CC BY
156
СОБЕННОСТИ ВЗГЛЯДОВ СОВЕТСКОЙ ЭЛИТЫ
1920-1930-х ГОДОВ НА КУЛЬТУРНУЮ ПОЛИТИКУ РОССИИ УДК 008(091) Н. В. Синявина
Московский государственный институт культуры
В настоящей статье рассматриваются взгляды членов первого советского правительства на развитие культуры и её функции в жизни общества, а также их отношение к революционным событиям Октября 1917 года. Автор отмечает, что оценка революции претерпевает существенные изменения в течение первого десятилетия после Октября 1917 года. Анализируя позиции В. И. Ленина, Л. Д. Троцкого, И. В. Сталина, М. И. Калинина, можно сделать вывод о том, что их точки зрения на культурную политику были различны и отличались противоречивостью. Одна из главных задач для советской элиты 1920—1930-х годов, строившей новое общество, состояла в создании «нового человека», «новой культуры» и «новой истории». Автор анализирует научные и идеологические методы, используемые советским правительством для формирования homo soveticus.
Ключевые слова: литературоцентризм, культурная революция, «попучик», буржуазный, «мужиковствующий», коллективный человек, евгеника.
N. V. Sinyavina
Moscow State Institute of Culture, Ministry of Culture of the Russian Federation (Minkultury), Bibliotechnaya str., 7, 141406, Khimki city, Moscow region, Russian Federation
FEATURES OF VIEWS OF THE SOVIET ELITE OF 1920—1930 OF CULTURAL POLICY OF RUSSIA
In the present article views of members of the first Soviet government of cultural development and its functions in lives of society, and also their relation to revolutionary events of October, 1917 are considered. The author notes that the assessment of revolution undergoes essential changes within the first decade after October, 1917. Analyzing V. I. Lenin, L. D. Trotsky, I. V. Stalin, M. I. Kalinin's positions it is possible to draw a conclusion that their points of view on cultural policy were various and differed in discrepancy. One of the main tasks for the Soviet elite of the 1920—1930th building new society consisted in creation of "the new person", "new culture" and "modern history". The author analyzes the scientific and ideological methods used by the Soviet government for formation of homo soveticus.
Keywords: literaturotsentrizm, cultural revolution, "popuchik", bourgeois, "muzhikovstvuyushchy", "the collective person", eugenics.
Вооружённое восстание 25 октября 1917 года имело целью захват политической власти и свержение Временного правительства. После этого должно было возникнуть государство, где власть принадлежала бы Советам. Ленин из марксистского учения о государстве вынес мысль о том, что про-
летариат должен уничтожить прежнее государственное устройство, создав на его месте временное революционное государство — коммуну, которая позже должна исчезнуть. Эти антигосударственные взгляды привлекли на сторону большевиков многих, не желавших терпеть Временное правительство.
СИНЯВИНА НАТАЛЬЯ ВЛАДИМИРОВНА — кандидат культурологии, доцент кафедры истории, истории культуры и музееведения социально-гуманитарного факультета Московского государственного института
136 культуры
SINYAVINA NATAL'IA VLADIMIROVNA — Ph.D. (Cultural Studies), Associate Professor of Department of history, cultural history and museology, Faculty of Social Sciences and Humanities, Moscow State Institute
of Culture e-mail: cleo2401@mail.ru
© Синявина Н. В., 2016
Однако было бы ошибкой считать, что партия большевиков в тот период представляла собой целое, для которого свойственно единомыслие. Разность во взглядах приведёт к политическому внутрипартийному противостоянию в 1920-е годы. В 1917 году большевики имели чёткий план захвата политической власти, но у них отсутствовало представление о послереволюционных преобразованиях в обществе.
Декреты первых лет правления большевиков и назначение на высшие государственные должности показывают неверие самих большевиков в возможность удержать власть. В своих воспоминаниях А. В. Луначарский описывал процесс избрания руководителей государственных учреждений, который происходил в одной из комнат Смольного. Он пишет, что часто выбор руководителя носил случайный характер. Луначарский посетовал на это Ленину, но тот лишь отмахивался, говоря, что это временно. Хотя В. И. Ленин накануне восстания в брошюре «Удержат ли большевики власть?» (1917) и пытался доказать, что партия близка к народу и в провинции происходит усиление революционных настроений, реальная ситуация оказалась иной. Поэтому в 1921 году его взгляды заметно изменились, и он пришёл к тем воззрениям, с которыми спорил в 1917 году. Оказалось, что для перехода к социализму потребуется время.
