CC BY
25
УДК 101.1:316
Елена Игоревна Кузнецова, доктор философских наук, профессор кафедры философии, социологии и теории социальной коммуникации, ФГБОУ ВО «Нижегородский государственный лингвистический университет им. Н.А. Добролюбова» e-mail: tvelena@ mail.ru
СОЦИАЛЬНЫЙ КОНСТРУКТИВИЗМ КАК ФИЛОСОФСКИЙ ПРИНЦИП ИССЛЕДОВАНИЯ ТЕХНОГЕННЫХ СИМВОЛИЧЕСКИХ РЕАЛЬНОСТЕЙ
В постиндустриальную эпоху в жизни человека все большее место занимает искусственная техногенная среда, которая создается инновационными технологиями, в том числе информационно-коммуникативными, что делает все более ощутимыми процессы отчуждения индивида. Эти факторы актуализируют проблему влияния искусственных сред на жизнь общества и индивида, осознание последствий, связанных с новыми способами социальной коммуникации, обусловленных их техногенной природой и использованием инновационных форм и средств медиации. Рубеж XX-XXI вв. в условиях стремительно изменяющегося мира со всей сложностью и остротой поставил проблему увеличивающейся медиатизации социальной жизни, влияние техногенной коммуникации на все сферы социальной практики, институциональную структуру общества и закономерности развития общественных процессов. В предлагаемой статье предпринята попытка определить специфику влияния таких социокультурных феноменов, как медиареальность и виртуальная реальность на основе анализа их онтологической природы и выделения принципов конструирования социальной реальности в границах анализируемых феноменов.
Ключевые слова: социальное конструирование, символическая реальность, техногенные символические реальности, медиареальность, виртуальная реальность.
Введение
Возможности познания универсума и попытка осмыслить те границы, которые стоят перед человеком в этом процессе, были проблематизированы философией еще в античные времена. На этапе развития современного общества, основной тенденцией которого является преобладание постиндустриального типа социальных отношений, основанных на информационных приоритетах во всех областях человеческой деятельности, возникает необходимость нового прочтения субъект-объектной проблемы, нового осмысления условий и возможностей человеческого познания. На всем протяжении цивилизационного развития эстетический опыт рецепции художественных символических сред создавал основополагающие конвенции культурного развития человечества. Появление техногенных форм социальной коммуникации добавило напряженность и интригу в понимание искусственных сред, что дополнило новым предметным полем онтологическую и эпистемологическую проблематику философских теорий. Стремительное вхождение в социальные практики ХХ-XXI веков комплекса инновационных информационно-коммуникативных технологий привело к рождению таких искусственных сред, как медиареальность и виртуальная реальность.
Не затрагивая существующих подходов к трактованию природы виртуальной реальности, а также различных форм коммуникации в интернет-среде, анализ которых уже имеет свои традиции, отметим, что в последнее время все большее количество исследователей обращается к новым темам, пробле-матизируя воздействие виртуальной реальности
на человека в таких аспектах, как виртуализация повседневности [8, 9], принципы формирования виртуальных сообществ [1], анализ киберкомму-никации в рамках визуальной семиотики, феноменологии и герменевтики [3]. Представляется, что анализ принципов конструирования социальной реальности в медиакультуре и культуре виртуальной реальности находится в ряду актуальных задач современного социогуманитарного знания.
