet Russia - USSR always declared their opposition to the culture of the early twentieth century. However, it is the denial of the Bolsheviks achievements of the artistic intelligentsia of the turn of XIX-XX centuries became one of the foundations for the formation of new ideology and develop a different artistic language. The authors analyze the ideological basis for the formation of a new culture imposed by the Bolsheviks, about her perceptions. The introductory part of the article considers the causes of classification of the phenomena of culture and the assignment of representatives of the artistic intelligentsia to a certain category ("the hitcher", "bourgeois", etc.) immediately after the October revolution. Next, the reasons for sharp criticism from the party elite to the Russian avant-garde, there are similarities and differences in their approaches to the assessment of cultural heritage, functions of culture in the socio-political sphere, the use of expressive means of this or that kind of art culture. In the conclusion the coherence of the avant-garde and socialist realism, as some avant-garde ideas in the 1900-1910s and methods of their implementation are continued in the culture of Stalinism, creating a special artistic discourse, in which any decision with respect to culture acquires a political hue.
Keywords: socialist realism, avant-garde, the cultural revolution, aesthetics, intellectuals
Для цитирования: Синявина Н. В., Гриненко Г. В. Социокультурные и эстетические основы соцреализма // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. 2017. № 5 (79). С. 120-128.
После Октябрьской революции 1917 года главной целью большевиков становится обновление всех сфер жизни человека, начиная от орфографии и календаря и заканчивая перестройкой самого человека. Как отмечает Шт. Плаггенборг, «новизна стала качеством особого рода: появилась новая общественная элита, новый экономический порядок, был "обновлен" и марксизм, идеи которого перевернули с ног на голову, поскольку пролетарской революции не предшествовала капиталистическая база [11, с. 7]». Концепция перемен требовала трансформации сознания, что нашло отражение не только в области образования, но и в особом подходе к бытованию художествен-
ной культуры, основная задача которой сводилась к наглядной демонстрации властных интенций и созданию метода/ инструмента, воздействующего на массы и позволяющего менять картину мира.
Главная роль в этом процессе отводилась интеллигенции, но следовало совершить процедуру её «просеивания» [4, с. 179]. Л. Д. Троцкий, начавший процесс политизации культуры, в статье «Об интеллигенции» (1923) резко критикует русскую интеллигенцию, которая только приписывает себе роль двигателя исторического развития. Он подчёркивает, что интеллигенция всегда находится в конце, отстаёт, а события начинает оценивать уже после того, как они произошли.
Таким образом, он выступает за классовый подход к художественной культуре, деля всех её деятелей на три категории (1923): «попутчики» (А. Блок, А. Белый, М. Горький, А. Н. Толстой и другие), «буржуазные» (З. Гиппиус, Д. Мережковский и другие), «мужиковствующие» (С. Есенин, Н. Клюев и другие). Единственным хозяином искусства должен стать «коллективный человек».
Революционная культура и была ориентирована на генерирование коллективных воспоминаний, ставших основой для консолидации советского общества и закрепления в сознании каждого его члена большевистской идеологии. О соцреализме как единственно возможном методе отражения действительности заговорили лишь к 1930-м годам. Однако сразу после Октября 1917 года инициируется немало культурных проектов, предлагавших разные культурные практики и место в них человека. Даже названия возникших в этот период творческих объединений и групп подчёркивают тенденцию, ориентированную на новаторство: Учредители нового искусства (УНОВИС), Ассоциация нового искусства (АСНОВА), Мастерская аналитического искусства (МАИ). Другими словами, можно констатировать, что в 1920-е годы наблюдается многообразие и многоплановость концепций культурного строительства.