По-разному партийные лидеры относились и к произошедшей революции. Например, Л. Д. Троцкий считал её начальным этапом мировой революции, которая должна вскоре произойти. Ленин же полагал, что в сложившейся ситуации, когда страна находится в тяжёлом положении (интервенция, Гражданская война, голод, разруха), Советская Россия должна занять оборонительную позицию. Поэтому в сознание советских граждан с помощью СМИ начали закладывать идею о СССР как «осаждённой крепости», которую пытаются приступом взять внешние враги. Уже в 1918 году Советская
Россия была объявлена ВЦИК военным лагерем, в котором всё взрослое население (18— 40 лет) обязано было изучать военное дело. Для этой цели создали Всевобуч, сеть военных школ и курсов, открыли две военные академии. В Красную Армию призывали по классовому принципу, поэтому её костяк состоял из рабочих крупных промышленных предприятий. Неграмотных крестьян, попавших в армию, учили читать и «правильно думать». Именно эти первые красноармейцы составили основу для комсомола (1/3 от общего числа комсомольцев) и первого поколения советской административной системы (2/3 председателей сельских Советов прошли через Красную Армию).
У большевиков не было опыта руководства страной в мирное время, поэтому армейские правила поведения переносились и на гражданское население. Новый трудовой кодекс, утверждённый в 1918 году, предусматривал всеобщую трудовую повинность. Предполагалось, что человек получает работу по специальности, за что ему выплачивается зарплата. Однако один из пунктов нового документа гласил, что гражданин обязан соглашаться на любую предлагаемую ему работу. Другими словами, безработный не имел права отказываться от работы, иначе он лишался пособия. Это же касалось и «бывших», которых также подвергли мобилизации. Этой категории граждан (16— 55 лет) выдали «трудовые книжки», в которых ставились отметки о выполняемом общественно полезном труде. Только при наличии этой записи хозяин трудовой книжки мог рассчитывать на получение пособия и пайка.
Таким образом, в Советской России начал действовать принцип «Кто не работает, тот не ест». Тезис о том, что принудительный труд в молодом государстве будет применяться лишь по отношению к буржуа и дворянам, оказался несостоятельным, поскольку «Декрет о мобилизации», принятый в 1919 году, фактически покончил с системой добровольного труда.
О тенденции к закрытости Советской Рос-
сии свидетельствует и перенос столицы из Петрограда в Москву в марте 1918 года. Переезд проводился тайно, и уже 1 марта члены правительства прибыли в город, но газеты написали о нём лишь 11 марта. Первым комендантом Кремля, превратившегося в резиденцию нового государства, стал П. Д. Мальков (1887—1965), в обязанности которого входило обустройство членов правительства и их семей (Ф. Дзержинский, М. Калинин, С. Куйбышев, И. Сталин) и обеспечение их безопасности, для чего была введена строгая пропускная система.
Большевики рассматривали себя как строителей нового государства, которые намерены покончить с прошлым. «Смена элиты на много лет наложила на духовную жизнь страны более заметный отпечаток, чем все попытки изменений, предпринятые до этого. Общественный слой, до сих пор фактически не принимавший участия в политической и культурной жизни страны, взобрался на самую верхушку социальной лестницы» [9, с. 31]. Декретом от 10 (23) ноября 1917 года были ликвидированы сословия и их привилегии, все титулы и чины, граждане объявлялись равноправными независимо от их имущественного положения, а женщины уравнивались в правах с мужчинами. Декретом от 22 ноября (5 декабря) 1917 года были отменены царские законы и закрыты старые судебные органы, вместо которых вводились рабоче-крестьянские трибуналы.
Таким образом, большевики создавали новое общество: новая политическая элита, новый календарь (введение григорианского календаря вместо юлианского Декретом от 1 (14) февраля 1918 года), новая столица, «обновлённый» марксизм, ибо пролетарской революции не предшествовал этап капитализма, новая орфография, новые учреждения. Складывающаяся советская элита принесла с собой новые, но пока ещё не отреф-лексированные политические и культурные взгляды. Требовалось создать «новую культуру», «нового человека» и «новую историю».
