CC BY
125
уДК 316.77
В. Л. Примаков
доктор социологических наук, профессор;
профессор кафедры социологии института международных отношений и социально-политических наук Московского государственного лингвистического университета; e-mail: vprim2007@yandex.ru
МЕДИАТИЗАЦИЯ КАК ТЕОРЕТИНЕСКИЙ КОНЦЕПТ
рассматриваются основные теоретические подходы к пониманию феномена медиатизации, его эпистемологического осмысления в обществоведческой науке. Формулируется авторское определение медиатизации, раскрывается социологический концептуальный взгляд на процесс формирующего влияния медиа на современное общество.
Ключевые слова: коммуникация; массмедиа; медиатизация; медиаконтент; ме-диатехнология; медиалогика; медиаформат; медиареальность.
V. L. Primakov
Doctor of sociological sciences, Professor at the Department of Sociology, Institute for International Relations and Social and Political Sciences, Moscow State Linguistic University; e-mail: vprim2007@yandex.ru
mediatization as a theoretical concept
The article deals with the main theoretical approaches to understanding of the mediatization phenomenon, its epistemic interpretation in social sciences. The author forms a definition of mediatization, accounts a sociological concept-based perspective on the process of forming influence of media on the contemporary society.
Keywords: communication; mass media; mediatization; media content; media technology; media logic; media format; media reality.
Современные тенденции развития общества, и не только российского, актуализируют необходимость глубокого научного анализа краеугольных методологических и теоретических оснований взаимодействия медиа с различными социальными институтами. Очевидно, что в современном мире СМИ и другие медиа не только передают информацию, но и активно воздействуют на различные стороны социальной жизни, а такие области социальной действительности, как PR, реклама, маркетинг, иногда кажется, перестали бы существовать без медиаресурса и медитехнологий.
Более того, многие сферы общественной жизни сегодня стали подстраиваться под медиаформат. Особенно ярко это проявляется
в политической сфере. Сегодня политик бежит не на митинг своих сторонников, не на партийное собрание, а на телевизионный «круглый стол», либо ток-шоу, причем неважно, какая тема. «Твиттерная дипломатия» политиков самого высокого ранга перестала быть объектом для насмешек. А заявления и публикации в медиа в стиле «хайли лайкли» практически заменили фактуальную обоснованность политических и иных претензий, дипломатический этикет, исказили смысл межгосударственных и иных взаимоотношений, заменив их медиатехноло-гиями. Важно в определенный момент «выложить» в медийный мейн-стрим информацию о чем-либо, создать соответствующую медиаволну ретрансляции «эхо», что «заставит» общественные институты действовать определенным образом. Это лишний раз подтверждает сегодня уже практически тривиальное умозаключение о том, что если что-либо воспринимается как реальное, то оно реально по своим последствиям.
Появился термин «медиатизированная политика», которая, по мнению Дж. Маззолени и В. Шульца, авторов понятия, является политикой, «потерявшей свою автономию, ставшей зависимой от массмедиа в своих ключевых функциях и постоянно формирующаяся посредством взаимодействия с массмедиа» [Mazzoleni, Schulz 1999, с. 250].
Очевидно, что современное общество сегодня как совокупность институционально закрепленных и поддерживаемых отношений существенным образом изменилось. Появление Интернета и цифровых технологий полностью «перекроило» социальный ландшафт, институциональные способы регуляции, групповые социальные практики, даже межличностные отношения. Появились новые социальные механизмы влияния, использующие медиатехнологии, формы коммуникации и коммуникационные посредники. Массмедиа прочно вошли в содержание социальной жизни; в этом симбиозе сформировались особая медиакультура, устойчивые социальные практики и технологии, медийные по своей сути и способам реализации.
Появились не только онтологические феномены (медиасреда, ме-диапрактики, медиареальность, медиатехнологии и пр.), но их эпистемологические оформления. Сегодня можно говорить о существенном росте исследований и публикаций по анализируемой теме, активно изучаются различные стороны медиатизации общественной жизни. Особенно много таких исследований за рубежом [Qoudry 2008; Щаг-vard 2012; КОз 2007; Mediatization 2009]. Там же введено в научный
оборот само понятие «медиатизация». При всех различиях в подходах к анализу медиатизации этих и других авторов, представляется возможным обобщить принципиальную точку зрения западных исследователей: «.. .медиатизация является обоснованным в модификации коммуникаций основным принципом, по которому люди «конструируют» социальный и культурный мир»; «.медиатизация по своему существу подразумевает, что влияние современных массмедиа на общество несет формирующий, образующий характер; медиа меняют его форму и социальные взаимные ожидания определенных действий» [Mediatization 2009, с. 50].
