CC BY
241ности идентичность не может быть зафиксированной, она нуждается в постоянной верификации и подтверждении в процессе демонстрации актуальных жизненных стратегий «присвоения» себя через взгляд Другого, в процессе конструирования виртуальной личности, и «подобная открытая многомерность современной личности иногда пугает и настораживает. Однако, как представляется, сегодня можно говорить о серьезном достижении цивилизационного развития в отношении понимания и предвидения процессов идентификации. Дело в том, что каждая идентификация совершенно не отменяет другие, а дает личности новую жизненную компетентность. Личность не фиксируется в жесткой социальной скорлупе, наоборот — перед нею открываются новые «окна возможностей», большая свобода выбора и реализации жизненной стратегии, а также выбора самих стратегий» [Тульчинский, 2010, с.143].
В этой связи в современном научном дискурсе существует различное видение процессов формирования виртуальной личности. С одной стороны, виртуальная личность по мнению ряда исследователей (К.О. Черняева, Е.П. Белинская, У.А. Томас) - это проявление вариантов компенсаторных идентичностей (в том числе через агрессию, фрустрацию, манипуляцию и т.п.), проявляемых через демонстративную нега-цию норм, в попытках изменить четкие нормативные категоризации (пол, социальное положение, статус, религию, этническую принадлежность и т.д.). С другой стороны, виртуальная личность есть отражение реальной идентичности через различные стратегии самоактуализации. Данной точки зрения придерживаются О.Н. Астафьева, И.В. Костерина, М.Д. Бэк, Р.И. Вилсон. Действительно, в современном «прозрачном» цифровом мире игры с идентичностью становятся все менее возможными, так как сам процесс идентификации подвержен тотальной де-анонимизации, а «цифровые следы» формируют реальный цифровой профиль каждого участника цифрового мира, объединяя реальную и виртуальную личности в единой цифровой идентичности. В социальных сетях сегодня преобладают именно стратегии репрезентации подлинных свойств личности, создание ложных виртуальных профилей осталось в прошлом, став бессмысленной стратегией проявлений различных девиаций, так как игры с идентичностью и анонимность утратили актуальность, а социальные сети стали пространством обретения признания, местом выхода из одиночества, местом, в котором происходит самоактуализация, самореализация и самоутверждение личности через управление впечатлениями Другого.
Таким образом, в виртуальных коммуникациях и сетевых сообществах социальных сетей происходит максимальное сращивание интимной и публичных сфер, создающее основания для принудительной всеобъемлющей публичности в постоянном текучем процессе цифровой идентификации, фиксируемой в виде транзитивной цифровой личности в глобальном цифровом мире. И, следовательно, конструирование виртуальной личности в социальных сетях уже не является целью создания альтернативной идентичности, а становится неким способом отражения и очеловечивания цифровой идентичности и ее особым «экзистенциальным расширением».
Литература
1. Тульчинский, 2011 - Тульчинский Г.Л. Личность как проект и бренд // Наука телевидение. 2011. Вып. 8. 2011. С.250-265.
2. Тульчинский, 2010 - Тульчинский Г.Л. Новая антропология (персонология). Самозванство или личность как автопроект? // Нева. 2010. №6. С. 140-163.
3. Шестеркина, Борченко, 2014 - Шестеркина Л.П., Борченко И.Д. Основные характеристики новых социальных медиа. // Ученые записки ЗабГУ. Серия: Филология, история, востоковедение. 2014. № 2(55). С. 107-111.
4. Social media? Get serious! Understanding the functional building blocks of social media / J.H. Kietzmann, K. Hermkens, I.P. McCarthy, B.S. Silvestre // Business Horizons. 2011. Vol. 54 (3). P. 241-251
5. Wellman, 2001 - Wellman B. Physical place and cyberplace: The Rise of Personalized Networking // International Journal of Urban and Regional Research. 2001. Vol. 25. Issue 2. Pp. 227-252.
УДК 316.77:304.2
СОЦИАЛЬНЫЙ КОНТРОЛЬ В ЦИФРОВОМ МИРЕ
Анна Валерьевна Маркеева
Кандидат социологических наук, доцент Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова Ольга Владимировна Гавриленко Кандидат социологических наук, доцент Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова
Необратимое воздействие цифровых технологий на социальные структуры, институты и повседневные практики заставляет заново ставить классический социологический вопрос о социальном контроле, его формах, способах реализации, точках приложения и ставках. В услови-
ях развития информационных и телекоммуникационных технологий социальный контроль становится фактически тотальным, во многом лишая индивида личного пространства, приучая к открытости предоставления информации и «прозрачности» собственной жизни. При этом цифровое пространство, создавая иллюзию свободы (прежде всего, свободы самовыражения и потребления), становится все более управляемым и контролируемым как государственной властью, так и корпоративными игроками (а именно, крупными ТНК, владельцами информационных платформ). Контроль над медиатизированным миром обеспечивается как через вводимые тотальные ограничения и меры государственного регулирования, так и через инвестиции в развитие информационных технологий, создание и продвижение определенных технологических стандартов, норм и протоколов (рассчитанных на «воспитание» лояльности граждан и сотрудничество потребителей с владельцами информационных платформ и ИТ-компаний). Статья посвящена анализу трансформации способов и инструментов социального контроля в современном цифровом мире.