НоВАЯ КУЛЬТУРА
Ещё в дореволюционное время В. И. Ленин в статьях «Что делать?» (1902) и «Партийная организация и партийная литература» (1905) чётко определил свою позицию в отношении культуры. Он говорил о том, что культура должна выступать в роли «служанки политики», воздействуя на умы народных масс. Ленин выделял среди всех видов художественной культуры литературу как важнейший инструмент политики, поэтому первоочередной задачей он считал установление контроля именно над ней. «Литература должна стать партийной. [...]. Долой литераторов беспартийных! [...]. Литературное дело должно стать частью общепролетарского дела, "колёсиком и винтиком" одного-единого, великого социал-демократического механизма» [7]. Эта тенденция — лите-ратуроцентризм — сохранится и в последующие годы. В этом смысле большевики следовали принципам Добролюбова, Чернышевского, Белинского, видевших художественную ценность произведения только в его социальности. В документах, регулировавших функционирование художественной культуры, речь всегда шла о литературе. Позже эти правила автоматически распространялись и на остальные виды художественной культуры.
Ленин сравнивал литературу со строительными лесами, которые необходимы для возведения сооружения и могут быть убраны после завершения работ. В своей оценке творчества того или иного деятеля культуры Ленин исходил из его «полезности» (например, ему никогда не нравилась поэзия В. Маяковского, но он видел результат воздействия его стихов, поэтому считал целесообразным поддерживать его). Другими словами, для Ленина существовали два вида культуры — «нужная» и «ненужная». Поэтому большевики с самого начала предпринимали шаги в отношении контроля и централизации культуры.
Этих же принципов придерживался и Л. Д. Троцкий (1879—1940), начавший процесс
политизации культуры. В книге «Литература и революция» (1923) он пишет о том, что введение цензуры в СССР было обусловлено борьбой пролетариата против капитализма, который использует СМИ для распространения своих идей. Поэтому, по мысли Троцкого, после победы пролетариата во всём мире надобность в цензуре отпадёт. В статье «Об интеллигенции» (1923) он критикует позицию тех, кто считает русскую интеллигенцию двигателем исторического развития. Троцкий пишет, что она всегда находится в конце, отстаёт, а события начинает оценивать уже после того, как они произошли.
Таким образом, он выступал за классовый подход к художественной культуре, деля всех её деятелей на три категории (1923): «попутчики» (А. Блок, А. Белый, М. Горький, А. Н. Толстой и другие), «буржуазные» (З. Гиппиус, Д. Мережковский и другие), «мужиковствующие» (С. Есенин, Н. Клюев и другие). Единственным хозяином искусства должен стать «коллективный человек». За монополизацию художественной культуры выступал и И. В. Сталин, который, будучи прагматиком, относился к ней утилитарно (например, исследователи (М. Вайс-копф, А. Авторханов, Д. Волкогонов и другие) отмечают его фактическое незнание классической литературы, за исключением Гоголя и Салтыкова-Щедрина).
Иной точки зрения придерживались Н. Бухарин и А. Луначарский, выступавшие за культурную преемственность и культурный диалог, сохранение традиций.
Однако стоит отметить, что возникающая культура, хотя и декларировалась как пролетарская, но не учитывала исторические особенности пролетариата, сформировавшиеся в дореволюционный период. Даже Бухарин, неоднократно высказывавшийся в предшествовавший период о педагогических целях культуры, в статье «О старинных традициях в современном культурном строительстве» (1927) пишет «о пролетарской дисциплине и пролетарском порядке» [2, с. 19].
Даже Луначарский, отличавшийся большей чуткостью, отмечал, что «умеренность, дисциплина, практичность стоят на первом месте. Это неизбежное требование революции в период строительства» [8, с. 45].