Медиареальность как способ конструирования образа современного мира
Медиареальность представляет собой социокультурный феномен, техногенную символическую реальность, возникающую в результате комплексного взаимодействия технических проводников и символических форм и пронизывающую механизмами своего воздействия все сферы деятельности человека. Эта техногенная символическая среда проникнута онтологическим дуализмом: на всех уровнях в структуре медиареальности находит воплощение образ различных социальных систем и вместе с тем медиареальность формирует мир повседневности, часть жизненного мира человека. Фактором, определившим начало эпохи медиаре-альности, можно считать утрату печатью статуса монотехнологии и зарождение фотографии с возможностью визуализации реальности посредством техники. Технологические революционные процессы изменили структуру чувственного опыта человека, в которой наряду с органами чувств в качестве посредников появились технические средства. При этом острота восприятия при помощи «зрительных протезов» выступает лишь одной стороной фено-
мена, другой же - увеличение доли технической изобразительности в культуре [11, с. 38], которую во много раз превзошли технологии кинематографа и телевидения. Если сначала освоение культурой новых технических изображений шло в русле признания их «объективности», чья аутентичность не ставилась под сомнение, то к концу ХХ века в отношении аудиовизуальных медиа, которые лежат в основе производства медиареальности, в постоянный репертуар культуры вошла схема, принуждающая во всех социальных ситуациях считаться с различием видимости и действительности, что это различие понятно для всех и что «код коммуникативного средства состоит из символически генерализованных правил возможного комбинирования других символов, которые могут управлять процессом селекции переживаний и действий» [7, с. 85]. В конце ХХ века аудиовизуальные медиасистемы стали относить к культурным индустриям, в связи с чем можно подчеркнуть логику исследования структур культурной индустрии как управления символической креативностью, что уже подразумевает моделирование социальных смыслов как принцип деятельности [10, с. 259]. В исследовании медиареальности утверждается смена коммуникативной парадигмы: на смену принципу репрезен-тативизма, представляющего материальный, вещный мир с помощью символических посредников как «подобный» реальности, приходит принцип конструктивистской активности медиасистемы, создающей образ социального мира, основанный на использовании определенных культурных схем и коммуникативных конвенций.
Обратим внимание на то, что медиареальность развивается как социальный феномен, сопряженный с медиасистемой, функции которой были исторически изначально конструктивистскими: обеспечить определенный информационный порядок, стать механизмом управления. Принципы конструирования структуры медиареальности воплощают ее синтетический характер: трехуровневые (визуальные, звуковые, музыкальные) пропозиции структурированы в континуальность и создают иллюзию реальности, благодаря принятым символическим конвенциям. Пространственные и временные координаты медиареальности символически сопряжены с категориями социального пространства и времени, но в то же время выступают в моделях темпоральной цикличности и дискретности пространства, эксплуатируя схемы мифологического мировосприятия, приводя к внесистемности обыденного сознания. Эмпирический опыт человека приобретает цикличность, заданную медиареальностью, и строится на принципах псевдокоммуникации. Происходит он-тологизация сконструированных схем и моделей, которые включаются в горизонт повседневности. В этом качестве медиареальность представляет механизм социального контроля, исключая человека
из статуса действующего субъекта и сводя его субъектные возможности к конкретно-чувственному восприятию иллюзии.
Медиареальность усилила символизацию всех сфер социального бытия, на место материальных артефактов, прежде опосредовавших коммуникативные процессы, поставила энергийные «копии» событийной объективной реальности, бестелесные знаки, и все же физически не включила человека в свой мир, оставляя онтологическую дистанцию. Человек не становится частью медиареальности, наблюдает повседневность как образ, возникающий в рамках медиареальности, из своей повседневности. Отличительным специфическим признаком медиареальности является отсутствие привычной вещественности искусственного посредника, в основе которого лежит электронная природа медиальной формы, определяемая координатами символического пространства и условного времени. Из всех прежних социальных технологий ни одна не создавала подобного «эффекта присутствия», как это проявилось в процессе телевизионной перцепции. Телевизионное изображение конституирует символический мир в расплывчатых границах между реальностью и фикцией, относится к типу превращенных форм, из которых в условиях повседневности «рождается» бытие. Вместе с тем нельзя не отметить, что фиксация онтологического разрыва между медиареальностью и реальным миром стоит в ряду социальных конвенций, и сам разрыв осознается обществом в большей степени как ситуативный, основанный на сочетании целого ряда взаимодействий. Так, Э. Гидденс, размышляя о таких базовых аспектах личности, как картина мира, ценности и установки, которые формировались раньше исключительно внутри самой социальной реальности, к которой они и относятся, с сомнением воспринимает тезис о том, что «теперь они вынесены «наружу», поскольку их формированием и/ или изменениями заведует медийная реальность» [4, с. 499].
Конструктивные принципы онтологии реальности виртуальной среды
Развитие в конце ХХ века инновационных компьютерных и информационных технологий, процессов информатизации и компьютеризации привели к возникновению виртуальной реальности как нового объекта познания. Виртуальная реальность представила новые грани символического мира, в которые «вошел» человек постсовременности.