Необходимо заметить, что очевидным упрощением видится утверждение, будто соцреализм закрепляется в СССР в силу внятности его художественного языка. На митингах, проходивших ещё в 1918 году в Москве и Петрограде, Витебске и других городах Советской России, «возникали дискуссии, в которых уча-
ствовали не только представители художественной интеллигенции, но и сотни рабочих. Энтузиазм, горячая заинтересованность были характерны для всего общественного климата, обсуждалась и переживалась вся жизнь, прошлое, настоящее и будущее [14, с. 79]». Однако многочисленные прения о назначении культуры, развернувшиеся уже в середине 1920-х годов, участниками которых становились отнюдь не рабочие и крестьяне, а хорошо образованная художественная и научная интеллигенция, партийные лидеры, свидетельствуют, что именно элиту следует считать создателем главного и единственного санкционированного в СССР художественного стиля. Другими словами, переход к социалистическому реализму произошел «вследствие имманентной логики развития самого авангардного метода, не имевшего к реальным вкусам и потребностям масс никакого отношения [5]».
В связи с этим несомненный интерес представляет вопрос о когерентности культуры авангарда и соцреализма. Авангард следует рассматривать как одну из попыток преодоления проблемы межличностного отчуждения и расколотости русского общества, возникших вследствие роста индивидуализма, достигшего к 1900-м годам абсолюта, вследствие кризиса позитивизма с его приматом рациональности, из-за усиления технического прогресса. Главная цель, обозначенная русскими авангардистами, состояла в преображении мира. Многие авангардисты пошли за революцией именно потому, что видели в ней проявление творческих сил. А. Белый писал, что «революция — взрыв, обрывающий мёртвую форму и бесформенный хаос [1, с. 477]».
В. Кандинский рассматривал своё время как эру развития духовных способностей человека, живущего в соответствии с высшими моральными установками. Эта эпоха потребует от человека умения видеть новое, поэтому искусство художников-авангардистов, в том числе и своё, он называл пророческим и подготавливающим к восприятию нарождающегося мира. В статье «О "Великой Утопии"», созданной в послереволюционные годы, художник высказывает мысль, что революция есть необходимость для очищения души человека. Это был тот момент, когда многие авангардисты ещё продолжали верить в возможность построения абсолютно новой действительности. В. Кандинский предлагал созвать в послереволюционной Москве Всемирный конгресс деятелей искусств, результатом работы которого должен был стать проект здания «Великой Утопии» как символа новой реальности. Он отмечал, что «русские художники, принадлежащие к русскому народу, носителю космополитической идеи, первые при первой возможности обратились к Западу с призывом к совместной работе в новых условиях [6]». Художник предполагал, что данный проект поможет решить проблемы современного ему российского общества.
Мастера-авангардисты начала ХХ века должны были воплотить идею «жиз-нестроения», сформулированную в философии В. Соловьева. Он отмечал, что «для своей настоящей реализации добро и истина должны стать творческою силою в субъекте, преобразующею, а не отражающею только действительность [13, с. 77]». С точки зрения философа, только художник способен уловить скрытую для
обычного человека гармоническую взаимосвязь явлений мира.
На рубеже Х1Х—ХХ веков вновь актуализируется эсхатологическая идея, возникшая и утвердившаяся в отечественной культуре ещё в период Средневековья. Её динамика — движение от центра культуры к её периферии и обратно - коррелировала с социокультурными кризисами русского общества. Русские мыслители конца Х1Х века (Н. Бердяев, Ф. Достоевский, В. Соловьев и другие) фокусировались на идее личного спасения, но через спасение всего человечества. Они рассматривали мир как органичное целое, как объединение, в основе которого лежат связи, базирующиеся на любви («любовь есть содержание свободы», - пишет Бердяев [2, с. 156]), «идеальной артель-ности» [10, с. 43]. «Такой тип связи как нельзя лучше становился тем основанием, на фундаменте которого рождалась утопическая "русская идея - идея-мечта" [12, с. 22]».
Таким образом, авангард возлагает на себя функцию мессии, предлагая различные проекты преодоления возникшего кризиса и варианты спасения.
Однако проблема состояла в том, что художественный проект фактически сразу превращался в проект художественно-политический, поскольку выбор пути реализации той или иной концепции предполагал отказ от всех остальных, а абсолютная тотальность каждого из вариантов требовала определённого и единственного способа организации социокультурной жизни.