При этом необходимо отметить, что российская научная культура в этом направлении прирастает, главным образом, концептуальным теоретическим анализом и редкими эмпирическими исследованиями медиатизации отдельных сторон социальной жизни. Хотя следует признать, что само понятие «медиатизация» впервые появилось в работе отечественных ученых Т. В. Андриановой и А. И. Ракитова еще в 1991 г. [Современные тенденции 1991]. Расширяя и углубляя научный анализ, отечественные ученые концентрировали свое внимание на различных сущностных сторонах медиатизации, признавая особое системное образующее влияние массмедиа на общественные структуры. Не претендуя на доскональное изучение всех теоретических подходов, сосредоточимся на анализе некоторых наиболее рельефных методологических представлений медиатизации.
Так, изначально сущностное истолкование медиатизации не сводилось исключительно к посреднической функции медиа, опосредования коммуникации соответствующими средствами передачи информации. В этом, по мнению многих, и есть принципиальное различие медиации от медиатизации (от лат. mediare и англ. mediation - посредничество). Медиа, по мнению, Н. Б. Кирилловой, это «целая среда, в которой производятся, эстетизируются и транслируются культурные коды» [Кириллова 2005, с. 22]. В подобном методологическом ракурсе анализа видится и еще одна сторона медиатизации. По мнению И. В. Рогозиной, это процесс воздействия на мышление индивидов, «выражающийся в формировании картины мира посредством специфических медийных когнитипов...» [Рогозина 2003, с. 121]. Поэтому обоснованно впоследствии стали говорить о медиатизации общества как особом типе социального пространства [Шаронов 2008].
Отдельное направление изучения феномена медиатизации в отечественной научной традиции связано с анализом ее технологической составляющей. В частности, определенный научный импульс получила, но, по нашему мнению, не сформировалась в дальнейшее предметное и детальное развитие идея о мощном манипулятивном, а в целом, регулятивном, «влиянии массмедиа на общественное сознание и бытие» [Землянова 1999].
Отдельная глава посвящена анализу медиатизации как социальному тренду в известной монографии В. П. Коломийца «Медиасоцио-логия: теория и практика» [Коломиец 2014]. Анализируя сущность медиатизации и ее проявления в социальной жизни, автор пишет: «Общество всё больше наполняется медиатизированными формами социальной и культурной жизни. Медиатизируются повседневность, работа и отдых, социальные отношения, предприятия и институты, политика и экономика, социализация и идентификация, культура и общество. Невозможно найти такой сегмент общественной жизни, куда не были бы инкорпорированы медиа» [Коломиец 2014, с. 84-85]. Истины ради, стоит заметить, осмысливая содержание монографии, что медиасоциология - это и есть социология медиатизированного общества. Что и подтверждает в итоге сам автор.
Обобщая не столько последовательность и историографию отечественных исследований медиатизации, сколько общую логику и созвучный с зарубежными авторами принципиальный подход к анализу и оценкам формирующего влияния медиа, можно резюмировать следующим образом: «Так, под сильнейшим влиянием быстро развивающихся технологий и медиа формируется абсолютно новое общество - зависимое от медиапотребления, обеспечивающего получение необходимой информации и потребляющее все возможные каналы коммуникации. Эти изменения затрагивают все аспекты жизнедеятельности социума. Глобальная медиатизация и технологизация привели к созданию единого медийного социального пространства, позволив социуму непрерывно получать информационно-коммуникативный опыт» [Гуреева 2016].
Очевидно, что все эти и другие теоретико-методологические подходы концентрируют свое внимание на концептуальном определении медиатизации. Дж. Томпсон, предложивший сам термин «медиатизация» (mediatization), понимал как «наделение базовых элементов
социальной и культурной реальности медиалогикой или медиафор-мой» [Thompson 1993, c. 29]. Сразу оговоримся, что это определение не кажется нам оптимальным. Однако оно дает возможность понять принципиальный способ медиатизации общества, что мы будет рассматривать более предметно ниже. Более точное определение медиатизации дает Стиг. Хьярвард (дат), один из активных исследователей данного феномена, - это «процесс, через который центральные элементы социальной и культурной активности испытывают влияние медиа и становятся зависимыми от них» [Hjarvard 2012, c. 30].
Не претендуя на исчерпываемость и завершенность, попробуем и мы сформулировать авторское рабочее определение рассматриваемого феномена. Под медиатизацией мы понимаем процесс и результат формирующего влияния массмедиа на общественные отношения, социальные практики и институты посредством медиатехнологий, в ходе которого «конструируется» (и воспроизводится) особая медиа-социальная реальность.
Понятно, что данное определение требует некоторых уточнений и пояснений. Прежде всего, что понимать под массмедиа? Казалось бы, ответ очевиден: средства массовой информации (далее - СМИ) и / или средства массовой коммуникации (далее - СМК). Однако ни знака равенства, ни дополнения (плюса), ни тем более противопоставления здесь ставить нельзя. И проблема не только в самих терминах. Важно их сущностное и содержательное наполнение. Не вдаваясь в подробный анализ истории и практики использования этих понятий в отечественном научном и, прежде всего, социологическом дискурсе, отметим самое существенное - содержательная характеристика медиатизации как процесса основывается не столько на технических средствах и организации передачи информации, сколько на коммуникации, взаимодействии с другими субъектами социальных отношений посредством медиа.