На рубеже II и III тысячелетий, когда Интернет входил в систему коммуникаций как ее инновационный компонент, М. Кастельс, провозгласивший рождение новой Галактики «Интернет» [6], увидел в нем средство свободной коммуникации, мощный инструмент как для осуществления личной свободы, так и свободы общественных групп. Через во-
семь лет, когда глобальная компьютерная сеть стала незаменимой частью жизненного пространства человека, американский социолог, анализируя развитие этой виртуальной среды, акцентирует аспекты власти и контрвласти в сетевом обществе, выявляет типы власти и формы их реализации, вскрывает новые основания в формировании идентичности, говорит о разрушительном насилии над Другим [5]. В связи с этим представляется, что один из аспектов проблемы свободы и господства в Интернете может быть выявлен в том числе и в процессе анализа принципов конструирования действительности в культуре виртуальной реальности.
Технологии виртуальной реальности определили иные по сравнению с телевизионной медиа-реальностью критерии конструирования символического пространства и времени. Виртуальная реальность - новая технология бесконтактного информационного взаимодействия, реализующая с помощью комплексных мультимедиасред иллюзию непосредственного вхождения и присутствия в реальном времени в стереоскопическом представленном «экранном мире». Это мнимый мир, создаваемый в воображении пользователя. Представляется, что в этом и может быть обозначен рубеж между медиареальностью и виртуальной реальностью. Если медиареальность создает иллюзию настоящего времени - «сейчас», то иллюзии «здесь» не возникает, тем более что пространственные параметры подвержены в медиареальности значительным трансформациям: пространство может быть свернуто, раздроблено, искажено. В виртуальной реальности пространство, так же, как и время, актуально. Этим и объясняется возможность «войти» в виртуальную реальность, что не доступно человеку в отношении медиареальности. Любое «вхождение» в последнюю - лишь метафора тех эффектов психологической погруженности, которые могут быть разными для разных субъектов. Если в телевизионной медиареальности человек осознает существование определенной условной границы с миром «по ту сторону экрана», преодолеть которую он не может, то при погружении в виртуальную реальность эта граница, которую создают разноуровневые технические посредники, им не фиксируется.
В виртуальной реальности субъект не различает вещи и события действительного и виртуального мира: мир дан ему непосредственно в его ощущениях, а они оказываются на этом уровне неразличимыми. В отечественных исследованиях выявлена диалектическая взаимосвязь виртуальной реальности экранных технологий и реальной виртуальности восприятия подаваемых ими образов, как симуля-кров действительности, объясняет тенденцию смешения и подчас патологического смещения (вплоть до замещения) реального и виртуального миров в сознании человека, заплутавшегося в электрон-
ном лабиринте неведомых прежде форм общения и познания [2, с. 89] Однако поскольку виртуальная реальность характеризует состояния сознания, то тем самым она отличается от реальности объективной, в т.ч. от мира нашей повседневной жизни.
Рассмотрение феномена виртуальной реальности в философских рамках интерсубъективности, заложенных феноменологической традицией, трансформирует образ Другого, который также становится коммуникативным инструментом социального конструирования реальности. Анализ в аксиологической перспективе деонтологических принципов коммуникации виртуального субъекта с виртуальным Другим выявляет иное, чем в «первой» реальности понимание таких ценностей, как свобода, необходимость, справедливость. Вместе с тем виртуальный субъект входит в эту актуальную среду как результат тех процессов социализации, которые «произвели» его как вполне «реального» субъекта, и виртуальное жизненное пространство, понимаемое им как «иное», ставит перед субъектом традиционные вопросы. Действия в сетевом обществе могут осознаваться самим субъектом как игра в поле коммуникативных виртуальных воплощений, но могут носить и преднамеренный деструктивный характер, приводящий к возможным социальным рискам в «реальной реальности». Ослабление действия норм внешней среды снижает действие внутреннего контроля, саморефлексии и может способствовать изменению логики сознания, деформации в сознании исходной структурности бытия. Содержание сложившихся реальных связей субъекта, весь комплекс структур его жизненного опыта отбрасывает проекции на новые принципы его бытия в виртуальной реальности, и, таким образом, виртуальное измерение, усложняет его онтологический статус. В других случаях происходит элиминирование или ослабление социальных регулятивов коммуникации как выход человека за установившиеся онтологические границы, усвоение иных коммуникативных и поведенческих паттернов. В любом случае проблема новых форм социальности в символическом измерении при помощи новых технических посредников является необходимым предметом для дальнейшего осмысления.