Ключевые слова: социальный контроль, цифровые технологии, инструменты социального контроля, медиатизация.
THE SOCIAL CONTROL IN DIGITAL WORLD
Anna Valer'yevna Markeeva
PhD in Sociology, Associate Professor Lomonosov Moscow State University Olga Vladimirovna Gavrilenko
PhD in Sociology, Associate Professor Lomonosov Moscow State University
The digital technologies have irreversible impact on social structures, institutions and mundane practices. This forces to raise again the question about social control, its forms, modes of realization, points of application and stakes. In development conditions of information аМ telecommunication technologies social control is actually becoming total, largely depriving individuals of private space and encouraging them to openness in providing of information and transparency of their lives. The digital space, generating the illusion of freedom (first of all, freedom of self-expression and consumption), is becoming increasingly manageable and controlled by state and corporative agents. Control over digital world is provided by total restrictions and measures of state regulation, on the one hand, and investments in information technology, creation, promotion and supporting of technological standards, norms and protocols which are designed to inculcate loyalty of citizens and partnership of consumers with owners of information platforms and IT-companies. The article deals with transformations modes and tools of social control in contemporary digital world.
Keywords: social control, digital technologies, tools of social control, mediatization.
Глубокое и необратимое влияние цифровых технологий и форматов коммуникации на социальные структуры и институты, а также их всепроникающее воздействие на повседневные практики и режимы существования уже достаточно давно превратилось в тривиальное утверждение (не в последнюю очередь этой тривиализации способствовало превращение «цифровизации» в категорию государственного мышления и управления). Так, в работе Н. Коулдри и А.Хеппа современный мир не только представляется «глубоко ме-диатизированным», но последовательно доказывается, что технологическая инфраструктура становится фундаментом этого мира, обуславливает практики и социокультурные контексты, в которых эти практики находят свое выражение (Couldry, Hepp,2016). Постулируется укорененность «социального» в технологических системах, в инфраструктуре, прежде всего, цифровой коммуникации. Однако эта очевидность (одновременно повседневная и исследовательская) не избавляет от необходимости ставить классические социологические вопросы: какие формы принимает социальный контроль во все большей степени становящемся цифровым социальным мире, каковы технические модальности его реализации? Каковы его территории, «точки» приложения и ожидаемые эффекты (в том числе принципиально новые)? Каковы его действительные и/или возможные ставки?
Стремительное изменение технологической составляющей современных коммуникаций открывает как новые возможности развития общества, социальных институтов и человека, так и формирует вызовы, требующие разработки управленческих решений и их внедрения с целью преодоления/ нивелирования деструктивного, разрушающего характера социальных изменений.
Изучение технологических систем, инфраструктуры цифровой коммуникации дает более глубокое понимание «социального», расширяет концептуальные рамки изучения социальных изменений, объяснения их последствий для развития общества и человека. Так, проекты аналогичные глобальному этнографическому проекту «Why We Post» формируют новые рамки изучения взаимосвязи технологии и социального, показывают, что новые социальные медиа могут как разрушать существующие социальные взаимодействия, так и объединять людей, рождая новые типы солидарности (Miller, Costa, Haynes, etc, 2016).
По мнению ряда специалистов существующая цифровая среда- это пространство истинной свободы, пространство «надежды», в которой каждый находит возможность самовыражения, обретает чувство сплоченности и поддержки, это пространство, где формируется гражданская инициатива, способная изменить мир, существующие социальные институты (Кастельс, 2016). Однако внимательное топологическое изучение цифрового пространства, его технологической составляющей позволяет говорить об обратном, это конструируемое, управляемое пространство. Пространство «гегемонии транснациональных корпораций» (Ма-нович, 2018). Однако ведущая роль крупных IT корпораций, постепенно превращающихся в гигантов платформенной экономики (вторгающихся в управление не только онлайновыми, но и оффлайновыми взаимодействиями пользователей) остается невидимой для большинства. За счет множества платформ и технологических решений, которые лежат в основе конструирования цифровой среды, создается иллюзия «свободы» и конкуренции, однако это только иллюзия. Правда состоит в том, что это контролируемое, выстраиваемое по жесткой схеме пространство, где «даже конкурирующие или противоборствующие мнения есть продукт одного создателя» (ТНК) (Дин, 2017). Именно крупные ТНК, владельцы платформ и являются подлинными творцами этого медиатизированного мира.