Ключевым элементом, «первокирпичиком» здесь выступает акт (процесс) взаимодействия, социальная коммуникация, что определенно переводит изучение медиа в область социологического анализа. Поскольку коммуникация связанна с общением и взаимосвязью, а значит, с социальными связями и отношениями. Это, во-первых. Во-вторых, коммуникация, как известно, не только передача информации как совокупности кодов, знаков. Коммуникация транслирует
социальный, когнитивно-оценочный, ценностно-нормативный, культурный контекст. В-третьих, медиакоммуникация - это массовые глобальные процессы как по средствам (мировые СМИ, Интернет), так и по социальной интеграции людей в массовые коммуникативные сообщества. Всё это выводит анализ медиа в плоскость изучения не столько средств коммуникации, сколько самой социальной коммуникации посредством медиа, системы социальных взаимодействий - процесса создания и развития социальной реальности. В таком контексте медиакоммуникация - это специфическое социальное действие, особый вид социальной практики, использующий определенные медиаресурсы.
Именно поэтому в авторском определении под массмедиа понимаются не столько технические, программные и организационные средства и способы передачи и ретрансляции информации, но прежде всего социальная по своей природе медиасреда (пространство) массового распространения, обмена информацией, связи и взаимодействия посредством медиасредств. Ибо современные массмедиа, традиционные (печатные и пр.), электронные (например, аналоговые телевизионные), но прежде всего так называемые новые медиа (Интернет, цифровые технологии и средства) коренным образом изменили информационно-коммуникационную среду. Основываясь на таких характеристиках современных медиа, как массовость, интерактивность, взаимосвязанность, мультимедийность, трансграничность, децентра-лизованность, сформировалась специфическая по своей природе сетевая (виртуальная) социальная медиасреда, медиапространство.
Базируясь на вышеизложенном подходе, мы взяли на себя смелость структурировать массмедиа, с условно называемой логико-форматной точки зрения. В качестве критерия структурации мы выбрали особенности социальной коммуникации, социальных практик, осуществляемых на основе использования соответствующих медиасредств. Таким образом в структуре массмедиа мы выделяем:
- автономные медиа (книги, граммофоны, патефоны, магнитофоны, различного рода проигрыватели, МРЗ-плейеры, ридеры, фотоаппараты, любительские кинокамеры и пр.). Данная группа выделена в монографии В. П. Коломийца, под которыми он понимал всё то, «что человек использует в своей повседневной практике без какого-либо подключения к внешним источникам информации» [Коломиец 2014, с. 33];
- социальные медиа, аудиовизуальные средства и формы коммуникации и обмена информацией, прежде всего, телефон, смартфон, а также систематические виртуальные сети, цифровые продукты организованной коммуникации (чаты, форумы, ICQ, Skype, WhatsApp, блоги и микроблоги, виртуальные дневники), электронная почта, коммуникаторы, месседжеры, видеохостинги и пр.);
- аналоговые СМИ (пресса, печатные издания, спутниковые и кабельные телевизионные и радийные каналы и пр.);
- цифровые медиаресурсы (цифровые СМИ, различные интернет-форматы распространения и обмена информацией, трансляции и ретрансляции, публикаций, записей, архивов, в том числе поисковые системы, агрегаторы новостей, интернет-сайты, web-страницы и пр.);
- многопользовательские среды и сети (образовательные интернет-порталы, wiki-ресурсы, открытые электронные библиотеки, пиринговые сети (Р2Р), медиапорталы и пр.);
- медиаискусство (оцифрованные объекты культуры и искусства, мультимедийные программы, видео (видеоарт, медиаинсталля-ции, медиаперфоманс, медиаландшафт), аудиоискусство, виртуальные музеи и архивы, реконструкции, перфомансы и пр.);
- медиаигры (социальные игры, игровые программы, миры и среды) и др.
Наверное, возможна и иная классификационная схема, как и дополнения, которые сейчас пока трудно прогнозировать. Главная цель, которую мы преследовали, составляя подобную структуру, связана не столько с попыткой всеобъемлющего описания массмедиа, сколько с желанием раскрыть весь по возможности спектр полей, пространств, сегментов социального взаимодействия с использованием медиа-средств. Основной вывод из этого структурного описания заключается в том, что медиакоммуникации, а по сути, социальные взаимосвязи и отношения посредством медиа, формируются в широком спектре ме-диасредств, создающих отличные друг от друга форматы социальных отношений и практик и реализующих различные медиатехнологии.