Другими словами, в 1920-е годы именно авангардисты создают тот исключительный художественный дискурс, в контексте которого любое худо-
жественное решение приобретало статус политического решения.
В первые послереволюционные годы политическая элита не имела чёткого представления о механизме построения нового общества и создания нового человека, поэтому авангардисты, а точнее, конструктивисты, были уверены, что именно им уготована реализация на практике идеи «жизнестроения». Однако с 1922-1923-х годов ситуация начинает меняться: это было связано с попытками власти контролировать культурные процессы.
Ещё в дореволюционное время в статьях «Что делать?» (1902) и «Партийная организация и партийная литература» (1905) В. И. Ленин чётко определил свою позицию в отношении культуры. Он заявлял о том, что культура должна стать «служанкой политики», воздействуя на умы народных масс. Среди всех видов художественной культуры Ленин выделял литературу как важнейший инструмент политики, поэтому первоочередную задачу он видел в установлении контроля именно над ней. «Литература должна стать партийной. Долой литераторов беспартийных! <...> Литературное дело должно стать частью общепролетарского дела,"колесиком и винтиком" одного-единого, великого социал-демократического механизма [8]». Другими словами, для Ленина существовали два вида культуры - «нужная» и «ненужная». Усиливается и контроль над процессами в культуре со стороны государства. Так, в книге «Литература и революция» (1923) Троцкий пишет о том, что введение цензуры в СССР было обусловлено борьбой пролетариата против капитализма, который использует СМИ для распростране-
ния своих идей. Поэтому, по мысли Троцкого, после победы пролетариата во всем мире надобность в цензуре отпадет.
Таким образом, к середине 1920-х годов становится очевидным расхождение установок авангарда с позицией официальных идеологов в том, что основную задачу он видит в трансформации мира в целом посредством искусства, преодолевая оппозицию авторское искусство - утилитарное искусство, а художник в данном проекте выступает как активный творец, создатель и демиург. Данная тенденция - стремление к автономному жизнестроительству - перестала коррелировать с установкой власти на строительство социализма, что привело к превращению художника лишь в созерцателя и частично в фиксатора значимого исторического момента, а далее - к постепенной изоляции представителей авангарда, к вынужденному переходу в оппозиционеры соцреализму.
Проективная направленность авангарда подготовила общество и к перестройке внутреннего мира человека. Футуристы, в частности, отмечали, что их основная задача состоит не в написании стихов и картин, а в создании условий для рождения нового человека. Советская идеология унаследовала это положение и трактовала человеческую сущность как потенцию, обретающую свой функционал лишь при встраивании её в процесс социалистического строительства. Можно сказать, что именно этот посыл становится основным для идеологов большевизма в вопросе воспитания масс. Однако даже в конце 1920-х годов ещё не сформировался единый подход в решении данной проблемы, о чём свидетельствуют многочисленные публикации
тех лет. В частности, в статье П. М. Керженцева «Человек новой эпохи», выпущенной в 1927 году, отмечается, что новый человек пока не появился, но новые социально-политические условия и культурная практика, непременно через 10-15 лет его сформируют. Однако уже тогда автор статьи заявлял, что отличительной чертой нового человека должна стать борьба за коммунистические идеалы и коммунистическую систему ценностей. А. Гольцман в «Реорганизации человека» (1921) называет человека наиболее ценной из машин, коэффициент полезного действия которой напрямую зависит от научной организации труда и системы воспитания. Таким образом, необходимые для власти преобразования в человеке возможны лишь при трансформации всех сфер жизни, начиная от системы образования до культуры потребления. Несмотря на разность подходов, всех писавших по данной проблематике авторов (В. Яновский «За нового человека», 1927, Н. Семашко «Воспитание нового человека и задачи физической культуры», 1928) объединяет установка на огосударствление культуры и активную работу с молодёжью.