Как отмечалось выше, немногие осознают степень этой контролируемости, но еще меньшее количество пытаются с ней бороться. Во основном, это пользователи-активисты и формируемые ими новые онлайновые социальные движения и национальные государства. Именно эти субъекты в большей степени вовлечены сегодня в «незримую» борьбу за свободу медиатизированного мира. Однако цели борьбы и выбираемые ими стратегии различны. Стратегии первых, при всем многообразии проявлений, можно разбить на 2 типа: 1) активизация деятельности за создание принципиальной иной технологической среды (движение за программы с открытым кодом, за новый интернет и т.д.); 2) сознательное ограничение медиапотребления, распространение рестрикционистких практик в отношении медиа (медиаскетизм, "цифровая диета" и т.д.).
Национальные государства вступают в борьбу не с целью обеспечить большую свободу простым пользователям, а с целью - не потерять контроль над цифровым пространством и над гражданами. Ряд специалистов полагают, что эта борьба проиграна государствами. По мнению, Зубофф новый тип капитализма (автор называет его капитализмом наблюдений), порождающий "новый вид силы - инструментальный (вездесущая автоматизированная архитектура «интеллектуальных» сетевых устройств, вещей и пространств)", вместо оружия и армий использует собственный способ навязывания своей воли - автоматизированной среды (Zuboff, 2019). Эта сила концентрируется в руках IT-корпораций, давая им неограниченные возможности в тотальной слежке за людьми и в управлении их поведением, которые не имеет ни одно правительство.
Национальные государства, однако продолжают борьбу за контроль над медиатизированными мирами, используя комбинацию двух стратегий. Первая - стратегия тотального ограничения, бесчисленные попытки поставить цифровую среду под контроль с использованием классических методов индустриальной эпохи, плохо работающих для современных информационных технологий (Законы Яровой, контролирование Рунета и т.д.). Вторая группа стратегий проводится под единым лозунгом: «Если процесс нельзя остановить, его необходимо возглавить». Активные инвестиции государств в создание информационной инфраструктуры, формирование совместных проектов с крупными национальными IT-компаниями, предоставление им возможностей в монополизации определенных рынков в обмен на сотрудничество и лояльность в предоставления данных для контроля над различными аспектами социальной и экономической деятельности населения, а также их приватной сферы (AliExpress и система социального кредита в КНР, сотрудничество Яндекс, Сбербанка и др. с государством при формировании инфраструктуры цифровой экономики). Данные стратегии становятся более эффективными, так как при их реализации (в отличие от запретительных мер) государству не надо бороться с негативной реакцией граждан. Транснациональные компании, благодаря стремительно совершенствуемым ими технологиям сжатия пространства и времени, пусть часто формально, но сняли для большинства современных пользователей барьеры в получении информации, знаний, расширили «пусть не столь востребованную фактически самими пользователями» возможность выбора всего (идей, друзей, товаров и т.д.). Поэтому любые ограничительные меры со стороны государственных институтов за управление сетевом пространством наталкиваются на идеологическое сопротивление пользователей. Даже если большинство из них не нуждаются в существующей свободе выбора, оно будет требовать объяснений, почему «системы государственного управления замедляют возможность получения данных, ... знаний из сетей, окружающих нас, почему они стоят на пути достижимой человеческой скорости» (Рамо, 2017, с.223). А сами компании будут использовать это стремление людей, создавая информационные поводы, часто фейковые, стремясь защитить свои коммерческие интересы, а иногда на волне запрещения, улучшая свои экономические и маркетинговые результаты (показательный пример с запретом Telegram). При этом следует понимать, что это политика «коммерциализации свободы», но не желание и потребность ее реально обеспечивать.
Значимой проблемой борьбы за управление медийным пространством является то, что для донесения своей позиции до общественности, нахождения и мобилизации сторонников своих идей и интернет-активисты, и государственные структуры вынуждены прибегать к существующей технологической инфраструктуре медиа, играть по ее правилам.