«Расколотость» человеческого существования в коммуникативном пространстве новых медиа, где «человек возникает лишь как функция, но не как личность» [9, с. 241] порождает утрату устойчивости; виртуальная реальность блокирует доступ человека к другим повседневным формам деятельности, в результате чего происходит изменение структуры ответственности индивида. Дискурс не только конституирует реальность для своих носителей, он одновременно продуцирует и их собственную субъективность как единство тождества личности и динамики ее множественных «Я», при этом
по утверждению конструктивистов, символические способы продуцирования психологических и социальных реальностей в дискурсивных практиках происходят на основе как вербальных средств, так и невербальных.
Заключение
В комплексе информационно-коммуникационных платформ постиндустриального общества ме-диареальность и виртуальная реальность представляют собой разные технологические воплощения символической реальности, отражающие процесс медиатизации реальной действительности.
Можно говорить об онтологических различиях медиареальности и виртуальной реальности, с одной стороны, и о коммуникативных принципах - с другой. Конструирование онтологии меди-ареальности основано на принципе внешней событийности, в подавляющем большинстве случаев не затрагивающей индивида, следовательно - на принципе исключенности, в то время как онтология виртуальной реальности, напротив, строится на принципе включенности.
Общим характерным результатом социальных
взаимодействий, опосредованных технологиями медиареальности и виртуальной реальности, является деиндивидуализация коммуникации, возможность анонимной, безличной, не имеющей определенного локуса, удаленной коммуникации. Виртуальная реальность, создавая иллюзию коммуникации присутствия, увеличивает количество удаленных коммуникаций, позволяющих географически разобщенным субъектам взаимодействовать в единой коммуникативной системе передачи, обработки и хранения информации, а также развивать процессы управления. Наряду с этим, вследствие увеличивающейся медиатизации социальных коммуникаций возрастает социальная разобщенность. Иллюзорность, мнимость пространства в границах виртуальной реальности, существующей в форме актуального времени, создает для действующего субъекта новое измерение субъективности; технологии виртуальной реальности постепенно истончают символические границы между миром реальным и миром фикциональным, запирают человека в сплетениях своих семиотических систем, подменяя реальную свободную деятельность иллюзией сопричастности.
Литература
1. Авдеева, И.А. Особенности виртуальной коммуникации и организации виртуальных сообществ в пространстве глобальной сети / И.А. Авдеева // Философия и общество. - 2016. - № 4. - С. 20-33.
2. Андреев, Л. Сознание человека в электронном лабиринте его бытия / Л. Андреев, Л.Н. Назарова // Вопросы философии. - 2015. - № 12. - С. 88-100.
3. Батаева, Е.В. Видимое общество. Теория и практика социальной визуалистики: монография / Е.В. Батаева. - Харьков: ФЛП Лысенко И.Б., 2013. - 349 с.
4. Гидденс, Э. Устроение общества: Очерк теории структурации / Э. Гидденс. - Москва: Академический Проект, 2005. - 528 с.
5. Кастельс, М. Власть коммуникации / М. Кастельс. - Москва: Изд. дом Высшей школы экономики, 2016. - 564 с.
6. Кастельс, М. Галактика Интернет: Размышления об Интернете, бизнесе и обществе / М. Кастельс. -Екатеринбург: У-Фактория, 2004. - 328 с.
7. Луман, Н. Власть / Н. Луман. - Москва: Праксис, 2001. - 256 с.
8. Пинчук, О.В. Формирование клипового мышления у детей путем визуализации повседневности в видеоблоге / О.В. Пинчук // Визуальная коммуникация в социокультурной динамике: сборник статей II Международной научной конференции. - Казань: Изд-во Казан. ун-та, 2016. - 516 с.
9. Семенов, Е.Е. «Расколотая личность» в пространстве социальных сетей глобального мира / Е.Е. Семенов // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. - 2013. - № 4. - С. 239-242.
10. Хезмондалш, Д. Культурные индустрии / Д. Хезмондалш. - Москва: Издательский Дом Высшей школы экономики, 2014. - 456 с.
11. Hartmann, F. Multimedia / F. Hartmann. - Wien, 2008. - 126 p.