Взгляды большевиков на культурную политику со временем менялись. Если сразу после революции и во время Гражданской войны речь шла лишь о зарождении элементов новой культуры, то в начале 1920-х годов о них уже никто не упоминал. Например, один из ведущих сотрудников Пролеткульта П. М. Керженцев выпустил в 1921 году брошюру «К новой культуре», где были сформулированы лишь задачи, в которых чётко просматривалась воспитательная роль культуры. Это говорит о продолжении процесса рево-люционирования умов. Автор пишет, что советская власть в годы Гражданской войны поддерживала любую культурную инициативу, исходящую от народа. Этот тезис верен, поскольку относится к тому времени, когда ещё продолжался процесс централизации культуры. Но к середине 1920-х годов он завершился, и вся культура подверглась огосударствлению. Выступая в 1925 году на Первой Всесоюзной конференции пролетарских писателей, Керженцев говорил о сущности культурной революции, которая, с его точки зрения, заключается в создании пролетарской культуры в условиях диктатуры пролетариата. Таким образом, главная цель новой культуры состоит в борьбе с буржуазной культурой, а также в усвоении достижений буржуазной науки. Однако в речи Керженцева отсутствовало указание на создателя этой новой культуры, потому что решающая роль отводилась партии.
НОВЫЙ ЧЕЛОВЕК
Новая культура стремилась к переустройству внутреннего мира человека. В работе «Реорганизация человека» (1924) А.Гольц-ман писал: «Да, вылечить человеческую голову — самая сложная задача. За неё принимается новая культура. Прежде всего человек. Провозглашается лозунг: Реорганизация
человека» [3, с. 6]. Большую роль в этом процессе начала играть физическая культура, которая поднялась на один уровень с духовной. Председатель Отдела школьной гигиены при Наркоме здравоохранения, врач Е. П. Радин на Первом Всероссийском съезде по физической культуре, спорту и допризывной подготовке говорил о неразрывной связи тела и духа. Он настаивал на укоренении физической культуры в общественной жизни, что должно привести, в итоге, к реализации мечты утопистов о всестороннем развитии человека. По его мнению, при коммунизме как последней стадии эволюции человека физическая культура должна занять центральное место по отношению к другим областям жизни. Сходные взгляды высказывал и профессор Московского института физической культуры В. Е. Игнатьев, добавляя, что человек представляет собой единство тела, воли и духа, где главным является тело. Укрепляя физически тело, человек воспитывает волю, что позволит достичь высшей цели — обрести мощный дух.
Для развития физической культуры особую важность имели вопросы гигиены и чистоты. Нарком здравоохранения, врач Н. А. Семашко, к которому ежедневно стекались донесения о состоянии физического здоровья советских граждан, измученных голодом, болезнями, холодом, настаивал на необходимости связать воедино физическую культуру с санитарно-гигиеническими нормами. Он неоднократно заявлял, что в России просто не существует физической культуры, поскольку граждане не соблюдают элементарных гигиенических правил.
Но при создании нового человека политическая элита рассчитывала воспользоваться и методами, предлагаемыми биологией и медициной. О евгенике спорили и в Советской России, и в Западной Европе. Одна из первых статей, которая косвенно касалась этого биолого-медицинского направления, появилась в 1922 году в журнале «Физическая культура». Автором статьи «Научные основы тренировки» стал профес-
сор медицины В. Гориневский. В ней он говорил о физическом вырождении и его влиянии на психику народа. Гориневский отмечал, что советский народ, прошедший через войну, эпидемии, голод «качественно» изменился, он ухудшился и ослаб. Поэтому он считал возможным обращение к евгенике как к профилактической мере, направленной на сохранение здоровья будущих поколений. Физическую культуру он рассматривал как дополнительную меру поддержания здоровья.
Новая история
Новая история связывалась с «правильными воспоминаниями», поэтому в первую очередь необходимо было их создать. Одним из таких «воспоминаний» стала революция. Однако о ней, если проанализировать источники 1918—1919 годов, писали мало (если не брать в расчёт лозунги о «революционной борьбе»). Революцию воспринимали как свершившийся факт, как начальную точку истории нового пролетарского государства. Поэтому перед властью стояла задача превратить её в воспоминаниях современников в нечто символическое. Начинают возникать музеи революции, первый из которых был открыт в 1919 году в Петрограде, где было представлено много экспонатов, посвящённых революции. Вокруг революции целенаправленно выстраивались нужные власти представления, она «обрастала» различными историями, что привело к рождению мифа о революции. Кроме того, новой власти были нужны новые герои, поэтому возникла идея создать «красный некрополь» и похоронить там погибших во время восстания в Москве в октябре 1917 года. Из разных районов города 10 ноября 1917 года траурные процессии двигались к Красной площади, где было решено устроить братскую могилу (238 человек) вдоль Кремлёвской стены между Никольскими и Троицкими воротами. На следующий день начали сбор денег на памятник. Вскоре был объявлен конкурс на проект памятника на могилах «жертв революции», в котором приняли участие скуль-
пторы А. В. Бабичев, А. М. Гюрджан, С. А. Мезенцев, С. Т. Коненков и другие. Позже их проекты были выставлены на всеобщее обсуждение. Лучшим был признан барельеф Коненкова, который и установили в первую годовщину революции при стечении большого числа народа. Открывал мемориал Ленин, перерезавший шнур, который закрывал барельеф, а потом звучали революционные песни в исполнении сводного хора рабочих.