Авторская «конструкция» медиатизации, очевидно, требует пояснений относительно и медиатехнологий как средства медиатизации. Канонически под технологией понимают логически выстроенную последовательность методов, средств и инструментов, позволяющих
достичь желаемого результата. Медиатехнология (media technologies) в таком контексте может быть понимаема как совокупность методов и инструментов распространения информации. Под методами понимаются приемы и способы, специфические для медиасреды. Под инструментами - специфические средства и каналы распространения медиаданных. Что, по сути, отражает организационно-техническую сторону медиатехнологий. Однако важно учитывать, что любое ме-диадействие, медиаакция, медиапродукт будут нести символический, когнитивно-оценочный, ценностно-нормативный, а значит, и социально формирующий аспект. Ведь в их основе медиакоммуникация -специфическое социальное действие, использующее медиаресурсы. Поэтому правильнее, особенно с точки зрения медиатизирующего контекста анализа, говорить о социальных по своему содержанию ме-диатехнологиях. Тогда под медиатехнологиями в их социальном содержании будут пониматься приемы, способы, каналы и инструменты создания и распространения медиаконтента, ориентированные на управление восприятием целевых групп.
Здесь необходимо сделать некоторое отступление в связи с относительно новым для социологии понятием «медиаконтент». Среди специалистов в области медиа этот конструкт занимает, пожалуй, ключевой место в профессиональном и бытовом тезаурусе. Медиа-контент (от англ. «содержит, содержание, включает в себя») - это информация, ее медийное (текстовое, визуальное, звуковое, графическое и пр.) содержательное оформление. Очевидно, что и содержательное наполнение, и форма его подачи, трансляции, несут в себе социально-формирующий контекст. Не вдаваясь в глубокий теоретический анализ рассматриваемого концепта, фрагментарно процитирем известного специалиста в области медиасоциологии: «Можно сказать, что контент - это культурный агент, а медиапродукт - экономический. Конечно же, суть медиапродукта составляет контент, т. е. символическое содержание, которое носит полисемичный характер и несет в себе определенные ценности, мировоззрение. Учитывая, что постижение мира человеком происходит через личный опыт и опыт, почерпнутый из массмедиа, то медиапродукты выполняют функцию социализации, формирования общественного мнения, духовной атмосферы общества» [Коломиец 2014, с. 127-128]. Именно медиаконтент несет в себе потенциал медиатизации, поскольку формирует не только ценностно-
ориентировочное отношение, но и социальные практики медиапотре-бления, институционально-нормативные комплексы, а в целом, медиа-социальную реальность. Ибо главная социальная функция массмедиа - формирование картины мира.
Раскрывая концепцию медиатизации, следует попытаться глубже проникнуть в социальные механизмы функционирования медиа. Напомним, что Дж. Томпсон рассматривал три взаимосвязанных механизма: 1) символическая переработка информации для понимание мира, в многообразные «значимости», смыслы; 2) организация и реорганизация этих смыслов, ценностей в формально-содержательный контент и трансляция его; 3) медиапосредничество как своеобразная форма реструктурирования способов взаимосвязи и коммуникации людей [Thompson 1993]. Однако подобные механизмы не отвечают, с нашей точки зрения, на важный вопрос: как переводится содержательное оформление информации (медиаконтент) в сознание индивидов, в коммуникативные практики, институты? Или иначе: каков основной способ формирующего влияния медиаконтента на различные социальные структуры, от личности до общества, реализуемый в медиатехнологиях?
Но сначала следует заметить, что в контексте рассматриваемой концепции медиатизации общества ключевыми понятиями, используемыми при анализе формирующего влияния медиа на общества, очень часто выступают медиалогика, медиаформат. Что касается медиаформата, то в профессиональном приложении его используют при фиксации технических параметров вещания (format broadcasting) и при определении структурных, стилистических, жанровых отличий в телепродуктах, телевизионном контенте. В социологическом контексте медиаформат несет иную коннотацию. Прежде всего, отметим, что медиаформат непосредственно связан с медиалогикой. «Медиало-гика - это трансформация события посредством медиатрансляции для достижения планируемого эффекта поступка, действия» [Коломиец 2014, с. 84]. Логика медиатрансляции форматна по своему медиакон-тенту. Но самое существенное с точки зрения рассматриваемого концепта медиатизации это то, что медиаформат задает социальные (кто, что, как, где и пр. (не-) говорит / (не-) пишет / (не-) показывает) рамки и истолкования информации, и его медиапотребления, причем вполне определенные.