Гигантский объем ежедневно генерируемых данных уже представляет глобальную проблему для всех субъектов (пользователя, компании или государственного органа), пытающихся донести свою информацию до целевых потребителей. Это становится все сложнее, без участия и принятия условий существующих IT и
медиахолдингов, без обращения к разработанным ими технических решениям для навигации и ориентации в пространстве (боты, ИИ и т.д). А при том, что стремительно падает интерес самого пользователя к обработке информации ("свободный доступ к данным, полнота опций и свобода дизайна для пользователя не столько соблазняют и притягивают, сколько напрягают и дезориентирует" (Больц, 2011), все это превращает борьбу с ТНК в "борьбу с ветряными мельницами". Единственные, кто реально может составить конкуренцию - являются экспертные сообщества, разрабатывающие программные продукты с открытым кодом. Они ставят заслон на мополизирующуюся роль крупных гигантов как "привратников" нового мира. Однако количество этих энтузиастов по всему миру мало, и для того, чтобы хотя бы частично ограничить власть глобальных корпораций, необходимо формирование каждым пользователем более ответственного сетевого поведения. Каждый человек должен понять, что "индивидуальное шифрование не сможет защитить нашу свободу. Скорость не обезопасит нас. Мы должны развить новый инстинкт, который предназначен для того, чтобы сделать нас более человечными..., а не только более технологичными" (Рамо, 2017, с.329).
Вопросы, касающиеся социального контроля в цифровом пространстве, не имеют однозначных ответов в виду принципиальной амбивалентности этого пространства и поддерживающей его технологической инфраструктуры, а также радикальной множественности социальных агентов, заинтересованных в его существовании. На смену традиционным формам контроля, приходят «невидимые» для объектов воздействия социально-гуманитарные технологии, которые могут с легкостью превратить внешнюю свободу и спонтанность гражданских инициатив в хорошо спланированное и просчитанное на основе Big data управление общественным мнением и практиками.
Литература
1. Больц, 2011 - Больц Н. Азбука медиа. - М.: Европа, 2011. 136 с.
2. Дин, 2017 - Дин Дж. Коммуникативный капитализм: от несогласия к разделению// Communications. Media. Design, Volume 2, №2, 2017. С.152-165
3. Кастельс, 2016 - Кастельс М. Власть коммуникации / пер. с англ. Н. М. Тылевич ; под науч. ред. А.И. Черных. — М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2016. 564 с.
4. Манович, 2018 -Манович Л. Язык новых медиа. — М.: АД МАРГИНЕМ ПРЕСС, 2018, 400 с.
5. Рамо, 2017 - Рамо Дж. Седьмое чувство. Под знаком предсказуемости: как прогнозировать и управлять социальными изменениями в цифровую эпоху. - М.: Эксмо, 2017, 336 с.
6. Couldry, Hepp, 2016 - Couldry N., Hepp A. The mediated construction of reality. -Cambridge: Polity Press, 2016. 256 p.
7. Zuboff , 2019 - Zuboff S. The Age of Surveillance Capitalism: The Fight for a Human Future at the New Frontier of Power. - Public Affairs, 2019.691pp.
8. Miller, Costa, Haynes, McDonald, etc, 2016 - Miller D., Costa E., Haynes N., McDonald T., etc. How the World changed social media. - UK: University College London, 2016. 261 p.
УДК 316.77
ПРАГМАТИКА ЭКСПАНСИИ МЕДИАТИЗИРОВАННОГО МИРА
Александр Александрович Ефанов
Кандидат социологических наук, доцент Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»
В статье проводится обоснование прагматической стороны экспансии медиатизирован-ного мира. Автор объясняет, что в эпоху усиления роли информационно-коммуникационных процессов в жизни общества наблюдается конструирование особой формы мироустройства, где все повседневные практики индивидов подчинены законам медиалогики - сущностной характеристики современных институтов, которая становится похожа на определенные «правила жизни». Сам термин «медиатизированный мир» сегодня стал широко употребляться как в научной, так и научно-популярной литературе, объясняя процесс медиатизации социальных практик, а вместе с тем и социальных институтов.
В настоящее время такие базовые социальные институты, как государство, семья, образование, здравоохранение и социальная защита, а также труд, не могут рассматриваться вне поля медиа. При этом процесс экспансии медиатизированного мира обусловлен не столько влиянием «традиционных» СМИ (речь идет о периодической печати, радио и телевидении), сколько «новых медиа» (социальных сетей, блогов, мессенджеров, специализированных ресурсов, направленных на оказание разного рода услуг, работающих по принципу «одного окна»: «Электронное правительство»; «Электронная регистратура»; «Мобильный банк» и др.).
Автор приходит к выводу, что последствия в результате экспансии медиатизированного мира во многом носят амбивалентный характер. Однако безусловной уязвимостью подобной формы современного мироустройства можно считать зависимость от устойчивого сигнала -