Одним из важнейших направлений культурной политики было отношение к культурному наследию. Уже во время взятия Зимнего дворца солдат, которые пытались уничтожить находившиеся в нём культурные ценности, остановил направленный на охрану Эрмитажа отряд от Петроградского военно-революционного комитета. В дни переворота фактически полностью были сохранены коллекции Зимнего дворца и Московского Кремля, хотя пострадали его постройки. Для оценки ущерба в Москву был отправлен главный хранитель Эрмитажа академик Я. И. Смирнов, поскольку в Кремле находилась часть коллекции Эрмитажа. Он пришёл к выводу, что существенных потерь нет.
Однако переворотом и связанным с ним периодом хаоса воспользовались и красноармейцы, уничтожившие имущество Кухонного каре в Гатчинском дворце, и анархисты, разорившие ряд особняков в Москве в 1918 году. Также была ограблена Патриаршая (Московская Синодальная) ризница Московского Кремля.
В первые послереволюционные месяцы актов вандализма по отношению к барским усадьбам было немного. Например, крестьяне Архангельского (усадьба Юсуповых) просили прислать охрану, дабы предотвратить погромы. В Ясной Поляне жила жена
Л. Толстого, поэтому крестьяне решили, что возьмут на себя защиту и имения, и своей хозяйки. Однако количество усадеб, подвергшихся разорению, стало увеличиваться по мере роста пропаганды (например, Шах-матово А. Блока). Поэтому деятели культуры ставили перед властью вопрос о необходимости сохранения культурного наследия.
В 1922—1923 годах Ленин начинает высказываться о необходимости сохранения культурного наследия и использования его для просвещения народа, поскольку без поднятия его культурного уровня невозможно преодолеть отсталость Советской России.
Итак, несмотря на однопартийность членов первого советского правительства, их взгляды по многим вопросам были различны, что обусловило развёртывание противоречивой культурной политики. В 1920-е годы начались преследования «инакомыслящих», к которым относили всех, кто выступал с критикой марксизма, при этом проявляли относительную лояльность к художественному творчеству и литературе, но предпочитали контролировать их развитие. Поэтому были учреждены в 1922 году Главлит, в функции которого входило отслеживать выпады против власти и культурной революции, и в 1923 году Главрепетком, отвечающий за театральный репертуар. Начали практиковать высылки за рубеж «неугодных», одной из самых массовых стала отправка в эмиграцию на двух «философских пароходах» 29—30 сентября и 16—17 ноября 1922 года более 160 деятелей отечественной культуры (П. Сорокин, Н. Бердяев, С. Франк, Ф. Степун, И. Ильин, М. Осоргин, В. Зворыкин, Н. Лос-ский, Л. Карсавин и другие). Советское правительство не могло допустить бесконтрольного развития культуры, поэтому она подверглась полному огосударствлению.
Примечания
1. Аронов А. А. К вопросу о ментальности отечественной культуры: развитие рывками // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. 2015. № 1 (63). С. 38—45.
2. Бухарин Н. О старинных традициях в современном культурном строительстве // Революция и культура. 1927. № 1. С. 17—22.
3. Гольцман А. Реорганизация человека. Москва, 1924.
4. Гориневский В. Научные основы тренировки // Физическая культура. 1922. № 1. С. 4—7.
5. Керженцев П. М. К новой культуре. Петербург : Государственное издательство, 1921.
6. Керженцев П. М. Культура и советская власть. Москва, 1919.
7. Ленин В. И. Партийная организация и партийная литература [Электронный ресурс] / Библиотека газеты «Революция» : [веб-сайт]. Электрон. дан. URL: http://www.revolucia.ru/org_lit.htm
8. Луначарский А. В. О быте. Москва ; Ленинград, 1927.