Дэвид Элтейд (США) в работе «Логика медиа», один из ведущих специалистов в области теории и истории медиа определяет «формат как рамку или перспективу, которая используется для того, чтобы подать и истолковать те или иные феномены» [Altheide 1979, с. 75]. Формат первичен по отношению к событию: именно событие «конструируется» в соответствии с форматом, а не формат - в соответствии со спецификой события. Д. Элтейд пишет, что это «то, посредством чего мы осознаем реальность, видим то, что видим. И это всегда не «сырое» событие, а определенным образом поданное и истолкованное, «отформатированное». И далее: «В медиареальности формат выполняет те же функции какие в повседневности - естественная установка» [Altheide 1979, с. 82]. Таким образом, по Элтейду, получается, что формат задает четкую направленность интерпретации события. А значит, продолжим, и его оценки, и восприятия последующих событий, и собственного поведения, и оценки других. Формат в таком понимании становится универсальной рамкой формирования социальной реальности. «Выстраивание социальной жизни с учетом требований медиа приводит к доминированию медиалогики в общественной жизни. Она становится сущностной характеристикой современных институтов, становясь похожей на определенные «правила жизни» [Коломиец 2014, с. 84].
Попробуем разобраться в содержании медиаформата. Нам представляется, что базовое содержание медиаформата можно представить в совокупности некоторых конструктов, элементов, определяющих контент и особенности его трансляции:
- фокус внимания, угол зрения (фрейм - кадр, смысловая рамка, каркас, содержательная целостность освещения события, факта, идеи, мысли, реальности и пр.). В уже цитируемой работе Дэвид Элтейд пишет о фрэймах как о фокусах, параметрах или границах для обсуждения конкретного события. Фреймы фокусируются на том, что будет обсуждаться, как оно будет обсуждаться, а кроме того, как оно не будет обсуждаться;
- организация подачи материала (мультимедийный ряд, последовательность освещаемых событий, пространственные и временные растры, состав и размещение участников, привязанность к целевой группе и пр.);
- стиль представления материала (манера поведения, обращения, диалога ведущих, участников, эмоциональная составляющая и пр.);
- язык, дискурс (система понятий, тезаурус, лексические и грамматические особенности, языковые коммуникативные акты, реализуемые в языке паттерны и пр.).
Очевидно, что представленные базовые конструкты медиафор-мата могут и будут «обрастать» новыми, расширяющими и углубляющими технологические способы и приемы формирующего воздействия медиа. Кроме того, понятно, что медиаформат «привязан» к тому или иному жанру, как и медиаканалу. Однако особенно важно то, что медиаформат формирует медиареальность. Медиаформат переструктурировал нашу повседневную жизнь, время, пространство, самоидентификацию, социальные статусы, отделив онлайн-контент от оффлайн-содержания, социальные практики, перемешав их с форматом медиапотребления, социальные институты и их ценностно-нормативную основу. Медиаформат в условиях современного гло-бализационного медиарынка превратился в понятный и удобный и производителю, и рекламодателю, и потребителю инструмент, объясняющий, что и как понимать, воспринимать, оценивать. Желание эффективно продать медиапродукт, соответственно, выбрав заказчика и просчитав потребителя, как схема понятна любому медийщику, от начинающего блогера до руководителя телеканала. И все они ориентируются на формат, понятный и конкретному потребителю, и заказчику (рекламодателю). «Когда общество резко расслоилось, а каждый его слой резко обособился, все вдруг поняли, что диалог с аудиторией должен быть предметным, что его надо выстраивать. Так вот, формат -это свод правил, регулирующих этот диалог: его интонацию, тип его участников и т. д. Если ты хочешь добиться внимания определенного собеседника, ты должен вести себя определенным способом» [Сеансу отвечают 2006]. Переведем, то есть в соответствии с форматом.
Конкретизируя медиатизирующее влияние медиаформата, зафиксируем следующие положения:
• медиаформат исключает двойственность, неопределенность восприятия контента;
• он формирует типичные установки на потребление форматного контента, культурные, эстетические и идеологические тренды восприятия и оценки;
• он стандартизирован по форме и содержанию для массового потребления, поскольку ориентирован на массовые, типичные потребности потребителя, зрителя, слушателя, аудиторию;
• медиаформат упорядочен медиаметрией (рейтинги, аудитории, цифровые статистики и пр.), которая «сама подсказывает» наиболее рейтинговый контент, благодаря рекомендательным сервисам и техническим возможностям интерфейса;
• он упрощает отбор и выбор медиапродукта, поскольку не требует глубокой рациональной и эмоциональной рефлексии, ибо нет неопределенности;
• для обеспечения гарантированного медиапотребления медиа-формат ориентирован на эксплуатацию простейших, примитивных конструкций нашей ориентации в реальности (сексуальные влечения, переживания возможного насилия, ожидание смерти, чувства неизвестности, опасности, неизбежности и пр.; механизм так называемой «понижающей селекции» (Д. Б. Дондурей.);
• медиаформат несет общепринятую когнитивно-оценочную коннотацию, формирует аргументационную основу восприятия и мышления, убеждает аудиторию, группы и общество в целом;
• он формирует ценностно-нормативные основания, определяет институциональные ожидания и соответствующие механизмы одобрения, оценки, контроля, принуждения;
• он выступает основой общественного мнения, сознания, общественных оценок, установок, ориентаций, поскольку для самоопределения появляется критериальная основа («об этом пишут и говорят»);
• он стимулирует проявления специфических социально-психологических механизмов и свойств (адаптация, идентификация, формирование образца, идеала, подражание, социальность и пр.), необходимых для устойчивого социального существования;
• он формирует медиаресурс, имеющий маркетинговый эквивалент, который может быть успешно реализован (продан) на рынке рекламы, PR, политики, других сфер жизни;
• медиаформат создает иллюзию реальности медиамира, а по сути формирует медиасоциальную (как и иную) реальность и др.