Власть активно искала форму для включения в социалистическое строительство и художественной интеллигенции. Она, по мнению новых идеологов, также должна была превратиться в «машину», приносящую пользу. Поэтому Сталин уподобил литераторов «инженерам», использовав в несколько трансформированном виде авангардистскую метафору: «писатели - инженеры человеческих душ».
Любой художественный стиль представляет собой совокупность эстетиче-
ского идеала и определяемого им творческого метода. Другими словами, художественный стиль всегда выступает как способ кодирования человеческих переживаний. Особенность соцреализма заключается в том, что лежащий в его основе тоталитарный идеал не призван для выражения переживаний художника, а имеет своей целью иллюстрировать политическую идею. Более того, «существует особая разновидность такого идеала, которую можно было бы назвать гиперидеалом [3, с. 624]». Одной из главных его характеристик выступает декларирование об устройстве самого справедливого и лучшего из миров. Однако в определённый момент его воплощения непременно возникает противоречие между ним и этическим аспектом. В рамках тоталитаризма этот конфликт решается не в пользу последнего. Другими словами, для достижения всеобщего счастья можно нарушить любые морально-нравственные законы.
Вследствие этой же институции -иллюстрация политической идеи - соцреализм имеет право на заимствование и присвоение любых идеалов предшествующих эпох. Кстати, данный норматив выводит на проблему отношения к культурному наследию и позволяет увидеть основные различия в подходе к данному вопросу в среде авангардистов и большевиков. Если первые предлагали «выбросить за борт истории Пушкина и Достоевского», считая себя зачинателями абсолютно новой эры в истории искусства и как бы обнуляя весь предшествующий период, то большевики желали присвоить созданное до них классическое наследие, рассматривая его как народное достояние. Из прошлого большевики считали
необходимым взять лишь тех авторов, в чьих произведениях отражалась борьба простого человека против угнетателей. Другими словами, редукционизм авангарда лишал новую власть уже созданных и апробированных классическим искусством средств воздействия на общество. Кроме того, весь массив художественной культуры предшествующих эпох представлял и материальную ценность, которой можно было распорядиться по собственному усмотрению.
Основой соцреализма выступает идея мимезиса, поскольку она удовлетворяла двум условиям:
1) позволила найти теоретическое обоснование пропагандистской направленности тоталитарного идеала;
2) замаскировала его антиреалистическую основу.
Поскольку искусство авангарда опиралось на теорию инкарнации, оно и в данном аспекте выступало антиподом соцреализма и представляло угрозу для новой власти, поэтому неприятие авангарда и активные действия против его представителей со стороны власти выглядят вполне логичными и политически оправданными.
Бинарность структуры русской культуры проявилась, в частности, в природе созданных авангардом персонажей, соединявших в себе как созидателя, так и разрушителя. В 1930-е годы Демиург предшествующей эпохи, попадая в контекст соцреализма, распадается на Героя-созидателя и Антигероя-разрушителя (например, «Два капитана» В. Каверина). Более того, соцреализм ориентирован не на изображение реально положительных или отрицательных персонажей, его эстетика требует обязательной их симво-
лизации и правдоподобия (хотя в некоторых произведениях неразделенность образа продолжала существовать: Остап Бендер в «Двенадцати стульях» Ильфа и Петрова, Воланд в «Мастере и Маргарите» М. Булгакова и другие).
Некоторые исследователи, в частности В. Паперный («Культура Два») и К. Кларк («Советский роман: история и ритуал»), отмечают театрально-магический характер соцреализма, его наполненность различными архетипическими образами.
Их выводы, а также указанные выше доводы об отношении партийной элиты к культурному наследию позволяют предположить, что и в данном случае перед нами удачная попытка власти освоить мистический опыт предшествующего времени. «По мере этого движения вперёд и вперёд ничего не меняется, солнце сверкает по-прежнему, поэтому исчезает сама возможность установить, движение это или покой, поскольку не с чем это движение соотнести. Движение в новой культуре становится вполне тождественным неподвижности, а будущее - вечности [9, с. 45]».