9. Плаггенборг Шт. Революция и культура : Культурные ориентиры в период между Октябрьской революцией и эпохой сталинизма / [пер. с нем. И. Карташовой] // Взгляд издалека = Blick aus der Ferne : Немецкие историки о прошлом Восточной Европы. Санкт-Петербург : Журнал «Нева», 2000. Т. 2 . 415 с.
10. Семашко Н. А. Культурная революция и оздоровление быта. Москва ; Ленинград, 1930.
11. Семашко Н. А. Пути советской физкультуры. Москва, 1926.
12. Троцкий Л. Д. Литература и революция. Москва : Красная новь, Главполитпросвет, 1923.
13. Флиер А. Я. Культурологическое знание (опыт составления системного представления) // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. 2015. № 2 (64). С. 28—33.
14. Шафажинская Н. Е. Интерпретация и выражение эстетического в парадигме христианского миропонимания // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. 2014. № 3 (59). С. 210—214.
15. Юданова М. В. Социокультурный кризис современности и его отражение в массовой культуре // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. 2014. № 1 (57). С. 86—92.
References
1. Aronov A. A. About a problem of mentality of Russian culture: development by spurts. Vestnik Moskovskogo gosudarstvennogo universiteta kul'tury i iskusstv [Bulletin of the Moscow State University of Culture and Arts]. 2015, No. 1 (63), pp. 38—45. (In Russian)
2. Bukharin N. O starinnyh tradiciyah v sovremennom kul'turnom stroitel'stve [About ancient traditions in contemporary cultural construction]. Revolyutsiya i kul'tura [Revolution and Culture]. 1927, No. 1, pp. 17—22.
3. Gol'tsman A. Reorganizatsiya cheloveka [Reorganization of human]. Moscow, 1924.
4. Gorinevsky V. Nauchnye osnovy trenirovki [Scientific bases of training]. Fizicheskaya kul'tura [Physical Education]. 1922, No. 1, pp. 4—7.
5. Kerzhentsev P. M. K novoi kul'ture [Towards a new culture]. Petersburg, The State Publishing house, 1921.
6. Kerzhentsev P. M. Kul'tura i sovetskaya vlast [Culture and the Soviet government]. Moscow, 1919.
7. Lenin B. I. Partiinaya organizatsiya i partiinaya literature [Organization and Party Literature]. Available at: http://www.revolucia.ru/org_lit.htm
8. Lunacharsky A. V. O byte [About life]. Moscow, Leningrad, 1927.
9. Plaggenborg Sht. [Plaggenborg Shtefan] Revoliutsiia i kul'tura: Kul'turnye orientiry v period mezhdu Oktiabr'skoi revoliutsiei i epokhoi stalinizma [Revolution and Culture: Cultural landmarks between the October Revolution of the Stalinist era]. Vzgliad izdaleka = Blick aus der Ferne: Nemetskie istoriki o proshlom Vostochnoi Evropy. Tom 2 [Look from far away = Blick aus der Ferne: The German historians about the past of Eastern Europe. Vol. 2]. St. Petersburg, Neva magazine Publ., 2000. 415 p.
10. Semashko N. A. Kul'turnaya revolyutsiya i ozdorovlenie byta [The Cultural Revolution and the improvement of life]. Moscow, Leningrad, 1930.
11. Semashko N. A. Puti sovetskoi fizkul'tury [Way of the Soviet physical culture]. Moscow, 1926.
12. Trotsky L. D. Literatura i revolyutsiya [Literature and Revolution]. Moscow, 1923.
13. Flier A. Ya. Cultural knowledge (Experience in system view). Vestnik Moskovskogo gosudarstvennogo universiteta kul'tury i iskusstv [Bulletin of the Moscow State University of Culture and Arts]. 2015, No. 2 (64), pp. 28—33.
14. Shafazhinskaya N. E. Interpretation and expression aesthetic in the paradigm of christian outlook. Vestnik Moskovskogo gosudarstvennogo universiteta kul'tury i iskusstv [Bulletin of the Moscow State University of Culture and Arts], 2014, No. 3 (59), pp. 210—214.
15. Yudanova M. V. Sociocultural crisis of modernity and its reflection in popular culture. Vestnik Moskovskogo gosudarstvennogo universiteta kul'tury i iskusstv [Bulletin of the Moscow State University of Culture and Arts]. 2014, No. 1 (57), pp. 86—92.