Мы сознательно акцентируем внимание на медиасоциальной реальности, поскольку понимаем, что медиа аналогично формируют
и политическую, и историческую, и экономическую и пр. реальности. За примерами далеко ходить не нужно, вспомнив, например, истории в стиле «хайли лайкли», или продвигаемый в западных медиа миф о «главенствующей роли Америки и союзников в победе над фашистской Германией в годы Второй мировой войны». Можно вспомнить в качестве примера реакцию различных финансовых индексов на ту или иную информацию.
В целом, необходимо заметить, что проблема создаваемой медиа-реальности в процессе медиатизации является последним в концептуальным элементом в нашей теоретической конструкции. Как-то традиционно проблема «конструирования» медиареальности отнесена к философии медиа. Под медиареальностью подразумевают определенную реальность, отражаемую и выражаемую медиа.
В медиасоциологии чаще говорят о медиасреде, рассматривая ее под различным углом зрения. Например, В. П. Коломиец предполагает ее анализ и как совокупность технических средств, создающих возможности для коммуникации и творчества, и как совокупность смыслов и ценностей. «Наконец, уместно рассмотрение медиасреды через различные практики медиапотребления индивида, для которого социальная среда - это ресурс, определяющий его коммуникационный статус» [Коломиец 2014, с. 113]. Очевидно, что возможен и экономический аспект, и другие. Отсюда и вырисовывается медиареальность как некоторая совокупность средств, способов, субъектов, соответствующих практик, виртуальное пространство использования медиа.
Не ставя перед собой задачу в рамках данной статьи осуществить глубокий критический анализ существующих взглядов и подходов на медиасреду и медиареальность, тем не менее, полагаем, что предложенные точки зрения не могут отразить всю ту сложность и особенность медиасоциальной реальности, о которой мы здесь говорим.
Думается, что социология, в частности, медиасоциология, имеет право анализировать медиареальность, прежде всего, как особую социальную реальность, понимаемую как совокупность действий и взаимодействий, соответственно, отношений, практик, общностей, институтов и пр., формируемых посредством медиа. Эта реальность не только воплощена в материально-вещественные объекты (ме-диасредства, каналы, технологии, программы и пр.), сколько включает их в себя в качестве ресурсной основы. Под медиасоциальной
реальностью, вслед за А. Щюцом, мы понимаем «всю совокупность объектов и событий в социокультурном мире как объекте обыденного сознания людей, живущих своей повседневной жизнью среди себе подобных и связанных с ними разнообразными отношениями интеракций» [Американская социологическая мысль 1994, с. 485.] Добавим, формирующихся в медиасреде. Теоретической основой подобного понимания выступает социальная феноменология Э. Гуссерля, А. Щюца, П. Бергера, Т. Лукмана и др., исходно постулирующая, что индивид не является «пленником» социальной структуры, социальная реальность постоянно воссоздается нами, зависима от нашего сознания и наших ее интерпретаций. Человек, коммуницируя в медиа и посредством медиа, постоянно воссоздает социальную реальность (объекты, практики, институты и пр.), интерпретируя не само событие с соответствующими элементами социальной структуры (личности, организации, поведенческие акты, нормы, институты и пр.), а отформатированное сообщение (новость) о событии. А события становятся новостями, когда преобразуются в соответствии с требованиями формата, а не в силу своих объективных характеристик. И медиа здесь выступают не «привратником» и даже не посредником, а создателем социальной реальности. Кстати, одна из первых работ Д. Элтейда так и называлась «Сотворение реальности. Как телевизионные новости искажают события» (1974) и была написана на основе результатов включенного наблюдения за деятельностью тележурналистов и во многом опирается на их самонаблюдения. Именно так был «сконструирован» «Уот-ергейт», и именно так «сконструировано» «вмешательство» России в американские президентские выборы.