Можно констатировать, что формирование гиперидеала возможно лишь при сочетании серьёзного социокультурного кризиса, переживаемого данным обществом, низкого уровня политической культуры и крушения прежней морально-нравственной системы, а также изолированности от остального мира. Процесс абсолютизации идеала приводит к ассимиляции эстетического и политического идеалов.
Таким образом, поставленная же перед соцреализмом задача - демонстрация населению нового мира/мифа
- была выполнена, благодаря чему произошла эстетизация власти и этатизация искусства.
Итак, несмотря на кажущуюся анти-номичность соцреализма и авангарда, можно говорить об их когерентности. Проективная направленность деятельности авангардистов подготовила общественное сознание для восприятия социалистического проекта, предложенного новой политической элитой. Расширительная трактовка понятия «творчество» художественными интеллигентами
начала ХХ века, требующая абсолютизации свободы, нарушения канонов и границ, уводила в утопию. Однако именно эта установка авангарда - требование свободы, ориентация на личный проект — становится неприемлемой в рамках советской культуры. Кроме того, неприятие авангарда политической элитой связано и с его редукционизмом, отказом от классического художественного наследия, которое партийные деятели надеялись использовать в построении нового общественно-политического универсума.
Примечания
1. Белый А. Революция и культура // Александр Блок, Андрей Белый : Диалог поэтов о России и революции : [сборник] / [сост., вступ. ст., с. 5-30, и коммент. М. Ф. Пьяных]. Москва : Высшая школа, 1990. С. 471-489.
2. Бердяев Н. А. Смысл творчества // Философия творчества, культуры и искусства : в 2 томах / [вступ. ст., сост., примеч. Р. А. Гальцевой]. Москва : Искусство, 1994. Том 1. 542 с.
3. Бранский В. П. Искусство и философия : Роль философии в формировании и восприятии художественного произведения на примере истории живописи. Калининград : Янтарный сказ, 1999. 703 с.
4. Воякогонов Д. А. Ленин. Политический портрет : в 2 книгах. Москва : Новости, 1994. Книга 2. 512 с.
5. Гройс Б. Gesamtkunstwerk Сталин. Москва : Ад Маргинем Пресс, 2013. 168 с.
6. Кандинский В. О великой утопии [Электронный ресурс] // Книгоиздательство «Гилея» : [веб-сайт]. Электрон. дан. URL: http://hylaea.ru/kand_publ.html
7. Керженцев П. Человек новой эпохи // Революция и культура. 1927. № 3-4. С. 17-20.
8. Ленин В. И. Партийная организация и партийная литература [Электронный ресурс] / Библиотека газеты «Революция» : [веб-сайт]. Электрон. дан. URL: http://www.revolucia.ru/ org_lit.htm
9. Паперный В. Культура Два [Электронный ресурс] // Библиотека Гумер - культурология : [веб-сайт]. Электрон. дан. URS: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Culture/papern/
10. Петров-Водкин К. С. Хлыновск : Моя повесть : Рис. автора. Ленинград : Изд-во писателей в Ленинграде, 1930. 348 с.
11. Пяаггенборг Шт. Революция и культура : Культурные ориентиры в период между Октябрьской революцией и эпохой сталинизма / [пер. с нем. И. Карташовой] // Взгляд издалека = Blick aus der Ferne : Немецкие историки о прошлом Восточной Европы. Санкт-Петербург : Журнал «Нева», 2000. Т. 2 . 415 с.
12. Синявина Н. В. Мифотворчество русской художественной интеллигенции 1900-1930-х гг. : монография. Москва : Экон-Информ, 2010. 199 с.
13. Соловьев В. С. Общий смысл искусства // Философия искусства и литературная критика : [сборник] / [сост. и вступ. ст., с. 8-29, Р. Гальцевой, И. Роднянской ; коммент. А. А. Носова]. Москва : Искусство, 1991. 700 с.
14. Степанян Н. С. Искусство России ХХ века : Взгляд из 90-х. Москва : Эксмо-Пресс, 1999. 316 с.
15. Троцкий Л. Д. Литература и революция. Москва : Красная новь, Главполитпросвет, 1923.
References
1. Bely A. Revolyutsiya i kul'tura [Revolution and Culture]. In: Pyanykh M. F., comp. Aleksandr Blok, Andrey Belyy: Dialog poetov o Rossii i revolyutsii [Alexander Blok, Andrei Bely: Dialogue of poets about Russia and the revolution]. Moscow, Vysshaya Shkola Publishers, 1990. Pp. 471-489.
2. Berdyaev N. A. Smysl tvorchestva [Sense of creativity]. In: Galtseva R. A., comp. Filosofiya tvorchestva, kul'tury i iskusstva, v 2 tomakh. Tom 1 [Philosophy of creativity, culture and art, in 2 vol. Vol. 1]. Moscow, Art Publishing House, 1994. 542 p.
3. Bransky V. P. Iskusstvo i filosofiya : Rol' filosofii v formirovanii i vospriyatii khudozhest-vennogo proizvedeniya na primere istorii zhivopisi [Art and Philosophy: The Role of Philosophy in the Formation and Perception of Artistic Work on the Example of the History of Painting]. Kaliningrad, Publishing House "Amber Tale", 1999. 703 p.
4. Volkogonov D. A. Lenin. Politicheskiy portret. V 2 knigakh. Kniga 2 [Lenin. Political portrait, in 2 vol. Vol. 2]. Moscow, 1994. 512 p.
5. Groys B. Gesamtkunstwerk Stalin. Moscow, Ad Marginem Press, 2013. 168 p.
6. Kandinsky V. O velikoy utopia [About the Great Utopia]. Available at: http://hylaea.ru/kand_ publ.html
7. Kerzhentsev P. Chelovek novoy epokhi [The Man of the New Epoch]. Revolyutsiya i kul'tura [Revolution and Culture]. 1927, no. 3-4, pp. 17-20.
8. Lenin B. I. Partiinaya organizatsiya i partiinaya literature [Organization and Party Literature]. Available at: http://www.revolucia.ru/org_lit.htm
9. Paperny V. Kul'tura Dva [Culture Two]. Available at: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/ Culture/papern/
10. Petrov-Vodkin K. S. Khlynovsk: Moya povest' [Khlynovsk: My tale]. Leningrad, 1930. 348 p.
11. Plaggenborg Sht. [Plaggenborg Shtefan] Revoliutsiia i kul'tura: Kul'turnye orientiry v period mezhdu Oktiabr'skoi revoliutsiei i epokhoi stalinizma [Revolution and Culture: Cultural landmarks between the October Revolution of the Stalinist era]. Vzgliad izdaleka = Blick aus der Ferne: Nemetskie istoriki o proshlom Vostochnoi Evropy. Tom 2 [Look from far away = Blick aus der Ferne: The German historians about the past of Eastern Europe. Vol. 2]. St. Petersburg, Neva magazine Publ., 2000. 415 p.
12. Sinyavina N. V. Mifotvorchestvo russkoy khudozhestvennoy intelligentsii 1900-1930 gg [The myth-making of the Russian artistic intelligentsia of the 1900s-1930s]. Moscow, Publishing house «Ekon-Inform», 2010. 199 p.
13. Solovyev V. S. Obshchiy smysl iskusstva [The general meaning of art]. In: Galtseva R, Rodnyansky I, comp. Filosofiya iskusstva i literaturnaya kritika [Philosophy of art and literary criticism]. Moscow, Art Publishing House, 1991. 700 p.
14. Stepanyan N. S. Iskusstvo Rossii 20 veka : Vzglyad iz 90-kh [The Art of Russia of the 20th century: A View from the nineties]. Moscow, Publishing House «Eksmo», 1999. 316 p.
15. Trotsky L. D. Literatura i revolyutsiya [Literature and Revolution]. Moscow, 1923.