Медиасоциальная реальность в таком теоретическом контексте понимания:
• одновременно и виртуальна, и реальна, так как сформированные элементы виртуальной социальной структуры становятся реальными в личностных и коллективных социальных последствиях;
• субъективно-объективна; формируясь в нашем сознании, она становится объективным фактом общественного мнения, общественного сознания и поведения;
• распространяет свое влияние на все другие реальности, миры, среды взаимоотношений и взаимодействий;
• основана на интерактивности, понимании интеракций как постоянного повседневного коммуникативного процесса с другими субъектами посредством медиа;
• позволяет рассматривать сообщение (информацию), посредством которой осуществляется коммуникация, как наделенное смыслом, значением, ценностно-нормативным содержанием, несущим в себе определенный культурный код;
• формирует определенную медиакультуру, язык, грамматику, практики, социокультурную среду создания, распространения и потребления контента, медиакоммуникаций;
• оказывает систематическое формирующее влияние на социальные структуры, реформируя регулирующее влияние всех без исключения социальных институтов;
• «конструирует» посредством презентируемого мультимедиа-ряда специфическое социальное пространство и время, как отформатированную (художественно, технологически, событийно и пр.) опосредованную интерпретацию объективной реальности;
• лигитимирует в общественном сознании «конструируемую» медиареальность; распространяемые сообщение, новость, информация становятся общеизвестными, а значит, реальными и достоверными;
• формирует публичность, как важное условие и содержание социальности, причем как личностной, так и организационной, институциональной; публичность личностей, социальных структур создает пространство открытости, доступности, а значит, и общественного доверия к ним; степень публичности в медиапространстве сегодня стала почти синонимом меры социальности, что формирует конкуренцию за аудиторию, расширение влияния;
• упорядочивает медиаконтент, медиапродукты, медиаорганиза-ции, медиасубъекты друг относительно друга по степени их публичности, охвату аудитории;
• аккумулирует медиатизирующий потенциал влияния «в руках» отдельных субъектов медиасреды («мировые СМИ», общественные телевизионные каналы, новостные агрегаторы, ленты, социальный медиамейнстрим, журналисты, блогеры и пр.).
Мы понимаем, что список этих характеристик медиасоциальной реальности можно продолжить, однако их основное содержание очевидно. Медиатизация создает особую медиасоциальную реальность, не просто использующую медиаресурсы в общественных отношениях, в социальных интеракциях, но формирующую специфическое социальное пространство, где реализуются реальные социальные структуры, практики, ценности, нормы. Не побоимся усилить этот тезис: медиареальность и есть первичная социальная реальность, посредством которой массмедиа показывают мир таким, какой он есть.
Завершая концептуальное осмысление феномена, подчеркнем, что медиатизация как теоретическая конструкция, описывающая формирующее влияние массмедиа на социальную жизнь, функционирование социальных структур, личности, общностей, институтов, сегодня становится универсальной категорией не только социологии, но и других социальных наук. С ее помощью, а, вернее, на основе анализа ее закономерностей, механизмов, эффектов и проявлений представляется возможным не только исследовать медиасреду, но и социальные последствия медиатизации, речь о которых, надеемся, пойдет в следующих статьях.
А в заключение процитируем практически классический труд по проблеме медиатизации: «Теперь человеческие существа строят свою социальную и культурную реальность посредством коммуникативных действий. Однако при этом, поскольку медиа применяются для этой цели, это возникает в силу опосредованной mediated-коммуникации. Таким образом, мы можем допустить, что на протяжении истории человечества медиа стали в значительной степени уместными для построения социальной реальности, по мере того, как индивиды все более и более соотносили свои коммуникативные действия с медиа и его пользованием. Нам следует понять социальную и культурную реальность, и, таким образом, социальный и культурный феномен каждого индивида, также зависящий от медиа. Таким образом, медиатизация должна определяться в качестве исторического, продолжающегося, долгосрочного процесса, при котором возникает и институционализу-ется всё больше медиа. Медиатизация описывает процесс взаимосвязи коммуникации и медиа и использования медиа для социального строительства повседневной жизни, общества и культуры в целом» [Mediatization 2009, c. 24]. Как говорится, добавить к этому более нечего.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Американская социологическая мысль: Тексты / под ред. В. И. Добренькова. М. : Изд-во МГУ, 1994. 496 с.
Гуреева А. Н. Теоретическое понимание медиатизации в условиях цифровой среды // Вестник Московского университета. Серия 10: Журналистика. 2016. № 6. С. 192-208. URL : vestnik.joum.msu.ru/books/2016/6/ teoreticheskoe-ponimanie-mediatizatsii-v-usloviyakh-tsifrovoy-sredy/ (дата обращения: 24.07.2019).
Землянова Л. М. Сетевое общество, информационализм и виртуальная культура // Вестник Московского университета. Сер. 10. Журналистика. 1999. № 2. С. 58-69.
Кириллова Н. Б. Медиакультура: от модерна к постмодерну. М. : Акад. Проект, 2005. 448 с.
Коломиец В. П. Медиасоциология: теория и практика : монография / Аналитический центр Vi. М. : ООО «НИПКЦ Восход-А», 2014. 328 с.
Рогозина И. В. Медиакартина мира: когнитивно-семиотический аспект : дис. ... д-ра филол. наук. Барнаул, 2003. 430 с.
Современные тенденции информатизации и медиатизации общества: науч.-аналит. обзор / Т. В. Андрианова, А. И. Ракитов. М. : ИНИОН, 1991. 117 с.
Сеансу отвечают: формат // Сеанс. № 29-30, 2006. URL : seance.ru/n/29-30/ vertigo-nulevyie/format/format-mnenia/ (дата обращения: 24.07.2019).
Шаронов Д. И. О коммуникативном смысле медиатизации // Вестник ВГУ Серия: Филология. Журналистика. 2008. № 2. С. 234-239. URL : www. vestnik.vsu.ru/pdf/phylolog/2008/02/2008_02_46.pdf (дата обращения: 24.07.2019).
Altheide D., Snow P. Media Logic. L. : Routledge, 1979. 256 р.
Cloudry N. Mediatization or mediation? Alternative understandings of the emergent space of digital storytelling // New Media & Society. 2008. 10(3). P. 373-391.
Hjarvard S. Doing the right thing: Media and communication studies in a mediatized word. Nordicom Review. 2012. Vol. 33. No 1. P. 27-34.
Krotz F. Mediatisierung: Fallstudien zum Wandelvon Kommunikation. 2007. WesbadeniVS. Schulz W. Reconstructing mediazation as an analytical concept// European Journal of Communication. 2004. 19 (1). P. 87-101.
Mazzoleni G., Schulz W. «Mediatization» of politics: A challenge for democracy? // Political communication. 1999. Vol. 16. No. 3. P. 247-261.
Mediatization: consept, changes, consequences / ed. by K. Lundby. New-York : Peter Lang, 2009. 317 р.
Thompson J. Social theory and the media/ Communication Theory Today. London : Sage, 1993. P. 27-49.
REFERENCES
Amerikanskaja sociologicheskaja mysl': Teksty / pod red. V. I. Dobren'kova. M. : Izd-vo MGU, 1994. 496 s.
Gureeva A. N. Teoreticheskoe ponimanie mediatizacii v uslovijah cifrovoj sredy // Vestnik Moskovskogo universiteta. Serija 10: Zhurnalistika. 2016. № 6. S. 192-208. URL : vestnik.journ.msu.ru/books/2016/6/teoreticheskoe-ponimanie-mediatizatsii-v-usloviyakh-tsifrovoy-sredy/ (data obrashhenija: 24.07.2019).
Zemljanova L. M. Setevoe obshhestvo, informacionalizm i virtual'naja kul'tura // Vestnik Moskovskogo universiteta. Ser. 10. Zhurnalistika. 1999. № 2. S. 58-69.
Kirillova N. B. Mediakul'tura: ot moderna k postmodernu. M. : Akad. Proekt, 2005. 448 s.
Kolomiec V. P. Mediasociologija: teorija i praktika : monografija / Analiticheskij centr Vi. M. : OOO «NIPKC Voshod-A», 2014. 328 s.
Rogozina I. V. Mediakartina mira: kognitivno-semioticheskij aspekt : dis. ... d-ra filol. nauk. Barnaul, 2003. 430 s.
Sovremennye tendencii informatizacii i mediatizacii obshhestva: nauch.-analit. obzor / T. V. Andrianova, A. I. Rakitov. M. : INION, 1991. 117 s.
Seansu otvechajut: format // Seans. № 29-30, 2006. URL : seance.ru/n/29-30/ vertigo-nulevyie/format/format-mnenia/ (data obrashhenija: 24.07.2019).
Sharonov D. I. O kommunikativnom smysle mediatizacii // Vestnik VGU. Serija: Filologija. Zhurnalistika. 2008. № 2. S. 234-239. URL : www.vestnik.vsu.ru/ pdf/phylolog/2008/02/2008_02_46.pdf (data obrashhenija: 24.07.2019).
Altheide D., Snow P. Media Logic. L. : Routledge, 1979. 256 p.
Cloudry N. Mediatization or mediation? Alternative understandings of the emergent space of digital storytelling // New Media & Society. 2008. 10(3). P. 373-391.
HjarvardS. Doing the right thing: Media and communication studies in a mediatized word. Nordicom Review. 2012. Vol. 33. No 1. P. 27-34.
Krotz F. Mediatisierung: Fallstudien zum Wandelvon Kommunikation. 2007. WesbadeniVS. Schulz W. Reconstructing mediazation as an analytical concept// European Journal of Communication. 2004. 19 (1). P. 87-101.
Mazzoleni G., Schulz W. «Mediatization» of politics: A challenge for democracy? // Political communication. 1999. Vol. 16. No. 3. P. 247-261.
Mediatization: consept, changes, consequences / ed. by K. Lundby. New-York : Peter Lang, 2009. 317 p.
Thompson J. Social theory and the media/ Communication Theory Today. London : Sage, 1993. P. 27-49.
